VII
"In the jungle, the mighty jungle.." Лопата втыкалась в желеобразную субстанцию, именуемую Дзот-6, а в народе "зом", повторяя ритмичные движения под незатейливую мелодию. Вверх - вниз, вверх - вниз. "The lion sleeps tonight.." На секунду орудие метнулось вверх, завершая последний слог мелодичной строки, совершая дерганый пируэт в воздухе. "In the village, the quiet village.." — Уилбур, заткнись нахуй! — в смотрителя летит метко запущенная перчатка униформы "ИОК". — Я пытаюсь поднять настрой, Джорджи. — натянуто улыбается Уил, втыкая несчастную лопату в развороченный усилиями смотрителей зом. — Я думаю, что скопычусь здесь через пару таких же нудных часов. Серьезно, чувак, мы торчим здесь слишком много времени, копая это.. да мы даже не знаем, что "это"! — Ты не знаешь, что "это", Уилбур Сут. — Уилбур ежится глубоко в душе от резкости тона прилетевших в него слов, не понимая и не разделяя такого настроя его коллеги. Сегодня с Джорджем с самого утра было что-то не то, и не нужно было быть гением, чтобы заметить брезгливые дергания и тяжёлые вздохи, летевшие прямо в лицо все утро. Может, это было последствием встречи с сиреной, а может у одного из них развивалась шизофрения. Уилбур не хотел думать ни об одном из этих сценариев, даже косвенно и даже в теории, но отличная от нее практика показывала, что у Джорджа обострение. Уилбур тяжело вздыхает, но к удивлению слишком резво и решительно для наркомана эпилептика бросает лопату куда-то в сторону. — Я объявляю отпуск! — мозолистая рука задорно тянется к халату напарника, дергая униформу за подол и разворачивая того на сто восемьдесят градусов. Джордж, до этого не разделявший странного веселья второго смотрителя, исподлобья сверлил его взглядом, выражая немой вопрос. — У меня.. — тон с игривого сменился на загадочный, стараясь посеять интригу в душной земляной яме. — У меня есть это. Уилбур почти вплотную прижался к напарнику, наблюдая, как образуются редкие морщинки на скривившемся от неприязни лице. Зазвенел вытаскиваемый из нагрудного кармана загадочный сверток. Уил усмехнулся тому, как быстро отвращение, присутствовавшее в воздухе все утро сменилось неверием, с явной толикой любопытства на бледном лице. Это Уилбур хотел сохранить до более лучших времен, но кто он такой, чтобы не выскоблить себе возможность порадовать коллегу, а заодно и провести время с желанным существом, являющимся человеком. — Ключ? — нерешительно поинтересовался Джордж, щурясь и аккуратно опуская руку, чтобы кончиком пальца дотронуться до зажатого в чужих ладонях предмета, и при этом не коснуться Сута, прижавшегося к нему настолько, что Джордж мог ощущать его дыхание на своей макушке. — Ключ. — довольно подтвердил Уилбур, но вместо того, чтобы отдать мистический предмет Джорджу и обрубить недовольное сопение на корню, смотритель упал лицом в чужое плечо, глубоко вдыхая работавший как успокоительное запах кофе и улыбаясь каким-то своим мыслям. — Разве я не заслужил простого "спасибо"? — Нет. — Джордж снова скорчил самую брезгливую мину, будто Сут на сто десять процентов состоял из собачьего дерьма и еще на семь из работы, но не отстранился; своеобразное спасибо, но по царски и с великодушного плеча глупому холопу. — Ты так жесток! — вскрикнул Уил, притворно хныча в чужую шею. — Я мог лишиться своих чудесных пальчиков, доставая это, а ты даже не поцелуешь меня за такие жертвы? — Ме. — послышалось смешливое кряхтение со стороны старшего смотрителя и Уилбур приподнял голову, заглядывая в темные, чуть улыбающиеся глаза. — Ладно. — тело смиренно поднялось, отлепляясь от Джорджа. — Этого хватит, пока, но я рассчитываю на восторженные объятия после того, как мы будем на месте. — Уилбуру подумалось, что если бы у Джорджа был такой длинный, тоненький, скорее всего черный или коричневый хвост, то он бы сейчас плавно ходил в разные стороны, выражая любопытство на бледном, по-птичьи склоненном лице. — Какой этаж? — странно мурлыкнул Джордж, за пару секунд будто полностью поменявшийся в своей природе. — Сколько сантиметров у меня член? — в Уилбура летит вторая перчатка.VII
Стратегически темные коридоры по началу пугали обоих смотрителей до усрачки, рисуя в сознании темные силуэты на стенах и над головой, заставляя дергать в разных направлениях дрожащим фонарем, выискивая невидимую опасность. Лично Уилбуру понадобилось два месяца, чтобы более-менее свыкнуться с постоянным ощущением чьего-то присутствия за спиной, ковыряющего мозг маленькой мерзкой ложечкой. К такому, хочется сказать, очень тяжело привыкнуть. Джордж никогда не рассказывал о своем опыте хождения по туннелям музея, но иной раз невольно вздрагивал, когда в тени прохода его руки что-то невесомо касалось, при том не являясь Уилбуром Сутом. С третьего месяца пребывания Уилбура в музее было решено по возможности ходить по двое, минимизируя инородное присутствие между походами из одного крыла в другое. Джордж считал это необходимостью и своего рода проклятием, ведь дерганный Уилбур секунду через две норовил схватить бедного и до безумия нервного смотрителя за руку, за полы халата или не дай бог лизнуть или цапнуть. За это Джордж справедливо сравнивал Сута с собакой и гудел о том, чтобы тот пошел и покусал забор, раз ему неймется. Уилбур в свою очередь благосклонно радовался возможности побыть с чем-то человеческим, к тому же слишком нравственным, чтобы послать долговязого смотрителя нахуй и попросить не возвращаться. Спустя еще пару месяцев хождения вдвоем Джордж прекратил злобно скалиться, когда Уилбур с непричастным видом каждый раз хватал его за руку еще на входе в лабиринт, а сам Сут стал поспокойнее, пройдя ломку длинною в жизнь, но так и не отучившись кусаться и облизываться, за что часто получал по роже.VII
— Ты так и не скажешь куда мы идем, да? — Джордж забавно вилял из стороны в сторону, чуть наклонившись вперед с заведенными за спину руками. — Неа. — Уилбур самодовольно покачал головой, удобнее цепляясь за чужой тонкий палец. — Тебе лишь бы эго свое потешить. — язвительно цокнул Джордж. И Уилбура безумно забавляла эта сторона старшего смотрителя. Джордж вообще по своей природе был непредсказуемым даже не фоне шебутного Уилбура, потому он был странной загадкой для Сута. В рабочих стенах Джорджи был донельзя противным, сварливым и агрессивным, то и дело норовя заорать или дать Уилбуру с ноги. В такие моменты в помещении летали искры напряжения и Уилбур начинал верить во всех богов сразу, лишь бы сегодня не получить землей или чем похуже в лицо. Джордж-экскурсовод был холодным, тихим и пугающим, следя безэмоциональными глазами-ледышками за порядком в здании и в сердцах гостей. Казалось, при должной тишине можно услышать скрежет металла в отточенной речи старшего смотрителя, не выражающего абсолютное ничего. Уилбур первое время думал, что тот что-то принимает, настолько жутко было смотреть на такую перемену в характере, неосознанно покрываясь мурашками. Но вопреки всему что старший смотритель делал и выражал в стенах музея, Уилбур знал об ином Джордже — Гоги. Гоги любил сидеть в редкие выходные на пустой парковке покуривая сигарету, смотреть куда-то за горизонт неясной рабочей рутины и улыбаться, невесомо, почти легко, позволяя холодным рукам Уилбура свободно блуждать по своему замерзшему телу. Иногда в тишине он шикал на Уила, когда тот задевал непривыкшую к прикосновениям кожу ногтями или больно кусался, так что кровь шла, но спокойная улыбка не сходила с его лица, успокаивая даже дерганного Сута, погружая сознание в приятную негу тишины и легких прикосновений. Джордж знал, что младший смотритель никогда не зайдет дальше установленных ими рамок, не посмеет коснуться чего-то, чего не позволил бы коснуться Джордж. Да, он не переставал водить пальцами по выступающим ребрам, иногда на пару секунд замирал на животе и за редким исключением касался спины, которую иногда покусывал, но даже не думал делать что-то запретное. Да, это было нереально странно, что взрослый мужик за неспособностью выражать свои чувства кусался как псина, но Гоги только легко улыбался, почесывая кудрявую макушку Уила, тихо ушедшего в свои мысли на его плече. Уилбур обожал такого Джорджа до непроизвольного скулежа, оправдывая опасения коллеги о своем животном происхождении. Было еще два приятных Джорджа, которых для себя отметил Уилбур: один из них сейчас забавно вышагивал справа от него, чем-то странно напоминая кота, донельзя любопытного, с хитрым прищуром, кота, какой был у бабушки Уила в детстве. Проворный черный кот обитал в их доме с самого появления там Сутов, но будучи независимым и уличным, больше напоминал дорогое выставочное животное. Ни одного шрама свободной жизни, только лоснящаяся на солнце темная шерсть и всепонимающий хитрый взгляд, который кот кидал на прохожих, лежа на заставленном цветами подоконнике. Тихими, холодными вечерами, когда первые промозглые дожди опускались на деревню, кот поднимался на второй этаж, благосклонно позволяя маленькому Суту восторженно приглаживать мягкую шерсть, вызывая почти неслышное, но искреннее мурчание. Уилбур умилялся этой схожести. Последнего Джорджа Уилбуру предстояло увидеть совсем скоро.