Уже совсем скоро Йокогама встретила новый для себя день. Солнце какое-то время ещё упрямо пробивалось сквозь железобетонные джунгли, покрытые небольшими шапками свежего снега, пока окончательно не возвысилось над городом, проникая своими утренними лучами в тёмные улочки да закоулки. Единственной его преградой, как и в сотни других дней, оставались высотные башни Портовой мафии, которые даже в самый жаркий дневной зенит не прекращали отбрасывать тень под собой, как бы напоминая, что этим местом по-прежнему правит и заведует именно их чёрные вороньи крылья — словно ласковая, но в то же время безжалостная мать, укрывающая птенцов смолью своих перьев. Среди «знающих» людей о всей подноготной преступной организации даже ходила весьма забавная поговорка, что в высотках мафии никогда не наступает рассвет, а их босс — никто иной как сам Граф Дракула во плоти.
По поводу второго заявления мафиози ещё могли поспорить, хотя Мори Огай достаточно хорошо поддерживал сие амплуа, будучи бледным как смерть и отдавая предпочтение в основном кроваво-красным напиткам. А вот насчёт первого, вполне можно было согласиться, потому что многие коридоры в здании были лишены окон или те были затонированы до такой степени, что вообще можно было только удивиться их наличию и задуматься о предназначении.
Именно по одному из таких мрачных коридоров Двойной чёрный шагали «на ковёр» к своему боссу, который, по словам водителя, хотел видеть их у себя немедленно. Точнее… Видеть он хотел только Чую, что было весьма странно в их работе, потому что обычно за все миссии либо отчитывался сам Дазай, либо они вдвоём стояли и, опустив обиженные глаза в пол, получали нагоняй от старшего за какую-то оплошность или отхождение от очередного плана.
Чуя не был в хороших отношениях с Мори, но не был и в плохих. Скорее, это было нечто нейтральное и вроде как их обоих всё устраивало, потому что, право, сперва Накахара всем сердцем желал прикончить босса мафии, но в итоге преклонил перед ним колено и вступил в его ряды. Это создавало некий равномерный баланс, позволяющий Чуе относительно спокойно существовать, а Огай мог иметь в своих руках достаточно смертоносное оружие с кнопкой выключения в комплекте, которой являлся его напарник.
Но сейчас, Чую буквально разрывало на части от размышлений, зачем его могли вызвать. Самой логичной теорией было то, что он прикончил Есенина, хотя изначально в инструкции
рекомендовалось доставить его живым. Вопрос лишь в том, какой выговор получит Накахара за то, что убил весьма ценного эспера, ведь, как всем известно, мафиози не уходят в отставку или на пенсию. И мысли об этом давили на уши с такой силой, что Чуя пропускал безрадужный бубнёж Дазая над ухом практически полностью, терзая себя догадками изнутри с такой силой, что окончательно согрелся, не смотря на то, что всего какой-то час назад плавал (если его трепыхания в воде можно вообще так назвать) в ледяном озере, а потом ещё и валялся на морозе при минус пяти с ледышками в волосах, которые теперь представляли собой один сплошной влажный и запутанный клубок.
— Что бы он тебе не говорил, в любом случае либо соглашайся, либо всё отрицай, — Дазай не прекращал говорить, наконец-то вырывая Накахару из его глубоких раздумий и обращая внимание на свой охрипший с холода голос. — Ни словом больше, ни словом меньше. Таким образом есть шанс, что ты слишком быстро ему надоешь и он отпустит тебя восвояси.
— Э-э-эм… Спасибо??? — растерянно выдавил из себя Чуя, хотя на деле эта «благодарность» звучала надменно и пренебрежительно. Да и смотрел он на Дазая, как на полного придурка. — Если что, мне не пять лет и я сам в состоянии разобраться что, кому и как говорить, понятно? Мне твои хуёвые советы для чайников сто лет не сдались.
—
Если что, ты можешь зайти в его кабинет, а потом тебя вынесут оттуда в испорченном персидском ковре, смекаешь? — Дазай был крайне возмущён такой агрессией, ибо в кой-то веке пытался помочь, но получил в ответ лишь плевком в лицо, поэтому тоже решил включить привычную для себя сволочь.
— Если в этот ковёр до сих пор умудрились не завернуть
тебя,
то не думаю, что мне есть о чём беспокоиться, — но по правде Чуя немного нервничал и это можно было заметить по его напряжённой челюсти и крепко сжатым кулакам, которыми он неосознанно со всей силы оттягивал края своей куртки, пока шагал.
— Да, но разница в том, что я умею показать Мори свою важность и убедить, что я всё ещё ему нужен, а вот ты… — Осаму наспех и весьма пренебрежительно оглядел напарника с ног до головы, как бы подтверждая свои слова. — Всего лишь бомба замедленного действия, которой можно запугивать, но сам не знаешь, когда она рванёт в твоих руках. Таких как ты полно: было и будет. И я не удивлюсь, если мне уже подыскивают более лучшего и смертоносного кандидата в напарники, — ехидно подметил он, пытаясь надавить на больное, но…
— Думаю, любой напарник для тебя будет лучше меня, — просто сказал рыжий, пожимая плечами с совершенно непробиваемым выражением лица, словно у него спросили который час и он ответил.
— Стоп. Погоди. Что..? — Дазай явно не ожидал такой реакции. Он-то думал, что Чуя, как обычно, начнёт беситься, орать и лезть в драку, но ничего из перечисленного не произошло, лишь челюсть самого Осаму врезалась в пол от удивления и незнания, как на такое реагировать. — Я сказал… Что ты самых
худший из всех напарников, с которыми мне доводилось работать! — ещё одна, уже отчаянная попытка вывести рыжего на эмоции.
— А у тебя до меня было много напарников? — Чуя лишь слегка удивлённо вздёрнул бровью, оставаясь по-прежнему хладнокровным до чужих слов.
— Нет, но… — запинается Неполноценный, пытаясь придумать хоть
что-то.
— Значит и сравнивать тебе не с кем, верно? — склонив голову на бок, Накахара пытается заглянуть в потерянные глаза Дазая, но тот отводит их в сторону. — Может ты и прав? В одиночку ты куда лучше решаешь проблемы, когда просто используешь других людей в качестве пушечного мяса. Одному тебе будет куда лучше, — это не была попытка надавить на больное, Чуя просто пытался констатировать факт.
«Одному». Это слово было будто пощёчиной, пинком под зад, сбивший Дазая с ног и заставивший его прокатиться лицом по асфальту, срывая с того бинты и счёсывая бледную кожу в мясо до алых подтёков и… слёз?.. Разумеется, Дазай не плакал, но внезапно ощутил нечто, схожее с таким вожделенным чувством смерти. Но если это было оно, почему ему вдруг стало холодно, темно и страшно? Такое желанное прикосновение свободы обернулось для него чуждым и пугающим, словно он на одно лишь мгновение обрёл смысл жизни, после чего у него безжалостно вырвали его из рук, оставляя на ладонях лишь пронизывающие адской болью ожоги.
Неполноценный вдруг задумался о последних месяцах своей жизни и в итоге осознал, что забыл, что такое одиночество, потому что давно перестал быть один. И существо рядом с ним не было его внутренним пугающим демоном или разрушительным божеством хаоса. Это был Чуя — такой, какой он есть: громкий, резкий, порой раздражающий одним своим существованием, смешной, носящий дурацкую шляпу, сопящий во сне, забавно морщащий веснушчатый нос когда задумывался, ненавидящий морковь и любящий историю любви каких-то Джека и Розы.
И пока Дазай размышлял про себя о вечном, он упустил из виду, как их совместный с Чуей путь закончился у дверей босса, где снаружи их уже поджидала охрана, любезно открывшая им двери. Кабинет Мори всегда оставался без изменений, за исключением тех случаев, когда его настроение, что называется, «требовало жертв» и он устраивал в нём показательные казни для провинившихся, чтобы все знали, не забывали и боялись того, под чьим началом ходили. Дазай присутствовал на множестве таких шоу, в некоторых принимая своё непосредственное участие в качестве палача, которому Огай самолично вкладывал в руку пистолет, нисколько не сомневаясь, что его послушная обезьянка Осаму сделает всё в лучшем виде лишь по лёгкому кивку головы. Но сейчас, комната не давала ни намёка на разворачивающиеся здесь жестокие преступления: горел камин, у которого сидела Элис и что-то вырисовывала разноцветными мелками, сам же Мори умиротворённо сидел за своим столом и разбирал бумаги наверняка очередной государственной важности, пока его внимание не переключилось на вошедших гостей.
— Ох, наконец-то! Я уже успел заждаться, — простодушная улыбка Мори не могла предвещать ничего хорошего и у обоих парней синхронно волосы встали дыбом на затылке при её виде. — Но, кажется, я давал чёткие указания, что хочу видеть у себя только Чую-куна, — и, да, улыбка моментально сменилась на более жёсткий взгляд и он одним кивком дал указание охране разобраться с этой маленькой проблемкой. — Пусть Дазай-кун подождёт нас снаружи и не вздумает подслушивать чужие разговоры, ладно?
Два огромных лба в строгих чёрных костюмах покорно кивнули и синхронно схватили Дазая за плечи как пушинку, поднимая его над землёй и пытаясь оттащить от дверей. Разумеется, самому Дазаю это нихрена не понравилось и он стал активно болтать ногами в разные стороны и пытаться вырваться, не забывая орать как сумасшедший:
— ДА КАК ВЫ СМЕЕТЕ?! ВЫ ХОТЬ ЗНАЕТЕ, КОГО ВЫ ДЕРЖИТЕ?! Я УСТРОЮ ВЕСЁЛУЮ ЖИЗНЬ ВАМ И ВАШИМ СЕМЬЯМ, ДВА ДУБАЛОМА! ОТПУСТИТЕ, БЛЯТЬ, Я ХОЧУ ПОЙТИ С НИМ! — разумеется, истеричные трепыхания Осаму ни к чему не привели и охрана просто отшвырнула его от двери метра на три, от чего он неплохо так приложился головой об пол, но всё равно быстро вскочил на ноги и попытался с разгону прорваться и проникнуть в закрывающиеся двери кабинета. Вторая попытка так же не обвенчалась успехом и один из охранников просто схватил и поднял его за шиворот как шкодливого кота, а Дазай и не против пошипеть и поплеваться ему в лицо. — Изверги! Это, между прочим, жестокое обращение с детьми и я хорошо знаю свои права!
— Просим прощения, Дазай-сама, — наконец-то заговорил один из охраны. — Но приказы босса стоят на порядок выше Ваших.
— Да знаю я! — раздражённо фыркает Дазай, едва ли болтыхая ногами в воздухе, уже смирившись со своей участью. — Хоть на землю верните! Это мой последний не порченный костюм!
Тем временем для Чуи возмущённые вопли Дазая скрылись за толщей захлопнувшихся позади него тяжёлых дверей, от грохота которых он даже слегка подскочил, но особого виду не подал. Мори продолжал молча и с ухмылкой непрерывно сверлить его взглядом до тех пор, пока сам рыжий не набрался смелости подойти, медленно совершая каждый отточенный шаг, постепенно проходя мимо увлечённой рисованием Элис и тормозя наконец-то всего в метре от стола босса. Вообще, там имелось наверняка подготовленное именно для него кресло, но сесть в него юный мафиози осмелился только после немого кивка-разрешения от Мори, чему он был несказанно рад, потому что ноги самую малость подкашивались. Немая пауза и странные гляделки продолжались, создавая атмосферу напряжения и Чуя всё же не выдержал первым, пытаясь хоть как-то открыть рот.
— Вы хотели…
— Как прошла ваша миссия? — как гром среди ясного неба, голос Мори прерывает всякую попытку Чуи высказаться, говоря чётко и по существу.
— Я… Я был в курсе, что Вашим приказом было постараться сохранить Есенину жизнь и… — растерянно бубнит Накахара себе под нос. — Этого больше не повторится.
— Я не спрашивал тебя о здравии Сергея, — так же холодно, снова перебивает Огай. — Меня интересуешь ты и Дазай. Как прошло
ваше совместное задание?
— …Нормально? — Чуя не совсем понимал, чего конкретно от него хотят, поэтому решил последовать совету Дазая отвечать по минимуму.
— Нормально для тебя, или для Дазая? — Мори продолжал гнуть свою линию и от его расспросов становилось всё больше не по себе.
— Для… Нас обоих?..
— Хм-м-м… И это странно, потому что, всего буквально пару часов назад я получил сообщение от Дазая, что у вас всё отвратительно и необходимо выставить тебя приоритетной целью для спасения, — отчитывая Накахару будто школьника, Мори медленно поднялся из-за стола и подошёл к окну во весь его рост, задумчиво любуясь новым утром. — Тогда почему чуть позже Хироцу сообщает мне, что ты ослушался моего приказа первостепенной важности и кинулся рисковать своей жизнью ради «списанного сырья»? Или ты правда считаешь, что мафия просто кишит одарёнными и я в праве раскидываться их жизнями направо и налево?
— «Списанного»?.. Вы ведь это сейчас не серьезно?! — Чуя уставился на спину босса, отказываясь верить своим ушам. — Вам ли не знать, что способности Дазая не менее ценные, чем мои? Тем более… Он мой напарник, как Вы сами того велели. А для меня это значит прикрывать спины друг друга в любой ситуации.
— То есть, ты считаешь, что мои методы управления организацией поддаются твоему огромному сомнению? — посмотрев на Чую краем глаза через плечо, Огай сохраняет всё то же хладнокровие в голосе, от которого становится зябко даже самому Накахаре и купание в ледяном озере с ним не сравнится.
— Нет, я не..! — Чуя хотел выпалить нечто дурное, но вовремя себя отдёрнул и закусил щёки, вместо этого спокойно поднявшись с кресла и медленной походкой приблизился к Мори, становясь по правую руку от него и прожигая его уверенным настырным взглядом. — Я уже приклонил перед Вами колено и моя клятва остаётся неизменной. Мафия мой дом, моя семья, которую я по-прежнему клянусь защищать и идти на жертвы, ради её процветания и благополучия, — лёгким движением руки, он снял с головы шляпу и прижал её к своей груди, словно давал тем самым повторную клятву верности. — И я готов понести любое наказание за то, что посмел ослушаться Вашего приказа, но, честно сказать, умей я вернуть время вспять, ничего бы не изменилось в моих действиях. Потому что я не готов так легкомысленно жертвовать членами мафии, когда есть хотя бы один шанс на их спасение. Да, Дазай как никто другой заслуживает смерти, но я не собираюсь идти на поводу его капризов, если его смерть пагубно отразится на силах мафии.
Всё то время, что Чуя распинался пламенными речами, Мори молча его слушал, вникал в каждое слово и что-то анализировал в своей голове. По правде говоря, он и подумать не мог, что его идея создать самый отвратительный и токсичный дуэт в Йокогаме может вылиться в нечто подобное. И мысли об этом заставляют улыбку растянуться на его лице, наконец-то посмотрев на Накахару сверху вниз.
— Знаешь, будь я плохим боссом, я бы спустил это безобразие и неповиновение моему приказу на самотёк, но, ты же понимаешь, что я не могу так поступить, Чуя-кун?
— Да… Я всё прекрасно понимаю, Мори-сама… — поникло опускает голову рыжий, уже готовый даже к собственному смертному приговору.
— Ты хороший подчинённый, Чуя-кун, — честно подмечает Огай, но самому Накахаре не легче от этой лести. — Ты быстро вникаешь в суть, способен рассуждать в критических ситуациях и, что самое главное, ты ставишь интересы организации выше своих собственных. Это похвально. Но, что самое главное, и чего всегда недоставало Дазаю, это твоя человечность. Ты не укусишь руки, которая тебя кормит, но при этом не позволишь ей вершить необдуманные поступки, даже если под этим подразумевается нарушение её приказов. Именно таких людей я ищу подле себя.
— Я… Спасибо?.. Но… Я не совсем понимаю, к чему Вы мне это говорите, — потеряно отзывается Чуя.
Для него было странно получать человеческую похвалу, потому что всю жизнь его либо боялись, либо глупо восхваляли как короля с огромной ответственностью перед «народом», либо Дазай просто смешивал само его имя с грязью. Для него существовали кнуты и он ни разу не вкушал тех самых пряников за то, кем он являлся. Разумеется, его зарплата в Портовой мафии была выше всяких похвал, но душа
ещё подростка страстно желала нечто иного, а тут… Сам Мори Огай говорит, что он молодец, незаметно для самого Чуи забирая шляпу из его рук и аккуратно возвращая её ему на голову — казалось бы, простой ненавязчивый жест, но на деле тот скрывал знак глубокого уважения старшего перед младшим.
— Не желаешь выпить? — любезно-приглашающе протягивая руку в сторону стоящего на столе дорогого виски с двумя стаканами, спрашивает Мори.
— Мори-сама, Вы ведь в курсе, что я несовершеннолетний? — пытаясь сыграть на своей якобы «детской» невинности, неуверенно интересуется Чуя, но всё равно подходит к столу вместе с боссом и настороженно принимает у него наполненный янтарным напитком стакан.
— Да-да, я определенно об этом помню и не имею ни малейшего представления, почему вас с Дазаем знает по именам бармен из излюбленного мафией бара, — положа руку на сердце, колко заявляет Мори и сопровождает это цоканьем двух их стаканов, первым делая небольшой глоток виски.
Чуя несколько секунд внимательно смотрит на босса, потом на свой напиток, потом снова на босса и так несколько раз. В конечном итоге, он и сам опрокидывает в себя порцию алкоголя и сразу кривится от терпкого привкуса на языке. Разумеется, то, что пил босс Портовой мафии, невозможно было сравнивать с той бодягой, которую он пробовал в баре или покупал в магазине. Привкус «роскоши» был горьким и непонятным, но Чуя посчитал, что будет по меньшей мере невежливо, если он не опустошит предложенный стакан полностью.
— Ну так вот! — расправившись со своей небольшой порцией виски, продолжил Мори. — Как я уже сказал, я невероятно ценю тех людей, которые целиком и полностью отдают себя мафии, поэтому… Я думаю предложить тебе пост Члена исполнительного комитета Портовой мафии.
—
Что?!.. — подобное заявление настолько шокировало неподготовленного Чую, что он буквально чуть не умер, поперхнувшись последним глотком виски и стал рьяно хлопать себя по груди в надежде откашляться. По всей видимости и сам Мори решил сжалиться над парнем и любезно похлопал его рукой в белой перчатке по спине, пытаясь привести в чувства. — Я?! Исполнительный комитет?! Да я… Почему?.. Почему я, а не Дазай?!
Накахара действительно не мог понять, почему подобная ноша выпала на его плечи, в то время как Дазай был куда опытнее в делах мафии, обладал исключительным умом и просто являлся первоклассным манипулятором, способным повести за собой целую армию и внушить им, что они умирают за правое дело, даже если дело являлось откровенным дерьмом.
— Ну, давай посмотрим на это с твоей стороны, — хмыкнул Огай, мечтательно покрутив свой пустой стакан на свету, любуясь радужными бликами в отражении неровной ромбовидной поверхности. — Если бы я сам попросил выбрать тебя нового исполнителя, ты бы не задумываясь указал бы на Дазая?
— …Да никогда в жизни, — твёрдо и малость нервозно ответил Чуя, кажется постепенно начиная понимать всю задумку. — И, всё-таки, если не брать во внимание Дазая, почему именно я?
— Потому что ты человек, — бесхитростно ответил Мори, обращая свой взор от стакана на парня. — Я хочу иметь рядом с собой надёжных людей. Которые умеют думать головой, а не своими амбициями. Но, при этом, люди достаточно хрупки, чтобы иметь возможность от них избавиться в случае чего. Ты понимаешь? — хитро ухмыляясь, он склоняет голову чуть на бок.
— Я… Да, я понимаю, босс, — согласно кивает Чуя. — Спасибо за такую возможность. Для меня это честь и я Вас не подведу, — со всей решимостью, твёрдо заявляет Накахара.
— Это похвально, но, если в следующий раз я тебе скажу, что Дазай должен умереть, то Дазай должен умереть. Ты меня хорошо понял?
И тут Чуя запнулся, просто не зная, что ему ответить. Истинные намерения и мотивы Мори Огая не было дано знать никому, кроме него самого. Шутил ли он, или говорил совершенно серьёзно — могли показать лишь время, место и обстоятельства. Однако, теперь Накахара почему-то ощущал, что собирается подписать контракт с Дьяволом, при этом положив на плаху душу другого человека, вместо своей собственной.
Получается, Мори необходима смерть Дазая? Или он просто ждёт любого подходящего момента, чтобы иметь возможность избавиться от этого психа не марая руки?
Непонятно.
Чуя долго и пронзительно смотрит в ядовитые, полные зла глаза напротив и думает, правильно ли он поступает, что соглашается на демоническую сделку. Жизнь Дазая, или собственное благополучие и возможность поднять чин в мафии? А как бы поступил сам Дазай, окажись он на его месте?.. Задав себе этот вопрос, Чую будто снова прошибло током, а обожжённое запястье напомнило о себе неприятной ноющей болью, что эхом разнеслось по всему телу и её острые иглы нашли свой конец в самом сердце, безжалостно пронзая несчастный орган со всех сторон. Естественно Дазай пожертвовал бы им ради себя. Иначе и быть не могло. Так почему тогда Чуя всё ещё сомневается? Теперь, это его жизнь и он собирается получить от неё только лучшие куски, а цена тому лишь нечто чёрное, возможно даже не существующее в этой реальности — душа Дазая.
— Я Вас понял, босс, — склоняя голову в уважительном поклоне, наконец-то отзывается Чуя, у которого словно за секунду повзрослело выражение лица. — Если того потребует приказ, Дазай умрёт от моей руки.
— Я рад это слышать, Чуя-кун, — не без улыбки восклицает Мори. — А теперь… Как насчёт обсудить детали предстоящей вечеринки по поводу церемонии повышения?
***
Впервые в жизни Дазай ощущал себя настолько преданный. А как иначе?! Обычно это он выходил к Мори на ковёр, а вот Чуя уже послушным псом ждал его под дверями, наверняка глубоко в душе радуясь возвращению своего горячо любимого хозяина. Как оказалось… Роль верной бродяги Дазаю нихрена не нравилась, в особенности когда охрана не покидала своего поста ни на секунду, чтобы дать возможность Неполноценному приблизиться к двери и постараться услышать, что там обсуждает босс и его напарник. Счёт времени был потерян и Осаму настолько позабыл о цели своего там пребывания, что успел не только развалиться на диване в коридоре, но и совершить присущий своему поведению пируэт на нём… Когда двери кабинета повторно открылись, Чую встретил Дазай, «сидящий» вверх тормашками — он просто беззаботно перевернулся и лёг спиной на сидение, а обе ноги закинул на вычурную резными узорами и красной обивкой спинку, протирая ту своей задницей и пялясь на рыжего, который для него был вверх ногами. Накахара совершенно не отреагировал на придурь напарника, потому что, ну —
это было обычное поведение Дазая, который творил одному ему понятную херню. И вместо каких-либо язвительных или пренебрежительных комментариев, Чуя просто с каменным лицом упал на диван рядом с Дазаем, ещё какое-то время молча пялясь в одну точку — куда-то сквозь пространство.
Неполноценный, насколько ему позволяло его положение, осмотрел Чую несколько раз с ног до головы, прежде чем сделать кувырок через голову, тем самым кубарем свалившись с дивана и плюхнувшись задницей на пол около него. Парочка бинтов на его голове даже не выдержала таких акробатических трюков и сползла на лицо, практически закрывая второй глаз, но Дазай не сразу обратил на это внимание, продолжая внимательно пялиться на Чую сквозь свои щели.
— Ну?.. И какова была причина вашего разговора? — Осаму первым прерывает затяжную паузу, продолжая сидеть на полу перед ним. — Ты уволен? Я уволен? Мы уволены? Да что не так с твоей рожей?! Скажи уже хоть что-нибудь!
Дазая буквально распирало от любопытства. Он наконец-то начал в спешке поправлять бинты на своей голове и в итоге стянул те и со второго глаза. Под тем красовался неглубокий, но свежий порез, видимо поставленный в стычке с Есениным, но сейчас Неполноценный даже не думал скрывать его под слоем белых полос. Ему ужасно хотелось узнать подробности беседы с Мори.
— А?.. Нет… Всё… Всё хорошо, — Чуя, явно находясь в прострации, медленно и отрицательно качает головой, стараясь собраться с мыслями и предотвратить их бушующий ураган в голове. — Всё даже очень отлично! — он наконец поднимает на Дазая взгляд и в его глазах постепенно исчезала пустота, заполняемая бурей эмоций из радости и полного восторга, словно он выиграл билет в эту жизнь.
— Ну так… Может и со мной поделишься причиной своей радости? — скептически протянул Дзаай, всё ещё не совсем понимая причин веселиться. — Мори что, смертельно болен и переписал на тебя всё своё наследство? Если так, то по кодексу напарников я собираюсь отжать у тебя ту долю, в которую входит кабриолет, вертолет и кожаное кресло! Всегда хотел разбить его тачку к хуям, а на кресло напустить свору бродячих кошек. А вертолёт… Он никогда не разрешал на нём кататься! Ну, подумаешь, однажды попытался спрыгнуть находясь в полёте!
— Дазай, меня назначают Членом исполнительного комитета, — на одном выдохе выпаливает Чуя, прерывая всякий последующий поток мыслей Дазая.
Дазай в этот момент просто заткнулся. Он долго, внимательно и пронзительно вглядывался в слегка перевозбуждённое на эмоциях лицо Чуи, в то время как его собственная каменная гримаса не изменилась ни на йоту. Напротив, он ещё сильнее нахмурился, пытаясь переварить мизерную, но достаточно весомую информацию. И это его подвисшее состояние застало врасплох уже самого Накахару: улыбка постепенно растворилась на губах, а брови тяжело сошлись вместе, будто он пытался на телепатическом уровне разузнать, что творится сейчас у напарника в голове. Безмолвные гляделки продолжались какое-то время, напрягая уже даже по-прежнему стоящую у дверей охрану, которая синхронно дёрнулась в момент громкого и резкого шлепка. Это был Дазай. Решив, что рыжий несёт сейчас какой-то нелепый бред, он с размаху влепил тыльной стороной ладони ему по лбу, как обычно проверяют температуру болезненному, действительно пытаясь сейчас определить, не повысился ли градус в теле Чуи.
— Хм-м-м-м… Не знаю точно, как это работает, но в кино после этого человеку говорят, что он бредит. Ты бредишь?! — и Дазай не врал, потому что серьёзно не понимал, зачем больным прикладывают руку таким образом, но очень уж хотелось изобразить нечто подобное.
— …ТЫ ОХУЕЛ?! — шоковое состояние после удара по лбу быстро проходит и Чуя срывается на визг, резко ударяя Дазая по руке и убирая ту со своего лба. — Я говорю совершенно серьёзно, Скумбрия! Мори повышает меня! А это значит… О боже… Это значит, что я буду старше тебя по званию и буду иметь все полномочия пинать тебя по любому поводу, ха! — ещё более широкая ухмылка растянулась на лице рыжего и глаза его сверкали подобно двум маленьким голубым звёздочкам от предвкушения исполнения целого списка того, что он заставит делать Дазая! С таким приподнятым настроением он даже вскочил с дивана и плавно наклонился к Осаму, который всё так же сидел на полу с непроглядным лицом. — Ох, Дазай, мой кофе слишком холодный! А теперь слишком горячий! Дазай, забери мою одежду из химчистки! Дазай, перепиши за меня этот отчёт! Дазай, отнеси меня на работу на спине! Дазай, попрыгай на одной ноге! Дазай, засунь свою тупую башку в улей! — с каждой новой фразой Чуя филигранно склонялся то над одним, то над другим ухом Неполноценного, таким образом словно пытаясь свести его с ума, заполняя собой всё пространство в его крохотном (по мнению самого Чуи) мозгу.
— Он просто взял и предложил тебе это место? — глазами Дазай смотрел куда-то сквозь пространство, продолжая переваривать информацию и до конца не веря в её подлинность. — Но, это же… Бред какой-то. Похоже Мори слишком рано настиг старческий маразм. Это что, передаётся всем последующим боссам мафии?
— Ой, да ладно тебе! — закатив глаза, цокнул языком Чуя и выпрямился, сунув руки в карманы. — Глупо было надеяться, что ты хотя бы самую малость порадуешься за меня, но, всё же, короткого, сухого и неискреннего «поздравляю» для меня было бы вполне достаточно, — он точенной походкой обошёл Дазая, чтобы стать у того перед лицом и что-то Чуе уже было не так весело — скорее им одолевала глубокая обида, что его напарник
вот такой. — Дазай, я серьёзно, — более твёрдым голосом Чуя проявляет ещё одну попытку достучаться. — Ты можешь… Я не знаю! Постараться хотя бы извлечь из этого какую-то выгоду для себя? Ведь мы с тобой… Ты для меня… — ему сложно подобрать слова, потому что он откровенно боится показать себя слабым, в особенности после того, как Осаму чётко дал понять, насколько ему плевать на него. В конечном итоге, Чуя просто сдался, плотно поджал губы, чтобы перевести дух, а после на одном выдохе спросил: — Ты ведь придёшь на вечеринку по случаю моего повышения?
Наконец-то последовала хоть какая-то ответная реакция со стороны Дазая и он по крайней мере снова смотрел прямиком на Накахару, пусть даже в его взгляде и не прибавилось «жизни» — всё тот же рыбий жуткий взгляд, словно не понимающего тебя животного. Чуя даже затаил дыхание, смиренно ожидая, что же ему ответят на приглашение, в котором, вообще-то, Дазай не нуждался, потому что волен был приходить на любые мероприятия в мафии, однако, для рыжего было почему-то невероятно важно именно позвать его и услышать положительный ответ — сраный школьный выпускной бал, не иначе…
— Прийти на вечеринку, где будут бесплатно кормить, наливать и негласно сваливать на Чую непомерную тонну дополнительной работы, в которой он рискует захлебнуться и выгореть уже через месяц, благополучно пустив себе пулю в висок? — вопрос Осаму звучал даже не столько для напарника, сколько он общался просто со вселенной вокруг себя, задумчиво возведя глаза к потолку и почёсывая затылок, но после каких-то пары минут раздумий всё-таки глянул на Чую воодушевлённым взглядом и в прыжке резко вскочил на ноги. — Разве я могу такое пропустить?! — широко улыбнулся он.
— …Прозвучало лаконично в твоём репертуаре, но ладно, так тоже сойдёт, — если бы Чуя знал Дазая один день, его бы шокировала подобная цепочка мыслей парня, но Чуя знал Дазая отвратительно долгий (по своему мнению) срок, поэтому лишь устало вздохнул и был более чем доволен подобным его ответом. — Ха! И мы ещё посмотрим, кто из нас первый застрелится! Учти, я собираюсь пользоваться неограниченной властью по отношению к тебе и заставлю рыдать от количества тяжёлых и бессмысленных поручений! — тут Накахара уже немножко лукавил, просто решая поддержать весёлую ноту разговора, раз они мирно всё порешали.
— Мне и так приходится теперь твою страшную рожу каждый день! А если ты будешь занят по уши другой работой, то только сделаешь мне большое одолжение, Слизняк, — фыркает Дазай.
— Слышь, мудила! Да я тебя на цепь рядом со своим столом посажу и ты будешь лицезреть её, пока не решишь прикончить себя, разбив голову о столешницу! — кто бы сомневался, что Чуя так легко заведётся на новую перепалку и пнёт Осаму по коленке.
— ...Идея со столешницей кажется заманчивой, но, наверное, это больно... А ещё, где найти такой крепкий стол?.. — задумчиво пробубнил сам себе под нос Дазай. — Но ты не сможешь это сделать! — громко заявляет он уже Чуе и в отместку прописывает ему пендаль под зад.
— Это ещё почему?! — Чуя звонко взвизгнул, но ответил хлёстким подзатыльником по бинтованной башке.
— Потому что пёс не может посадить на цепь другого пса — это закон вселенной! — Дазай пихает Чую в грудь и того откидывает немного назад.
— Ты только что сам себя назвал псиной, придурок! — Накахара пошатывается от толчка, но быстро перераспределяет силу своего удара в ногу, ставя напарнику подножку.
— Если я псина, то ты ДВОЙНАЯ псина! — Дазай был менее слажен физически, нежели Чуя, поэтому он вновь падает на задницу, но всё равно успевает поднасрать рыжему, нагло ухватив того за ногу и утянув за собой в свободное падение.
— А МОЖЕТ БЫТЬ, ЭТО ТЫ
ТРОЙНАЯ ПСИНА?! — разумеется, под прикосновением Неполноценного Чуя не в состоянии контролировать свою гравитацию, а потому благополучно падает на спину в позе ласточки и умудряется приложиться затылком об пол, на несколько секунд поймав яркие вспышки звёзд перед глазами.
— ЧУЯ ПЁСИК! ЧУЯ МОЙ ВЕРНЫЙ ПОСЛУШНЫЙ ПЁСИК И ВСЁ РАВНО БУДЕТ НОСИТЬ МНЕ ТАПКИ В ЗУБАХ! — воспользовавшись потерей ориентации в пространстве своего напарника, Дазай быстро снова вскакивает на ноги и просто даёт дёру по длинному коридору, мерзко при этом хихикая, в надежде, что Чуя уже его не догонит и жестокая кара не свершится.
— А НУ СТОЙ, ПИДОРАС! — рычит сквозь звон в ушах и лёгкое головокружение Накахара.
Не смотря на болезненный ушиб затылка, Чуя слишком преисполнен жаждой мести, поэтому превозмогает себя, так же возвращая вертикальное положение и бежит вслед за улепётывающим Дазаем, от которого одни лишь пятки сверкали, да оставались валяться мелкие куски бинтов на полу, которые, собственно, и помогали рыжему идти по его «следам».
Дурной смех Осаму ещё какое-то время эхом раздавался в стенах здания Портовой мафии, а аккомпанементом ему служило разъярённое рычание и маты Чуи, который обещал прикончить тупую Скумбрию, как только догонит его. Но затем, всё внезапно затихло до полной могильной тишины, словно источник шума под именем «Двойной чёрный» просто стёрли с лица земли одним щелчком пальцев, оборвав мерзкое звучание только прорезающихся взрослых голосов. Что правда продлилась эта немая пауза от силы двадцать секунд. Где-то в глубине многочисленных коридоров раздался смачный звонкий удар — точно как тот, с которым Чуя ранее отвесил Дазаю подзатыльник. Ещё пять секунд — слышно звук падения чьего-то тела. Спустя ещё десять секунд, стёкла высотки чудом выдерживают пронзительный визг Осаму о том, что его «убивают-насилуют-лежачего-не-бьют», сопровождаемый таким же криком Чуи, который, видимо, всё-таки его догнал.
Все мафиози, что находились в тот день в здании, задумчиво переглянулись между собой, услышав звуки явной кровавой мести где-то неподалёку. Предал ли хоть кто-то из них этому значение?
Нет.
***
[31 глава —
«Двойной чёрный»]
— Что ж, даровавшая мне тёмную немилость, не стоило снова меня будить…
Снова это отвратительное чувство, которое Чуя всеми правдами и неправдами старался забыть. Но сколько бы времени не прошло, сколько бы раз он не повторял себе, что изменился и больше не зависим от монстра — попытки тщетны. Но какого «
монстра» Чуя имел ввиду? Того, кто сидел глубоко внутри, соорудивший из него человеческую клетку из мяса и костей, не замолкающий ни на секунду в своём зверином рёве и жажде уничтожить всё живое на Земле? А может… Он всё ещё боялся другого монстра? Того, кто пришел извне, свалившись однажды как снег на голову, но вместо того, чтобы просто растаять, остался там, превратившись в единичные проблески серебряной седины? Такова была натура Дазая — творить мерзкие вещи с другими людьми, практически не прилагая при этом собственных усилий.
И какое ничтожно смешное стечение обстоятельств, что именно сегодня внешний и внутренний монстры Чуи решили вспомнить былые деньки, чтобы в очередной раз растерзать его душу и тело!
Обычно, после кодовой фразы активации Порчи Чуя практически мгновенно отключался, передавая бразды правления «второму пилоту», который по ошибке оказался блядским лётчиком камикадзе. Но в этот раз всё случилось чуточку иначе. Видимо, четыре года был приличным сроком даже для вечного бога Арахабаки, которому понадобилась практически целая минута, чтобы полноценно пробудиться от долгого сна, опасно раскрывая зубастым зевком свою пасть. И на протяжении всей этой минуты чистейшей агонии, которая продлилась для Чуи словно вечность, потому что каждую клетку его тела словно выворачивало наизнанку, он вспоминал… Вспоминал тот самый день, когда Дазай дал ему обещание, а Накахара ему поверил. Тот день, когда они в очередной раз подрались до кровавых соплей и провели весь остаток дня в медпункте, бездумно сидя рядышком на одной кушетке и их руки, лежащие на ней, соприкасались кончиками пальцев, но каждый делал вид, словно не замечает этого.
Тот самый день, когда Чуя в последний раз поверил Дазаю.
Сознание практически иссякло. Монстр пробудился.
