под крики чаек

Разбушевавшееся за ночь море, к утру привело на Амальфитанское побережье тяжелые и хмурые тучи, раздутые от колоссального количества воды, что готовилась в любой момент обрушиться на землю непроглядным ливнем. Солнце этим утром так и не смогло пробиться сквозь чернющие плотные облака, грозящие жителям обильными осадками. Все вокруг затихло, попряталось, в предчувствии приближающейся природной немилости и только нахальный ехидствующий ветер резвился на берегу залива, задувая и отражаясь заунывным эхо в расщелинах скал, переворачивая совсем легкие лодчонки и барабаня в потемневшие от времени и грязи стекла, давно заброшенных домов. Выходить в море в такую погоду - самоубийство, это было понятно даже детям. Благо, и без добычи рыбы, работы семейству Буччеллати хватало с головой. Часть улова нужно было завялить, прежде чем перепродавать рыночным торгашам, при этом анчоусы обязательно отбирались из основной массы и вялились отдельно, чтобы после из них можно было получить калатуру - жидкий соус янтарного цвета, который итальянцы так любят использовать для ароматизации спагетти. В такие дни вся прихожая, кухня и даже ванная в домике семьи рыбаков были заставлены тазами и контейнерами различных размеров, тут и там встречались мешки с солью, некоторые из которых заваливались набок, просыпая, на потемневший от времени и воды ковер, кристаллики, что медленно таяли, въедаясь в ворс, оставляя вокруг себя белые разводы. В доме стоял густой морской запах, настолько сильный, что казалось, будто он никогда не выветрится, намертво въедаясь не только в мебель, одежду и кожу, но и в каменные стены. Однако отец с сыном никак не обращали на него внимания, без устали таская туда-сюда рыбу, воду, соль или уже наполненные контейнеры, убирая их с проходов, чтобы не мешали передвижению, попутно вытирая грязные руки прямо об одежду, которая была исключительно рабочей, а потому ей можно было хоть мыть полы, главное потом для приличия сполоснуть в чистой воде и выбросить за окно, сушиться на солнце. Паоло высыпал в свой тазик целый килограмм соли, просто перевернув бумажный пакет и, отбросив тот в сторону, присел на корточки, принимаясь распределять белые кристаллики по рыбьим тушкам, сосредоточенно обмазывая и проталкивая туда, где оставались пустоты. В проеме кухонной двери показался Бруно, недовольно хмурясь. - Па, - окликнул он мужчину, от чего тот дернулся, поднимая голову на сына, вопросительно вскинув брови. - Кажется, у нас закончилась соль. - Да не может быть, - Буччеллати-старший резко поднялся на ноги, выпрямляясь во весь могучий рост и небрежно обтер руки о темно-зеленые штаны. Бруно пожал плечами. - Я везде посмотрел. Бывает. В последние дни было так много улова. Совсем не удивительно, что мы могли забыть купить пару мешков впрок. - Придется ехать наверх, иначе рыба пропадет, - с каждой секундой Паоло становился все мрачнее, как туча, что уже нависла над их домом. Казалось, если бы он мог, то тоже разразился тяжелым проливным дождем. - Я смотаюсь, - сын с готовностью стянул с себя футболку неопределенного цвета, от постоянных стирок и загрязнений и бросил ту на спинку кухонного стула, быстрым шагом направившись в ванную. Послышался глухой стук и тихое ойканье. - Бруно? - настороженно спросил мужчина, отклоняясь вправо, издалека заглядывая в большую комнату в конце коридора. В проходе показалась рука парня, показывающая большой палец. - Порядок, я о контейнер ударился, - сдавленным голосом успокоил тот отца, закрывая дверь. Паоло тяжело выдохнул, обводя взглядом квартиру, забитую заготовками: рыба была повсюду, разве что не на потолке, но и такое, разок, бывало. Бруно тогда был еще совсем мальчишкой, а уже помогал отцу абсолютно во всем, бесстрашно бросаясь на любое доверенное ему поручение. Одна из крупных рыбин оказалась на удивление живучей и когда мальчик схватил ее двумя руками за тело, она выскользнула, как выпущенная торпеда подлетев к потолку и, отрекошетив от него, рухнула обратно, шлепнув Бруно по лбу хвостом. Ребенок, не ожидая такого выпада, шлепнулся на пятую точку, удивленно прикладывая обе ладошки к покрасневшей коже, а рыба, в свою очередь, тоже прибывая в полнейшем шоке, притихла, широко раздувая жабры и открывая безмолвный рот. Буччеллати старший заулыбался воспоминаниям, заходя на кухню, чтобы выпить стакан воды и умыться. Соль осела уже даже на губах. Когда он делал второй жадный глоток ледяной воды, на Фуроре сплошной стеной опустился ливень, закрывая собой деревушку от всего остального мира. Буччеллати-младшему пришлось ждать еще сорок минут, прежде чем ливень, похожий на тропический, можно было охарактеризовать "просто очень сильным дождем", но с таким дворники машины уже могли справиться. - Будь осторожен, - напутствовал Паоло, стоя в дверях, наблюдая, как сын прыгает через лужи, укрываясь от тяжелых капель под темно-синим зонтом. - Я туда и обратно, даже заскучать без меня не успеешь, - ослепительно улыбнулся парень, проскальзывая в салон машины, не забыв хорошенько стряхнуть зонт от воды. Буччеллати-старший поднял ладонь, в ответ на энергичные взмахи от сына и продолжал стоять на крыльце, пока черная машина совсем не скрылась из виду за поворотом. Бруно ошибся: заскучать без него Паоло уже успел. В деревне было безлюдно. Даже лихие рыночные торговцы сдались перед стихией и поспешили укрыться в домах, вместе со своим товаром. Вода бешеными потоками стекала по водоотводным трубам, растекаясь на потрескавшемся асфальте во все стороны, да с такой скоростью, словно дождь планировал в ближайшие сутки соорудить новый водоем, прямо в центре верхней Фуроре. Бруно заглушил машину и, недовольно фыркнув, припал к окну слева от себя, касаясь лбом стекла. Выходить не хотелось даже под дулом пистолета, но дома его ждал отец и он не мог заставлять его волноваться только потому, что не было никакого желания промочить ноги, случайно наступив в глубокую лужу. Ловко подхватив зонт, с которого все еще капало, брюнет вновь страдальчески вздохнул и выскочил на улицу, громко хлопнув дверью. Шуточное расстояние в пятнадцать метров, Бруно, казалось, преодолевал целую вечность, сосредоточенно глядя под ноги и ругаясь на чем свет стоит, когда резкий порыв ветра пытался вырвать из его рук зонт, или задувал со спины, брызжа холодными каплями на светлые джинсы и белую футболку. "С этого дня я буду привозить по два мешка соли каждый раз, возвращаясь из города", - клялся самому себе Бруно, перепрыгивая через особо большую лужу и, все же, наступив в нее левой пяткой. Приподняв край зонта, открывая себе обзор, брюнет с облегчением увидел, что вход в магазин маячит не более, чем в трех метрах от него, приветливо зазывая мягким желтым светом, падающим на мокрое крыльцо и растворяющимся под крупными каплями. А еще он увидел человека, стоявшего к нему спиной под навесом, на самом краю сухого прямоугольника, так, что капли уже полностью замочили носы его ботинок. Узнать этого "человека дождя" не составляло никаких проблем: обладателей таких шикарных платиновых волос в Фуроре до прошлой недели вообще не было, а сейчас их численность возросла до одного. - Леоне Аббаккио, верно? - прозвучало над ухом у полицейского и тот испуганно дернулся, слишком порывисто оборачиваясь и хватая Бруно за запятые, в попытке заломить. Большой темно-синий зонт упал на землю, нелепо подпрыгнув. - Ты? - удивленно выдохнул блондин, сталкиваясь с непонимающим взглядом глубоких синих глаз и поспешно отступил, мягче положенного выпуская руку Буччеллати из захвата. Тот медленно выпрямился, ошалело поправляя футболку и волосы. А потом рассмеялся. - Извини, я напугал тебя. Ну и реакция, - все еще весело ухмыляясь, Бруно склонился к откатившемуся зонту, поднимая и складывая. Толку в том больше не было. - Что ты здесь делаешь? - Жду пока не закончится дождь. У меня нет зонта, - хмуро ответил Леоне, засовывая руки в карманы полицейской формы, в которую был одет. Бруно скорчил понимающую рожицу. - А я за солью приехал, - зачем-то объяснился брюнет, махнув рукой в сторону своей машины. Леоне кинул взгляд медово-фиалковых глаз в сторону черного фиата и кивнул. - Понятно. С момента их первой и последней встречи прошло больше недели. Бруно все это время был занят промыслом вместе с отцом, времени на лишние мысли, не относящиеся к работе, не говоря уже о встречах, не было. Иногда, перед сном, падая без "задних ног" на подушку, брюнет вспоминал, что теперь в их деревушке поселился вечно хмурый хранитель порядка и законов и вообще, интересно, как там у него дела, освоился ли он в Фуроре, но выяснить это, в ближайшее время не представлялось возможным: просыпаясь раньше самого рассвета, он рассекал сонные волны на белом катере, проверял сети, забирал то, что подарило ему Море, занимался уловом, отвозил товар на рынок и магазинчики, а ведь еще оставалась банальная работа по дому. И когда тут отвлечься на что-то постороннее? Однако, сегодня... - Не хочешь помочь мне? - Аббаккио обернулся через плечо, не скрывая удивления. Бруно стоял в дверях магазина, куда молча направился несколькими мгновениями ранее и... улыбался. Так заискивающе улыбаются дети, когда спрашивают у тебя: не хочешь порисовать в моей раскраске с принцессами? Я дам тебе новые фломастеры. И даже разрешу выбрать чистую страничку. - Да не особо, - проворчал блондин, с преувеличенно недовольным лицом, но все же последовал за парнем, поддаваясь какому-то внутреннему порыву. Нутром он чувствовал, как Буччеллати довольно улыбается. И это опять казалось правильным. * - А ты сильный! - восхищенно присвистнул Бруно, глядя на то, как Аббаккио тащит два десятикилограммовых мешка к его машине. Сам он нес только один, взвалив на плечо, а второй рукой держал над ними раскрытый зонт, вода с которого теперь активно лилась на правое плечо Леоне. - Слушай, от твоего зонта больше вреда, чем пользы, - рыкнул блондин, с огромным неудовольствием отмечая, как противно ощущается мокрая рубашка, прилипшая уже не только к плечу, но и к груди. Бруно пропустил блондина на один шаг вперед и юркнул за его спину, держась так близко, что едва не наступал тому на пятки. Теперь Леоне был полностью укрыт от дождя, но ему не следовало знать, что даже с такой расстановкой, размера зонта не хватало, чтобы защитить их обоих, поэтому теперь вода тонким ручьем стекала за шиворот брюнету. - Так лучше? - поинтересовался Буччеллати и полицейский кивнул, промычав что-то нечленораздельное. Теперь пришла очередь брюнета морщиться от намокших вещей, но до машины было уже рукой подать, а он не привык жаловаться на неудобства. Погрузив, наконец, злосчастные мешки в багажник, молодые люди на мгновенье, словно по команде застыли, молча глядя друг на друга. Никто не спешил заговорить или уйти, несмотря на вновь повисшую неловкость. - У нас сегодня на ужин ризотто с мидиями... - неуверенно начал Бруно, почесав щеку. - Не хочешь присоединиться? Леоне в который раз вопросительно приподнял бровь. Этот парень... Из-за своей простоватости и открытости раз за разом удивлял зажатого молчаливого блондина. Он не пытался показаться кем-то, кем не являлся, не подбирал слов прежде, чем озвучить свои мысли, он был живым и подвижным, как само море и при этом таким же глубоким и неизведанным. А для того, чтобы изучить, что скрывали в себе эти пучины - нужно было набраться смелости и погрузиться в них с головой. Леоне коротко кивнул, шумно вдохнув, наполняя легкие спасительным кислородом. И нырнул. * - Как тебе Фуроре? - брюнет с интересом скосил глаза на сидящего рядом полицейского, который в отличие от него со скучающим лицом глядел в лобовое окно, подперев голову правой рукой. - Деревня, - пренебрежительно бросил он, поспешно поджимая пухлые губы. - Извини, я не хотел... - Так все правильно, Фуроре и есть деревня, - успокаивающе рассмеялся Бруно, махнув рукой, мол: все в порядке. - При чем захолустная. Но я очень ее люблю. - Не удивительно, ты прожил здесь... - блондин смущенно замялся и умолк, вдруг осознав, что не знает, сколько парню лет. - Двадцать. Мне двадцать лет, - словно не заметив этой заминки, подсказал парень, сбавляя скорость перед особо разбитым участком просёлочной дороги. - А тебе? - Двадцать один, - буркнул Леоне, хватаясь за сиденье, чтобы не стукнуться плечом о дверь из-за сильной тряски. Почти ровесники. - Здорово, - опять до ужаса простодушно и без капли лживости ответил брюнет, выбираясь наконец на ровную дорогу. - И все это время ты жил в Неаполе? - Да. - Тогда, твою практику скорее можно назвать "каникулами в деревне", - вновь улыбнулся парень, пожимая плечами. - Здесь до одури спокойно и скучно, в сравнении в городом, не правда ли? Тебе придется поискать какое-нибудь увлечение, на это время, чтобы не сойти с ума. - Есть кое-что на примете, - как можно более пренебрежительно бросил блондин, отворачиваясь к окну, чтобы собеседник не заметил, как вспыхнули его бледные щеки. Бруно ничего не ответил. Лишь загадочно улыбнулся, паркуя машину на небольшом клочке заасфальтированной земли. Чтобы добраться до дома семьи Буччеллати, нужно было подняться на скалу по целой системе хитроустроенных лестниц. Подниматься с мешками и при этом пытаться спрятаться от дождя под зонтом вдвоем, было слишком проблематично, поэтому Бруно предложил Леоне подождать его в машине, пока он не стаскает всю закупленную соль домой, а после вернется за ним. Идея была дельной и блондину пришлось с ней согласиться, отрешенно наблюдая, как брюнет ловко скачет по каменным ступеням, с такой скоростью, словно и не чувствует тяжести взваленного на плечо мешка. Вскоре он скрылся с глаз за потускневшей от времени и солнечных лучей стеной, но только для того, чтобы вскоре появиться вновь, теперь несясь обратно, смешно перепрыгивая через две ступеньки, высоко подняв над головой зонт, который иногда сносило назад из-за ветра. "Что за дурак, расшибется же", - беззлобно подумал блондин, не отводя глаз от паренька, который, заметив, что на него смотрят, весело махнул рукой и опять пропал за открытой дверью багажника. Так повторялось еще дважды. Бруно забирал мешок, поднимался домой и возвращался с пустыми руками, спускаясь по лестницам, как горная козочка: легко и без страха свернуть себе шею, поскользнувшись на мокром камне. - Идем? - Бруно наконец заглянув в салон, через открытую дверь со стороны водителя и Леоне вновь лишь коротко кивнул, открывая свою. Дождь все никак не унимался, воздух был влажным и тяжелым настолько, что блондину показалось, будто он моментально вымок до нитки, едва оказавшись на улице, хотя подоспевший с зонтом брюнет, не дал упасть на его китель ни одной капле. - Ого, - только и выдавил из себя Леоне, повернув голову в сторону бухты. За его плечом понимающе хмыкнул Бруно. В прошлый раз Аббаккио видел это место в разгар солнечного летнего дня, когда светило висело высоко в небе, ярко отражаясь от лазурной воды. Теперь же его глазам открылся совсем другой вид: туман был на столько плотным и серым, что величественная арка, являясь главной достопримечательностью Фуроре почти полностью растворилась в нем, сохранив только нечеткие мрачные очертания, словно на тебя из липкого гадкого сумрака таращился типичный лавкрафтовский монстр. Потемневшая вода, сливалась с линией горизонта, а по ее рыхлой поверхности теперь безостановочно тарабанили крупные капли, мгновенно утопая от собственной тяжести. Выглядело все это, вкупе с пронизывающим, похолодавшим ветром очень впечатляюще и, даже, немного жутковато. - Такого в городе не увидишь, не так ли? - голос Бруно раздался не просто близко, а прямо в ухе и Леоне обернулся, едва не сталкиваясь с тем носами. Буччеллати, из-за разницы в росте, приподнявшийся на носочки, сейчас как-то пакостливо улыбался, не моргая глядя прямо в глаза блондину. - А знаешь, как сделать этот момент еще более атмосферным и запоминающимся? Леоне нервно сглотнул, покачав головой. А в следующий момент зонт над его головой исчез. * - Ты уж извини, но я сразу покажу тебе самое интересное, чем располагает наша деревня, - посмеиваясь, Бруно выбрался из машины и распростер руки, торжественно воскликнув, - Та-дам! Однако пейзаж, что сейчас величаво красовался за брюнетом, в ослепительном свете лучей, не требовал представления. Высокая арка, увенчанная мостом, стремилась в небо, отделяя маленькую бухточку от остального моря. Она была настолько исполинской, что Леоне на мгновение представил, как тысячи лет назад ее воздвигали гиганты или вообще! это бывшая дверь одного из их домов, сохранившаяся до наших лет, только теперь она ведет не на такую же огромную кухню, а прямиком в Тирренское море. На крутом склоне каменистых скал, тянущихся по обе стороны от арки к берегу, тут и там расползались причудливые кустистые растения, прочно цепляясь за непригодную для жизни поверхность. Берег был усыпан галькой самых разных цветов и размеров, но преимущественно серой, гладкой, на славу отшлифованной водой за долгие годы. Леоне тяжело ступал по камешкам в своих форменных ботинках, слегка проваливаясь, в то время как Буччеллати, ловко скинув шлепанцы с ног, спокойно вышагивал рядом, словно шел по самому мягкому ворсистому ковру. Полицейский периодически кидал на него заинтересованные взгляды. Молодой Буччеллати завладел его вниманием с самых первых минут, еще тогда, на рынке. Высокий и крепкий, он выглядел скорее жилистым, чем мускулистым, однако в его силе и выносливости не было повода сомневаться, благодаря черной майке, выставлявшей напоказ широкие плечи и руки. Его бронзовая от загара кожа, буквально блестела под солнцем, чем сам Леоне похвастаться не мог. От рождения бледный, как поганка, он постоянно обгорал под палящим солнцем и становился похожим скорее на вареного рака, чем на среднестатистического загорелого итальянца. Так что теперь обязательное ношение полицейской формы ему было даже на руку, не смотря на то, что в ней было нестерпимо жарко. - Эту бухту местные жители называют Фьордом. Знаешь, что такое фьорды? - пока Бруно говорил, Леоне все еще продолжал сверлить его взглядом, рассеянно кивая невпопад. Ветер ласково ерошил темные волосы парня, раскидывая их вокруг красивого лица, по которому сейчас блуждала легкая улыбка. - С моря нашу деревню очень трудно разглядеть, ведет в нее всего три пути, один из которых, как раз таки, водный, но он доступен только тем, кто хорошо знает эти места. Поэтому Фуроре и называют "деревней, которой нет". - Которой нет... - задумчиво повторил блондин, словно желая распробовать эту фразу на вкус. - Ну, это лишь образно, - пожал плечами Бруно, продолжая улыбаться. - Я же здесь, я есть. И дом мой, вон там, наверху скалы. Мы тебе не призраки какие-то. Леоне не ответил, хмуро сверля взглядом арку, на своде которой сейчас задорно резвились солнечные зайчики, отражения лучей от чистейшего аквамарина, в который превратилась вода в бухте. Если оставить на несколько мгновений здравый смысл, то в эту сказку, про несуществующую деревню, вполне можно было и поверить. Странное чувство охватило его еще пару дней, на въезде в Фуроре, а здесь, в непосредственной близости к "самому особенному месту в деревне", оно только усиливалось. "Что, если спустя три месяца я вернусь в Неаполь, а на меня удивленно посмотрят коллеги и спросят где я пропадал шесть лет? Или поинтересуются какого было в Праяно, а на мой ответ, что я, вообще-то был в Фуроре, рассмеются, сказав, что такого места действительно не существует?" - странные и жутковатые мысли захватили Леоне, липкими щупальцами обвивая и проникая в самые далекие уголки, заставляя его мозг придумывать все более жуткие развития событий, находящегося под впечатлением от слов молодого Буччеллати. Он понятия не имел, сколько так простоял на залитом солнечным светом пляже, охваченный внезапной и непонятно откуда взявшейся тревогой, невидящим взглядом сверля треклятую арку с этим ее мостом, ведущим кто знает куда? , пока на его плечо не опустилась тяжелая ладонь Бруно, тепло которой он почувствовал даже через полицейскую форму. Аббаккио дернулся, отмирая и повернул голову в сторону нового знакомого, которого, как ему показалось, он знал уже неисчислимое количество лет. Тот мягко улыбался, но почему Леоне, на мгновение, показалось, что в его необыкновенных сапфировых глазах промелькнула так умело скрываемая, щемящая грусть? - Не знаю, что ты там себе придумал, но выглядишь ты сейчас жутко, как самый настоящий фантом. Не думал, что твоя кожа может стать еще бледнее, - парень крепче сжал его плечо, а после отступил, отворачиваясь. - Забудь о плохом, пока ты здесь, тебе этого еще с головой хватит, когда ты вернешься. Леоне непонимающе повернулся вслед за брюнетом, уловив в его голосе странные нотки, но тот уже медленно брел прочь, задрав голову к небу и что-то там рассматривая. Блондин еще раз бросил взгляд на, кажущуюся теперь, такой зловещей бухту и последовал за Бруно, подгоняемый в спину легким бризом. Когда он поравнялся с парнем, что вновь безмятежно улыбался, крепко сжимая в руке стеклянную пустую бутылку, оставленную каким-то недобросовестным гуленой, все волнения на время отступили, улетая прочь, на крыльях вновь разгалдевшихся чаек.