Пакетик дофамина

      «Привет. Я не жду, что ты это прослушаешь, но... я просто хотела рассказать, как у меня дела. Очень много всего случилось». ***       Поскольку Даяна работала, ограничить ее передвижения для матери и старшего брата было непосильной задачей. К счастью, с дня ареста Даяна не рвалась влипнуть в очередные неприятности. Выходные она проводила дома, закрывшись в своей комнате. Крайне редко девушка могла выйти прогуляться в полном одиночестве. Ее никто никуда не звал, никто не писал. Да она бы и не пошла ни с кем. У Даяны отсутствовало какое-либо желание общаться с людьми. Она брала отгулы, чтобы меньше появляться на работе. Пучина отчуждения ее затягивала в себя со стремительной скоростью. Одиночество создавало огромное пространство для размышлений. Впервые Даяна не пыталась отвлечь себя ничем от погружения в себя, не старалась выбраться из этого состояния.       В один из дней она бесцельно бродила по дорожкам ближайшего к дому парка. Было достаточно тепло. Она шла, низко опустив голову, сунув руки в карманы, и не отрывала взгляда от земли. Находясь глубоко в себе, Даяна совсем не заметила пробегающего мимо одноклассника.       «О, Казанцева!» — воскликнул он так, словно увидел восьмое чудо света.       Даяна вздрогнула от неожиданности и взглянула на него из-под капюшона, резко подняв голову. Ее словно за шкирку выдернули из-под пелены воды.       Перед ней стоял Валера, тот самый чрезмерно любопытный и слегка бестактный одноклассник. Парень делал пробежку после учебного дня. При виде Даяны его губы растянулись в туповатой улыбке. Даяна томно вздохнула, не ожидая ничего хорошего от этой встречи.       — Привет.       — Привет, — сухо отозвалась девушка, останавливаясь.       — Слушай, а это правда, что про тебя говорят?       Даяна нахмурила брови в задумчивости, пытаясь понять, о чем речь. Валера замялся.       — Ну, типа что ты это... ну, долбишь, короче.       Глаза Даяны округлились, дыхание перехватило. Видя перемену в ее взгляде, Валера перестал улыбаться.       — Откуда ты...? Кто вообще тебе такое сказал? — растерянно спросила Даяна.       — Да никто конкретный. Это просто ребята болтают. Слышал еще, что ты в мусарню недавно попала.       Даяна чувствовала, как одновременно ее накрывают злость и страх. Она две секунды смотрела на Валеру испуганными глазами, а затем развернулась и быстрым шагом направилась к выходу из парка.       — Постой. Прости, если я тебя чем-то задел, — услышала она из-за спины. — Даяна! Да ты чего?!       Кулаки судорожно сжались. Даяна остановилась и резко обернулась. Ей казалось, она перестала контролировать себя в этот самый момент.       — Отвали от меня! — выплюнула она, не в силах сдерживать эмоции.       — Да ладно, не надо так злиться. Все нормально, — робко улыбнувшись и подняв руки, проговорил Валера.       — Я сказала, отъебись, — процедила Даяна, делая четкие паузы между словами. — Не говори со мной. Никогда. Целее будешь. Да больше ребят слушай.       Что-то во взгляде, либо интонации Даяны заставило парня, наконец-то, замолчать. Он растерянно смотрел на нее, не ожидая столь бурной реакции в ответ на свой вопрос. Даяна и сама не думала, что сорвется на него. Все еще сжимая кулаки и скрипя зубами, она пошла прочь из парка. Ей не терпелось скорее оказаться в своей комнате.       Дома, где, кроме нее, не было больше никого, она закрыла дверь, и лишь тогда ее дыхание чуть замедлилось. Она сняла с себя куртку и опустилась на ковер в прихожей.       Красноярск был не маленьким городом, но слушок расползся так, словно они жили в деревне. Дело в одной школе? Возможно. Однако от кого пошла информация? Про наркотики знал один только Егор из всех ее друзей, но даже ему было неизвестно про полицейский участок. Они не общались больше месяца. Даяна не представляла, откуда ребята все это узнали.       Всю свою недолгую сознательную жизнь она умело притворялась, что ее не волнует чужое мнение. В какой-то момент Даяна сама в это поверила. Но с того самого момента, когда Даяна услышала от Кирилла злые слова по поводу «богатого папочки», она жутко захотела, чтобы про нее вообще никто ничего не знал, не мог ее уязвить, выставить в невыгодном свете.       Можно подумать, что же в этом такого, что все знают про наркотики и ментовку? У Даяны всегда был имидж оторвы, а эти вещи вполне ему соответствовали. Вот только отношение Даяны к созданному образу сильно поменялось. Она не хотела, чтобы на нее ставили клеймо. Особенно, если это клеймо наркоманки. У Даяны больше не было желания строить из себя невесть кого, пытаться быть самой крутой. Она хотела, чтобы про нее вообще все забыли, словно ее никогда не было, потому что вещи, которые она считала такими классными еще совсем недавно, чуть не сломали ей жизнь. Даяне стал противен ее образ, противна она сама. И ей до ужаса осточертело притворяться.       Сидя на коврике в прихожей и обхватив руками голову, Даяна вдруг почувствовала себя страшно одинокой. Она отрезала себя ото всех, оборвала все контакты, и теперь ей жутко не хватало того, с кем бы она могла честно поговорить. Так честно, как не говорила практически никогда и ни с кем.       Таким человеком в какой-то момент для нее стал Марс. Пусть она ему врала про свой возраст, о чувствах Даяна говорила честно. Правда, длилось это совсем недолго. Потом ее ложь раскрылась, да и о Марсе девушка узнала кое-что, из-за чего пожалела о своих словах. Ведь ее жизнь была раем в сравнении с его.       Когда Даяна нашла в себе силы встать с пола, она скинула с себя ботинки и убралась в свою комнату. Раз подумав о Марсе, она уже не могла перестать вспоминать время, проведенное с ним.       Открыв диалог с Марсом в WhatsApp девушка обнаружила, что он прочитал сообщения, которые она отправляла еще до их встречи в подъезде. После Даяна больше не писала ему, лишь звонила иногда. И все безрезультатно. Ей вдруг подумалось, что раз Марс прочел ее сообщения, то, может, он и голосовое прослушает.       Даяна села на кровать и включила запись.       «Привет. Я не жду, что ты это прослушаешь, но... я просто хотела рассказать, как у меня дела. Очень много всего случилось. Мне совершенно не с кем об этом поговорить. Это вещи не особо подходящие для обсуждения в сети, но... в живую ты со мной говорить не станешь. Да и так ты вряд ли будешь слушать мою болтовню. ...Меня выгнали из школы. Я провалила испытательный, который мне дали. А потом меня арестовали. ...Не подумай, я не сделала ничего ужасного. Просто оказалась не в том месте и не с теми людьми. Короче, меня арестовали по ошибке. Из-за чего, не столь важно. ...В целом все нормально. Могло быть куда хуже. Мне дали несерьезное наказание. Правда, похоже, с продолжением учебы у меня будут проблемы. ...Как у тебя дела? Я бы очень хотела знать, но если не хочешь, можешь не отвечать. ...Даже если прослушаешь».       Даяна надеялась, что ей станет лучше после того, как она сделает запись, но последовал обратный эффект. Ей стало совсем плохо.       Отправив сообщение, Даяна откинула телефон, поднялась с кровати и села на подоконник. Не хватало сигарет. Девушка спрыгнула, порылась в рюкзаке, вытащила оттуда блок. От одного вида коробочки с надписью "Курение убивает" на душе стало легче. Даяна потрясла ее. Никакого стука. Неужели она все скурила? Девушка нетерпеливо откинула крышку и тоскливо вздохнула — внутри было пусто. Точно, она ведь истратила последние две сигареты, пока гуляла в парке. Выкурила, сама не заметив.       Рука судорожно сжала картонную упаковку. Та, сминаясь, захрустела, размываясь в глазах от накатывающихся слез. ***       Сидя за стойкой в мастерской, Женя чувствовал себя отвратительно, как морально, так и физически. Последние несколько вечеров он пил, а организм явно не был готов к такой алкогольной бомбардировке. Похмелье давало о себе знать, отдаваясь головной болью, сдавливающей виски.       Клиентов не было. Небо снаружи заволокло тучами, падал мелкий снег, моментально тая на сырой земле.       Мысли Жени крутились сейчас вокруг лишь одного человека — Яны. Он вспоминал последний незапланированный визит к ней и никак не мог понять, как она могла так поступить? Что было у нее в голове, когда она виделась и спала сразу с двумя парнями?       Было больно. У Жени ныло сердце, когда он задавал себе эти вопросы. Спустя несколько дней, прожитых в злобе и обиде, Женя стал замечать, как эти чувства медленно притуплялись. Он все меньше винил Яну и все больше копался в самом себе. Это было куда неприятнее, чем просто злиться.       Безусловно, поступок Яны трудно было оправдать, но, может, Женя все же погорячился? Может, чего-то недопонял? Зря не выслушал? Слишком много свалилось на него за столь короткий промежуток времени. Слишком много чувств пришлось испытать одномоментно. Не было ни секунды, чтобы выдохнуть и просто подумать, трезвым умом оценить все, что случилось и все, что он узнал.       Женя смотрел на дотлевающие угли всего того, что сжег накануне и чувствовал, что вообще-то все еще любит. К большому сожалению, никакая обида, никакое предательство, никакая измена не помогут забыть все, через что они прошли с Яной вместе. Однако воспоминания, приносившие еще пару дней назад радость, все в одночасье окрасились в цвета грусти.       Женя озабоченно обхватил ладонью лоб, уткнувшись взглядом в стол. Голова гудела. Парень чувствовал себя настоящим мазохистом, воскрешая в памяти школьные времена, начиная от первой встречи с Яной. С той, абсолютно другой Яной — полной противоположностью девушки, которую он знал сейчас. Словно Жене было мало похмелья, он вспоминал и вспоминал, погружаясь в прошлое.       Женя бесконечно спрашивал себя, зачем позволил вернуться в эти чувства, давно забытые, оставленные позади. Зачем впустил в свою жизнь Яну? Зачем он позвал ее на кофе, когда она уже покидала мастерскую, оставив для починки свой ноутбук? Как он мог допустить мысль, что сможет вернуть те отношения, и все будет хорошо? В одну реку дважды не войдешь. Ты либо расстаешься и оставляешь все позади навсегда, либо не ведешь себя как придурок, разменивая свое счастье на роль отца в разваливающейся семье.       Яна пыталась усидеть на двух стульях сразу. Словно она чувствовала, что Женя может бросить ее в любой момент из-за проблем в семье. Что уж говорить, они и парой-то не стали, просто целовались, занимались сексом и говорили по душам. Глупо было считать Яну своей девушкой, когда Женя сам так долго избегал давать статус их отношениям. Он сомневался и боялся.       Когда Даяна в порыве гнева выпалила Жене правду о Яне, он испытал не столько шок, сколько стыд. Ведь в сердце уже давно закрались подозрения, что у Яны может кто-то быть, кроме него, но парень упорно игнорировал эти мысли, откидывая их на задворки разума. Яна нередко вела себя странно, будто что-то скрывает. Она создавала много поводов для подозрений. Однако Женя был ослеплен и оглушен чувствами. Он не хотел думать, не хотел анализировать.       Вместе с тем Женя до ужаса боялся этих самых чувств. Он не мог выбрать направление. Его буквально разрывало на части все это время. Женя не желал потерять мнимый контроль над всем в своей жизни, когда был с Яной, но каждый раз бежал к ней, чтобы снова его потерять. Это повторялось опять и опять, но принять решение он не мог. Женя слишком сильно боялся делать выбор. Он так и не поговорил с Яной об их отношениях. Жизнь сделала выбор за него, так некрасиво и несвоевременно подкинув ему жестокую правду.       Когда Женя ехал к Яне домой после больницы, он знал, что там увидит, хоть и переубеждал себя, надеялся, что сестра все выдумала с целью своих глупых манипуляций. Но подтвердилось все то, о чем он и так догадывался.       Сидя за своим столом, Женя теперь думал совсем не о том, какая Яна сука, а о том, какой он дурак. Он был для нее ностальгией, старой игрушкой, про которую она внезапно вспомнила, отыскав на чердаке. Ведь у Яны жизнь била ключом, а у Жени она оборвалась с разводом родителей, застыла в одном моменте.       Однако что же он должен был сделать теперь с теми чувствами к Яне, что остались? И как не продолжать делать ошибки? Как не наступать на те же грабли?       Чем больше Женя думал о Яне, тем сильнее ему казалось, что с самого начала эта девушка указывала ему путь. Еще в одиннадцатом классе Яна пыталась не дать ему совершить глупость, жертвуя собой ради других. Но он был упрямым ослом. Он чувствовал себя героем, спасающим маму от бедности, а брата с сестрой от безотцовщины. Женя самоутверждался, используя жертву.       Яна будто с самого начала все видела насквозь. Она множество раз говорила ему перестать играть эту роль и начать жить своей жизнью. Женя ее не слушал. Лишь сейчас в его голове стало что-то перестраиваться. Однако он так долго сам пытался усидеть на двух стульях. Ну, и досиделся. Надежды на нормальные отношения рухнули вместе с секретом Яны. Она на своем примере показала, что Женя делает не так, засветила ему все его пороки.       Конечно, рассуждая таким образом, Женя вовсе не пытался оправдать Яну и ее предательство, доставившее ему немало боли. Однако он не мог не отметить для самого себя, как Яна изменила его жизнь, перестроила его сознание. Эта девушка всю жизнь была указателем.       Женя долгое время играл роль спасателя, но теперь уже не был уверен, а нужно ли вообще было кого-то спасать. День за днем Женя взращивал свое эго, считал, что без него его семья и дня не протянет, думал о том, как вынужден нести это бремя, пока Даяна не образумится, или денег без его помощи не станет хватать на все. Все жертвы ради одного — чтобы не чувствовать себя жалким и ненужным, чтобы ощутить свою ценность. Ведь только так с семи лет родители могли его заметить и похвалить. Поменял Даяне подгузник, уложил спать Данила — молодец, играешь в баскетбол — бездельник. Это настолько вошло в привычку, что и похвалы уже было не нужно. Ее и не было давным-давно, однако до сих пор только так Женя ощущал свою значимость. Именно поэтому парень не слушал Яну. Она предлагала ему путь, полный неизвестности, путь, за который он не получит награды в виде одобрения своей семьи, а это пугало его. Ведь если Женя живет для себя, то он бесполезен.       Погруженный в свои мысли, парень вздрогнул, когда дверь мастерской открылась, а потом негромко хлопнула. Женя поднял взгляд, встрепенувшись, чтобы на автомате поприветствовать клиента и замер с приоткрытым ртом.       Как и в тот пресловутый день, на пороге стояла Яна. На этот раз она была куда теплее одета и куда более печальна.       — Привет, — с обреченным видом произнесла она.       Нет, нет, нет! Только не сейчас, подумал Женя. Он заглянул за дверь, ведущую в зал, чтобы проверить, может ли их слышать его руководитель. Затем парень снова взглянул на Яну, постепенно возвращая себе дар речи.       — Можем поговорить? — тихо спросила девушка.       Женя буравил ее задумчивым взглядом пару секунд, затем напряженно вздохнул, встал, взял с вешалки куртку и, накинув на себя, пошел на выход.       Они с Яной стояли на крыльце. Женя смотрел на нее из-под нахмуренных бровей, изо всех сил стараясь оставаться спокойным. Притупившиеся за последние дни чувства нарастали в нем по новой. Им было тесно в грудной клетке, они разрывали внутренности, желая вырваться за пределы тела.       Светлые волосы, теплые, карие глаза, зимнее пальто. Женя смотрел на нее и ему хотелось разносить все вокруг, пока не стихнет гнев и в то же время рыдать от боли. В глазах Яны были вина, смущение и грусть.       Женя не понимал, зачем она пришла. О чем таком она собирается поговорить? Есть ли что-то, способное исправить ситуацию?       — Давай быстрее. Пока меня на рабочем месте не хватились. Что ты там хотела? — поторопил ее достаточно грубо Женя, доставая из кармана зажигалку и блок сигарет. Без них тут никак не справиться.       — Я рассталась с Олегом, — произнесла Яна, наконец.       "Еще бы после такого вы не расстались!" — подумал Женя.       — И что? — вслух произнес он, выгнув бровь.       — Я поняла, насколько облажалась, Жень, — Яна посмотрела на него с отчаянием в глазах. Она была готова рассказать все как есть, без малейшей утайки — это читалось в ее лице. — Я долгое время не понимала, люблю ли я его. Он собирался сделать предложение, я это знала, но не была к такому готова. А потом мне сказали, где ты работаешь.... Нашла повод прийти, — проговорила она на одном дыхании, но затем замедлилась, ей стало тяжело говорить. — Это было так глупо. Блин, не знаю, зачем я это сделала. Идиотка. Но, Жень, ...мне кажется, это, возможно, просто судьба, как бы тупо оно ни звучало. Когда ты пришел ко мне домой и устроил... сам знаешь, что устроил, мне было безумно страшно. Но не потому, что я могу потерять Олега, ...а потому что уже потеряла тебя.       Женя, сжимая тлеющий бычок между пальцев, смотрел, как снежинки тают, соприкасаясь с землей. Правда, он ничего не видел. Глаза застилал туман воспоминаний того самого дня.       Яна запуталась. Ее поступок объяснялся тем, что она не до конца смогла осознать свои чувства. Так странно и смешно. Хорошо понимая людей, Яна не смогла понять саму себя. Если, конечно, она не врала ему нагло прямо сейчас на крыльце мастерской.       Женя уже не мог на слово ей верить. И в то же время, так же часто бывает. Со стороны все может быть так очевидно, но когда ты сам проходишь через что-то, ты путаешься и блуждаешь по лабиринту своего сознания, не помня, где начало и не зная, где конец.       Когда парень понял, что Яна уже давно молчит, он взялся рукой за голову и произнес:       — Вот нахрена ты это мне сказала сейчас? Что я должен делать?       — Не знаю. Это тебе решать, — с искренностью ответила Яна, не желая на него давить, как и в далеком прошлом. — Я лишь пришла извиниться. Я поступила ужасно. Это непростительно, но... если есть хотя бы малюсенький шанс, что ты простишь меня, предпочту его не упускать. Прошу, Жень, прости.       Она спрятала замерзшие руки в карманы пальто, дрожа от холода.       — И что дальше? — Женя взмахнул рукой с сигаретой, продолжая смотреть на мокрый асфальт. — Прощу я тебя, что это даст? Как мы будем жить после всего этого?       — Жень, — Яна произнесла его имя таким голосом, что он не мог не поднять на нее глаза. В них была мольба, видеть которую повторно Жене бы не захотелось. Ужасно больно. — Ты не понял еще? Я люблю тебя.       Женя опустил голову и нервно усмехнулся. Как все легко могло решиться, по мнению Яны. Просто простить и все сначала?       — Умеешь ты резать без ножа. С ума меня сводишь. Только, Ян, ты так и не ответила на мой вопрос.       — Как-то переживем, отпустим это, — в голосе Яны были слезы, хоть их до сих пор не было в глазах. Она держалась, как могла. — Конечно, если только ты чувствуешь то же ко мне и простишь меня. Но лишь ты сам можешь принять решение за себя.       Женя молчал, пытался как-то выключить сердце и заставить работать голову. Это было невероятно тяжело. Он даже не представлял ранее, насколько это может быть больно. Казалось бы, такая ерунда. Тебя предали, тебе изменили, так возненавидь и выброси этого человека из жизни. Но из сердца так легко не выкинуть, как оказалось. Сигаретным дымом не выкурить, алкоголем не потопить. Можно наркотиками попробовать, но до такого уровня Женя никогда не опустится.       «Лишь ты сам можешь принять решение за себя», — сколько мудрости было в этой фразе. И все же Яна, несмотря на все свои ошибки, умела трезво мыслить даже в такой морально тяжелой ситуации.       Можно пойти навстречу чувству любви, но все было далеко не так просто. Женя уже не мог относиться к этой девушке, как раньше. Он ни к чему больше не мог относиться, как раньше. Яна изменила его мир, но она очень сильно ранила его. Она безвозвратно уничтожила какую-то его часть. Любовь Жени к Яне теперь была неизлечимо больна.       Парень лихорадочно вспоминал, как впервые обратил на Яну внимание, как она старательно училась, как изменилась, как крыла его матом по дороге в раздевалку, как играла с ним в баскетбол бок о бок, как сидела за одной партой, как делилась проблемами в своей семье. Женя вспоминал все от начала и до конца.       Да, у Яны была роль в его жизни. Определенно. Она ее исполнила. Настало время для Жени взглянуть на мир и на свою жизнь по-новому. Больше никаких попыток оправдать чужие ожидания, больше ни дня в роли спасателя или жертвы обстоятельств. Выбирать только ему, остаться с Яной или оставить все позади.       — Ян, — наконец вновь заговорил Женя. — Ты, наверное, тоже не поняла. Я больше не верю тебе. Какие отношения могут быть после того, как ты скрыла от меня, что у тебя есть парень?       В глазах Яны была беспомощность. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но Женя не дал ей, продолжая:       — Пусть мы с тобой никогда не обсуждали наши отношения, окей, но... ты изменяла своему парню со мной. Ты сделала из меня дурака, Ян. Я не давал тебе разрешения использовать меня, как интрижку.       Яна открывала и закрывала рот, пытаясь вклиниться в тираду Жени, но, похоже, она сама не знала, что и возразить против нее.       — Ты поступила ужасно и плюнула в душу сразу двум людям.       — Жень, я не намеренно.... Все просто так получилось...       — Я знаю. Получилось. Просто получилось.       Женя тяжело вздохнул и добавил:       — Ты хотела, чтобы я себя уважал. Знаешь, я планирую начать.       Он выбросил окурок в урну. Яна замерла, вся съежившись от холода. Теперь уже она глядела пустым взглядом в землю.       Женя хотел быть честным. Как бы сильно он ни злился на Яну, она все еще была ему дорога. Он хотел, чтобы она это знала, хоть следующие слова и дались ему с большим трудом:       — И да, спасибо тебе за все. Ты сделала для меня очень много. Я тоже тебя люблю. И всегда буду.       Последнее предложение добило Яну окончательно. Она заплакала, а потом порывисто обвила руками его шею.       Плачущая Яна казалась Жене чем-то неестественным. Так было и в их прошлое расставание, пять лет назад. Яна всегда была стойкой. Довести ее до слез было непросто, как и Женю. Хотя как только эта девушка кинулась ему на шею, он почувствовал щипание в носу и ком в горле. Как и тогда, в одиннадцатом классе, они стояли обнявшись. Это продолжалось достаточно долго, пока Женя со вздохом не произнес:       — Ладно, мне надо работать, — он разнял объятия. — А ты поезжай домой. И... напиши, как доедешь. Уже темнеет.       Яна коротко кивнула, вытирая красными от холода руками лицо и избегая встречаться с ним взглядами, затем сошла с крыльца и пошла в сторону припаркованной машины.       Смотреть на ее удаляющуюся фигуру было слишком тяжело, поэтому Женя поспешил вернуться в мастерскую. ***       Пятничное утро. Егор Евсеев, одевшись потеплее, закинул рюкзак на одно плечо и вышел в подъезд. Закрывая дверь на ключ, он краем глаза заметил чей-то силуэт на лестничной клетке. Он обернулся и невольно вздрогнул.       На окне сидела девчонка в темно-красном распахнутом пальто, с каштановыми короткими волосами. Сгорбившись и поставив ноги на батарею, она пристально смотрела на него своими янтарными глазами.       — Бу. Обосрался?       Егор закатил глаза. Вид у него был сонный и недовольный.       — Что ты здесь делаешь в такую рань?       — Тебя жду.       — Тебя восстановили в школе?       — Нет. Я хотела поговорить.       — М-м. Нашла окошко между встречей с дилером и с дружками-наркоманами? — равнодушно проговорил Егор, медленно спускаясь по лестнице.       — Слухами земля полнится?       — Еще как, — не по-доброму усмехнулся парень.       Как только он прошел мимо Даяны, та спрыгнула с подоконника и последовала за ним из подъезда.       — Я уже это заметила. Вчера встретила Валеру. Этот придурок задавал мне идиотские вопросы. Но я, кстати, бросила.       — Ну, молодец, — сухо и как-то недоверчиво отозвался Егор.       — У тебя нет настроения?       — С чего ты взяла?       — Или ты просто со мной говорить не хочешь?       Она упорно следовала за ним до остановки, пытаясь поспевать за его размашистым шагом. Егор так и не ответил на ее вопрос. Он словно пытался убежать от нее, все сильнее ускоряя шаг.       — Куда ты так торопишься?       — Не хочу опоздать. И так поздно вышел.       — С каких это пор ты так рвешься учиться?       — С тех пор, как перестал с тобой общаться, наверное, — ответил парень без злобы, но с явной провокацией.       — Слушай, Егор.... Да замедлись хоть ненадолго, не опоздаешь!       Парень снова закатил глаза, но все же сбавил шаг.       — Егор, если тебе интересно, я простила тебя. Не хочу больше вспоминать ту тусовку у Кости. Хочу, чтобы мы отпустили это.       Парень резко остановился, Даяна была вынуждена сделать то же самое. Он взглянул на нее возмущенно.       — После того, как ты пожелала мне сдохнуть, а потом игнорила больше месяца, ты предлагаешь все забыть? И что? Типа мы снова пара?       — Нет, я не сказала этого. Я лишь хочу вернуть общение.       — Нахрена?       — Ну, мы ведь зачем-то раньше общались.       — Ну, так ты скажи мне, зачем?       Даяна в растерянности открыла рот, не зная, что сказать. Егор смотрел на нее спокойно, но через эту маску девушка видела обиду и злость. Парень ждал ответа, а Даяна не могла понять, чего он от нее хочет услышать.       Даяна хваталась за Егора, как за спасительную соломинку. Возможно, ей был нужен вовсе не он. Даяне было достаточно просто понимать, что у нее еще остался хотя бы один друг.       — Я не знаю. Разве нужны какие-то особые причины, чтобы быть друзьями? Мы ведь столько лет дружили до того, как стали парой, — сокрушенно говорила Даяна. — Но я не люблю тебя. И ты меня тоже не любишь.       В равнодушном взгляде Егора была едва различимая тоска. Даяна, увидев, что он стоит на месте, не перебивает и внимательно слушает ее, продолжала уже менее сбивчиво, тщательнее подбирая слова:       — В моей жизни такой бардак, и порядок я наводить буду еще очень долго. Но мне нужен друг сейчас. Именно друг, понимаешь? Мне кажется, сама я не справлюсь со всем этим дерьмом.       Егор посмотрел в сторону дороги, отрезанную от них линией зарослей. Из-за веток вдали виднелся автобус, идущий в сторону остановки. Парень тяжело вздохнул.       — Знаешь, время вот так назад не отмотать.       — Я знаю, но...       — Я — пас, Даян. Разгребай свое дерьмо сама, хорошо?       Даяна была в смятении от столь резкого ответа.       — Честно, я думаю, тебе никто не нужен. Иначе бы ты не стала отсираться ото всех. Ты кинула меня, забыла про Соню и Дениса. Ребята со школы понятия не имеют, где ты и что с тобой. Ходит слух про твои наркотрипы. Сразу скажу, я никому ничего не говорил. Не ебу, откуда ребята знают. Я и сам многого не знал. Понятия не имею, что из всей этой болтовни — правда, — Егор стал задним ходом двигаться в сторону остановки, удаляясь от застывшей на месте Даяны. — Но тебе явно весело там без меня. Я не знаю, зачем я тебе нужен, Даян. Думаю, ты и сама этого не знаешь. Поэтому прости, но я не хочу с тобой больше разговаривать.       Закончив, Егор развернулся и помчался на остановку, чтобы успеть заскочить в автобус. Догонять его не было никакого смысла. Да и сил на это Даяна в себе не чувствовала. Какое-то время она продолжала стоять, устремив пустой взгляд в покрытую инеем траву. После поплелась в сторону своего дома.       Было так горько на душе. Вроде Даяна еще месяц тому назад выкинула Егора из своей жизни, ничего не почувствовав, словно избавилась от чего-то бесполезного. Тогда было много людей вокруг, много событий. Даяна крутилась в бесконечном потоке жизни: школа, друзья, пекарня, Марс, семья, выше крыши забот. Она так быстро раскрутилась, что вылетела в кювет и оказалась на обочине этой самой жизни. Лежала на земле и ничего не понимала. Ей казалось, что прошли годы с того, что в реальности было лишь месяц назад.       Даяне нужна была опора. Возможно, что-то из прошлой жизни, что поможет хотя бы попытаться вернуться в этот поток, снова начать жить. Егор бы мог стать тем, кто поможет. Не действиями, а лишь своим присутствием. Теперь этот шанс ускользнул от нее. ***       — Да? — глухо раздалось из-за двери, в которую Женя постучал секунду назад.       Парень медленно приоткрыл ее и заглянул в комнату Даяны. Сестра сидела на своем излюбленном месте — подоконнике, завернувшись в плед, и курила, выпуская дым в открытое окно. Часть ее волос была перехвачена резинкой на самой макушке, под глазами залегли темные круги, лицо было безразличным и уставшим.       Даяна даже не потрудилась спрятать сигареты, когда старший брат заглянул в ее комнату.       Женя вошел, закрыв за собой дверь, подошел к подоконнику и забрался на него с ногами, сев напротив сестры. Даяна без особого интереса наблюдала за его неторопливыми движениями и выражением лица. Вид Жени, как и ее, оставлял желать лучшего.       Полминуты они молча сидели друг напротив друга, изучая вид за окном, пока Даяна не прервала молчание вопросом:       — Ничего не скажешь даже?       Она демонстративно поднесла сигарету к губам, затягиваясь.       — Не травка — уже хорошо, — вяло усмехнулся Женя.       Даяна натянуто улыбнулась в ответ.       — Мама каждый свободный день проводит обыск твоей комнаты. Я думал, она у тебя изъяла все, включая сигареты.       — А это твои, — спокойно пояснила Даяна.       — Ах ты мелкая паразитка, — смеясь, проговорил брат. — В таком случае, позволь.       Женя вытянул из покоящейся на подоконнике пачки сигарету и прикурил от Даяниной. На какое-то время между ними вновь повисло молчание, но на этот раз его нарушил Женя:       — Дай, мне вот просто интересно стало. Ты считаешь меня плохим братом?       Даяна внимательно посмотрела на него. Ее взгляд стал менее рассеянным. Она задумалась.       — Давай только честно.       — Честно? — Даяна прислонилась головой к внутреннему откосу окна. — Нет. Ты хороший. Не идеальный, но, как известно, идеальных не бывает.       Женя вымученно улыбнулся ей и затянулся. Он надеялся, что с таким ответом груз вины перед Данилом и Даяной станет хотя бы чуточку меньше. Но, как и ожидалось, ничего подобного Женя и в помине не почувствовал. Его сознание менялось не так быстро, как того хотелось. Не все он мог отбросить, включая пожирающую изнутри вину за то, что недоглядел за сестрой и братом. Он позволил Даяне едва не стать наркоманкой, а его невнимательность и равнодушие привели Данила к анорексии. Женя понимал, что он был виноват не больше, чем мама, но это не помогало меньше себя за это ненавидеть.       — Ты — хороший брат, — продолжала Даяна. — И Данил тоже. Всюду меня прикрываете. А вот я.... Я вас не заслуживаю, — тихо проговорила Даяна с тоскливым вздохом, глядя в распахнутое окно.       — Да ты чего? — Женя удивленно воззрился на сестру. Он впервые слышал от нее подобные откровения.       — Нет, правда, — Даяна перевела взгляд на Женю, встретившись с ним взглядами. — Я — дерьмовая сестра, да и человек в целом. Ты вот..., помнишь, говорил, что я все назло делаю? Ты был прав. Мне приятно делать людям больно. Когда мне плохо, хочу, чтобы всем было так же хреново, как и мне, — она опустила взгляд на свои руки, покоящиеся на бедрах. — Я отвратительная.       Женя смотрел на Даяну так, словно перед ним была вовсе не его младшая сестра, а кто-то совсем другой. Видимо, не только в его мышлении что-то изменилось за последние несколько дней. Схожие метаморфозы затронули и Даяну.       Какое-то время он переваривал ее слова, затем произнес:       — Теперь это, что же, подоконник откровений?       — Похоже, — хмыкнув, ответила Даяна.       — Даян, я все время думал, что ты мстишь мне за что-то. И я даже спрашивал у тебя это, помнишь? Ты отвечала, что я здесь не при чем. И я, кажется, понял. Ты мстишь не мне, а миру. За несправедливость. Ты не виновата в том, что отец ушел от нас. Тебе пришлось страдать из-за чужих ошибок. Абсолютно ни за что, получается. И теперь подсознательно ты стремишься к тому, чтобы окружающие тебя люди тоже страдали ни за что. Тогда в твоем мире будет равновесие. Ведь если тебе больно, значит, боль должны испытывать все. Также ты пытаешься привлечь внимание к себе, потому что родители перестали тебе его давать очень рано. Ты ощущаешь себя брошенной и отцом, и матерью.       Даяна замерла, ошеломленно глядя на Женю.       — Я попал?       — Не знаю. Я чувствовала себя брошенной отцом, но никогда не думала, что я причиняю вред, потому что мщу за несправедливость. Никогда не анализировала ситуацию с этой точки зрения, — произнесла Даяна, еле слышно, не отрывая взгляда от брата. — Может, пора это сделать?       — Может, пора.       Даяна снова перевела взгляд на осенний двор за окном, погружающийся в сумерки.       — Меня всегда безумно раздражало, как мама и учителя сравнивали меня с тобой и с Данилом. Было отвратно, но, если так подумать, я никогда даже не пыталась достичь того, чего достигли вы. Я только все рушила.       — Да разве многого мы достигли? — иронично усмехнулся Женя.       — Больше, чем я. Вы стремились к чему-то, стремитесь сейчас, а я даже не знаю, как это, когда есть какая-то цель. Когда есть что-то, что поднимает тебя по утрам, заставляет преодолевать трудности, не дает опустить руки. Я даже представить не могу. И меня это пугает.       — Ты еще очень молода. Все успеешь, — тепло улыбнулся Женя. — Главное, не трать время на то, что того не стоит.       Женя слез с подоконника, навалился на него корпусом, оказавшись лицом прямо у распахнутого окна. Даяна затянулась и выпустила дым.       — Жень? — проговорила она после недолгой паузы, опустив голову.       — Да?       — Прости, что я сказала про Яну. Я не имела права в это лезть.       — Не извиняйся. Правда, тебе бы следовало сказать об этом раньше. Но как вышло, так вышло.       — Это не мое дело, но вы расстались?       — Да. Правда, мы и не встречались. Теперь уж точно не будем никогда. Я не могу ей доверять, — грустно улыбаясь, сказал Женя.       — Чувствую, что я снова разрушила что-то.       — Нет. Ты открыла мне глаза. И подтвердила опасения, — Женя устремил взгляд во двор.       Внизу из-за голых крон деревьев можно было увидеть ночные фонари, освещавшие тропинки и недавно обновленную детскую площадку.       — Ты даже не представляешь, сколько всего я осознал, благодаря тебе, Данилу и Яне. Остается только благодарить вас.       Даяна бросила дотлевающий бычок в банку из-под газировки, стоявшую рядом.       — Жень?       — Да?       — Что мне делать? Я больше не хочу быть для всех проблемой.       Женя посмотрел ей в лицо. Ее янтарные глаза смотрели так беспомощно и потеряно. Она желала найти способ выбраться из всего того, во что впуталась.       — Дая, ты — не проблема. Ты — живой человек, душа, ищущая тепла, гармонии, любви, понимания, внимания. Ты выходишь из себя, когда не можешь их получить, и это нормально. Потому что ты еще очень юна. Ты только учишься жить в этом мире. Что сейчас, что в будущем ты не должна быть идеальной. Ты же сама сказала, что идеальных нет.       Даяна пару секунд смотрела на Женю. Ее губ коснулась еле заметная улыбка, но почти сразу исчезла. Однако в глазах блеснули лучики надежды.       — Я очень редко это говорю, но.... Я люблю тебя.       Женя хмыкнул.       — Ты вообще этого не говоришь.       Они оба усмехнулись, а затем брат произнес:       — Я тоже тебя люблю, сестренка.