Смерть Даниила Данковского

Он потерял себя. Он не умер физически, но умер в душе. Что-то там внутри треснуло и уже никогда не станет прежним. Он переквалифицировался в философа, работает с Каинами, с Юлей, но в остальном... Он уже не чувствует себя на земле. Для него все вокруг него остались тенями прошлого, и он ходит, не смотря под ноги, смеется при вероятности смерти и даже не думает о будущем. Зачем? Планировать что-либо всё равно бесполезно, разве не лучше просто хоть что-то делать, не жалея себя и не думая о последствиях? Он мертв для публики, да и публика мертва для него. Он почти полностью отослал в Столицу все свои бумаги, а после последней, наверное, больше не напишет ни одного письма. Бурах ходит кислый вокруг, ему явно не нравится то, что он, Данковский, бродит, словно призрак, белый и почти совсем безмятежный к происходящему. Совсем как Ева Ян. Конец, наверное, будет другой только. Бродит Данковский по улицам города, одергивает уже изрядно помятый плащ, дышит воздухом на берегу Горхона, пытаясь вдохнуть последние стеклянные крупинки Многогранника, заберется на "лестницу в небо", пишет там что-то в своих бумагах, смотрит вниз да улыбается. Блок исчез. Говорят, повесился на жгутах, но Данковский не верит. Александр к нему приходил, стоял на коленях рядом, плакал горячими слезами, наверное, прощался. Интересно, куда он ушёл? Если это, конечно, не был просто его дух, душа, вышедшая из тела после смерти. Так. Так. Всё так. Что-то иногда плачет внутри, по мечтам в небо, по полётам и огню в груди, но это всё испарилось. Ничего нет в груди, кроме небольшого очажка кашля, из-за которого он часто не может дышать полной грудью. Будущего нет. Прошлого тоже нет. Есть лишь секунда, пока он смотрит в небо и ловит искринки, оставшиеся от великих идей.