Послание в бутылке

От десятичасовой дороги тело превратилось в одну цельную желеобразную массу. Нога давила на педаль уже скорее по привычке, а окружающий мир сливался в безобразное месиво из однотипных лесов, степей и поселений, попадавшихся по дороге. Ёсан и не понял бы, что наконец достиг места назначения, если бы не странная беседа на заправке прямо перед указателем «Карнеги — родина племени Кайова». Слова заправщика и небольшая разминка конечностей немного оживили Кана. Он словно пережил открытие второго (или уже двадцать второго?) дыхания и с каким-то странным энтузиазмом погнал свою прожорливую машину прямиком к вырисовывавшемуся на горизонте городку. Ёсан был заинтригован. Почему Томас Томпсон ничего не сказал о дурной репутации дома? Ответ, впрочем, был очевиден. Оба мужчины слишком спешили: владелец хотел как можно скорее сбыть дом с рук, чтобы получить деньги для погашения очередного карточного долга, а Кан… а Кану было всё равно, лишь бы по итогу довольно сомнительной сделки у него была крыша над головой. «Это в его стиле — полагаться на случай — не в моём,» — усмехнулся было молодой человек, но секундная радость сменилась приливом неясной горечи в области горла. Он поклялся оставить воспоминания о нём в Лондоне — и вот, буквально на пороге новой жизни, вновь поймал себя на мысли о том, кого стоило бы навсегда забыть. Пусть это останется чисто лондонским воспоминанием. Здесь же… А кстати, где «здесь»? «Куда меня, блять, вообще занесло?» — Ёсан резко вжал тормозную педаль в пол, замерев посреди двухполосной дороги, носящей чересчур претенциозное название Карнеги-авеню. То место, куда он приехал спустя долбанных десять часов, и городом-то нельзя было назвать. Карнеги, каким его сейчас лицезрел Кан, представлял собой провинциальнейшую из провинций даже по меркам самых отдалённых английских графств. Ни одного высотного здания, ни одной яркой вывески. Даже дорожных заторов в час пик на главном авеню Карнеги не наблюдалось: пара легковушек и загруженный какими-то снастями пикап, посигналивший вставшему посреди дороги «Мустангу», — на том автомобильный рейд и кончался. Тротуары также пустовали, если не считать пары пожилых людей на дальнем конце улицы и группы подростков на велосипедах. Кан выругался про себя в который раз, диву даваясь, в какое дремучее царство занесла его нелёгкая. Однако на этом культурный шок от прибытия не закончился: за ошеломляющим осознанием незавидной участи провинциального отшельника последовало ещё одно — Ёсан совершенно не представлял, в каком направлении находилась пресловутая Кэрол-стрит, где ему суждено было коротать остатки своего бренного бытия. — Да чтоб тебя! Пара коротких ударов лбом о руль — для прочищения мозгов — обречённый вздох, и молодой человек готов был продолжить побег в безрадостную неизвестность, к дому на Кэрол-стрит, 602. Он поплёлся вперёд, благо местный трафик (точнее, почти полное его отсутствие) позволял неспешное автомобильное фланирование, и озирался по сторонам в поисках хоть какого-то знака свыше. В этот раз судьба расщедрилась и решила послать своему блудному сыну гонца. Хотелось бы верить, что с благой вестью. — Эй, парень! — крикнул Ёсан, заприметив на тротуаре мальца, видимо, оторвавшегося от стайки только что промчавшихся на велосипедах ребят. Тот остановился, боязливо обернулся, но тут же переменился в лице, стоило ему бросить взгляд на красный «Мустанг». Кан услышал восхищённое «вау» и с прискорбием отнёс наивного паренька к первой группе своей нехитрой классификации автолюбителей. — Не подскажешь, как добраться до Кэрол-стрит? Вопрос оторвал мальчишку от созерцания машины, и восхищение тут же сменилось явным недоверием. Ёсан счёл это абсолютно естественным: появление чужака в таком маленьком городке было исключительного рода событием. Нечего даже сомневаться, что через пару часов о приезде Кана будут знать все жители Карнеги без исключения. — А вам зачем? — полюбопытствовал парнишка, кажется, не без опаски. — Приехал погостить, — ложь вырвалась сама собой. Видимо, «добрый» совет заправщика не распространяться о своём новом месте проживания отпечатался на подкорке мозга и теперь дал о себе знать подсознательно. — К… Смитам. Ёсан сам не знал, зачем это добавил. Назвать первую пришедшую на ум американскую фамилию было всё равно, что ткнуть пальцем в небо, но вышло на удивление удачно: мальчишка смягчился и улыбнулся как-то по-приятельски. — Так ты жених Мэри? — спросил он, с каким-то неясным подозрением глянув на номера. — Ты разве не из Оклахома-Сити? — А-ага, — буркнул молодой человек, сам не имея ни малейшего представления, ответил ли хоть на один из вопросов верно. Однако пацан, подкупленный видом ярко-красного «Форда», который теперь рассматривал без всякого стеснения, решил дать наводку: — Ну слушай тогда. Доедешь прямо до перекрёстка с 4-й Восточной улицей, там свернёшь налево. Будешь ехать — гляди направо: как увидишь водокачку, так сворачивай. А дальше всё по прямой, дом Мэри прям напротив вышки Юджина. И раз уж будешь там, передавай Бобу, чтоб приехал в «наше место» к шести. — Хорошо. Спасибо, — поблагодарил Ёсан, так и не удосужившись спросить ни о том, далеко ли семейство с клишировано-американскими именами живёт от печально известного дома 602, ни о том, что же представляла из себя пресловутая вышка Юджина. — Да не за что. Бывай! Парень одарил «Мустанг» финальным восхищенным взглядом и, довольный, помчался по своим важным подростковым делам: наверняка, хвастаться друзьям, что воочию видел крутую тачку. Кан поправил очки и, пару раз отбив стихийный ритм пальцами по рулю, отправился по намеченному маршруту. Простота обозначенного пути наводила на закономерный вывод о том, что заблудиться в маленьком Карнеги было фактически так же сложно, как не сбиться с пути в многолюдном Лондоне. Недостатком ли это было или преимуществом, Кан пока не понял. Так или иначе, незамеченным ему — скрывающему лицо незнакомцу на ярко-красном «Мустанге» — оставаться было недолго: рано или поздно жители Карнеги прознают про нового жильца дома 602 на Кэрол-стрит — и тогда, кто знает, что станется с залётным неудачником. Эта мысль всплыла между делом, когда Ёсан поворачивал на углу Карнеги-авеню. Он не то чтобы опасался последствий, просто… «Просто я так устал везде быть изгоем». Молодой человек протяжно выдохнул и постарался задушить тоску в зародыше. Очень ко времени: он едва не упустил из виду водокачку по правую сторону. Резко вписавшись в поворот, Кан принялся пристально вглядываться в окрестности, посетовав на то, что так и не уточнил, где же была чёртова вышка Юджина. Ответ на эти вопросы, однако, не заставил себя ждать. За чередой однотипных, жавшихся друг к другу коттеджей с выхоленными зелёными газончиками и аккуратными клумбами, показались бескрайние поля. Ёсан фыркнул от удивления, но ошеломлён он был вовсе не просторами, приевшимися за время поездки через пол-Америки: среди выцветших под знойным солнцем лугов, на которых лениво жевали жухлую траву бурые коровы, стояла нефтекачка. Она была похожа на отбившегося от стада, обречённого на смерть в одиночестве завропода. Кан второй раз за своё недолгое пребывание в Оклахоме проникся сочувствием к местным — эта самая нефтекачка, теперь стоящая без дела, была наглядным примером фатальной неудачи здешних охотников до чёрного золота. Но предавался приливу неясной эмпатии Ёсан недолго: тишину окрестностей пронзил резвый свист и рефрен, который он, любитель вестернов поневоле, безошибочно узнал. Спустя какое-то время из маленького подлеска выехал самый настоящий ковбой — на резвой гнедой кобыле, в шляпе и с лассо в руках. Сошедшее с киноэкранов клише двинулось в сторону коров, которые, едва заслышав крик, засуетились и сбились в стадо, и погнало весь выводок в сторону фермы, находившейся чуть поодаль. Кан, надо признать, остался под впечатлением от чисто американского антуража. В голове всплыл навязчивый мотив одной старой ковбойской песни, которую молодой человек, кажется, слышал в каком-то из вестернов, десятками поглощаемых им. Ёсан поспешил прочертить мысленную черту от нефтекачки (видимо, именно её прозвали вышкой Юджина) и сразу же заприметил дом Смитов. Кэрол-стрит, 596. Значит, он был близок к цели. Действительно, проехав пару сотен метров, Кан поравнялся с массивным коттеджем молочного цвета. Он держался особняком, поодаль от других домиков, и выглядел пусть и статно, но всё же немного обветшало. Протяжно выдохнув, словно смиряясь со своей участью, молодой человек припарковал «Мустанг» на небольшом пятачке асфальта у дома и заглушил мотор. Вот он, его новый дом. Правда, надолго ли? Оставив пока свои скромные пожитки — два чемодана и ещё несколько небольших коробок — в машине, Кан перво-наперво принялся разминать кости. Потянул спину, сделал пару круговых движений руками и наклоны в разные стороны, прошёлся взад-вперёд по плацу. Затем вышел на дорогу и внимательно огляделся: ближайшие дома располагались достаточно далеко, чтобы соседи могли не обременять друг друга бессмысленно-вежливыми «маленькими разговорами», однако коттедж Томпсонов — единственный на левой стороне — невыгодно хорошо просматривался из окон напротив. Так что предостережения заправщика были зря: все и так прознают, что пришлый поселился не абы где, а в доме 602. Ёсан, на всякий случай, перепарковал автомобиль так, чтобы он лишний раз не маячил перед чужими глазами, и наконец нашёл в себе силы приблизиться к дому. Вблизи тот выглядел ещё более потрёпанно: светлые доски в некоторых местах подгнили и покрылись чёрной плесенью, окна на первом этаже и террасе были покрыты разводами и паутиной, а крыльцо было сплошь усыпано трухой прошлогодней листвы. Сумев кое-как смести часть завалов у двери ботинком, молодой человек предпринял попытку победить замок. Тот, казалось, специально не поддавался: ключ то не желал входить в замочную скважину, то не проворачивался и грозил заклинить прямо там. Кан был терпелив — он слишком устал преодолевать колоссальные расстояния, чтобы сдаться буквально на пороге. Сейчас ему хотелось простого человеческого сна на «своей» кровати в «своём» доме, даже если этот самый «свой» дом имел печально известную репутацию, а на этой самой «своей» кровати, возможно, спал кто-то из загадочной семейки Томпсонов. Дверь наконец поддалась и открылась с режущим ухо скрежетом — и из недр дома на Ёсана повеяло затхлым запахом, который можно услышать только в давно заброшенных домах. Кан сравнил бы его с трупным душком, но эта ассоциация наводила на чересчур уж пугающие мысли, особенно вкупе с неясными слухами о бывших хозяевах дома. Молодой человек начал припоминать, что Томас всё же успел поделиться с ним некоторыми подробностями из жизни обитавших здесь раньше родственников, но Ёсан мог вспомнить лишь что-то несвязное про церковных мышей, шута и Шекспира. Эта максимально странная комбинация фактов на грани сюрреалистического опуса не вселяла доверия, однако и должного отторжения не вызывала: отец-прагматик ещё в детстве искоренил в Ёсане зачатки веры в сверхъестественное, так что самое страшное, что молодой человек ожидал сейчас увидеть внутри дома, — это бардак, не разбираемый в течение долгих лет. Худшим опасениям Кана суждено было оправдаться: пройдя через узенький холл и выйдя в подобие гостиной, молодой человек обнаружил следы настоящего разбоя. Создавалось впечатление, что на дом Томпсонов совершили полноценное нападение, в результате которого пострадала не только мебель и старинная посуда, но даже обои с лестничными планками. Неужто ненависть местных жителей к семье зашла так далеко, что они решили отыграться на внутренностях дома? Но из этого вопроса логично вытекали два следующих: почему после погрома такого масштаба фасад и окна оказались нетронуты и что же сталось с самими хозяевами дома? Естественно, Томас ни дал и намёка на ответ хоть на один из этих вопросов, очевидно, потому, что хотел как можно скорее сбагрить коттедж у чёрта на рогах такому наивному богатенькому простачку, как Кан. «Грёбаные янки!» — выругался Ёсан, пнув ногой уцелевшую фарфоровую вазу. Та со звоном прокатилась по полу и разбилась о стеллаж с развороченными ящичками. Жить в таком беспорядке было абсолютно невозможно. Кан окончательно в этом убедился, обойдя первый этаж и поднявшись на второй. Масштаб бедствий различался от комнаты к комнате, но всё это никак не вселяло надежды на лучшее: дому требовался если не капительный ремонт, то генеральная уборка, на которую у Кана сейчас не было ни желания, ни сил. И поскольку Ёсан не располагал множеством вариантов, оставалось лишь переночевать в машине. Правда, уснуть на жёстком и достаточно узком заднем сидении даже после утомительной многочасовой поездки казалось фактически невозможным, поэтому молодой человек решил сначала прошмыгнуться по городу, дабы окончательно измотать тело и разум.