Любовь к Богу

Том проснулся с мерзким ощущением. Как будто все тело измазано в грязи. Хотелось сейчас же с головой окунуться в чистую прохладную воду и смыть с себя это липкое раздражающее чувство. В помещении стоял неприятный сладковатый запах пота, спермы и секса. Было душно, и в то же время холодно. Юноша уставился в противоположную стену, ему казалось, что жизнь навсегда остановилась в этой комнате, по крайней мере, его собственная. Он так омерзительно себя чувствовал, что ему было тяжело дышать. Сам смысл этой ночи заставлял мальчика ненавидеть себя. Что теперь делать? Кто он такой, раз посмел предать святые заповеди, даже элементарную человеческую мораль? Он, христианин, будущий монах, провел ночь в монастыре… с мужчиной… От этой мысли Том резко поднялся – грудь сдавило, и он стал тяжело дышать. Немного придя в себя, юноша огляделся: комната, которая еще вчера казалась ему неприкосновенным святилищем Локи, теперь из монашеской кельи превратилась в неприглядную лачугу, серую и безобразную, стены которой навсегда запомнили его величайший позор. Справа от Тома, около стены на боку спал Локи. Он не храпел, как это порой случалось с ним после сытного ужина. Напротив, его дыхание было ровным и спокойным, на лице отсутствовала извечная презрительная ухмылка - его черты застыли в умиротворенном, покойном выражении. Юноша вспомнил, каким страшным и чудовищным Локи может быть. Сцена у сарая явственно предстала перед ним во всей своей пугающей достоверности. "Он спросил тогда, за кого я его принимаю. А правда, за кого? Мысленно я уподобил его чуть ли не ангелом зла. Но он всего лишь человек со своими убеждениями, со своими взглядами. Возможно, он действительно беспокоился обо мне все это время, а я отплатил ему непростительной слабостью и вынудил пожалеть себя..." Горько сжималось сердце Тома, он хотел винить Локи в случившемся, но не мог, потому что сам пришел в его комнату, сам предложил себя и, в конечном счете, он сам влюбился в своего лжебога... Понимая, что безнадежно опоздал на утреннюю молитву, Том лениво поднялся с кровати (все мышцы ужасно болели), затем нашел какую-то тряпку (вчера к Локи он так и явился в чем мать родила), обмотал ее вокруг бедер и уже собирался незаметно прошмыгнуть в полуоткрытую дверь, но оклик знакомого голоса застиг его на пороге: — Твои волосы вкусно пахнут. Тома покоробило, он был не в силах обернуться - слова Локи острой бритвой раскраивали его самообладание. Еще пару дней назад юноша смутился бы от подобных двусмысленных комплиментов, а теперь это было так естественно, так просто сказать своему любовнику, что его «волосы вкусно пахнут»... — Только не сегодня, — ответил Том и не узнал свой собственный охрипший повзрослевший голос. Юноша буквально выбежал из комнаты. _____ В своей келье Том быстро переоделся и поспешил уйти, даже в этой тихой гавани уединения все напоминало о недавнем позоре. Юноша покинул монастырь никем незамеченный и кинулся в лес. Он бежал так быстро, как только мог. Кажется, совсем недавно он вот так же точно бежал по этим самым тропам, только будучи окрыленный простой истинной, которую ему удалось постичь благодаря отцу Иоанну. В тот момент все казалось ясным и потрясающим, все было по плечу, но это было раньше... Том остановился у старинных развалин, ноги сами привели его сюда, к месту, где все началось. Взгляд юноши сразу же упал на каменный постамент. Сколько он стоял здесь? Сто лет? Двести? Вероятно, еще до рождения Тома он зарос мхом, и каменные края его обкрошились, но все же он был здесь, как напоминание об умирающей религии. Юный монах дотронулся ладонью до знакомых символов и изумленно почти испуганно отпрянул. Пораженный тем, что он мог забыть, просто выбросить из головы тот день, тот момент, когда из пустоты перед ним появился незнакомец, словно дух, словно галлюцинация. Но теперь ужасающее воспоминание вернулось. Том судорожно затряс головой, а в следующий миг кинулся обратно, в монастырь. Нужно было срочно, прямо сейчас спросить у Локи, что произошло в тот злосчастный день их первой встречи! Юноша бесцеремонно распахнул дверь в комнату гостя и влетел внутрь с отчаянным "Сэр!". Но там никого не оказалось, только на разостланной кровати лежал небольшой потрепанный свиток. Том опасливо взял его в руки и раскрыл, он сразу узнал этот странный хитрый язык, который Локи называл рунами, и хотя юноша не понимал ни слова, ему не составило труда догадаться, о чем шла речь. Видимо, Локи нашел то, что так упорно искал… Засунув свиток за пояс, Том пошел на задний двор, там располагался скромный, но уютный садик, разбитый из эстетических соображений по инициативе аббата. Вообще все здесь, вопреки монашеским традициям, дышало аристократически притягательной роскошью. Наставник Тома отличался от других монахов: внешнее он считал непременным воплощением внутреннего, всегда стремился украсить мир вокруг себя, воплотить что-то важное из своих мыслей в реальность. Вот и этот сад был словно одним из уголков в его душе. Стоило юноше войти, как он сразу наткнулся на Локи и отца Иоанна, которые о чем-то дружелюбно беседовали. Том давно заметил, что при общении с аббатом Локи превращался как будто в другого человека: он становился любезен, добродушен, немного глуповат и не в меру улыбчив. Вот и сейчас в его позе и манерах можно было узнать типичного провинциального священника. Недолго думая, юноша спрятался в кустах недалеко от того места, где на старой несколько покосившейся скамье уместились участники разговора. — Вы, судя по всему, очень заинтересовались моим скромным собранием сочинений? — как-то рассеянно поинтересовался отец Иоанн, его измышления явно были направлены совершенно в другое русло. — О да! — восторженно начал Локи. — Книги - моя страсть! А ваша коллекция потрясает, уж поверьте, я разбираюсь в этом. — Благодарю, — снова как-то без интереса ответил аббат, что показалось Тому очень странным, ведь собрание сочинений был тем немногим, чем святой отец по-настоящему по-человечески гордился. Наступила неловкая пауза, которую снова пришлось нарушить аббату. — Вы, как я могу судить, сдружились с Томом, — неловко начал он, — как он вам показался? — Я бы сказал, искренний добрый юноша. Не совсем еще взрослый, но рассудительный и целеустремленный. — Да... Я тоже так думаю... Аббат встал со скамьи и стал прохаживаться взад-вперед, нервно щуря глаза. — Я немного волнуюсь за него. Скоро ему предстоит принять монашеский сан, однако... что-то, кажется, беспокоит мальчика... Я бы хотел помочь, но не знаю, в чем причина... В этот момент Тому стало мучительно стыдно: больше недели он как следует не говорил со святым отцом. — Я не знаю, возможно, он рассказал вам. Хотя он скрытный юноша, с тех пор как отец привел его, он ни с кем так и не сошелся... Во все это время Локи не вымолвил ни слова, поэтому аббату, хотя он явно терялся, приходилось продолжать. — Я думаю, он тяжело пережил предательство семьи. Понятно, сейчас нелегкие времена, нескольких детей прокормить непросто, а Том тогда еще был довольно мал, чтобы полноценно помогать по хозяйству, и все же это было подло вот так избавиться от своего ребенка... Нет, я ведь понимаю, почему он такой, он смущен - новая вера, новый мир... Чудо, что он так быстро все это принял, вспоминая себя в его возрасте, должен сказать, что мне потребовалось намного больше времени... — Вам? — неожиданно перебил Локи. — Да. Я не распространяюсь на эту тему, христианское сообщество не любит бывших язычников, а так как я стал настоятелем, приходится держать лицо, пусть мне это и не по душе. Раз уж зашла речь, я вам расскажу... Мой отец родом из ***, это далеко на востоке. В его жилах, кажется, имелась и дворянская кровь, но его собственный отец был довольно преуспевающим торговцем, и он перенял это дело. По вере он был язычник, но не практикующий. Однажды ему случилось влюбиться в дочь знатного господина, христианку. Ее отец, и его можно понять, был категорически против такого неравного брака, не говоря уже о расхождении религиозных взглядов. В итоге, моя мать сбежала с моим отцом, они какое-то время вместе странствовали, потом приехали в эти места и здесь же осели. Поселились в небольшом поместье близ деревеньки, в которой скрывались такие же беглецы-язычники, как они. Кстати, семья Тома сейчас живет недалеко от того места, где когда-то жили мы. Мои родители так и не обвенчались, отец был категорически против, а мать не стала настаивать. Я же рос в неведении, мне толком не рассказывали ни о той вере, ни о другой. Чувствуя свою ущербность, я стал изучать различные книги и рукописи. Я многое узнал самостоятельно, самостоятельно мне пришлось и искать свой путь... Как-то я пришел в церковь, это был обычный подростковый порыв, порыв любопытства, но я так и не смог забыть то, что меня тогда до глубины души поразило... Позже, когда я стал учеником одного известного духовника, учение давалось мне с трудом, я долго не мог понять сути некоторых вещей, очевидных для тех, кто знает их с детства, и странных для детей вне веры... Поэтому я очень хорошо понимаю Тома, он потерял ориентиры, потерял почву под ногами. Возможно, ему необходимо больше времени, если, конечно, причина его томления в этом, а не в чем-то ином... Локи молчал, Том задержал дыхание, второй раз за день его мир рушился. Отец Иоанн, аббат и наставник, лучший из людей, был язычником! И он говорил об этом так просто, так, словно это ничего не значило… — Что-то вы притихли, — смущенно улыбнулся святой отец. — Мой рассказ вам был неприятен? — Нет, отнюдь, — задумчиво произнес Локи, — хотя вам стоило рассказать Тому. — Считаете? Да, наверное... Но я... возможно... — монах умолк. — Вы боялись. — Вероятно... — Аббат погладил подбородок и взглянул на небо. — Полдень уже... Простите, я вынужден вас покинуть — дела. Благодарю за беседу и за то, что уделили мне время. Отец Иоанн ушел, он был рад скрыться от презрительного взгляда своего собеседника, заметный даже под маской чрезвычайной любезности. Локи же подождал еще несколько секунд, затем встал и направился к выходу, Том наблюдал, пока мужчина не скрылся за поворотом. Но когда юноша и сам собирался вылезти из своего временного убежища, он неожиданно почувствовал мощный грубый толчок — это Локи выдернул юного монаха за шиворот из кустов. — Кто научил тебя подслушивать? Сомневаюсь, что августейший отец Иоанн. Том с усилием вывернулся из рук мужчины и смущенно потупил глаза. — Вы знали, что я там, сэр? — спросил юноша. — Твой запах повсюду. Это замечание очень неуместно воскрешало воспоминания о недавних событиях, память о которых делала Тома каким-то понурым и беспомощным. — Что ты здесь делал? — с характерной издевкой в голосе поинтересовался Локи. — Хотел... — юноша запнулся, энтузиазм первых минут прошел, и теперь вопрос казался до чрезвычайности глупым, особенно после жестокой насмешки. — Ну? Том напряг все свои душевные силы, превозмогая стыд и общую робость перед Локи, он спросил: — Что произошло в нашу первую встречу?