Будучи человеком весьма сложного, для своих лет, склада ума, достаточно проницательным и умеющим находить выход практически из любой ситуации, Дазай никогда всерьёз не верил в такие понятия как «удача» и «судьба». По его скромному мнению, удача преследовала тех, кто, скажем, смог чудом увернуться от смертоносной пули и вечером вернуться целым и невредимым к своей любящей семье. Дазай никогда от них не уворачивался, но проклятые пули как на зло всё никак не хотели достигнуть своей первоначальной цели и пронзить его сердце, или же попасть прямиком в лоб, чтобы полностью избавить от предсмертной агонии, которой парень, вопреки логики, всё-таки боялся до ужаса. Что касается судьбы, то её он расценивал ничем иным как простой на понимание линией жизни. Если тебе суждено было умереть молодым при загадочных обстоятельствах, или, наоборот, дожить до глубокой старости, никакие высшие силы не копались в твоей, так называемой «судьбе». Есть жизнь, есть смерть — две стороны одной монеты, никогда не видящие друг друга, но навечно связанные между собой, потому что одно не может существовать без другого.
Оставалось лишь понять, верил ли Дазай Осаму в загробный мир. С этим было куда сложнее, потому что иногда он откровенно поднимал на смех тех глупцов, которые в храмах молились за благополучие усопших, а порой… Порой ему самолично хотелось спуститься ненадолго в ад, чтобы посмотреть на вечные муки некоторых конкретных личностей, которые когда-то смели отравлять его жизнь. Даже среди мафии были те, кому он нафантазировал укромные места в бурлящих котлах, но те, пока что, были пусты, потому что их будущие обитатели ещё не покинули белый свет.
Но что насчёт самого Дазая? Успел ли он присмотреть свой собственный уголок на случай, если ему удастся воплотить своё самое страстное желание в реальность? Об этом он точно никому не расскажет.
Говорят, за несколько мгновений до смерти, вся твоя жизнь проносится перед глазами. Определённо бред. Дазай множество раз находился на волоске, но ни разу не наблюдал никаких глупых мультиков своей жизни. Либо это было романтизированной чушью, либо способность Неполноценного человека как никогда лучше описывала всё его бессмысленное бытие, в котором и запомнить было нечего, кроме множества чужих смертей, неоправданной жестокости и тарелок с крабом во фритюре.
В момент, когда на Дазая направили пушки и послышался синхронный щелчок спусковых крючков, он увидел лишь яркий блестящий силуэт пронёсшийся между ним и нападавшими, который на мгновение озарил тёмное помещение холодильника белым светом. Резкий поток ветра ударил в лицо и вслед за ним послышался звонкий лязг мелкого металла об пол — все выпущенные пули перерубили напополам и те не достигли своего адресата, раскатываясь по полу на полпути до него. Осаму опешил ровно на секунду, ловя такую же панику и непонимание происходящего, как и его оппоненты из Бурого ястреба, но, в отличии от них, он быстро просчитал ситуацию и успокоился. Теперь, Дазаю остаётся лишь с ухмылкой наблюдать за короткими красными вспышками, разрезающими как воздух вокруг, так и тела визжащих как свиньи противников. Всего каких-то десять секунд, а от тех не осталось ничего, кроме отделённых друг от друга частей тел в огромной луже их собственной крови, которая стремительно растекалась, что парню даже пришлось сделать пару шагов назад во избежание порчи своих дорогих ботинок. Последний шаг спиной вперёд Дазай совершил лишь для того, чтобы не попасться под атаку смертоносной катаны в алом свечении, которая опасно врезалась в бетон у его ног, выбивая из того несколько искр. Из темноты на Дазая уставился жуткий, не отражающий ни единой эмоции в желтоватых глазницах, лик Золотого демона, что опасно завис над ним ещё на несколько мгновений, прежде чем его оружие было спрятано в ножны и способность послушно вернулась за спину своей хозяйки.
— Какая неожиданная, но весьма приятная встреча! — расплывшись в улыбке, добродушно протянул Дазай. — С чего правда тебе здесь быть, Коё-сан? Твоя любимая чайная лавка находится на другом конце города отсюда, так что, вряд ли ты случайно проходила мимо и услышала шум.
— Закрой свой поганый рот, — всегда сдержанная Озаки сейчас источала пылающую гневом ауру, а демон позади снова схватился за рукоять катаны, как бы предупреждая о неблагоприятных последствиях. — Где Чуя?
— Слизняк? Отлёживается где-то там, вместо того, чтобы выполнять свою работу. Кстати! Это что же получается, сестрица Коё спасла мою никчёмную, по её личному мнению, жизнь? — язвительно протягивая Осаму и намекающе дёргает бровями вверх-вниз, за что, в принципе, тут же расплачивается несколькими миллиметрами волос своей чёлки, когда катана проносится буквально перед его лицом. — И, всё-таки, что ты здесь делаешь? — уже более серьёзно продолжил он.
— Интуиция подсказала, что ст
оит ждать от тебя очередного дерьма, — вопрошания Дазая сейчас мало волновали Коё и она стремительно направилась в сторону злополучных контейнеров и коробок, на которые тот указал.
Осаму оставался стоять на месте ровно до тех пор, пока не услышал закономерную реакцию визга сестрицы, лишь после этого направляясь вслед за ней, сунув руки в карманы. Коё вмиг позабыла о манерах и своём статусе, падая на колени рядом с Накахарой и прикасаясь к нему дрожащими руками. Обнажённое тело на небольшой куче скомканной одежды под ним побледнело и на ощупь было холодным как лёд. Чуя не реагировал на голос наставницы и на её прикосновения, хотя та в истерике хватала его за ледяные руки, поднося к своему рту в надежде хоть немного отогреть те своим горячим дыханием. Под пальцами ещё можно было нащупать слабый пульс, да и ресницы парня рефлекторно подрагивали, сбрасывая с себя мелкие хлопья инея, который уже успел покрыть верхний слой влажных рыжих волос, небрежно прилипших к лицу и шее парня. У Дазая эта картина великодушной матери Терезы вызывала неподдельный интерес, как факт открытия для себя новых и чуждых ему самому человеческих эмоций. Озаки никогда не позволяла себе подобных слабостей к кому бы то ни было, но сейчас, у неё наружу вырывался далеко не демон, а самая что ни на есть настоящая женская натура, призванная заботиться о младших. Чуя был тощий и лёгкий, так что она запросто смогла приподнять его, перекладывая в руки Золотого демона, пока сама принялась как можно быстрее натягивать на него одежду с пола.
— Как... Мило… — небрежно фыркает Дазай, по-прежнему не двигаясь с места своего наблюдения за ними.
— Мелкий ублюдок, что ты с ним сотворил?! — Коё злится, ей хочется прямо сейчас самолично броситься на Дазая и придушить его собственными руками, не прибегая к своей способности, но она старается здраво оценивать ситуацию понимая, что жизнь Накахары сейчас куда важнее мести.
— Всего лишь воспитываю в нём нечто стоящее, — хмыкая, пожимает плечами Осаму и подходит чуть ближе, чтобы получше разглядеть и насладиться паникой в глазах Коё. — Зачем ты так ради него стараешься? Твоё девичье сердце не выдержало под гнётом его смазливой мордашки? Или ты достигла того возраста, когда хочется завести своих собственных мелких ублюдков, а этот тебе в качестве тренировок? Возрастом, в таком случае, не вышел. В знак благодарности за спасение, могу ограбить для тебя роддом, — буквально в миллиметре от сонной артерии Дазая тормозит острие катаны, но он даже не дрогнул, как и не отреагировал на пламя в глазах напротив.
— Когда Мори узнает… А я лично позабочусь о том, чтобы он узнал…
— И что сделает Мори? — надменно шипит Дазай и тут же переходит в наступление, резко хватая рукой лезвие катаны, от чего демон моментально растворяется в воздухе и Озаки едва успевает поймать Чую в свои руки, испуганно прижимая того к своей груди и смотря на Дазая глазами загнанного зверя. — А вот я прекрасно знаю. Он тебя выслушает, умно покивает, а потом скажет, что вскоре мы все вместе будем смеяться над этой историей, — он наклоняется к ним, с наслаждением разглядывая постепенно сменяющуюся эмоцию гнева Озаки на чистый страх, а стоит той попытаться отвести взгляд, как Дазай грубо хватает её за подбородок, разворачивая обратно и заставляя смотреть лишь на себя. — Ты боишься меня? — томно, едва слышно шепчет парень. — Ну же, скажи это не кому-то за моей спиной, а именно мне.
— Я хочу, чтобы ты сдох, — презренно выплёвывает Озаки, за что шершавые пальцы сильнее сдавливают её челюсть и щёки, но она остаётся непреклонна в своих словах. — Самой мучительной из всех смертей, потому что это то, чего боишься именно
ты.
— Только что у тебя была возможность избавиться от меня, но ты решила вмешаться, — с прищуром подмечает Дазай и немного ослабляет хватку, чтобы девушка могла говорить.
— Мори-сан… Пока что не давал такого приказа, — Коё плевать, что сейчас она буквально вскрывает карты босса, потому что Дазай наверняка уже давно просчитал всю колоду. — Я уважаю его. Портовая мафия мой дом. Но именно ты — та самая проклятая раковая опухоль, с которой Мори всё оттягивает прощание, — она резко дёргает головой, всё-таки заставляя Осаму отпустить её лицо, снова смотря на него с возрастающей злобой и голос больше не дрожит. — Думаешь, я ничего не понимаю? Тебе плевать на мафию и на кого-либо ещё. Неполноценный человек… Ты — чёртов мимик*, который только пожирает и живёт за счёт других, потому что сам из себя ничего не представляет. Думаешь, уподобляясь Мори сможешь занять его место? Или всячески принижая Чую ты хочешь стать богом? Ты не всемогущий, Дазай, а всего лишь паразит, которому посчастливилось найти кровное место. Но это лишь до тех пор, пока тебя не раздавят.
— У-у-у! Так может ты и мысли мои читать умеешь? Или предугадывать следующие шаги в моём «коварном плане по завоеванию вселенной»? — Дазай откровенно насмехался, но… всё же не пытался опровергнуть слова Озаки. Он и сам иногда не до конца понимал самой сути его способности и своего периодического инфантилизма, так что, глупо было отрицать возможную правдивость её слов, потому что Осаму всё равно было на них плевать. — Знаешь, я утомился. Раз уж ты так кстати появилась, то и домой этого идиота потащишь сама. Ах да! — воскликнул он, доставая из плаща и швыряя у ног девушки толстый бумажный конверт. — Не забудь передать Мори, что миссия прошла успешно, если не считать
этого, — презренно кивая в сторону уже закутанного Чуи, поясняет Дазай. — А теперь, вынужден откланяться. «Злобный гений» устал и хочет спать в своём секретном злодейском логове.
— Когда-нибудь ты сдохнешь! — агрессивно рычит Коё в спину удаляющегося парня.
— Буду с нетерпением ждать! — вальяжно отсалютовал рукой Дазай, даже не оборачиваясь и сейчас просто стараясь миновать каждую свиную тушу перед собой на пути к выходу.
***
Когда Чуя наконец-то приходит в себя, первой его охватывает паника от вида до боли знакомых стен больничной палаты. Неприятные как морально, так и физически, воспоминания расцветают в памяти с такой силой, будто прямо сейчас он, как и тогда, безжизненной куклой валяется в койке пялясь в белый потолок, пока над ним пыхтит Дазай, творя свои омерзительные непотребства. В животе скрутил жгучий комок, а лёгкие словно сжались, не давая возможности сделать вдох. Чуя в страхе широко раскрывает глаза и резко вскакивает на постели, силясь закричать, но из него выходит только хриплый писк, а горло будто пронизывают тысячи мелких иголок, вызывая непереносимую боль. Ему было знакомо это чувство… Такое с ним определённо случалось в далёком детстве, когда он переохладился на улице, а на следующий день слёг с ангиной. Действительно, ощущения были такие же: глотать было больно, во рту стоял терпкий привкус, голова раскалывалась и всё тело просто пылало от высокой температуры. Лишь на секунду стало приятно, когда в меру прохладные нежные руки слегка надавили ему на плечи, заставляя обратно уронить голову на подушку и повыше натянули на него одеяло.
Накахара фокусирует взгляд, в ужасе думая, что злополучный напарник снова пришёл его навестить, но все его опасения рассеиваются, когда он видит немного уставшее, но облегчённое тем, что он проснулся, лицо Коё, которая одаривает парня тёплой улыбкой. Девушка явно провела рядом с ним не один час, если не день: слегка растрёпанные волосы, мятые рукава кимоно, расцветающие синяки под глазами. Если раньше от неё пахло свежей сочной вишней, то сейчас этот аромат растворился в горьком запахе лекарств и кислом примочек — видимо, она самолично обтирала Чую губкой, когда того била высокая температура, от чего ему самому стало немного неловко. Всё-таки она его наставница, а представать перед ней в таком виде было нонсенсом.
И всё же, Озаки была несказанно счастлива, когда он открыл глаза. Даже пересела на кровать поближе к нему, уже заучено прикладывая тыльную сторону ладони к горячему лбу, таким образом заменяя градусник, который, вообще-то, лежал рядом с ними на тумбочке.
— Коё-сан… — Чуя силится говорить, но по большому счёту у него выходят только тихие хрипы.
— Тише, дорогой, — почти шепчет Озаки, улыбаясь уголками рта. — Сейчас тебе нужно отдыхать и набираться сил. Врачи говорят, что ты умудрился подхватить ангину, поэтому, ближайшие недели две у тебя больничный, а я постараюсь быть рядом.
Чую невероятно тешили её слова, потому что впервые за долгое время рядом с ним был кто-то, кого можно не бояться закрывая глаза, а ему этого сейчас очень хотелось из-за слабости. Но снова проваливаться в сон рыжий пока не собирался, наоборот проявляя беспокойство, когда к нему стали возвращаться последние воспоминания.
— Как всё прошло на складе, Коё-сан? — взволновано спрашивает он и снова чуть приподнимается на постели, облокачиваясь спиной о приятно прохладную спинку койки. — Я помню что… Нас окружили?.. Нет, Дазая… Он был в опасности… С Дазаем всё хорошо?
— Чуя… — Коё устало вздыхает и начинает средним и указательным пальцами растирать свой пульсирующий от злость висок. — Ты помнишь, что Дазай сделал с тобой? Это ведь было не первый раз, правда? Ты должен мне сказать, как далеко он смог зайти. Я собираюсь доложить обо всём Мори.
— …Мори не знает, почему я сейчас здесь? — щёки парня покрываются румянцем, но это далеко не от температуры, а следом он и вовсе стыдливо отводит взгляд, нервно сминая в руках край своего одеяла.
— Я рассказала лишь то, что он должен знать по вашей миссии. Причина, по которой ты слёг, ему до конца неизвестна. Сперва я решила поговорить с тобой и выяснить всё, что там произошло, — Озаки не торопится, она понимает состояние Чуи и не хочет на него давить, но, всё же, ей нужны ответы. — Он насиловал тебя, — не вопрос, а утверждение из её уст звучит как судебный приговор.
— В этом есть и моя вина, — внезапно выдаёт рыжий, от чего глаза девушки буквально лезут на лоб. — Я знаю, как это звучит, но…
— Боже… Чуя, да он и тебе мозги промыл, как ты не понимаешь?! — Коё не выдерживает, несильно хватая и встряхивая Накахару за плечи в надежде, что тот придёт в себя. — Послушай меня. Что бы тебе не говорил Дазай, никогда, ни в коем случае ты не должен верить ему. Этот человек любую правду или ложь изворачивает в выгодную лишь для себя сторону. Это его проклятая натура Неполноценного человека, понимаешь? Он не в состоянии быть полноценной для себя личностью, поэтому он врёт, строит козни и лепит из людей вокруг себя то, на что потом сам же и опирается. Он делает тебе больно, чтобы потом в стократ отразить скрытый в тебе ужас Арахабаки.
— Ты считаешь меня ужасным, сестрица? — в этот момент, в голосе Чуи не слышалось ничего, кроме холода пронизывающего до костей.
— Нет, я…
— А я считаю, — вновь неэмоционально чеканит он. — По крайней мере, я сам хочу себя таким считать. И Дазай именно тот, кто может помочь мне в полной степени раскрыться.
— Но зачем? — Озаки откровенно не понимала. — Ты ведь сам обратился ко мне, хотел, чтобы
я была твоим наставником. А теперь ты заявляешь, что лучше будешь терпеть все выходки Дазая, после всего, что он с тобой сделал? Ты даже не попытаешься поговорить с Мори?
— Я не удивлюсь, если Мори уже давно обо всём известно. Да и что ты мне предлагаешь? В слезах бежать и рассказывать о том, какой Дазай мудак и какие плохие вещи он творит? — Чуя в ожидании уставился на девушку, но той так и не нашлось что ответить. — Когда Овцы предали меня, Портовая мафия стала моим новым домом. Меня приняли, поверили в мои силы, стали для меня семьёй, которой у меня никогда не было. И что бы не случилось..., — Чуя делает короткую паузу, кладя свою горячую руку поверх холодной руки Коё, слегка сжимая на той пальцы. — Я буду верным членом семьи и намерен защищать её до самого конца. Даже если главный враг находится как раз среди нас.
— Что ты сейчас мне предлагаешь? Закрыть на всё глаза? — девушка больше не пререкается, слушает своего воспитанника и понимает, что, пусть тот и младше неё, но она ощущает его гораздо более взрослым, чем она сама.
— Мори был прав. В данный момент, «Двойной чёрный» — это самая выгодная партия для защиты и нападения мафии. Пусть оно и дальше так будет. Хочет, не хочет, но на самого Дазая это накладывает определённые обязательства. Я ненавижу его всем сердцем, но, если такова плата за спокойную жизнь Портовой мафии, я готов её заплатить. Естественно не за просто так, — Чуя хитро подмигивает. — Находясь рядом с Дазаем, рано или поздно я смогу подобраться достаточно близко и ждать.
— Ждать чего? — вопросительно склоняет голову девушка, но, кажется, она сама уже знает ответ на свой вопрос.
— Ждать приказа, — коротко и завуалированно поясняет Накахара.
— А ты уверен? — вот Озаки, к примеру, была не совсем уверена. — Возможно, ждать придётся очень долго. Одному Богу и… Дазаю известно, что творится в голове Мори и как скоро он осознает реальную нависшую угрозу.
— Повторюсь, я готов сделать
всё ради мафии, — Чуя сейчас серьёзно болен, но на Коё он смотрит ещё серьёзнее. — Если кто-то и убьёт Дазая Осаму, то это буду я.
***
[Дазай и Чуя. 16 лет]
[Прошло чуть меньше года]
— Слишком часто игнорируешь контратаки. Ты уже трижды мог нанести мне смертельный удар, но, вместо этого, продолжаешь просто защищаться и отступать дальше, — голос Коё звучал как никогда грубо в отношении своего младшего воспитанника, но за всё то время их совместных тайных тренировок тот научился воспринимать это не как упрёк в свою сторону, а как желание научить чему-то толковому. — Так и будешь убегать в страхе, пока не упрёшься в стенку?
— Было бы куда честнее, если бы не только Вам было дозволено использовать способность! — Чуя закипает от злости, но гнев этот направлен не на наставницу, а на самого себя и своё бессилье перед Золотым демоном, который нещадно махал перед ним катаной, что парень едва успевал уворачиваться.
— В бою против врага нет честных и нечестных приёмов. Ты либо побеждаешь, либо умираешь. Третьего тебе не дано.
— А как же вариант: «Жестоко покалечить и оставить в живых, чтобы глупец передал всем остальным, что не ст
оит с нами связываться»? — Накахара пытается ехидничать, за что тут же получает тупой стороной катаны по спине и валится лицом на маты. — Тц!.. Всё ещё не вижу смысла в этой тренировке и почему я просто не могу раздавить врага гравитацией!
— Ты можешь всё, если твой оппонент, скажем, не умеет обнулять любую способность, — с укором подмечает Озаки и самолично подходит к лежащему на земле Чуе, обнажая уже свой меч и приставляя кончик к его горлу, вынуждая посмотреть на себя. — Сможешь ли ты тогда справиться с ним на его поле боя?
— Да я голыми руками готов разбить его ебал…
— Язык! — возмущённо шипит девушка, от чего Накахара нервно сглатывает и пытается отстраниться от катаны.
— …
Лицо, — тактично кашляет он. — Я разобью его лицо и вообще места на нём живого не оставлю. Он хоть и шпала, но всё равно тот ещё дрыщ.
— Н-да, жаль только я не понимаю, о ком ты сейчас говоришь, — ехидно улыбается Коё, отзывая демона и пряча свою катану в ножны, после подавая рыжему руку и помогая встать. — Сегодня уже лучше следишь за координацией и быстрыми атаками, но всё ещё их боишься. Ставлю тебе… Три балла.
— Три балла из пяти, я надеюсь? — незло фыркает Чуя и, наконец-то, поднимается на ноги, начиная тут же отряхивать свой красный костюм для тренировок от пыли, которую успел собрать с каждого мата в их тренировочном зале.
— Вообще-то из ста, но ты уверенно стремишься к своей цели, — гаденько хохочет девушка и отходит к своей спортивной сумке, откуда достаёт две маленькие бутылки воды и одну из них кидает Чуе.
— Эй! Я может тоже не в полном восторге от своего тренера! — возмущается парень, но бутылку ловит и сразу же открывает, делая несколько жадных, и таких желанных, глотков. — Особенно когда раз в месяц она становится невыносимой стервой, а виноват в этом, почему-то, весь мужской род!
— Ох, ты всё никак не можешь простить мне ту самую нашу
тренировку? — устало вздыхает Озаки, которая уже не в первый раз слышит упрёк из-за «того самого» случая, когда её женская натура полностью взяла над ней верх.
— Девять часов! Девять чёртовых часов сопливых фильмов и я трижды был посыльным, бегая в магазин за очередной партией сладкой дряни! — возмущению Чуи в тот момент не было предела, но сейчас, оно скорее было напускное.
Потому что их с Коё отношения больше чем за год успели дойти до той стадии, когда можно было прийти и поделиться всем, что наболело за день, поговорить по душам под бокал хорошего вина, посмеяться, когда никто не видел, или же просто оказать друг другу моральную поддержку. Портовая мафия выматывала лишь одним своим существованием, но теперь, эти двое были счастливы, что в какой-то мере встретили друг друга и стали тайком называть себя друзьями. Коё было приятно, что кто-то воспринимает её не только как Члена исполнительного комитета и Золотого демона, но и как человека с душой, мыслями и переживаниями. Вопреки статусу и возрасту, она могла попросить совета Накахары и тот никогда ей не оказывал в слове или исполнении просьбы. Для самого Чуи это была прекрасная эмоциональная разгрузка. Работа с Дазаем в девяноста пяти процентах случаев была ужасной, раздражающей и выматывающей, а Коё всегда была той, кто выслушает накопившийся гнев, погладит по уставшей голове и предложит отвлечься. Что насчёт оставшихся пяти процентов? Ну… Пожалуй, это было единственное, что Чуя старался не обсуждать с Озаки и всячески переводить темы при попытке допроса. Ей нужно было знать лишь то, что Чуя предпочитает парней. Он честно пытался пару раз в серьёзные отношения с девушками, но после первого же поцелуя Накахара понимал, что банально не в силах заставлять себя. Оставалось лишь принять себя и как-то мириться с тем, что, так как блядский Дазай, его не целовал никто. Один этот факт вызывал тошноту и диссонанс в рыжей голове, но когда Осаму хотел чего-то такого, отказать ему было невозможно. Коё и сама прекрасно замечала, как Чуя краснеет и отводит взгляд, стоило Дазаю чуть сильнее дозволенного приблизиться к нему и сказать что-то, что не для посторонних ушей. А то, что на тренировках Накахара часто появлялся со свежими засосами на шее — вошло в привычное русло и перестало восприниматься как нечто из ряда вон выходящее. Озаки решила, что бороться можно с многими вещами, но только не с подростковым спермотоксикозом. И если уж Чуе в такие моменты нужен был Дазай, то она ему не мама, чтобы как-то препятствовать их связи, даже если она сама ненавидела Дазая. В любое другое время рыжий не переставая тараторил
как его ненавидит, но опасения Коё по поводу
отношений этих двоих меньше не становились. Суть в том, что она слишком любила Чую, даже чтобы отогнать от него кровожадного зверя. Пусть уж лучше он сам познает горький опыт, а она будет стараться оставаться сторонним наблюдателем, который, в случае чего, всегда подставит Накахаре своё плечо.
Сам Дазай прекрасно понимал, что играет на чувствах их обоих, но прекращать не собирался. А зачем? Когда ещё у тебя выпадет возможность иметь секс в быстром доступе и при этом до пены изо рта бесить ту, которая бесит тебя? Однажды Осаму даже хотел прислать ей компрометирующие фотографии с подписью из множества сердечек, да только попытка не увенчалась успехом, потому что Чуя из-за спины услышал щелчок камеры телефона и Дазаю не только не дали нормально кончить, но ещё и разъебали телефон о его тупую голову. Их связь была далека от нормальной, даже, наоборот, в учебниках по человеческим взаимоотношениям на странице с пометкой «Как делать не нужно» должна была располагаться фотография «Двойного черного», которые в этот момент дрались, кусались (а бывало и такое), плевались или душили друг друга из-за малейшего расхождения во мнении.
— И я благодарна тебе за каждую минуту, в поддержке проведённую со мной, дорогой, — положа руку на сердце, Коё улыбается и распускает свои, собранные до этого в тугой пучок, волосы. — Какие планы у тебя на вечер? Я слышала, в Йокогаму приехала европейская художественная выставка.
— М-м-м, не сегодня, — отрицательно качает головой Накахара и, в отличии от наставницы, свою резинку для волос он лишь переплетает, поднимая рыжие локоны, которые успели изрядно у него отрасти, в высокий хвост. — У меня работа. Мори сообщил, что один из этих тупых жирных чиновников, которые лижут зад мафии, решил что можно безнаказанно поставлять оружие нашим конкурентам и отмывать бабло. Так что, вместо лицезрения Клода Моне мне придётся наслаждаться одной забинтованной мордой.
— Странно… Почему вдруг Мори решил доверить вам «участие в политической деятельности»? — это и правда было странно и заставило Коё задуматься, потому что, обычно, босс использовал «Двойного чёрного» исключительно как боевую или штурмовую единицу в тех операциях, где фигурировали жёсткие перестрелки или взаимодействие с вражескими эсперами, но уж никак не светские вечера с выбиванием дерьма из одного провинившегося борова.
— Да откуда мне знать? — хмыкает в ответ Чуя и начинает рыться уже в своей сумке в поисках полотенца, дабы пойти принять душ. — Моё дело лишь исполнять, а за подбор заданий у нас отвечает Дазай. Сама ведь знаешь, — полотенце, как на зло, нашлось не сразу, а вот открытая упаковка презервативов явно не хотела одиноко томиться внутри, поэтому звонко шлёпнулась на пол у его ног.
— Знаю, — согласно кивает девушка и не без доли ироничного взгляда наблюдает, как Накахара краснея судорожно хватает презервативы и пихает обратно на самое дно сумки, явно лелея мелкую надежду, что наставница ничего не увидела. — Ну, ты главное будь осторожен. И всегда помни о том, чему я тебя здесь учу.
— Как не сдохнуть в первой же стычке? Это мне и так известно, — тактично откашливается рыжий и всё-таки находит своё злополучное полотенце.
— Да. А ещё, как не позволять всяким свиньям безнаказанно распускать руки, — Коё, больше не глядя на наставника, делает маленький глоток воды из бутылки, закидывает сумку себе на плечо и удаляется из тренировочного зала, напоследок помахав Накахаре рукой. — Помни сегодняшнее занятие. Учись атаковать, а не защищаться.
Чуя бездумно буравит спину Озаки до тех самых пор, пока она не скрывается за дверью. Только после этого он замечает неяркий свет из своей сумки. То был мобильный, стоящий на беззвучном режиме, а входящий вызов сопровождался надписью на экране: «Тупая Скумбрия».
***
Дорогая чёрная иномарка с тонированными стёклами тормозит перед входом в основное офисное здание Портовой мафии. Накахара, что всё это время стоял в ожидании своего транспорта, сразу понял, что за рулём
слава Богу находился не Дазай, учитывая слишком аккуратную манеру езды. Ночь уже успела опуститься на Йокогаму, а значит, настало время Икс и «Двойной чёрный» снова принимался за работу. Чуя был как всегда безупречен в своём выходном тёмном одеянии, прикрывая плечи длинным плащом, а голову любимой шляпой, которая не слетала от поднявшегося ветра только за счёт полезной способности рыжего управлять гравитацией. И, кстати говоря, оттого и волосы его всегда были идеально уложены, аккуратными длинными локонами обрамляя шею и острые плечи. Ему всего шестнадцать, а он уже умудрялся внушать своим видом страх и представать как серьёзный мафиози в глазах оппонентов. Правда Дазай этого не оценивал и говорил, что напарник больше похож на болонку на выгуле в милом декоративном костюмчике, за что пару раз поплатился фингалом под глазом, а однажды чуть не лишился передних зубов.
Машина не глушит мотор, а задняя дверца открывается и оттуда мелькает рукав пиджака и, как обычно, забинтованное запястье. Дазай в своём репертуаре не отрывается от залипания в очередную тупую игрушку на своём телефоне (странно что вообще открыл Чуе), когда Накахара с недовольным от встречи с ним лицом присаживается рядом и захлопывает за собой дверь автомобиля. Водитель впереди без слов моментально трогается с места, везя их среди чарующих огней ночного города, который и не думал ложиться спать. Ведь, как известно, ночная Йокогама — это одно из прекраснейших волшебных мест, причём далеко не потому, что в это время правит мафия. Помимо преступности, здесь царствовали развлечения, алкоголь, весёлые компании старых друзей и страстные времяпрепровождения любовников.
— Какие подробности задания? — Чуя не настроен на длительные разговорные прелюдии, он переходит сразу к делу, разваливаясь на спинку сидения и чуть натягивая шляпу на глаза, в надежде покемарить на время поездки.
— И я тоже рад тебя видеть, крошка Чу-чу, — напряжённо отзывается Дазай, потому что у него, вообще-то, сложнейший бонусный уровень, от которого нельзя отвлекаться, поэтому он изо всех сил долбит по кнопкам «раскладушки». — А ты всё о работе. Несколько дней не виделись и ты даже не спросишь, как у меня дела? Вот как, например, дела у тебя? Где был? Чем занимался? С какими интересными личностями встречался?
— В сравнении с тобой, мне даже встреча с крысой из подворотни будет казаться весьма интересной, — фыркает рыжий и постепенно начинает беситься от мерзких звуков клацающих кнопок. — Да и как у тебя могут быть дела? Наверняка только спал и шатался по окрестностям в поисках здания повыше, чтобы оттуда сигануть, — в итоге Чуя понял, что подремать ему никто не даст, поэтому он решил сбросить стресс иначе, приоткрывая окно машины, зажимая фильтр сигареты между зубов и поджигая ту зажигалкой. Пара затяжек и стремительно уносящиеся в окно клубочки дыма и вот он вновь чуть менее напряжён.
— Хм-м-м… Пожалуй, тут ты прав, — соглашаясь кивает Дазай, по-прежнему пялясь в маленький экранчик. — Но было ещё кое-что, ведь, я думал о тебе. Наше с тобой прощание после работы. Вот в этой вот самой машине. Ты, тварь такая, так расхреначил мне спину своими когтями, что бинты пришлось менять чаще обычного, а ещё оно зудит как пиздец, — Осаму в жизни не испытывал какого-либо чувства стыда, поэтому заявлял об этом сейчас так просто и громко, полностью игнорируя прекрасный слух водителя.
— Так сними в следующий раз проститутку, им-то не плевать насчёт сохранности того, кто им платит, — Чуя тоже не отстаёт, уже наученный всеми глупыми провокациями. Он спокойно докуривает и выбрасывает окурок через окно, а после резко выхватывает телефон из рук напарника под сопровождение его возмущённого «ЭЙ», заставляя таким образом посмотреть на себя. — Так, что насчёт задания?
— Почему из всех напарников мне достался самый занудный?! — по-детски хнычет Осаму, отбирая телефон и с горечью в душе понимая, что только что проиграл.
— Потому что ты неуправляемый ребёнок-переросток, которому не нашлось няньки кроме меня.
— А теперь ты предъявляешь мне претензии насчёт роста? Уж прости, я не виноват, что у тебя в роду были одни коротышки и ты мало каши ел. Гены пальцем не раздавишь, — Дазай издевательски показывает рыжему язык и едва не платит за его сохранность чуть не прикусив, когда Чуя с силой пихает его в плечо. — Ай! Ты что, Путешествий Гулливера перечитал, злобный лилипут?!
— Ещё слово и твой телефон окажется в твоей заднице! А когда ты с позором будешь стоять раком перед Мори, я скажу, что так и было!
Очередная словесная перепалка длится долго, нудно и может быть расценена как некий их совместный ритуал, который парни проворачивали перед каждой миссией для успешного её выполнения. Хотя сейчас они мало чем отличались от двух проблемных подростков, которых родители впервые за долгое время запихнули вместе в одну машину ради семейной поездки, которая сулила быть ужасной. Лишь когда автомобиль резко тормозит, а водитель спокойным тоном сообщает, что они на месте, только тогда напарники затыкаются, напоследок злобно зыркая в сторону друг друга.
Дазай открывает дверь со стороны тротуара, вылезая наружу и Чуя двигает задом вслед за ним, мгновенно замирая в немом шоке от того, что Осаму… Подаёт ему руку. Это выглядело настолько непривычно для его поведения и вообще их взаимоотношений, что Чуя слегка краснеет, теряется, не зная как реагировать, а после резко хлопает по руке парня, что, мол: «Убери свои клешни, я и сам прекрасно справлюсь». Дазай хмыкает на такое поведение, всё же позволяя Накахаре вылезти самому, хотя после самостоятельно закрывает за ним дверь, давая отмашку водителю, что позвонит в случае чего.
Чуя некоторое время мнётся на месте и только когда их машина скрывается за поворотом, он оборачивается, удивлённо рассматривая перед собой здание той самой картинной галереи, куда буквально сегодня его приглашала Коё. Судя по количеству нарядных людей снаружи, подсветке, красной дорожке, суматохе — внутри творился настоящий аншлаг. Непонятно только, что на этом празднике жизни забыла мафия.
— Дазай, здесь какая-то ошибка. Мори-сан говорил, что наша цель должна ошиваться в резиденции мэра, а нас привезли на выставку живописи, — Чуя не двигается с места, завороженный масштабами и атмосферой праздника рядом с ним, но глубоко разочарованный тем, что пропускает такое торжество.
— М-м-м, да, изначально так оно и было, — Дазай пользуется небольшим шоком Чуи и сам немного приводит себя в порядок: приглаживает волосы, заправляет потрёпанную рубашку за пояс и поправляет воротник плаща. — Но потом, некто очень влиятельный преподнёс ему подарок в виде приглашения на элитный вечер в галерею. А некто, кто очень хорошо знает твою девчачью натуру, в курсе того, что ты ссышь кипятком на подобного рода размазню за баснословные деньги, — Дазай расплывается в такой нахальной улыбке, словно кот нажравшийся сливок и, как истинный джентльмен, которым он в жизни никогда не являлся, намекающе подал согнутую руку в локте для напарника.
— …Что-то я не совсем тебя понимаю, — Накахара действительно не понимал. Возможно догадывался, но, зная гнилую душонку Дазая, смотрел на него с осторожностью и подозрением.
— Да чтоб тебя… — раздражённо закатывает глаза Дазай и сам хватает Чую на руку, чтобы тот прицепился к его локтю и они выглядели как истинная парочка. — Мори вообще собирался дать нам другое задание по очередной зачистке района от недоброжелателей. Внушением хорошего поведения чиновнику должен был заняться Хироцу вместе с Чёрными ящерицами и, зная возвышенный нрав этого старикашки, Мори специально изменил место встречи, прислав той правительственной свинье билеты в галерею. Чтобы Хироцу и указку выполнил, и потешил свою натуру прекрасным. Вот такой у нас прекрасный босс, — он прямо-таки уставился на Накахару в надежде, что до того наконец-то дойдёт.
— Ага… — Чуя потупил взгляд от такого количества информации и так же смотрел на их крепко сцепленные руки, от чего они прижимались друг к другу куда сильнее дозволенной дистанции. — И почему он изменил своё решение?
— Ты правда такой тупой, или просто смеёшься надо мной?! — у Дазая начинает постепенно дёргаться глаз, но он всё ещё старается держать себя в руках. — Потому что я ему все уши прожужжал, чтобы он отдал это дело нам. Чтобы
ты, тупица такая, хотя бы на один вечер перестал ныть как тебе всё не нравится и просто с закрытым ртом посмотрел на свои дорогие картинки.
— Погоди! Ты сейчас всерьёз заявляешь, что решил просто от нехуй делать совершить благородный поступок сделать мне приятно?! — в рыжей голове наконец-то случился долгожданный «дзынь» и у Чуи едва глаза на лоб не полезли от осознания ситуации, в которую Дазай их загнал. — Так, а в чём подвох? Тебе ведь явно что-то нужно. Хочешь, чтобы я написал за тебя все отчёты на ближайший год? Или прикрывать твою задницу перед Мори, чтобы ты свалил в незапланированный отпуск? А может ты всё-таки умираешь и замаливаешь все грехи перед смертью?
— Если бы я действительно умирал, то провёл бы свои последние дни в приятном мне обществе, с выпивкой и красотками. Но, нет же, я шатаюсь здесь с тобой, — Осаму старается выцедить слова как можно более пренебрежительно, совершенно не догадываясь, что кончики его ушей стали пунцовыми. — Опережая полёт твоих ранимых сладостных чувств скажу, что это НЕ свидание. Даже не вздумай пиздануть что-то такое, понял? Я действительно хочу хотя бы раз поработать в тишине и не слышать твой голос.
Чуя на подобное заявление недоверчиво сощурился, ещё несколько секунд рассматривая нагло врущее лицо Дазай, а после, в его же манере, надменно вздёрнул веснушчатым носом, оставляя напарника без какого-либо ответа. Раз ему так хочется, чтобы он молчал, Чуя будет молчать и просто потащит непутёвого суицидника за собой ко входу в галерею: протопчет вместе с ним красную дорожку и как бы не заметит прикованный к себе взгляд карих глаз, которые с немым восхищением рассматривали, как огненная копна волос красиво переливается в свете уличных софитов. Глаза Осаму отлипнут от него, лишь когда они попадут внутрь галереи, где людей было не меньше, чем на улице. И, в отличии от них, другие посетители выглядели чуть более прилично, одетые в дорогие наряды и явно представляющие все сливки высшего общества. Официанты только и успевали, что грациозно лавировать между этих напыщенных «знатоков» искусства с подносами алкоголя и закусок. У одного такого и Чуя смог урвать бокал красного вина, смакуя пару маленьких глотков для поднятия настроения.
— Эй, эй! Не вздумай налакаться в самом начале вечера! Я не собираюсь работать один, а потом тащить домой твоё пьяное тело. Максимум скину тебя в ближайшую канаву или мусорный бак, — Дазай по большей части хотел просто задеть Чую за живое, да только тот лишь многозначительно на него глянул и специально сделал глоток побольше, а потом ещё один, в конечном итоге опустошая весь бокал. — Ты что, действительно собираешься не разговаривать теперь со мной? — Чуя одарил его ещё одним сверканием голубых глаз. — Да всё, кончай уже строить из себя неприступную девицу, раздражаешь! — в итоге сам Дазай не выдерживает давящей тишины от напарника и срывается.
— Ты определись уже: разговаривать мне или молчать, — язвительно произносит Накахара, а сам про себя празднует маленькую победу в этом бою и награждает себя следующим бокалом с шампанским. — Сам ведь вздумал притащить меня сюда, так что, я планирую по-о-олностью насладиться этим вечером. Просто скажи где наша цель, мы по-быстренькому выбьем из него всё дерьмо, а дальше сможем разойтись на все четыре стороны: я — купаться в искусстве, а ты — идти дальше прожигать свою жизнь в деградации в каком-нибудь затхлом баре.
— Вот интересное совпадение, что два этих пути отличаются лишь тем, что ты будешь нажираться в сопли среди скучной мазни, а я — в тихой приятной атмосфере, — Дазай решил не отставать и тоже пристать к официанту, забирая у того стакан с виски, раз тот всё равно был на халяву. — Цель зовут Кавагути Кэтсуо, один из кучки мелких канцелярских чиновников решивший, что у него есть чуть больше власти. Мори приказал сделать всё тихо, не привлекая внимание и без жертв. Короче всё то, что ты так не любишь. И, судя по времени, — для подтверждения своих слов, Осаму глянул на свои наручные часы. — Он должен появиться здесь не раньше, чем через двадцать минут. До тех пор, можешь идти развлекаться.
— В смысле? Один? — растерянно хлопает ресницами рыжий, когда Дазай выскользнул из хватки его руки. — А ты куда намылился?
— Здесь же тоже наверняка должен быть бар? Не стану опровергать твоих представлений о моём идеальном вечере без тебя и начну прямо сейчас, — парень уже было развернулся на носках в сторону заветной цели, но руки напарника снова вцепились в него и стали несильно тянуть в обратную сторону.
— Ты серьезно собираешься отдать предпочтение нажраться в говнину вместо того, чтобы своими глазами увидеть шедевры гениев прошлого?! — Чуя никогда ещё не был так серьёзен, пытаясь отстоять свою правоту. — Это по меньшей мере невежливо на таком вечере и может вызвать у кого-то подозрения.
— Чу-у-у-уя!.. — умоляюще взвыл Дазай куда-то в потолок и пальцем наугад указал на первую попавшуюся картину, которой оказалась «Пшеничное поле с воронами». — Повторюсь. Мне эта мазня не интересна! Да ты посмотри! Чем тут можно восхищаться? У того, кто её нарисовал, явно были чересчур завышенные ожидания по поводу своего таланта!
— …Вообще-то, это Ван Гог, бескультурный ты тупица! — Накахара аж покраснел от стыда и немного натянул край шляпы на глаза, чтобы другие гости не подумали, что он пришёл сюда вместе с этим невеждой.
— Кто-кто?.. — Дазай непонимающе захлопал глазами и явно сейчас не шутил.
— Ты смеёшься?.. — у Чуи едва челюсть не отвисла, потому что он отказывался верить, что без тени сомнения гениальный ум напарника мог не вмещать в себя такие банальные знания об искусстве.
— Нет, я правда без понятия, о ком ты сейчас говоришь, — простодушно пожимает плечами Дазай, который всё-таки не смеялся. — Да я такое и сам пальцем за пятнадцать минут смогу нарисовать.
— Ага, «Как одну из своих француженок»? — прыскает со смеха Накахара, потому что ему откровенно доставляет, что Дазай не разбирается в чём-то настолько простом.
— Француженок? — Осаму снова корчит глупое выражение лица, окончательно теряя нить смысла их разговора. — Насколько я могу помнить, с француженками я точно не спал.
— …Так, а вот сейчас уже было даже не смешно, — на этот раз, рыжий едва не давится своим шампанским, удивленно смотря на напарника. — Джек и Роза. Титаник. Ди Каприо. Дазай, ты начинаешь меня пугать.
— А! Ты про тот сопливый девчачий фильм с кораблём? — восклицает Дазай, до которого словно приходит великое озарение.
— Боже… Ну, хоть так… — тяжко вздыхает Чуя и на стрессе просто вливает в себя шампанское залпом.
— Прости, я просто не успел отрастить себе вагину, чтобы решиться смотреть такое.
— Так! Я передумал! — тут уже сам Накахара не выдерживает, отлипая от напарника, начиная пятиться от него спиной вперёд и рьяно жестикулировать руками в воздухе. — Ты иди в бар, а я пошёл в галерею. Сам. Мне срочно нужно обратно повысить уровень IQ после общения с тобой!
Дазай так и остался стоять, провожая рыжего взглядом и путаясь в своих непонятках. А Чуя предпочёл как можно скорее дать дёру и просто немного насладиться тишиной и прекрасными полотнами. Раздумья о том, что жизнь связала его с дегенератом в культурном плане быстро покидает голову, стоит ему завороженно остановиться у одной из знаменитых картин Сальвадора Дали «Лик войны». Сам Накахара никогда особо не являлся поклонником его творчества. Несомненно, его шедевры были полны на глубокий смысл и он заслуживал уважения на ряду с другими творцами, но Чуя просто не приветствовал такой стиль. «Лик войны» была той единственной, что будоражила его восприятие и сейчас он так же, как и в первый раз когда увидел её, буравил ту неотрывным взглядом. Почему-то, она ассоциировалась у него с отражением собственной души, в которую наглым образом без приглашения просочился отвратительный паразит, пожирающий и наводящий ужас на само его существование. Чуя видел истинный облик Арахабаки лишь раз в своей жизни и думал, что, даже являйся он художником, всё равно не смог бы изобразить его, настолько образ казался расплывчатым, но в то же время внушающим лик чистого ужаса. А потом, перерывая гору старой макулатуры в своём доме в трущобах Овец, он наткнулся на потрёпанную книжку какой-то университетской кафедры по ИЗО, откуда и познакомился со многими великими.
Голубые глаза, как и тогда впервые, сейчас неотрывно рассматривали каждую линию, переход краски, всматривались во множество лиц, что разрывались в немом крике боли. Чуя словно ощущал эту боль. Она преследовала его б
ольшую часть его сознательной жизни, всегда идя попятам и нашептывая в затылок, что никогда его не оставит. По коже побежали мурашки и все люди вокруг будто испарились, оставляя Накахару наедине со своим личным кошмаром. Он словно слышит голос внутри себя и тот крайне зол, что всё ещё не смог поглотить его и присвоить тело, дабы обратить землю в пепел, подобно тому самому «Лику войны».
— Извините?.. Я Вас не сильно отвлекаю?..
— А… Что?.. — Чую резко вырывает из водопада мыслей, он растерянно хлопает ресницами и с приоткрытым ртом пялится на мужчину рядом с собой, который озаряет его добродушной улыбкой.
— Надеюсь, я не очень помешал? — всё так же мило улыбается незнакомец, который выглядел как один из этих богатеньких гостей, одетый в дорогого вида синий костюм и с «прилизанными» лаком светлыми волосами. — Просто, я не мог не обратить внимание, с каким восхищением Вы рассматриваете эту картину. Дали является одним из моих любимых художников и мне приятно встретить такого же ценителя.
— О… Оу… Это… Нет-нет, вы не так поняли! Я не то что бы… Являюсь фанатом Дали, — Чуя растерялся, потому что после перепалки с Дазаем не ожидал, что кто-то захочет поговорить с ним по душам и без оскорблений. Даже если этот кто-то выглядел лет на тридцать старше самого Накахары, — Честно сказать, меня вообще не привлекает подобный стиль. Я сторонник более классического представления и изображения мира. Ну, разве что Ван Гог является исключением. Люблю, знаете ли, нечто яркое и запоминающееся на полотне.
— Право, у каждого свой неповторимый вкус! Что ещё реже можно повстречать, так это человека, который не боится высказать своё
настоящее мнение, которое отличается от мнения его собеседника. Особенно в столь… Юном возрасте, — мужчина с непонятным прищуром осмотрел Накахару буквально с ног до головы, от чего тот неприятно поёжился и попытался сделать небольшой шаг в сторону. — Как, говорите, Вас зовут?
— Я не называл Вам своего имени, — обычно, Чуя был куда более вовлечённым в споры с оппонентам, особенно когда тема его интересовала, но этот тип вызывал в нём откровенный дискомфорт и он прямо-таки чувствовал на себе его мерзкий прилипший взгляд. — Наверное, мне уже пора. Мой друг наверняка ищет меня, — Чуя так и не понял зачем, но ему вдруг твёрдо захотелось дать понять собеседнику, что он здесь не один.
— О, так Вы пришли с кем-то? — мужчина и не думал отставать, наоборот, он наглым образом перегородил Чуе дорогу, когда тот попытался побыстрее свалить. — Ваш
друг тоже ценитель искусства? Если это так, то мне непонятно, почему он бросил столь прекрасный экземпляр в одиночестве? Не боится, что его украдут?
— Чё?.. Слышь, дядя, я не знаю, что ты там себе напридумывал, но ты явно принял меня не за того, — в любой другой ситуации и месте, Чуя бы уже давно отправил наглеца в нокаут, но он помнил про миссию и приказ не привлекать лишнего внимания. — Свали пока цел, извращенец.
— Ну-ну, зачем же так грубо?.. — мужчина будто и не слышал той порции яда, которую рыжий на него выплеснул. Ради приличия, он лишь немного отстранился, но с дороги так и не ушёл. — Я и не думал предлагать нечто столь непозволительное такому прекрасному и редкому цветку. Просто не могу не выразить восхищение по поводу внешности и… Цвету волос. Он натуральный?
— Натуральный, — уже сквозь зубы начал цедить Чуя и медленно сжимать кулаки.
— Прелестно! Среди круга моих влиятельных знакомых, Вы были бы настоящей жемчужиной вечера! И, всё-таки, неужели откажите мне в просьбе пригласить Вас на ужин? Мне бы очень хотелось обсудить живопись в более интимной обстановке.
Последней каплей стало то, что наглец решил, будто ему всё дозволено и нахально потянулся рукой к лицу Чуи, который застыл и не знал, как передать словами своё возмущение. Со стороны всё выглядело как невинное прикосновение пальцами к рыжим волосам, после чего выбившийся локон был аккуратно заправлен за ухо. Но Чую в этот момент словно пронзила молния и земля ушла из-под его ног. К горлу моментально подкатил тошнотворный комок, живот неприятно скрутило, а по всему телу побежали мурашки далеко не от приятных ощущений. Накахара вдруг почувствовал себя грязным, даже в какой-то степени осквернённым, что кто-то посмел настолько близко нарушить его личное пространство, да ещё и гордясь этим. Вполне знакомая ему ситуация, только, в отличии от Дазая, этот тип ему годился в отцы, а уж никак не виделся тем, с кем стоит продолжать уже более томный вечер. И, скорее всего, на это был расчёт, если бы Накахара не спустил свои тормоза, воспользовавшись заминкой собеседника и со всей силы хватая того за запястье. Руку в чёрной перчатке охватила лёгкая красная аура и в следующую же секунду послышался звук хруста чужих костей, а за ним и болезненный вопль подлеца, который попытался вырваться, но лишь нанёс себе своими движениями ещё более серьёзную травму.
— АХ ТЫ МЕЛКАЯ ТВАРЬ! — взвывая от боли проскулил мужчина, всё-таки сумев оттолкнуть от себя Чую здоровой рукой.
В зале резко повисла тишина и все гости устремили свой взор на этих двоих, сперва с интересом рассматривая и пытаясь понять, что же произошло, а после начиная ехидно перешёптываться. Но никому из присутствующих, даже включая охрану мероприятия, не пришло в голову, что малолетнему виновнику могла понадобиться помощь. Все лишь смотрели поодаль, не желая вмешиваться — как стадо травоядных, наблюдающие за съедением своего собрата хищником и радующиеся, что сегодня на его месте не они. Чуя как-то внезапно пожалел, что вообще хотел попасть на эту выставку, потому что, как это обычно бывало, за красивой обёрткой скрывалась лишь суровая реальность, которую не украсить дорогими нарядами и не закрасить при помощи кисточки и красок. Он лишь цель на потеху сильных. Он чужак, который пытается казаться быть сильным. Он опять потерпел поражение и сейчас все пялятся на него, словно он лишний на празднике жизни, будто зверь, которого кто-то вздумал пустить за стол.
Оставаться под гнётом презренных взглядов Накахара не хотел, а потому быстрыми шагами поспешил скрыться в сторону туалета, направившись туда максимально безлюдным коридором, который был перекрыт от основной выставки и использовался больше для перемещения персонала. Вот только он не заметил, что его новый знакомый не собирался так просто отставать, в особенности после его, столь непростительного поступка. Видно идиот просто не понял, что наткнулся на юного нестабильного эспера. Выждав паузу и достаточное расстояние, тот ринулся вслед за ним, ведомый лишь своими мерзкими мыслями, в которых уже не наблюдалось излишней любезности. Скорее уж желание наказать, с возможностью подправить это смазливое личико и увидеть искренние слёзы раскаяния. Чуя всего этого не заметил, зато заметил Дазай, который всё это время оставался неприметным сторонним наблюдателем. Найти бар ему так и не посчастливилось, а может он просто не прикладывал достаточных усилий для его поиска. Вместо этого, Неполноценный отправился на поиска своего напарника, сумев прийти вовремя и с самого начала оценить ситуацию. Ясно было одно: ублюдок посмел позариться на его пса. А терпеть подобную наглость Дазай был просто не в состоянии, поэтому отправился уже вслед за придурком, когда тот рискнул и дальше преследовать Чую. К огромной удаче Осаму, сам Накахара в этот момент уже успел скрыться за дверями туалета, а вот обидчик был лишь на полпути в пустом коридоре, поэтому парень резво прибавил шаг нагоняя его.
— Прошу прощения, Вы тут обронили! — быстро привлекая к себе внимание, восклицает Дазай, заставляя того притормозить.
— А?.. Вы это мне?.. — мужчина окончательно останавливается и оборачивается назад, привлечённый вопросом, что и становится его фатальной ошибкой.
Дазай быстрый, подобно мелкой тени растворённой в ночи. Он за мгновение вплотную подлетает к ублюдку и тот издаёт сдавленный болезненный стон, ощущая как нечто острое резко и бесшумно вонзилось ему в бок. Взгляд сам по себе опускается, наблюдая лишь рукоять кинжала чуть ниже рёбер — всё острие вошло внутрь и оно единственное, что препятствует обширному кровотечению. Мужчина рефлекторно пытается схватиться за руку, что держит рукоять, но Дазай сейчас потенциально сильнее и не шевелит оружием ни на миллиметр. Тогда только их взгляды пересекаются. Загнанный в ловушку зверь, который ошибочно возомнил себя вершиной пищевой цепочки и теперь платит за это своей поганой тушей, испуская последние в жизни вздохи с примесью кровавого бульканья. Охотник, который априори считает себя умнее любого тупого зверья за счёт интеллекта и грубой силы. И всё бы ничего, если бы этот самый зверь не рискнул позариться на его добычу, на его маленькую, прелестную овечку, чья мягкая шкурка заведомо может принадлежать лишь ему одному. Среди преступного мира ходила некая притча, что тот, кому не посчастливилось увидеть вблизи безумный взгляд Дазая, будут молить даже о билете в один конец до ада, лишь бы поскорее забыть этот ужас. Но, мало кто знал (разве что уже мёртвые), что куда страшнее Осаму выглядел в гневе, который сейчас и отражался в его суженых зрачках и в нескольких резких движениях рукой с кинжалом, который он то доставал, то снова вгонял в мягкую поддающуюся плоть, по всей видимости превращая печень бедняги в паштет.
— Если бы сейчас у меня было куда больше времени, я бы с удовольствием, один за другим, поотрезал бы твои пальцы, которыми ты посмел притронуться к тому, что тебе не принадлежит, — шипит Дазай ему в самое лицо и сам же делает несколько шагов в сторону, подталкивая мужчину к незапертой двери, за которой по счастливой случайности оказался чулан.
— П-пожалуйста… Я не думал… П-помогите… — из последних сил хрипит «глупый зверь», пока Дазай просто не отталкивает его от себя, обнажая окровавленное лезвие, а тот валится на пол среди уборочного инвентаря.
— В следующий раз, когда надумаешь снять себе молоденького мальчика для развлечений, потрудись спросить у него паспорт, — Осаму задумался на секунду, а после воодушевленно заключил: — Ах да, у тебя же не будет следующего раза! Желаю весело провести остатки своей жизни среди пыли и стеклоочистителя. Чао!
Дверь кладовки захлопывается и Дазай тратит ещё несколько минут на то, чтобы избавиться от крови на кинжале, буквально вытирая его о внутреннюю часть подола своего плаща. Как хорошо, что на чёрном никогда ничего незаметно, а химчистка находилась в паре шагов от его дома.
Чуя в это время во всю издевался над раковиной в туалете, сперва плеща себе в лицо воду, в надежде сгладить опухшие от накатившихся слёз глаза. Когда это не помогло, в ход пошла тонна бумажных полотенец и антисептика, при помощи которых он будто пытался оттереть чужие прикосновения к себе. Последним этапом стали волосы, к которым он сам не сразу рискнул прикасаться, словно те подцепили чуму и теперь их суждено было только состричь, после стольких месяцев ухаживания и отращивания. Первая попытка, вторая… На третью Накахара решился. Он трогает пряди, давая самому себе понять, что с теми всё хорошо и никакая холера ему не грозит. Далее, в ход пошёл всё тот же антисептик для рук, коим он решил всё же немного смочить пряди, а то мало ли что! Ведь, для него любой контакт ощущался чересчур личным, а уж если тот был против его воли… После такого, Чуя реально мог больше недели шарахаться от каждой попытки к себе прикоснуться, даже будь это та же Коё-сан.
Последним штрихом рыжий решил, что негоже всё-таки его волосам так небрежно рассыпаться по всей спине и плечам. Он стал дотошно скручивать, перекручивать, пытаться заплести непослушные волоски, которые всё никак не выглядели
хорошо, словно имея собственный характер и непокорно извиваясь в лохматые завитки. Чаша терпения постепенно заполнялась и Накахара уже был близок к тому, чтобы действительно схватить нож и отрезать все нахрен, чтобы избавить себя от чувства дискомфорта.
— Попробуй набок, — неожиданно раздаётся где-то за спиной, вынуждая Чую испуганно подпрыгнуть и увидеть в отражении большого зеркала над умывальником Дазая, который, как обычно, любил появляться словно призрак.
— Сам как-нибудь разберусь, — агрессивно шипит Накахара в отражение и замирает, пытаясь понять, на каком виде причёски он остановился до этого.
— Ты их скорее повырываешь, — голос Осаму необычно спокоен, как и размерены его движения, когда он подходит практически вплотную к напарнику и протягивает руку к его волосам, но замирает, пока что не касаясь. — Можно? — вполне серьёзно спрашивает он и Чуя буквально в шоке, что Дазай наверное впервые просит на что-то у него разрешения. — Ну же, это всего лишь я, как и всегда.
—… — сейчас, Чуя в состоянии лишь настороженно, но сдержанно кивнуть, а после ощутить уже совсем другие мурашки, когда длинные пальцы Осаму трогают его волосы, потихоньку собирая те в аккуратный хвост и перебрасывая полностью через его левое плечо, от чего создавался вид огненного водопада, медленно спускающегося вниз. Последний маленький штрих: Дазай снимает запонку со своего рукава и использует в качестве шпильки, чтобы хвостик в будущем не распадался. — Спасибо… Так и правда лучше… — неразборчиво бубнит рыжий, пытаясь отвернуться от зеркала, чтобы не показывать в нём свой румянец на щеках.
— Что этот выродок сказал тебе? — Дазай не собирается ходить вокруг да около, задавая вопрос в лоб, а вместе с тем чуть плотнее прижимаясь к напарнику со спины и утыкаясь носом ему в макушку.
— Что у меня… Красивые волосы, — честно отвечает Чуя, слегка нервно сглатывая от столь интимного момента и прикрывая глаза. — И что он бы хотел со мной уединиться. Бр-р-р… Как представлю это, так тянет блевать… Сраный педофил.
— Тебе ли не привыкать, работая под руководством Мори, — с ухмылкой подмечает Дазай и тоже прикрывает глаза, вдыхая аромат своего любимого персикового шампуня.
— Мори ко мне ни разу не лез с такими предложениями! — слегка возмущённо восклицает Чуя и несильно пихает Дазая локтем в бок.
— Ладно-ладно! Но, знаешь, тут я разделяю взгляды придурка. Волосы действительно красивые и… Я бы тоже захотел тебя украсть, — слова Осаму льются как самая лестная в мире песня, а руки его ползут по рукам Накахары вниз, пока их пальцы не переплетаются, замирая так на кафельной столешнице раковины.
— Что ты, в принципе, и сделал? — ехидно подмечает Чуя и пелена слабости немного сходит с него, сейчас вынуждая внимательно рассматривать их практически обнимающуюся парочку в зеркале. — И, да, ты же вроде пошёл искать бар? Как так получилось, что ты оказался в основной галерее, ещё и трезвым?
— Так там бар с двадцати одного, а их бармен, видимо, сканирует без всяких документов, — ложь, наглая ложь.
— И я должен всерьёз поверить, что тебя это остановило? — скептически вздёрнул бровью Накахара, снова немного расслабляясь и откидывая голову на плечо парня. — Уж точно не после того, как ты потаскал меня по всем барам города. Потаскал во всех смыслах, прошу заметить!
— Ну, по всей видимости я не такой уж и всемогущий! Чего вообще пристал? — Дазай не злится, а даже наоборот начинает хихикать и смех этот подхватывает сам Чуя, но после, он спрашивает уже более серьёзно. — Ты в порядке?
— Да… Наверное… Просто я привык, что на наших миссиях меня пытаются убить, а не домогаются, — мотает головой рыжий, понимая, что сейчас он действительно в порядке и Дазай этому причина. — Ничего, уже всё хорошо.
— Чудно! Может тогда вернёмся и ты, всё-таки, проведёшь мне са-а-а-амую скучную в моей жизни экскурсию по этим калякам-малякам?
— Погоди, что?.. — от подобного заявления у Чуи буквально отвисает челюсть и он даже отстраняется от Дазая, чтобы обернуться и получше его рассмотреть уже не в отражении, убеждаясь, что тот действительно не пил больше одного бокала виски за сегодняшний вечер. — Сперва ты льешь мне в уши будто написанные на бумажке слова восхищения, спрашиваешь за моё состояние, а теперь ещё и выставляешь себя в роли жертвенного агнца, прося рассказать тебе про картины? Ты точно не умираешь? Или у тебя просто белая горячка? Признавайся, опять жрал гриб…
Закончить мысль Накахаре мешают наглым образом чужие губы, которые резко затыкают весь полёт его мыслей и вовлекают в долгий глубокий поцелуй. Сперва Чуя шокировано пищит в рот Дазая и напрягается подобно натянутой струне. Но потрясение практически сразу сходит на нет и рыжий расслабляется под гнетом рук, что уже мацают его в районе поясницы и крепче прижимают к себе. Он спокоен, прикрывает глаза и позволяет напарнику полностью вести в поцелуе, пропуская его язык на свою территорию. По всей видимости, Дазай навсегда останется для Чуи неразгаданной загадкой и самым непредсказуемым человеком в мире, который умел за секунду брать разгон от жестокого маньяка до чуткого любовника, от которого у тебя срывало крышу в обоих вариантах развития событий. За время проведённое вместе, оба уже достаточно чему научились в плане
правильных поцелуев, а потому, даже сейчас они не выглядели как неумелые подростки, уверенно отвечая на каждую манипуляцию друг друга. Лишь когда воздуха в лёгких становится катастрофически мало, они вынуждены совсем немного «отлипнуть» друг от друга, но так, что их губы всё ещё соединяла прозрачная ниточка слюны и парни по-прежнему ощущали на себе тяжёлое и горячее дыхание напарника, не разрывая при этом зрительного контакта.
— Не заставляй меня просить дважды, — чуть более серьёзно выдыхает Дазай и слизывает кончиком языка с губ рыжего ту самую несчастную ниточку.
— А ты не забыл, что у нас по-прежнему есть работа? — Накахаре и самому противно об этом вспоминать, но долг, как говорится, не ждёт.
— Ну, позвоню Мори и скажу, что миссия откладывается до завтра. Нет… До послезавтра. Короче, звёзды сегодня не сложились, — непринуждённо хмыкает Дазай, которому сейчас ну вообще не хочется обсуждать работу, потому что ему куда интереснее терзать зубами открытую шею с чокером.
— Дазай! Что ты такое несёшь?! Мы не можем… Мх… Отвали! — Чуя всеми силами пытается строить неприступность, даже слегка отталкивает от себя разочарованного парня, в то время как самому и хочется, и колется.
— Да ладно тебе! Мы же не собираемся всё бросить. Просто представим, что цель от нас сбежала. Уверен, единственное, что возмутит Мори, так это то, что он потратил на наши билеты несколько тысяч йен, не более, — слова Дазая будто лесть беса на твоём плече, который искушает тебя на грех, ещё и подчёркивая это своими «невинными» глазками. — Давай же! Когда ещё тебе выпадет возможность так надо мной поиздеваться в моём окультуривании?
— Ну, даже не знаю! — задорно произносит Чуя, уже практически соглашаясь на соблазн. — Возможно, когда-нибудь я заставлю тебя посмотреть Титаник.
— Пф-ф-ф, нет! Вот это уж точно только через мой труп! — театрально хватается за сердце Дазай, а после тянет руку в карман, выуживая оттуда ключи от спорткара. — А когда нам надоест здесь, сможем прокатиться до ближайшей пиццерии. Потому что от здешних канапе у меня одно лишь несварение…
— …Погоди, это чьё вообще? — растерянно спрашивает Чуя, сперва рассматривая чужие ключи, а потом и вовсе выхватывая их из рук Дазая, обнаруживая на тех пятна свежей крови. — Какого хрена?! Где ты их взял?!
— Ну… Должен же я был хоть что-то поиметь с того ублюдка, что тебя трогал, — хмыкая, пожимает плечами Дазай. — Расслабься, ему она точно уже не пригодится.
— Хочешь сказать, что он…?
— …Навеки уснул в местной кладовке? — вопросительно склоняет он голову, заканчивая предложение за рыжим. — Да, ты правильно понял.
Чуя снова шокирован, но только не тем фактом, что Дазай в очередной раз кого-то порешил, а тем, что он сделал это в отместку за нарушение покоя своего партнёра. Обычно Осаму не был таким чутким в плане его комфорта, но сейчас, Накахара понимал, что, по сути, тот никогда и не позволял кому-то внедряться в зону комфорта Чуи, если тот человек был ему неприятен. Ну, разумеется, сам Дазай был огромный исключением и никогда не видел никаких препятствий на силе своего «хочу». Это заставило в очередной раз задуматься, внимательно рассматривая заляпанные ключи в своей руке.
— А знаешь… — наконец-то изрекает рыжий, резво нацепляя на голову свою любимую шляпу. — Начнём, пожалуй, с Ван Гога.
