Горечь превосходства

- Ты тупорылый изврат, но за минувшие часы я достаточно проникся твоей мерзостностью, и могу уверенно сказать, что с удовольствием поглядел бы на это смачное истязание. – усмехается ангел, поддерживая предсказуемые намерения Вильсона. - Можешь считать, что у меня нет вкуса, но дело в том, что я не ел несколько дней в ожидании этого момента! – пьяно отвечает тот, - Даже его иссохшая тушка покажется мне изыском кулинарии после этого легкого воздержания. Скажите спасибо, что я организую вам более интересный и мучительный спектакль, нежели утопление или отсечение головы. - В теории, ты мог искупать его во фритюрном масле или кислоте, думаю, это тоже выглядит достаточно живописно. - Все равно скукота, такое уже было в моей практике. - Ты, кажется, забыл, что пожирание человечины – обязательный пункт каждого твоего дня; вряд ли и в этом есть что-то оригинальное. – говорю я, искоса поглядывая на демона. Мне слишком часто выпадало «удовольствие» видеть трапезы Вильсона, и в этот раз я не имел возражений против выбранного метода казни Доминика, сочтя разумным предположение, что именно такой смерти он заслуживает. Надеюсь, мой бешеный черт не отравится; этот мешок с дерьмом всегда был полон сюрпризов. - Очень странно, что за столько лет внимательный к деталям чертила не заметил, что в том, как я это делаю, всегда есть разница. - После перерыва в общении я мог попросту забыть об этом. - Мозг зачастую фильтрует травмирующие воспоминания. Самое время возобновить их, ведь я снова являюсь частью твоей жизни. Демиан, видел бы ты его лицо, когда он впервые застал меня за обедом! – Вильсон хлопнул его по плечу и противно рассмеялся. Ночью произошло именно то, что я предвидел – эти двое надрались как сволочи, отлично поладили, пересказали друг другу всю свою жизнь под аккомпанемент нескончаемого бухого смеха и заснули в обнимку на диване, так и не дойдя до своих комнат. Велика вероятность, что они станут любовниками в целях позлить тех, к кому в самом деле испытывают крепкие чувства. У обоих творился инфантильно-подростковый пиздец на личном фронте и в сознании; искренне ценю их, но иногда не понимаю, как они дожили до своих лет с таким мышлением. По пробуждению мы выпили еще немного для того, чтобы сделать грядущий день замечательнее, после чего отправились обратно во дворец, осуществлять долгожданное возмездие. И сейчас нерасторопно ступали по коридорам, что выглядели необычайно оживленно; казалось, что все с любопытством глазели на нас, и каждый знал о том, чем мы собираемся заниматься в ближайшее время. Мне хотелось покончить с этим как можно скорее. Еще несколько часов назад было отдано распоряжение о переводе нашего подопытного кролика в одну из моих нелюбимых вычурных комнат на цокольном этаже, где и состоится его смертный приговор. Я также позаботился о том, чтобы ему предоставили последнюю трапезу и привели в порядок. Пусть сучоныш на собственной шкуре прочувствует, каково мне было у него в заточении. По мере приближения отчетливее улавливались редкие озлобленные вскрики, и тогда я понял, что кое-кто имел наглость опередить нас. Либо Кристиан, Либо Вильгельм – выбор был невелик. С первым отдаленным возгласом Вильсон, очевидно, начал злиться, словно некто решил покуситься на самый крупный трофей, предназначенный исключительно для него. Он зашагал впереди нас, разогнал гвардейцев, чуть не снес дверь с петель при входе в помещение, и после замер на пороге, окинув участников карательного мероприятия растерянным взглядом. В центре комнаты сидел прикованный к креслу Доминик. Сегодня призрачный предстал в формальном образе, дополнением к которому стали раны от ударов плетью, кровавыми штрихами и пятнами украсившие его тело и алеющие сквозь разорванные участки белой рубашки. Рядом с ним стоял Вил, переводящий враждебный взгляд то на него, то на нас. После непродолжительной паузы мы прошли в комнату, и Вильсон дал волю возмущению. - Кто разрешил тебе приступать к наказанию, не дожидаясь нас? - В отличие от тебя, я не пес, которому дозволено действовать только по команде, - осаждает его Вил, - Поэтому, Вильсон, метнись к ноге хозяина и наслаждайся страданиями осужденного. После сказанного он нанес новый удар, но Доминик даже не шелохнулся, словно решил собрать остатки гордости и молчаливо принять свой приговор. - Да? Занятно, что именно так Рейн тебя и назвал, когда ты свалил на безуспешные поиски его обидчика. - Мы это потом обсудим, - обратился он ко мне, на мгновение смягчив взгляд, - И знаешь, хочется по привычке обнять тебя, но, к сожалению, я немного испачкался. Кровавый призрачный – редкое явление. - Оставь свое романтическое соплежуйство на потом, иначе я из принципа блевану на тебя прямо сейчас. Вильсон подошел к ведьмаку вплотную, на что тот лишь раздраженно повел бровью. Похоже, виновник торжества уже был достаточно сломлен, чтобы никак не комментировать ситуацию. Демиан только усмехнулся про себя, увлеченно наблюдая за происходящим. - Не раньше, чем я вскрою твою мерзкую тушу и сплету праздничную гирлянду из кишок в честь этого прекрасного события. Как думаешь, где она будет лучше всего смотреться? - Слишком уверенный пиздеж для того, кто неспособен поймать настолько примитивного в своих действиях преступника. - Межгалактический высер осмелел и решил, что если поработал на благо династии ничтожный срок своей жизни, то имеет право попрекать меня, человека, что младше на десятки тысяч лет? Может, наши способности неравны, но я скорее плюну в твое тупое ебало, нежели отблагодарю за что-то, признав твое превосходство. - Не забудь еще съязвить на тему того, как меня легко убить, ты это очень любишь, мой тривиальный приятель из прошлого. Так бы и расшиб скудно наполненную коробку этой тупой нелюди, если бы не нашлось несчастного Величества, которое любит ее больше собственной жизни. - Мои славные обитатели дикой природы, настойчиво прошу вас прекратить и послушать меня, - прерываю их милую беседу, - Было решено, что казнью Доминика займется Вильсон, он имеет на это полное право и хочет, чтобы мы остались наблюдателями, разделяющими восторг вместе с ним. - Выкусил, правительственная шавка? – со злорадством выпалил Вильсон. - Все это происходит всего лишь потому, что знати не предстало марать руки, - ледяным тоном ответил Вил, - Не забывай о классовой системе, плебей; раз на то воля Его Величества, можешь приступать к исполнению. Вильгельм подошел к нам, импульсивно выбросив плеть так, словно это была самая мерзкая вещь, к которой он мог прикоснуться. - Бдсм-инструктор хренов... – ухмыльнулся Вильсон, - Чудненько, что все разрешилось. Перед началом церемонии позвольте мне запечатлеть памятное фото. Этот придурок на полном серьезе достал мобильный, схватил Доминика за волосы, приподняв голову, чтобы он направил свой пустой взгляд прямо в объектив, скорчил маниакально-радостную рожу и сделал несколько снимков с разных ракурсов. Послышался усталый вздох Вильгельма. - Есть еще желающие заняться самолюбованием, или мы все же начнем? – уточняю я. - Братан, если хочешь, можем сделать фото и с тобой! Присоединяйся. Демиан, тебя это тоже касается. - Воздержусь, спасибо, - отвечает ангел, - И думаю, что Рейн того же мнения. Не терпится увидеть обещанное кровавое шоу, мой новоиспеченный друг. - О, Ваш интерес, прекраснейший, согревает мою душу, - саркастично произнес демон, подыгрывая ему, - Но прежде полагается предоставить подсудимому последнее слово. Что скажешь, Доминик? Призрачный вздрогнул, когда к нему обратились. Повисла тяжесть затянутой тишины, позволяющей ему тщательно обдумать все, что накопилось в душе за период нашей разлуки. Презренные взгляды, обращенные к нему, медленно, но верно меняют его облик: из затравленного лишенного свободы призрачного он превращается в прежнего коварного интригана, одержимого насильственной властью и сведением счетов. Именно так он смотрел на меня в первый день нашей встречи, и когда я балансировал на краю сознания от его удушья. - Многое хотелось бы сказать, и очень жаль, что мне отведено не так много времени, - прорезался его охрипший голос, - Честно говоря, я надеялся на личную беседу с Рейном, но понимаю, что он не желал меня видеть после всего пережитого. Очевидно одно – прямо сейчас он подписывает себе гарантию на полное страданий будущее. И поверьте, я никогда не предупреждаю об этом безо всяких на то оснований. С этого дня, с момента моей смерти вы больше не сможете спокойно спать, поскольку мои подчиненные сразу же узнают о том, где, когда и как я прекратил свое существование. Я повторю историю предыдущего поколения Штернфельсов, покинув этот мир. Если же это окажется мне не по силам – смогу убедить народ Сандгарта в том, что такие как ты, Рейнхольд, не должны располагать властью. Когда ты попадешь в мир мертвых, а я уверен, что с твоей двинутой психикой это непременно произойдет в скором времени, советую не выходить дальше пределов своего родового поместья, а также не забывать, что в его тепличных условиях у тебя все равно нет стопроцентной безопасности. Ты отверг меня и будешь расплачиваться за это очень долго. Вильгельм, взбешенный такой проникновенной озлобленной исповедью, резко рванул к нему и отвесил добротный удар по лицу. Кажется, он воспринял это куда тяжелее, чем я. Несмотря на гнев, я ощутил его скрытое беспокойство. Он будто верил в то, что Доминик и вправду может быть способен на план мести, для которого даже смерть не станет преградой. Но и я сам не слишком подвергал сомнению сказанное; его не стоило недооценивать. - Жалкий выродок, - яростно прошептал Вил, - Имей ввиду, что всех, кто вылизывал твой зад, я отправлю на расстрел, и это не составит мне больших усилий. - Да ладно тебе, разве не забавно наблюдать за тем, как кровожадная подстилка мнит себя властителем этого мира? – смешливо спрашивает Вильсон, отталкивая его в сторону, - Да уж, не стоило давать ему так много свободы в последние минуты жизни. Как вы считаете, стоит ли заснять на память процедуру его наказания? - Шевелись, ублюдок. Сколько ты еще планируешь скакать клоуном вокруг этого болвана? Много чести ему оказываешь. - Досадно признавать, но ты прав. Да начнется мукбанг, уважаемые зрители. Вильсон принялся «распаковывать» призрачного, импульсивными движениями разрывая на нем одежду. Когда с рубашкой было покончено, демон, склонившись ближе, впился пастью в плечо Доминика. Как он ни старался сдерживаться, очень скоро из него полез протяжный крик, ставший музыкой для ушей Вильсона, с крайней степенью удовольствия растягивающего и покусывающего рвущуюся плоть мышц. Первый укус всегда был для него сдержанной дегустацией, а за ним, по традиции, следовал выброс неудержимой свирепствующей энергии зверя, движимого инстинктами. Вне зависимости от того, насколько вкусным он счел объект вожделения. Демон высвобождает осужденного из крепких оков, небрежно валит на пол, ограничивая в движениях мертвой хваткой, а после начинает с неистовством раздирать случайные участки тела Доминика, вонзая когти в его распластавшиеся запястья все сильнее по мере каждого глубокого укуса, оставляя кровоподтеки и усмиряя его дрожь. Призрачный уже не имел сил на крик и сопротивление; его лицо, лишенное красок, приобрело стеклянную маску равнодушия и принятия. Он за секунды смирился со своей гибелью, переживая нестерпимую боль, вслед за которой начнет новую жизнь, обретя новый дом в мертвом царстве. Призрачные всегда были самоуверенны и холодны перед лицом смерти. От податливости жертвы Вильсон с еще большим остервенением принялся раздирать остатки плоти, между делом небрежно глотая потоки манящей крови. Гадкое чавканье, приглушенное рычание и влажный звук отделяющегося от кости мяса стали в разы громче. Еще один несколько слабых вдохов, и мой мучитель, некогда ощущавший полную власть надо мной, скончается. Демон, прочувствовав этот момент, наконец погрузил клыки в горячую пульсирующую шею, делая это с невыразимой животной страстью, на которую был способен только он. Доминик дрогнул в последний раз, и его уцелевший глаз закатился. Вильсон, весь окровавленный и раззадоренный кончиной приговоренного, некоторое время крепко прижимался к нему, высасывая последние жизненные соки из тела. По окончанию трапезы он приподнялся, все еще сидя на истерзанном теле, с деланым артистизмом прожевал последний кусок своей добычи и облизал окровавленную ладонь. - Чмошник наказан, - с нескрываемой радостью резюмировал он, - Самое вкусное я оставлю для себя на потом, если не возражаете. - Да, конечно, он весь твой, - отвечаю ему невозмутимо, - Странно, что ты воздержался от пожирания сердца, это ведь твоя неизменная фишка. - Решил не оказывать сильных впечатлений на Демиана, ведь он, вероятно, никогда не видел ничего подобного. Кстати, стоит признать, что его бедра кажутся более вкусными. Ангел подошел к трупу, склонился над ним, пройдясь по окровавленному телу немым безразличным взором, и прикрыл широко распахнутый глаз, удостоив секундным прикосновением. - Тебе не противно его трогать, моя светлость? – спрашивает Вильсон. - Нужно было сделать это, чтобы прояснить кое-что. - Что тебе известно? – тут же выказывает интерес Вил. - Как минимум то, что он не лгал, и у него действительно есть прислужники, только что получившие известия о его смерти. - Каким образом? – с недоверием косится на него демон, - За все время его пребывания в карцере мы не ощутили на себе влияния этих подопечных, которыми он вечно грозился. - Помнишь, у него было кольцо, которое он постоянно носил? - Да, припоминаю, но он потерял его в бою со мной, задолго до того, как его доставили во дворец. - Это не имеет значения, поскольку метал напитан его энергией. Такие кольца носят напарники. Работают они по тому же принципу, что украшение Вильгельма – когда человек, связанный с тобой, находится в опасности – источает жжение. Распадается в момент его смерти. Мы переглянулись между собой, будто это обстоятельство было серьезной проблемой. Вильгельм приобрел настолько озлобленный вид, словно собирался содрать скальп с Вильсона, хотя и знал, что от уничтожения кольца все равно не было бы никакого толка. - Что вы смотрите так на меня? – возмутился Вильсон, - Считаете, что из-за моего упущения следует воспринять его жалкое прощание всерьез и начать чего-то бояться в ожидании наихудших событий? - Ты ни в чем не виноват, но осторожность правда не помешала бы. - Да ну, реально считаете, что кто-то будет исполнять приказы этого куска посредственности после его смерти? Если у него и имеются прихвостни, скорее уж они разворуют имущество и шагнут в новую счастливую жизнь, чем сохранят верность его идеалам. - Может произойти все что угодно, в любом случае, нужно поднять исследование и вычислить всех его приспешников. - Ну, всех едва ли возможно, - отмечает Вильгельм, - Он был далеко не бездарным, и вряд ли стал бы окружать себя обыкновенными преступниками, которых можно словить, используя стандартный подход к делу. Что до его планов, могу сказать, что подобные украшения никогда не создают просто так. У него точно есть люди, которым он доверил свою жизнь. Возможно, они многим ему обязаны. - Ты верно подметил, что они, скорее всего, весьма хитры, - говорит Вильсон, - Это означает, что более вероятен предложенный мной вариант развития событий. - Вместо того, чтобы выстраивать пустые теории, следует направить нужных людей на поимку этих говнюков. Хватит на сегодня споров. – с недовольством отметил Демиан, вставая. - Да пожалуйста, я и сам могу поспособствовать этому, в очередной раз доказав, что правоохранительные органы Сандгарта ни на что не способны, в отличие от какого-то одичалого плебейского демона. – Вильсон сопроводил свое высказывание укоризненным взглядом в сторону Вила. Они продолжили свою нелепую ругань с бесчисленным количеством угроз до тех пор, пока к нам не явились зачищающие места преступлений сотрудники. Вильсон сразу переключил внимание, отдав им распоряжение на перемещение останков для будущих своих перекусов. Он явно был рад встрече с теми, для кого изуродованные мертвые тела стали таким же обыденным явлением, как для него самого. Воцарилась суета; мы с Демианом и Вильгельмом решили наконец покинуть комнату, уже наполнившуюся мерзким запахом человечины. Вильсон же предпочел остаться, поскольку обрел новое знакомство. А я почувствовал облегчение, несмотря на обещанную месть.