Горечь превосходства

Ночь выдалась непростой, и это мягко сказано. За неловким признанием последовали прямые доказательства неутешительных прогнозов. Не то, чтобы слова Вильгельма вызывали сомнения, но пока он не показал бумаг с медицинских обследований, была крошечная надежда на то, что его исцеление все еще возможно. Однажды он умрет подобно тому, как умирают различные сущности на закате лет, когда их энергетический потенциал значительно ослабевает. Судьба – это миф, но как и в мире мертвых, каждой душе, будь она человеческой или «потусторонней», отведен определенный срок, которого никто не может знать наверняка. Нет ничего хуже смирения. Ведьмак, для которого я могу достать все деньги мира и пойти на любые жертвы, настойчиво просит принять то, что с ним происходит, бездействуя в ожидании его предначертанного конца. Каждое его слово, подкрепленное бессмысленным упрямством, все сильнее выводит меня на эмоции. Мы ссоримся так, словно он вернулся после очередного своего одинокого путешествия. Я возненавидел свою уязвимость перед этим человеком, почти проклял все, что нас связывало. Вспомнил каждое его упущение, безразличие к моим просьбам, все паттерны его поведения, причинившие мне немало боли. И ведь у меня нет права считать эгоистом отчаявшееся создание с суицидальными наклонностями. В этом смысле мы одинаковы. Часто доводилось думать о том, каково мне будет после его смерти, ведь он в любом случае покинул бы этот мир раньше меня. И, как назло, он говорит – «рано или поздно это все равно произошло бы, я не волен управлять собственной жизнью». Откровениям нет предела. Мы так и не ложимся этой ночью, изливая накопленную злость и отчаяние друг на друга. До меня с трудом доходит смысл его фраз. В синеве утра я прошу оставить меня одного. Послав мне сожалеющий бесцветный взгляд, Вильгельм уходит на чердак, а я, забившись в угол нашей комнаты, словно беспомощное затравленное животное, бездвижно сижу и занимаюсь самоедством, представляя, как он умирает у меня на руках. Совершенно не впервой страдать из-за него, но сегодня он превзошел самого себя. Остыв спустя время, поднимаюсь вслед за Вилом, обнаружив, что все это время он сидел на крыше. Он всегда этим занимался в приступах подавленного настроения. Печально пялился вдаль, как парализованный. Завернувшись в плед, неуклюже взбираюсь к нему и устраиваюсь рядом. Прижимаюсь, чувствуя его слабое тепло. Ведьмак приобнял меня, не сводя опустевших усталых глаз с загоревшегося зарева на горизонте. Было совестно перед ним за все сказанное. Умирающие нуждаются в заботе и понимании, а я почти что крыл его матом все эти несколько часов. Может, он не выглядел как калека, но по энергетическому фону было заметно, насколько он сейчас слаб. Остается лишь позавидовать тому, как мастерски он отыгрывал свое обычное состояние, не подкошенное никакими недугами малоизвестного происхождения. Теперь я винил себя за то, что не смог понять этого раньше. Когда-то мы так же встречали рассвет в Нефлингтоне, сидя на крыше моего обновленного особняка после драматичного приветствия. Поздним вечером он тихо пробрался на мою территорию после двух лет нашей разлуки. Первое, что я сделал, заметив его на заднем дворе участка – напал с твердым намерением уничтожить. За ложную надежду, забытие, всю ту боль, что я нес в себе из-за его опасных тайн. Он даже не сопротивлялся, выражая готовность быть убитым. Что непременно случилось бы, если бы я не позволил ему объясниться. Но я бы позволил при любом раскладе. Все те два года я бредил им, не в силах выкинуть из головы. В нем я видел человека, с которым захочется преодолеть сотни мучительных лет. Еще с той поры, когда моя жизнь в человеческой оболочке была хрупка и коротка. Я навсегда запомнил момент нашего воссоединения. Постоянно проигрываю его в истерзанной горечью минувших лет памяти. Как и нескончаемую пытку страхом неизвестности, что я ощущал, когда он занялся внушительной серией убийств, обеспечив себя работой на десятилетие вперед. Возможно, тогда я и перестал ему доверять. Каждая бессонная ночь, перечеркнутая тревогой, запечатлелась отдельными эпизодами в моем личном кошмаре. С трудом заглушив шумный фон мрачных мыслей, наконец расслабляюсь, засыпая на холоде в примирительных объятиях. Напряжение от нелегкой многочасовой беседы сменилось резким приливом слабости. Не сомневаюсь, Вил приложил к этому руку. Из размытых сновидений вырывает трель входящего звонка. Резко раскрываю глаза, не без усилия отгоняя застилающую обзор муть. Как и предполагалось, я был транспортирован в кровать и заботливо укутан в несколько слоев одеял. А за окном уже расстилались ледяные сумерки. Проведя несколько секунд в сонливом неведении, неохотно отвечаю тому, кто решил меня потревожить. - Весь во внимании. - О, кажется, я разбудил Величество. С добрым утром, - донесся до меня смешливый голос по ту сторону, - Мне перезвонить позже, или лучше уже завтра? Сразу узнал Леонарада. Он не стал бы напоминать о себе в вечерний час без веской причины. - Не стоит. Я слушаю, но не обещаю, что с первого раза вникну в сказанное, - вяло отвечаю ему, - Что-то произошло? - Нечто срочное, не помешал бы диалог с глазу на глаз. Мне правда неловко беспокоить в такой момент, поэтому, если угодно, можем отложить встречу на более удобное для Вас время. - Пустяки. Думаю, что смогу подъехать прямо сейчас, только скажите, куда. - В офис компании, как и прежде. Коллеги скоро разойдутся по домам, мы останемся наедине. - Принято. Буду через час, если не застряну в пробке. Конец диалога. Устало вздыхаю, понимая, что убийственную рефлексию и планирование ближайшего будущего придется отсрочить. Превозмогая полное отсутствие сил, отрываю свое немощное тело от шелка простыней, плетясь до ванной, и после незначительных попыток привести себя в порядок плавно перебираюсь в гардеробную. Под глазами залегли тени и мелкие морщины от часто возникавшего в течение ночи жалкого выражения ноющей гримасы. Выглядеть по-людски сегодня не получится. И вряд ли мои любимые темные очки, спасавшие в гламурные обдолбанные времена, помогут мне сегодня. Выходя из комнаты, понимаю, что Вильгельма нет дома. Не знаю, где его опять носит, но теперь отсутствие ведьмака вызывало большее беспокойство. Неусыпная паранойя нашептывала, что он может погибнуть в любой момент. На всякий случай захватил с собой компактный револьвер, так как это приглашение не внушает доверия. Казалось бы, я не имею права подозревать профессионала, которому доверил слишком многое, но так и не смог ничего поделать со своим нежеланием оставаться с падшим один на один, будучи безоружным. Когда неоднозначные персонажи зовут на персональную аудиенцию, следует быть готовым к непредсказуемому исходу. Прохожу в безжизненный офис. Ресепшен пуст, в пронзенном тишиной помещении нет ни души, как и обещал Леонард. Следую в конец крыла до его кабинета, вхожу после стука и одобрительного возгласа. Падший, сидящий в кресле, оборачивается ко мне неспешно, создавая ощущение, будто я стал неожиданным гостем, но в действительности причина была в другом. Ангел выглядел несколько растерянным: на левой стороне его вечно молодого лица алела свежая гематома внушительных размеров. Учитывая его опасную деятельность, это вовсе неудивительно, но он явно испытывает неловкость. - Приветствую еще раз и прошу прощения за такой вид. Рассчитывал на то, что к Вашему приходу успею обработать это позорное увечье. - Не стоит волноваться о таких незначительных вещах. Я бы и не придал тому значения, если бы Вы не сказали, - отвечаю я, опустившись на клиентское место, - Кто это Вас так приложил? - Не сочтите меня сумасшедшим, но во время последней экспедиции я сошелся в битве с Вашим супостатом, - буднично произносит он, - Собственно, это мне и хотелось обсудить. Я уверен, что он знает о Ваших планах. Скорее всего есть доверенное лицо, которое следит за Вами и докладывает обо всем Доминику, погружаясь в мир мертвых. Пока падший продолжает спешно обрабатывать рану, я смотрю на него с недоверием. - Уверены, что Вам не показалось? - Учитывая, что я с командой наведался туда не по Вашему поручению и призрачный явно выслеживал нас – мне никак не могло почудиться. Кроме того, есть небольшое доказательство. Отвлекшись, он достает из выдвижного ящика прозрачный футляр, в котором лежит пучок выдранных в пылу битвы волос. Седых, охваченных специфичным сиянием, свойственным бестелесным духам. Именно так и можно прочесть его энергетический фон. Леонард не соврал. Уловив мое замешательство, он сглаживает момент ироничным замечанием. - Так что теперь будет гораздо легче найти его. Узнаю не только по свирепствующему взгляду, но и по заметной залысине. - Надеюсь, никто не получил серьезных увечий? - Нет, но судя по всему, это нападение было предупреждением, и последующие экспедиции не сулят ничего хорошего. - Я и подумать не мог, что мой заказ способен настолько усложнить Вам рабочий процесс. Чувствую себя неудобно. - Бросьте, Вы не виноваты в том, что беснующийся нечестивый выродок неровно дышит к Вам еще со времен своей насыщенной жизни. Но все же это явный знак к тому, что можно и даже нужно завершить миссию как можно скорее. Вы согласны на это? - Согласен, но если честно... – замираю на полуслове, так и не решаясь закончить. Ангел вновь отрывается от забот, связанных со своей незначительной травмой и цепляется за мой взгляд. В его глазах промелькнуло сочувствие. - У Вас что-то случилось? - Мой муж серьезно болен, я боюсь оставлять его одного. Во всяком случае, до тех пор, пока не придумаю, кому доверить присмотр за ним. Он хотел отправиться в экспедицию со мной, но учитывая нынешние обстоятельства, я этого не допущу. Я не приемлю чрезмерной открытости, и в любой другой день предпочел бы замять тему, но в этот раз нытье будто бы само просилось наружу. - Сожалею... если уж так получилось, то мы, конечно, отложим экспедицию до назначенного времени, чего бы нам это не стоило. Либо можем убить цель без Вашего участия, но насколько помню, для Вас это очень важно. - Да, это чертовски важно. Так что прошу дать мне немного времени на то, чтобы уладить вопрос с наблюдением и лечением, а дальше мы с Вами уже договоримся о дате отправления. Постараюсь уладить все как можно скорее. - С первых секунд понял, что что-то не так. Вероятно, Вы в этом не нуждаетесь, но я правда очень сопереживаю. - Напротив, именно сейчас я остро нуждаюсь в поддержке. И вскоре, возможно, потеряю единственного человека, которого люблю больше жизни. Глаза предательски заволокло влажной пеленой. До чего же не вовремя меня прошибает на слезы. Разве человеку, которому я заплатил значительную сумму, есть дело до моих трагедий? Он выдерживает скорбное молчание лишь потому, что его работа требует деликатности. - Извиняюсь за свою несдержанность, - стараюсь унять приступ печали, - Дело в том, что я узнал об этом незадолго до Вашего звонка. Все никак не могу прийти в себя. - Не стоит извиняться, - ангел учтиво протягивает пачку салфеток, - Я знаю, насколько больно терять близких. - Меня завалило обстоятельствами, на которые я не могу оказать никакого влияния, и это ужасно нагнетает. Как только берусь за одну проблему – возникает следующая. И каждая – словно удар под дых. В разы сильнее предыдущего. Думаю, я заслужил все это. - Не стоит казнить себя, дорогой Рейнхольд. Кармы не существует. Быть может, Вам покажется, что я говорю дежурными фразами, но у каждого бывает беспросветная полоса в жизни. Вне зависимости от того, сколько дурных поступков числится на счету. И я знаю, что Вы пережили не один мрачный период; неужели считаете, что не справитесь с нынешними испытаниями? - Справлюсь, ведь мне некуда деваться. Хотя не так давно я покачивался на грани. В тот момент начисто позабыл о самом дорогом, что у меня есть. - Да Вы совсем поникли, уважаемый. Я очень надеюсь, что сведение счетов с Домиником поднимет Вам настроение. Не нахожу сил на ответ, с позором утирая проступившие на глазах слезы кончиками пальцев. После известия Вильгельма ничего более не волновало меня; именно поэтому я почти равнодушно воспринял доклад падшего. Смерть любимого станет утратой, с которой я вряд ли смогу смириться. Либо на это уйдут очень долгие годы. - Благодарю Вас за утешение. Не сочтите за насмешку, но мне кажется, что в душе Вы все тот же ангел, способный помочь искалеченным душам. - Пустяки, Вы романтизируете мой образ. Не стыдитесь своих чувств. За все незначительное время работы я уже успел повидать столько красочных истерик, что Ваше отчаяние с нотками застенчивости вовсе не вызывает отвращения. Моя симпатия более чем искренна. Если бы я знал всю ситуацию, то не осмелился бы приглашать Вас сегодня. - Вы очень милы, но от этого я не перестаю ощущать себя менее стесненно, - поправляю очки, вновь пряча глаза за большими темными линзами, - Мы можем вернуться к обсуждению актуального вопроса? - Само собой, у меня есть несколько мыслей на этот счет. Как Вы понимаете, в нашей клиентской базе кроме Вас нет никого, кто оформлял бы заказ на Доминика. Есть вероятность, что преследователь обратился к конкурентам. - Либо имеет достаточно способностей, чтобы действовать самостоятельно. Обратиться в единственную конкурирующую организацию – все равно что закопать себя. - Не факт, ведь они бы ни под каким предлогом не разглашали информацию о своих клиентах. Иногда ответ кроется на поверхности. - Что мне стоит предпринять в данной ситуации? - Дам простой совет: ступайте в полицейский участок и подавайте заявление, - ангел усмехнулся, - Я понимаю, что Вы не хотите привлекать излишнего внимания к своей персоне, но лучше продемонстрировать статусность, если хотите более быстрого продвижения дела. Вас преследуют даже с учетом того, что Вы скрылись в другом измерении. Это ненормально. - Но у меня буквально нет никаких зацепок для подозрений. Меня сочтут безумцем. Не знаю, кто этот человек, но его пронырливости можно позавидовать. - Просто попробуйте. И для спокойствия наймите охрану на все то время, что планируете здесь находиться. Хочется верить, что ничего дурного не произойдет. Если понадобится помощь – просите меня о чем угодно. Он говорит так из личных побуждений или с опорой на выгоду? Горе притупляет рассудок, и я неосознанно киваю на его наставления притом, что отвечаю обходительным отказом. - Я признателен за поддержку, но Вы слишком много берете на себя. - Ничуть, всего лишь выражаю солидарность, поскольку понимаю, каково быть потерянным чужаком на незнакомых землях. Освоиться для Вас не было бы проблемой, но всегда лучше поддерживать связь со знакомыми. Спустя еще пару-тройку любезных фраз диалог близится к логическому завершению. Я прощаюсь с падшим, позабыв о чувстве неловкости и теориях о том, как бы понадежнее засадить ему пулю в лоб в случае нападения. Понимание и эмпатия – явно не то, чего я ожидал от этой встречи, но совру, если скажу, что это никак не тронуло меня. Покинув здание, внезапно ощущаю холод дурного предчувствия, так как периферическим зрением замечаю несколько суетливых силуэтов, движущихся в моем направлении. Я не придавал им значения, решив просто уехать как ни в чем не бывало. Но вскоре назойливые людишки подобрались непозволительно близко. Я сразу понял, что публицистические охотники настигли меня и тут. Это заставило оторопеть, и я чуть было не замер в ступоре, но воспротивился этому, ускорив шаг. Чем настойчивее в меня тычут камерой и чем громче становятся их пытливые голоса, тем сильнее во мне разыгрывается необъятный гнев, что вот-вот проскользнет наружу. Глаза расширились от непринятия происходящего. Хотелось кричать. Разодрать в клочья это сборище настырных крыс, явно подосланных тем таинственным ублюдком, что старательно выслеживает меня. Его подопечные не причинят мне вреда и не посмеют об этом подумать, но в их действиях четко читается послание – «я знаю о каждом твоем шаге». Наплевав на все правила приличия и возможные последствия, замахиваюсь для магической атаки. Журналисты испуганно отпрянули, а в следующее мгновение, когда я направил раскатистый удар в никуда – стремительно разбегаются, наконец освобождая мне путь. Они явно не ожидали такого выпада с моей стороны. Импульсивно выезжаю с парковки, только и думая о том, как славно было бы прокатить их на капоте.