Горечь превосходства

Вильсона нельзя назвать терпеливым и склонным к планированию демоном, и хотя бы поэтому я не стал слишком полагаться на его обещания. Его мерзкая сущность – это просто данность, которую никак не изменить. Но, видимо, теперь он захотел выпендриться и показать, насколько серьезны его намерения, поэтому приступил к воплощению своей авантюры спустя два дня после нашего последнего разговора, предварительно ничего мне не сообщив. Я понял это, проснувшись от обилия пронзительных криков и грохота, доносящихся с первого этажа. В привычном режиме своей жизни вряд ли остался бы довольным, но сейчас едва подавил в себе желание понаблюдать за расправой исподтишка, а лучше – помочь демону в этом приятном деле, но я все еще был ни на что не способен. Борьба длилась достаточно долго, что заставляло меня волноваться за Вильсона. Когда все стихло, я поспешил выйти из комнаты, чтобы наконец узнать, кто вышел победителем в этой битве и возрадоваться своей близящейся свободе, либо же окончательно смириться с заточением. Спускаюсь по лестнице, стараясь быть максимально бесшумным. Опасливо приближаюсь к гостиной и замечаю Вильсона, перепачканного в крови с головы до ног и застывшего с самодовольной ухмылкой над мертвыми рядовыми призрачного, а рядом с ним... Гамильтона, которого никак не ожидал увидеть, но предполагал, что он, как и его сучий напарник, может проникнуть куда угодно. К тому, что эти двое любят преподносить сюрпризы, я уже начинаю привыкать. Мои спасители прикончили двух незнакомцев – этих людей я еще ни разу не видел. Вполне вероятно, что у Доминика имеется целый легион всяких маргинальных ублюдков. И то, что среди мертвых не обнаружилось его тела, было крайне неблагоприятным обстоятельством. В последнее время он будто испарился, а такое затишье всегда становится предзнаменованием невиданного пиздеца. Отдышавшись после нелегкого боя, инфантильные психи начинают заливисто смеяться, и в этот момент я присоединяюсь к их идиллии, подойдя чуть ближе, но не говорю ни слова, пока Гамильтон не замечает меня. - А вот и ты; я уже успел по тебе соскучиться. Странно, что его Величество воздержалось от наблюдения за тем шоу, что мы тут устроили. - Мне не хотелось быть отвлекающим маневром и получать дополнительные травмы, но я сожалею, что никак не смог вам помочь. Как ты здесь оказался, Гамильтон? - Должен признать, твой убогий конкурент знатно покорпел над приватностью помещения для своих жертв, но мне не так уж и сложно было протиснуться в эту обитель. Достаточно зафиксировать ее местонахождение, что было уже нелегким делом. Все это случилось в основном благодаря Вильсону. У него имеется пропуск, а я всего лишь отточил навык телепортации до совершенства. - Ты такой душнила, приятель, всегда брезгуешь вражеской кровью, - встревает в диалог Вильсон, обращаясь к напарнику, - Меня просто поражает то, с какой педантичностью ты сражаешься. Для воинов вроде нас с тобой это недопустимо. - Я безумно благодарен вам за спасение, но мы сможем выйти отсюда? – устало спрашиваю я, - Если вы вдруг забыли, я ужасно чахну в этом месте. - Предлагаешь уйти, не дождавшись Доминика? – спрашивает Гамильтон, - Вообще, я ужасно огорчен тем, что мы не застали этого труса. Ему не повредила бы хорошая трепка. - Думаю, дожидаться его не имеет смысла. Доминик осведомлен обо всем, что происходит здесь, и будь он в своем уме – примчался бы сюда со скоростью света. Последние два дня он шарахается неизвестно где, возможно, уже давно помер под нехилой дозой любимой дури. Это очень соответствует его стилю. – насмехается Вильсон. - Как бы вы ни были сильны, вам тоже опасно здесь находиться, - говорю я, - И если он вернется, то сможет отразить любое нападение. Не следует забывать о том, что это пространство полностью выстроено на его энергетике; ему не составит труда подавить даже вас. Так что самое время удрать отсюда, господа. - Что ж, это звучит вполне разумно. Всякий раз забываю о том, что хитрожопым призрачным нет равных в энергетическом контроле. Особенно таким матерым, как он. – соглашается Гамильтон. После этих слов демон подходит ко мне ближе, ненавязчиво берет за запястье, закованное в магический блокатор, и в следующее мгновение серебро начинает моментально плавиться от прикосновения его пальцев. Оно ужасно обожгло мне кожу, но зато теперь я был свободен, и после этой незатейливой процедуры небольшой прилив жизненных ощущался с первого вдоха. Я настолько опустошен, что мои притупленные ощущения не позволяли прочувствовать боль от плавленого металла в полной мере. Капли стекали по ладони, запечатлеваясь ожогами на коже, капали на паркет, оставляя на нем прожженные следы; а я думал лишь о том, что мне чертовски приятно вновь почувствовать себя чуточку живым. - Все хорошо? – последовал учтивый вопрос. - Да, я в полном порядке. Спасибо, я не представляю, что бы делал без вас. Но имейте ввиду, что для клятв в любви до гроба еще рановато. - Прежде чем мы покинем это злачное местечко, друзья, я должен исполнить занятный обряд, без которого не завершается ни одно мое ограбление или вторжение в дом. – произносит Вильсон ободрительным тоном. Он подходит к каждому шкафу, полке и столу, чтобы перевернуть их вверх дном и скинуть все попадающееся под руку содержимое на пол, разбивает каждый элемент декора, пачкает кровавыми опечатками ладоней и другими частями тела кристально белые стены. После своего неспешного погрома приступает к своей самой любимой части: хватает безжизненное тело с раздробленным черепом за ноги, а затем тянет его назад, передвигаясь в хаотичном порядке и оставляя на полу кровавые разводы. - Наведем здесь как можно больше беспорядка, пусть эта белокурая сука вымывает свой сраный дом с особой тщательностью! Гамильтон, наблюдая за дурачествами своего напарника, издал обреченный вздох. Очень его в этом понимаю. - Когда вы были коллегами, такое тоже имело место быть? – спрашивает демон. - Само собой, Вильсона просто нельзя было бы назвать Вильсоном, не имей он такого сильного рвения к страданию херней. - Пока этот неуемный бес празднует победу, хочу обсудить с тобой важную деталь, - тон его посерьезнел, - Доминик все еще на свободе, и обнаружив твою пропажу он не остановится; его навязчивые идеи только обострятся. Твои наемники в любом случае займутся его поисками, но если захочешь, я и Вильсон можем посодействовать им. Так дело пойдет быстрее, уверяю. - Вас стало так много в моей жизни, что мне даже неловко от такого обилия внимания. Считай, я уже многим обязан вам. Не хочу, чтобы вы рисковали еще больше. - Ты зря столь категорично отказываешься. Подумай, пожалуйста, над моим предложением. - Слушай, я знаю, что вы хотите заручиться моей поддержкой, чтобы обрести больше влияния, но я пока не готов к постоянному сотрудничеству. Разумеется, я не собираюсь оставаться в долгу и достойно вознагражу вас за спасение. Более того, за эту огромную услугу вы можете попросить у меня вообще все, что хотите, но насчет дальнейших перспектив ничего не могу обещать. - Правильно рассуждаешь, Величество, верность своим принципам очень важна. Но если все-таки надумаешь – знай, что мы также ни в чем тебе не откажем. - Как-то все повадились делать мне одолжения, это раздражает. - И кто же еще посмел выказать намерение примкнуть к тебе? - Да тот же Доминик. Прошло столько лет, а он все еще глубоко огорчен тем, что я выпер его из совета, и шантажировал меня, предлагая свободу в обмен на его возвращение к правительственным полномочиям. - Ничуть не сомневался в том, что у тебя хватит гордости послать его. Гамильтон как-то добродушно усмехается, а после, обнаружив, что Вильсон пропал в других комнатах, чуть отдалился от меня, пытаясь сориентироваться по кровавому следу. Потеряв терпение, он прикрикнул на него. - Поторопись, галактический выпердыш, ты заставляешь нас слишком долго ждать! Ответом ему послужило невнятное восклицание. Гамильтон только закатил глаза, понимания, что его уже не остановить, и вновь переключился на меня. - Люблю его, но иногда безумно бесит. Надеюсь, он не заставит ждать нас до посинения, а то, глядишь, действительно дождемся желанной битвы с призрачным, чего мне искренне не хотелось бы. - Неужто теперь испытываешь благоговейный страх перед ним? - Передумал пачкать руки об его паршивую морду, только и всего. Хотя слышал, что он красавчик. - Вильсон тебе такое сказал? - Да, но я его вкусу не особо доверяю, он же гребаный извращенец. - К черту Доминика, лучше расскажи, все ли хорошо с моей семьей? На них никто не нападал? - Ну еще бы все с ними было хорошо, - саркастично отвечает демон, намеренно оттягивая момент, - Да ладно, не смотри на меня так. Просто испереживались все, особенно Вильгельм, который места себе найти не может от злобы. Он был первым, кто кидался в меня агрессивными подозрениями после твоего похищения. - Он был во дворце, когда ты собирался наведаться сюда? - Периодически шлялся где-то, надеясь найти твоего обидчика и свернуть ему шею, но мы смогли удачно застать момент его возвращения и сообщили о своем прогрессе, так что да, он уже ждет тебя дома. - У Ави тоже все просто супер, не считая пиздостраданий по тебе, - насмешливо вставляет Вильсон, вернувшийся наконец к нам, - Идет на поправку, бодра, весела. Рад был повидаться с ней, однако меня совсем не устраивает то, что она больше не раздражается от моих изысканных шуток. Эта сучка постигла дзен? - Это называется взрослением, Вильсон. То, чего тебе уж точно не постичь никогда, - кидается колкостью Гамильтон, - Ты закончил наводить беспорядок? - Закончил, мой господин, можем отправляться назад к монаршей обители. Если вообще помнишь, как до нее добраться. Если нет – нам придется топать до нее прямиком из бескрайних сандгартских лесов; на большее мой ключ телепортации не способен. - Об этом можешь не беспокоиться, говнюк. Подойди ближе ко мне. Ты тоже, Рейн. После того, как мы становимся кучнее, Гамильтон в течение следующих нескольких секунд начинает накапливать энергию для перехода в иное пространство, и затем, получив достаточный заряд, легким движением руки очерчивает полукруг в воздухе, открывая портал. Он бесцеремонно хватает меня за руку и тянет за собой; Вильсон, вечно начинающий витать в облаках, если приходится хоть немного подождать, следует за нами с небольшим опозданием. В одно мгновение меня переместили прямо ко дворцовым воротам, и мое появление сразу же вызвало реакцию гвардейцев, бросившихся к нам навстречу. Белизна хмурого дневного неба давила на мозг и била по глазам. Я не почувствовал температуры плавленого серебра, но сандгартский холод мгновенно пробрал до мурашек и внутренней дрожи, ведь моим текущим нарядом был легкий халат и домашние тапки. Гамильтон без вопросов накинул мне на плечи свое пальто. Гвардейцы примыкают к нам с обеих сторон, подозрительно косясь на Вильсона. Отовсюду сыплются расспросы, половину из которых доходят до меня будто бы издалека. Вот так, пробыв на свободе всего несколько кратких мгновений, мгновенно погружаюсь в прострацию, обусловленную изнеможением. Не имею никаких сил на то, чтобы слышать их голоса, и, кажется, совсем позабыл, как выглядит мой прежний мир. Демон саркастично отвечает страже и, видя, что я на грани отключки, берет меня под руку, шествуя сквозь распахнувшиеся ворота до самого входа. Вильсон идет позади нас, и я на мгновение оборачиваюсь, чтобы четче всмотреться в его лицо, показавшееся мне в этот момент совершенно чужим. Он послал мне свою коронную коварную улыбку во весь рот. Внутри чуть ли не с порога нас встречают Кристиан и Вильгельм, словно их максимально быстро оповестили о нашем прибытии. Вил ускоряет шаг, а затем в нетерпении мчится ко мне. Я не замечал ничего вокруг себя, но отчетливо разглядел, насколько он был измотан ожиданием и бессонными ночами. Демон придерживает меня до тех пор, пока он не заключает меня в объятиях – крепких, чувственных, выражающих всю степень тоски и переживаний, что ему довелось испытать после моего исчезновения. Все присутствующие начинают эмоционально говорить о чем-то, до чего мне почти нет дела. Я же в это время с упоением тону в объятиях Вильгельма и окончательно плыву сознанием, теряя твердую почву под ногами. Все, что произошло до, казалось иллюзорным несбыточным сном. Но все это, к счастью, оказалось реальностью. Я очнулся поздним вечером в своей постели, в привычном домашнем одеянии. Некоторое время пытался привыкнуть к тому, что не нахожусь в бреду или полусне – своих стабильных в последнее время состояниях. Вильгельма рядом не оказалось, но сквозь приоткрытую дверь проскальзывал свет. Надеюсь на то, что он просто отдыхает или занимается чем-то в другой комнате, а не решил пойти и убить кого-нибудь на ночь глядя, дабы выпустить пар. Только вот встать и проверить это было выше моих сил – пришибленное состояние все еще не отпускало. Чувствую, что если встану, то вряд ли у меня получится твердо держаться на ногах, поэтому принял решение беспомощно лежать, уткнувшись в потолок. Наслаждаться полутьмой и долгожданным спокойствием. Вильгельм объявился спустя пару минут. Его лицо, поначалу обеспокоенное, разгладилось в едва заметной полуулыбке, и он, неспешно подойдя, ложится рядом, приобняв меня. Пока ведьмак не успел ничего спросить, я прижимаюсь к нему как можно ближе и, мягко проведя рукой по контурам его лица, вовлекаю в долгий сладостный поцелуй. Он не может позволить себе отстраниться, податливо принимая мои ласки, ведь так же сильно скучал по мне, как и я по нему. Просто до одури. Когда я прерываюсь, мы молчим примерно с минуту, будто до сих пор не можем поверить, что все это происходит наяву. Но Вил первый нарушает молчание, интересуясь моим состоянием. - Как ты себя чувствуешь, мой славный? Выспался? Он слегка поглаживает меня по голове, вследствие чего мне хочется ответить, что я чувствую себя самым счастливым демоном на свете. Все тревоги минувших дней в одночасье угасают на фоне нашего единства. - Не вспомню, когда в последний раз был так обессилен, но ты наполняешь меня жизненной энергией. - Может, тебе чего-нибудь хочется? Могу доставить ужин в постель. - Еще скажи, что покормишь с ложечки. Пока ничего не хочу, только тебя рядом. Спасибо за заботу. - Я ничего не имею против этого, - Вил усмехается, но тут же меняется в лице, - Безумно рад, что тебя удалось спасти. И мне невероятно стыжусь того, что не смог найти тебя сам. - Не смей думать об этом. Ты сделал все, что мог, я уверен, что ты совсем себя не щадил. Ценю твою самоотверженность, однако это не исключает моих переживаний, ведь ты постоянно подвергаешь себя опасности, когда находишься в отчаянии. - Со мной все прекрасно, я не нажил новых неприятностей и врагов за время моих странствий. Что этот урод сделал с тобой? Первым делом Вил рассматривает мое запястье со свежими щрамами от лезвия. Его взгляд мрачнеет за секунды. - Эти порезы я сам себе нанес. В какой-то момент мне стало просто невыносимо терпеть все эти пытки, а надежда на спасение была давно утрачена. Он привнес в мою жизнь много боли, и не позволил даже умереть. - Полагаю, это единственный благородный поступок за всю его никчемную жизнь. Как ты мог, Рейни? Я бы ни за что не смог принять твою смерть. - На тот момент она казалась единственным выходом. И я до сих пор нахожусь под угрозой, так как Доминик разгуливает где-то на свободе. - Будь спокоен, дорогой. Я поймаю призрачного и вырву ему все конечности, - он переходит на зловещий полушепот, - Эта блядская сволочь заслужила самого позорного и мучительного конца. За то, что заставила тебя страдать. Эти двое ввели меня в курс ситуации; ты действительно зря оставил бывшему советнику шанс на свободную жизнь. - Я ведь не предполагал, что именно у него хватит ловкости и мозгов пробраться в мой чертов дом. - И теперь точно не хватит. С того момента, как ты пропал, охранная система значительно улучшилась, в основном благодаря Кристиану. Он беспокоился о тебе не меньше меня. - Но я уже ни в чем не уверен, понимаешь? С этих самых пор я больше никогда не смогу почувствовать себя в безопасности. Как и не смогу допустить того, чтобы ты постоянно рисковал. Пожалуйста, будь со мной. Оставь поимку этого пропащего призрачного другим. Он не из тех, кого можно сразить в одиночку. У него в рукаве куча подлых приемов, включая возможность в любой момент утащить тебя с поля боя в свою обитель. - Ты ведь знаешь, мне будет нелегко сдержаться. Однако то, что сейчас тебе необходимы внимание и поддержка, приводит в чувство. - Вот и прекрасно. Это лучшее, что ты можешь сделать для меня на данный момент. Я вновь прижимаюсь к нему, утыкаясь носом в ключицу. Для меня не существует души более близкой, чем Вил. Сейчас я и сам не смог бы себе простить ту жалкую попытку суицида. Вильгельм невесомо целует меня в лоб, не выпуская из объятий. - Наши близкие друзья также очень волновались за тебя, - продолжает он, - Они уже знают о том, что ты вернулся. Думаю, в ближайшее время нам стоит увидеться с ними. - Можем организовать хоть завтра. Отпразднуем то, что не нужно нести по мне траур. - Учитывая, что у тебя совсем нет сил? Не хочешь повременить со встречей? - Возможно, но не собираюсь затягивать с этим. Слишком люблю вас всех, чтобы надолго откладывать совместное времяпровождение, тем более, после такого кошмара.