***
— “Зачем ты приезжаешь так часто? Ты мог привезти лекарства раз в неделю. Тебе что-то нужно от меня? Я не напишу на тебя заяву, можешь не переживать”, — спросил в какой-то момент Томас, даже забыв включить озвучивание текста голосом и просто протянул Дэвиду телефон. Они опять сидели на крыле его пижонского автомобиля. Дэвид жевал какой-то очень сбалансированный салат, а Томасу притащил сэндвичи, которые в прошлый раз парень уж слишком быстро съел. Том вглядывался в лицо Дэвида, ловя каждую микроэмоцию, каждое изменение мимики с такой внимательностью, словно действительно мог их все расшифровать. — Меня гонит к тебе чувство вины, а не страх, — хмыкнул Дэвид, глядя куда-то перед собой. — Мне кажется, что вниманием к твоему здоровью и состоянию я смогу как-то сделать так, чтобы ты меня простил. — “А тебе нужно, чтобы я тебя простил?”, — тут же проговорил электронный голос. На этот раз мужской. Наверное, он совсем не подходил Томасу: слишком уж какой-то ровный и взрослый. — Конечно, — кивнул Дэвид и посмотрел ему прямо в глаза. — А что мне от тебя, по-твоему, может быть нужно? Действительно, что? Приходя раз за разом, Дэвид старательно анализировал собственные чувства. И не мог их понять вообще, хотя не сталкивался с самообманом особо. Четко отдавал себе отчет в чем он хорош, в чем мудаковат. И разобраться в вопросе взаимодействия с Томом, с какой-то больной тягой приехать и доказать, что все не так страшно, не такая уж он и тварь, не обидит, не тронет – он не мог. Не получалось. Живого сексуального интереса к Томасу тоже не было. С собственной ориентацией Дэвид не то чтобы разобрался, он просто принял ее как данность: в какой-то момент, обнаружив себя во время сочной групповушки втрахивающим в широкую кровать твердого спортивного парня, который извивался под ним совсем не женственно, Дэвид никак себя не остановил и не подумал даже об этом. Тронуть чужой член, услышать абсолютно мужской стон, ощутить на языке чужую сперму, стереть губы о щетину в поцелуях: ничего из этого не вызвало ни смущения, ни отвращения. Рядом были красивые девочки, которых он тоже не обделил вниманием, решив для себя в этот вечер, что он бисексуален. Ну и хуй с ним. Парни в его постели оказывались редко. Крайне редко. Скорее ситуативно. У него не было определенного типажа, да Дэвид даже не пробовал и не пытался обнаружить свой. Секс для Дэвида был… приятным увлечением, что ли? Когда-то давно он состоял в длительных отношениях с девушкой, но прошло с тех пор три года, и было как-то не до построения чего-то долгосрочного. Часики не тикали, время не поджимало, и можно было посвящать себя развитию, карьере, изредка предаваясь гедонизму и пороку. Дэвид не замечал выраженной физической тяги к парню. Возможно, дело было именно в их ситуации и то… в тот момент ему было в целом-то поебать, кого на себя натянуть. А сейчас он даже не думал о чем-то подобном, хоть и рассматривал лицо и тело Тома, пытаясь обнаружить в себе соответствующий отклик. Внешность-то была более чем приятная, какая-то такая мягкая и чувственная. И опять же: совсем не женственная. Просто стройный, его можно было бы назвать изящным, но не было в нем какой-то жеманности и излишней хрупкости. Даже твинком его назвать язык не поворачивался. Просто не крупный парниша с мягкими чертами лица. Хотя, видимо, интерес к мужчинам у Томаса не пропал. Возможно… он даже не проверял это. Кто знает? После пережитых травм, как вообще начинать половую жизнь, тем более с мужчиной? Так что да, прощение ему было нужно. Оно должно было усмирить неспокойную душу. Да и было рядом с Томасом как-то удивительно комфортно. Обостренный, резкий, как кот, с неистовым желанием пиздануть чужака, Том при этом был поразительно уютным. Его общий образ, приятный запах тела, гармоничная небрежность волос делали его очаровательным и “своим”. Всегда чистый и опрятный, пахнущий почему-то выпечкой и молоком, словно работал в кондитерской, он вызывал необъяснимое желание просто постоять рядом. В котором Дэвид себе не мог отказать. — “Если ты будешь приезжать реже, мне будет комфортнее”, — отчеканил голос переводчика. — Я попробую с этим что-то сделать, — с ухмылкой проговорил Дэвид, повернувшись к Томасу. Ничего он не попытается с этим сделать — у Тома не было сомнений. Ну, мудак, как есть.***
Больше двух лет назад Томас забрал Безымянную Собаку из большого городского приюта. Он туда еще со школы приезжал, помогал ухаживать, чистил клетки и просто общался с животными. Наверное, так удавалось компенсировать дефицит общения с живыми людьми, но Тому искренне нравились собаки. Они были такие разные: у них были разные характеры и нравы. Казалось, есть даже какой-то свой язык, и они по-разному относились к людям. Там же Томми нашел своего первого друга: смешливого и творческого Гарри, который был совершенно невероятным художником, хоть и мечтал вырасти и стать кинологом. В итоге-то стал как раз весьма востребованным дизайнером, несмотря на юный возраст. Но тогда, когда им обоим было по 15, он мог часами взахлеб рассказывать о разных породах и обучать собак каким-то базовым командам. Пять лет спустя они все еще раз в неделю ходили в приют, ухаживали за собакам, вычищали клетки и просто общались с животными, несмотря на серьезную карьеру Гарри. Именно Гарри и притащил к Томасу Безымянную, показав ее еще щенком и жалуясь, что места для такой крошки почти нет: везде крупные собаки, которые не особенно любят щенков, и он не уверен, что девочка будет в безопасности. Тогда Том и решил, что это будет его собака. Щенок очаровал его с первого же взгляда, да и относилась она к Томасу со взаимной симпатией. Приют регулярно спонсировался меценатами, в него привозились корма, регулярно обновлялась вода, и в целом-то было тепло и неплохо. Разве что катастрофически не хватало людей, которые могли бы просто уделять этому свое время и внимание. Гарри регулярно пытался привлечь новых волонтеров, как и другие ребята, а Томас просто всюду был на подхвате. Томас бегал между клетками, меняя воду собакам, и ждал, когда курьер должен привезти корм. Сотрудница приюта, уставшая женщина за пятьдесят, встретив Тома и Гарри, сказала им, что произошли какие-то задержки, собаки не кормлены еще с вечера, некоторые воют и скулят, и надо просто дождаться корма. Томас как-то пытался развлечь животных, погладить их, но это не приводило ни к чему. Лай стоял страшный. Две девочки-волонтерки, которые вместе с Томом были в этот момент в приюте, тоже пытались как-то отвлечь животных, а вот Гарри куда-то делся. Правда, через десять минут он в компании двух мужчин начал затаскивать один за другим пакеты с кормом. Том облегченно вздохнул, кинувшись к мешкам с едой, но едва успел затормозить, чуть не врезавшись… в Дэвида. Да, рычащий на кого-то, кто еще не был видим за дверью приюта, весь в пыли от грязных мешков и ящиков с кормом, Дэвид выглядел совершенно непривычным и непохожим на себя. Какой-то… простой и свойский. Он поймал еще один мешок с кормом, тут же его вспоров канцелярским ножом, принялся сыпать его в соответствующий короб, где был корм для крупных пород. Еще и плечом прижимал телефон, в который ругался на некоего “пидораса”, который забухал на стоянке для грузовиков и не смог вечером вовремя приехать и привезти корм в приют. Из разговора Том понял, что Дэвид сам поехал с утра за кормом вместе со своим помощником, разгрузил часть питания себе в машину и приехал в приют так скоро, как мог. Томас неверяще смотрел на мужчину, который его еще не заметил, потому что был весь внутри ситуации вместе с Гарри и незнакомым мужиком, рассыпая корм по коробам. — Гарри, забирайте кормить тот ряд. Я сейчас принесу для мелких и средних пород. У нас тут вроде пять щенков появилось, да? Я игрушки новые привез, а то прошлые уже страх и ужас, — Дэвид отряхнул клетчатую рубашку, натянутую поверх простой серой футболки, и заметил парня, неподвижно стоящего рядом с ним буквально в паре метров. Томас перебирал в руках металлическую кастрюльку, которой чаще всего нагребал корм и рассыпал по кормушкам. Если Дэвид и удивился присутствию Томаса в приюте, то его удивление быстро прошло, и он широко заулыбался парню. Так широко, что даже стали видны ранее не бросающиеся в глаза ямочки на щеках. Том еще больше оторопел и смутился, пока Дэвид не махнул головой в сторону коробов с кормом, а Гарри не заорал не тупить. Почти час они возились с доставкой и распределением продуктов. Гарри переговаривался с мужчинами, периодически почему-то извиняясь перед Дэвидом за беспокойство, а Томас растерянно тупил и иногда откровенно мешал им всем. Правда, злился на него за это только Гарри: девочкам было не до них. Они активно нянчили малышей и бегали между старенькими собаками, которым требовался мягкий корм. Гарри с Дэвидом разносили еду крупным породам и общались с ними, а мужик, который приехал вместе с Дэвидом, продолжал рассыпать корм по ящикам. Дэвид сидел на каком-то пыльном ящике, протирал специальными салфетками глаза активному псу, который почему-то послушно сидел перед ним и разве что сильно вилял хвостом. Том осторожно подсел к этой неожиданной парочке на безопасном расстоянии и, убедившись, что Гарри полностью поглощен своим делом, протянул Дэвиду телефон. Тот лишь перегнулся через руку, чтобы прочитать написанное, но не отвлекался от собаки. — “Что ты здесь делаешь?” — Я много лет уже оплачиваю почти половину расходов на содержание приюта. Мы с моими друзьями обеспечиваем жизнедеятельность этого места. Корм, вода, свет, тепло, клетки, игрушки… да, в принципе, все, кроме самого помещения — зависит от меня и моих друзей. И от вас, конечно, — улыбнулся он, глядя как-то по доброму на Тома. — От нас финансово, а вот вы даете им всю любовь и внимание, которого этим животным так не хватает. Взгляд, которым смотрел Томас на Дэвида можно было расшифровать только как: что за хуйня! Да быть не может?! А Дэвид только ухмыльнулся еще раз, чмокнул пса в нос и похлопал его по боку. Гиперактивное животное, вместо того, чтобы ускакать по своим собачьим делам, свернулось клубочком у его ног и положило морду на бедро. Дэвид же только заулыбался и принялся гладить собаку по голове. Даже удивительно, каким спокойным и улыбчивым он становился, общаясь с животными. — “Почему я тебя здесь никогда не видел? Я уже семь лет помогаю этому приюту!”, — прочитал Дэвид на телефоне Тома. — Я тебя тоже не видел, но это не значит, что тебя здесь не было, — Дэвид мягко смотрел на парня, зарываясь пальцами в рыже-коричневую шерсть помеси бордер-колли и дворняги, которая спокойненько лежала у него в ногах. — Мы предпочитали приходить всегда в те дни, когда не было волонтеров. Это было сложно, потому что почти всегда кто-то есть. Так мы и договорились с хозяйкой, что вот по вторникам приезжают медики, волонтеров в этот день нет, и мы с друзьями можем приехать, — он говорил так легко и спокойно, не скрывая ничего, что Том и сам не заметил, как, смягчившись, сел к нему ближе и осторожно почесывал бок собаки. Пробегающий мимо Гарри на секунду остановился, потом огромными глазами посмотрел на Тома, как бы спрашивая: что происходит? Но, быстро собравшись, ушел к девушкам играть с щенками. — Я всегда хотел собаку. Но мой ритм жизни не позволяет этого: животное со мной обязательно будет несчастным, сидящим дома в одиночестве по 12 часов. Никто такого не заслуживает, — начал говорить Дэвид после непродолжительной паузы. Томас хотел бы фыркнуть и сказать через переводчик, что причины его не волнуют, но это было неправдой. Эта странная, настолько неожиданная и непредсказуемая встреча выбила его из колеи едва ли не больше, чем когда они увиделись в подворотне во время избиения. Ну как увиделись? Когда Том понял, кто именно спас его жопу и прочие части тела. — А их любить надо. Сильно-сильно любить! — Дэвид в сердцах даже стиснул немного лежащую в ногах собаку. Та что-то тявкнула, но совсем не возмущенно. — И тогда я подумал: мне же хватит денег обеспечить не одну собаку. А десять, двадцать, может даже больше! Я могу их прокормить. Да мы с друзьями точно сможем помочь нескольким десяткам животных! И я стал отдавать свою любовь так, — он говорил негромко и очень искренне, когда другая собака, темненькая тихоня, осторожно подошла к нему сбоку и робко ткнулась носом в ребро, прижав довольно уши, когда Дэвид погладил ее по голове. Было видно, что собаки его знали и видели не первый раз. — Иногда я прихожу к ним, как видишь. Я знал, что ребята-волонтеры уделяют им много внимания, приходя так часто, как могут. Вы с ними играли, учили, пока сотрудники едва успевали кормить и поить. Так что это наша совместная работа.***
— Меня пиздец как бесит этот Дэвид Риддл!!! — на лице Томаса читались неподдельные эмоции, и он с грохотом барабанил по клавиатуре, отправляя сообщение своему психологу. — Да? А что случилось? — терапевт приподнял брови, с какой-то живой улыбкой глядя на парня. — Он становится человеком! — гневно напечатал Томас, глядя в экран монитора, всем своими видом спрашивая у психолога что-то из серии “ты понимаешь, каков пиздец?!” — Что ты имеешь ввиду? — деликатно уточнил психолог. — У него появляются человеческие черты. Положительные качества. У нас даже есть что-то общее. Мне это не нравится! — психолог выждал время, давая Томасу мысленно закончить речь. — Ты помнишь, что я волонтер в приюте для собак? — Помню, конечно. — Этот приют много лет спонсирует Дэвид с друзьями. — Так это же здорово! Благодаря таким, как он, ваши друзья-подопечные живы, могут вкусно питаться, не живут на улице, получают медикаменты… — Нихуя это не хорошо! — перебил его текстом Том так, что психолог замолчал. — Ну, в смысле хорошо. Ты прав – это чудесно, что он занимается снабжением, поставками, врачами… вчера он сам привез корм, потому что водитель логистической компании перепил и не смог вовремя выехать. Он общался с собаками, и они к нему тянулись, они знали его! Просто… — Тебе не нравится, что он перестает быть мудаком? — Да. Так не должно быть. — Почему это? — Так легче. Так… я замечаю в нем хорошее. А я не должен. Он враг. — Ты не можешь смотреть на него как на двухмерную картинку. Он же живой человек. В чем-то он мудак, в чем-то он потрясающе хороший. Местами последняя сука, местами – волонтер и меценат. — Он мудак в отношении меня! — Ты действительно так думаешь? — Нет. Не знаю. Это сложно, — Томас беспомощно обнял колени и какое-то время помолчал. — Ему было не пофиг, когда меня избивали. Да, тогда он не знал, что это я, но он все время заморачивается вопросом моего здоровья. Даже к врачу меня таскал, хотя не было причин. Привозит вкусняшки. Подружился с моей собакой. А теперь еще и это! — Тебе было бы проще, если бы он оставался все той же сукой, что тебя попыталась изнасиловать? — психолог выжидающе смотрел на Томаса. — Наверное? Так проще ненавидеть. А теперь… в нем появились грани. Оттенки. Теперь он не только мудак. Но еще и филантроп. Животных любит, заботится о них, ничего не получая взамен… Как это сочетается-то вообще?! — Понятия не имею, — засмеялся психолог, искренне улыбаясь и глядя на Томми. — Он просто человек. Ты хотел бы, чтобы он больше не приходил? Том задумчиво тер подбородок об руку. Как же не хотелось даже самому себе отвечать на такой вопрос. Как же неправильно было ощущать, что к Дэвиду начинало тянуть. Еще не на мужском уровне, еще без сексуального подтекста, но хотелось поговорить с ним. Узнать немного больше, посидеть с ним еще немного дольше. Может быть даже что-то спросить? Может он что-нибудь даже расскажет? Как вчера, когда они сидели в приюте. — Я бы хотел, чтобы мы еще увиделись, — после долгой паузы написал Томас и поднял какие-то растерянные глаза на своего психолога. — Ты готов ему сам предложить встретиться? — Нет. — Страшно? — Очень. — Не казни себя за эмоции. Он тебе может даже понравиться, ты можешь начать испытывать тягу. Мы не спорим с тем, что он негодяй. Но тебе не стоит отрицать того, что в нем есть что-то человеческое. Вибрация мобильного телефона привлекла внимание Томаса и он на несколько десятков секунд отвлекся от диалога с психологом. — Это Дэвид написал? — с легкой улыбкой спросил психотерапевт, чуть наклонив голову. — Откуда ты знаешь?! — глаза Тома размером напоминали блюдца из чайного сервиза, но улыбка психолога стала лишь шире. — Ты улыбался. Когда читал сообщение.