***
[Прошло полчаса…] Одним из самых главных врагов Дазая всегда была скука. Воистину, человек, который так отчаянно ищет смерти, просто не может не бояться этой всепоглощающей давящей тишины, которая наваливается на тебя со всех сторон. И ведь не будь он сейчас на крайне «ответственном» задании по наблюдению за своим мирно сопящим напарником, чьё дыхание резало слух Неполноценного наравне с медленно падающими каплями в системе и пикающими звуками аппарата считывающего пульс и давление — его гениальность уже давно бы нашла более интересное применение к столику медсестры с различными шприцами и препаратами, чей замок не отличался особой прочностью, особенно перед мальчишкой, который умел сотворить отмычку из любых подручных средств. За столь короткое время после ухода старших наставников, Осаму успел нарезать наверное сотню кругов по средних размеров палате, оборвать лепестки всех тех цветов, что приносила сюда Коё каждый день, даже приловчился и зачем-то заплёл и без того спутанные пряди Чуи в кривую косичку. В конце концов Дазай взвыл от скуки возводя глаза к потолку, откровенно не понимая, почему глупый напарник просто не может взять и проснуться по щелчку пальцев. Зачем взрослые вообще придумали такое глупое понятие как «кома»? Это же всё равно, что ты получил временную путёвку на тот свет, но рано или поздно твой отдых подойдёт к концу. Разочарование, да и только! В итоге Дазай устал бороться со скукой и просто от нечего делать упал задницей на койку Накахары, сидя к нему спиной и бездумно глядя в окно, поджав к себе ноги в позе лотоса. — Чуя-Чуя, как же ты мог… — со вздохом протянул парень, не глядя зарываясь пальцами одной руки в рыжие волосы, слегка перебирая их и таким образом даже релаксируя, будто гладит кота. — Неужели ты и правда настолько плохой напарник, что решил подставить меня? После всего, что я для тебя сделал, эх… Ну, возможно в этом есть и моя вина, как считаешь? Нужно было грохнуть тебя и сжечь твоё худощавое тельце ещё тогда, в братской могиле со всеми овцами. Глядишь, сейчас бы Мори и дальше не видел ничего, кроме своей дорогой Элис, а Коё и дальше возилась с несчастными сиротками. Но, нет же! Давайте лезть к Дазаю! Давайте пытаться контролировать Дазая! Давайте вскроем грудную клетку Дазая и посадим туда милую рыжую пташку, чтобы она разворотила там всё к чертям, а что останется, мы используем во благо мафии! — это само по себе звучало нелепо из уст того, кого считали Дьяволом Портовой мафии. Сейчас Дазай как никогда напоминал того самого хиленького школьника, которого буллят старшеклассники, а он сидит обиженный, потому что понравившаяся девочка отказалась идти с ним на бал. Он мог хоть тысячу раз прокричать, что Мори не прав насчёт него и что у парня нет зависимости, но нежно массирующая рука на голове напарника говорила сама за себя. — Ведь Дазай такой идиот и ни о чём не догадается! А я может не люблю ломать красивые вещи! Об этом кто-то подумал? — Мх… Дазай, прошу… — неожиданно раздалось где-то сбоку. — Твой голос… Какой же он, блять, бесячий… Ты можешь завалить своё ебало хотя бы на пять минут… Осаму откровенно опешил, вырываясь из плена собственных рассуждений и судорожно отдёргивая руку от чужой головы — да ещё и в ужасе рассматривая пальцы так, будто сейчас осознал, что трогал какую-то лишайную псину. Примерно секунд пять он завороженно рассматривает свою ладонь, на которой поблёскивала парочка случайно вырванных огненных волосков, но когда до чуткого слуха повторно доносится слабый голос Чуи, кулак непроизвольно сжимается и Дазай устремляет леденящий взгляд в сторону источника звука. Накахара выглядит откровенно «пожёванным» этой жизнью: бледный, впалые щёки, пропавший некогда яркий свет в глазах. Из-за пересохшей глотки, каждое слово давалось ему с большим трудом и вообще он не мог нормально сфокусировать взгляд на сидящем рядом напарнике. Шевеление и вовсе отозвалось неприятной тупой болью в области поясницы, так что он сразу оставил попытки двигаться. Всё же не сразу, но он смог настроить фокус глаз и более-менее чётко рассмотреть Дазая, но продолжал щуриться от неприятно бьющих в лицо последних лучей заходящего солнца за окном. Осаму тоже пялился на рыжего в ответ, с интересом рассматривая его воистину убитое состояние, пока рычаг в не совсем уравновешенной головушке не «перещёлкнулся» на новую передачу. — Чуечка! — радостно воскликнул Дазай, мало беспокоясь о состоянии несчастного пациента и кидаясь ему на шею с объятиями, что и в обычной ситуации выглядело как нечто вопиющее (они даже во время секса не обнимались. По крайней мере, это сложно было назвать объятиями, скорее тем способом, из-за которого Накахара не сваливался на пол). — Как же я рад, что с тобой всё в порядке! А ты рад?! Ужасно наверное было бы уснуть малолеткой, а проснуться сорокалетним дедом. — Кхах!.. Что за херню ты несёшь? — в момент внезапного «нападение» на свою шею у Чуи воздух вылетает из лёгких и он заходится в кашле, таким образом прочищая горло. — Где я? Что произошло? — О-о-о… А ты ничего не помнишь? — немного отстраняясь от напарника, но всё ещё склоняясь над ним, вопросительно протягивает Дазай, пристально рассматривая растерянное личико напротив. —… — от взгляда Дазая, который настойчиво опирается руками на его койку и нависает над ним, Чуе становится не по себе. Рыжий всё-таки старается напрячь память и вспомнить последнее, что он помнит и… У него получается. Тёмная ночь, выпивка, глухой переулок и, самое главное, маленькая глупая овца, которая посмела напасть на члена Портовой мафии. По-хорошему, за столь возмутительный жест в сторону чужой организации Овцам грозило вновь проредить своё стадо, если и вовсе не быть стёртыми с лица земли. Так бы и было, если бы Чуя, который резко сменился в выражении лица, не предпочёл оставить рот на замке. Пусть он больше не овца, но он явно заслужил всё то, что с ним приключилось. — Там было… Очень темно. Помню я знатно выпил, а потом пошёл домой пешком, потому что бармен забрал ключи от моего мотоцикла. Не знаю, наверное я… Был слишком не в себе и не рассмотрел нападавшего… Нет, точно ничего не помню… На меня напали со спины. — Вот как? — скептически цокает языком Дазай, но похоже его такой ответ вполне устроил, поэтому он окончательно отстраняется от Чуи и вообще слезает с койки, поправляя свой пиджак и разглаживая брюки. — Это странно, потому что… Один очень хороший друг Мори, который работает в полиции, сказал нам, что место и вид твоей раны был достаточно… необычным. Я сам посмотрел снимки и сделал несколько заключений, — заумно рассуждая об этом, Дазай не стоял на месте, а всё ходил вокруг кровати Чуи себе на уме, трогая и рассматривая ту в разных местах: чем-то щёлкая и дёргая за разные рычаги, которые регулировали её высоту и положение. Чуя лишь поникло наблюдал и не смел вставить и слова. — Будь это взрослый, он бы не стал бить тебя настолько низко, ещё и с учётом того, что ты сам у нас коротышка. Выходит, на тебя напал либо карлик, либо ребёнок. Но, опять же, нападай кто-то из них со спины, место удара снова не сходится с удобством, потому что обеим этим категориям пришлось бы атаковать то ли выше, то ли ниже и ты бы тогда отделался разве что ранением в задницу или бедро. Значит, противнику нужно было находиться лицом к тебе и в достаточно близком от тебя расстоянии. Но, ты же у нас недотрога, который ненавидит нарушение личного пространства. Неужели тебе на пьяную голову припекло с кем-то обниматься в темноте? Да, и ещё… Все ценные вещи были при тебе, а значит — это было нападение не с целью ограбления. Что же тогда?.. — Дазай состроил задумчивый вид, щипая себя за подбородок. — Бездумное зверство в сторону незнакомца или… Месть за нечто ужасное, что ты мог совершить по отношению к ребенку или карлику? — Неужели? — надменно фыркает Чуя, который всем своим видом пытается показать, насколько ему насрать на рассуждения Дазая, но на деле внутри него всё сжалось в маленький комок нервов и он старался унять дрожь в конечностях. — И к какому же умозаключению ты пришёл, Шерлок? —… — Дазай не спешит с ответом. Он с прищуром рассматривает напарника и получает в ответ такой же холодный взгляд. Сейчас его куда больше волнует разбирательство с громоздкой койкой и пониманием, как работают тормоза на её колёсиках. — Ой, да мне откуда знать?! — простодушно выпаливает он в конце концов, чем очень удивляет Чую. — Я же не какой-нибудь там супер-крутой-великий-детектив, верно? — доброта в голосе Дазая нисколько не успокаивает рыжего, потому что она не значила абсолютно ничего и напарник мог с лёгкостью в такой же интонации, скажем, расчленять живого человека. — Знаешь, давай не будем о грустном! Я очень рад, что мой дорогой напарник в порядке, но очень беспокоюсь, что ты рискуешь скиснуть среди зловонья здешних лекарств. — …Что ты имеешь ввиду? — осторожно интересуется Чуя, а после резко хватается за пластмассовые ручки по обе стороны от своей койки, когда Осаму всё-таки находит, как снять ту с тормоза. — Дазай, какого хрена ты делаешь?! — Тш-ш-ш… Не кипишуй! — успокаивающе поясняет Неполноценный и теперь принимается отрывать от Накахары все прикреплённые к нему датчики и перекрывает капельницу. Тот сперва сопротивляется, но сил в нём и правда недостаточно после пробуждения, так что приходится лежать бревном и подчиняться выходкам Дазая. — Ты здесь почти неделю валяешься, тебе стоит немного проветриться и освежить голову. — Когда люди в помещении хотят проветриться, они, обычно, просто открывают окно, — недовольно ворчит Чуя и издаёт болезненное шипение, когда Дазая не особо аккуратно вытаскивает из него иглу системы, чтобы больше ничто не «сковывало» рыжего с палатой. — Что ты задумал, ублюдок? — Тебе просто чужды добрые побуждения, Чуя, я не могу тебя за это винить, — продолжает сладостно лепетать Осаму и, наконец-то, начинает катить койку вместе с Чуей на выход из палаты. — «Добрые побуждения»? — язвительно передразнивает тот, всё ещё слабо понимания, что происходит. По-хорошему, Накахара не поднял визг на всю больницу о похищении лишь потому, что его мозг пока до конца отошёл после тяжёлого пробуждения. — Ты говоришь о той доброте, когда буквально кинул меня в тот вечер и предпочёл налакаться вместе с Одой? — Ох, а ты всё не можешь об этом забыть? — вопреки возмущениям Чуи, у Дазая было крайне приподнятое сейчас настроение: он мило улыбался и махал ручкой всем медсестрам, сердечно поясняя, что везёт своего дорогого друга подышать свежим воздухом, а те и верили, сбитые с ног его юношеским обаянием. Один только Накахара недовольно морщил нос на все его заигрывания с женской половиной персонала, которых он считал сопливыми идиотками. — Может, тебе и правда стоит подарить юбку, раз ты так резко на это реагируешь? А заодно и пачку тампонов. Уверен, с этим тебе непременно поможет Коё. — Дело не в том, как я на это отреагировал, дебил, — продолжает огрызаться Накахара, снова вцепившись в ручки, когда кровать ходила ходуном, будучи закатанной в грузовой лифт. — Ты постоянно меня подставляешь и меняешь планы в последний момент. Неважно что это: опасная миссия или вальяжная прогулка. Я перестаю доверять твоим решениям и меня откровенно уже тошнит от нашего сотрудничества. — Не доверяешь… Что ж, это более чем взаимно, — голос Дазая в момент меняется с позитивного, на те ноты, которыми говорят мертвецы в фильмах и глаза его отражают точно такую же пустоту в душе, когда он медленно жмёт на кнопку «Крыша» на панели в лифте. — Дазай, что ты..? — растерянно тараторит Чуя, явно не понимая действий напарника, потому что прогулочная зона для пациентов находится внизу — прямо на заднем дворе больницы. — Верни меня обратно в палату, — он произносит это на полтона тише, потому что сложившаяся ситуация откровенно начинает пугать. В рыжей голове постепенно активизируются причинно-следственные связи и то, какого хрена он вообще позволил Дазаю куда-то себя увезти в таком состоянии. — Нет, — коротко и твёрдо чеканит Осаму, даже не смотря на напарника, а предпочитая сверлить взглядом двери лифта. — Нам нужно прогуляться. Чуя на это не отвечает. Он поникло замолкает и нервно сглатывает, пока его глаза бешено мельтешат по всей площади движущейся стальной коробки, разыскивая способы побега отсюда. Тело всё ещё плохо его слушается и он даже не уверен, что способен сейчас встать на ноги, потому что беспрерывное лежание практически в одном положении безусловно даёт о себе знать — его ноги отекли, а любая попытка ими пошевелить отзывается неприятной колющей болью. Тем временем лифт с характерным звуковым сигналом звонка останавливается в месте своего назначения и распахивает двери в небольшое полутёмное помещение, которое по сути своей является местным чердаком или складом ненужного старого оборудования. Но это лишь первая точка их путешествия, с которой Дазай незамедлительно трогается вместе с кроватью, подкатывал ту к следующим хлипким дверям. Уже открыв их, в лицо обоим парням бьёт прохладный вечерний ветер, которым встречает их Йокогама. И благодаря тому, что здание больницы насчитывало в себе целых пятнадцать этажей, город простирался перед ними как на ладони. Солнце практически скрылось за горизонтом, уступая место ночной черни, вспыхивающим на небе звёздам и их земным «отражениям», коими являлись множество тысяч электрических огоньков. От одного вида такой красоты перехватывало дыхание и хотелось вечно любоваться на здешние красоты — примерно такой же эффект создавался в кабинете Мори в офисе мафии, но только там ты не был помещён в аквариум из окон. Но, по правде говоря, сейчас Накахара совсем не отказался бы от этого самого аквариума, потому что сердце его колотилось с бешеной скоростью и виной тому была совершенно не прекрасная палитра заката. Его койка, по-прежнему управляемая Дазаем, медленно и настойчиво катилась по слегка неровной поверхности крыши, от чего бедные колёсики жалобно тарахтели, словно умоляя вернуть их на ровный пол в больнице. И Чуя максимально затаил дыхание, явно мечтая провалиться на ровном месте или исчезнуть как отсюда, так и от общества Дазая, что продолжал свою игру в молчанку. Лишь когда кровать тормозит чётко в паре шагов от полуметрового парапета, который разделял их с пропастью, в груди Накахары пропускается глухой, но тяжёлый удар и он делает судорожный вдох, таращась на напарника не скрывая своего ужаса. — Дазай, почему..? — пытается вставить хоть слово рыжий, но, честно сказать, он толком не знает, что должен сейчас говорить и должен ли вообще. — Хочешь расскажу, что меня всегда забавляло в работе на мафию? — с ироничной улыбкой перебивает Осаму, мечтательно глядя куда-то вдаль и жмурясь от ветерка, раздувающего его тёмные кудри в разные стороны. — То, как Мори отчаянно пытается делать вид, что он не великий манипулятор и не использует любые возможные методы для достижения своих целей. Под «любыми методами» я имею ввиду себя. Да и тебя тоже. И Коё. Может даже и ящериц. Что там… Даже чёртова Элис участвует в этом пире гиен. — Что ты..? — Вот только меня, Мори насильно привязал к себе нашей «совместной тайной», — Дазай по-прежнему не даёт Чуе вставить ни слова, теперь переводя на него угрюмый взгляд. — И, честно говоря, после убийства предыдущего босса я слепо надеялся, что этот вредный докторишка даст мне хоть какую-то свободу действий. Но, нет же, куда нас это завело? Пляшу под его дудку, рискую задницей ради его интересов. А теперь, как выяснилось, на меня в открытую хотят нацепить поводок и дёргать за него каждый раз, когда извращенцу станет скучно. Неужели я не заслужил хоть капельку доверия к себе? — …И ты притащил меня сюда, чтобы поплакаться об этом? — Чуя малость обалдел, когда напарник стал исповедоваться ему в какой-то ерунде, которую можно было озвучить и не покидая стен тёплой палаты. Сейчас страх немного его отпустил и он злобно зыркал на Дазая, думая как бы подобраться поближе и вмазать ему по носу. — Вези меня, блять, обратно, я устал и замёрз! — Знаешь, когда Мори вынудил нас с тобой стать «Двойным чёрным», я не единожды задумывался о том, как бы по-тихому тебя прикончить, чтобы снова стать вольной птицей, — Дазай продолжал гнуть свою линию, мало реагируя на возмущения Накахары. — О, неужели? — иронично закатил глаза рыжий, будто ему сейчас открыли «великую тайну» по типу того, что вода мокрая, а Земля вертится вокруг Солнца. — А то я не мог понять, почему так часто просыпаюсь в больнице! Серьёзно начал подозревать, что здоровье уже не то. — Хех, да, пожалуй, твой сучий взрывной характер был именно той преградой, которая и останавливала меня от расправы над тобой, — ухмыляется Неполноценный и делает печальную попытку запрыгнуть и сесть на край кровати, но без тормозов та откатывается в сторону, вынуждая Дазая просто облокотиться на неё локтем, пристально всматриваясь в злобные глаза напарника своими «влюблёнными» глазками. — В те моменты, когда мы творили полный беспредел, а потом получали нагоняй от Мори, именно тогда я задумывался, что нашёл кого-то близкого по духу. Всё-таки я несколько раз обмолвился тебе о том, что помог прикончить бывшего босса, а ты и глазом не моргнул. Выходит, ты и правда из тех, кто решает поступать правильно, а не в своих личных интересах. — Из-за неосторожности одного рыжего ребёнка, который случайно поцарапал автомобиль бывшей верхушки мафии, по городу стали пропадать все рыжие дети, после чего их тела находили в крайне изуродованном и замученном состоянии. Как ты думаешь, какие чувства я должен питать к этому поехавшему ублюдку? — Чуя не отвадил взгляд, он смотрел уверенно, даже с вызовом, явно не желая прогибаться под жуткой аурой Дазая. — И я уверен, будь ты его учеником, Йокогама познала бы куда более страшные времена. Я лично должен сказать Мори спасибо за то, что именно он пригрел такого жестокого долбоёба как ты. — И ты несомненно был бы рад, если бы я внезапно умер? — хихикает Осаму, так же не собираясь уступать в этих гляделках. — Мори тоже руководствовался этой идеей, когда брал меня в свидетели своего преступления. Право, что может быть лучше, чем честные слова суицидального мальчишки, который в итоге не выдержал тягот этого сурового мира и покончил с собой, унося в могилу все страшные тайны. — Я не… — «…не хочу, чтобы ты умирал» хотел было сказать Чуя, но быстро прикусил себе язык. Он не мог сейчас ответить точно, что чувствует к Дазаю и какой участи тот заслуживает. Они прошли через достаточное количество дерьма, но было в нём и столько же хорошего. — Ты прав. Я хочу, чтобы ты умер. Разве может быть как-то иначе? — рыжий пытается выплюнуть это настолько же насмешливо, как это делал и сам Дазай, когда ни во что его не ставил. — Что ж, похвально, — ещё шире прежнего улыбается Осаму, отстраняясь и снова выпрямляясь рядом с кроватью, заинтересованно поглаживая пальцами гладкую боковую ручку. — Не каждый решался сказать мне об этом в лицом. На моей памяти, только Коё была способна на это, но, в отличии от тебя, она всё равно меня боится, — каждое движение Дазая отточено как у хищника перед убийством жертвы. Он крепче хватает койку обеими руками и начинает делать медленные шаги в направлении края крыши. — Ты уже мало чем способен удивить меня, так что бояться тебя не вижу смысла, — Чуя отстранённо следит за каждым действием напарника и его зрачки медленно расширяются по мере приближения к парапету. Он понимает, к чему это всё ведёт, но он больше не покажет страха в своих глазах, потому что откровенно устал бояться собственной навязчивой тени под именем Дазай Осаму. — Но, всё же, член у тебя маловат, чтобы сунуться к Коё или тем более к Мори. Ты прекрасно понимаешь, что тебя раздавят как того ничтожного жука без права голоса. Поэтому ты не убил меня со всеми остальными овцами. Поэтому так отчаянно стремишься заполучить Арахабаки. И именно поэтому ты сейчас не сделаешь того, что задумал. — И ты так в этом уверен? — удивлённо поднимает брови Дазай и убирает руки с кровати, когда та стукнулась нижними колёсиками о парапет. — Кишка тонка, — сквозь зубы процеживает Накахара. Сейчас, его кончики пальцев и пропасть разделяют всего какие-то тридцать сантиметров и с такого ракурса ему ещё лучше удаётся разглядеть здешние милые пейзажи. Чуя уверен, что Дазаю не в первой прогуливаться на самом краю крыши в надежде покончить с собой, но, в отличии от бестолкового напарника, у него есть нечто, что не позволит ему так просто попрощаться с жизнью. Его гравитация!.. «Гравитация» — думает про себя рыжий, именно сейчас в отчаянной попытке активировать силу и сбежать отсюда прочь. Он пробует раз, два, три… Но никакого сопротивления с поверхностью не происходит, помимо резво слетевшего с него одеяла, словно он и не был никогда эспером. Внутри постепенно всё переворачивается, на него накатывает тошнота и то чувство ужаса, которое он пару секунд назад зарёкся больше никогда не показывать при Дазае. Было ли это связано со страхом перед Неполноценным, а может… всему виной были бинты на пояснице рыжего, которые стали пропускать сквозь себя и пропитываться кровью из разошедшихся швов ровно в тот момент, когда он вздумал использовать свою Смутную печаль? По всей видимости ранение и правда не прошло для Накахары бесследно, потому что даже Мори неоднократно вдалбливал в его юную горячую голову тот факт, что нельзя пользоваться силой сразу после того, как тебя собрали по кускам. В лучшем случае есть шанс не покалечить самого же себя способностью, в худшем — рискуешь получить обильное кровотечение из всех щелей без надежды на активацию. Разумеется, Чуя был тем вторым счастливчиком, который теперь с меньшим энтузиазма выделывался перед ликом смерти, с которой его напарник всегда был на «ты». Делать особо нечего и рыжий в панике резко хватается за ручки кровати ровно в тот момент, когда та сама по себе приходит в движение. Ну, как сама по себе… Пульт управления, покоящийся в руках Осаму, с лица которого не сползает сумасшедшая усмешка, явно этому способствует. Изножье медленно начинает опускаться вниз, в следствии чего изголовье поднимается вверх таким образом, что вся койка вот-вот примет вертикальное положение и у Чуи просто не останется точки опоры, чтобы в его немощном состоянии не рухнуть вниз. Это была бы прекрасная аллегория с распятием Христа, вот только Чую ничего не удерживало от падения. Ничего, помимо его упрямства и желание жить, с коим он упорно продолжал хвататься за ручки и делать новые попытки воспользоваться гравитацией. Тело лишь на доли секунд обрамляла алая аура, действительно позволяющая ненадолго зависнуть на месте под углом, но после рыжий опять начинал отчаянно болтать и скользить ногами по матрасу, который уже успел испачкаться в крови от повязок. — ДАЗАЙ! — не выдерживает и истерично вопит Накахара, когда ему приходится буквально липнуть всем телом к кровати, но это уже мало помогает, а руки изрядно устали. — ПРЕКРАТИ СЕЙЧАС ЖЕ! — Прости меня, Чуя, но в этом мире выживает сильнейший, — тяжко вздыхает Осаму и совершенно безразлично смотрит в бешенные глаза и злобный оскал напротив себя. — Я правда не хотел, чтобы у нас так вышло, но Мори уверен в том, что может каким-то образом контролировать меня с твоей помощью. — А ты, стало быть считаешь, что это не так? — Чуя изо всех сил старается контролировать каждое своё движение и глубоко дышать, дабы не впасть в абсолютную панику, потому что он уже мог чётко рассмотреть идущих внизу по тротуару людей. — Что? Конечно нет! — фыркает его напарник, явно крайне возмущённый тем, что на него могли такое подумать. — Почему я должен бояться такого неудачника как ты? — Наверное потому же, почему сейчас ты пытаешься избавиться от этой самой «угрозы», которую тебе навязал Мори?! — упрямо скулит Накахара, но лишь потому, что боль из-за швов напоминает о себе и его конечности слегка холодеют от потери крови. В этот самый момент Чуя понимает, что ни разу не молился ни одному из богов, потому что отрицал само их существование. Даже собственного демона внутри он считал ничем иным, кроме как монстром пугающим во тьме. Что ж, когда его койка полностью прекратила своё движение и он практически балансировал на цыпочках, упираясь на хилого вида изножье, пришло понимание, что пора начинать молиться. Но сделал ли он это? Совершенно нет. Сейчас Накахарой овладел ещё больший гнев и он был всего в шаге от того, чтобы призвать Арахабаки и разнести к чертям всю больницу, похоронив под её обломками ненавистного Дазая. Однако, сделай он это, то не смог бы в полной мере насладиться взглядом абсолютного диссонанса и пустоты в глазах напарника, с коим тот стоял, будто робот, которого лишили питания. Неполноценный явно не ожидал, что вместо слёз и мольбы о пощаде на него выльют ушат правды, о том что он действительно чего-то боится. Чуя больше не боялся. Даже если сейчас были последние минуты его жизни, он не собирается провести их в страхе, потому что умрёт с осознанием, что обыграл Дазая. — Я… Просто… — если бы Чуя знал Дазая чуть хуже, то подумал бы, что тот сейчас расплачется, потому что голос Осаму непривычно дрожал, а стеклянные глаза смотрели куда-то сквозь него. — Я ненавижу… Когда трогают мои вещи… Они посмели тронуть мою вещь… — Я не твоя вещь, конченный ты психопат, — рычит Чуя и его агрессия вынуждает даже Осаму испуганно отпрянуть назад. — Тебе самому лечиться нужно, желательно в дурке! Дазай по-прежнему не реагирует, не думает двигаться с места или что-либо предпринимать. Тогда-то Чуя и решает воспользоваться этим шансом, который у него всего один. Он быстро отпускает сперва правую ручку кровати, тем самым перераспределяя вес для поворота в сторону, а затем и левую, окончательно теряя то единственное, что спасало его от падения. Но благо изнуряющие тренировки с Анэ-сан никогда не проходили даром и Чуя даже в столь плачевном сейчас состоянии нашёл силы спрыгнуть босыми ногами на парапет, а потом резко схватить Дазая обеими руками за грудки его пиджака, постепенно чувствуя, как гравитация впервые играет против него и он перевешивается через край, уже затылком ощущая предстоящий свободный полёт до асфальта. Шанс. У него был всего один шанс и, если бы он ошибся, всё бы закончилось куда ужаснее. Но ублюдок Дазай в очередной раз не разочаровал его, потому что моментально пришёл в себя, понимая, что они рискуют свалится вдвоём, и перераспределил вес так, что потащил Чую обратно в горизонтальное с ним положение, пусть тот и продолжал балансировать на самом краю. У самого Накахары в тот момент сжалось даже то, что он думал сжаться не может чисто физически. Открытая рана поясницы казалась сущим пустяком по сравнению с тем, в каком шатком положении они сейчас находятся и… Обоим это нравилось? А как ещё иначе объяснит то, что на губах парней сперва сверкнула не особо здоровая широкая ухмылка, а затем они стали хихикать, что переросло в такой же безумный заливистый смех до слёз. Дазай даже не отказал себе в джентльменстве поднять ногу и тоже запрыгнуть на узкий парапет, теперь будучи немного выше Чуи, которого он честно придерживал руками за спину, дабы тот не свалился в обморок от упадка сил. Рыжий так же не отставал и не отпускал его пиджак, явно настроенный серьёзно. Увидь их сейчас случайный прохожий — покрутил бы пальцем у виска и посчитал, что эти двое как никогда стоят друг друга, потому что их «танец» на краю был воистину прекрасным и ужасным. — И как я мог забыть, насколько прекрасна бывает милая овечка в гневе? — пытаясь утихомирить нервные смешки, Осаму убирает одну руку со спины Чуи, чтобы тыльной стороной прикоснуться к его щеке со своими любимыми веснушками, но тут же чуть не поплатился парой пальцев, когда рядом с теми опасливо щёлкнули зубами, но всё же разрешили потрогать. — Ты же мечтал о двойном самоубийстве, не так ли, придурок? — пусть Накахара тоже ехидно улыбается ему в ответ, но злость его меньше не становится и он снова резко дергает Дазая на себя в попытке опрокинуться через край. Дазай крепко стоит на ногах и предотвращает эту попытку, потому что он больше и, в данный момент, сильнее физически. — Почему же сейчас ты вдруг сдал назад? Неужто потому, что ты всего лишь сраный лицемер и боишься смерти не меньше, чем и любой другой нормальный человек? В таком случае, это делает тебя ещё более мерзким пустым местом! — Ну, я бы мог с лёгкостью это сделать, но ведь ты, коротышка, просто блефуешь! — это явно прозвучало как новый вызов, судя по азартному выражению лица Дазая, который не отказал себе в удовольствии чмокнуть маленький вспотевший лоб, тут же отплёвываясь от полезших в рот рыжих волос. — У самого кишка не тонка играть в суицид с тем, кто только этого и жаждет? — Ты не хочешь умирать, — уверенно заявляет Накахара и уворачивается от противных шершавых губ. — По крайней мере не здесь, не так и не со мной. — Ошибаешься, крошка Чу, — Дазай выглядит куда серьёзнее и в его глазах читается… нежность? По крайней мере это куда лучше той безумной пустоты, а его поглаживания большим пальцем чужого лица не кажется чем-то, что способно на данный момент навредить, поэтому Чуя не пытается отстраниться, лишь внимательно рассматривает Неполноценного, страстно желая понять ход его мыслей. — Я безумно хочу умереть. И пока что ты единственный, от чьей руки я по-настоящему желаю получить эту «свободу». Мори был прав на твой счёт, но я не собираюсь плясать под его дудку. Если уж этому и суждено случиться, то контроль над ситуацией должен быть в моих руках. В моих… И твоих, — как бы в знак подтверждения своих слов, Дазаю удаётся оторвать одну из рук рыжего от своего пиджака, чтобы поднести ту к губам и одарить несколькими томными поцелуями, не разрывая при этом зрительного контакта. — Что ты имеешь ввиду, Дазай?.. — Чуя ведом его руками и вслушивается во всё, что ему говорят. Возможно это очередная манипуляция над ним, тогда они оба в большой беде. — Пожалуйста, будь единственным, кто убьёт меня, — более внятно повторяет Дазай, а его рука на талии парня постепенно слабеет. — Не Мори, не Коё, не Арахабаки. Я хочу, чтобы это был именно ты. Сейчас у тебя есть такая возможность. — Ублюдок… Неужели ты собрался всё бросить? Хочешь так просто сдаться и уйти в закат, выставив мафию победителем? Тем, кто поглотил сердце и душу Дазая Осаму? — возмущения Чуи не беспочвенны, потому что сейчас он замечает, как напарник неспешно разворачивается вместе с ним и меняется местами так, что теперь Дазай стоит спиной к пропасти и практически не держится за рыжего, чтобы случайно не утащить его за собой. — Не ты ли говорил, что у меня нет ни сердца, ни души? — колко усмехаясь, подмечает Дазай и окончательно отпускает руки, теперь балансируя лишь на силе ветра. — Нет, стой! — Чуя не согласен, не готов, не хочет… При первой же попытке Осаму отклониться сильнее дозволенного, он снова хватает и тащит его на себя, сохраняя баланс на парапете между ними двумя. — А вдруг они есть? И вдруг ты-засранец делаешь мне сейчас какое-то тупое одолжение?! — Чуя… — устало вздыхает Дазай, которому явно начинает надоедать весь этот дурной трёп и он хочет наконец завершить начатое. — Перестань искать скрытый смысл там, где его нет. Жизнь сама по себе бессмысленна, знаешь ли. — И всё же, ты видишь смысл в том, чтобы именно я тебя убил, не так ли? — Чуя стоит на своём и плотнее прижимается к Дазаю полный решимости, а после косо и с явной неуверенностью смотрит ему через плечо, на глаз оценивая расстояние от крыши до земли. — Ты… Делал это раньше, да?.. — М-м-м… О чём ты? Будь более конкретен, — Осаму основательно расплывается в ухмылке, потому что он понял, к чему клонит рыжий, но ему правда нужно чётко услышать, чего тот хочет. — Не притворяйся, что не понял вопроса, идиот! Ты прыгал с крыши?! — Естественно, — согласно кивает он без капли вранья. — Не просто так Мори поставил кодовые замки на все крыши в высотках Портовой мафии и не дал мне код от них. Видите ли он не хочет потом возиться с полицией и заполнять тонну бумажек о смерти ценного кадра. — …И какая была максимальная высота?.. — голос немного дрожит и Накахара отводит взгляд от пропасти, предпочитая уставиться просто в шею напарника. — Кажется… Двенадцать этажей, — просто отвечает Неполноценный, будто его спросили о погоде на завтра. — ДВЕНАДЦАТЬ?! — ошарашенно взвизгивает рыжий подпрыгнув на месте, но всё ещё не отстраняется от горе-суицидника. — Ну что?! Это всего лишь на три этажа меньше, чем есть сейчас… — Дазай думал было рассмеяться, но его эмоции приняли совершенно другой спектр, когда он увидел, что Чуя явно боится и немного дрожит в его руках. Осаму смутило такое поведение напарника, но, кажется, он прекрасно его понимал и постарался звучать как можно более успокаивающе: — Тебе не обязательно… Ты должен просто толкнуть, не более того… — Нет, — резко и упрямо отвечает рыжий, при этом жмурясь и быстро мотая головой. — Я должен убить тебя. Не асфальт, не чёртова гравитация. Я должен быть с тобой до конца. — Ну, ты можешь… Отпустить меня в процессе? Арахабаки точно успеет спасти теб… — Дазай! — Ладно-ладно, я тебя понял! — Осаму не выдерживает и заливисто смеётся, а после крепче прижимает к себе напарника и целует рыжую макушку прикрывая глаза. — Спасибо тебе, Чуя. — Рот свой закрой, придурок, — рычит Накахара, хотя агрессия его настолько пассивна, что он сам уткнулся носом в шею Дазая. — Я просто хочу, чтобы это поскорее закончилось. Избавь меня от своего присутствия. И я буду единственным, кто повинен в твоей смерти. Помни об этом, если вдруг решишь стать сраным призраком и выбирать жертву для преследования. Ну… Если в этом будет смысл… — И никому не взять нас живыми? * — Мы поклялись, что только смерть разлучит нас.** И на этом, пожалуй, любые слова теряют всякий смысл. Последний золотой луч наконец-то скрылся за горизонтом, уступая место правлению Портовой мафии. И если кому-то из её членов захотелось вершить свою судьбу, то сейчас было самое время кануть в объятия ночи, становясь навечно её покорными слугами. Всего один синхронный шаг в пустоту, но руки напротив так и не отпускают, потому что они должны пройти через это вместе. Лишь так они обретут свободу, лишь это позволит убежать и возродиться вновь. Ветер шумит в голове и глаза слезятся от его быстрого потока, но они не перестают смотреть, тем самым давая обещание и тут же его выполняя. Это была ночь, когда «Двойной чёрный» обрёл власть над тьмой, потому что уничтожил своего главного врага. Он нанёс смертельную рану самому себе и пути назад нет.***
[В это же время…] — Коё-сан, я — как человек, имеющий диплом врача, настаиваю на том, что Вам нужно что-нибудь съесть, — голос Мори как обычно весьма учтив, хотя сейчас это не скажешь про его манеры, ведь он решил на пару с Элис слопать все имеющиеся в меню десерты. — Безе просто отменное, это явно стоит попробовать. — Ринтаро, это были мои безе, как ты мог?! — белокурая девчушка рядом с ним не отставала в поедании сладостей, но сейчас её крайне возмутило, что последний кусочек безе увели у неё прямо из-под носа, за что Мори был нещадно бит ложкой. Сидящая вместе с ними за маленьким столиком уличного кафе Коё, лишь мирно наблюдала за привычными ссорами этих двоих. Лицо девушки не отражало ни одной эмоции, словно её душу высосали, оставив пустую оболочку. Она только и могла, что бездумно помешивать ложкой свой уже остывший чай и молча смотреть куда-то вдаль. Вообще, она действительно планировала поехать домой и немного отдохнуть после тяжёлого дня, но по выходу из больницы Огай вместе с Элис приметили милого вида кафешку прямо напротив, твёрдо решив, что они лично должны проследить за тем, как Озаки что-нибудь да съест. В итоге ели только они вдвоём, но не столь важно. На босса редко когда накатывали подобные приступы нежности в отношении других членов мафии, так что для неё это было даже приятно в отсутствии рядом Чуи, который всё никак не выходил из головы вместе с тем фактом, что чёртов Дазай сейчас маячит где-то рядом с ним. — Благодарю за Ваше внимание, Мори-сан, но я действительно устала и не отказалась бы немного вздремнуть, — мягко улыбается Коё, когда пошло следующее сражение за моти. — Что ж, если так… Сейчас позвоню своему водителю и прикажу, чтобы отвёз тебя в целости домой. Мы с Элис ещё задержимся здесь, — понимающе кивает Огай, доставая из кармана свой телефон. Коё благодарно кивает головой, уже постепенно начиная мечтать о встрече своей головы с мягкой подушкой, но её сладостным мечтам не суждено было сбыться в этот вечер… Всего какая-то секунда, непонятный громкий хлопок и всеобщая паника тех людей, который прогуливались мимо стен больницы. Внезапная суматоха развернулась с такой силой, что проезжающие мимо машины ударили по тормозам и ошарашенные водители повыскакивали наружу, постепенно вместе с прохожими сбиваясь в непонятную толпу у входа и рассматривая что-то под ногами. Озаки и Мори тоже были в лёгком шоке, откровенно не понимая, что происходит, но оставаясь сидеть за своим столом. Ну, по крайней мере Мори остался, а вот женское любопытство в очередной раз дало сбой и Коё резво кинулась в направлении толпы, так же желая узнать, что же там произошло. Элис тем временем продолжала беззаботно облизывать ложку от мороженного, пока её внимание не привлекло странное бормотание Мори себе под нос. — Ринтаро?.. — непонимающе окликнула она мужчину. — Что ты делаешь?.. — Только не то, о чём я подумал… Только не то, о чём я подумал… Только не то, о чём я подумал… — без остановки продолжал тараторить Огай прикрыв глаза, словно читал молитву, но потом резко замолчал и открыл их, вслушиваясь в длинный и пронзительный крик Коё, что постепенно перерастал в истеричный плач. — Ну твою ж…