Прими таким, какой я есть

Прошлое бывает слишком тяжёлым для того, чтобы повсюду носить его с собой. Иногда о нём стоит забыть ради будущего. Джоан Роулинг. Хан Хёнхи медленно спускается с лестницы и проходит в холл университета, где уже собралось множество студентов, которые не торопились домой после окончания последних пар. Впереди рождественские каникулы, и все обсуждали между собой их проведение, прежде чем разбежаться по своим домам. Холл был заполнен галдежом пингвиньего стада. Хан забирает в гардеробе своё пальто и собирается уже уходить, как сзади на его плечи резко опирается молодой парень, подпрыгивая к нему: — Хён, сегодня мы с ребятами хотим собраться. Отметить начало каникул, давай с нами, а то ты какой-то подуставший, — задорно тараторит тот. — Отдохнём немного перед праздниками. — Не знаю, — лениво отвечает тот и пожимает плечами. — Посмотрим до вечера. Их нагоняет пара девчонок и так же весело продолжают начатый разговор. — Да, да, мы тоже пойдём. Хён, может, со мной пойдёшь? — одна из них берёт его за ладонь, но Хёнхи краснеет и осторожно отнимает руку. С каких-то пор к нему частенько подкатывают сокурсницы, хотя тот не даёт никакого повода и даже, наоборот, сторонится их. Он уже несколько месяцев учится в Сеульском университете на первом курсе, мечтает стать профессиональным ветеринаром и лечить бедных зверюшек, что не могут сами рассказать о своих болях, и только умные глаза людей поймут, что именно их беспокоит. Он даже не пытался особо с кем-то сдружиться, не знакомился первым, не приглашал никого на прогулки или вечеринки, но ребята, как будто чувствовали в нём какую-то силу, умудренную опытом жизни и тянулись к нему сами, даже не подозревая, что на самом деле он старше того возраста, что указан в паспорте, ведь выглядел он вполне молодо. За несколько месяцев общения из класса выделилась небольшая группа единомышленников и туда же приписали Хёнхи, не особо спрашивая мнения того. Хён не сопротивлялся, ему интересно было общаться с ними, но он ничего о себе не рассказывал, был как тёмная лошадка среди них. Он не готов был рассказывать своё бурное прошлое никому. А горячее настоящее никого не касалось. Хён поправил невесомые очки на лице и попытался снять со своих плеч парня за спиной. — Бо, если ты слезешь с меня, обещаю, что подумаю над твоим предложением, — Хёнхи игнорировал вопрос девушки, не зная, что ответить. Парень обиженно фыркнул и сполз. — Ты должен обязательно согласиться. Если ты пойдёшь, тебе привалит счастье, вот увидишь, — Бо кивает головой в подтверждение своих слов. Хёнхи едва заметно улыбается на такие слова, счастья ему хватает, он не имеет право жаловаться судьбе и требовать большего. Девушка, касавшаяся до этого его руки, тоже продолжает уговаривать. — Хён, ты же не оставишь меня одну с этими монстрами? — она выпятила нижнюю губку и похлопала глазами. Для неё было важным, чтобы этот парень пошёл на пирушку, где она собирается перейти в контратаку. К ним присоединились ещё двое ребят. — Сэми, — Хёнхи вздрогнул от этого оклика, но девушка по имени Саманта обернулась на зов. — Я тебя точно не оставлю, — звавший парень одним прыжком достигнул её и закинул руку через её шею. — Тиен, — она не убрала руку, но сделала недовольное лицо и скрестила руки на груди. — Я же просила не называть меня так. Это только любимым людям разрешено. — Сэми, я твой самый любимый и обожаемый, просто ты ещё этого не знаешь, — Тиен наклонился к надувшимся губкам, но девушка гневно оттолкнула парня, а тот рассмеялся. — Тьфу, монстр, отвали. Хёнхи продолжил идти на выход, радуясь, что от него отвлекли внимание девушки, но ребята всей толпой потянулись за ним, обсуждая по пути предстоящее сборище. — Я предлагаю один клуб, там просто отпадно. Есть огороженные столики, нам очень подойдёт. И главное весело, там отличное лазерное шоу устраивают, — предлагает третий парнишка. Все с ним тотчас соглашаются и накладывают на него ответственность по бронированию этого стола. — Я скину в чат адрес клуба. Выйдя с территории кампуса толпа разбрелась в разные стороны, Хёнхи направился на автобусную остановку. Съёмное жильё, где он жил, находилось на окраине города и добирался он долго туда. На улице слегка примораживало, и он спрятал руки в карманы кашемирового пальто. В телефоне сбрякало сообщение с адресом клуба, Хёнхи посмотрел по карте — это совсем недалеко от их дома. Было бы неплохо сходить туда с ребятами. Он никогда не был в таких местах, никогда особо не развлекался. Он бы сходил, но его мужчины сейчас нет в городе, уехал в командировку, а без него скучно, да и не мешало бы разрешения спросить тогда. Хёнхи не маленький мальчик, но со своим мужчиной он чувствовал себя как ребёнок, как несмышлёный подросток, которого мужчина опекал и старался сделать его жизнь более лёгкой, беспроблемной, стараясь продумывать за него всё. Кстати говоря, он по документам и был его опекуном, поэтому они беспроблемно жили вместе. Хёнхи пишет ему о своём желании сходить с ребятами, даже не надеясь на ответ, ведь в дни командировок тот обычно отключает связь, что совсем не нравилось Хёну, но он мирился с этим, ведь так было нужно и старался не беспокоить его своими звонками и сообщениями. Ожидая в одиночестве дома, он за несколько месяцев заучил молитвы наизусть, готов был Библию перечитывать, лишь бы его мужчина вернулся живым. Каждая такая неделя командировки заставляла парня нервничать, а поначалу он вообще в истериках бился, пытаясь не отпускать старшего, но на учёбу нужны были деньги, и мужчина бескомпромиссно объявлял о новом заказе, собирая вещи. Хёнхи уже не истерил, но каждый раз при этих словах внутри него сердце срывалось в пропасть. Раз он не может его остановить, значит, должен хотя бы поддержать и взять обещание, что вернётся живым. Дома он занимается проектом, хотя уже каникулы объявлены, но Хёнхи любил учиться, ему нравилось знать немного больше, чем вчера. В чате уже трещит переписка ребят, которые, в отличии от него, заняты совсем не проектом, а прикидом для клуба и сейчас вовсю кипит обсуждение модных трендов. Не обделяют вниманием и самого Хёна, требуя уже с него ответ, но тот утыкается в компьютер и не обращает внимания на пиликанье. Пока ему не даст зелёный свет его половинка, он никуда не пойдёт, это бесспорно. За окном начинает смеркаться, Хёнхи сдвигает очки вверх и потирает переносицу, разгоняя кровь к уставшим глазам. На столе уже остывший кофе и куча исписанных бумаг. Телефон подпрыгивает от вибровызова и Хёнхи тяжело вздыхая берёт трубку. — Привет, малыш, — мужской спокойной голос взбадривает заскучавшее тело, Хён как по команде выпрямляет поникшую спину. — Устал? Как проходит учёба? Выучил сколько костей в ушах мышонка? — Солнце, привет, — парень расплывается в счастливой улыбке, его даже дрожь пробрала от восторга и облегчения. — Всё хорошо, там… нет… косточек. Когда ты приедешь? Я так скучаю, — губы Хёнзт дрогнули на последней фразе. — Тебя так долго нет. — Совсем скоро, малыш. Я тоже соскучился. Кстати, я совсем не против, чтобы ты сходил с друзьями, только держи чужие руки подальше от моего тела, — мужской голос хихикнул, и парень расслабленно выдыхает. Он представил сейчас эту волшебную улыбку старшего, что так редко появляется в этом мире. Привычка опекуна тщательно скрывать свои эмоции иногда просто выбешивала Хёна, но зато заставляла втридорого ценить вот такие моменты расслабления его маски. — Обязательно. Жаль, что тебя рядом не будет, с тобой было бы интереснее. Я никогда не был в таком месте, лишь на скучных раутах да фуршетах. Не думаю, что в клуб пойдёт классический костюм, — парень загорается уже, зелёный свет дан, значит надо поторопиться. — Готов представить наши отношения? Думаешь, нас бы поняли твои друзья? — Вообще-то, мне всё равно, но думаю у них современные взгляды на эти отношения. Просто, если развлекаться, то с тобой, конечно, лучше. Ты умеешь танцевать? — Не то слово. Я просто балерина по сравнению со слонами, — он шутит, значит его настроение крайне хорошее, а значит, его дело уже закончено. — Что же мне надеть, чтобы не выглядеть странным? — вопрос был более адресованным себе, ведь интернет всегда поможет с советами. — Я хочу потанцевать со своим слоном. — Хм, ясно… Поверь, там чего только не носят. Надень, что тебе больше понравится и чтобы удобно было. Но… короткие шорты исключаем точно, — парня строго предупредили об условии. — И скинь мне адрес клуба, на всякий случай. — Хорошо, скину. А погода мне не позволит короткие шорты и капроновые колготки, так что не беспокойся, дорогой. Твоё-моё тело будет закрыто, так что даже монашка позавидует. — Я люблю тебя, малыш, — в трубке слышится звук поцелуя. — Мне уже нужно идти, повеселись от души, целую. Хёнхи смотрит на экран телефона и посылает воздушный поцелуй туда. А после срывается в душ и зависает там на два часа в вышаркивании тела. Давно он вот так не фуфырился куда-нибудь, пора навести красоту на своё посеревшее от учёбы лицо, соблазнять он, конечно, никого там не собирался, но порадовать себя восхищенными взглядами тоже хотелось. Он убирает очки и вставляет линзы, их хотя бы не жалко, если потеряются. Зрение у него ухудшилось совсем недавно из-за перенесенного тяжёлого стресса, и он ещё не привык следить за очками, поэтому уже несколько раз приходилось их покупать. Хён приводит в порядок брови, смазывает чисто-выбритую кожу лица кремом, придавая ей свежести, укладывает аккуратно мокрые волосы, проверяет ногти на изящных пальцах. В гардеробе выискивает подходящие вещи. Чёрные чинос с кожаным ремнем, голубой жилет с воротом-лодочкой, а сверху синий блейзер с укороченным рукавом и отложенным воротником. Так совсем неплохо, не вычурно и прилично в то же время. Хотя брюки можно было заменить джинсами, но Хён привык к брюкам, их мягкая ткань ему больше нравилась. Парень отчитывается «банде», что сегодня придёт и скидывает адрес своему мужчине. Последний штрих — парфюм. Хён в коридоре ещё раз осматривает себя, целует отражение, натягивает пальто и выходит из квартиры. Клуб находится недалеко и он отправляется пешком, на входе ещё немного колеблется, громкая музыка и толпа народа отпугивают, выждав несколько минут, он всё-таки входит в мигающий всеми цветами радуги полумрак. Огибая переполненный танцпол, он выискивает своих друзей. Девчонки увидели его первыми, Саманта подбежала к Хёну и потянула его за руку. Все остальные весело приветствуют парня. На столе уже стояли выпивка и перекус. Хён снимает пальто и укладывает на спинку мягкого дивана, полукругом расположившегося около удлинённого стола. — Хан, ты изменился? На себя не похож, — Тиен хлопает его по плечу, а тот лишь скромно улыбается. — Такой весь из себя сноб. — Хённи, — Саманта теснится рядом с парнем. — Я уже боялась, что ты не придёшь, — она готовит поктанджу и подсовывает одну рюмку ему и одну себе. — Ну что, за каникулы? — ребята весело гудят и выпивают свои напитки. Потихоньку алкоголь разгоняет молодую кровь, разговоры становятся всё громче и более личного характера, прикосновения рук наглеют, а расстояние между молодыми людьми уменьшается. Саманта сидит рядом с Хёнхи, уже чуть ли не откровенно пристаёт к нему, тот деликатно убирает её руки и уже с мольбой смотрит на Тиена. Парень всё понимает, он и рад услужить Хёну, вскакивает, хватает девушку за руку и утаскивает на танцпол. За столом остаются только Бо и Хёнхи. — Хён, смотри, вон там, за нами наблюдают, — Бо кому-то подмигивает в сторону. Хён отслеживает его взгляд и утыкается на двух незнакомых девушек у барной стойки, неприкрыто рассматривающих их. — Пойдём, познакомимся с ними, чего сидеть, — парень встаёт, но Хёнхи отказывается. Бо махнул рукой на скучного друга и пошёл к девчонкам, Хёнхи ещё выпил в одиночку, что-то он совсем загрустил, было как-то неловко веселиться тогда, как твоя половинка где-то в командировке. К столу подбегает Саманта и тянет его на медленный танец, тому неудобно отказать, боится обидеть, да и нет ничего страшного в танце. Он выходит из-за стола, глазами шарит по толпе в поисках его выручалочки Тиена. Женские ручки осваивают его плечи, и он отвечает, укладывая свои на талию девушки. Они двигаются в такт музыке, пьяные глаза девушки неотрывно смотрят в его, она приближается к его уху. — Хённи, ты ведь знаешь, что нравишься мне? — говорит она и вновь смотрит в глаза. Парень переминает губами. Да, он подозревает, но это ему не нужно. — Саманта, — он также наклоняется. — Я не смогу тебе ответить. У меня уже есть человек, которого я люблю. Прости, — он останавливается. — Лучше присмотрись к Тиену, твой выбор сейчас неправильный. Девушка изумлённо смотрит на парня, а тот убирает её руки со своих плеч и уходит за стол, где Бо уже с двумя девушками выпивает. Он подзывает возвращающегося Хёна и представляет его новым подружкам. Тот дружелюбно улыбается и садится рядом с Бо. За ним подбегает Саманта, поджавшая губы и закидывает в себя рюмку, а за ней уже и остальные подтягиваются. Стол уже плотно облепили тела. Как не странно, Тиен перекинул свой интерес с упирающейся Саманты на одну из новеньких, отчего девушка ещё больше надула губы. Ещё полчаса пировки и окружающий мир качался в хмельных глазах, а скука пропала. Заходит речь о подвигах на любовном фронте, и, когда очередь доходит до Хёнхи, Саманта выкрикивает, что у него уже есть кто-то. Все дружно смотрят на парня в ожидании объяснений. Все ребята из их компании были пока одинокими, только Бо изредка таскался по однодневкам, а теперь вдруг узнают, что их тихоня Хёнхи уже встречается с кем-то и никто про то даже не ведает. Парень пьяно хихикает от вида пучащих на него глаза ребят. Странно видеть удивление, ведь никто не хочет существовать в одиночку, и он не понимал, почему его друзья до сих пор не могут найти себе достойных партнёров, и тем более не мог оценить того, что Бо меняет девушек так часто. Из своей старой жизни Хёнхи уяснил, что смена тела в постели не даёт никакого счастья. — А что в этом такого? Это ведь не запрещено? Вы и сами никогда не спрашивали, я никогда и не говорил, — он разводит руками и растягивает стянутые в одну линию губы. — И кто она? Почему не показывал нам? Как давно вы встречаетесь? Где она сейчас? — вопросы посыпались от всей компании. Парень замахал недовольно руками. — Как-нибудь я вас познакомлю, но не сейчас, — он встаёт с места. — Вам бы лучше не мной интересоваться, а людямя,окружающими вас, может тогда не были бы такими одинокими. Хватит уже грузиться, пойдёмте танцев… — Саймон? — парень вздрагивает, как от удара, когда за спиной раздается окликающий голос. Он опасливо оглядывается, его сердце уже готово выпрыгнуть и никакой градус в теле не успокаивал этого волнения. — Точно, это ты, — к нему подходит мужчина, один из постоянных клиентов прошлой жизни. Лицо парня бледнеет от паники, а челюсть отвисает. — Вы ошиблись, это Хёнхи, — говорит Тиен подошедшему человеку. Ребята наблюдают за появившимся респектабельным мужчиной и, почему-то, перепугавшимся другом. Тот смотрит на мальчишку и улыбается. — А я так не думаю. Саймон, это твои друзья? — Хён замер в растерянности и тяжело сглотнул. Никак он не ожидал увидеть здесь людей из старой жизни, хотя Сеул, это ведь главный город страны и его посещают многие. — Может, выпьешь со мной? — он погладил щеку застывшего парня. — Нет, — Хён откидывает эту руку. — Вам же сказали, что вы ошиблись, — берёт наконец себя в руки, но взгляд прячет. Сейчас нужно просто уйти и забыть этот инцидент, но ноги как будто приклеились к полу, налились цементом и не желали уходить. — Саймон, не делай из меня дурака. Я не слепой и не глухой, — Хён смотрит на друзей, а те напряженно на мужчину, чувствуя какую-то интригу. Ведь они на самом деле ничего и не знали о друге. Мужчина сжимает подбородок парня и поворачивает его лицо к себе. — Ты сегодня свободен? Тот шокированно моргает и готов сквозь землю провалиться. Саманта наконец понимает, что ситуация меняется не в лучшую сторону, раз мужчина распускает руки. За кого бы он того не принял, он не имеет права трогать её друга. — Он со мной, дядя, — кричит Саманта, выручая Хёнхи. Мужчина смотрит на девчонку и хитро улыбается. — А вот врать мне не надо, девочка. Я знаю, что Саймон предпочитает, — он опять смотрит парню в глаза и повторяет вопрос. — Так может, составишь мне компанию? Я… — Это моё, — стальной голос за спиной парня отвлекает внимание всех. Мужчина со шрамом на лице встаёт прямо между Хёном и наглецом, хватает «дядю» за руку, которой он держался за подбородок парня и сжимает с такой силой, что тот неслышно вскрикивает и пытается высвободиться, но железная хватка только усиливается, серые глаза со злостью смотрит на наглеца. — Больше никогда не смей трогать его и даже не смотри в его сторону. Если хочешь жить, сейчас ты просто уйдёшь и забудешь, что встретил здесь кого-то. — Я понял, отпусти, — кричит мужчина. Хён кладет ладонь на плечо своего мужчины и слегка сжимает успокаивающе, это отвлекает того, и рука клиента тотчас освобождается, а сам наглец спешно уходит, потирая запястье. — Солнце? Ты приехал? — Джэджун оборачивается к своему малышу, подпившая соскучившаяся душа не выдержала, и парень обнимает его за шею, прижимаясь всем телом. Компания друзей с отвисшими челюстями рассматривают высокого мужчину в серых джинсах и черном блейзере поверх белой майки. Висок рассекает расслоившийся шрам, как будто когтистая лапа выцарапывала кожу, а его дикий взгляд на наглеца вызывал неприятные ощущения страха. Но когда этот взгляд в момент сменился на тёплый и лучистый при словах Хёнхи, то и сам мужчина стал даже другим, и вся угроза, исходившая от него, исчезла, расслабляя ребят. — Не мог же я оставить тебя веселиться одного, — мужчина приобнимает его за талию. — Только не заплачь, здесь куча людей, — говорит в самое ухо, чтобы никто не услышал. Саймон отстраняется и с безумной улыбкой смотрит на Джуна. Он не очень любил сюрпризы, но этот был самым приятным в его жизни. Хён поворачивает голову к своей компании: — Ребята, — весело говорит он перешёптывающимся друзьям. — Это человек, которого я люблю, Шин Тэвук. — Знакомит друзей, и в компании повисает очередная пауза безмолвия. — Я… думаю… что за знакомство надо выпить, — тихо начинает Тиен, и лица ошарашенных друзей, медленно расслабляются. Саманта первая схватила рюмку и выпила, не дождавшись остальных. — Блять, так ты чё, гей, что ли? — возмущается она. Саймон уверенно кивает ей в ответ. — Вот ведь поросёнок, так что ж ты раньше не сказал? Я столько времени зря потратила, — обстановка потихоньку разряжалась. Девушка вскакивает из-за стола, хватает Тиена за руку, по-хозяйски отрывая его от новой знакомой, и утаскивает на танцпол. Кажется, парню наконец повезло, и девушка решилась позволить себя охмурить, тем более ей совсем не нравилось, что тот променял её на какую-то левую выдергу. — Давайте, все на танцпол, — Бо забирает двоих новеньких, а за ними тянутся и остальные. Джун с Сэми так и стоят возле стола. Руки мужчины сильнее обнимают талию младшего, и он прижимает его к себе, голова парня запрокидывается, а губы накрываются горячим поцелуем. Мужские ладони прожимают изгиб спины и жадно сжимают одежду. Саймон впивается в своего мужчину со всей накопленной за две недели неудовлетворённостью. За пьяным туманом он моментально забывает об окружающих людях и готов прямо здесь расстелиться перед старшим, его бёдра прижимаются к нему и потираются в желании. Джун подхватывает губами мочку ушка, целует под ней, спускается ниже, засасывает дёргающийся кадык, ведёт языком по челюсти и возвращается к вычерченным губам. — Почему ты не сказал, что уже возвращаешься? — Сэми замирает, когда пухлые губы старшего отрываются от него. — Я бы подождал тебя дома. — Но ты же хотел повеселиться. Я решил, что просто подойду в клуб, и как видишь, вовремя, — серые глаза мужчины рассматривали разомлевшее от алкоголя и поцелуев лицо. — У вас есть что-то выпить? Прикрытые в неге глаза вмиг распахнулись, Сэми засуетился, наливая мужчине алкоголь. Они садятся на диван, рука мужчины тут же кладётся на бедро парня и проглаживает от колена до паха. — Ты действительно вовремя. Я испугался, когда он подошёл. Настырный какой, — Цзюнь громко возмущался и сжимал кулаки. — Скольких я ещё встречу, что моё терпение лопнет, и я просто отматерю кого-нибудь? — Малыш, успокойся, — Джун наклоняется к нему и опять засасывает губы. — Я сделаю всё за тебя. Не заботься об этом, твоё дело учиться и… любить меня, — он выдыхает рвано в его губы, и малыш сам тянется к нему, ведёт языком вдоль нижней губы и закусывает её, телоположение обоих меняется, Цзюнь давит собой на мужчину, за глубоким поцелуем он ловко седлает бёдра старшего, не опасаясь чужих взглядов. Его пьяный разум отключил всё смущение, стыд и культуру поведения, оставив лишь горячее желание прикосновений. Руки Джуни неистово сжимали ягодицы, посылая волны кайфа через промежность всему телу. Мышцы ануса парня бешено сжимались и разжимались, ожидая, что сейчас чужие пальцы нарушат их двухнедельный покой, но мужчина разрывает удушающий поцелуй, слизывает тянущуюся слюну с губ, Саймон дёргается к нему, но он придерживает его. — Малыш, не здесь и не сейчас. Кажется, ты перепил. Больше ни одной порции, понял? — безапелляционный тон, суровый взгляд, спокойно лежащие руки на бёдрах, но малыш прекрасно чувствует, что джинсы старшего бессовестно натянуты. Мужчина не меньше его возбуждён и, зная его сумашедшее поведение в сексе, охуительную страсть, с которой он разбивал его бёдра и ту небольшую, но профессиональную порцию ласк, которой хватало, чтобы мужчина сорвался в пропасть пошлости, Саймон делает вывод, что сейчас тому очень тяжело вот так равнодушно сидеть на диванчике, изображая асексуала. Парень откидывается назад, прогибается в спине и опирается локтями о стол, его озорные огоньки в глазах щипали мужчину за сердце, осматривающего выставленный торс. — Слушаюсь, мой господин. А что мне за это будет? — он обводит языком чувственные губы и суёт его за щеку. — А что бы ты хотел? — спрашивает Джун, хотя по движению блядского языка уже понял, на что его разводит маленький развратник. — Сегодня с тебя минет и только попробуй сорваться раньше времени, я устрою тебе лекцию на всю ночь о том какие ферменты есть в желудке гиены. — О, упаси Господи и дьявол ему в помощь. Какая гадость, они едят тухлятину. — Сэми с серьезным выражением лица подтверждает опасения старшего кивками. — Зачем тебе минет? Ты же знаешь, что я плохо умею его делать, — Джун отворачивается в сторону, раскладывает руки по спинке дивана, рассматривая танцующих. — Солнце, ты прекрасно его делаешь, потому и прошу, и я знаю, что тебе это нравится, даже не отпирайся, — парень берёт одну из рук мужчины и тянет к своему паху. — Потрогай, он только и ждёт твоих губ, ты так невнимателен и холоден к нему, — Сэми двигает бёдрами, толкаясь в руку старшего, и закусывает губку. Джун резко прижимает его к себе свободной рукой, закрывая от чужих глаз происходящее. — Блять, малыш, не делай так, — всё холодное равнодушие осыпалось с лица мужчины, его накрыло и он уже потёк, но руку от возбуждения парня не убирал, наоборот прижал её, зажимая пальцы, вокруг вычертившегося ствола. — Остановись, прошу тебя. Я согласен, согласен на всё, — он беспокойно тёрся лбом о его плечи, пытаясь отвлечься от тикающей вместе с бешеным пульсом мысли, что может прямо в туалете оттрахать парня, не дожидаясь мягкой кровати. Пошлое сознание уже рисовало безумные картинки горячего секса, где он загибает малыша над раковиной или держит его на весу, вдалбливая в стену, а может, тот самый минет, пока его мальчик томно морщит носик в жажде и нетерпеливо пережёвывает свои губы. Цзюнь перестаёт мучить Кима, поднимает его голову за подбородок вверх и заглядывает в дрожащие глаза: — Надеюсь, что в этих делах ты не будешь больше спорить со мной? Иначе счёт претензии увеличится. Ким нервно сглотнул. Он мало чего боялся в этой жизни, но такого тона малыша боялся точно. Только он один знал, что за этим кроется и чем это чревато для Джуна. Саймон прав, и Киму нравится делать ему минет, нравится его аккуратненький член, он просто забывается в его ублажении, но до сих пор присутствует чувство, что он делает всё неправильно, неискушенный в гей-сексе он хоть и был активом, но был ведомым младшим, который своим языком постоянно доводил его тело до содроганий, обильного излияния и слепящих вспышек в глазах. Но есть у Саймона ещё жажда до разнообразия их половой жизни, и вот как раз этого Джун и боялся. Каждый раз при новой развратной позе Камасутры он терялся, хоть и знал, что малыш сделает так, чтоб приятно было обоим, новые игрушки с электрошокером, смазки со щипательным эффектом, кляп в виде косточки, который Джун проклинал и готов был разгрызть и сломать зубы, лишь бы добраться губами до своего мальчика, — всё это вводило его в тихий ужас, особенно кольцо на пенис, что было ещё хуже пыток Саймона. — Нет, я больше не буду, — надо же, как быстро суровый, брутальный Ким выставляет белый флаг перед мальчишкой. Он через силу, осторожно отнимает руку от горячего паха, как флешку вынимая из компьютера, опасаясь, что повредятся данные. — Значит, договорились, — Сэми целует пухлые, дрогнувшие под его напором губы. — Ты мне ещё танец должен, слоник, — губы старшего слегка дернулись в улыбке, вот уж что он умел хуже минета, так это танцевать. К столу подбежала раскрасневшаяся Саманта, а за ней и Тиен, они весело завалились на диван с противоположной стороны стола. Парень по-свойски закинул руку на плечи девушки и стал наливать алкоголь. Джун стянул бёдра Саймона в сторону, усаживая его рядом с собой, принимая серьезный вид. — Чёрт, чем вы тут занимались? — морщится Саманта, глядя на улыбающегося Хёна, которого только что скинули с колен. — Я пойду на выход. Ему больше не наливать, — Ким быстренько сваливает из-за стола на нужный ему сейчас до кусачки перекур, оставляя младшего разбираться с последствиями своего бесстыжего поведения. — Мы просто целовались. А на что это похоже, что ты так скривилась? — Хёнхи изгибает одну бровь. — Это похоже на… на… — она не могла подобрать нужного слова, чтобы передавало всю её брезгливость и в то же время было культурным — … Обоюдную дрочку, — помогает ей Тиен, более раскрепощённый в словах. — Обоюдную дрочку? — смакует словосочетание Хён, такого у них ещё не было в практике. — Интересно. И часто ты видел со стороны обоюдную дрочку, что так уверенно про это говоришь? — он обращается к Тиену, а тот прикрыл губы и кашлянул, прочищая вдруг слипшееся горло, его рука потянулась к рюмке с алкоголем. — Какая гадость, — ещё больше морщится девушка. — Но это я не про тебя, Хённи, — она быстро добавляет. — Это я так. Я ничего не имею против твоей ориентации. — Спасибо и на этом, — парень пьяно растягивал пробелы между словами и продолжал глупо улыбаться. — Как давно ты встречаешься с ним? — девушка не унималась, выпытывая подробности этих отношений. Она в, общем-то, ещё не встречала вот таких открытых геев и стало интересно услышать из первых уст интимные тонкости. Хён свёл брови на переносице, вспоминая и подсчитывая. — Уже седьмой… ам-ням, месяц, — он чуть не проговорился, что знаком с мужчиной почти семь лет. Тем более, это было бы и неправдой, — ведь пять из них, Хён был в трауре по своему мужчине, а остальное время занимали стрессовые ситуации, о которых совсем не хочется помнить. — Ого, — Саманта осматривает по-новому открывшегося им друга. — Так вы уже с ним… это… — … Трахались? — Тиен вновь заканчивает за девушкой, но та укоризненно на него смотрит. — Я совсем не это хотела сказать, — шипит она. — Сейчас, может, и нет, но ты ведёшь допрос именно к этому слову, — парень чмокает её в нос и они переводят две пары глаз на Хёна. — Да, в этом нет ничего сверхъестественного, так что я не стесняюсь этого. Да и вы, считаю, уже не маленькие дети, чтобы скрываться от вас, — Хён вспомнил, что в их годы он был ещё девственником и любое упоминание о сексе вызывало оторопь, лишь в гареме изменилось всё его представление об этом занятии. А с появлением Джэджуна в его объятиях он открыл для себя все грани этой призмы, в которых он растворялся без остатка и был безумно счастлив. Он не понимал, что такого противоестественного они делают, в чём состоит ценность общества, если большинство его членов будут скрывать свою натуру. Конечно, он не признавал нормальным педофилию, некрофилию и другие различные отклонения в психике людей, всё-таки это примеры не любви, а озабоченности со стороны одного человека. Но, если между двумя людьми есть аура любви, уважения и страсти, желания и заботы, то принадлежность к какому-либо полу не должно быть препятствием к их соединению. Ведь там не главное секс и пошлость, просто это те моменты, в которые люди могут полностью раскрыться перед любимым, подарить ему всё пространство своей души и сердца, чтобы тот смог там расположиться. К столику возвращается Джун, парень целует в терпкие, пропахшие едким дымом губы и тяжело вздыхает. Этот мужчина достался ему огромными жертвами, тяжёлыми испытаниями, он спасал его бессчётное количество раз, это его супермен, железный человек, и все герои Марвел вместе взятые. Сэми зависает пляшущим взглядом на лице любимого, на хуй бы все эти ценности общества, если они предполагают, что ему нужно жить без этого человека, что нужно выбрать какую-то женщину вместо него, подстроиться под её непонятную логику, а вечерами скрываться с друзьями где-нибудь в гараже, чтоб она не орала на тебя. Вот тот, кто заменит ему всю семью. — Давай возьмём ребёнка, — Хёнхи пыхтит в самое ухо старшего. — Давай создадим семью. Не сейчас, со временем. Ты же знаешь, что в приютах очень много детей, ищущих свою семью. Почему-то неудивленный такой речью младшего, Ким, выпивая рюмку алкоголя, отвечает: — Как только ты повзрослеешь, я обязательно подумаю над этим предложением, а пока мне хватает одного капризного ребёнка в доме. — Капризного? Это я, что ли, капризный? — Хён удивлённо смотрит на мужчину. Наверное, он сейчас выдал бы ему тираду примеров капризности его самого, но в это время диджей громко объявляет белый танец, и парень меняет своё решение. — Так, Солнце, пойдём, — он подталкивает мужчину из-за стола и тащит на танцпол. Джун закатывает глаза, но покорно идёт. На танцполе он просто стоит, Хён кладёт руки на плечи старшего и начинает двигаться, Джун обхватывает его талию и тянется за его движениями. Простого танца здесь просто не получилось бы, ведь Crazy in love от Beyonce сводит с пьяного ума, и уже через пару движений Хён разворачивается в руках мужчины и притирается пятой точкой к его паху, накрывая его руки своими. Бёдра плавно двигаются из стороны в сторону в такт музыке, талия прогибается с каждым движением, губы Кима жгут шею парня, который запрокинул голову и отдавался ритму. Руки сильнее поджимались вокруг изящно изгибающегося стана, пальцы жадно теребили жакет парня, поясница Хёна глубже прогибалась, оттопыривая попку, он обхватил одной рукой голову Кима и легонько массировал кожу. Мужские руки щекотали, проступавшие сквозь голубую ткань, соски, а Сэми, кусая губы, ухватился свободной рукой за бедро старшего и прижал к себе. Лазерные лучи вычерчивают сплетённые тела на танцполе, пущенный дым вуалирует их истинные танцы, громкая музыка бьёт в ядро сердца и весь этот вайб заводит пары. Джэджун резко разворачивает к себе малыша и впивается в губы, его возбуждённые пальцы сжимаются на коже, оставляя больные отметины, он дрожит от сдерживаемой страсти, от оглушающего крика души, от жажды ворваться в это тело. Эти охуительные движения, под названием танец, срывали его зверя с цепей. Он две недели не касался мягкой бархатной кожи своего мальчика, не слышал его стонов и всхлипов, а сейчас его просто разрывало во все стороны света, и свободные, вроде бы, джинсы сдавливали потяжелевшее возбуждение. — Может, домой? — спрашивает Джун, опьяневший от тяжелого дыхания парня, отрываясь от своего малыша, и тот весело кивает. Вот тут-то дорога домой показалась очень долгой, несмотря на то, что они торопились. Саймон сбрасывает пальто прямо на пол и набрасывается на своего мужчину. Соскучившееся тело безудержно льнёт к старшему, мокрый язык вылизывает пухлые губы, а зудящиеся зубки их кусают. Джун прижимает парня к стене, разводит его руки по сторонам и смотрит на тяжело вздымающуюся грудь. Он наклоняется и вместе с тонкой тканью жилета всасывает сосок парня, всхлип срывается с губ младшего и он закусывает нижнюю губку. Зубы тихонько прикусывают горошину и оттягивают, добиваясь второго томного всхлипа. Саймон сжимает кулаки и подаётся вперёд, отдаваясь своему хёну, одна нога тянется вверх, обнимает его бедро и прижимает к себе. Он поскуливает от терзания старшим его груди, его тело уже горит как пламя: — Солнце, не могу больше, — стонет он. — Я уже мокрый. Боже, как я скучал. Его подхватывают на руки и уносят в спальню, где двое мужчин спешно скидывают одежду друг с друга. Джун быстрыми жёсткими поцелуями покрывает шею парня, ключицы, захватывает обе горошины и спускается потихоньку ниже по напряженному животику, и тут рука младшего его останавливает. — Подожди, — задыхаясь отталкивает Хён. — У меня тоже есть сюрприз для тебя. Джун стоит на коленях перед кроватью и, затаив дыхание, наблюдает за младшим, не нравится ему это слово «сюрприз», особенно в такой момент. Саймон что-то достаёт из комода и прячет за спиной, хитро давя улыбку. — Закрой глаза, Солнце, — шепчет он. Джун поднимается на ноги, но его останавливают резким: — На колени, — мужчина падает обратно и закрывает послушно глаза. Он громко сглатывает, непонятно чего ожидая от пьяного малыша. На глаза ложится повязка. — Сладкий, ну почему просто не трахн… — Джэ, — грозный голос малыша его прерывает. — Ты же не животное, просто справлять нужду к размножению. Не нужно уподобляться примитивным существам. Мы разнообразим наш секс, — повязка крепко закреплена. — Вообще-то, я считаю, что секс животных весьма разнообразен. Насколько я знаю, именно в животном мире самцу отгрызают башку, пока он пытается размножаться, — тихо бурчит волнующийся мужчина, чувствует, что повязка это ещё не всё. Так и есть, его руки заводят за спину, на запястьях удобно располагаются кожаные манжеты на липучках, соединённые короткой цепочкой. — Будешь ворчать, я достану кольцо, — к мочке прикоснулись губы, а шёпот пробил перепонку. Ким поджимает губы, он знает, что Сэми может и такое сделать, не спрашивая его мнения на это. — Ты задержался в командировке. Без предупреждения. Ты знаешь, как я волновался? — шепчущее дыхание продолжало обжигать ухо. — Прости… — Не слышу искреннего раскаяния. Джун открыл рот, но понятия не имел, что хочет услышать малыш: — Я… Мне пришлось… Это… Это больше не повторится, — наконец выдыхает он. Парень душит его страстным поцелуем, а значит, ответ был правильным. Сэми спускает слюну и вылизывает мокрый рот Джуна, стараясь языком достать до горла, оттягивает его губы, засасывает язык. Руки парня шарят по мышцам тела, он невесомо проходится пальчиками по рёбрам и мужчина вздрагивает от щекочащего возбуждения, взрывающегося в животе. Его дыхание углубляется, когда эти пальцы не обходят вниманием его соски, также невесомо обводя ореолы горошин, он неосознанно прикусывает губу малыша, когда эта щекотка сводит с ума. — Ты хочешь просто трахнуть меня? — томный тихий голос. — Да, хочу… — хриплость Кима выдаёт его с потрохами. — Ты грязный самец, — пальчики спускаются к самому пенису, стирают росу, Сэми слизывает её с пальца и чмокает губами. Мужчина ёрзает от лёгких касаний к его члену. — Но очень вкусный. Ты хочешь попасть в мою попку, животное? — Да, … Хочу… — Гиены выбирают только самых покорных кобелей, ты будешь таким или набросишься, как во время гона? — Джун дёргает губами, он хочет всё и сразу. — Ну же, расскажи, что ты хочешь со мной сделать? — парень сжимает пальцами челюсть мужчины и поднимает его голову вверх. — Я не гиена. А тебя я выебу, как сучку рыпающуюся. Ты будешь выть подо мной и трястись, как в лихорадке, выпрашивать на коленях, чтоб я тебя глубже драл. Саймон как будто видел под повязкой загоревшиеся огоньки серых глаз, те огоньки, которые доводили его до сумасшествия, хищный оскал мужчины обнажил жемчужные зубы, а дикая улыбка заставляла поверить в намерения. Парень проводит большим пальцем по губам Кима, он встаёт на ноги, проводит уже головкой своего вставшего члена по этим губам. — Ты же помнишь, что обещал мне? — в ответ мужчина лишь открывает рот, облизывает подставленную головку, набирает побольше слюны на язык, обхватывает её губами и внутри кружит языком по самому кончику. — Ах, ты… хороший самец, послушный щеночек, … ах, — Сэми раздувает максимально ноздри, глядя на эти посасывания, искусанные покрасневшие губы вокруг его члена вызывали приступ астмы, кислорода не хватало для бешеного пульса, а алкоголь кружил голову. Он продолжает ахать и хвалить щеночка, когда губы спустились ниже, и на следующем движении ещё ниже. Одной рукой он придерживает член у основания, направляя прямо в горячий рот, а второй сжимает волосы старшего на макушке, но подталкивать его нет надобности, мужчина, как голодный, пытается высосать из его члена все соки, натягивается на него по самую глотку. Ноги парня начинают подкашиваться от такого старательства, голова кружится и его ведёт. Он отступает на шаг назад и садится на кровать. Мужчина замирает с приоткрытом ртом, ожидая, что ему сейчас вернут его лакомство. — Я… я больше не могу, Джуни, — парень тянет Кима за собой на кровать, тот послушно ползёт за тянущей рукой, усаживается на колени, а парень ложится напротив и раскидывает ноги по сторонам от него. — Я жду тебя, самец, — он приподнимает свой член рукой, а Ким наклоняется вперёд, ловит его губами и продолжает обсасывать, покусывать губами, целовать промежность. Саймон в восторге от стремительных действий хёна, от этой жадной напористости, он растекается по кровати и глухо выстанывает его имя. Ким втягивает щёки, сильнее засасывает в вакуум затвердевший максимально член младшего и тот тут же вздёргивает бёдра, гнёт поясницу: «Солнце, я сейчас». Мужчина продолжает его добивать, даже когда тот бурно кончает в его рот, он продолжает водить губами по стволу и сглатывать семя. Когда малыш успокаивается, расслабляется, убирает руку с члена, Джун робкими чмоками покрывает его пах. — Тебе понравилось, сладкий? — поднимает Джэ голову и как будто смотрит прямо в глаза. — Пожалуйся ещё хоть раз, что ты не умеешь делать минет и я заставлю тебя сделать его самому себе, тогда ты, может, поймешь, какого́ это сходить с ума от твоих пиздатых губ. Джун приподнимает с одной стороны уголок губ в усмешке, а Сэми тянется к тумбочке за смазкой. Он двигается к старшему, заставляет раздвинуть ноги пошире и седлает его, прижимаясь членом к его фаллосу. — Хочешь, я расскажу, что я сейчас делаю, Солнце? — сладкий голосок напевает прямо в губы. — Только если в мельчайших подробностях, малыш, — так же отвечает мужчина. Сэми проводит влажными пальцами по губам Кима, и тот слизывает смазку, смакуя ее вкус. — Персик? Это что-то новое, — он причмокивает губами. — Я сейчас этот персик наношу этим пальчиком прямо по самому ореолу, он такой прохладный, будоражащий, прямо мурашки по коже. — Ким нервозно облизывает стянутые губы. — Ох, мышцы стянуты до предела от того, что кто-то не появлялся в течение двух недель и мне приходилось очень туго, особенно по утрам, мой милый, — так Сэми называл Кима, только когда злился. — Даже смазки мало, настолько всё стянуто, палец входит внутрь, там мягко и тепло, сфинктер начинает поддаваться. Поцелуй меня, животное, — Сэми притягивает голову мужчины к своей груди, и тот мокрыми поцелуями проходится по ней, оставляя в некоторых местах закусы. — Ох, да, так лучше, я ввожу второй палец, — он двигает бёдрами, утыкаясь членом в его живот и так же обшаркивая своим пахом его член, закатывает от удовольствия глаза и вовсю орудует внутри себя. Дже закусил ключицу парня и зарычал, когда тот слегка простонал. — Еще немного, Солнце, … Уже третий палец, — задыхаясь, успокаивал его парень, цепь на манжетах натягивалась, Джэ мог бы одним рывком их сорвать, но при каждом сопротивлении останавливал руки: малыш сильно расстроится, если тот сейчас обломает всю его игру. Не сейчас, ещё рано, он обязательно своё возьмёт. Но не сейчас. Саймон продолжает растягивать себя и двигаться, блуждая в собственной эйфории, пока мужчина уталял свой голод лишь рваными поцелуями. — Малыш… Малыш, встань на колени, пожалуйста… Я хочу тебя попробовать… Прямо сейчас, твой персик, — скулит Ким и кусает его за подбородок. — Всё для тебя, мой самец, — Сэми поворачивается попкой к мужчине и наклоняется, подставляя её к нему. Джун на ощупь ищет своё лакомство и засасывает его. Его язык беспрепятственно проникает в растянутое нутро. Сэми ахает, оттягивает одну ягодицу, чтоб было больше доступа для пухлых губ, и вновь его доводят до непроизвольных вздрагиваний. Ласки мужчины вызывают затяжные стоны, Сэми гнёт поясницу, чуть ли не ломая позвоночник. Он торопится, нет больше сил, резко поворачивается к Джуну. Тот поднимается, и Сэми целует перемазанные губы, а руки ловят за спиной его запястья и снимают манжеты, разрешая своему самцу всё. — Покажи, что ты не гиена, а лев, — Цзюнь слизывает с губ персиковую смазку и томно выдыхает, закатывая глаза от вкуса. Ким в своём нетерпении и сумасшедшем возбуждении срывает повязку, весьма грубовато загибает парня в коленно-локтевую, обхватывает ладонями его ягодицы, разводит большими пальцами дырочку. Его громкое сопение в попытках оттянуть безумное удовольствие и насладиться этим персиковым видом, разрывает тишину комнаты, так как Цзюнь в это время затаил дыхание и замер. Ким подставляет головку к персику и тягуче входит, наблюдает, как розовые мышцы утягиваются за его членом. Малыш медленно выдыхает в одеяло и хотелось уже бросить Киму, что он чересчур послушный щенок, как руки того перемещаются на тазовые выступы, пальцы вцепляются нещадно и дикий, животный секс врывается в его задницу. Ким неистово натягивает на себя зазнавшееся тело человека, доказывая, что никакие новшества не заменят классический трах, лишь приукрасят его, как подарочная обёртка, придадут аппетитный вид при подаче этого горячего блюда. Цзюнь поднимается с локтей, заваливаясь вперёд под накатывающим натиском, и держится одной рукой за изголовье кровати, а другой — за свой член. Мужчина не пытается доказать, что он лев, но животный инстинкт вырывается наружу, показывая, что он никуда не денется от людей, и его бёдра вдалбливаются в подчинившееся уже без остатка нутро. — Ну что, сучка, ты этого хотел? — скалится вспотевший Джун в ответ на хриплые стоны удовольствия. — Хотел, — стонет Сэми. — хотел, омерзительно грязного секса хотел, тебя, невзьебённый самец, хотел. Джэджун останавливается, толкает парня на бок, заставляет перевернуться, садится на колени и тянет на них бёдра парня. Сэми прогибается в спине, под скат коленей, обхватывает ногами спину мужчины, когда тот вновь входит в него, и этот безудержный секс продолжается. Ким уже сам дрочит малышу и, чувствуя приближение оргазма, он интенсивнее двигает рукой, подбивая под себя, но Цзюнь кончает раньше, вскрикивая в волшебном экстазе и сильнее стягивая ноги на талии мужчины. Ким наблюдает его посторгазменные конвульсии, раскрытые в расслабленной неге губы и тоже взрывается. С каждой пульсацией семяизвержения он громко и хрипло рычит, потихоньку вливаясь в сладкую лужицу, коей растёкся малыш. После долгого пути и предыдущей недели охоты, Ким наконец чувствует адскую усталость и в то же время порхающую лёгкость во всем теле. Он прижимается щекой к тяжело вздымающейся груди Цзюня и чувствует его дикий пульс, который, казалось, унисоном тикает с его сердцем. — Тебе действительно не нравится животный безумный секс? — интересуется Ким. — Ещё как нравится... Но если тебя не провоцировать, ты становишься вялым, а я пока не готов умирать со скуки. Так что тебе придётся сильно стараться, чтобы ублажать меня до самой старости. Слышишь? — он смотрит на макушку черных волос. — А чтобы сделать это, ты должен дожить до самой старости, — голос дрогнул. — Если ты ещё раз задержишься без предупреждения, я сам тебя убью… А потом себя… — Прости, малыш, — Ким погладил успокаивающе мягкое бедро. — Ты хоть знаешь, что я пережил за эту неделю? Я верил, что ты вернёшься, потому что не мог принять другую реальность, даже если бы вновь узнал об этом по телевизору, я бы не поверил им, но ты обязан был позвонить и предупредить, даже если в это время ты режешь там кого-то. Почему они достойны больше внимания, чем я? Джэджун поднимается и притягивает к себе дрожащего малыша, обнимая и поглаживая. — Это совсем не так, всё мое внимание лишь для тебя, я не хотел чтобы… Я не мог… Вобщем, мне нет оправдания, но прости. Не сердись, персик, — он быстро целует его, не давая разростись истерике. — Я не могу на тебя сердиться, — Цзюнь целует в ответ лицо мужчины. — Я могу только любить. Но прошу, будь очень осторожным, ради меня. — Сэми, сладкий, малыш, я вообще существую только для тебя, я дышу только для тебя, — Джун лихорадочно вжался в него и уткнулся лбом в его плечо. — Я сделаю всё, от меня зависящее, чтобы ты был счастлив. Меня на этом свете не держит ничего, кроме тебя. Я очень благодарен судьбе, что она подарила мне тебя, и что ты не отвернулся от такого, как я, потому что ты самый золотой человечек в этом мире. — Какого такого? — спрашивает Цзюнь, ласково теребя мужскую макушку. — Я читал много книг и грезил, что когда-нибудь я стану рыцарем для кого-нибудь, но я и подумать не мог, что рыцаря на белом… чёрном коне подарят мне. Ты герой всех моих романов, герой моего сердца, до сих пор не понимаю, как ты мог выбрать меня тогда. Ведь я был всего лишь длинным неумёхой. Ги сказал мне однажды, что я стану профессионалом 80-го уровня, если соблазню тебя. Что ж, я могу по праву считать себя таким? — Если так, то могу сказать откровенно, что я готов был залезть на тебя в первые же дни, чего сам боялся неимоверно. И мне стоило великих усилий сдерживаться, когда ты пытался соблазнять меня. Так что, ты профессионал с рождения, — Джун поднимает голову, на лице сияет та редкая, тёплая улыбка, от которой Цзюнь всегда тает. Эти двое мужчин счастливы в своём единении, и, наверное, рухни сейчас весь мир вокруг них, они бы и не заметили, потому что у них есть свой, выстраданный кровью, выплаканный слезами, завоёванный потом. Их красивые души не видят внешние недостатки друг друга, их глаза в сердцах, которыми они просто любят, не пытаясь что-то доказать, не пытаясь менять друг друга, не пытаясь подчинять. Два человечка, две бабочки нашли друг друга в такой огромной вселенной, и пусть их счастье продлится всего лишь несколько десятков лет, что всего лишь момент в истории земли, но они проживут этот момент на одном дыхании, отдаваясь полностью, не боясь утонуть друг в друге и захлёбываясь своей любовью. Люди не должны бояться испытывать тёплые чувства к другому человеку, не должны стесняться говорить об этом, не должны держаться в стороне, люди рождены для кого-то, чтобы поддержать в огромном океане жизни и самим не пойти на тёмное, беспросветное дно камнем. Начните эту любовь с себя.