Жёлтый шарф

      Кирилл начал замерзать. Ещё бы. Сам же выбрал носить рваные джинсы в любой сезон. Пофиг, зато стильно. Стоял под фонарями у круглосуточного магазина, раскуривал вторую подряд, и терпеливо ждал. Ледяные пальцы с трудом сгибались, но зато ощущение было настоящим.       Ночной мрак давил сверху. В Москве в такое время всё гудит, город ощущается живым, а здесь не так. Возвращаться обратно к бате представлялось не лучшей перспективой, так что Кирилл не расстроился, когда его оставили заканчивать одиннадцатый класс вдали от «цивилизации».       Музыка в наушниках гремела достаточно громко, так что слова прошедшей мимо презрительной старухи он не расслышал. Но всё равно ухмыльнулся, показательно затянувшись глубже. Фиолетовая шапка съехала набок, и ухо закололо морозным воздухом.       Да где носит эту шлюху?       Сквозь облака пробивался звёздный свет. Батя в Москве такого никогда не увидит.       Кирилл заставил себя оторваться от неба, когда из подъезда неподалёку, наконец-то, показалась она. Тут же оттолкнувшись от стены, он неспешным шагом двинулся к дороге. Вера остановилась на переходе, ожидая, когда загорится зелёный. Уткнувшись в телефон, не замечала ничего вокруг.       — Опасно ходить одной так поздно, не думаешь? — спросил, поравнявшись с ней.       Вера вздрогнула, но с места не тронулась. Даже не посмотрела на него.       — Да не может быть, — протянула саркастически и при этом мягко. — Не из-за тебя ли, случайно?       — Кто знает, — Кириллу она понравилась. — Дима сказал, с тобой можно пересечься где-то тут. Не наврал.       — Вот как? Не важно. Мы перестали общаться.       Переходя дорогу, Вера, освещённая зелёными бликами, и не думала ускорять шаг, хотя знала, что Кирилл следует за ней. Смелая слишком. Кирилл хмыкнул. Кинув окурок на проезжую часть, догнал.       — Жалко, — произнёс насмешливо. — Он ведь тебе так понравился.       — Мало кому не понравился бы, — в голосе появилось немного раздражения.       Задело, значит. Отлично.       Кирилл не позволил себе слишком детально вспомнить тёмные кудри, нежно-бледную кожу и свои на обладателя этих черт фантазии. Вместо этого он пожал плечами, спросив:       — Со мной поболтать не хочешь, раз Дима в прошлом?       Вера рассмеялась. У неё был потрясный голос и очень красивое лицо.       — С тобой? — запрокинув голову, она глубоко вдохнула. — Ой… кошмар. Я тебя впервые вижу!       — Я тебя тоже, — парировал Кирилл, обогнав её, и пошёл спиной вперёд, удерживая зрительный контакт. — И ты мне вполне нравишься.       — Ты мне – нет, — фыркнув, Вера, безмятежно улыбаясь, добавила: — Осторожно.       — М-м-м?       — Столб.       Кирилл врезался в него спиной спустя мгновение. Лёгкая боль пронзила спину. Вера, как ни в чём ни бывало, пошла дальше. У кого-то он эти замашки уже видел. Было бы здорово, сумей он пересечься с этим «кем-то» сегодня.       Отряхнув куртку, он нагнал Веру вновь.       — Не расскажешь, куда идёшь? — спросил, удержавшись от растягивания гласных.       Это он пускал в ход, когда намеревался кого-либо выбесить. Пока задача стояла другая.       — Не-а, — Вера похлопала пышными, похожими на Димины, ресницами и продолжила идти молча.       — Дай угадаю… может, к Андрею?       Верин вспыхнувший взгляд коротко мазнул по Кириллу. В точку. Заебись. Главное теперь – раскрутить тему.       — Надо же, — таки проявила интерес. — И как так вышло, что ты знаешь и того и другого?       — Больше скажу. Я ещё знаком с тем, из-за кого у тебя, бедной, с Димой не было никаких шансов.       Она помрачнела, как если бы осознала вдруг, с кем завела разговор. Кирилл, глядя ей прямо в глаза, в ожидании приоткрыл губы. Смешно аж, как близки ему были её жалкие чувства. Тоже самое испытывал месяца два назад.       — Чего ты хочешь? — холодно спросила Вера.       Тени мягкого спокойствия быстро сошли с её личика, а вот Кирилл продолжал играться.       — Да так, — он довольно потянулся. — Просто возьми меня с собой.       — Ага, бегу и падаю.       — Понимаешь, лапочка, мне ску-у-у-учно, — растягивание гласных прорвалось само собой. — Я бы не отказался ещё раз встретиться с кое-кем.       — С какой стати я должна соглашаться, скажи, пожалуйста?       Если бы голос мог резать, Кирилл бы давно упал расчленённым. Но голос всего лишь голос, а слова всего лишь слова. Поэтому, достав телефон, он полистал галерею, найдя нужное видео и, включив, сунул Вере под нос.       — Знакомый парень?       Она остановилась. С каждой просмотренной секундой лицо её менялось. Под конец нервная улыбка растянула тонкие девичьи губы, на которые Кирилл и пялился всё то время, что держал телефон на весу.       — Ха… это… это же…       — Так что, протащишь меня, лапуль? — Кирилл победно ухмылялся, пряча телефон обратно.       Вера стояла на месте в раздумьях. В ней загорелся очень приятный, нужный ему азарт. Покусав губы, поразмышляв, она наконец-то сдалась – предсказуемо. Махнув, пошла дальше, пряча нервные смешки за дрожащей ладонью.       — Надо же, ладно. С тобой вечер, может, и станет интересней.       — Считай, уже стал.       Дорога была не долгой. Они прошли пешком минут двадцать по незнакомым улицам. Он развлекал её разговорами на грани подкатов, чтобы время шло быстрее. Когда они оказались у подъезда посредственной многоэтажки, Вера заливисто смеялась с глупых шуток.       Кирилл почти надумал попросить номер, но оказался в квартире, где гремела музыка, и валялись пьяные школьники в куче ботинок. Где пахло куревом, спиртом и сладкими девчачьими духами. Где веселье было в разгаре и казалось знакомым. Кирилл слился с толпой, снял яркую узнаваемую шапку и верхнюю одежду, накинул капюшон толстовки. Со стороны, если не вглядываться, напоминал обычного дылду-студента, пришедшего побухать. Вера его так и представила.       Он нашёл себе место у небольшого столика с обкусанной ножкой, на котором лежали остатки пластиковых стаканов, стояли открытые бутылки алкоголя и выдохшейся колы. Налил себе немного того и другого в стакан. А потом, повернувшись, отпил глоток, найдя то, зачем сюда пришёл.       Андрей плавал от одной комнаты к другой. Его ровная спина и спокойное, надменное выражение лица, запоминались всё четче. Тёмно-зелёные брюки, бежевая рубашка с индийскими узорами, расстёгнутая пуговица у воротника. Блондинистые уложенные волосы и плавные движения женственных рук. Кирилл не заметил, как выдрал весь стакан меньше, чем за минуту.       Интересно, это и есть тот гомофобишка? Ищите дебилов. По тому, как он игнорирует всячески вот ту рыжую, что волочется за ним, виляя задницей, всё без слов ясно.       Да. Кирилл не был уверен тогда, под колючим снегопадом, когда повалил мудака в снег, но понял сейчас. В тот момент он поразвлёкся, и так кайфанул, увидев разъярённую и красную от стыда мордашку, что захотел повторить. Глядя вслед исчезающей фигуре в снежных вихрях, рассчитывал получить быстрое удовольствие. Средство от скуки.       Сейчас рассмотрел ближе, и понял – беленький товарищ выглядел ахуенно. Был красавцем с вонючим, сучьим характером, и Кирилла устраивало. Нравилось, тянуло.       И он, незаметно бухавший в углу, возбудился, просто глядя на его зад.       Любопытненько. И проблемно.       Когда целью твоего члена является хозяин вечеринки, приходится обзавестись терпением. Поэтому, слившись с толпой, Кирилл только и занимался тем, что шлялся по незаметным местам, скрывая стояк и лицо за толстовкой, бездушно болтал с теми, кто уже не мог ему ответить. Заглушал сухость в горле всем, что мог найти. Устав пить, закинул в рот жвачку. Потом ещё одну… выплюнул, принялся за третью. Если бы в квартире можно было курить, от той пачки ничего б не осталось, пока он выжидал ебучий подходящий момент.       Тот, наконец-то, подвернулся. Кирилл удачно вышел в коридор, увидев, как Андрей говорит с невзрачным пацаном. Услышал краем уха что-то про сигареты. Плевать, суть не важна. Он увлёкся другим – внимательно наблюдал, как белобрысый разговаривает, держась не наигранно властно.       Да, то впечатление – херня собачья. Сейчас Кирилл был намного больше в нём, чем в первую встречу.       Намного.       Ох, чёрт.       Даже когда шестёрка скрылась, Андрей не перестал смотреть вокруг вот так, показывать себя с лучшей стороны, пусть и считал, что один в коридоре. Кирилл почти прокусил губу. Нет. Сегодня он этого не упустит.       Андрей искал кого-то, пока Кирилл, удачно прячась, шёл следом. Пусть повернётся. Пусть остановится, пойманный его тенью. Лишь бы увидеть эти глаза поближе.       Что-то чувствовал и не разбирался, что именно. Кирилл всегда действовал, плевав на последствия. Вот и теперь, когда Андрей направился вглубь коридора, где было относительно темно, решил, наконец-то, показать себя.       — Оп-па, здра-а-асте. Тебя трудновато поймать одного, знаешь ли, — сказал, нагнав со спины, и дохнул хозяину тусовки на ухо.       Андрей остановился. Тяжёлое дыхание Кирилла теребило короткие светлые пряди. Не то шанс весело провести вечер, не то алкоголь, но развезло точно знатно.       Заебись.       Склонив голову набок, Андрей коротко хмыкнул. Медленно повернулся к Кириллу:       — Не помню, чтобы тебя приглашали.       Узнал, ещё бы, и какое презрение разлилось в этих голубых глазёнках – прелесть. Польстило, как Андрей быстро, чтобы не подать виду, пробежался по нему взглядом, и ни на сантиметр не сдвинулся, отстаивая своё пространство. Ох, блядь, ну и сучка. Сомнений не осталось никаких.       — По мне легко соскучиться, не так ли? — выдал Кирилл нахально, спрятав жвачку под язык.       Андрей скривился. Его отвращение и неприязнь нравились. Весь этот фасад, за которым скрывалось понятное желание потрахаться с мужиком. Так яростно гонялся за геями, за тем же Серафимкой, что прочитать его было легче лёгкого.       Кто-то щёлкнул выключателем, и резкий свет упал на них. Мимо промчалась девчонка, помешав Андрею бросить что-нибудь в ответ. Ах, как пыхтел – хотел поставить на место, но с Кириллом такое не работает.       У Кирилла нет никакого «места».       — Время позднее, — Андрей вскинул подбородок, звуча фальшиво-заботливо. — Мне кажется, тебе очень нужно домой.       — Да? А мне кажется, я хочу потусить здесь, — с таким же напором ответил Кирилл, подавшись вперёд.       Андрей наконец-то отпрянул. Хоть и чуть-чуть, опомнившись, пытаясь играть за главного. Этот характер… Кирилл до железного стояка жаждал вытрясти весь его потенциал. Пусть покажет. С такими людьми не бывает скучно.       — Может, ты решишь «потусить» в другом месте? — белая сучка начала выходить из себя, нервно поглядывая в сторону. — Среди таких же пидоров, как ты, например?       Кирилл, достав жвачку из-под языка, начал показательно её пожёвывать, оставив выпад без ответа. И если бы Андрей смотрел ему в глаза, но нет – всё делал правильно, поскольку пялился на Кирилловы губы.       И зря надеялся, что тот не заметит.       — Стою напротив одного из них, чем не кайф компания? — сдерживаться было невозможно, поэтому, хитро сощурившись, Кирилл добавил: — Слушай, покувыркаться не хочешь, королева бала? Знаешь, я типа, не плох.       Он предполагал, что Андрея доводят до белой горячки сравнения с женщинами, и не ошибся. Вон как загорелись ледяные глазищи. Пусть благодарит, что не принцесской на горошине обозвали.       — Ах, да? Лезь с этим к таким же петушкам. Уж они найдут применение твоей роже.       Так-то, комплимент.       Ладно, надоело тянуть кота за яйца.       — М-м-м, знаешь, тут такая… проблемка.       Сплюнув жвачку на ковёр, он опёрся предплечьем о стену прямо над головой Андрея. Ах, как тот сжался. Невозможно было не ласкать себя надеждами на парочку ночей в компании этого тела. Ладно, одной тоже хватит.       — Скучно мне, сечёшь? — сказал ему на ухо, посматривая в сторону гостиной, не появится ли кто, мешая моменту.       Хлопнула входная дверь. Та девчуля ушла. Фиг с ней. Кирилл дышал Андрею в шею и ни о чём, кроме жажды до секса, не думал.       — И? — выдавил Андрей.       Кирилл качнулся, вдохнув его запах, и случайно коснулся коленом бледной кисти.       — И-и-и, если позаботишься о том, чтобы мне было весело, никто не увидит тот видосик.       Глупо было надеяться, что он упустит возможность напомнить. Андрей, казалось, побелел ещё сильнее. Кирилл терпеливо ждал, что гомофобная башка придумает в ответ, и довольно предвкушал, как развлечётся с ним по-своему.       — Имя.       Он приподнял бровь. Впрочем, если так хочет узнать…       — Кирилл.       — Послушай, Кирилл, — о, таким тоном обычно отравляются. — Попробуешь слить видео – и нашему общему знакомому не поздоровится.       Дешёвая попытка надавить. Этот наивный дурак думал, что Кириллу есть дело до Серафимки? Ошибка, конечно. Похер ему, что есть, что было. И вмешался он тогда ради себя, а не Диминой подружки.       Кирилл насмешливо оттолкнулся от стены, снова став намного выше своей маленькой глупенькой жертвы.       — Мне-то что? Погляжу я, как ты к ним сунешься, после того, как весь город…       Тонкие белые пальчики вцепились в локоть, не дав закончить. Мир качнулся – мятная свежесть на языке, сухие губы, жар там, где его схватил Андрей и потащил за собой в сторону дальней ванной, уверенно и грубо толкая Кирилла внутрь. Зашёл следом, и закрыл их вместе, сделав половину работы.       Скрип щеколды никогда не был настолько сладким звуком.       Темень. Но Кирилл, ориентируясь на шорох одежды, протянул руку. Коснулся его… шеи? Да, шеи, потому что это воротник. Запустил под него пальцы и ощутил, насколько горячей та была. Много нежнее, чем у Димы, которого он разок тронул случайно.       И не ясно, что заводило больше – сама ситуация или Андрей.       — Делай быстро, что надо, и оставь меня в покое.       Царапнув ногтями, Кирилл заворожённо ухмыльнулся, утопая в звуке собственного, забившегося-таки сердца.       — Так не прикольно, — шепнул, очнувшись, когда понял, что слишком долго гладить эту шею у него нет времени.       Придвинувшись ближе, нашёл ладонью его талию. Высвободил рубашку, задрав, касаясь костяшками обнажившейся кожи прямо над поясом. То, как Андрей вздрогнул, отдалось приятным спазмом внизу живота. Каким весёлым это может быть наказанием. С чем боролся – на то и напоролся, вся хуйня.       Правда, Кирилл будто себя наказывал.       Да к чёрту.       — Знаешь, что я сегодня заметил? — он коснулся губами сгиба его шеи. — Ты такой глаза-а-астый. За всеми успеваешь уследить, а? Но если наблюдают за тобой? М? Нравится?       Андрей молчал.       — Что скажешь, если я дрочил на тебя сегодня? — пиздёшь, но Кирилл и сам бы поверил, учитывая, сколько таскался со стояком, ловя горящим взглядом белобрысую фигурку. — Пока ты носился на кухне, командуя теми дурачками?       — Сука, ты отвратителен, — прохрипел Андрей.       — М? Думаешь?       Пусть так считает. Пусть запомнит постыдный вечер и отмывается после в душе, но Кирилл сделает достаточно, чтобы этот парень кончил из-за него. Например, коснётся невесомо его щеки, зная, что именно растягивание ласк сейчас самое невыносимое.       Тот не среагировал. Зараза.       — А если так?       Кирилл задрал рубашку и со второй стороны, оглаживая живот, ведя выше, к судорожно вздымавшейся груди – и обратно, едва касаясь, медленно-медленно, мучая и его, и себя, обожая каждый сантиметр, что ласкал в темноте точно проклятой ванной.       — Мерзко.       Вот упрямый, сука. И в чём смысл? Тоже ведь возбуждаться начал, зачем отрицать, когда обратного пути нет?       — А так?       Кирилл нашёл кончиком носа его затылок. Выдохнул ниже, на шею, пожалел, что не может разобрать, где начало позвонков в такой темени. Поэтому дохнул ещё раз, коротко, и ещё раз, дразнясь, продолжая гладить напрягшийся живот.       Мельком понял, что ему чертовски нравится Андреев голос. Больше, чем голос Димы. Прикольно.       — М-мерзк…       Кирилл размашисто провёл языком по солёной от пота коже, наконец-то сорвав с этих губ стон, затем повторно, и с обожанием прижался губами.       Это законно быть таким? Женственно привлекательным, властным и грубым? И таким уязвимым к запретным ласкам? С ума сводило.       — Мерзко! — жалкая попытка вернуть себе лицо, конечно.       Но издеваться Кирилл не стал. Не в край отбитый. Вместо этого хмыкнул, продолжив лениво водить губами по подрагивающей шее. Повинуясь бьющему в груди жару, прихватил зубами. Сначала слабо, а после сильнее – рядом с ухом, там, где Андрей был, походу, особенно уязвим.       — Всё ещё мерзко? — спросил хрипло, не желая думать, почему его это так беспокоит.       А гомофобишка решил, что его провоцируют. Весь затрясся не то от злобы, не то от кайфа. Классно, если и то, и то.       — О, п-поверь! Тебе лучше съебать из города, как можно скорее. Я тебя после… этого…       Кирилл заметил, что Андрей куда-то тянется. Недолго думая, понял, куда – выключатель, наверное, ищет.       Мило с его стороны, конечно, проявлять заботу. Вот только ни одна сила в мире не прогонит Кирилла обратно в Москву. Он просидит здесь до тех пор, пока папаша не прижмёт, заставив вернуться.       — Да пох.       Кирилл прихватил его мочку зубами, скользнул ладонями на напряжённые бёдра, огладив с внешней стороны на внутреннюю. Хотел трахнуть прямо сейчас. Разделить себя с ним, заставить выть от наслаждения. Правда, понимал, что до такого не дойдёт в их спонтанном моменте – придётся довольствоваться малым.       Свет так и не зажёгся. Ладно. И не надо пока.       — Прикинь, если я останусь тут для того, чтобы трахать тебя?       Андрей резко повернул голову. Кирилл вовремя увернулся, чтобы тот не врезался в него лбом.       — Кто сказал, что я тебе дам? — сколько злости было в этой простой выплюнутой фразе.       — Ну, мало-ли, — Кирилл нарочно провёл пальцами опасно близко с пахом. — Вдруг, захочешь?       — М-мечтай!       И будет. Потому что Андрей возбудился, стоило завести разговор про еблю, и стало понятно до конца, насколько фальшивая херь эта внешняя неприязнь к геям. Кирилл вспомнил Стаса. Школьника, избивавшего его все средние классы. Школьника, чей стояк ощутимо тёрся о живот, пока тот превращал рожу Кирилла в кровавое месиво, сидя верхом.       И этот такой же. Бьёт всех, кто ему нравится, из-за ёбанной трусости.       Кирилл настойчиво толкнулся коленом меж Андреевых бёдер. Протиснул до упора, с громким стуком оперев о дверь. Аж засаднило. И колено, и пах.       — Они могли услышать!       — И это тебя заводит, а? — Кирилл настойчиво потянул возмущённого Андрея на себя, придерживая за талию, заставляя сесть на бедро. — Слух, харэ. Давай, тебе понравится.       Хоть в чём-то, кроме написания фонк-битов, Кирилл был хорош в жизни. В однополом сексе.       — Н-ни за что…       Упрямая малышка.       — Ну дава-а-ай, не ломайся, ладно? — успокаивающе поцеловав его в шею, Кирилл добавил, не без внутреннего сожаления: — Если побудешь послушным, я тебя быстро отпущу. Серьёзно. Сам хуже делаешь.       Можно было услышать, как Андрей боролся сам с собой, чтобы в итоге предсказуемо сорваться:       — Т-только быстро…       — Кайф.       Кирилл подался ближе, пожалев, что не снял толстовку вовремя, и едва заметно качнул бёдрами. Ч-чёрт, надо меньше думать о том, какой узкой и горячей может оказаться Андреева задница. Вряд ли он хоть кому-то за жизнь давал себя отжарить, верно?       Повинуясь, Андрей расслабился. И, заставив замереть от восхищения, подался назад. Кирилл тут же обхватил его талию, сжимая крепко, дав понять, что ни за что не отпустит теперь. Положил подбородок на подрагивающее плечо, приятно удивляясь тому, какой Андрей нежный в сравнении с другими пацанами.       — Хочешь поскорее ведь?       Невнятное «м», видимо, означало «да».       — Тогда колись, где тебе приятней.       Кирилл был похож на насильника сегодня, но, внезапно, пытался как-то сгладить впечатление.       — Это обязательно?       — Да.       Потому что поймал себя на том, что о болящем стояке думает меньше, чем о том, как обойтись с прекрасным телом, отдавшимся в его руки. Правда, удержаться не вышло, и он опять толкнулся, уже ощутимей, тычась стояком ему в зад. Пусть и через ткань, так-то даже горячее.       — Шея, — раздалось отрывисто. — Шея… плечи…       — Ага-а-а.       — Уши.       Кирилл, вторя чужому слову, медленно провёл языком за ухом, довольно посмеявшись, когда Андрей отозвался на его ласку.       Когда тот завозился, Кирилл улетел полностью. Жарко. Если Андрею жарко в рубашке, которую он так яростно пытался расстегнуть, то каково ему – сука – в худаке с подкладкой?! Чёрт, столько терпеть приходится – и ради чего?       Ткань скользнула с Андреевых плеч. Кирилл помог спустить её ниже, ведя по оголённым рукам до самого локтя, где рубашка собралась складками. Если строптивым и грубым Андрей был безумно горяч, то поддавшимся соблазну, разгорячённым и развратным… блядь, да Кирилл в жизни не чувствовал себя хуже и лучше одновременно.       Снова припал к изгибу его идеальной шеи, вдыхая в себя безумно приятный запах. Не удержался, подколов:       — Знаешь, вау… ты слишком хорошо пахнешь, чтобы быть натуралом, — и понял, что больше не может обжиматься в темноте. — Хочу это видеть. Включи-ка свет. Ты же в курсе, где выключатель?       — Ты издеваешься?!       — Давай-давай. Ты же то-о-очно не хочешь, чтобы я делал это ме-е-е-едленно, да?       Кирилл знал, что тот хотел, но не собирался спорить вслух. Андрей, помедлив, потянулся вперёд, выгнувшись в пояснице – о, чёрт.       В горле стало совсем сухо.       Свет вспыхнул, ослепив. Пришлось зажмуриться. Кирилл ощутил, как Андрей подался назад, и скрипнул зубами. Так и не увидит его зад, прижатый к своему паху.       Впрочем, даже сквозь резь привыкающих глаз, Кирилл насладился видом его белых плеч и стягивающей движения рубашки. Насладился настолько, что схватил под самый подбородок, повернув лицом к себе. Сердце гнало бешено, тут успокоить мог разве что оргазм. Через пелену яркого света пробивался образ влажных розовых губ, покрасневших щёк и растрепавшейся белобрысой причёски.       Андрей смотрел, щурясь.       Какие же чистые у него были радужки.       — Горяч, что пипец, — вбросил Кирилл бесконтрольно, жадно глядя то в них, то на желанные сейчас губы.       Судорожный выдох сказал ему куда больше, чем заносчиво-обиженный голос. Надо же. Они виделись только второй раз, а Кирилл был железно уверен, что такого чертёнка никогда больше не подцепит. Бледная ладошка оперлась рядом с рваными дырками джинсов, и тонкие пальцы робко толкнулись меж натянутых ниток, царапнув Кириллу бедро. Андрей покорно облокотился о его плечо затылком.       Сука, тереться о него хотелось так сильно, Кирилл едва сдерживался. Запустив руку под пояс, нащупал резинку нижнего белья. Почувствовал, как Андрей ответил на это сжав ногу до боли.       Никогда расстёгивать ширинку другому парню не было так же волнительно. На лице Андрея читался мусор его гомофобской башки, так что Кирилл слегка раздражённо одёрнул:       — Э, хватит думать, просто кайфуй.       Имел право раздражаться, когда собственные джинсы душили стояк. Зато почувствовал себя лучше, освободив чужой – обхватил член Андрея, довольно обнаружив, насколько тот твёрдый. Провёл от основания до самой головки, не намереваясь медлить, и едва не кончил от того как Андрей всхлипнул, бессознательно подавшись навстречу.       — Сладкий звук, — язык не слушался, да и хрен с ним.       В эту секунду Кирилл готов был сказать всё, что угодно.       — З-заткнись, заткнись, заткнись, — как в бреду зашептал Андрей, мотая головой из стороны в сторону и держа глаза крепко закрытыми.       Кирилл хотел, чтобы он задохнулся в нём. Растаял у него на руках и никогда не забывал в будущем. Да, поэтому, забив на то, о чём думал раньше, сжал его шею опять, заставив повернуться. Впился в губы, прокляв своё имя, толкнулся языком, водя по члену всё быстрее и напористей, ощущая пульсацию чужой крови, эхом отдающую в него.       Так яростно и сладко он ещё не целовался, наверное. Может, врал – забыл, просто. Может, не врал, какая разница? Он начал двигать бёдрами вторя руке, пытаясь урвать себе больше. Пока что осторожно, боясь спугнуть, но пытаясь использовать вспыхнувший огонь полностью. Бывает такое, что причиной смерти становится сумасшедший секс?       Остановило лишь ощущение, что его что-то душит. Это Андрей вцепился в ворот толстовки. Прямо как тогда, в снегу.       — Однако, вау, — произнёс Кирилл, дав, наконец, им обоим вдохнуть. — Такой вкусный рот, такой говяный характер.       Кашель Андрея перешёл в беспомощный стон.       — Ты всегда так много треплешься? — он остервенело выгнулся, прижимаясь лопатками к его груди. — Доводи до конца, раз начал.       Ох ты ж блядь…       Не нужно просить дважды.       Кирилл размазывал естественную смазку по его члену, набирая темп, и боялся, что кончит, не тронув себя. Чем бесстыдней Андрей стонал, тем настойчивее на свет пробиралось что-то пугающее. Мир сосредоточился на одном человеке, и впервые за долгое время Кирилл думал во время секса о ком-то, кроме себя.       Он толкался в него через одежду. Он хотел его, он хотел раздеть его, хотел войти в него, хотел, чтобы от перевозбуждения пошла кровь носом. Хотел забыть себя в экстазе, хотя бы на короткое мгновение, и представить, что суть жизни состоит лишь в том, чтобы долбиться членом в чужое тело.       Андрей нащупал его живот под толстовкой влажными пальцами, когда Кирилл, боясь, куда могут зайти непослушные мысли, вцепился зубами в белое плечо.       Всё быстро, резко, и безумно хорошо. Сам он не кончил из-за собственной больной башки. Впечатал Андрея в дверь, укусил снова – уже за ухо, ощутил сперму на ладони, задохнулся и почти поверил, что после их недосекса вообще ничего не будет.       Здорово… здорово бы…       Ослабшее тело Андрея напомнило, что фантазии Кирилла – сплошная ошибка. Поэтому он, ставя себя на второе место – опять! – помог тому сесть на край ванной. Достал из заднего кармана носовой платок, смочил водой, мрачнея с каждой секундой, в которую восстанавливал дыхание и возвращал себе прежний вид. Вытер свою руку и член Андрея от остатков спермы.       Тот согнулся пополам, уставившись в пол.       — Ты не кончил, — произнёс вдруг без эмоций.       Кирилл не думал, что этот голос может звучать так. Сам не заметил, как ухмылка расцвела на дрогнувших губах. Пожал плечами, типа, ничего такого:       — Я же обещал, что отпущу.       Андрей запрокинул голову, закрыв глаза. Молчал. Кирилл, которого так и тянуло сделать с собой нечто плохое сию секунду, произнёс, наигранно-игриво:       — Но если зашло, продолжим как-нибудь.       Не думал. Но многого ожидал. Например, что в ответ ему прилетит истерика, или обвинение, или ругательства, или пощёчина, или плевок. Что-то, в общем, что он заслужил.       Вместо этого Андрей, достав телефон из кармана, разблокировал его и протянул вперёд.       Намёк был понят. Оставив свой номер в его контактах, Кирилл понял, что обрубил себе путь назад. Постоял немного, глядя на обессилевшего и потного, уже знакомого парня. Вышел, тихо закрыв за собой.       Вечеринка продолжалась, но Кирилл не видел смысла тут оставаться. Почти бегом он кинулся к вешалкам, ища ботинки в куче остальных и куртку. Услышал, как два парня, обуваясь, обсуждают меж собой, куда пропал Андрей.       Кирилл сбежал по лестнице, на ходу натягивая ядрёную фиолетовую шапку. Пересёкся с курящей незнакомкой, и одарил её равнодушным, даже слишком, взглядом.       Когда мороз укусил за щёки, он, наконец, остановился, откинув голову назад, стараясь отдышаться. Что он только не творил в жизни, плевать было всегда.       Сейчас же, вопреки обычаю, Кирилл ощутил самое противное и неприятное из возможных состояний.       Вину.