***
Слуги шарахались от одного взгляда Хатидже Султан, которая рассекала коридоры своего дворца широкими шагами. Хюррем, сохраняя внешнее спокойство, с головой ушла в мысли. Ибрагим молча следовал за женой. Бывший Великий Визирь, как никто, знал, что Хатидже в таком состоянии лучше не трогать. Шах мысленно насылала проклятия на всех: на Султана, на Фатьму и Бейхан, на Назенин и на эту чертовку Фирузе. Лютфи представлял, как вместе с женой уезжает в Амасью к дочери и внукам. Они сидели в просторной комнате, обдумывая дальнейшие действия. Без сомнения, Султанши и Паши были удивлены резкой смене поведения Султана. Представители священной Династии не знали чего ещё ожидать от Сулеймана. Они устали жить так. Каждый день ходить по тонкому острию сабли. Бояться, что можешь не проснуться утром. Но больше всего их беспокоили жизни старших Шехзаде. Ели Мустафу, Мехмеда и Баязеда могут защитить Махидевран, Михриниса, Михримах, Эсмахан и Хуриджихан, то Селим и Джихангир остаются в своих санджаках без защиты со стороны потомственных Османов. — Мы должны уехать! — решительно сказала Хатидже. — Сомневаюсь, что нас выпустят, — ответил Ибрагим, приказывая слугам принести ужин. — Мы можем написать братьям, дядя, — впервые за несколько лет голос Эке не звучал так уверенно. Девушка не собиралась бояться вечно, сегодня она навсегда вычеркнула Повелителя из своей жизни. — На лошадях ездить умеют все. Переоденемся в одежду по проще, а кареты отправим со слугами. — Сестра? — Осман, который до этого молча стоял и слушал, поднял полные слёз глаза на младшую сестру. Молодой Султанадзе соскучился по этому тону, стали с голосе, расправленным плечам и гордо поднятой голове. — Всё хорошо, Осман, — знакомая, не сломленная, улыбка озарила светлое лицо османской принцессы. — Теперь всё хорошо. Девушка почувствовала мужские руки на талии и несколько горячих капель, упавших на платье. Эке заметила слёзы радости и счастья на глазах матери, тётушек и дядей. На следующий день в пять санджаков отправились почтовые голуби.***
Тем временем Сулейман думал, кому он может поручить сбор улик против заключённых. Ибрагим и Лютфи покинули свои места прошлым вечером. Рустем уже год находится в Амасье, помогая Мехмеду. — Повелитель, — за дверью раздался голос хранителя покоев, а через секунду в покои вошёл Малкочаглу Балибей. Сулейман помнил, что в прошлом Михримах любила именно его. А сейчас мужчина не знал, вышла ли дочь замуж по любви или нет. — Ибрагим Паша Хазрет Лери сегодня не появился на рабочем месте. Так же Афифе-хатун просила спросить у Вас, кто теперь будет управлять гаремом, и когда можно выпустить заключённых Султанш. — Фатьму Султан, Бейхан Султан, Фирузе Султан и Назенин-хатун будет ждать смерть, — прорычал Сулейман. Он жестом приказал подойти ближе. — Поэтому, Балибей, найди доказательства их участия в заговорах или в чём-нибуль ещё. Главное, чтобы за это можно было казнить! — Как прикажите, Повелитель, — бей поклонился и вышел из покоев.***
В Амасье стояла солнечная погода. Дети гуляли в саду, когда Айше-Хюмашах, следившая за младшими братьями и сестрой увидела голубя Хатидже Султан. Птица влетело в раскрытое окно кабинета её дяди, Шехзаде Мехмеда. — Хюмашах? — к брюнетке подошла её младшая сестра. — Ты что-то увидела в окне Шехзаде Мехмада? — Шехзаде Хазрет Лери пришло письмо от Хатидже Султан, — стараясь сохранять спокойный голос ответила Султанша. Она не знала, что могло быть в том письме, поэтому боялась. Боялась услышать страшные слова. Боялась снова увидеть матушку в постели. Боялась, что в один день оденет траурные одеяния. — Почему вы сразу думаете о плохом? Может быть Хатидже Султан что-то хорошее написала. — Ага, — фыркнул Шехзаде Фатих. — Например, что Повелитель в Геенне Огненной го… ауч… Осман! — Не при сестре! — ответил Султанадзе. Держа в руке лук, которым, собственно, и стукнул кузена. Хюмашах шикнула на обоих мальчишек, заметив Замире калфу. Женщина средних лет поклонилась детям Династии и уведомила их о том, что Эсмахан Султан ожидает их в своих покоях. Поблагодарив служительницу гарема, дети поспешили во дворец. В гареме царила суета. Все: рабыни и евнухи — бегали туда-сюда. Одни девушки носили бельё, иногда сталкиваясь друг с другом. Другие бегали с тряпками и тазами по пустующим покоям. Но все замерли, услышав слова, произнесённые Заки-агой: — Дорогу! Шехзаде Фатих Хазрет Лери, Айше-Хюмашах Султан Хазрет Лери, Нур-Хбррем Султан Хазрет Лери, Султанадзе Осман Хазрет Лери! Вот и заветные двери покоев Хасеки Шехзаде Мехмеда. Три коротких удара кулаком в дверь, и служанки дают пройти в главные покои гарема. На тахте величественно сидели, попивая щербет, Эсмахан Султан и Михримах Султан. — Не стоило так спешить, — тепло улыбнулась Михримах. — В столице не произошло ничего серьёзного. Луноликая Султанша взяла аккуратно сложенное письмо и протянула его старшей дочери. — К нам приезжают Шах Султан и Лютфи Паша, — Эсмахан Султан сияла от счастья. — Матушка, — обратился Фатих к «щедрой» Госпоже, мельком пробежавшись по письму. — Вы же разрешите устроить в гареме праздник? — Разумеется, — Эсмахан жестом пригласила детей присесть. Позже вечером Нур постучалась в кабинет своего отца. Рустем, заканчивавший раскладывать документы по стопкам, был рад увидеть дочурку. Но вопрос, который задала юная Госпожа, заставил Пашу изрядно подумать. Как государственный служащий, он не имел права говорить о Султане в плохом тоне, но как муж, который чуть не потерял любимую супругу… — Понимаешь, солнышко, Повелитель сделал очень много плохих поступков по отношению к нам. Ты ещё маленькая, поэтому мы многое тебе не рассказывали. — По этому маму искали так долго? — маленькие серо-голубые глазки смотрели на мужчину, ожидая ответа. Ему ничего не оставалось кроме как кивнуть и крепко обнять ребёнка. — Давай не будем вспоминать об этом, хорошо. Девочка кивнула, и вскоре оба покинули кабинет.***
Шехзаде Мустафа бежал по, казалось бы, бесконечным коридорам дворца Манисы. Когда ага передал ему сообщение от Махидевран Султан, сердце на секунду замерло. По виску скатилась капля холодного пота. Служанки у дверей разбежались в стороны, едва заметив Шехзаде. Махидевран стояла к нему спиной, но даже так Мустафа видел её дрожащие плечи. В ушах зазвенело, а перед глазами пронеслись не самые приятные картинки. — Госпожа, — он слышал свой собственный голос. — Что… что произошло? — А? — Махидевран резко обернулась, прикусив губу. Не стоило ей вот так показываться перед племянником. Не стоило его вообще срочно звать в свои покои. — Всё хорошо, — она подошла к нему. Подумать только, Мустафе уже тридцать четыре года, а когда-то он был совсем крохой, бегал по этим коридорам вместе с братом и сестрой. — Я просто счастлива. Хатидже, Хюррем, Шах, Эке, Ибрагим и Лютфи они сбежали из главного дворца! Шехзаде выдохнул, уронив голову на плечо тётушки. Когда в покои вбежали взволнованные Михриниса и Айсун, Мустафа более-менее успокоился. Но Султанши всё же заметили красные глаза мужчины. Решив не подставлять под удар тётушку, старший наследник ответил: — Глаза с утра чесались, лекарь сказал, что ничего опасного в этом нет.***
В Кьютахье Баязед, узнав о приезде тёщи и тестя, приказал начать подготовку к их появлению и устроить праздник. Хуриджихан сияла от счастья. Дети Шехзаде и Султанши, ничего не знающие об отношениях в Династии, просто радовались приезду дяди Османа.***
Нурбану, одевшая одно из своих лучших платьев, плавно шла в покои супруга. Девушке было интересно, что же понадобилось Шехзаде Селиму от неё в столь поздний час. — Нурбану, свет очей моих, — молодой Шехзаде ярко улыбался, раскинув руки в стороны, приглашая девушку в объятия. Султанша подбежала к нему, обвив руками шею. — Селим, — прошептала она, утыкаясь носом в воротник его кафтана. — К нам матушка приезжает, — сильные руки рыжего османского льва обвили талию девушки. — Они вырвались из ада Топкапы! — Хвала Аллаху, — прошептала венецианка.***
«Я жду тебя, сестра, — думал Джихангир, выйдя на балкон своего дворца. — Да хранит вас Всевышний».