«Это работа для Двойного чёрного»
Став полноправным членом исполнительного комитета, Чуя обнаружил для себя крайне невероятную выгоду в том, что его участники были людьми крайне занятыми и не разменивались на дешёвую работу для шестёрок, коими в каком-то роде всё же и были Двойной чёрный, выполняющие самую кровавую и аморальную работу на благо всей организации. Разумеется, как и на любой новой должности, было сложно. Накахара банально не привык полностью перестать носить спортивки, решать все вопросы кулаками и действовать по принципу «Сначала стреляем, а потом спрашиваем, что произошло». Теперь он должен был учиться играть в политику, о которой до этого максимум знал, что страной управляет президент и как правильно пишется слово «Парламент». Благо, что старшие исполнители с пониманием и лояльностью относились к его юному возрасту, а потому Коё и Поль всегда были готовы помочь и поделиться советом. Ведь сам Мори Огай неоднократно заявлял, что именно молодому поколению нужно уделять внимание, ведь за ними было будущее не только мафии, но и всей Йокогамы. А там гляди и целой страны, которая после окончания войны эсперов была и без того в шатком положении перед своими соседями. Чуть более травмирующим событием для Чуи стало то, когда во время очередного собрания Мори заявил, что Дазай Осаму так же присоединяется к комитету в качестве нового юного исполнителя, так как вполне доказал свою силу и ум в организации. От пылающей ауры Накахары в тот момент можно было вскипятить чайник, и он был готов откровенно сорваться с места и размозжить тупую башку Дазая о стеклянный стол переговоров. Да только сам Дазай тогда даже не удосужился прийти на собрание, узнав о своем назначении по меньшей мере через неделю бичевания в известных только ему одному местах. Радовало то, что глупая мумия была на то и глупой, чтобы абсолютно наплевательски относиться к своим обязанностям, а потому чаще видеться с Неполноценным Чуя не стал, а значит мог сохранять свои несчастные нервные клетки. Вообще, складывалось такое впечатление, что Осаму банально постоянно забывал о своём новоиспечённом статусе и пользовался им лишь тогда, когда собирался сотворить херню уровня "Мори будет очень сильно ругаться", а в остальном всё так же продолжал беззаботно терроризировать всех неугодных себе и мафии. И как раз в этом и заключалась основная выгода для Чуи, ведь теперь они с Дазаем практически не пересекались, будучи, что называется, «на разных офисных этажах», хотя будь воля Накахары, он бы сунул этого дурачка в подвал и потерял ключ от двери, но увы. Теперь их совместная работа объединялась лишь Двойным чёрным, который по-прежнему служил идеальным боевым дуэтом для решения нестандартных конфликтов, связанных с одарёнными. Явиться в указанное место, решить проблему и разойтись — на этом их взаимодействие подходило к концу, и даже отчёты о миссии они предоставляли по отдельности. Точнее, Чуя предоставлял, а Дазай, как обычно, филонил от своих прямых обязанностей. Ни о каких встречах вне рабочего времени или выпивке после миссии и речи идти не могло, потому что каждый для себя решил, что… Так будет лучше. Чуя просто решил жить дальше, потому что устал от несоизмеримого количества тараканов в голове Дазая и не хотел больше с ним бороться, ведь сам напарник дал понять, что не нуждается в его помощи. Поначалу, как бы абсурдно это не звучало, но было тяжело. Неприятный комок ни на секунду не покидал горло, и Накахара днями напролет мог в свободное время сверлить взглядом телефон и ждать… Чего ждать? Что Дазай внезапно одумается, позвонит и позовет его выпить? С каждым новым днем этот сценарий становился все абсурднее, и Чуя окончательно перестал смотреть в свой телефон без причины. Он исцелялся — избавлялся от чумы, прозванной Осаму Дазаем, которая оставляла после себя глубокие и мерзкие шрамы, но это была цена за избавление, и каждый такой новый шрам Чуя считал своим огромным достижением. Однако один такой гнойный нарыв все никак не хотел уходить, плотно засев в самой глубине. Пару раз Чуя честно пытался строить отношения, разумно отдавая себе отчет, что если он продолжит быть один, то рискует сойти с ума от всего происходящего вокруг его жизни. Вот только дальше одного свидания ничего никогда не двигалось, потому что в самый ответственный момент рыжий банально терял интерес к собеседнику, а после злился на самого себя, когда на месте кого-то представлял сраного Дазая, который вот так же травит несмешные анекдоты, рассказывает абсурдные истории своих неудачных попыток самоубийства, а потом они с Чуей обязательно целуются: в туалете бара, на парковке, в темном переулке — где угодно, лишь бы не быть замеченными и никто бы не подумал, что они встречаются, ведь они не встречаются(!), а все это лишь дурацкое развлечение. С этими чувствами было куда сложнее справиться, а потому, пока что, Чуя решил отложить все свои попытки завести нормальные отношения в долгий ящик, ибо паразитизм Дазая было крайне сложно искоренить. Чуя плавно давит на тормоз, и металлический зверь покорно слушает его приказ, замедляя ход и постепенно останавливаясь недалеко от городской черты. Когда мотор окончательно заглох, тише всё равно не становится, так как слух глушит бурный поток реки по правую руку от дороги, которая брала своё начало высоко над землёй из огромных регулируемых створок дамбы. От дикой влажности в воздухе волосы Чуи моментально вьются надоедливыми завитушками, что неимоверно бесит, однако рыжий пытается это игнорировать. Тем более что такой же «кудрявый баран» уже ожидал его на месте, беззаботно восседая на перилах, разделяющих пеший туристический маршрут от внутренней дельты реки. Если бы это был кто-то другой, Чуя может быть предостерёг бы зеваку о возможности случайно свалиться и захлебнуться под бурлящим слоем воды. Однако, так как это был Дазай, Чуя даже не сомневался, что напарник как раз был занят прокручиванием в голове возможного сценария падения вниз. Да Накахара и сам бы с удовольствием прописал ему сейчас пинок под зад в пропасть, да только у них ещё была работа на сегодня. Припарковав свой мотоцикл под деревом, Чуя как всегда суёт руки в карманы и неспешным шагом подходит ближе к Дазаю, чтобы вместе с ним молча получше рассмотреть всё величие и силу природы перед ними. Немая пауза длится по меньшей мере пару минут, и во время неё оба парня даже не пересекаются взглядами, словно не замечают присутствия друг друга. — Приятно видеть, что крошка Чу не забывает спускаться с вершины своего эго и делает настоящую работу, помимо разгребания горы бумажек, — Дазай первым нарушает тишину и, естественно, не в состоянии удержаться от язвительных подкалок в сторону напарника. — Если бы ты, тупица, почаще высовывал свой нос из дома, а не дрых сутками напролёт, то знал бы, что у нас одинаковый размер пьедестала, вот только ты об этом всячески забываешь и скидываешь на других свою работу! — презрительно фыркает Чуя в ответ, уже и правда готовый столкнуть Дазая вниз, но пока держится. — Хотя не скажу, что слишком расстроен по этому поводу. Радует хотя бы то, что гораздо реже могу смотреть на твою идиотскую рожу. Что, правда, в этом плане Чуя немного лукавил, потому что всего за какие-то пару лет его напарник из простой жабы сумел превратиться в не то чтоб прекрасного принца, но по крайней мере приобрел весьма выразительные острые черты лица с глубоким пронзительным взглядом, а ещё… — Может, наши пьедесталы и одинакового размера… — с хрипотцой в голосе выдал Дазай, пока разворачивался и спрыгивал с перил, в момент становясь выше Чуи на целую голову и с ехидством глядя на него сверху вниз. — Но я всё так же вижу перед собой блоху! — с хохотом заявил он, моментально увернувшись от кулака, летящего в его лицо. — Мудила! — злобно рявкает Накахара, до скрипа перчаток сжимая кулак в воздухе, но в конечном итоге возвращает его в карман и меняет боевую стойку на изначально прямую. — Что такое? Опять скажешь, что ты всё ещё растёшь? — не унимался Осаму, явно всеми силами пытаясь вывести напарника из равновесия. — Скажу, — твёрдо чеканит Накахара, стараясь не слишком громко пыхтеть от злости. — И, поверь, настанет тот день, когда я наступлю и раздавлю твою глупую физиономию! — Ой, как страшно! — притворно-испуганно прикрывая рот ладонью, шепчет Дазай. — С другой стороны, буду с нетерпением ждать этот день, чтобы посмеяться над тобой, ведь у тебя ничего не получится. Как и всегда! — Чё сказал?!.. — Я смотрю, все уже в сборе. Глубокий и пронзительный голос Мори, взявшийся из неоткуда, в мгновение развеивает разгорающийся конфликт, и нерадивый Двойной чёрный вместе устремляют свой взгляд на босса, который спустился к ним с тропы чуть выше. Только сейчас Чуя обращает внимание, что за спиной Огая раскинулся небольшой «лагерь», который в основном состоял из полицейских машин, а чуть поодаль, в тени деревьев, располагались и чёрные автомобили представителей Портовой мафии. За шумом воды было не слышно, но если напрячь слух, то можно было понять, что среди мафиози и блюстителями закона происходит какая-то суета, но она никак не связана с конфликтом обеих сторон, словно они… действуют сообща? — Что происходит, босс? — В момент позабыв про глупого напарника, Чуя возвращает серьезное лицо и склоняет голову в уважительном поклоне перед Мори, выказывая всю свою преданность, как и полагается псу мафии. — Из Вашего звонка я не совсем понял… — Мы имеем дело с террористами, — коротко и без отступления поясняет Огай. — Но мы не можем сказать точно, есть ли среди них эсперы, и какая угроза стоит перед мирным населением. — «Мы»? «Мирное население»? — скептически переспрашивает Дазай, которого и самого не особо просветили насчёт ситуации и они вместе с Чуей непонимающе уставились на старшего. — С каких пор мафия помогает военной полиции в борьбе с терроризмом? И если среди них окажутся эсперы, то разве это не работа Вооружённого детективного агентства или как там их..? — С тех самых, когда требуется непосредственное устранение проблемы, а не привлечение её к ответственности и руке закона, — многозначительно поясняет Огай своим юным почемучкам. — Мафия не может отрицать влияние полиции и политиков на свою деятельность. Как и Детективное агентство не может исключать вариантов, что иногда стоит уступить другим решение определённых проблем. Это и называется «взаимовыручка», хотя, откуда вам двоим это знать, верно? — Лукаво подмигивает Мори, на что оба парня поникло и с неприязнью косятся друг на друга. — Теперь-то вам ясна ваша задача? — Устранить проблему, — коротко отвечает Чуя. — И отвести факт вмешательства полиции, — таким же серьёзным голосом добавляет Дазай. — Вот и чудненько! — воодушевлённо хлопнул в ладоши Мори и повернулся к ним спиной, чтобы уже всем вместе вернуться на позиции. — А теперь, давайте более подробно разберём вашу работу, мальчики! Основные силы этой неординарной операции уже были на позиции и, по сути, дожидались лишь двух своих «звёзд», которым и предстояло выполнить всю грязную работу, пока доблестная военная полиция могла беззаботно погреть свои кости на солнышке. Ни Дазаю, ни Чуе уже с самого начала не прельстила данная операция, словно на них возлагали куда большие надежды, чем это бывало раньше. Обычно им предоставляли короткий текстовый отчёт о миссии, где максимум указывалось, какие цели следует по возможности доставить живыми. В остальном же — гуляй на широкую ногу и не задумывайся о тонне разрушительных последствий за спиной. Сейчас же, Двойной чёрный словно шли на собственный эшафот, послушно шагая за Огаем между расступающихся перед ними полицейскими. Спины так и прожигало ненавистным пламенем, а слух резал приглушенный шёпот в толпе: — Это же они… Те самые? — Ага. А ведь с виду ещё малолетки. Мафия вообще не имеет моральных принципов. — Какие принципы? По ним с самого их появления на улицах Йокогамы плакала детская колония. — Но они же дети… — Таким детям не следует появляться на свет. От подобных разговоров за спиной у Чуи волосы на загривке встают дыбом. Как же ему до скрежета в зубах хочется сейчас остановиться, развернуться к тому, кто посмел открыть свой поганый рот, и выбить из него всё дерьмо. Какое право они имеют?.. Они ничего о них не знают, даже не догадываются, через что им пришлось пройти, но всё равно смеют судить лишь со своей «светлой» стороны. В самой полиции работало предостаточно ублюдков, убивавших тех же детей овец, взяточников и просто отморозков, которым непонятно кто в здравом уме вообще доверил оружие и право распоряжаться законом. — Страшно представить, сколько крови на их руках. — А сколько… её на ваших?.. — тихо, с хрипотцой в голосе выдавливает из себя Накахара. До предела натянутая струна его терпения лопается и он до побелевших костяшек сжимает кулак, вот-вот готовый с разворота зарядить потоком гравитации в ничего не подозревающую толпу. Словно от удара током он вздёргивает и напрягает плечи, уже готовый к атаке, но в самый последний момент ничего не происходит. Не потому что Чуя резко передумывает, а потому, что крепкая хватка Дазая на собственном запястье не даёт ему даже развернуться в чужую сторону, в миг обнуляя способность. Чуя делает пару слабых попыток выдернуть руку из его ладони, но в итоге сдаётся, поднимая на напарника слегка растерянный взгляд, в котором тот читает все не озвученные сейчас вопросы. — Они того не стоят. Ты ведь и сам это прекрасно знаешь, — в полголоса отвечает Дазай. — Меня бесит, что мы должны помогать таким кускам дерьма делать их работу, — так же негромко отзывается Чуя, одним резким движением сумев всё-таки вырвать свою руку, принявшись растирать запястье, потому что захват у Дазая был сильный, не смотря на внешнее амплуа дрыща. — И не пытайся прикрыть это выгодой для мафии. Мы не получаем от полиции и сотой доли того, что мы зачастую делаем для ублюдков. — Если станция выйдет из строя, могут погибнуть сотни людей, живущих в округе, — Дазай сказал это без какого-либо волнения в голосе, скорее просто как плавающий на поверхности факт, на который ему хотелось обратить внимание Накахары. — Пф, с каких пор тебе не плевать на жизни людей? — скептически вздёрнув бровь, интересуется Чуя. — Мне всё ещё плевать, но ведь не тебе, верно? — пожимая плечами, беззаботно хмыкает Осаму. — Не смотря на твой род деятельности, ты по-прежнему стараешься найти самый менее кровавый вариант с наименьшим количеством жертв. — …хочешь сказать, что стараясь быть не таким уёбком как ты, я выставляю себя не в лучшем свете? — презрительно огрызается Чуя, которого уже начинает подбешивать весь этот разговор. — М-м-м… Нет, напротив, — мотает головой Дазай. — Ты поступаешь именно так, как свойственно обычному человеку. Поэтому делай это и дальше. Снова слова не находят выхода из горла Накахары, застревая где-то на полпути. Ему нечего было ответить, из-за чего он растерянно таращился на непринуждённо шагающего Дазая, в своей безнадёжной попытке понять, чего добивается этот «гений». Возможно, он просто пытался подразнить и вывести Чую из и без того шаткого равновесия, а может… В очередной раз пытался что-то до него донести? Чуя уже давно усвоил, что Дазай слишком ленив и ни одно своё телодвижение не совершает просто так. Это заставляло задуматься и невольно напрячься, наталкивая себя на мысль, что к ублюдку по-прежнему не стоит поворачиваться спиной. За собственными рассуждениями Чуя не заметил, как они втроём наконец-то подошли к одной из полицейских машин. На её капоте развернули несколько карт и схем комплексов той самой дамбы, а местный начальник всей операции что-то активно выводил на них карандашом, выделяя определённые помещения. — А вот и мы! — торжественно восклицает Огай, когда два его воспитанника поравнялись с ним у машины. — Что ж, давайте не терять времени и поясним нашим главным звеньям операции, в чём заключается их задача. Кажется, начальник всем своим видом пытался дать понять, что Портовая мафия сидит у него как острая кость в горле и он совершенно не рад их взаимному сотрудничеству, даже на благо общества. Он проигнорировал слова Мори как таковые, еще секунд десять с немного большим нажимом на карандаш продолжая выводить свои каракули. А когда немая пауза затянулась, он наконец-то поднял свои морщинистые, уставшие глаза из-под засаленной фуражки, с недовольством рассматривая двух юных мафиози перед собой. В его взгляде читалось максимальное презрение и непонимание, почему дети так просто готовы ступить на кривую дорожку и отдать свои жизни на процветание криминальных группировок. Надо сказать, что Дазай с Чуей таращились на него с не меньшим раздражением, пусть и выглядели со стороны как два насупивших щеки барашка, словно в их так и читался подростковый максимализм и желание доказать миру, что они не такие, как все. Но первое впечатление, как говорится, было обманчивым. Ведь мужчина в форме даже не догадывался, что блестящие детские глаза сияют пустотой далеко не от своей наивности и не умения понимать этот мир. Просто мир уже прошёл через них и ощущения эти можно было сравнить с тем, если бы тебя заставили проглотить двадцать метров колючей проволоки. Это была не пустота. Это была бездна, в которой сперва погряз Дазай, а после утянул за собой и Чую. Самое жуткое наверное было то, что сам Чуя не сопротивлялся и перестал барахтаться. — Как я уже говорил раньше… — наконец-то подаёт голос полицейский. — На территории станции засела давно известная в своих криминальных кругах террористическая группировка «Изгнанники». — Это которые выступают за равные права эсперов и отморозков в тюрьмах строгого режима, которые неугодны правительству, но их нельзя убивать? — перебив мужчину, уточнил Осаму. — Чего...? — покосившись на напарника, переспросил Чуя. — Те самые, которые считают, что если ты эспер, то автоматически тоже преступник? Это ведь они… Пару лет назад похитили обычную офисную работницу, которая своей способностью могла вырастить цветы на любой поверхности, и… — …на камеру записали и выложили в сеть её смерть на электрическом стуле, — подтверждая слова Чуи, дополнил Мори, при этом от чего-то мечтательно улыбаясь. — «Сгоревшая Лилия» — так тогда кричали все новостные заголовки, а люди поделились на два лагеря: те, кто требовал сажать всех эсперов как преступников и те, кто считал, что полиция не справляется с защитой своих граждан. Правительству тогда чудом удалось замять скандал. — Да, вот только чтобы его «замять», пришлось пустить слух о том, что девушка якобы состояла в Портовой мафии, ведь никто не будет жалеть преступницу, — уж больно резко выплюнул Дазай, сменяя свою всегда холодность к жертвам на откровенную ярость в сторону Мори, прожигая того взглядом. — Не знаете, как такая оплошность могла произойти, босс? — с нажимом на последнем слове, язвительно прошипел он. — Ни малейшего понятия, Дазай-кун! — состроив невинный взгляд, улыбнулся мафиози. — А может, вы дадите мне закончить?! — раздражённо рявкнул полицейский, возвращая внимания всей троицы на себя. — Да, именно про них мы говорим! Но если раньше эти отморозки занимались единичным похищением эсперов, то в этот раз одним мутантом дело не обойдётся. — Ты кого мутантом назв..?! — агрессивно рычит Накахара, собирая вокруг себя свою багровую ауру, но Дазай снова хватает его за руку и тот нервно дёргается на прикосновение, пусть и остывает от необдуманных поступков. — Тц!.. — Должен сказать, что разделяю недовольство своего исполнителя по поводу подобных выражений в адрес одарённых, — тактично кашлянул Мори, уже явно начинающий уставать от всей этой клоунады. — Но давайте не будем разжигать конфликт и вспомним, что мы делаем друг другу большую услугу. Полицейский, пусть и был крайне недоволен находиться в окружении мало того что мафиози, так ещё и эсперов, всё-таки предпочёл согласно кивнуть и углубиться в суть общей проблемы, ведь у них было не так много времени. — Из того, что нам известно на данный момент… — начал объяснять он. — Никто из сотрудников станции не пострадал, даже не смотря на то, что среди них имелись эсперы. Они отпустили всех, но это значит лишь то, что станцию никто не сможет обслуживать, а работать автономно без человеческой руки она способна не более тридцати шести часов. Впрочем, этого времени может оказаться предостаточно, потому что эти ублюдки заминировали нижние этажи. — И близлежащие деревушки уйдут подводу, если не...? — вопросительно уточнил Дазай. — Если мы не выполним их требования и не освободим озвученный ими список заключённых террористов, — устало вздыхая, пояснил полицейский. — Как бы там ни было, мы уже начали эвакуацию местного населения, но ждать слишком долго преступники не намерены. — И всё-таки! Почему вы обратились за помощью к Портовой мафии, а не к Детективному агентству? Ведь в их же интересах было бы выставить эсперов в хорошем свете, — наглая улыбка расплылась по лицу Дазая, а всё потому, что он и так знал ответ на этот вопрос, просто ему страх как хотелось услышать всё непосредственно из уст так называемой «доблестной руки закона». — Потому что все мы понимаем, что без них миру будет лучше, чем если бы их просто арестовали, — скрипя зубами, полицейский глаголил истину, от которой ему самому становилось мерзко, ведь, по сути, сейчас они пользовались методами решения проблем от Портовой мафии. — Другими словами… — Осаму делает один поворот на носках вокруг своей оси, изображая максимальное простодушие и напускную невинность. — Вы хотите избавить себя и правительство от проблемы, сговорившись с преступниками против других преступников, и использовать в качестве оружия двух детей! — драматично прикладывая тыльную сторону ладони ко лбу, стонет Неполноценный. — Мори-сама, разрешить ему вломить, чтобы перестал перебивать? — обращается Чуя к Огаю. — Эй! — возмущённо взвизгивает Дазай. — Я, между прочим, отстаиваю наши общие с тобой интересы, Слизняк! — Разрешаю, — коротко и меланхолично кивает Мори в знак разрешения. Лесной рокот и шум водопада становятся лишь немым шёпотом на фоне звука затрещины, которую Чуя прописывает Дазаю, и тем, какой вой стоит после неё по всей округе. И пока Дазай хватался за голову, скуля в сторонке и стараясь перестать видеть звёзды перед глазами, ведь, надо сказать, что удар у Накахары был мощным и без применения способности и мог в два счёта расколоть Неполноценному череп, Мори подводил итоги предстоящей операции. — Мои люди постараются сделать всё в лучшем виде, — честно заверяет полицейского мафиози, а после обращается к вникающему Чуе. — Кохай, я жду от вас обоих одинаково хороших результатов в этом задании, как от своих исполнителей. — …М-мы не подведём Вас, Мори-сама, — Чуя немного растерялся, когда Мори так просто «повысил его в звании» перед посторонним для них человеком, но быстро собрался и, приложив свою шляпу к груди, снова поклонился перед наставником, чем вызвал новую гримасу призрения на морщинистом лице полицейского, но самому парню было плевать, что о нём подумают стражи порядка. — О, и ещё кое-что! — окликнул его Огай, когда рыжий уже собирался уходить на позицию. — Да, босс? — обернулся тот. — Будь добр, ни на секунду не забывай, что твоя способность крайне ценна для мафии, — лукаво улыбается мужчина, хотя было в этой улыбке ещё и нечто… тёплое? — Я буду крайне сильно негодовать, если твоё тело придётся отправлять в утиль. — … — Чуя правда не нашёл, что ответить, помимо как быстро кивнуть и прибавить шагу. — ШЕВЕЛИ ЛАСТАМИ, ПРИДУРОК! — с ходу отвешивая Дазаю коленом подсрачник, вопит он на напарника и всеми силами пытается стереть кулаком разгоревшийся на щеках румянец. — АЙ, БЛЯТЬ! — скулит и без того побитый Дазай и в отместку пытается догнать уже Чую, чтобы тоже его отпинать. — Почему Чуя такой глупый и злой?! Только и умеешь, что руки распускать! — Да потому что ты понимаешь только язык насилия! — вопит Накахара и пытается бежать от Дазая спиной вперёд, чтобы не получить в ответ мстительный пендаль. — …Ты что, плачешь?! — Ничего я не плачу, идиот! Мне просто в глаз что-то попало! Двойной чёрный прославился в Йокогаме именно как самый разрушительный дуэт за всю её историю. И наверное для полиции было крайне странно наблюдать, как гроза мафии в лице двух подростков сейчас перебрасываются детсадовскими оскорблениями и шаркают по земле обувью в сторону оппонента, чтобы посильнее засыпать его пылью и песком. По крайней мере уже знакомый им начальник операции смотрел на них именно так и вообще диву давался, как такое может происходить, пока его мысли не прервал поравнявшийся с ним Мори, который так же с ухмылкой наблюдал за двумя парнями, думая о чём-то своём. — Это Вы так завуалированно сказали, что любите его? — отрывая мафиози от его раздумий, как бы невзначай спрашивает полицейский. — М? Вы о чём? — делая вид, что не понимает, улыбается Огай. — То, что вы сказали Чуе. Про его ценность и утиль, — более чётко пояснил тот. — Ох, ну… Всё может быть, — туманно протягивает Мори, а улыбка его расплывается ещё шире и он «добродушно» смотрит на него. — Хотя я по-прежнему предпочитаю любить тех, кому меньше двенадцати. У полицейского на этой фразе застрял ком в горле и ему не нашлось, что ответить, а Мори решил не задерживаться, разворачиваясь и неспешной походкой идя в сторону машин Портовой мафии. На полпути мафиози выставляет свою правую руку чуть в сторону и в ней из неоткуда появляется ручка маленькой белокурой девочки, которая в весёлой, подпрыгивающей походке идёт рядом с ним, сверкая своим красивым красным платьем и пышным бантом. — Ринтаро! Ты обещал мне фейерверк! Когда будет фейерверк?? — возмущенно надувает щёки Элис. — Не переживай, дорогая! — ласково успокаивает Мори свою непоседу. — Я уверен, что сегодня нас ждёт незабываемый фейерверк.***
[Полчаса спустя…] Самой простой частью задания оказалось непосредственное проникновение на дамбу. Пока полиция занималась долгими и муторными переговорами с террористами, оставшиеся в зоне оцепления работники станции предоставили для мафии схему расположения всех запасных входов и выходов, через которые можно было бы проникнуть незамеченными. И, естественно, самым надежным путём оказался боковой сток канализации нижних ярусов, в котором не было камер и не требовались специальные пропуска, активация которых моментально бы появилась на экранах охранной рубки. Это сразу откинулось как план, так как «Изгнанники» контролировали происходящее на всех уровнях. То немногое, что до сих пор могло объединять Чуя и Дазая — это общее недовольство и осознание дерьма вокруг всего происходящего, что во втором случае было буквальным. И вроде в какой-то момент они даже молча переглянулись друг с другом, желая выказать Мори протест, но одного устрашающего взгляда босса хватило, чтобы оба парня засунули язык в жопу и, что называется, полезли выполнять свою работу. Так они и шли уже некоторое время, молчаливо пробираясь по зловонной, поросшей мхом и слизью трубе, освещая себе путь светом единственного небольшого фонарика в руках Чуи. Участь невпопад грести ногами через сомнительного вида сточные воды, которые доходили ему чуть ниже коленок, досталась Дазаю, на что он злобно скулил и пыхтел, ощущая всю несправедливость сего мира, потому что, в отличии от него, Накахаре выпала немного менее мерзкая судьба. Чуя отказался лезть в воду вместе и сейчас преспокойно шагал по потолку, ловко пригибаясь и уворачиваясь каждый раз, когда Дазай пытался ему напакостить и прикоснуться, дабы обнулить гравитацию и заставить напарника искупаться в местных помоях. И ведь никто из них ни проронил и слова, потому что понимали друг друга на каком-то запредельном уровне и читали действия наперёд. Им не нужно было говорить, чтобы составлять план работы, а в свободное от работы время они успели высказать слишком много. — Судя по схеме нижних уровней… Мы на месте, — первым нарушает обет молчания Дазай, когда тормозит на пути в определённой точке и задирает голову вверх. Чуя следит за его взглядом и со своего ракурса, наоборот, опускает глаза и светит фонариком на потолок. У его ног как раз располагался ржавый металлический люк, который поддался с противным скрежетом под влиянием гравитации от прикосновения парня, чудом не распугав местную фауну крыс, потому что звук эхом разнёсся на сотни метров по извилистым коридорам. Когда крышка полностью открылась, сверху пробился яркий искусственный свет ламп помещения, и его было достаточно, чтобы Накахара выключил и спрятал свой фонарь в карман. Но, прежде чем выбраться из канализации, Чуя на всякий случай присел на корточки и прислушался к наличию посторонних звуков поблизости. Рано или поздно их всё равно обнаружат, но им был необходим хотя бы какой-то эффект неожиданности, чтобы ублюдки не вздумали сразу же подрывать станцию. — Вроде никого, — сообщает рыжий и спускает обе ноги в отверстие, осторожно и уже без лишнего шума упираясь ступнями в металлическую решетку, чуть приподнимая её и сдвигая в сторону, открывая наконец путь на поверхность. — Отлично. Подсадишь меня? — протягивая раскрытую ладонь напарнику, интересуется Дазай, ведь сам-то он не умел ходить по стенам и потолку. Чуя уже было хотел протянуть ему руку помощи, чтобы ухватиться и подсадить эту шпалу, но в самый последний момент он отдёргивает руку, искореняя попытку Осаму к нему прикоснуться и смотрит на того надменным взглядом. — Ага, думаешь, я совсем тупой? — огрызается рыжий. — Тебе правду сказать или в более мягкой форме? — фыркает в ответ Дазай. — Ну же, Чуя! Меня заебало плыть в этом дерьме, ты должен вытащить меня отсюда! — Будь моя воля, я бы оставил тебя здесь навсегда. Ты отлично вписываешься в местный интерьер, — ехидно подмечает Накахара, но руку так и не отдаёт, вместо этого пролезая в люк в потолке. — Сперва перестрахуюсь, что ты не утащишь меня в своё привычное место обитания. Дазай ещё успел высказать по поводу бездушных рыжих сук и что таких по-прежнему следует сжигать на костре, как во времена святой Инквизиции, но Чуя уже не особо слушал. Сейчас ему важно было выбраться наружу, а точнее проникнуть на этаж выше, попадая в какое-то огромное техническое помещение с кучей труб и щитков с показателями давления в них. Голосов вокруг не было, но даже если бы кто-то оказался поблизости, услышать его было бы крайне сложно из-за нескончаемого шума воды в трубах. Мешкать нельзя. На такой громадной площади тяжело сказать, попали ли они в объективы камер наблюдения. Ещё раз осмотревшись напоследок, Чуя расстёгивает и снимает в плеч свой пиджак, чтобы скрутить его в некое подобие «каната», после чего опускается на колени перед люком и опускает пиджак вниз за один его край, второй такой протягивая Дазаю. — Тащи сюда свою жирную задницу! — командует Накахара. — И не вздумай порвать мой пиджак, идиот! — Если бы Чуя вышел ростом, то ему бы не пришлось пользоваться подручными средствами! — продолжая бубнить себе под нос, Дазай всё же хватается за другой край пиджака, резко подпрыгивая и упираясь ногами в одну из скользких стенок. — Слышь, ебало завали, пока я не заставил тебя по уши искупаться в этом говне! — возмущённо рычит Чуя, но всю его агрессию выбивает из лёгких судорожным выдохом, когда Дазай повис на ткани и начал карабкаться по ней. — Блять… Отожрал всё что можно! Кабан сраный! — пыхтя и матерясь, Чуя всё равно продолжал тянуть изо всех сил, в итоге упираясь ногами в бетон по обе стороны от люка. — Я по-прежнему не виноват, что вырос, в отличии от тебя! — Осаму не отстаёт в спорах, не смотря на то, что тоже пыхтел не меньше и буквально был вынужден взбираться на одних руках. — И я сам не в восторге, что твоя проблема создаёт проблемы для меня! — наконец-то найдя точку опоры в углублении люка, Дазай более резво пополз вверх, уже высовывая наружу одну руку и хватаясь за первое, что ему попалось. — И вообще, ты… Вновь повисла долгая неловкая пауза, когда всего на секунду карие и голубые глаза пересеклись взглядами, а потом так же синхронно посмотрели на ногу Чуи. А всё потому, что первым попавшимся под руку оказалось как раз-таки бедро напарника — мягкое, но настолько худое, что Дазай практически с лёгкостью обхватывал его в кольцо своей длинной пятерней. На какое-то мгновение Неполноценный даже забыл, что, можно сказать, висел над пропастью, а Чуя перестал ощущать, насколько ему тяжело его держать. Сердце в миг забилось чаще и артерии запульсировали с такой силой, что Дазай словно мог прощупать само очертание бедренной артерии, а Чуя через ткань штанов ощущал резкий прилив тепла его руки. Тепла… У Дазая всегда были ледяные руки, но сейчас Накахара готов был поклясться, что те пылали огнём. Опять пересекаются взглядами, а сказать не могут ни слова. Потому что они всё ещё понимают друг друга без слов — это их дар и их же проклятие, ибо невозможно ничего утаить, как бы глубоко ты не прятал свои мысли. — Мне больно, Дазай… — вполголоса выдавливает из себя Чуя, уставившись на напарника чуть ли не умоляющим взглядом. — Отпусти меня уже. — Чуя, если я это сделаю, то упаду, — стараясь сохранить голос максимально ровным, поясняет Дазай. И, кто знает, понял ли хоть кто-нибудь из них, что речь сейчас шла совершенно не про ногу и риск провалиться обратно в люк. Очередной обычный случай, навсегда оставленный без ответа. Зрительный контакт в конце концов прерывается, и оба слишком резко и неловко отводят взгляды в противоположную от друг друга сторону. Разумеется, они не будут это обсуждать, а лишь притворятся, что ничего не было и вообще всё показалось. Дазай отпускает ногу Чуи и уже более свободно упирается рукой об пол, делая последний рывок и подтягиваясь, чтобы напарник мог наконец-то вытащить его на поверхность. И после небольшой передышки, во время которой парни как побитые щенки валялись на полу и пытались успокоить шумное дыхание, они нашли силы подняться на ноги и вспомнить, зачем вообще сюда пришли. Пока не было похоже, что их обнаружили, но осторожность никогда не была лишней и им приходилось держаться в тени, постоянно оглядываясь по сторонам на предмет наличия камер наблюдения. Масштабы станции внутри казались куда больше, чем она выглядела снаружи, поэтому сейчас Чуя с Дазаем только и делали, что бесконечно бродили по техническим помещениям. Точнее Дазай бродил, утверждая что досконально за пять минут выучил карты всех этажей, а Чуя только тащился за ним следом как цепная собака, начиная сомневаться в правдивости слов этой мумии. — Мне кажется, или мы уже дважды проходили мимо этой двери, — скептично акцентирует Накахара, суя руки в карманы брюк. — Тебе так кажется, потому что я — навигатор, и моё дело думать и вести нас, а твоё — выполнять всю грязную работу и приносить мне трофеи в зубах, пёсик, — огрызнулся Дазай, всем своим видом пытаясь доказать, что он знает куда идти. — Может лучше признаешь уже, что мы просто заблудились? — закатывая глаза, отвечает ему рыжий. — Только после того, как ты признаешься, что любишь сосать члены! — задорно хохочет Неполноценный, просто потому что ему становится скучно, а злить Чую всегда весело и поднимает ему настроение. Вот только… — … Накахара банально молчит, демонстрируя полную отстранённость и не заинтересованность в данной теме разговора. Серьёзно, сейчас ему было куда интереснее рассматривать по сторонам насосные клапаны и пинать пыль под ногами, чем даже просто смотреть на спину Дазая, идущего чуть впереди. Вот только самому Дазаю ни черта не нравилась такая реакция, а точнее — её полное отсутствие. ВЕДЬ КАК МОЖНО РУГАТЬСЯ С ЧУЕЙ, ЕСЛИ ЧУЯ С ТОБОЙ НЕ РУГАЕТСЯ?! — Что, даже ответить нечего? — Осаму делает ещё одну попытку растормошить рыжего, посмотрев на него через плечо. — А ты знаешь, что молчание — знак согласия? — Знаю, — коротко и всё так же безразлично хмыкает Чуя. — ЧЕГО-О-О-О-О?! — тут уже Дазай не в силах себя сдерживать и резко тормозит, чтобы развернуться и подойти ближе к Чуе, с ехидным прищуром глядя на него, да ещё и унизительно сгибая ноги в коленях, чтобы наглядно продемонстрировать их разницу в росте. — Чуя сейчас признался, что любит сосать члены?! — Дазай, — ни один мускул не дёргается на лице Накахары и он лишь скрещивает руки на груди, устало вздыхая. — Я сосал твой член, — по существу заявляет он. — А ещё мы трахались. И целовались. Ах да! Ещё ты в приступе горячки признался мне в любви, а позже зассал как тупой школьник и предпочёл сделать вид, что ничего не было и ты такого не помнишь. — Чуя… — наверное, впервые в жизни Дазая настолько застали врасплох ушатом вываленной информации, что он даже не сумел натянуть на лицо одну из своих фальшивых масок, выглядя сейчас максимально растерянным, с глупой физиономией пялясь на напарника. — И если ты этим разговором пытаешься вычислить, кто из нас больший пидорас, то, так и быть, пусть это буду я, — из безразличия Чуя перешёл на пассивную агрессию, с уже более открытой ненавистью таращась на Дазая. — Но, в таком случае, ты у нас самый большой долбоёб, потому что, да, я люблю сосать хуи, а ты проебался ради абсолютного и безграничного ни-че-го. Чуя шумно выдыхает и на несколько мгновений прикрывает глаза, впервые за всю свою ёбаную жизнь ощущая себя по-настоящему легко и свободно. Словно тяготящий камень в душе не упал, а, наоборот, растворился непосредственно в нём, давая силы его духу. Он наконец-то перевернул дурацкую страницу главы под названием Дазай Осаму. — Ого… Да тебя это конкретно так задело, — это была жалкая отчаянная попытка Дазая огрызнуться, всего лишь его типичная защитная реакция, которая гласит: «Если больно делаю тебе, то сделай им в два раза больнее». Вот только на Чую это больше не работало. — Кончай терять время, Скумбрия, босс требует от нас хорошо выполненной миссии, а мы ещё даже не поняли, куда нам идти, — решив перевести тему на более полезную, Чуя шагает мимо Дазая и с ноги пинает очередную дверь на их пути, за которой находилось уже куда более маленькое помещение, больше похожее на склад рабочего инвентаря. — Для тебя настолько важна мафия? — неожиданно окликнул его Дазай, заходя следом в полутёмную комнату, которая, кажется, вообще была тупиком. — А?.. — непонимающе обернулся на него Чуя. — Естественно мафия для меня важна! Это мой дом и моя семья, которую я поклялся защищать, став исполнителем. — Ясненько, — монотонно хмыкнул Дазай, словно и не слушал, как секунду назад распинался Чуя, будучи больше погружённым в собственные мысли. — Дазай… Что-то не так… — неожиданно, голос Чуи поник и с резкого тон перестроился на вялый и даже какой-то немощный. — М-м-м? — по-прежнему находясь где-то внутри себя, буркнул Осаму. — Да нет, ничего, просто пытась поддержать разговор как и обычно. — Нет… Даз… -зай… Я не… Что-то не… Очень стремительно воздух стал покидать лёгкие Накахары, взамен наполняя их отвратительным едким газом, от которого он не мог ни то что говорить, а даже стоять на ногах, словно всё его тело сперва окаменело, а после сковало невыносимо болезненной единой судорогой. Только теперь, когда Чуя начал судорожно кашлять и пытаться взахлёб набрать в лёгкие кислорода, будучи похожим на рыбу, выброшенную на сушу, Дазай обращает на него своё внимание. Чую будто выворачивало наизнанку, глаза слезились, а всё тело не слушалось до тех пор, пока он окончательно не потерял сознание, падая на пол. Следующие несколько секунд Дазай стоит как вкопанный и пытается понять причину произошедшего. Ему приходится хорошенько прищуриться в полумраке, чтобы суметь рассмотреть клубы дыма грязно-жёлтого цвета, которым успела заполниться вся комната. Проведя быстрый анализ ситуации в своей голове, Неполноценный приходит к выводу, что их обнаружили, а дымом на самом деле был какой-то паралитический газ, который свалил Чую с ног. Чую, но не его, что могло означать лишь одно — способность. Спустя ещё несколько секунд, за дверью за спиной раздаются несколько грубых голосов, которые о чём-то спорили и вот-вот намеревались войти. Буквально за мгновение до этого, Дазай резко падает на пол и тоже притворяется, что потерял сознание.***
Связь с реальным миром возвращается к Чуе практически так же быстро, как до этого он потерял сознание — словно кто-то огрел его чем-то тяжёлым по голове и он резко открыл глаза, начиная жадно глотать ртом нормальный воздух, пытаясь откашляться и сплюнуть отвратительный горький привкус с языка. В ушах ещё немного звенело, а перед глазами плыло, что не давало возможности нормально сфокусироваться и понять, что вообще происходит. Примерно следующие пару минут он беспокойно мечется, мотая головой, будто пытался сбросить с себя сонливое наваждение, от которого все мышцы ощущались не иначе как вата. И лишь когда тело постепенно просыпается от паралича, а Чуя начинает испытывать боль и явный дискомфорт, приходит и полное осознание происходящего. Всё тот же склад, но уже более яркий свет, который неприятно слепил после пробуждения, холодный пол и он, сидящий, связанный на этом самом полу и кто-то ещё, так же привязанный спиной к его спине. Видимо, их надзирателям было недостаточно просто связать их в туловище, поэтому те решили изощрится и так же сковать каждую из их рук друг с другом, от плеча до запястья надёжно фиксируя кабельными стяжками. Собственно, именно благодаря столь надёжной фиксации в пространстве Накахара и понял, что его товарищ по несчастью… — Дазай? — всё ещё морщась от остаточных судорог, окликнул он напарника, когда точно убедился, что никак не может использовать способность, чтобы освободиться, будучи плотно прижатым к нему. — Какого хрена произошло? — О, ты уже проснулся! Ну, с добрым утром тебя. А мы тут немножечко в плену! — вполне задорно сообщает Осаму и немного ёрзает на месте, так как всё тело уже неприятно затекло. — Неужели?! А я, блять, думал, что мы на круизном лайнере, придурок! — раздражённо рявкает Накахара и насколько это возможно ударяет головой о затылок напарника, чтобы тот кончал прикалываться. — Я нихуя не помню, башка раскалывается… Нас чем-то отравили? — Если бы нас отравили, то мы бы скоропостижно умерли, а так отделались лишь кратковременной потерей сознания… — как-то печально подмечает Дазай, с расстроенной мордашкой и губой на выкате. — Точнее не мы, а только ты. — Дазай!!! — Ладно-ладно! Я бы все равно не хотел умирать вместе с тобой, потому что планировал сделать это хотя бы с какой-нибудь красоткой, — получив уже более сильный удар по голове и щипок за ладонь, Осаму взвизгнул, но в этот раз постарался быть более серьёзным. — Я говорю, что нас, по всей видимости, раскрыли! — Ещё бы нас не раскрыли! Ведь ты бы ещё громче распинался, кто у кого любит сосать хуи, — фыркает Чуя, но после настороженно напрягается. — Погоди… Только я? Хочешь сказать, что ты не терял сознание? — Неа, — мотает головой Неполноценный. — По всей видимости тот дым был не природным и его напустил один из террористов-эсперов, поэтому на меня и не подействовало. — …Но ты не бросил меня? — удивлённо поинтересовался Чуя. — Ох, ну знаешь, просто не было тогда времени и я предпочёл притвориться, потому что ненавижу боль и крайне не хотел, чтобы меня запинали ногами, — язвительно цедит Дазай, будучи слегка возмущённым, что Чуя… Действительно расценивает вероятность, что он мог сбежать и бросить его. — Тащить твой тощий зад на себе тоже желания мало, а Мори бы мне все мозги потом прожужжал, что я проебал его новую любимую игрушку. Не более того. — Да, гений, вот только теперь связаны мы оба и из-за тебя я не смогу освободиться! — возмущённо заявляет Чуя. — Блять, нужно взять за привычку таскать с собой хотя бы нож для вот таких ситуаций. Ну… Либо чтобы тебя прикончить… — Сони уже пришли в себя, как я посмотрю! Страстную перепалку двух парней резко прерывает с ноги открытая металлическая дверь, от чего те синхронно дёргаются и устремляют всё своё внимание на проём. В комнату один за другим заходит десять человек, в обычной гражданской одежде, но с ярко выделяющимся на их фоне оружием: начиная обычными пистолетами и ножами на ремнях, заканчивая довольно увесистыми автоматами в руках и за плечами. В обычной ситуации Двойной чёрный со смехом и свысока смотрели на этих идиотов, обвешенных, словно рождественская ёлка. Однако, наверняка сами того не осознавая, террористы сами себе упростили жизнь, когда посчитали хорошей идеей связать их вместе, а не по отдельности. В итоге два парня угрюмо поглядывали на всех присутствующих снизу вверх, как два побитых щенка, которые из последних сил пытаются показывать зубы. Нужно было срочно что-то придумать… — Дяденьки, вышло какое-то недоразумение! — Дазай первым пошёл напролом, разумеется, решив начать с тактики «невинной жертвы», строя огромные невинные глаза, но на деле пытался незаметно получше всех рассмотреть. — Мы всего лишь приехали с классом на экскурсию и немного отстали от группы! Так что может отпустите на и мы пойдё… Договорить Дазаю не даёт приклад автомата, которым ему сразу же прилетает по голове, и тот стонет от боли и резкого помутнения в глазах. Удар был не такой силы, чтобы вырубить его, но достаточной, чтобы самые свежие швы на голове вскрылись и глазная повязка за бинтом вмиг пропиталась кровью. — Д-Дазай, ты в порядке?! — Чуя особо не думает, активно ёрзая на полу и пытаясь хоть как-то обернуться и посмотреть на Осаму, чтобы оценить масштаб его ранения. Как бы они не ненавидели друг друга, но в первую очередь они напарники и, как бы странно это не звучало, должны заботиться об общем состоянии друг друга. — Кретины! — злобно огрызается он на людей вокруг. — Вы хоть знаете, с кем связались?! — И с кем же мы связались? — насмешливо интересуется один из мужчин и даже «почтительно» присаживается на корточки перед Чуей, откровенно забавляясь тому, как этот щенок тявкал и строил злобные рожи. — С парочкой школьников-кадетов на побегушках у военной полиции? Похоже, что эти мрази не собираются сотрудничать по-хорошему и нам всё-таки придётся тут всё подорвать. — Вы же не выберетесь отсюда живыми, — встревает в разговор немного пришедший в себя Дазай. — Полиция контролирует воздух и весь периметр, а если вы взорвёте станцию, то уйдёте вместе с ней под воду. Вам правда так нравится подставлять свою жопу ради жизней таких же отбросов общ… Очередной удар приклада Дазай поймал в челюсть, начиная издавать явно нездоровое хрипение и бульканье из-за разбитой губы и вытекающей из нее крови. Глаза Чуи округлились в страхе и одновременной ненависти к этим ублюдкам, от чего он только активнее задвигал всем телом в надежде хоть как-то отстраниться от тела напарника. — Прекратите! Дазай, ты тоже завали ебало, пока оно у тебя ещё осталось! — шипит рыжий, направляя пылающий огнём взгляд на террориста напротив себя. — Если вы и дальше продолжите так делать, я от вас всех мокрого места не оставлю. — А ты что, тёлка его, что так переживаешь за этого дурачка? — …Я не… Я НЕ ТЁЛКА! — возмущенно взвизгивает Чуя, но моментально усмиряет свой нрав, когда огромное лезвие ножа прислоняется слева от его шеи. — О, правда? — притворно-мило спрашивает мужчина, чуть сильнее прижимая нож к бледной коже. — А похож на тёлку. Может, нам прихватить тебя с собой и развлечься, прежде, чем грохнуть вас обоих? Заодно и имидж тебе подправим, чтобы не выглядел слишком смазливым. На последней фразе лезвие ножа плавно перекатывается в руке и больше не прижимается острой стороной к шее Чуи. Вместо этого оно поддевает его рыжий кучерявый хвостик волос, слегка теребя их на общий предмет густоты. Накахара всё так же молчит, напряжённо и не отрывая взгляда от ножа, который так и норовит обкорнать их кусок. Дазай позади так же затаивает дыхание и, благодаря тому, что они сидели плотно прижатые друг к другу спинами, мог отчётливо ощущать ускоренное сердцебиение напарника. Лезвие приближается практически к корням волос, Осаму чувствует ещё более ускорившийся ритм чужого сердца и решает совершить отчаянный шаг, резко повалившись вместе с Чуей в противоположную от ножа сторону, чтобы локоны безопасно соскользнули с лезвия, оставшись абсолютно целыми. Чуя ойкает от неожиданности, оказавшись уроненным на бок, а Дазай от чего-то самовлюблённо улыбается собственным мыслям. Разумеется, подобный финт ушами не остаётся для них безнаказанным и на парней все разом наставляют дула пушек, что сопроводилось громким синхронным щелчком, от которого лично у Чуи мурашки побежали по спине, потому что он понимал, что в таком положении не в состоянии остановить пули. — Ну всё, вы меня заебали! — так же спрятав свой нож и достав пистолет, по всей видимости, главарь этой шайки направил оружие именно на Чую, что не укрылось от глаз Дазая. — Если полиция вздумала играть с нами, то прикончим вас обоих сразу, а им отправим ваши трупы в качестве последнего предупреждения. — Вообще-то! Я бы не стал делать таких поспешных выводов! — заумно подал голос Дазай, что действительно сработало и немного сбросило напряжённую атмосферу. — Зачем же убивать нас двоих, если вам может понадобиться помощь? — А… Что ты несёшь, пацан? — растерянно уточнил мужчина, опуская пистолет немного ниже и давая немой кивок своим людям посадить подростков обратно в вертикальное положение. Парочка террористов послушно прячет оружие и подходит к ним, грубо хватая каждого за плечи и усаживая так, как было первоначально. — Да, Дазай, мне тоже интересно, что за херню ты несешь? — сощурившись спрашивает Накахара, глянув на Неполноценного через плечо. — Не переживай, Чуя, тебя это ни коим образом не касается, — ехидно подмечает Осаму. — А вот я бы не отказался сотрудничать с такими уважаемыми людьми. Ну, вы же знаете нас — обычных школьников — с заработной платой родителей на уровне среднего звена, а то и меньше? Никаких звёздных перспектив, а так хочется ощутить романтику на душе! — Я всё ещё не понимаю, к чему-то клонишь, мелкий, — скептически протягивает мужчина и все остальные, включая Чую, ловят волну непонимания происходящего. — Ты хочешь работать на нас? И на кой хрен мне это нужно? — А на такой, что среди вас, насколько мне известно, так же присутствуют эсперы, однако вы не блещете разнообразием кадров, — отдалённо поясняет Осаму. — …Продолжай, — наживка была закинута и теперь террористы внимательно слушали всю ту чушь, которую стелил перед ними Дазай. — Я обладаю крайне редкой и полезной способностью управления гравитацией, а так же мне подвластен Бог Разрушения, способный стереть город с лица земли за считанные минуты, — на одном дыхании выпаливает Осаму, с полным отсутствием лукавости в голосе. — Ну так что, среди вас найдётся свободное место для столь сильного юного дарования, а? — ЧЕГО?! — внезапно взвизгивает Чуя на такой откровенный пиздёж и наглость, но слишком быстро затыкает рот, вынужденный нервозно скрипеть зубами, потому что Дазай незаметно резко ущипнул его за руку. — В смысле… Ты никогда не говорил мне, что ещё и каким-то там богом управляешь… — стараясь как-то сгладить углы непростой ситуации, бубнит он себе под нос, но чтобы и остальные это услышали. — То есть, у тебя мощная разрушительная способность, но ты до сих пор сидишь здесь и позволяешь нам избивать тебя? — подозрительно сощурился главарь. — Звучит так, что ты несешь херню и просто тянешь время. Прикончите их, — обращается он к подчинённым. Все пушки снова направились на двух парней и те в панике заёрзали на месте, будто была хоть какая-то доля шанса увернуться в таком положении от града пуль. Чуя как обычно не понимал, в какую игру Дазай играет на этот раз и чего пытается добиться, но по всей видимости его план провалился и из них в итоге сейчас сделают решето. — НЕТ! ПОДОЖДИТЕ! ВЫ ВСЁ НЕ ТАК ПОНЯЛИ! — из последних сил вопит Осаму, корча умоляющий взгляд, что выглядело вполне натурально на фоне избитого и истекающего кровью ребёнка. — Я правда могу управлять гравитацией, но вот это придурок мне мешает! — пихая спиной Чую, заявляет он. — Чт-… — снова хотел было возмутиться Накахара, но в этот раз заткнулся быстрее, потому что уже самому интересно, что этот придурок задумал. — И чем же он, интересно, тебе мешает? — интересуется террорист, вновь доставая пистолет и направляя его Чуе в голову. — Тем, что у него обнуляющая способность, — твёрдо заявляет Дазай и в комнате вновь повисает гробовая тишина, требующая ответов. — Он стирает способности любого эспера, к которому прикасается. А так как вы связали нас вместе, я ничего не могу сделать. Достаточно бесполезная, но весьма неудобна хрень, ну, знаете… Если бы, к примеру, ему захотелось устроить секс на потолке и всё такое… Ауч! — На потолке значит?! — тут уже Чуя не в силах сдерживать накопившийся гнев и без капли жалости хреначит затылком по и без того несчастной избитой голове Дазая. — Отстегните нас друг от друга и я покажу! — неустанно продолжает тараторить Дазай, стоя на своём. Чуе уже хотелось откровенно смеяться от абсурдности всей ситуации, потому что Дазай, как обычно, устроил клоунаду. Ну, допустим, в его план входило то, чтобы их «рассоединили» друг от дружки, но зачем было врать насчёт способностей, если рыжему в любом случае удастся прописать этим откровенным смертникам пизды? Нет… Что-то здесь было не чисто. Дазай снова темнит и пытается придумывать собственные правила игры, а Чуя тем временем опять не понимает, чего от него хотят. Голова вроде была разбита у Дазая, но раскалывалась от боли до желания выть она уж точно у Чуи. — Так значит, у него эта самая редкая «обнуляющая способность»? — заинтересованно осматривая Накахару с ног до головы, переспрашивает мужчина и убирает от рыжего пушку. — И что, парень, ты правда можешь стереть любую способность, важно лишь прикоснуться к её обладателю? — обращается он к нему же. — …Да, — тихо, но твёрдо отвечает Чуя, глядя на него глазами загнанного зверя, который старается не подавать лишних признаков жизни, в надежде что хищник пройдёт мимо. А ведь раньше он испытывал подобное чувство лишь находясь рядом с Осаму. — В таком случае, у меня появилась идея куда лучше, — быстрым шагом обходя Чую, теперь он становится лицом к лицу с Дазаем, резко прижимая дуло своего пистолета к его лбу. — Плевать я хотел на какую-то гравитацию, а вот способность лишать сильных эсперов их сил крайне хорошо повлияет на продвижение «Изгнанников» на правительственном уровне. Так что прости, пацан, но от тебя в любом случае придётся избавиться как от балласта. — ДАЗАЙ! Кончай выёбываться и сделай что-нибудь! Это уже не смешно! — Чуя срывается на припадочный вопль, считая, что напарник уж слишком «заигрался со Смертью», настолько, что теперь действительно рискует встретиться с костлявой в самые короткие сроки. — Нет! Пожалуйста, не убивайте меня! — испуганно завопил Осаму, пытаясь отстранить голову от пистолета и чуть ли не начиная рыдать взахлёб. — Я не хочу умирать! Я буду полезным! Правда-правда, убейте лучше его! Чуя давится воздухом. Ему хочется что-то сказать, огрызнуться или послать Дазая к чёрту. Разумеется, это был не первый раз, когда он подставлял Накахару под пули или выставлял в качестве живого щита перед другими эсперами. Но тогда у Чуи была его сила, которая являлась достаточно весомым козырем в боре с их противниками. Сейчас же Чуя бесполезен. Всё, что он может, это глотать острую горечь и слушать, как Дазай слёзно унижается перед каким-то ублюдком и просит его… Не убивать. НЕ УБИВАТЬ ДАЗАЯ! Этого тупого суицидника, который пьёт хлорку на завтрак и вместо лифта пользуется открытым окном. Шестерёнки в рыжей голове перезапустились и он стал рассуждать более здраво, почему Дазай несёт весь этот бред с мольбами о пощаде. — Опять оставляешь меня разгребать всё дерьмо… — печально опуская голову, тихо бормочет Накахара, но уголки его губ дёргает в лёгкой улыбке на гране истерии. У него нет другого выбора. Он должен победить. — Я буду твоим призраком в следующие несколько минут, — так же искажаясь в сумасшедшей ухмылке, теперь без капли страха Дазай смотрит на пистолет перед собой, потому что он не думает, а знает, что Чуя непременно справится. Всего одно мгновение и тишина вокруг разбивается в дребезги одним единственным выстрелом, раздавшимся так близко от головы Чуи, что на секунду уши закладывает протяжным звенящим писком. А дальше… Вновь гробовая тишина и единственное отличие лишь в том, что тело привязанного к нему Дазая обмякает, от чего прибавляет в весе, как если бы на спину надели рюкзак с камнями. Чуя не верит. До последнего отказывается верить, что Дазай правда мёртв. Он инстинктивно пытается отгородить себя от этой мысли, до побеления костяшек сжимая пальцы так, что короткие ногти оставляют царапины на ладонях, а зубами закусывает губы до кровавых ранок. Он не двигается, всё так же сидит с низко опущенной вниз головой, скрывая лицо за ореолом волос, издавая лишь шум своего глубокого дыхания — слишком размеренное для жертвы, идеальнее дикого зверя. Он готов показать клыки и выпустить когти, как только ощущает, что по телу растекается сила, больше не блокируемая обнулением. Дазай мёртв. — Ну всё, парни, хватит терять тут время, — грубо командует глава группировки своим людям, с презрением сплюнув в сторону безжизненного тела Неполноценного. — Хватайте второго и тащите его в рубку. Только смотрите, чтобы никуда не слинял! А я пока пойду проверю взрывчатку и поблагодарю полиции за такой ценный «презент». Террористы расхохотались на такую иронию и один из них, спрятав оружие за спину, подошёл ближе к Чуе, чтобы отвязать его от трупа и потащить за собой. Для этого он присел сбоку от него, вооружившись охотничьим ножом, и принялся по одной разрезать стяжки на его левой руке, которые сковывали ту с правой рукой Дазая. Чуя не подавал признаков сопротивления и вообще какой-либо заинтересованности, по-прежнему не поднимая головы. Стяжки стремительно лопались под давлением лезвия одна за другой сверху вниз, и вот последняя такая разорвалась у самого запястья. Левая рука Накахары оказалась свободной и оставалось провернуться то же самое с его второй рукой, а после отвязать его туловище от Дазая и развязать узлы на лодыжках. Но у Чуи на этот счёт было немного другие планы. Замешкавшись всего на несколько секунд, преступник, освобождающий его, от чего-то подозрительно сощурился и постарался рассмотреть скрытое за волосами лицо парня, как та самая глупая лань, всматривающаяся через высокие заросли травы и пытающаяся понять, есть ли за ними хищник. И он там был. Голубые глаза сверкнули холодным пламенем сквозь тень, смотря прямо ему в душу, вынуждая того опешить и впасть в ступор, что дало возможность Чуе резко ухватиться за рукоять его ножа и вырвать тот из рук. Мужчина не успевает и глазом моргнуть, как Чуя перехватывает рукоять в удобное для себя положение и под углом со всей силы всаживает лезвие прямиком в его шею, вынуждая испустить лишь короткий предсмертный хрип, после чего ещё на один труп в комнате становится больше. Остальные террористы реагируют с задержкой, но все как один решают не церемониться с подростком и просто выпустить в него град пуль со всех сторон, но ни одна из них не достигает своей цели, будучи остановленной в самом миллиметре от тела Чуи, от которого исходит пульсирующая алая аура. По хорошему, он уже сейчас мог изменить траекторию их полёта и вонзить в тела ублюдков, но пули лишь со звоном устремились вниз, теряя дульную энергию и разлетаясь по полу как порванная нитка жемчуга. — Какого..?! Так этот ублюдок нам напиздел! — злобно завопил главарь, делая отчаянную попытку всё-таки застрелить Чую и выпуская в него всю обойму, но этих пуль настигла та же участь, что предыдущая. — О нет, как раз наоборот… — леденящим могильным голосом, который сопровождается гулким треском веревок и стяжек, произносит Накахара, медленно поднимая голову на своих горе-пленителей. — Он призывал и давал неоднократный шанс убить меня. Но вы его просрали. Нить терпения Чуя лопается вместе со всеми его путами, разлетаясь на мелкие кусочки. Он моментально подскакивает на ноги и при помощи гравитации даёт им ускорение, чтобы улизнуть между складскими рядами и скрыться в них. Нет, он не собирался сбегать. Его сердце бешено колотилось в ритме ненависти, виски пульсировали распирающей злобо и, подобно бешеной собаке, он жаждал разорвать всех обидчиков в клочья, напоследок перед смертью внушив им чувство настоящего чистого страха. Возможно, в любой другой ситуации он ужаснулся бы от самого себя, потому что уподобляется поведению паразита. живущего в нём, но сейчас… Чуя хотел быть монстром и показать, что бывает, если кто-то этого монстра смеет пробудить. Пока террористы суетливо оглядывались по сторонам и прочёсывали ряды в поисках Накахары, он уже успел обойти их со спины и добраться до щитка подачи питания, кладя на него руку и под воздействием силы скручивая в месиво покорёженного металла и спутанных проводов. Основной свет на складе исчезает полностью, но сразу же врубается аварийное питание, которое было плачевно тусклым для всех, кроме Чуи, ведь ему было важно лишь видеть движущийся силуэт перед собой и нападать на тот без особых раздумий. Рывок, ещё один рывок. Чуя отбросил всё людское, как и положено гончей мафии и демону внутри, который сейчас заливисто хохотал, упиваясь отчаянием и местью в сердце своего носителя. Мальчик, предпочитающий не использовать руки в бою, сейчас бросался и разрывал людей на части, пальцами вонзаясь и пробивая беззащитную перед гнётом гравитации плоть. Глаза, как и ладони, застелила кровавая пелена: в какой-то момент Чуя отпустил себя до такой степени, что перестал здраво мыслить, отрывая обидчикам головы, конечности, вырывая внутренние органы из тел. Лишь бы сделать им больнее, лишь бы они ощутили его боль. Когда все обоймы были выпущены впустую, противники перестали пытаться вступать в бой и сопротивляться. Оставшаяся горсть из четырёх человек бросилась наутёк в сторону двери, но Чуя был куда быстрее, стремительно настигая их и в приседе атакуя взмахом ноги, что привело к тому, что у троих были отсечены нижние конечности и те в предсмертных криках, истекая кровью, рухнули на пол, как оловянные солдатики. Последним человеком, пока что не слишком пострадавшим и умудрившимся чудом выжить после такой атаки, оказался тот самый главарь террористов. Чудом он смог отскочить и нога Чуи лишь задела его сухожилие, разрывая то в клочья, однако, в сравнении с другими, подобная рана была весьма пустяковой. Взвыв от невыносимой боли, он из последних сил пытался ползти к двери на животе при помощи рук, но холодный пот заструился на его теле, стоило услышать приглушённый топот лёгкой и вальяжной походкой, с которой Чуя приближался к нему, явно стараясь запугать до смерти. Чуя и правда не торопился, решив, что убийца Дазая обязан хорошенечко помучиться перед тем, как отправиться к праотцам. Он не мог объяснить свою бурную реакцию и жажду мести за смерть напарника, но он точно знал, что его, как минимум, лишили возможности прикончить Дазая самостоятельно, а этого он никак не мог простить. Наконец, подойдя вплотную к отчаянно «убегающему» телу, Накахара резким ударом ноги в бок перекидывает его на спину, чтобы посмотреть на это ничтожество, но в итоге вынужден сам резко увернуться в сторону, когда этот ублюдок выставляет руку в его сторону и из его пальцев вырываются те самые ядовитые потоки жёлтого газа. Правда Чуя в этот раз был более подготовлен и после короткого рывка назад хватается за высокий стеллаж позади себя и опрокидывает его на атакующую руку, которую в момент прижимает к земле и дробит кости, от чего газ моментально развеялся. Эспер едва ли не взревел от боли в попытке высвободить руку из-под неподъёмных железных полок, но Чуя не даёт ему ни малейшего шанса сделать это, резво закидывая левую ногу на поваленный стеллаж и специально надавливая посильнее, вызывая новую порцию воплей. — Решишь сделать так ещё раз, тогда лишишься и второй руки, — угрожающе отзывается Накахара. — Ты… Монстр… Дьявол, вышедший из Преисподней! — взахлёб кричит мужчина, стараясь ослабить давление при помощи здоровой руки, но получается лишь ломать ногти. — О, нет, ты ошибаешься, — рычит Чуя, немного нагибаясь вперёд, чтобы получше рассмотреть животный страх в глазах своего обидчика. — Дьявола ты только что прикончил. Но вот незадача! Демон остался без его контроля, а значит, может делать всё, что ему угодно. — НЕ ПРИБЛИЖАЙСЯ! — вопит террорист и пользуется своим последним шансом на спасение, доставая из внутреннего кармана куртки небольшой пульт управления и быстро жмет кнопу, после чего сразу же сжимает устройство в руке до такой степени, что то трескается и превращается в небольшую груду мусора. — Теперь ты не можешь убить меня! Потому что только я знаю, как обезвредить взрывчатку на западном участке станции! Без меня ты можешь только убраться отсюда, ибо через пять минут тут всё взлетит к чертям и затопит всё ближайшее мирное население! Чуя замер, с прищуром внимательно рассматривая человека у своих ног. Тот, по всей видимости, не врал, потому что им и правда сообщали, где примерно расположили взрывное устройство, вот только… Рыжий не захотел даже рассматривать возможность сотрудничать с этим отбросом, а потому ещё чуть сильнее надавил ногой на стеллаж. — Знаешь, в твоём шантаже был бы смысл, будь у тебя хотя бы капля мозгов, — презрительно выплюнул он, поймав на себе непонимание в глазах террориста. — Ты облажался, когда на слово поверил Дазаю в его бред с нашими способностями. Но главную ошибку ты совершил, когда подумал, что мы из военной полиции. — Если нет… То кто вы вообще такие? — из-за потери крови, эспер вяло реагировал, бледнее буквально на глазах. — Мы те, кому была поставлена первоначальная задача устранить проблему, а не бороться с её последствиями. Сообщать о большем Чуя не видел смысла, а потому нагнулся вперёд, чтобы подобрать с земли чужой пистолет и выстрелить оставшуюся обойму в ублюдка. Тот явно отдал концы уже после первой пули, попавшей в сердце, но рука Накахары будто не слушалась его и палец парализовало на курке, от чего он выпускал пули в уже бездыханное тело одну за другой, пока магазин не опустел, от чего напоследок Чуя со злости сконцентрировал в пистолете чрезвычайно большую энергию и запустил им трупу в голову, от чего та разорвалась, подобно воздушному шарику, оставляя после себя лишь кровавый след и мелкий ошметки мозгов на стенах. Наступила гробовая тишина, больше не нарушаемая стонами в предсмертной агонии. Чуя медленно опустил ногу на пол и осмотрелся по сторонам, рассматривая изувеченные в мясо трупы, а после перевёл взгляд непосредственно на свои руки, с которых всё ещё стекала кровь, а та, что уже успела засохнуть, неприятно склеивала и стягивала между собой кожу и ткань чёрных перчаток. Лужи крови под ногами отзеркаливали тусклый свет аварийного освещения и на мгновение Чуя ужаснулся, когда ему показалось, что в отражении сверкнули и собственные глаза, свет которых шёл прямиком из самой темницы его заключённого. Неужто он становится с ним единым целым? Тишина исчезает. Её разрушает слабый, едва уловимый для слуха писк, на который Чуя переводит всё своё внимание, дабы не погружаться в пучины собственной непроглядной бездны. Звук издавал тот самый сломанный пульт управления, валяющийся у трупа террориста. Видимо, тот не до конца повредил плату устройства и оно ещё могло подавать поступательные сигналы, однако, те были бесполезны, потому что починить сломанный механизм Чуя был не в состоянии, а уж тем более понятия не имел, как удалённо обезвредить бомбу. Такое было под силу разве что… — Дазай… — тихо срывается с тонких губ и поникший лазурный взгляд устремляется на упавшее на пол без опоры тело Неполноценного. — Похоже, что без тебя я всё-таки не справился… На ватных ногах и без единой мысли в голове, Накахара медленно волочится к его трупу и падает рядом с ним на колени, стеклянными глазами осматривая с ног до головы. Как и ожидалось: на глупой физиономии застыла счастливая улыбка приветствия объятий смерти, а во лбу, рядом с краем пропитавшегося кровью бинта, красовалось входное пулевое отверстие, обожжённое по краям. Что было забавно, так это широко раскрытые глаза Дазая, которые после кончины были куда больше переполнены жизнью, чем когда он действительно жил. Настолько смешно и глупо, что Чуя не выдерживает, срываясь на сиплый истерический смех. Он прикрывая лицо руками, чтобы от самого себя скрыть факт того, по щекам бегут слёзы, смешиваясь с чужой кровью с печаток и размазываясь по всему лицу, ещё больше делая его похожим на кровожадного зверя. Почему?.. Почему он так желал смерти Дазая, а теперь просто не в состоянии принять, что его больше нет?! — Ты… Ты даже сдохнуть умудрился в самое неподходящее время! — обиженно всхлипывая словно маленький ребёнок, Чуя несильно пихает его носком ботинка в бок, будто надеется тем самым пробудить напарника ото сна. — Стоило мне только высказать всё, что я о тебе думаю, как ты решил выебнуться и просто отлететь?! Надеюсь, что ты попадешь в ад, тупая Скумбрия! — ещё один пинок и Чуя судорожно хватает ртом воздух, пытаясь стереть с глаз слёзы сжатым кулаком, но только сильнее размазывает по себе кровь. — Ну и что прикажешь мне делать?! Я не знаю, как предотвратить взрыв и по моей вине помимо тебя умрёт ещё не одна сотня жизней! ПОТОМУ ЧТО ТЫ СРАНЫЙ ЭГОИСТ, КОТОРЫЙ НЕ МОГ СДОХНУТЬ ПОЗЖЕ! ХОТЯ БЫ ПЯТЬ МИ… Резко замирая, Чуя входит в прострацию и погружается в свои собственные воспоминания, всеми силами стараясь не упустить одну единственную нить из прошлого. «Здесь говорится о самых странных и невероятных случаях в медицине.» Что-то мелкое и незначительно… «…так отчаялся, что не захотел быть грузом для своей родни и пустил себе пулю в висок.» Но такое важное… «А кто сказал, что он себя убил?» Маленькая крупинка, о которых Дазай всегда говорил невзначай, но те таили в себе крайне глубокий смысл. «…когда он выстрелил, пуля прошла настолько идеально, что не просто выжгла всю её до последней клетки, но ещё и сохранила ему жизнь, пройдя насквозь. Ну, повезло, что его обнаружили практически сразу и клиническая смерть зафиксирована всего на шесть минут.» Чуя перестаёт глядеть пустым взглядом куда-то сквозь пространство и ещё раз внимательно смотрит на Дазая. «Помимо опухоли, в этой истории так же фигурирует и пистолет. Так что, ты мог бы просто…» — Ты жив… — тихим дрожащим голосом произносит Накахара в пустоту. — ТЫ ЕЩЁ ЖИВ! Позабыв про всякую печаль, Чуя не думает, а решает действовать. Бросившись к одному из изувеченных тел террористов, он быстро находит в одном из карманов работающий мобильник и делает короткие расчёты. У него есть где-то три минуты на то, чтобы обезвредить бомбу и только примерно две на попытку привести Дазая в чувства. Но если он начнёт делать это прямо здесь, они рискуют не успеть добраться до западного крыла со взрывчаткой, а потому, Накахара, не теряя времени даром, просто закидывает бездыханное тело Дазая себе на спину и, придав ногам ускорение при помощи способности, рвёт когти в противоположную часть станции. Играя сейчас наперегонки со смертью и временем, Чуя бежал, снося по пути все незакреплённые к полу мелкие вещи и технику, прыгал по цистернам и балкам, чтобы как можно скорее добраться на нужный уровень, и пробивал собой внутренние стены, чтобы впустую не тратиться на поиск нормальных дверей. Приходилось так же постоянно прикрывать тело Дазая гравитационным щитом, потому что Накахара и так не был уверен, как собирается его воскрешать, но делать это с трупом без башки было бы куда сложнее по его скромному мнению. Вообще, было очень странно сейчас вот так просто прикасаться к Дазаю и при этом продолжать пользоваться способность, но от чего-то Чуя ловит себя на мысли, что… Он так не хочет. Пусть лучше этот придурок имеет над ним контроль и отравляет жизнь, но будет при этом живой, чем мёртвый. Разумеется, вслух он этого никогда не скажет и вообще постарается забыть, что рассуждал о подобном. Наконец, преодолев не один десяток однообразных помещений на нижних уровнях, Накахара с ноги выбивает последнюю гермодверь, за которой располагались главные насосы по перекачки воды. И они, и внешние стены станции, за которыми во всю бурлила вода, от чего уши здесь закладывало от неимоверного грохота, были облеплены связанными между собой проводами взрывчатого механизма. Самым поганым было то, что при всём желании Чуя не смог бы просто оторвать их и забросить куда-то в космос, потому что в основе взрывчатки находились две ограниченные колбами жидкости, а значит. что при малейшем грубом воздействии колбы треснут, а контролировать жидкость рыжий не в состоянии. Времени всё меньше. Спустившись на пол, Чуя опускает на него и тело Дазая, осматривая его беглым взглядом и стараясь не впадать в панику, потому что… ДА ЧТО ОН ВООБЩЕ МОГ СДЕЛАТЬ?! Попытка извлечь пулю гравитацией может привести лишь к дополнительным повреждениям и нет никакой гарантии, что тот воскреснет. Значит, у Чуи остаётся лишь один, самый банальный и глупый вариант. Как-то Мори рассказывал им, что для жизни мозгу необходим кислород, кислород доставляет кровь, а кровь качает сердце. Дазай с Чуей тогда мало вникали в его поучающие уроки сердечно-лёгочной реанимации, находя куда более интересным тыканья друг друга наконечниками клизм и показывание пальцами в рентгеновские снимки на стенах со словами «это ты». Глядя на себя в прошлом, Накахара бы точно прописал себе подзатыльник, но былого не вернуть и у него нет времени горевать об ошибках прошлого. Присев слева от Дазая, он одним резким движением разрывает в стороны его рубашку вместе с бинтами, открывая доступ к груди, сцепляет руки в замок и кладёт их таким образом на грудину, начиная делать резкие ритмичные надавливания, не забывая считать про себя. Тридцать к двум… Кажется, так Мори говорил. Тридцать нажатий, два вдоха… Когда Чуя досчитывает до тридцати, он так же не думая откидывает голову Осаму чуть вверх, чтобы разомкнуть его нижнюю челюсть и сделать два глубоких вдоха рот-в-рот, после отплёвывается и принимается считать по новой, продолжая пытаться запустить сердце. — Не смей… Подыхать… Слышишь меня?! — от злобы и отчаяния рычит Чуя, чуть ускоряя свои движения. — Я же знаю… Что именно этого ты хотел! — снова делает два вдоха и снова возвращается к грудине. — Это всё часть твоего тупого плана! Ты рассчитывал на меня и вот я делаю всё, как ты и планировал! — На глаза снова наворачиваются слёзы, когда после третьего захода Дазай всё так же не подаёт признаков жизни, а Чуя уже не замечает, как руки обволакивает его аурой и на очередной десяток толчков под гнётом гравитации кости Осаму не выдерживают и рёбра начинают предательски хрустеть от чрезмерно тяжёлых нажатий. — Я ДЕЛАЮ. ЧТО ТЫ И ХОТЕЛ. ТЕПЕРЬ ТВОЯ ОЧЕРЕДЬ. ТУПОЙ УБЛЮДОК. ПРИДИ В СЕБЯ! В конце концов нервы Чуи дают сбой и он не в силах себя контролировать замахивается кулаком над головой и со всего маху ударяет по грудной клетке Дазая, теперь отчётливо слыша хруст перелома нескольких рёбер. — А-А-А-А-А-А-А!!! — внезапно приходящий в себя Дазай вопит то ли от резкой боли, то ли от испуга, моментально вскакивая в сидячее положение и с глубоко потерянным взглядом пытается понять что происходит. — КАКОГО...?! Блять..! — говорить тяжело и он заходится в хриплом кашле, так как сломанные рёбра сдавливают лёгкие, не давая возможности сделать полноценный вдох. Чуя не верит своим глазам. До последнего отказывается верить и лишь пронзительно смотрит на Дазая, словно пытаясь запомнить и уловить каждую его деталь. А когда состояние шока немного проходит, Чуя просто… Бросается на шею напарника и крепко обнимает, считая, что сейчас лучше выглядеть придурком, чем полным ревущим от счастья придурком. Дазай от такого внезапного порыва охреневает не меньше, вообще боясь шелохнуться от непонятной реакции рыжего на него, но в итоге память наталкивает его на произошедшее и он так же молча слегка приобнимает Чую одной рукой. Не потому что он благодарен или хочет его обнять, а потому что и сам знатно испугался, как бы банально это не звучало для Дазая, который только и делает, что мечтает о смерти. — Ты, всё-таки, справился, — тихо произносит Осаму, улыбаясь. — Ты не помогал, — обиженно буркнул Чуя и шмыгнул носом, но после быстро отстранился, чтобы осмотреться вокруг. — Дазай, у нас мало времени! Урод, застреливший тебя, активировал таймер на взрывчатке и уничтожил пульт управления. Ты должен это остановить! — Хм-м-м-м… Ну, мне надо подумать. Даже не зна-а-а-аю… — вновь начиная валять обычного дурака, протягивает Дазай. — ТЫ И СЕЙЧАС ВЫЁБЫВАТЬСЯ ВЗДУМАЛ?! — агрессивно истерит Чуя, уже собираясь замахнуться и врезать ему. — Эй, не кричи на человека с дырой в голове! — действительно указывая пальцем на лоб, хнычет Дазай. — Я, может быть, теперь стал более ранимым. Или неожиданно начну играть на виолончели. А может, теперь у меня появится рентгеновское зрение и я всегда буду знать, какое на Чуе нижнее бельё сегодня! — Если ты сейчас же не обезвредишь бомбу, я посчитаю нашу смерть за двойное самоубийство и хрен тебе, а не разделить его с красоткой! — уже скрипя зубами, угрожает рыжий. — Ладно-ладно! Зачем же сразу так грубо?! — Дазай поддаётся, хотя и не без помощи Чуи ему удаётся подняться на ноги и оглядеться, в итоге указав на одну из бомб на стене пальцем. — Мне нужна вот эта. Тащи меня, как свою принцессу, мерзкий раб. — Напомни потом уронить тебя на бетонный пол с потолка, — огрызается Чуя, но послушно позволяет Дазаю оседлать себя со спины. — Не смей слюнявить мне шляпу, уёбок! — Что ты, и в мыслях не было! — сердечно заверяет Дазай, всего лишь вытираясь о головной убор сопливым носом. Пыхтя и матерясь, но Чуя доносит Осаму до нужного детонатора и присаживается вместе с ним на корточки, чтобы он получше разглядел механизм, на котором оставалось всего сорок секунд времени и это, мягко говоря, ЗАСТАВЛЯЛО НЕРВНИЧАТЬ. — А ты не мог бы ускориться? — язвительно интересуется Чуя. — Я, знаешь ли, тоже не горю желанием подыхать вместе с тобой. — А ты не мог бы трижды в неделю приходить на работу в костюме горничной? — наивно передразнивает его Дазай, за что Чуя дёргает его за волосы, чтобы не пиздел. — Ауч! Я не привык спасать жизни, поэтому дай мне минуту. — ТРИДЦАТЬ СЕКУНД, ДАЗАЙ! — Ладно, хорошо, не ори! Собственно, слишком долго разбираться в устройстве механизма Дазай не имеет ни малейшего желания и просто вырывает сбоку из устройства все ведущие замыкающие цепи провода, от которых жидкость внутри колб лишь слегка булькнула, однако время на таймере идти не перестало. — …И что, это всё? — растерянно спрашивает Чуя, который ничего не понял. — Ну… Вроде того, — пожав плечами, хмыкает Дазай. — Тогда почему таймер по-прежнему активен?! — Потому что таймер — это просто таймер, Чуя! — поясняет он, но добавляет: — Ну, либо я её обезвредил, либо нет и через пять секунд мы взлетим на воздух. — ЧЕГО?! Чуя ещё многое хотел высказать Дазаю в данный момент. Но все слова просто провалились куда-то вниз вместе с ударами сердца. Оба парня устремили свой неотрывный взгляд на таймер: Чуя напуганный, а Дазай — полный предвкушения и надежд. 5… 4… 3… 2… 1… Ничего. Таймер показывал нули, но они были живы и станция в прекрасном рабочем состоянии. От сердца Чуи немного отлегло, но момент облегчения снова был испорчен. — Ого… Так вот какой мой новый приобретённый дар после ранения мозга! — восторженно восклицает Дазай. — Теперь я умею обезвреживать бомбы! — …погоди секунду, — могильным голосом произносит Накахара, оборачиваясь и смотря на напарника убийственным взглядом. — Хочешь сказать… ТЫ ПОНЯТИЯ НЕ ИМЕЛ КАК ОБЕЗВРАЖИВАТЬ БОМБУ И ПРОСТО ТКНУЛ НАУГАД?! — Ну… Вроде того?.. — милейше улыбается Осаму. — Ты как бы и не спрашивал, умею ли я обезвреживать бомбы, а просто воскресил меня и поставил перед фактом, что я должен это сделать, — чувствуя какое-то лёгкое напряжение в воздухе, он аккуратненько так слезает со спины Чуи и делает пару шагов назад. — Убью… Я ТЕБЯ ТОЧНО УБЬЮ, ПРИДУРОК! Вопя что есть мочи, Чуя срывается с места и кидается на Дазая, но тот успевает ретироваться и броситься на утёк, мерзко при этом хихикая и распинаясь о глупых слизнях.***
Настолько часто Двойной чёрный получали ранения, что запах лекарств, которыми была пропитана медчасть в Портовой мафии, уже никогда не выветрится из их кожи, но они в очередной раз попадают сюда. С момента происшествия на дамбе прошло по меньшей мере пара часов, за которые полиция выказала негласную благодарность Мори и непосредственно Дазаю с Чуей, за то, что приняли предложение выполнить столь грязную работу. Что правда, по возвращению в лагерь, большинство полицейских ужаснулись, когда увидели перед собой залитого кровью с ошметками чужой плоти Накахару и Дазая с зияющей дырой посреди лба. Все предпочли расступиться перед ними, в то время как Огай просто устало вздохнул с улыбкой и приказал двоим немедленно садиться в машину, потому что, чёрт его знает, на какой силе и удаче Дазай сейчас вообще был в сознании, стоял на ногах и умудрялся при этом бесить Чую своими задирками. Быстро добравшись до офисов, их передали в руки штатным медикам. И если при осмотре Чуи в нём не выявили каких-либо серьёзных повреждений помимо пары синяков и лёгкого головокружения после воздействия газа, то с Дазаем ситуация была куда-более плачевной. Самым простым было в первую очередь зашить ему те раны на голове, которые он получил от ударов прикладом. Куда больше времени понадобилось на рентген рёбер, — в ходе чего выяснилось, что Чуя умудрился сломать ему добрые три левых ребра — и непосредственное наложение повязки, от чего Дазай не прекращал ныть, что он бинтуется не так, что ему не нравится и вообще снимите. Огаю пришлось в качестве весомого аргумента не творить хуйню жутко и многозначительно посмотреть на Дазая, чтобы он, как щенок, перестал лишний раз тявкать и смирился со своей участью пациента. Сейчас Дазай пребывал более чем в сознании, развалившись на больничной койке, и занимался с тем, что сражался с Чуей за последний шоколадный пудинг посредством игры в приставку. Да, как бы странно это не звучало, но Чуя ни на секунду не бросал Дазая за всё то время, что они были в медчасти, за исключением того момента, когда нужно было притащить в палату откуда-то украденный телек с приставкой, а так же целую коробку шоколадных пудингов из столовой, которые и послужили для них ставками в пиксельной борьбе не на жизнь, а насмерть. Они сражались, обвиняя друг друга в нечестной игре и чуть ли не с упаковкой проглатывали очередной выигранный в раунде пудинг, лишь бы он никоим образом не достался проигравшему, от чего обе их моськи сейчас были перепачканы шоколадом, хоть они и пытались их вытирать прямиком об уже не белые простыни койки Дазая. Сейчас они ничем не отличались от… нормальных людей или даже можно было сказать друзей, пусть и с большой натяжкой. — Ну-с, Дазай, ты уже успел написать себе завещание? Как думаешь, сколько тебе осталось на этой бренной земле? — прерывая дух соревнования, Мори заходит в палату, с интересом рассматривая только что напечатанный рентгеновский снимок головы воспитанника. — Надо же… Сколько раз уже смотрю на него, а всё диву даюсь, что он у тебя есть… — Да нет у него нихрена, чтобы в завещание оставлять. И мозга тоже нету, босс, а это вам всё кажется, — ехидно заявляет Чуя, специально больно тыкая пальцем в плечо Осаму. — Иначе как ещё объяснить, что его тупая башка выдержала пулю? — Ну ты же как-то живешь без мозга всю жизнь и справляешься, Слизняк! — возмущённо восклицает Дазай и прикрывает место тычка рукой. — Э, слышь! — Чуя уже готов начать новую драку, но Мори их прерывает. — На самом деле, Дазай-кун, можно сказать, родился в рубашке, раз смерть настолько не хочет забирать его, что он получил наиболее лояльное повреждение от пули, — проще чем объяснять, лучше просто показать, поэтому Огай подходит к окну, чтобы наглядно на свету показать боковой снимок головы, в котором чётко видно пулю. — Если присмотреться, то она попала прямиком в эпидуральное пространство, поэтому сейчас Дазай может ощущать максимум дискомфорт и головную боль. Проще говоря, пуля застряла точно между черепом и мозгом, поэтому одна ма-а-а-аленькая операция и её оттуда извлекут, — лукаво ухмыляется мафиози. — Если, конечно, ты не хочешь оставить пулю внутри и иметь больше шансов умереть от её внезапного движения или, скажем, она притянет к тебе разряд молнии. — А ЧТО, ТАК МОЖНО? — восторженно интересуется Дазай, похоже и правда расценивая подобные варианты кончины. — Нет, придурок! Ты просто будешь звенеть на всех металлоискателях в аэропорту! — закатывая глаза, огрызается на него Накахара. — Ещё круче! — не унимался Неполноценный с ещё сильнее разгоревшимся пламенем в глазах. — Смогу говорить, что это всё мои стальные яйца. — Ты долбоёб, — устало вздыхает рыжий. — Долбоёб со стальными яйцами, а ты не завидуй! — И всё-таки! — снова прерывая перепалку, восклицает Мори. — Дазай-кун, Чуя-кун проявил не абы какую смекалку и отвагу, чтобы вернуть тебя к жизни. Мне кажется… Он всё-таки заслуживает небольшую благодарность, — усмехается Огай, вгоняя при этом обоих парней в краску до румяных щёк и ушей. — Не припомню, чтобы хоть раз просил спасать мне жизнь… — угрюмо дуя щёки, бубнит Неполноценный. — А мне твои благодарности и нахрен не нужны, — так же поникло опуская голову, бормочет и сам Чуя. — Либо так, либо организую вам очередное сожительство, в этот раз на год, — притворно-мило сообщает Мори, у которого уже начинает пульсировать от злобы висок. — СПАСИБО, ЧТО СПАС МНЕ ЖИЗНЬ, — внезапно торжественно тараторит Дазай. — ПОЖАЛУЙСТА, ОБРАЩАЙСЯ, — с не меньшим энтузиазмом кивает Чуя, чувствуя себя придурком. — Вот и чудненько, — радостно улыбается Огай, сворачивая рентгеновский снимок в трубку. — Приятно видеть, когда мои люди растут над собой. Официально, вы точно перешли в четвёртый* класс.