***
Стекло запотело от дыхания, и писк чайника вернул Серафима в реальность. На кухне было тепло, отчего сонливость размаривала ещё больше. За окном город тонул в блёклой дымке тумана, машины плавали туда-сюда из тусклого небытия и обратно в него. Ранний подъём портил настроение на весь день: Серафим, привыкший за лето вставать не раньше одиннадцати, а в лучшем случае часа, чувствовал себя максимально паршиво. На кухне горели лампы. Полумёртвое облако света вызывало привычную тошноту. Серафим прикрыл глаза и едва не уснул на месте, проваливаясь в мягкую полудрёму. — Не надо, — отчим появился резко, подобрался к чайнику и разлил кипяток по кружкам. — Сколько ты спал? — Эм... — Во сколько ты лёг? — Ну... — Понятно, — отчима вялое бурчание не сильно интересовало. — Не забывай, ключ от входной двери с красным брелоком. — Да-а-а, по-о-о-омню, — на зевке протянул Серафим. Со стороны коридора послышался шум. Через мгновение в проёме появилась Женя. Видеть её в форме да в странноватых квадратных очках было непривычно. — Я пошла! — кинула она для галочки. — Так рано? — отчим повернулся, продолжая помешивать сахар. — Может, завтрак? — Не, спасибо, пап. Аня ждёт, — Женя мазнула взглядом по Серафиму. — Увидимся в школе! Тот лениво махнул рукой, без энтузиазма. Хлопнула дверь, и на кухне снова стало тихо. Лишь лёгкое постукивание ложкой о стенки кружки теребило слух. Отчим сел за стол напротив сына и задумчиво глянул в окно. Он любил смотреть вот так, в каком-то роде безмятежно. Лютое спокойствие, которым обладал этот мужик, всегда вызывало в Серафиме зависть. Ему бы так. Утянутый тишиной за собой, Серафим вновь сомкнул веки. — Если что, питание я вам обоим оплатил на два месяца вперёд, — голос отчима доносился словно из-под воды. — Не думаю, что сегодня вас будут кормить, первое сентября всё же, но держи на уме. Мало ли. Серафим медленно покивал головой. — И кстати, о карманных расходах. Глаза распахнулись сами собой. Тон отчима Серафиму ой как не понравился, но он настолько вяло соображал, что едва догонял извилинами услышанное. С чего вообще говорить о карманных деньгах? Хочет урезать количество? Или прибавить? Или отчёт попросит о том, куда Серафим сливает их? Жаль, что из этих вариантов ни один не оказался правильным. — У нас возникли некоторые... трудности. В общем, в сентябре и октябре я временно не смогу давать тебе деньги. С ноября всё будет по-старому, но эти два месяца придётся потерпеть. Серафим уставился на отчима, приоткрыв губы. Мозг его, отчаянно спавший, недовольно завозился, скрепя шестернями с такой громкостью, что думалось по всей кухне слышно. — Это как? — наконец выдал Серафим, и сонливость перебило ледяным, колющим в уязвимое страхом. — Это вот так. Извини, что так вышло. Серафим молчал. Взгляд его отражал весь спектр переживаемых эмоций, но вряд ли отчим знал истинную их причину. Закусив губу, Серафим отстукивал ритм в пол и думал. Думал, думал, думал – неудачно на фоне общей сонливости и, откровенно говоря, так себе. Чёрт, та ещё проблема. Оплачивать занятия в студии получалось как раз из этих денег. Забавно, что отчим полагал, будто Серафим сливает рубли на гулянки, а мама – что проедает. Ни то, ни другое не являлось правдой, хотя иногда Серафим покупал поесть себе и Диме в том же КФС. Так или иначе, без картошки и колы обойтись можно, а вот без танцев нет. Только откуда теперь брать деньги – хороший вопрос. — Ну, я пошёл, — отчим сложил кружки в раковину с противным стуком. — Не прогуливай. Серафим совсем скис. В мыслях крутилось заведённой пластинкой желание поскорей разобраться с возникшей проблемой. Найти деньги, занять у кого-то. За сентябрь надо было рассчитаться в ближайшую неделю, а Серафим как раз надеялся получить от отчима «положенные» деньги, которые он по итогу не получит. Н-да, подстава. Отчим покинул квартиру, и стало спокойней сразу. Гул холодильника убаюкивал. Серафим сидел, сцепив руки перед собой, и не мог заставить себя подняться. Минуту, ещё хотя бы минуту… просто посидеть с закрытыми глазами, пока сознание падает в зыбкое, плавящееся небытие, опутывая тело. Холодный стол нагрелся под щекой. Гул перешёл в стрекот, и Серафим не мог сказать, кому он принадлежит. Он приоткрыл глаза, оглядываясь по сторонам, но кроме тёмного коридора, освещённого парочкой ламп, ничего не увидел. Стрекот продолжал нарастать. Рука нашла чужую ладонь, и Серафим смог выдать: — Дима… что это за хуйня? Дима стоял, чуть подняв руки и выставив их вперёд. На них сидели бабочки. Много-много бабочек. Удивлённо выдохнув, Серафим вдруг понял, что стрекот принадлежит им – он становился всё громче и громче. Парочка забралась на ровные Димины плечи, и Серафим раздражённо смахнул одну из них, подавшись вперёд. Бабочка растворилась… и появилась вновь. Серафим повторно махнул рукой, но эта тварь не исчезала, пальцы словно проходили сквозь её крылья. Неожиданно открытая шея Димы оказалась слишком близко к глазам. Серафим уставился на ключицу, видневшуюся из-под рубашки, и одна из теней вдруг опустилась на неё, замерла, похлопывая полупрозрачными крыльями. Серафим сглотнул. Нет, он точно не станет этого делать. — Сим? Не станет! Рука потянулась вперёд против воли, и Серафим попытался поймать чёртову бабочку, но его за мгновение до провала потянуло вниз. Он ощутил, что падает навзничь, в бездну, теряя всякую опору под ногами. Больно ударившись головой, Серафим распахнул глаза. Перед ним был потолок кухни с сетью пятнышек краски. Ручки кухонных шкафчиков поблёскивали на ярко-медовом солнечном свету. Некоторое время Серафим лежал недвижимо, пропуская ощущение тепла через себя, а после резко сел, осоловело уставившись перед собой. Стул валялся, перевёрнутый. Окно обратилось в белый, слепящий квадрат. Медленно, но Серафим осознал наконец реальность. — Блядь! — вскрикнул он, подскочив. — Мне пиздец! Часовая стрелка сдвинулась к двум. Серафим обречённо застонал, рухнув на диван в коридоре. Чёрт, это всё отчим – знал же, что Серафим отвык рано просыпаться. Оставил просто так, не проследил ни за чем, убежал по делам ебучим, а теперь вечером будет выносить мозг: мол, я же просил не прогуливать! Да и мать позвонит узнать, как там Серафим в новой школе осваивается. И что он ей скажет? «Мам, мне настолько было плевать, что я прогулял»? «Удачи» 08:45 Серафим уставился на сообщение от Димы, а после тыкнул на кнопку выключения. Стыдно. Не из-за школы, а из-за бурды, которая приснилась. Может, Дима и думать о том случае забыл, а Серафим только и делает, что мусолит одно и то же! Ну тронул, что такого? Дима не девочка, не забеременеет, тоже мне. Вот ведь чушь какая, и в отключке мозг подсовывает всякий бред. Перевернувшись на спину, Серафим свесил одну руку с дивана, нервно теребя ковровые кисточки. Нужно было срочно понять, что делать. Линейку он всяко пропустил, но может на классный час успеет? Правда, Серафим не знал, когда он вообще начаться должен, что осложняло выбор. Остаться дома? Отчим не вернётся раньше пяти вечера – неплохой вариант. Но что-то всё же потянуло встать и протопать до комнаты, скрипя половицами. Отглаженная школьная форма висела на дверце шкафа. Серафим, прислонившись плечом к косяку и сунув руки в карманы домашних штанов, пялил на неё с неким показушным злорадством. Надо же, как в первом классе. Тогда родители вели его по обе стороны, а сейчас даже ни разу не позвонили за последние несколько часов, чтобы узнать, как там что прошло. Что уж говорить о биологическом отце, который будто и не существовал никогда. Собравшись и захватив ключ с красным брелоком из корзинки, Серафим вышел на лестничную клетку. Выскобленная до блеска форма осталась в одиночестве. Вообще, шёл он не к новой школе, но ноги принесли его именно туда. От дома всего пара минут, к тому же. Серафим чувствовал себя неловко, глядя на уже знакомое, но ещё не ставшее родным здание. Показалось, всё не с ним происходит, что он лишь посторонний наблюдатель. Ходит, смотрит внимательно и скрипит зубами, невольно ссутулившись под напором высоких бледно-жёлтых стен. Через пару минут Серафим поймал себя на том, что обходил школу по кругу. Возле входа он столкнулся с парой компаний пятиклашек – наверное – в парадных формах, да с цветами. Поймал краем глаза и несколько взрослых, но стоило зайти за угол и двинуться по периметру, как тут же стало до странного одиноко и тихо. Со стороны окон не доносилось шума, здание разом вымерло после праздника. Хотя неудивительно. Третий час, все должны были разойтись. Серафим находил это странно-приятным: в простой, неприглядной одежде мрачно мерить шагами контур ненавистного здания. Вся эта новизна да чистота скорее напрягали его, чем радовали глаз. И вдруг стало смешно, что раньше он постоянно ныл Диме о том, какой бомжатник у них вместо школы. Да за этот «бомжатник» теперь он бы многое отдал! Забавно, как присутствие особых людей может любое место изменить подчистую. Интересно, переведись Дима сюда, стало бы легче? Телефон завибрировал. Серафим с опаской глянул на контакт, но легко выдохнул, увидев знакомое «димыч» с мелкой буквы. Лёгок на помине. — Да? — Привет. Ты где? — В школе, — Серафим сел на кортаны рядом со стеной, ощутив лопатками прохладу теневой стороны. Перед ним высился забор, а за ним заросли спутавшихся друг с другом деревьев. — Так долго? Как линейка прошла? — А я и не был на линейке. — А-а-а… Дима стих. Было чертовски странно ощущать его присутствие по ту сторону трубки, знать, что он не так уж и далеко – всего-то другая сторона города. И всё равно переживать гнетущее, тягучее раздражение от того, что они не сидят у этой или какой другой стены вместе, обсуждая новых учителей и то, как одноклассники поменялись за лето. Кажется, Дима чувствовал себя так же. В голосе его слышалась грусть: — Там… ну… так себе. Всё, как обычно, но без тебя школа стала совсем унылой. Пара ребят просила передать, что скучают. Серафим даже не стал спрашивать их имён. — А ты как? — перевёл он стрелку. — Ну, как день прошёл у тебя? — Линейка, как обычно. Ко мне новенький подсел. Странный парень, но вроде бы неплохой. Серафим скрипнул зубами. Он ненавидел «новенького» по умолчанию за то, что тот занял его место. Но что сделать? Ничего. Всё чаще Серафим замечал, как беспомощность обращается в нём принятием. Ничего не изменить? Ну и ладно. Было в этом что-то неправильное. В том, как Серафим злился, негодовал, раскрывал рот и… захлопывал обратно, продолжая зло хмурить брови. И всё оставалось на своих местах. — У вас закончилось, я так понял? — наконец подал голос Серафим, сглотнув. — Ага. Хочешь встретиться, да? Серафим улыбнулся, прикрыв глаза. Ветер дунул с большей силой, и пряди ломких волос попали в рот. Серафим фыркнул раздражённо, зарывшись пальцами в волосы и зачесав их назад. Деревья раскачивались на ветру, пестря хлопающими друг о друга листьями. Приятный шелест вызвал рябь мурашек по спине, и Серафим на секунду забыл, что они с Димой говорят по телефону, а не вживую. — Сим? — А? Да! – прозвучало хрипло. — Да, хочу, конечно. Где? — Где угодно, я сегодня свободен. Голос Димы был до жути приятным, и Серафим не мог понять, почему. Несмотря на остатки стыда от странно-яркого сновидения, он ощущал полное спокойствие. Может, дело в том, как Дима говорил с ним конкретно сейчас? Серафим опустил руку и повернул лицо к ветру, чтобы он сдул пряди волос назад. Вспотевшую ладонь обдало холодом. — Тогда давай на «башни»? Правда, там могут бухать в честь первого сентября. Но можно будет найти свободный этаж. Что думаешь? — Согласен, давай. Ко скольки? Серафим едва прикинул, к которому часу успеет добраться до места встречи, как вдруг заметил компанию парней разношёрстного вида, появившихся в другом конце заднего школьного двора. Серафим поначалу думал, что они курить сюда пришли, и собирался свалить потихоньку, но через минуту стало ясно, в чём дело. Парочка ребят толкнули какого-то костлявого очкарика к стене, один из них сдёрнул с него очки и разбил о выступ карниза. Жестоко, впрочем, если собираются бить лицо – оправдано. — Эм, Дим, я перезвоню, — Серафим среагировал быстро. Сбросив звонок, он поднялся, размяв кости, и двинулся из тени в сторону парней. Благодаря угловатой постройке, они его не заметили сразу, а потому продолжали измываться над очкастым. Вообще, Серафим не был из тех, кто ввязывается в драки, но сейчас он словил странного рода ассоциацию с тем разом, когда его самого прижали к стенке. Только помощь Димы спасла тогда от не самых приятных последствий. Серафим спрятал руки в карманы. Так он чувствовал себя уверенней. Двинулся вперёд. Вот не трус же, а почему так волновался? Наверное, из-за сомнений в своих силах. Сердце сжималось, а и без того дрожащие ладони становились липко-влажными. —…кому из нас ты отсосёшь? Серафим резко замер, остановился как вкопанный. Выйди он из-за угла – и они б его тут же обнаружили. Он благоразумно двигался близко к стене и шагал как можно тише. Но ступить последние пару шагов ему не дал услышанный обрывок фразы. Всё резко приняло очень… странный окрас. — Ну же, педик, не стремайся! Здесь все свои. Ну? Давай бырей. Или хочешь, чтобы твой рот все выебали, по-очерёдке? — Т-ты ёбнутый? Т-то есть ебать другого парня в рот – норм тебе? — очкастый заикался, и голос его дрожал, но говорил он безумно уверенно. — Таких, как ты – норм. С вами, голубыми, только так. — Сказал бы сразу, что я тебе н-нравлюсь, — Серафим услышал, как его кто-то ударил, но очкастый выдержал достойно. — Уф… я не л-люблю BDSM. Найди д-другого. — Полюбишь. Глаза Серафима расширились. Он узнал этот голос! Только не мог вспомнить, где его слышал. Пару секунд он стоял, привалившись к стене, и думал. Чёрт, ему дико не нравилось. Вступится – и тоже запишут в голубые! Вот так начало учебного года получится, пиздец. Но если уйдёт… Серафим метался между двумя очагами и не мог понять, почему его так трясёт. В конце концов, не его дело. Зажали какого-то голубого, и что? Сам виноват – занимается… таким. Серафим не осуждал, похуй было, но оставалось немного неприязни к педикам. Той самой неприязни, которая может спустить на тормозах желание помочь. Солнце ударило в глаза. Серафим сделал шаг и, выпрямившись, окинул парней презрительным взглядом. — Это чё? — выдал он удивительно спокойно, несмотря на то, что сердце ухнуло вниз. Их лица обернулись к нему. Кто-то аж дёрнулся, уставившись на Серафима опасливо и с долей настороженности. Кажется, они не ожидали, что в этом месте за школой в ближайшее время кто-то появится. Тем не менее Серафим сидел тут достаточно давно, да и его голос они должны были слышать, он же по телефону говорил! Парочка ребят, пытавшихся опустить очкастого на колени, тоже замерла. Немая сцена продолжалась бы и дальше, если бы какой-то чел не дёрнулся навстречу Серафиму. — Рома, я ж просил! Ты куда смотрел?! — Да я не видел никого, серьёзно! — названный поднял ладони, как бы сдаваясь. — Чо ты сразу! А ты, чел, свали туда, откуда вышел, — обратился он уже к Серафиму. — Не твоё дело. Серафим продолжал стоять на месте, мрачно пяля на них. Вообще, если бы не его агрессивное ебало, он бы, наверное, уже давно выдал волнение. Но нет, пока дело шло хорошо. Сглотнув, он скосился на «жертву». Пацан был безумно тонкий и щуплый, с лицом, усыпанным следствиями пубертата. Не особо симпатичный, но играло в нём что-то «сильное». Может быть, манера держать себя гордо, даже когда опускают. — А, надо же, кто это. Знакомый голос раздался из-за спин высоких парней. Серафим невольно сжался. Светловолосый пацан, которому он несколько дней назад одолжил бутылку воды, на фоне остальных крупных ребят выглядел куда мельче. Он смотрел на Серафима с любопытством и чутка снисходительно. Вся ситуация казалась теперь ещё ебанутей. Вот так встреча, действительно. Серафим примёрз к месту, без понятия, что ему делать и в какую сторону двинуться, что сказать и как поступить. Но светловолосый паренёк решил всё за него: — Серафим, — произнёс он его имя, вмиг разрушив все защитные стены, что тот вокруг себя выстроил. — Тебя не было на линейке. Серафим неопределённо мотнул головой и промолчал. Если он сейчас начнёт показывать, что стушевался, то поставит себя в неловкое положение. Надо было осуждающе глядеть на этих пацанов, делая их виноватыми. Сместить акцент, чтобы упрямство Серафима перевесило. — Проспал, — наконец ответил он, несколько пренебрежительно. — Так что это? — Это? — знакомый паренёк невинно похлопал ресницами и неопределённо махнул в сторону очкастого. — Андрей… — Не влезай, — светловолосый толкнул локтем стоявшего рядом. — Так, «это»? Серафим и его имя запомнил. Андрей с каким-то змеиным, ядовитым вниманием улыбался ему так, что стало не по себе. Показушный парень, каких Серафим не очень-то уважал. Впрочем, когда он представил, что с ним сделают, если вступится – стало чутка страшней. Может, резко рвануть, позвать кого из взрослых? Не, слишком позорно, Серафим никогда бы не убежал. Вот бля, подумать стоило, прежде чем себя обнаружить. — «Это», Серафим, педик, которого надо учить держать свои извращения при себе, — Андрей скривился. — Погляди на него, с ног до головы мерзкий. И то, что он делает в нашей школе, мне не нравится. Серафим знал, зачем Андрей это всё говорит – он отрезает ему пути к отступлению. Если парни просто избивают какого-нибудь ботана, вступиться не проблема. Никто тебя не будет осуждать. Но если ты вступишься за гея… тебя запишут в педики, наплевав на любые условности. Андрей ждал, на что Серафим решится. Ему явно было неприятно, что посторонний застукал расправу. — Совать член в горло – так себе идея, — наконец сказал Серафим максимально равнодушно и нарочито презрительно посмотрел на очкастого. — Ему зайдёт. Андрей выглядел довольным. Кажется, он понял, что Серафим не будет воевать за правду, и ощутил преимущество над ситуацией. — Почему же? Вон как трясётся. — От возбуждения, — парировал Серафим и мотнул головой. — Ребят, что за детсад? Хотите на место петуха поставить – отпиздите. Я уж подумал со стороны, что вы тут гей-оргию устроить решили. Слова Серафима возымели эффект. И пусть он знал, что обрекает очкастого на побои, почувствовал себя куда лучше. Как-то и плечи расправились, и взгляд стал уверенней, и вообще. Серафим, правда, едва держался, чтобы не развернуться, умчав отсюда куда подальше. Эти парни его напрягали. — Здраво, — наконец «дал добро» Андрей, вскинув подбородок. Серафим невольно отследил это движение. Прям как у мамы, знакомый жест. Пренебрежительное «здраво» прозвучало как «ладно, в этот раз». Но и то неплохо. Серафим кивнул, пытаясь поставить точку в разговоре, и собрался уйти. Сейчас можно, и желательно ретироваться скорее, пока не предложили присоединиться. Потому что если предложат, а он откажется, то могут начать манипулировать – «ты что, из этих же, не хочешь мараться о своих»? И повезёт, если ответ «толпой не избиваю» их устроит. — Серафим! Он повернулся на оклик. — Не опаздывай завтра, — Андрей опустил взгляд на руки, что Серафим держал в карманах, и тот невольно смутился. — Не хотелось бы думать, что ты нас избегаешь. Серафим мотнул головой. Уходил он с желанием вообще никогда больше в этой школе не появляться. Донёсшийся до него вскрик кольнул больнее, чем ожидалось. Нет, не его дело, не его! Он вообще-то «помог», как вышло. А остальное не его проблема. Так ведь? Хорошо, если бы эти попытки оправдаться работали. Но стоило задаться вопросом, смог бы он рассказать подобное Диме, и сразу ясно стало всё и о поступке, и о себе самом. И никакие отговорки тут не помогали. Всё стало просто: испугался быть затравленным, потому и отступил.Глава 5 — Следуй за сильным.
23 августа 2022 г. в 20:23
Серафим отвернулся от аквариума, недовольный. Медленно прошёл дальше, заглянул в длинный коридор соседнего крыла. Пусто. И нет никого, тишина. Заметил подоконник, заставленный растениями, после доску с плакатами. Чисто и прибрано, стены идеально покрашены, а по ровному полу из непонятного материала приятно ступать. Кое-где видны, правда, полосы от чёрных туфель, но что поделать, если всех заставляют носить классическую обувь.
Неплохо. Но всё равно это была школа, в которую Серафим не хотел приходить. Стоя напротив высоких дверей, он пялился на надпись «столовая» и думал о своём. В мыслях кружился водоворот из обрывков последних событий. Вот мать орёт на него утром, вот он едет с отчимом к школе, вот он поражённо проходит от забора к входу в новёхонькое здание. Это произошло недавно, а такое чувство, что прошла вечность: пока он ждал директора, а после проходил медосмотр с восьмым «Б». Ему предложили – он согласился. Спросили, правда, не хочет ли с одноклассниками в другой день, но он отказался.
А сейчас Серафим не знал, о чём конкретно думает и что чувствует. Может, так выглядит стадия принятия? Ты волнуешься, но вяло, почти лениво. Так, на отъебись. Надо поволноваться для галочки, поорать и поупрямствовать, а до мозга доходит тем временем, что рано или поздно к новой реальности придётся привыкнуть. Да и быть честным пора бы уже.
Бесконечный поток обрывочных мыслей растворился, когда дверь в столовую резко распахнулась. Серафима едва не пришибло. Он отпрянул, рядом раздалось раздражённое бормотание:
—…мрази жирные… Ой! — светловолосый парень, захлопнув дверь за собой, заметил Серафима и, усмехнувшись, мотнул головой назад: — Если ты за водой, то там не дают.
Пацан был обделён ростом: казался ниже на сантиметров десять, когда сам Серафим едва достигал семидесяти пяти. Но разница не шибко придавала уверенности, поскольку школьник нагло смотрел в глаза, долго и неотрывно, и тем самым сильно смущал.
Светловолосый держал таблетку, выделявшуюся ярким пятном на фоне его загорелой ладони. Цепочка сложилась почти сразу, и Серафим молча достал из рюкзака бутылку воды, протянув её вперёд. Парень, недолго думая, принял её, вмиг смягчившись:
— Спасибо. За мной должок.
— Забей.
Парень закинул таблетку в рот и быстро запил. Была в его движениях лёгкая нервозность, но вскоре и она ушла.
— Кстати, я тебя раньше не видел.
— Я новенький, — Серафим не очень хотел пояснять, но как-то само вышло. — Из одиннадцатого.
Светловолосый удивлённо вскинул брови и кивнул непонятно чему. После отошёл от дверей. Ведомый странным порывом, Серафим последовал за ним.
— Так, значит, — парень выпрямился, будто это могло добавить ему роста. — Хорошо. Я тебя запомню. Как тебя…?
— Серафим.
— Необычно. Религиозные родители? — по интонации парня невозможно было понять, правда ли он заинтересован. — Можешь не отвечать. Ты что тут стоишь?
— Ну…
— Учебники получил? — Серафим отрицательно мотнул головой, и парень продолжил: — Тогда можешь зайти за ними. Так быстрее. У вас в день медосмотра всей толпой получают, долгое дело. Библиотека в правом крыле, по ту сторону главного коридора. Видишь? Вон там, в конце. Повернёшь направо и найдёшь. Сходи получи.
Серафим не считал нужным отвечать и просто кивал.
— Вот так. Спасибо ещё раз. До скорого, Серафим!
Хотелось спросить имя парня, но тот умчался вперёд, а после скрылся на лестнице. Коридор опустел. Серафим стоял на месте, нервно сжимая лямку рюкзака. Спустя какое-то время он всё же написал отчиму, что задержится на полчаса, и пошёл искать библиотеку. Незнакомец не соврал – в правом крыле на большой двери красовалась нужная табличка. Серафим постучал и вошёл, оглядываясь по сторонам. Ничего необычного: книжные стеллажи, столы с компьютерами и матовые бока стаканов для ручек. Пахло, правда, куда лучше, чем в старой школьной – здесь на стеллажах не экономили.
Библиотекарем оказался мужчина пожилого возраста, что удивило. Он неспешно расставлял книги по полкам и беззвучно бормотал под нос.
— Здрасте, — Серафим скривился от того, как высоко скакнул голос. — Я за учебниками. Одиннадцатый класс.
Мужчина повернулся к нему. Поправил очки, кротко улыбнулся и, не сказав ни слова, прошаркал ботинками до стола. В любой другой ситуации шарканье раздражало бы, но глядя на совершенно невинного пожилого человека, Серафим чувствовал непонятную вину, будто в нём была причина того, что мужчина так выглядел.
Собирал учебники он быстро. Просто брал из нужных стопок со сдвинутых парт в углу и складывал перед Серафимом.
— Имя? — прохрипел библиотекарь. Кашлянул, опять очки поправил.
— Серафим Нордич. Новенький.
Библиотекарь порылся среди карточек и достал нужную. Вписал туда что-то, протянул для подписи. Серафим нервно расписался, едва глядя, и сглотнул. Как-то неловко было в такой тишине. Так и чесалось спросить: «Вам помочь, может?». Глупость какая, но ничего другого на ум не приходило.
Он пригляделся. На грязно-зелёном пиджаке мужчины виднелся бейджик. Ворот то и дело закрывал его, но в какой-то момент удалось прочитать полностью: Щукин Олег Петрович. Серафим обладал отвратительной памятью на имена, однако это он запомнил.
— Держите, — Олег Петрович протянул стопку. — Пакет?
— А… нету. Ничего. Я так донесу.
Но Олег Петрович развернулся, порылся в коробке и достал старенький чёрный пакет. Встряхнул его, расправил, заклеил порванное место скотчем. Серафим наблюдал за ним с нарастающим чувством стыда и не мог объяснить себе почему. Одно знал точно: в библиотеку никогда больше не зайдёт, ни за что на свете!
Олег Петрович сложил учебники сам и поставил на стол. Серафим весь извёлся, но вместо того, чтобы дёрнуться за пакетом, остался стоять на месте, глупо уставившись в стол. Чёрт, и бывают же люди, одним видом ставящие в неловкое положение.
Библиотекарь вернулся к делам. Серафим, ведомый непонятно чем, прошёл к дальним стеллажам со справочниками. Оглядел полки, пощупал корешки парочки книг. Хотелось и уйти, и остаться. Серафим не знал, что делать. Книги его не интересовали, по правде, он вообще читать не любил. Наверное, поэтому выглядел странно, с напускным вниманием разглядывая энциклопедии. Серафим ждал, что Олег Петрович всё же попросит его помочь с чем-нибудь. В прошлой школе библиотекарша постоянно запрягала всех, кого видела, в помощники, и ведь так умело это делала, что и отказать было нельзя.
О помощи так и не попросили. Но только Серафим собирался уйти, как скрипнула дверь. Он посмотрел меж полок, кто пришёл, и едва успел удивиться, как услышал звонкий голос:
— Здрасте, Олег Петрович! А наш новенький заходил? Андрей сказал, он тут.
Олег Петрович промолчал. Серафим, едва поняв, что эти девушки – его будущие одноклассницы, сжался и спрятался, наблюдая за ними через щель между книгами. Порыв был нелепым, но столкнуться с ними точно не хотелось.
Что поразило куда больше – в дверях Серафим разглядел знакомое лицо. На секунду показалось, что ошибся, в джинсах она была совсем на себя не похожа, но интонации знакомые он уловил:
— Пойдём. Он убежал уже, не видишь?
Серафим сглотнул. Та самая девушка, с шикарными бёдрами, оставившая Диме номер. Как там её? Валя? Вера? Да, Вера, точно. Вот так совпадение… впрочем, город не шибко большой, всякое возможно. Так бывало раньше. В музыкалке он познакомился с мальчишкой, который на скрипку ходил, а потом оказалось, что тот из параллельного класса.
Девушки вышли, переговариваясь, и дверь захлопнулась с очередным неприятным скрипом. Серафим наконец-то разогнулся, спокойно выдохнув. Как-то слишком часто он от женщин прячется в последнее время.
Постояв ещё немного у стеллажей, он попрощался с библиотекарем и вышел в коридор. Чёрный пакет был большим и увесистым, но Серафим, даже зная, что никто не смотрит, слабину не показывал.
Забавно вышло. В мыслях стало пусто, и крутился там лишь образ Веры из дня, в который Серафим проебал толстовку. До сих пор досадно было: когда ещё Дима согласится в кино сходить, он же занят всегда, чертила.
Серафим остановился посреди коридора напротив лавочки. Поставил пакет на подоконник, невольно засмотрелся на ясный, чистый цвет неба. За окном медленно проплывали кучевые облака. Шею холодил воздух, которым тянуло из приоткрытой створки. Пахло свежестью, тёплой улицей. Кожа невольно покрылась мурашками, и Серафим вздрогнул, передёрнув плечами. Достал телефон и написал:
«Ты прикинь, Вера в моём классе. Прикол, да?» 14:36
Дима не ответил. Серафим подождал минут пять. Десять. Пятнадцать. После спрятал телефон в карман и недовольно нахмурился. Настроение сразу ухудшилось, и цвет неба перестал быть таким уж прекрасным. В некоторые дни Дима отвечал под вечер, и сегодня, походу, был один из таких дней. Серафим с утра успел написать ему сообщений сорок, но ни одно из них Дима не прочитал. Обидно. Чем он мог быть занят, что не находил и минутки? От сраной учёбы можно оторваться в перерыв, например, ради него.
Облака плыли барашками, гонимые ветром.
Через три дня начинался сентябрь.