***
[Дазай и Чуя. 15] — Ты точно уверен, что тебе не нужна помощь? — нежный женский голос на другом конце провода звучал очень обеспокоенно, но предельно сдержано и тихо. Скорее всего, Коё сейчас находилась не одна и не с теми людьми, которым стоит слышать подобные её разговоры. — Я могу прислать за тобой… — Нет. Ничего не нужно, — твёрдо чеканит каждое слово в трубку Чуя. — Я просто… Мне нужно ещё немного времени, чтобы оправиться после Порчи. Мори-сан уже дал мне выходной, так что, всё в порядке, — сейчас он всеми способами контроля пытался не дать голосу дрогнуть, чтобы не вызывать у наставницы лишнее волнение. — Хорошо… Но, если вдруг что-то случится или случилось… Чуя, я хочу знать об этом, ладно? — …Мне пора, Коё-сан, — тихо выдыхает Накахара. — Может потом ещё позвоню. Пальцы не с первого раза попадают по кнопке красной трубки, но после телефон валится из рук. Чуя медленно съезжает спиной по стене вниз, пока не приземляется на пол, уткнувшись лбом в колени. Голова ещё немного раскалывается после использования Порчи, невзирая на то, что с того момента прошло уже пять дней. Но плохо сейчас Чуе было далеко не от этого. После случившегося в палате больницы, Дазай как призрак испарился из поля видимости, а рыжему до сих пор было страшно просто прикасаться к самому себе. Всё его тело будто пропиталось грязью, чумой, которая медленно убивала отвратительными гноящимися язвами в тех местах, где Осаму его касался. Это откровенно сводило с ума. В первую ночь, когда Чуя хотя бы физически встал на ноги и выписался из больницы, вернувшись в свою, любезно приобретённую мафией, квартиру, он потратил минимум четыре часа на душ. В ход шли мочалки, щётки, губки, литры мыла и все жидкие растворы из аптечки. Получилось так, что Накахара стёр свою бледную кожу до мяса в нескольких местах, настолько хотел избавиться от въевшегося в него Дазая. Всё было без толку, прикосновения этого ублюдка продолжали отчетливо ощущаться на нём, от чего хотелось выть раненым зверем. Своими тщетными попытками Чуя довёл себя лишь до того, что сам превратился в мумию, скрывая увечья от собственных рук под бинтами. Уж не ирония ли это, что теперь они с Дазаем ещё больше стоили друг друга как парочка забинтованных психов? Вторая ночь выдалась бессонной и в ход пошёл алкоголь. Вопреки юности своих лет, Чуя никогда не признавал дешёвое пойло и всегда предпочитал, скажем, пяти банкам пива одну бутылку хорошего вина. Вот и тогда одна бутылка сменяла другую, не смотря на то, что развезло рыжего уже на середине первой. Связь с реальностью терялась с каждым горьким глотком вперемешку со слезами, руки тряслись рискуя выронить бокал, но по крайней мере голова перестала гудеть и ближе под утро он даже смог немного подремать лицом в диванную подушку. Сейчас был третий день и нервы Накахары были на пределе, натягиваясь в одну тонкую струну, что жалобно скрипела и обещала вот-вот порваться. Он должен рассказать о случившемся. Не может ведь такого быть, что в мафии все наплевательски относятся к факту изнасилования в своих рядах?.. Чуя впервые чувствовал себя настолько одиноким, незащищенным, желающим просто прокричать все обиды на весь мир, что накопились в душе. Хотелось забиться в угол и рыдать, хотя эту фазу он уже прошёл на вторую ночь, когда обнимался на полу с пустой бутылкой. Он просто не понимал, почему это произошло с ним. Какой высшей силе он насолил, что та послала ему наказание в виде Дазая Осаму, одна мысль о котором заставляла своры морозных мурашек бежать по всему телу, а вся область между ног отзывалась ужасным жжением. Даже спустя столько времени Чуя боялся смотреть на пол принимая душ, потому что периодически по внутренней стороне бёдер вместе с водой скатывались старые кровавые сгустки, окрашивая в алый дно ванны. В конце-концов, психика Чуи не выдержала, он схватился за телефон, в порыве истошной злости набирая номер Коё, но… Так ни в чём и не сознался, лишь бормоча в трубку неразборчивый бред, что ошибся номером и что останется дома ещё на пару дней, дабы оправиться после инцидента в доках. Коё не верит, волнуется, но сделать ничего не может. Чуя сам не позволяет ей приблизиться к себе, потому что боится слов Дазая про то, что тот уничтожит всё, что ему дорого и Озаки будет в первых рядах. Мысли мешаются между собой, голова гудит, тело подрагивает как от холода. Накахаре сложно сейчас сосредоточиться на чём-то, будто он находится в каком-то своём отдельном мире — маленькой коробке, в которую никому больше не пролезть. Крупицы блестящей пыли, что попадают на свет от окна мелькают перед глазами как в замедленной съёмке, сердце бешено стучит рискуя выпрыгнуть из груди, а дыхание учащается. Ещё секунда и, кажется, парня разорвёт на части, ещё мгновение и он сойдёт с ума или упадёт в обморок. Совсем чуть-чуть и глаза застелет кровавая пелена и он навсегда потеряет связь с реальностью, уступая место тому другому… — Клубничное. Другого я не нашёл. Ну, то есть, там было и шоколадное, но его люблю я, а гостям должно доставаться самое лучшее. —… — Чую будто резко щёлкают по носу и он снова возвращается в этот мир, растерянно пялится на стакан клубничного мороженого перед собой и забинтованную руку, которая его держит. — Ты что здесь делаешь?! — полное понимание приходит только секунд через десять и рыжий в панике сначала валится на бок упираясь в пол локтем, а затем и вовсе панически отползает в противоположную сторону от Дазая, который каким-то невероятным образом материализовался рядом с ним и так беззаботно протягивал ему лакомство. — Я пришёл по работе, было открыто и я проголодался, — пожав плечами поясняет Осаму, доставая ложку с остатками шоколадного мороженого изо рта. — Надеялся найти у тебя в холодильнике нормальную жрачку, но там только то, что горит. Повезло с морозилкой и что ты любишь отжирать свою жопу сладким, — стакан с клубничным мороженым был оставлен на тумбочке у дивана, а вот свою шоколадную порцию Дазай уплетал за обе щеки. — С-сладким..? П-по работе..? — Чуе приходится ещё немного проморгаться, чтобы убедиться, что перед ним не галлюцинация и он не сходит с ума. — Погоди секунду… Вообще-то, дверь была заперта! — Так я и говорю, что потом стало открыто, — невинно хлопает глазами Дазай и как бы невзначай демонстрирует у себя на пальце отмычку, после отправляя в рот следующую горку мороженого. — Ну а ты тут как, напарник? — он специально делает акцент на последнем слове, потому что ему нравится видеть панику и растерянность в глазах Накахары. — Как я?.. Это что, прикол такой?! — наконец-то скорлупа трескается и Чуя выходит из состояния аффекта, подскакивая на ноги и впервые за все те пять дней его глаза пылают огнём, а кулаки сжимаются в предвкушении избить идиота. — Как я могу быть после того, что ты со мной сотворил, сукин сын?! — М-м-м… Не понимаю о чём ты, — безразлично хмыкает Дазай. — ТЫ..! Я ТЕБЯ..! — Чуя окончательно возвращается в привычную колею своего взрывного характера. Он «хватает» стоящую на подоконнике стеклянную пепельницу при помощи гравитации и метко пуляет её в Дазая. Жаль правда, что тот успел увернуться и вещица просто разлетелась на мелкие осколки и остатки пепла о стену позади. — Ты меня изнасиловал, тварь! Просто взял и всунул свой ёбаный член, пока я был в отключке! А теперь ты стоишь и смеешь корчить из себя невинную овечку?! Я и до этого думал, что у тебя крыша поехала, но теперь уверен, что ты просто нечеловеческий выблядок! Как тебя вообще земля носит?! — Наверное, я бы сказал, что невинной овечкой был скорее ты в тот момент, — губы Осаму расплываются в жуткой улыбке, он даже не думает сожалеть о содеянном. — Разве это не забавно? Обладатель такой невероятной силы, а выставили дешёвой выебанной шлюхой. Каков позор... — …Ты сейчас правда считаешь случившееся таким смешным?.. — в рыжей голове просто происходил диссонанс, он отказывался принимать взаправду, что человеку может быть настолько насрать на ситуацию и свои поступки. — Я считаю, что тебе уже пора взяться за ум и перестать истерить, — коробка шоколадного мороженого с грохотом ставится на тумбочку и Дазай делает медленные шаги в сторону Чуи, словно хищник загнавший свою добычу в тупик. — Если ты думаешь, что мне есть дело до твоего ранимого внутреннего мира, то ты глубоко ошибаешься. Во всём, что случилось или случится, виноват лишь ты один. Ты предал овец. Ты вступил в мафию. Ты мне соврал. Ты был слаб в тот момент, — зрачки карих глаз опасливо сужаются, а голос парня становится хриплым, точно рык дикого зверя. — Если бы ты в тот момент не блокировал мою силу… — Чуя едва может пискнуть что-то разборчивое и испуганно пятится назад, пока не упирается спиной в стену, а рука Дазая бесцеремонно хватает его за горло сжимая пальцы, вынуждая его сдавленно хрипеть и рефлекторно хвататься за чужую руку. — Забудь про свою сраную силу! Представь, что её нет и никогда не было! — Дазай злится, переходя на более высокие тона и сильнее сжимает руку на глотке, от чего Чуя трепыхается как бабочка с поломанным крылом. — Лучше подумай о том, чем можешь ответить мне ты. Не «Смутная печаль», не «Порча», а ты! Ну же, думай быстрее, я не собираюсь целый день читать тебе нотации! — Я… Я… — дыхание перехватывает и кислород плохо поступает в мозг, поэтому Накахаре сложно связывать слова и он лишь испуганно таращится влажными глазами на обезумившего напарника. Теперь Чуе было наиболее сложно здраво оценивать ситуацию. Дазай был непредсказуем и, вполне вероятно, что прямо сейчас мог с лёгкостью задушить его на ровном месте, если рыжий не сможет каким-то образом прочитать его дурные мысли и понять, чего тот от него хочет. Чего хочет?.. Если Дазаю и правда так важно получить ответ, Накахара ему ответит замахом кулака и ударом под дых с последующей попыткой вырваться. Вышло скажем… слабенько. Из-за неудачного положения и того, что Чуя буквально сейчас задыхался, нормально сконцентрировать силу на ударе у него никак не вышло и это больше выглядело как толчок кулачком обиженного ребенка. Осаму даже вскинул бровь на такую попытку самообороны, а после… Разомкнул пальцы, позволяя Чуе наконец-то съехать по стене на пол и жадно хватать ртом воздух. — Позорище, — с отвращением процеживает Дазай, а после хватает с вешалки в коридоре куртку парня и небрежно швыряет в него. — Поднимай свою задницу и пошли, у нас есть работёнка. Чуя ничего не отвечает. Он с упоением полной грудью глотает кислород в попытке хорошенько отдышаться. В голове шумит, пальцы толком не слушаются, но он всё равно подчиняется приказу, натягивает на плечи куртку и кое-как на слабых ногах шатается в сторону входной двери. Что бы сейчас не происходило, но своеобразный экзамен он провалил, а значит, стоило быть тише воды, ниже травы. Ведь, впереди их ждала очередная командная работа.***
Та самая работёнка со слов Дазая привела их в один из подвалов для пыток под основным зданием Портовой мафии. Чуе уже доводилось спускаться в эти «райские кущи» для их местных вышибал (к счастью, только в качестве экскурсии), но большого удовольствия от посещения здешних мест он никогда не испытывал. Темнота, холод, вонь крови, если не чего похуже, иногда отдалённо доносящиеся крики их гостей, которым в жизни выпала не та карта, раз они умудрились сюда загреметь не по собственной воле. Накахара ёжится, чувствует себя максимально некомфортно, хоть и старается не подавать виду и держит ровную походку. Его горе-напарник же, напротив, будто родился в такой среде, умудряясь идти насвистывая под нос какую-то песенку и даже слегка пританцовывая в шаге. Оно и не удивительно, ведь, помимо просто жестокости к своим несчастным врагам, Дазай ещё успел заработать славу одного из тех самых искусных палачей, которые доводили свою жертву до состояния полного безумия и та умоляла лишь о скорой смерти. Страшно было представить, откуда в столь юном мальчишке могла зародиться такая исключительная кровожадность ко всему живому. Коридоры тем временем сменялись один за другим, всё сильнее поглощая своих гостей в пропитанные местным ужасом и отчаянием стены. Стоны пленников постепенно сливались воедино и вскоре перестали резать слух, становясь общим неприметным белым шумом, который цеплял ухо не более, чем эхо от энергичной поступи Дазая, что отражалось на холодном грязном бетоне. — Мы на месте, — коротко сообщает Осаму, тормозя напротив одной из дверей, которая ничем не отличается от остальных таких же, помимо маленькой ржавой таблички со своим индивидуальным номером по порядку. — Что нам известно… Этот парень три года отпахал на Портовую мафию будучи неплохой шестёркой. К нашему глубокому сожалению, а вскоре и его, тупица оказался крысой военной полиции, но был раскрыт до того, как слил важную инфу. Наша задача: точно убедиться, что полиции ничего не известно из его уст, возможно самим добыть полезные данные, ну а затем прикончить. Надеюсь, хоть порядок ты не перепутаешь? — Если не прекратишь заёбывать, то прикончу я, скорее всего, тебя, — огрызается Чуя, подходя ближе к двери. — Я так понимаю, тебя вызвали на допрос из-за крайней несговорчивости собеседника? — Правильно понимаешь, — не без доли нарциссизма кивает Дазай, отпирая камеру. — Ты здесь лишь затем, чтобы смотреть, помалкивать и, если понадобится, играть роль плохого копа. — А ты что, стало быть, хороший коп? — изумлённо таращится на него Чуя, заходя внутрь ещё более тёмного помещения, в котором не было ничего, кроме стула посреди четырёх пустых стен с привязанным к нему пленником. — О нет, ошибаешься, — томно и с улыбкой протягивает Дазай, вальяжно подходя к предателю, который явно его узнал и уж тем более был наслышан о его славе, потому что парень занервничал, мыча через кляп и нервно ёрзая на стуле. Осаму обходит его и останавливается за спиной, мягко кладя ладони тому на плечи и опасливо склоняется над ухом, — Я ужасный коп. [Спустя час…] — Честно говоря, я надеялся на нечто более впечатляющее, когда на слуху ходили «легенды» о твоих методах допроса заключённых, — с долей разочарования вздыхает Чуя, уже понемногу зевая от скуки. — А ты думал, что это такой лёгкий и быстрый процесс? Будто спросить как пройти в библиотеку? — Дазай фыркает, очень возмущённый тем, что его старания не были оценены по достоинству. Их дорогая крыса оказался на удивление выносливым малым. Явно фанат своего правого дела и с чистосердечной верой в справедливость. И забавно, и мерзко одновременно. Но Дазай не отчаивался, сразу после игл под ногтями переходя к одной из своих любимых пыток. Жаль конечно, что немногие могли дотерпеть или вообще дожить до этой фазы, поэтому, когда такое чудо случалось, Осаму радовался не хуже маленького ребёнка, которого родители повезли в Диснейленд. На этом этапе допроса и от Чуи понадобилось небольшое участие, а именно опрокинуть стул назад и держать тот навесу гравитацией так, чтобы Дазай мог сейчас накинуть на рожу предателя мокрое махровое полотенце и обильно поливать его водой несколько раз на протяжении тридцати секунд — слишком мало, чтобы человек захлебнулся, но достаточно, чтобы стал более сговорчивым. Иронично было ещё и то, что таким методом допросов пользовались и сами полицейские в своих особых комнатах, а их гость так удачно был одним из той породы легавых. — Не заставляй меня повторять один и тот же вопрос, Мичи! Сейчас ты тратишь только своё и наше время, — когда очередная бутылка воды опустела, Дазай сорвал с мужчины полотенце, надеясь всё-таки услышать хоть что-то полезное. — У меня вообще сегодня был выходной, который я надеялся провести в компании милой красотки, а ты, дерьмо собачье, так меня подставляешь! — Д-Дазай-сама, умоляю вас! — тот едва успевает перевести дыхание и вдохнуть немного воздуха, его губы дрожат от страха, глаза «бегают» в панике, но он всё равно продолжает повторять как заезженная пластинка: — Я… Я правда никому ничего не докладывал! Операция была простым слежением, чтобы мафия… — Чтобы мафия «что»? — предельно спокойным голосом интересуется Дазай, но со всей силы замахивается скрученным мокрым полотенцем, ударяя лжеца по лицу, что сейчас практически сравнимо с ударом кнутом. — Твои «бла-бла-бла, я ни в чём не виноват» мы уже слышали несколько раз. Говори мне где прослушка, а ещё места, в которых ты тайно пересекался со своими коллегами. — Только… Слежка… Ничего больше!.. — Мичи всё гнул свою линию и голос его срывался на истерику, которую Дазай тут же поспешил заткнуть, обратно накрывая его полотенцем и набирая из полупустого таза у своих ног новую бутылку воды. Чуя старался молчать, лишь невесомо контролируя рукой положение стула, оставаясь сторонним наблюдателем. Не каждый день тебе выпадает возможность смотреть за работой лучшего ублюдка-мафиози, какие бы отношения вас до этого не связали. Честно говоря, Накахара был рад банально тому, что сейчас Дазай выплёскивает всю свою злость на кого-то другого, а не на него. Это даже было в какой-то степени интересно, если не увлекательно, потому что Чуя затаив дыхание не упускал ни единого момента отточенных телодвижений Осаму: будь-то опустошение бутылки на чужое лицо или прописывание резких ударов кулаков по нему же. В один момент Чуя даже поймал себя на мысли, насколько он сам конченный, раз восхищается силой и превосходством Дазая. Ему хотелось быть таким же, чтобы внушать страх в обидчиков, идти по головам и не задумываться о врагах, потому что ты сможешь с лёгкостью стирать их в порошок. Именно с этой целью Чуя и обратился к Коё, но… Неужели Дазай всегда оказывался прав? Неужели истинная сила, которую Накахара так отчаянно желает заполучить, находится в руках того, кто эту силу может контролировать? Какой-то бред, но бред имеющий долю правды. Коё боялась Дазая. Дазай же… Рыжий не мог припомнить, чтобы тот кого-то боялся или демонстрировал слабость. Какой бы отвратительный поступок он с ним не совершил, но абсолютная сила и была по сути своей отвратительна и не могла достаться тому, кто не канет в бездну тьмы, отрекаясь от всего человеческого и падая в объятия своего личного всепоглощающего ужаса. Того самого ужаса, который сидел глубоко запертый в сердце Чуи и только Дазай мог его подчинить. Это было тяжело признавать, но Осаму был как раз тем ключом от клетки, который Накахара так активно старался заполучить. Погружаясь в свои мысли, рыжий не замечает как упускает контроль над болтающимся в воздухе стулом с пленником, от чего тот с грохотом падает на пол, а Дазая матерясь едва успевает отскочить, потому что придурок своей головой ещё и задевает железный таз, опрокидывая тот боком и холодная вода растекается по бетону. Чую даже этот грохот не смутил, он продолжал буравить Дазая взглядом, находясь в глубоких раздумьях. — Ёб твою мать, Слизняк! Это мои лучшие и единственные брюки, только сухая чистка! — негодуя вопит Дазая, рьяно начиная отряхивать штанины от попавшей на них воды. — За новой бадьёй заставлю бежать тебя! — Не понадобится, — коротко отвечает рыжий, подходя ближе к пленнику и присаживаясь на корточки около его головы. — Дай я попробую. — Ты?.. — Дазай прямо-таки удивлён и даже не знает, как поступить в такой ситуации, но, видимо, его любопытство всё решило и он коротко кивнул в знак разрешение. — Ну, вперёд, это будет даже интересно. — Правда... Я делал такое лишь однажды, но было вполне успешно. Дазай в предвкушении плавно скрещивает руки на груди и подходит чуть ближе, минуя лужу, чтобы получше рассмотреть, что же такого задумал Чуя. Тот редко проявлял подобного рода инициативу, поэтому такое шоу сейчас было на вес золота или, по крайней мере, на мешок драгоценных бинтов. Накахара максимально концентрируется, снимает с лица Мичи и отбрасывает в сторону осточертевшее полотенце, касаясь средними и указательными пальцами рук висков мужчины. Тот и сам замирает затаив дыхание, а глаза его «мечутся» как в паническом припадке на грани жизни и смерти. Дазай неотрывно смотрит. Чуя активирует Смутную печаль, перенаправляя всю энергию сперва на руки, а затем на голову заложника, проникая под черепную коробку и беря под контроль своих микро движений пальцами каждый отдел головного мозга, каждый нейрон и кровеносный сосуд. Лишь по желанию он мог сейчас с лёгкостью лишить его жизни, но Чуя полностью сосредоточен, словно напрямую касается чужого разума и ищет, на какую область лучше всего надавить, чтобы та начала с ними «говорить» за счёт перенаправления электрических импульсов и рефлексов. — Спрашивай, — коротко командует Чуя Дазаю. — …Где жучки? — Осаму не задаёт лишних вопросов, потому что примерно понимает, что сейчас делает напарник, но неизвестно, на сколько его хватит, поэтому стоит действовать быстро. — Никаких жучков… — как заворожённый бормочет мужчина на полу и глаза его не отражают ничего, кроме пустоты. — Полиция узнала, что в мафии есть эспер, который ловит малейшие посторонние радиоволны, поэтому только словесная передача при встречах. — Где проходили встречи для передачи информации? — Осаму минимум впечатлён происходящим и садится на корточки рядом с Чуей, поближе рассматривая их подопытного. — Старая заправка в пяти километрах до черты города на Севере. Четыреста шестьдесят шестое шоссе на пути в Токио. — Передачки? Информация на носителях? — Если не было возможности назначить встречу, все необходимые улики запечатывались в непромокаемый конверт и прятались в бачке во второй туалетной кабинке мужского сортира. — Полиция готовила диверсии или аресты кого-то из глав мафии? — В последний год их интересовала деятельность нового босса мафии. Основной задачей было следить за тем, как он ведёт дела и как планирует распоряжаться властью. — Вот значит как?.. Правительство, как обычно, всем старается найти нянек, но при этом само творит хрен пойми что, — подытоживает Дазай, а после переводит взгляд на Чую. — Нет ну это, я должен сказать, просто охренеть! Почему ты раньше не говорил, что творишь такие фокусы? — неужто в его голосе впервые была слышна похвала в сторону напарника? — Я же сказал, что пользовался таким всего раз и вообще, это было не на трезвую голову… Но, спасибо за комплимент, — Чуя не в состоянии скрыть довольной ухмылки самолюбования, пусть он и выглядит сейчас не очень хорошо: весь побледнел, покрылся потом и всё пытался сдуть надоедливый упавший рыжий волос с лица. — Обязательно расскажешь мне эту историю, — улыбается в ответ Дазай и сам не замечает, как его рука плавно тянется к лицу парня и аккуратно убирает несносную прядь ему за ухо. Время для обоих в тот момент словно остановилось. Они будто не могут разорвать зрительного контакта, бездумно рассматривая цветную радужку оппонента напротив себя. Дазай вдруг ловит себя на мысли, что голубые глаза Чуи идеально сочетаются с его веснушками, которые и сами по себе были милыми, а так, если сильнее присмотреться, не таким уж и страшненьким тот выглядел, если свет падал куда нужно. Накахара так же тонет в тёмном омуте, почти что ощущая этот привкус на языке: горький шоколад и орех. Приходится даже медленно сглотнуть слюну, чтобы не подавиться от столь ощутимой фантазии. Они оба — конченные психи, которые просто умеют правильно подбирать момент для своих гляделок или чего получше… Чуя даже не сопротивляется и прикрывает глаза, когда Дазай медленно приближается лицом к его лицу. Он уже ощущает чужое горячее дыхание на своей щеке, но весь момент, что называется, летит в тартар примерно в ту секунду, когда Дазай просто машинально и по неосторожности делает попытку коснуться пальцами подбородка парня, чтобы немного тот приподнять навстречу своих губ. Отмена действует моментально и руки Накахары теряют силу, что приводит к взрыву. Буквально к взрыву головы Мичи, потому что мгновения перед стиранием Смутной печали хватает для потери контроля и всплеска остаточной энергии. Как итог: весь пол, потолок и стены были в ошметках плоти, Чуя онемевшими от неожиданности пальцами держал остатки мозгов и оба парня сейчас выглядели так, словно прошли через мясорубку. Пара секунд на осознание произошедшего и вот оба начинают рьяно отплевываться от кусочков попавших в рот и рукавами стирать с лица густой слой крови вперемешку с теми же мозгами. Не самая приятная ситуация, даже можно сказать омерзительная. Но когда Дазай смог протереть глаза и оценить масштабы катастрофы, его поначалу пробило на нервные сдержанные смешки, которые переросли в хохот, а там он начал откровенно заливисто смеяться, хватаясь руками за живот. Чуя в это же время стоял с видом прокаженного, который боится шелохнуться и вообще прикоснуться к себе трясущимися руками, с которых ещё свисали остатки мозга. Ему было совершенно непонятно, что весёлого Дазай нашёл в этом развернувшемся пиздеце. — Да чё ты ржешь как придурок?! Что вообще смешного?! — вопит Накахара и брезгливо пытается обтрусить руки, чем вызывает небольшой кровавый дождик, которым ему уж очень захотелось зацепить Осаму, поэтому он протягивает руки ближе к нему, начиная активнее махать руками в его сторону. — Пха-ха-ха!.. Нет, ну ты видел это?! Его тупое лицо, а потом ты и БУМ! Чувак явно не ожидал, что станет предметов авангарда посмертно! — чётко формировать мысли в слова трудно, поэтому у Дазая выходит какое-то глупое неразборчивое кряканье, пока он пытается помимо крови стереть выступившие от смеха слёзы с лица. — Уже представляю глаза местных уборщиков, когда они сюда придут! А-ха-ха!.. А Мори? Что мы скажем Мори?! Давай что Мичи СГОРЕЛ на работе?! Нет-нет, погоди! Как насчёт..? Пхах!.. Что не перенёс груз ответственности? А? А?! Как тебе?! — Ты идиот… — только и может ответить Чуя, но при этом сам уже не в состоянии сдержать дурной ухмылки из-за заразительного смеха напарника. — Можем сказать, что он не выдержал давления с нашей стороны, — в итоге он сам включается в игру и подхватывает смех Дазая, хотя иногда пропуская и нервные смешки. — Хах… А если серьёзно? Мори не придёт в ярость, что мы немного переборщили? — Да хер с этим Мори! Он же сам сказал нам убить его после допроса, — отмахивается Осаму и постепенно начинает стряхивать с себя посторонние куски. — Ну, возможно нам стоило это сделать максимально неприметно и выставить как несчастный случай, но… Забей. Все шишки я возьму на себя, мне не впервой выслушивать его старческий бубнёж. Если что, скажешь это я тебя заставил лопнуть ему башку. — Ох, как благородно с твоей стороны, мой доблестный рыцарь! — снова прыснул со смеху Чуя и тоже стал повторять действия за напарником, стараясь хоть как-то очистить себя. — Ну да, ты бы ведь разревелся у него на ковре как маленькая девочка и умолял прощения. Так что я скорее облегчил жизнь ему и избавил от возможной мигрени, — Дазай был неисправим в своих издёвках, но, почему-то, сейчас Накахара не злился на них. — Это я-то?! — притворно возмущается Чуя, без предупреждения швыряя в Осаму куском скальпа со своего плеча. — Стоит ли напоминать, что это был твой единственный приличный костюм, умник? И кто из нас сейчас будет истошно ныть, а? — Нет, ты посмотри! Это уже удар ниже пояса! — Дазай смеётся и в отместку кидается в Чую свисающим до этого с его пуговицы глазным яблоком. — Как думаешь, его примут в химчистку? — Не, — отрицательно мотает головой рыжий. — Проще сжечь и перестать выёбываться, будто тебе больше тридцати и ты повидал эту жизнь. — Вообще-то, я её и правда повидал! — изображая учёный голос, подмечает Дазай, для пущего эффекта поднимая вверх окровавленный указательный палец и «поправляя» на лице несуществующие очки. — Дазай, то что тебе продают порнуху «восемнадцать плюс» в круглосуточных супермаркетах по поддельным правам не значит, что ты её повидал, — откровенно подъёбывает напарника рыжий. — Не так важно! Сейчас важно лишь то, что я хочу есть! Как насчёт американского бургера? — Осаму как ребёнок, который с лёгкостью переводит тему в интересное только для себя русло. — Платишь ты, потому что я проебал кошелёк. — Нам бы сначала не помешало принять душ и переодеться! — Чую будто не слышат, бесцеремонно хватают за руку и тащат прочь из камеры пыток так, что он едва успевает перебирать ногами волочась за воодушевлённым и резвым Дазаем. Чуя до конца не понимает, что происходит, но, почему-то, ему это нравится.