Горечь превосходства

Легкая утренняя прохлада пробуждает, но я не подаю виду, что проснулся. Напротив, сквозь распахнутые двери балкона виднелся силуэт курящего Вильгельма, и я сразу понял, что этой ночью он не ложился из-за неспокойных мыслей. Сейчас, глядя на него, я испытывал лишь желание завершить задуманное, ведь это было легче, чем вновь посмотреть в глубину его глаз, прочитать в них чувство вины и боязнь потери. Легче, чем объясниться, поведав обо всем, что заставило меня вернуться к этому нездоровому желанию. Я снова чувствовал себя недостойным этого человека. Ведьмак неспешно направляется ко мне, напоминая о неизбежности предстоящей беседы. Он опускается на пол у края кровати и протягивает ко мне руки, исцеляя бархатными касаниями. Ничего не говоря, не пронзая опустошенным бесцветным взглядом, который я наблюдал всякий раз, как нам доводилось пережить что-то ужасное. Да, он был опечален, и, судя по тому, что сказал вчера в тот роковой момент, даже злился на меня. «Больше никогда не посмею подумать о том, чтобы покончить с собой». Этот прогноз звучит слишком хорошо, чтобы иметь шансы на воплощение в действительность. Я одержим этой идеей с юных лет, дорогой Вильгельм. Было немало моментов, когда моя жизнь могла оборваться, но, видимо, по какой-то причине мир не желает меня отпускать. Как и ты... И я понятия не имею, благодарить тебя за это или презирать. Впрочем, ты знаешь, что презирать тебя я бы попросту не смог. Это случалось лишь однажды. Но я ненавидел тебя (скорее пытался, ведь тоска по тебе была непреодолимой) ровно до тех пор, пока не узнал всей правды. Ты же с самых первых дней с тонкостью правительственного агента изучил меня вдоль и поперек. Знал мою историю, привычки, предпочтения. Наблюдал издалека, не упуская ни одной детали. И теперь уже на протяжении долгих лет только ты лучше всех знаешь, что руководит мной во мгновения острого отчаяния. И даже тебя, человека, освещающего всю мою жизнь, недостаточно для того, чтобы я полностью позабыл о стремлении стереть себя с лица земли. У всего есть завершенность. И лучше уж самому оборвать нить своего существования, чем предоставить это право тому, кто мечтает собственными глазами запечатлеть мою мучительную смерть. - Ты выспался? – едва слышно спрашивает Вильгельм. Не находя сил на ответ, слегка киваю головой. Кажется, я вообще не смогу говорить с ним после того, как он предотвратил мою попытку самоубийства. Но и вести себя так, будто ничего не произошло, мы не сможем. - Я тебя не оставлю. Больше никогда. Чувствую легкое касание его губ на безымянном пальце. Возможно, это единственное «никогда», в которое можно верить. Вильгельм смятенно замолкает, не выпуская моей ладони из своей. Мой взгляд прикован к его блеклому лицу с тенью недосыпа и глубокой печали. Он понимал, что мне нелегко говорить, но я просто обязан был сказать хоть что-нибудь. - Надеюсь, ты ни в чем не винишь себя. Не думай, пожалуйста, что я тобой манипулирую. Мне действительно тяжело, когда ты пропадаешь без вести. И я безумно сожалею, что тебе пришлось увидеть меня в таком состоянии. - Всю ночь задавался вопросом – «что, если бы я не успел»? Становилось так больно. Скажи, Рейнхольд, тебя больше совсем ничего не радует? Этот тихий надломленный голос пробуждает во мне саднящее уныние. Я вновь близок к тому, чтобы заплакать, ведь именно этот вопрос вынуждает осознать, насколько ужасно и категорично я поступаю по отношению к нему. Но он не осуждает. В его спокойном тоне чувствуется лишь искреннее желание понять и помочь. - Да, я думал так в порыве сокрушительного разочарования. Внезапно мне стало просто невыносимо от всего, что наполняет мою жизнь. - Ты так остро ощущаешь отчаяние, потому что каждый день выжимаешь из себя максимум, давно увяз по горло в своих обязанностях, бесконечно беспокоишься о завтрашнем дне, думаешь о ком угодно, кроме себя. Ты раздавлен также и потому, что с тобой обошлись жестоко и несправедливо, а ты не имеешь возможности отыграться. Я давал обещание, что ты сможешь рассчитывать на меня, что бы ни случилось, но бессовестно нарушил его. Снова. Не могу не чувствовать себя виноватым после этого, понимаешь? Нельзя было оставлять тебя, ведь я уже знал, что будучи в плену ты пытался с собой покончить. Наивно было полагать, что этого не повторится. Вильгельм сделал небольшую паузу, собираясь с мыслями. Очевидно, он слишком многое хотел донести до меня, но в то же время не хотел напрягать большими объемами информации. Хотя я никогда не был против. Я настолько безнадежно люблю этого ведьмака, что готов слушать его веками. - Мое желание быть с тобой неизменно, вот только всякий раз я отдаюсь жажде странствий и беспощадной резни. При нынешних обстоятельствах было трудно сдерживать себя. Вряд ли ты можешь представить, как сильно я хотел разорвать на куски это убожество, позволившее себе покуситься на твою жизнь. Эта навязчивая идея не отпускает меня до сих пор, - его голос стал тише, - Но ради тебя я готов перекроить себя полностью. Ты не останешься в одиночестве ни на минуту, если тебе это будет необходимо. Просто доверься мне, хорошо? - У меня нет выбора, Вил. Ты лучше меня самого понимаешь, что мне нужно для счастья. Но знал бы ты, как часто я считал себя недостойным той любви, что получаю от тебя. Да и в целом уже очень долго не могу перестать ощущать себя абсолютно пропащим сломленным человеком. Во мне не осталось ни капли стойкости, жажды власти и желания кому-то что-то доказывать изо дня в день. - Ты не сломлен, а истощен. Я позабочусь о том, чтобы ты полностью восстановился. Буду стоять на страже твоего покоя, восполнять все, чего тебе не хватало, не позволю тебе угаснуть. И уж тем более думать, что ты не заслуживаешь ничего хорошего. - Я бесконечно благодарен тебе, Вил. Но мне будет достаточно одного твоего присутствия, не бери на себя слишком многое. Остается только дать себе небольшой перерыв на этот упадок духа и дальше следовать течению жизни. Могу понять твое беспокойство, но миру нет дела до моих огорчений. Никто не станет ждать, пока я буду приходить в себя. - Опять ты за свое. Сколько раз следовал этому плану, не помнишь? Это не панацея от всех проблем. Неужели ты не осознаешь, что пора наконец уделить время самому себе? Ты нуждаешься в отдыхе и терапии. Сандгарт не развалится из-за того, что некоторое время ты будешь ставить в приоритет свое благополучие. Ты не умираешь от ужасной неизведанной болезни, не отходишь от дел окончательно, всего лишь берешь заслуженный отпуск и позволяешь мне заботиться о тебе. Это действительно так сложно? - Довольно странно, что зная меня столько лет, ты задаешься этим вопросом. Да, мне до жути сложно полностью перекладывать на кого-то ответственность всего лишь потому, что у меня с головой проблемы. - Это «всего лишь» мешает тебе полноценно жить и возвращает к суицидальным мыслям снова и снова. Я знаю, как часто ты помышлял о том, чтобы наложить на себя руки. Так больше не может продолжаться. Виновато замолкаю, потому что он прав, как никогда. Едва поборол в себе желание сказать это паскудное обиженное «делай что хочешь». А мне самому все еще не хотелось ничего – просто исчезнуть. Чтобы не слышать больше этих упреков, пропадать в рутине, не щадя себя, не отчитываться за свои отвратительные поступки и минутную слабость. Я потерян, и, кажется, готов согласиться на что угодно; Вильгельм умело пользуется этим. - Мне не стоило быть таким напористым сейчас, но я больше не могу видеть, как ты замыкаешься в себе, постоянно погружаясь в работу, а потом чахнешь, не смея просить о помощи. Тебя столько раз хотели спасти, вытащить из этой нескончаемой опустошенности, но ты пресекаешь любую попытку или не позволяешь довести этого до конца. Я ни в чем тебя не обвиняю, всего лишь прошу отречься от пути избегания и полностью довериться тому, кто любит тебя больше жизни. - Хорошо, обещаю, что не разочарую тебя в этот раз, - отвечаю я, чувствуя себя пристыженным, - Даю тебе право распоряжаться всем, что касается меня, ведь ты верно подметил – сам я просто неспособен исправить свой жалкий образ жизни. - Я ни в коем случае не считаю тебя слабым и неспособным нормализовать свою жизнь, всего лишь отмечаю как факт, что ты боишься принимать помощь от близких, когда она тебе так нужна. И мы наблюдаем эту картину уже не первый год. Вчера всем стало очевидно, что с тобой что-то не так. - Можем мы больше не вспоминать о том, как прошел вчерашний вечер? К слову, очень не хотелось бы, чтобы остальные узнали о моей попытке самоубийства. - Я ничего им не скажу. Оставим это в прошлом. Только они ждут того, что мы продолжим праздновать вместе, как и договаривались, но я думаю, что сегодня ты не горишь желанием распыляться социальной энергией на кого-либо и хочешь провести день в покоях? - Так и есть, но мы слишком долго планировали эту встречу, и я не могу просто не явиться. Я действительно скучал по семье; все еще хочется побывать в их обществе, несмотря на отсутствие сил. - Тогда можешь собирать банкет, как проснешься окончательно. Я присоединюсь к вам позже. Хотя, возможно, не присоединюсь вовсе. Признаться, я немного подавлен, и не хочу портить вам атмосферу. - Надеюсь, ты планируешь как следует выспаться. - Не угадал. У меня тренировка через полчаса. - Кто сказал, что я тебя отпускаю? Ты должен отдохнуть после бессонной ночи. - Обязательно, как только выплесну накопленные переживания в смачном поединке с кем-нибудь из своих коллег. Надеюсь, найдется кто-нибудь, кто не страдает похмельем сегодня. - Где гарантия, что ты не решишь свалить в очередную экспедицию? Он приблизился ко мне, искренне глядя в глаза. - После того, что произошло, я не имею права давать пустых обещаний. Твое доверие станет лучшим подарком для меня. Вил запечатлевает легкий поцелуй на моих губах, и он кажется таким животворящим, ведь я будто во мгновение забываю обо всем, что терзало меня ночью. Каждое его прикосновение лишь подкрепляло безмятежную веру в то, что он сможет исцелить меня полностью. - Мне было страшно оставлять тебя одного, но теперь я вижу, что ты чувствуешь себя гораздо лучше, - тон ведьмака смягчается, - И надеюсь, близкие достаточно поднимут тебе настроение. - Не сомневайся в них. Оставшийся промежуток времени мы лежим в обнимку, практически ничего не говоря. Кто бы мог подумать, что начало следующего дня принесет такое облегчение? Чувствовал себя прекрасно и вместе с тем раздосадовано из-за того, что так сильно зависим от одного человека. Только он мог вывести меня из приступа ненависти к себе и всему сущему. И так было всегда. Когда Вильгельм уходит, я позволяю себе еще немного вздремнуть. До тех пор, пока меня не будит настойчивая мелодия звонка. Это была Ави, интересующаяся, почтим ли мы их своим присутствием сегодня. Фоном слышались бодрые голоса, по которым я понял, что прошло немало времени, и вечеринка достигла градуса. Возможно, следовало напиться и сегодня, чтобы уверенно изображать из себя необремененного проблемами личностного характера черта. Ави сообщает, в какой комнате они решили собраться, и я, неохотно поднимаясь, отвечаю, что в скором времени приду. Хоть я и почувствовал себя намного лучше этим утром, но придать себе более-менее человеческий вид получилось с трудом. Было ощущение, будто за одну ночь я снова подсел на героин и состарился на несколько лет. Входя в комнату, где пребывала моя горячо любимая семья, отгоняю мысли о том, насколько ужасно выгляжу сегодня, и просто по-идиотски улыбаюсь. - Похоже, кое-кто недавно проснулся, - говорит Демиан как-то непривычно тихо, - Прости, что потревожили твой сон. А куда подевался Вильгельм? - Захотел повыделываться на тренировочной площадке, ничего нового. – коротко отвечаю я, присаживаясь рядом с ним. На другом конце стола сидела моя мать. От ее молчания и мимолетного взгляда стало не по себе. Вчера она была весела и привлекала к себе много внимания, но я не мог не заметить того, что этот самый обеспокоенный взор периодически скользил по мне на протяжении всего торжества. Она всегда видела меня насквозь и явно хотела многое обсудить наедине со мной, не разделяя общего настроя на веселье. Я понимал, как ей было некомфортно оттого, что мы не можем поговорить прямо сейчас, но не мог ничего поделать. В конце концов, сам попросил не затрагивать этой темы. Хватит с меня жалости и ковыряния незаживших ран. Я не хотел вспоминать о том, что пережил. - Как же достали эти вечно занятые мужики, - шутливо ворчит Хелен, - Оззи сегодня с первым лучом солнца покинул замок под предлогом занятости на работе, Мейнард, как и Вил, предпочел тренировку нашей компании. У одного древнего кровососа тоже внезапно пропало праздное настроение, но поблагодарим Демиана за его дар убеждения, благодаря которому он сидит здесь. - Если эта девица утратила свою благородную сдержанность, это означает одно – пора перестать ей наливать, - насмехается советник, - Слишком многое она позволяет себе говорить, находясь под градусом. - Отвали, унылая бюрократическая крыса, я праздную свою помолвку. Не мешай моему счастью. - Празднуешь помолвку в одиночестве? Кто тут еще унылый. - По крайней мере, в моих отношениях царит ясность и порядок, - с нахальством говорит Хелен, пригубив бокал с ликером, - А между тем дворец уже не первый год пребывает в ожидании следующего каминг-аута с твоей стороны. - Ты прекрасна и мила, Хелен, но выпив, ведешь себя как невыносимая сука. – отвечает Крис, ухмыляясь. - Я не сказала ничего дурного, всего лишь процитировала обрывки сплетен, подхваченных вчера на балу. Знаете ли, много было желающих пообщаться, и заинтересованных в твоей личной жизни ничуть не меньше. Уловив неловкость сникшего Демиана, решаю встрять в этот бессмысленный колкий диалог, параллельно наполняя свой бокал. Ангел был не из тех, кто мог держать невозмутимый вид в любой ситуации. - Заткнитесь оба, пока не наговорили друг другу еще больше гадостей. Я хотел бы провести этот день с вами безо всякого саркастичного дерьма и обид. - Можно хотя бы желчно посплетничать обо всяких второсортных придурках? Встреча не удалась, если мы никого не полили помоями. – спрашивает Ави, улыбаясь с предвкушением. Судя по выразительному румянцу на бледных щеках, она тоже пропускает не первый бокал. - Само собой, мы не можем изменять этой традиции. Но сначала я хотел бы узнать, как ты себя чувствуешь и зажило ли твое ранение? - Все просто отлично, в противном случае я бы сейчас не сидела здесь, горя желанием обсудить с вами все на свете. - Полиция так и не выяснила, кто стрелял в тебя? - Увы, нет, но, кстати говоря, под подозрение попадал Линфорд. Его старательно допрашивали, отслеживали каждое действие, садили под домашний арест, и по итогу выяснилось, что все-таки это был не он. А я уже приготовилась всячески проклинать его и яростно судиться. - Что было вполне ожидаемо. Линфорд, конечно, конченое существо, но не настолько. У него просто духу не хватило бы убить кого-то. – скептично подмечает Хелен. - Вы зря так думаете, - серьезно говорит мать, - Детективам не удалось выяснить один занимательный факт: несколько лет назад именно он убил своего брата, Карстена. Не то, чтобы я слишком этому удивился, но у меня возникло много вопросов. Ави, явно ошеломленная этим заявлением, меня опередила. - А ты откуда ты об этом знаешь? - У меня свои методы поиска информации, и вы знаете, что я в этом не новичок. Когда-то давно он все же спалился, но это дело не получило широкой огласки, в чем ему очень повезло. Можем обсудить поподробнее, если не верите мне. - Карстен рассказывал мне, что стал призрачным в результате смерти, но никогда не говорил, как именно погиб. - Понятное дело, не говорил, он слишком горд для этого. - Да уж, учитывая, насколько ужасные у них отношения, это очень похоже на правду. Верим на слово. – с ужасом говорит Хелен. - По-хорошему, этот ублюдок должен сидеть, но с тех времен он наработал себе такую репутацию и состояние, что сейчас его никто не засудит просто так, - продолжает мать, - Я делюсь с вами этой информацией, чтобы вы знали, что на убийство он способен еще как. Поэтому, дорогая Ави, не слишком увлекайся соперничеством с ним. Насколько знаю, он крайне враждебно к тебе относится. - О, не стоит беспокоиться обо мне, эта психозная тварь стала чуть помягче. Ему попросту некогда думать о конкуренции, перипетиях в индустрии и уж тем более о том, какая я заноза в заднице. Вильсон недавно рассказал мне о том, что у них бурный роман. Услышав это, я чуть было не подавился, на что все сразу обратили внимание. С другой стороны, хорошо, что именно так и вышло. Я прекрасно помню о том, как сильно Вильсон (Иветт на те времена) изводил его. Вряд ли он поменял поведенческую тактику в отношениях. Линфорд заслуживает только такой участи, жаль, правда, что кайфует от этого. - Да перестань, как будто в этом есть что-то поразительное, - с иронией продолжает Ави, - Я знала, что он не захочет просто так отказываться от своего прошлого. - Подумать только, этот идиот мог выбрать любую вселенную и миллионы других людей, но предпочел оставаться здесь, с теми, кого уже достаточно хорошо знает. Очень нехарактерное для паразита поведение. Можете считать себя по-настоящему особенными. – говорит Кристиан. - Да уж было бы чем гордиться, честно говоря, я до сих пор не в восторге от того, как он поступил с тобой, Рейн, - с недовольством отмечает мать, глядя на меня в упор, - Но теперь весьма подкупает то, что он тебя спас. Еще бы знать, куда он запропастился. - Ну, как вариант, удовлетворил свое чувство долга и решил свалить далеко и надолго, ничего не объясняя? – с сомнением задается вопросом Хелен. - Не знаю, чего стоит от него ожидать, - устало говорю я, - Совсем недавно мы беседовали, и он раскрыл свои дальнейшие планы, но я понятия не имею, чем он в действительности занимается. Прошу, давайте оставим эту историю и продолжим говорить о чем-то более отвлеченном. - Чего у нас сделать не получится, ведь я убила настрой двум главным болтунам в компании, - беззастенчиво говорит Хелен, поглядывая на Кристиана и Демиана, - И о чем это вы там шепчетесь? - О свидании договариваемся, а ты про что подумала, беспардонная дрянь? – дерзко спрашивает советник. - Вы оба ужасны, и я вас ненавижу, - подчеркнуто драматично говорит Демиан, при этом краснея, - Это неправда, на самом деле мы просто в крысу обсуждаем то, о чем только что попросили не говорить. - Демиан, не надо... – говорит Кристиан как-то озлобленно. И тогда я понимаю, что ангел так молчалив и тревожен не только потому, что его нагло выстебывают поднятием больной темы. Вероятно, даже совсем не поэтому. Что заставляет меня тоже напрячься, но я не нахожу ничего более изобретательного, кроме как отшутиться. - Тогда отвлекитесь, пока вас не вставили за дверь. С другой стороны, хотя бы в таком случае вы наконец сходите на свидание. - Да что с тобой происходит? – Демиан повысил голос, - Не говори мне, что не видишь, как мне тяжело держать себя в руках после того, о чем я узнал. - И что же ты узнал? – невозмутимо спрашиваю я, на деле ощущая, как сильно боюсь того, что мои предположения оправдаются. Не могло такого быть. О том, что я пытался свести счеты с жизнью, знал только Вильгельм, и он просто не посмел бы рассказать о произошедшем сразу же после того, как пообещал сохранить это в секрете. - Демиан, закрой рот сейчас же, пока я тебе не помог. – повторяет Кристиан, сильно сжимая его ладонь. Никогда я прежде не видел, чтобы он был таким злым на ангела. Обстановка во мгновение накаляется, дамы напряженно молчат, разделяя мое непонимание и не зная, как повести себя в сложившейся ситуации. Всем было очевидно, что любые попытки сгладить углы потерпели провал, и если Демиан хочет о чем-то сказать, то он это сделает, несмотря на любые возражения и просьбы. - Не заставляй меня вести себя так, будто не произошло ничего ужасного. Ни я, ни другие присутствующие не можем себе этого позволить, но знаешь, в отличие от них, я слишком нетерпелив для того, чтобы поддерживать безмятежные бытовые беседы, когда это должно занимать меньше всего. Кристиан сердито вздыхает, понимая, что его уже не остановить. Он определенно точно знает то же, что и Демиан, о чем свидетельствует его переведенный на меня укоризненный и одновременно сочувствующий взгляд. - Очень сожалею о том, что омрачаю наше времяпровождение, но ему в любом случае не суждено быть беззаботным и приятным. Во-первых, этой ночью Рейнхольд мог покончить с собой. Во-вторых, об этом знает весь дворец и как минимум уже половина Сандгарта. Но не вы. Все взгляды устремляются ко мне. Внутри все леденеет от ужаса. Воцаряется полная тишина, все сидят в немом шоке с застывшими лицами, никто понятия не имеет, что сказать, и стоит ли вообще хоть что-то говорить. Только Кристиан безысходно потирает переносицу, мысленно задаваясь вопросом, за что и какими судьбами он оказался в этом дурдоме. - Не понимаю, о чем ты говоришь. – нелепо ухожу в отрицание, изо всех сил пытаясь не сорваться. - Тогда посмотри новости, чтобы освежить память, - говорит ангел приглушенно, и его глаза моментально становятся влажными, - Кто-то следил за тобой и слил в сеть видео, на котором отчетливо видно, как ты стоишь на балконе, готовясь спрыгнуть. Это, черт возьми, не фейк. Ангел закрывает лицо руками, полностью уходя во власть переживаний. И в этот момент я просто встаю из-за стола, чтобы стремительно покинуть это место. Чтобы избежать вопросов, осуждения, чтобы просто не видеть их слез, замешательства и гнева. Еще даже не просмотрев первоисточника, я испытал непреодолимое желание перерезать глотку той ловкой мразоте, которая сочла это действие допустимым. Меня можно поздравить с днем похороненной репутации, не иначе. Как же я хотел, чтобы, сука, сдохли все жадные до сенсаций и скандальных историй твари. Я не успел понять, как оказался в своей комнате. В полузабытьи швыряю и крушу все, что попадается мне под руку. Ненавижу. Просто до трясучки ненавижу свою убогую жизнь. Не имеет никакого смысла пытаться спасти меня, когда все безнадежно проебано.