***
Натаниэль критично осматривал своё отражение, но всё же не решался дать ему точную оценку. Объективно он понимал, что выглядел хорошо — Жан повторил это в районе двадцати раз прежде, чем оставить его одного, даже Кевин присвистнул при его виде. Субъективно? Натаниэль сомневался. Не то чтобы он надел что-то несвойственное его стилю — чёрная свободная рубашка и простые джинсы с модными потёртостями были достаточно обыденными в его гардеробе, — проблема была не в этом, а в его лице. Дело в том, что Моро активно настоял на том, чтобы привести его голову в порядок. И как истинный змей, коим он и являлся, выбрал именно эту формулировку. И Натаниэль, как достаточно наивный человек, не ждущий подставы от ближних, подумал, что дело касается исключительно его волос. И он был благодарен. Дело в том, что волосы Натаниэля — это дикое неконтролируемое животное, приручить которое смог только Эндрю и Жан. Как бы сам он ни старался, собрать их в причёску или просто уложить так, чтобы это выглядело приемлемо, у него не получалось. В лучшем случае это было что-то более сносное, чем обычное буйство кудрей во все стороны. Перспектива хорошей укладки этим вечером звучала слишком привлекательно, чтобы проигнорировать предложение француза. Но Моро использовал его доверие в своих интересах. Причёска была сделана, а Натаниэль уже готовился сердечно благодарить друга, когда в его руках материализовался странного вида карандаш, а в глазах появился опасный блеск. Натаниэль в очередной раз приблизился к зеркалу, рассматривая тонкие линии подводки на веках. Это порождало сомнения в его черепной коробке. Едва заметная косметика делала сильный акцент на его глазах, удлиняя их разрез, делая его слишком похожим на какое-то животное, чем на человека. Самое странное, что Натаниэлю нравилось, как это выглядело, но это было слишком ново для восприятия. Возможно, он простоял бы в ванной ещё час, если бы не самодовольный Моро, появившийся в дверях с грохотом и почти фанфарами. — Принцессе не нравится работа её крёстной? — Иди на хуй. — Не могу, ты знаешь, — фыркает парень и поправляет один из множества браслетов на своей руке. — Если ты не поторопишься, Кевин затопит наше общежитие своими слюнями. — Эндрю здесь? — Натаниэль оживает, мгновенно отлипая от зеркала. Что-то в его виде пробуждает веселье Жана. Он усмехается и выглядит крайне самодовольно. — Пришёл три минуты назад, — он театрально смотрит на запястье, на котором абсолютно точно нет никаких часов, и подтверждает слова Ната. — Если мы хотим хорошо оторваться, нам следует выдвигаться. Натаниэль недослушивает. Он пытается протиснуться мимо друга, но его хватают за запястье. В нетерпении он вздёргивает бровь, глядя на всё ещё веселящегося Жана. Тот раздражающе долго молчит. Это не может не нервировать, когда Кевин находится наедине с Эндрю. Натаниэль знает, насколько увлечённым может быть Дэй, и он не хочет, чтобы это испортило настроение Миньярда сейчас, когда все они собираются поехать в «Райские сумерки». — Не ломай нежную психику Кевина этой ночью. Натаниэль закатывает глаза на эту глупость и хочет припомнить все те разы, когда сам Жан ломал психику их друга (пусть Нат и не был свидетелем этого, жалоб Кевина достаточно для собирательного образа), но вместо этого просто вырывает руку и спешит. Кевин, на удивление, молчит. Натаниэль невольно восхищается тем, как сильно он сосредоточен на своём ноутбуке. Может, он плохой друг, но Нат думал, что Дэй уделит куда больше внимания Эндрю. Нат действительно плохой друг, ведь забыл, что сегодня вечером играют Троянцы — только когда голос диктора звучит из динамиков и произносит одну из знакомых фамилий, он вспоминает об этом. Эндрю не выглядит так, будто его смущает хоть что-то в сложившейся ситуации. Натаниэль находит это достаточно забавным и в тоже время не может не восхититься таким самоконтролем. Он сомневается, что смог бы так же в конце трудовой недели. Миньярд не казался уставшим, даже если Нат знал, что это действительно было так. Эта неделя была более насыщенной — близилась пора экзаменов, преподаватели, как и студенты, начинали сходить с ума. Насколько смог понять Натаниэль из скудных рассказов, Эндрю отвечал за то, чтобы собрать все подготовленные лекторами материалы в единую форму и собирал их в приличный документ. Кажется, не только студенты имели привычку делать всё в последний момент. — Думаю, мы готовы, — с лёгкой улыбкой говорит он, привлекая внимание Миньярда. Эндрю отвлекается от своего телефона и несколько долгих секунд внимательно осматривает его внешний вид. Неуверенность, отступившая на некоторое время, вновь возвращается. Натаниэль дёргает край рубашки, ожидая вердикта. Жан фыркает за его спиной и проходит мимо, хватает Кевина за шкирку и силой отводит от ноутбука. Они идут обуваться, в то время как Эндрю всё ещё продолжает рассматривать Натаниэля. Хорошо, это действительно нервирует. — Мне умыться? — выходит более язвительно, чем он планировал. Эндрю продолжает молчать. Единственная реакция — потемневший взгляд и расширенные зрачки, которые не дают ровным счётом никакого ответа. — Оставь, — бросает он прежде, чем подняться и медленно подойти. Взгляд Эндрю всё также прикован к его лицу, слишком сосредоточенный и закрытый. Натаниэль не может прочитать его, это не напрягает. Эндрю не стал бы говорить подобного, если бы Нат выглядел глупо. Однако этот взгляд, его непомерная сила и концентрация — они провоцируют сердце. Оно сбивается с ритма, ускоряет свой бег. Кровь ощущается слишком горячей в венах, температура ощутимо движется вверх, побуждая предательские пятна окрасить шею и щёки. Натаниэль сдавленно сглатывает, когда Эндрю приподнимает руку и тянется к его лицу. К полному огорчению, Миньярд лишь кладёт ладонь на его щёку и ведёт большим пальцем по коже около глаз, приходясь в опасной близости от косметики. — Я хочу оторвать Моро руки. — Почему же? Тебе нравится. — Все будут пялиться. Натаниэль громко фыркает и закатывает глаза. — Ты преувеличиваешь, — он позволяет своему голосу окраситься в нотки скептицизма. Взгляд Эндрю, наконец, приобретает то, что Натаниэль может распознать. Его хмурость такая сильная и яркая, что её просто невозможно не заметить. Миньярд отнимает руку от его лица и явно хочет сделать что-то ещё, но Натаниэль не позволяет. Перехватив чужую ладонь, он крепко сжимает её, переплетая пальцы и ведёт за собой к выходу. — Кевин, наверное, уже обнылся, — весело говорит он, не обращая внимания на всё ещё недовольный взгляд парня, сверлящий его затылок. Натаниэль знает, что Эндрю не нравится, когда его слова ставят под сомнения, ведь они равны истине Миньярда. Однако есть то, с чем он никогда не сможет согласиться. Натаниэль знает, что обладает хорошей внешностью, даже с этими шрамами, но он не считает себя красивым. Он знает, как выглядят красивые люди — они окружают его почти всю его жизнь, — но он не входит в их число. Натаниэлю подходит определение симпатичного, хорошенького, запоминающегося, но только на первый взгляд. Он не привлекателен, красив или обворожителен — всё это не про эти своевольные волосы, холодные глаза и неказистую фигуру. И Натаниэль не хочет больше спорить из-за этого. Он достаточно выслушал за подростковый период, когда семья вытаскивала его из пучины ненависти к своему отражению. Это бесполезно, каждый останется при своём мнении и лишь испортит себе настроение. А этого он допустить не может. Не тогда, когда Эндрю предложил свозить несчастных студентов расслабиться. Кевин слишком бурно отреагировал на предложение — в прошлом году он единожды посещал клуб и был в полном восторге от возможности повторить; Жан же пусть и был только наслышан о том походе (в Пальметто он перевёлся только в начале этого года, Натаниэль не вдавался в подробности, что послужило причиной смены университета), но не был против такого времяпрепровождения. Натаниэль же решил, что это будет интересный опыт. Обычно их выходные действительно были задротскими, как и утверждал Эндрю. Они либо делили сутки между домашкой и залом, либо каждый занимался своими делами в пределах комнаты. Они не были затворниками, но близкий круг общения жил с ними в одном блоке, какой смысл его покидать? Порой Кевин и Жан соглашались на посещение каких-то вечеринок, но это было так редко, что можно было сосчитать на пальцах. Выгул друзей в компании Эндрю — хороший вечер пятницы, который Натаниэль определённо не собирается портить. Клуб… шумный. Натаниэль морщится ещё на улице, когда они с Жаном ждут около входа. Эндрю поехал показать парковку Кевину — Дэй и Моро собирались вернуться после обратно в общежитие, к тому же Кевин наотрез отказался садиться в машину к водителю, собиравшемуся выпить даже один-единственный бокал алкоголя. Ему нравится, что не приходится стоять в очереди, Эндрю спокойно игнорирует недовольство толпы на входе, когда ведёт их через вышибал, здовороваясь скупым кивком с этими громилами. Но это единственный плюс, который улавливает Нат за час нахождения в громком помещении. Музыка слишком сильно бьёт по ушам, количество людей наталкивает на мысль о популярности заведения, что, вроде как хорошо, но на деле нет. Роланд — бармен, делающий их заказ, уделяет им слишком много внимания и как-то странно понимающе смотрит на Эндрю напоследок. С самых первых минут Кевин рвётся танцевать, постоянно дёргает Жана, который сначала хочет выпить, и вновь заводит шарманку о вреде алкоголя. Натаниэль тихо смеётся в свою бутылку пива, когда Кевин буквально утаскивает брыкающегося Жана из-за стола и тянет за собой по крутой круговой лестнице. — Жану понадобится ещё напиток, чтобы выжить забег Кевина, — фыркает себе под нос Нат и делает глоток. — Бар на их этаже, — безразлично отвечает Эндрю, упираясь локтями на стол и внимательно наблюдая за ним. — Что? — Тебе не нравится. — Пиво? Оно такое же, как Жан обычно берёт для меня. Эндрю раздражённо закатывает глаза. — А, — Нат крутит в руках бутылку и подцепляет отходящий край этикетки, хмыкает себе под нос и неловко пожимает плечами. — Я не люблю шум. — Но ты пригласил меня на вечеринку на Хэллоуин. — Да, я это сделал; я был там, но мне это не нравится. Побыть немного — это несложно, обычно я просто появляюсь где-то, чтобы успокоить парней, но не задерживаюсь. Тогда я действовал скорее импульсивно, — короткие ногти подцепляют размякшую от конденсата наклейку и тянут, пока парень подбирает слова. — Мне показалось, что если я буду с тобой, мне будет достаточно комфортно, чтобы задержаться и понять всю эту шумиху вокруг тусовок. — Ты не отказался, когда я предложил, — Эндрю подпирает подбородок рукой и всё так же внимательно наблюдает за Натаниэлем, запоминая каждый блик свето-музыки на его лице. Легко пожав плечами, Натаниэль не удосуживается в сдержанности и легко перемещается на диванчике, оказываясь прямо под боком Миньярда. Они едва ли касаются друг друга, но это также чарующе, как и полное переплетение конечностей. На самом деле не так важно, как именно они соприкасаются и соприкасаются ли вообще. Это просто Эндрю, к которому Натаниэля тянет. Не важно как, ему просто хочется быть ближе, ему нравится всё, что Эндрю готов дать. Будь то сухой научный рассказ о звёздах или мимолётные касания, поджигающие не хуже чистого пламени. — Мне было интересно. И это не так плохо, как могло бы быть. Это не оказывает никакого эффекта. Эндрю всё ещё не убеждён, и Натаниэль примерно знает, что происходит в его голове. Вздохнув, он слегка пихает Миньярда плечом. — Мне не некомфортно здесь, — он слабо машет рукой, указывая на достаточное уединенное пространство их столика, и постепенно загибает пальцы, — мне нравится, что ты пытаешься узнать моих друзей; что я могу частично погрузится в то время, когда вы с Аароном и Ники учились. И мне нравится, как ты выглядишь. Натаниэль хитро улыбается и слегка дёргает бровью. Эндрю, абсолютно не впечатлённый, фыркает в свой стакан и опускает руку на его бедро, слегка сжимая. — Насколько долго нужно выгуливать пса? Эндрю чувствует, как легко сотрясается тело рядом в беззвучном смехе. Натаниэль заваливается на бок и упирается подбородком в плечо Миньярда. Это не очень удачный ракурс, Эндрю приходится скосить взгляд, чтобы посмотреть на довольное лицо парня. Натаниэль выглядит совершенно довольным и слишком расслабленным. Духота усиливает эффект небольшого количества алкоголя в крови — его щёки раскраснелись, тщательная укладка в какой-то момент пострадала от рук Натаниэля, а косметика начала осыпаться под глаза. Но это всё так посредственно в сравнении с тем, как светятся глаза Натаниэля. В них пляшут блики света, изменяют на секунду-другую цвет и пропадают. Эндрю чувствует, как что-то связывается в его груди от той нежности, которая направлена прямо на него. Повинуясь порыву, он слегка наклоняется, оставляя на веснушчатой переносице едва ощутимый поцелуй. Губы Натаниэля растягиваюсь в такой широкой улыбке, что у него, должно быть, болят щёки. — Ещё час самовыгула и можно собираться. Клуб всё такой же шумный и многолюдный, музыка всё ещё раздражает слух, но это куда приятней, чем в начале. Натаниэль устраивается поудобней и так долго ёрзает, что Эндрю не выдерживает — перекинув руку, обнимает его за плечи и сам слегка склоняет голову, чтобы слышать достаточно тихое бормотание парня. Натаниэлю нравится, что его слушают, даже если он несёт откровенную чушь о раздражающих мелочах. Эндрю редко отвечает, обычно обходясь односложным мычанием, которым каким-то образом умудряется передать свои мысли. Натаниэль хихикает, когда тот всё же комментирует придирчивого преподавателя по экономике и припоминает подобный случай, произошедший с Мэттом. Хватаясь за возможность, Нат спрашивает о его делах на работе и увлечённо слушает, когда Эндрю всё же начинает говорить. Сначала это скомканные предложения, но постепенно Миньярд расслабляется, добавляя в повествования и свои чувства, мысли. Натаниэль не замечает, как быстро пролетело время. Он игрался с пальцами Эндрю, когда уставший, но довольный Кевин плюхнулся на другой край дивана. Он старательно избегал взгляда на Жана, который не мог остановить свой смех. Это ненадолго привлекло внимание. Натаниэль вопросительно выгнул бровь, глядя на друзей. Кевин удручённо покачал головой и вцепился в свой стакан сока, пока Жан всё ещё пытался восстановить дыхание и успокоиться. Было довольно забавно наблюдать за пьяным Моро — он становился действительно громким и слишком весёлым и любил шутить дурацкими каламбурами. И обычно Натаниэль с радостью переключал своё внимание на него, составляя компанию и запоминая как можно больше постыдных вещей, которые мог бы потом припоминать Жану. Натаниэль легко пожимает плечами и с улыбкой качает головой, возвращая внимание Эндрю и пальцам в его руках. Миньярд мычит на его вопрос и слегка раздражённо отвечает, сдаваясь на середине, и тихо смеётся с отвращения, скривившего лицо Натаниэля. Проходит ещё немного времени прежде, чем они достаточно скоро собираются на выход. Оказаться на улице более чем приятно. Свежесть ночного воздуха будоражит и немного щиплет за кожу, но ещё не настолько холодно, чтобы это приносило дискомфорт. Эндрю накидывает на его плечи свою кофту, пока они бредут по парковке. Это спокойно, комфортно и тихо. Никто не утруждает себя разговорами, достаточно уставшие и сонные, но расслабленные. Натаниэль обменивается парой слов с друзьями прежде, чем они садятся в машину Кевина и наблюдает за тем, как авто отъезжает. Когда он возвращается, Эндрю уже докурил. То ли это освещение, то ли усталость окончательно поглотила парня. Сейчас Натаниэль довольно отчётливо видит немного расфокусированный карий взгляд, темнеющие пятна под глазами и неустойчивую позу. И это так сильно, что не может не давить. Сложно описать этот тихий взрыв чувств. Натаниэль хватается за то, что кажется знакомым больше всего — благодарность и искреннюю теплоту к этому человеку. Он знает, что куда предпочтительнее было бы провести этот вечер дома, в объятьях кровати и пресловутой тишине. Однако Эндрю решил встретиться с его друзьями, дать возможность расслабиться перед экзаменами и развеяться. Он не просто привёз их в своё место, но также попытался общаться. И пусть это были скудные разговоры о выборе напитка, это было приятно. Эндрю старался узнать дорогих Натаниэлю людей в своей манере, он знал, насколько это важно для Натаниэля. — Пустишь за руль? Натаниэль останавливается напротив и засовывает руки в карманы джинсов. Довольно забавно то, как Эндрю дёргает бровью в приступе замешательства. Нат смеётся и перекатывается с пятки на носок, пожимая плечами. — Я выпил меньше тебя. Это не звучит особо убедительно. Миньярд складывает руки на груди и фыркает: — Я не хочу ремонтировать машину. — Мы оба знаем, что я хорошо вожу. — Неужели? — Ты спросил, как мне вообще выдали права. Это лучший способ похвалить мои навыки. Натаниэль вновь пожимает плечами, кофта опасно соскальзывает, но всё же остаётся на месте. Парень выглядит слишком довольным и игривым для своего же блага. Из него практически сочится эта невинно-хитрая энергия, которая явно присуща больше детям, но это выглядит очаровательно. Уголки губ Миньярда слегка подёргиваются, когда он пытается не засмеяться. — Уверен, ты не понял смысл. — Да? — Нат слегка наклоняет голову в бок и ухмыляется. Его рука легко перемещается на капот машины, из-за чего он вынужден наклониться немного ближе. — Я уверен, что на твоём языке — это комплимент. — У меня есть свой язык? — Ага, тот, который довольно неплохо ощущается у меня во рту. Судя по тому, как мгновенно съёживается Натаниэль, в его голове это звучало дерзко-соблазнительно. Эндрю испытывает непреодолимое желание хлопнуть себя по лбу, но сдерживается из чистого уважения. За этот небольшой промежуток времени подобные высказывания стали чем-то знакомым, но всё же Эндрю убедился, что предпочитает текстовый вариант. Конечно, его забавила реакция самого Натаниэля, но он отказывался испытывать смущение, граничащее со стыдом, даже если оно было вызвано действиями других людей. Натаниэлю потребовалось чуть больше минуты, чтобы окончательно сломаться и удручённо застонать. Его лицо было похоже на последствия дегустации лимонов, когда он навалился на Миньярда и спрятался за его плечом. — Молю, сделай вид, что этого не было. — Я не могу, — Эндрю фыркнул ему в макушку, расцепляя руки и похлопывая его по спине. — Мы должны увековечить это семейным позором. Слегка оживившись, Натаниэль повернул голову и сомнительно посмотрел на него снизу вверх. Эндрю начинал думать, что его плечи — новая любимая подушка Натаниэля. — Так значит, мы готовы рассказать об этом семье? — Ты буквально спрашивал у стариков, можно ли за мной ухаживать. Было забавно использовать эту формулировку, особенно из-за того, что как такового ухаживания по итогу не было. Возможно, Эндрю был готов признать, что попытки были, но из-за неуклюжей манеры Ната и полного отсутствия опыта, это больше походило на немного навязчивое общение — примерно то, чем они оба грешили в прошлом. — Да, но они не знают результат. — Они знают, что у меня к тебе слабость. Не думаю, что это, — Эндрю чуть надавил ему на спину и второй ладонью баюкал длинноволосый затылок, — станет такой уж новостью. Короткое мгновение забвения, в которое Натаниэль наслаждался объятьями, сопровождалось приятной тишиной. Но хорошее не может длиться вечно. Обвив спину Миньярда в ответ, Натаниэль заговорил: — Так значит, у тебя ко мне слабость. Глупая улыбка, озарившая его лицо, не могла вызвать ничего иного, кроме закатывая глаз. — Мне казалось, мы это уже выяснили. И нет, я не хочу говорить кому-либо сейчас. Даже если Эбби и Дэвид воспримут всё нормально, мне сложно предугадать реакцию Аарона; от мыслей о Ники у меня мигрень. Натаниэль серьёзно кивает. Это действительно было довольно большой проблемой. Он не мог представить, как рассказать Кевину, который имел наименьшее количество предубеждений, чего уж говорить о семье. Это было так сложно. В первые дни Натаниэль действительно хотел поделиться своей радостью с кем-то — будь то Стюарт, который знал также много, как и родители, или Жан, который больше догадывался, чем действительно был посвящён в подробности, — но так и не смог пересилить страх. Неуверенность в том, как воспримут другие неприятно давила, в принципе чужое мнение редко было тем, что действительно заботило парня, однако не в этот раз. Не тогда, когда это касалось дорогих людей. Эндрю замечает его задумчивость, но понимает, что слишком измотан, чтобы окунуться глубже, чем простое напоминание о реальности. К счастью, этого хватает. Натаниэль довольно улыбается, когда короткие ногти царапают кожу головы, и невнятно мычит. Его пальцы сжимают тонкую ткань кофты Миньярда в попытке усилить объятье, но в остальном никак не давят. Это такой мелкий, но такой весомый жест, что колет сердце. Эндрю слегка дёргает за прядки и вызывает недовольное бормотание, но всё же добивается своего. Натаниэль слегка отстраняется и внимательно смотрит ему в глаза, тщательно пытаясь скрыть недовольство от потери тепла. И это настолько забавно, что Эндрю улыбается. Трепетность к границам Эндрю, которые всегда были довольно расплывчаты в отношении Натаниэля, уважение и понимание того, что в какой-то момент они могут измениться (что было крайне, крайне редко) и эта искренняя честность собственной реакции. Натаниэль прекрасно умеет недоговаривать, юлить и обходить правду семимильными шагами, но он абсолютно точно не умеет врать. Особенно о своих эмоциях. И сейчас, видя всю эту противоречивость в чужих глазах, Эндрю испытывает непреодолимое желание поцеловать искусанные губы. Это он и делает. Натаниэль удивляется, но охотно отвечает, обхватывая язык зубами и слегка прикусывая. Поцелуи с ним — это что-то, к чему сложно привыкнуть. Они отображают саму суть парня, такие же честные и открытые, но всегда разные. Единственное, что их объединяет — реакция организма Эндрю на них. С самого первого, того, что был немного неуклюжим и переполнен рвением, Эндрю уносит в круговорот собственных чувств, которые он не думал, что сможет когда-либо испытать. Удовлетворение от физического контакта и эмоциональное удовлетворение — две разные грани, которые долгого время сливались воедино. Было странно слушать о том, как Аарон восторженно рассказывал о своём первом поцелуе с Кейтлин, как пытался донести всё многообразие чувств от чего-то столь невинного. Еще больше путало то, как о подобном говорил Ники. Список его партнёров был куда больше, чем у другого Миньярда, однако всю близость с Эриком Хэммик преподносил как что-то разительно отличающееся и выдающееся. Эндрю не понимал этого. Он был склонен считать, что это — преувеличение и романтизация действительности. Ведь абсурдно, что что-то столь незначительное, как поцелуй, может быть более глубоким, чем желание или похоть. И если в начале Эндрю действительно пытался понять разницу, то довольно скоро понял, что даже если она действительно есть, ему не суждено её понять. Все его недо-отношения строились не на чувствах, а на потребностях и желании. И это было более чем приемлемо. А потом Натаниэль сломал в нём всё к чертям. Эндрю не собирался жаловаться, он был только «за». За исключением разве что порыва заявить, что теперь и он знает разницу. Поцелуи Натаниэля, сам Натаниэль — это что-то, что каждый раз перезапускает весь чёртов организм. Пресловутый глоток свежего воздуха, о котором все так любят говорить. И Эндрю абсолютно точно не собирается даже думать об этом. Усилив хватку на затылке и пояснице парня, он углубляет поцелуй и в два шага меняет их положение, прислоняя Натаниэля к машине. Тот удивлённо распахивает глаза и тянет за мягкую ткань кофты. Эндрю чувствует, как она надрывается, и просто надеется, что там нет дырки. Прикусив напоследок нижнюю губу парня, Миньярд с трудом выпускает его из своих рук и отходит на пару шагов. — Не убей нас, — весело произносит он, глядя на растрёпанный вид Натаниэля и бросает связку ключей. Ожидаемо, они ударяются о грудь и со звоном падают на землю. Но Эндрю на это не смотрит, как и не смотрит на то, насколько медленно Натаниэль подбирает их. Сконцентрироваться на своих шагах и твёрдо направиться к пассажирской двери звучит как очень хороший план. В противном случае эта парковка станет их чёртовым ночлегом до самого утра.***
Университет Пальметто не был тем местом, которое способно быстро измениться. Все те же здания, та же атмосфера, тот же шум, те же газоны. Они даже не изменили сорта растений ни разу за это время. Аарон не мог отделаться от чувства, что опаздывает на занятия и что Ники вот-вот выглянет из-за угла и громогласно объявит о своём присутствии с присущей ему жизнерадостностью. Это было абсурдно, ведь с Ники они общались только этим утром, и он определённо был в Германии, а у Аарона было два совершенно честных дня отдыха в медицинской школе. Два выходных, в которые Кейтлин решительно предложила проведать семью. Навестить Эбби и Дэвида было бы неплохо, но Аарон не мог объяснить этого желания встретить тех, кто так часто отвечал за его головную боль. Он соскучился по ним. Дойти до общежития было проще простого. У него ни разу не спросили студенческого удостоверения, охранники будто просто не замечали. Было интересно, как они отреагируют, когда поймут, что он не Эндрю. Проверять, конечно же, он не собирался. Общежитие спортсменов было всё таким же густонаселённым и полным отвратительно громких людей. Привычно избегая лифт — скопление потных спортсменов, не следящих за собственной гигиеной, с уже, кажется, впитавшим в металл смрадом — он поднялся на знакомый этаж. Раньше он был самым тихим, увы, это изменилось. Кажется, кто-то говорил, что в этом году они завербовали рекордное количество новичков. Что-то предательски дрогнуло внутри, когда Аарон прошёл мимо знакомой комнаты, что была его убежищем целых пять лет. Вместо этого он остановился через две двери и довольно громко постучал. Он знал, что занятия Натаниэля в этот день уже окончены, в отличие от Эндрю, именно поэтому он и был здесь. Чего Аарон не ожидал, так это того, что вместо знакомого лица он увидит высокого темноволосого парня, что резко открыл дверь и со скукой оглядел его с ног до головы. Опять же неожиданно — он ничего не спросил, просто отрыл дверь шире и пропустил внутрь. Запоздало Миньярд понял, что его, должно быть, опять приняли за Эндрю. Прошло много времени с того момента, как кто-то знакомый путал их в последний раз. Хотя он действительно был одет больше в стиле Эндрю. Без всех этих заморочек с деталями и тщательным подбором, но в тёмных тонах и одежде, полностью закрывавшей тело. Но он был с дороги, так что это было более практично, чем что-то светлое и привычное. — Нат, Миньярд здесь, — достаточно громко, но тем не менее спокойно произносит Жан, как вспоминает Аарон мгновением позже, и возвращается на крошечную кухню. Это ощущается довольно неловко, особенно, когда всё такое знакомое, но так же совершенно чужое. Аарон не позволяет себе утонуть в неловкости и проходит к плачевному на вид дивану, но не успевает сесть, как из-за двери доносится топот быстрых шагов. Натаниэль появляется стремительно и решительно, с радостной улыбкой и счастьем в глазах, которые заметно утихают, когда они встречаются взглядом. На нём огромные штаны, явно принадлежащие кому-то из его соседей, и толстовка, всё ещё большая ему в плечах, но не настолько, чтобы принадлежать Жану или Кевину. — Аарон? — Знаешь, у меня действительно складывается впечатление, что любимый Миньярд в семье — Эндрю, — фыркает он и всё же плюхается на диван довольно вытягивая ноги. Счастье длится не так долго, как требовало тело после длительного путешествия на автобусе, ведь Натаниэль валится прямо на него и заключает в тесные объятья. Аарон, к собственному ужасу, слышит его визг, разрывающий барабанные перепонки. — Охренеть, — выдыхает Нат, когда отстраняется и плюхается на соседнее место. — Ты здесь. Глупая широкая улыбка на его лице действительно глупая, она заставляет закатить глаза в приступе ласкового раздражения, но вместе с тем вызывает и ответную улыбку на губах. — Представь себе. — Стой, подожди, — Натаниэль заметно тараторит, хватает его за руки и серьёзно смотрит в глаза, — Ты должен быть в своей медицинской школе, разве нет? О Боже, только не говори, что тебя исключили. Хотя нет, не могли, ты же задрот в учёбе. Ты передумал, ушёл сам? Или у тебя кризис или что-то вроде? Молю, скажи, что это не так. Я вообще без понятия, как подбадривать. Я могу помочь тебе скрыться на пару неделей от всех, но не больше. Ты знаешь, я ужасно держу язык за зубами. Жан выразительно приподнял бровь, отрывая взгляд от телефона. Он начал уделять внимание к разговору ровно в тот момент, когда Натаниэль назвал Аарона по имени, что было довольно странно. — Почему каждый раз, когда я решаю внезапно навестить родных, они думают, что меня исключили? — Потому что ты обычно так не делаешь! — Возможно, но и ты обычно не такой эмоциональный, — Аарон выгибает бровь и вновь оглядывает парня. Это глупо, он не изменился за эти несколько месяцев с их встречи и тем более с последнего видео-звонка. Однако всё же что-то отличалось, но Аарон никак не мог заметить этого. Единогласное признание их семейного шабаша — Натаниэль красивый ребёнок (но это запрещено говорить при самом Натаниэле, ибо шанс словить паническую атаку от комплимента всё ещё остаётся довольно высок), и каким-то чудесным образом учёба в университете, непомерная нагрузка на тренировках и жизнь в общежитии сделала его ещё более привлекательным. И это совершенно точно несправедливо, если кто-либо спросит мнение Аарона. Он помнил, как сильно задалбливался сам и как периодически превращался в еле функционирующего зомби, это в принципе происходит и сейчас, просто не так часто. Натаниэль же явно прибегал к чёрной магии. Даже если под его глазами улавливался слабый намёк на синяки, а сам он сбросил пару-тройку килограмм, он выглядел лучше. Чёрт возьми, да он будто расцвёл изнутри. И если бы речь шла про кого-то другого, Аарон бы поставил на влюблённость или подобную чушь, но это Натаниэль, причина была иной. — Ты надолго к нам? Видел Эндрю? Натаниэль вновь завалился на парня, удобно устраиваясь под его боком. Аарон недовольно покосился на закинутые ему на колени ноги, но промолчал и просто обхватил их рукой. Это было знакомо и до боли приятно. Банальная фраза «дом — это люди, а не место» приобретала смысл в его голове и немного успокаивала. Ему нравилась учёба и этот тернистый путь к мечте, как и нравилось то окружение, которое он имел сейчас. Однако сидя вот так с Натаниэлем, он будто бы возвращался в прошлое — то время, когда они были юными и намного более беззаботными. — Нет, я хотел сделать сюрприз. — Он ненавидит сюрпризы, — Натаниэль скривился и принялся теребить пальцами завязки на кофте. — Какая жалость, что мне плевать, — Аарон фыркнул под тихий смешок Ната. Ему действительно было плевать на это, однако неуверенность, зудящая в краешке мозга, не могла не нервировать. — У вас же есть свободное место? Натаниэль взорвался заливистым смехом, прикрывая лицо ладонями в тщетной попытке сдержаться. Он испытывает такую непреодолимую радость, что это немного страшно. Этот вечер приобрёл совершенно другой курс событий, и это было намного лучше, чем изначальные планы. Увидеть Аарона вот так внезапно, без какой-то договорённости просто потому, что он соскучился и захотел приехать — приятно. Само общение с Аароном всегда было каким-то ребячливым и спокойным и так сильно отличалось от других отношений с кем-либо другим. Именно рядом с ним возникало ощущение, что у Натаниэля действительно есть кто-то, кого можно с гордостью назвать старшим братом. — Мы что-нибудь придумаем, — всё же говорит он, успокоившись. Жан выбирает именно это время, чтобы появиться в гостиной с двумя свежесваренными кружками кофе и протянуть их обоим парням. Аарон выглядит растерянным от этой молчаливой гостеприимности и с благодарностью принимает напиток. Натаниэль же с теплотой смотрит на друга и кивает, приглашая присоединиться к посиделкам. И это не так напряжно, как прошлые выходные. Аарон, что не удивительно, более лёгок в общении. Ему нравится узнавать людей, даже если порой его колючая осторожность и задевает окружающих. Жан же привык к подобному темпераменту и с лёгкостью не обращает внимания на скептичных вопросах или неприятных комментариях. В них обоих чувствуется тот самый интерес, который возникает у людей, лишь мельком слышавших друг о друге и пытающихся понять, что из себя представляет другой на самом деле. В своей голове Натаниэль сравнивает это с битвой двух названных мамочек и усмехается в свой кофе, вбрасывая всё больше и больше тем для обсуждения этих двоих. Это забавно и порой очень мило, как они то сходятся, то наоборот расходятся в своих взглядах, но это невыносимо, когда оба начинают причитать о пагубных привычках Натаниэля. К его ужасу, Аарон делится секретами, которые позволяют слегка манипулировать им, когда Натаниэль впадает в фазу пренебрежения своим здоровьем, и Жан, как самый настоящий предатель, внимательно слушает и запоминает для дальнейшего использования. На все попытки свернуть тему Ната затыкают. Остаётся надеяться только на то, что Кевин с его заскоками на правильном питании и здоровом образе жизни никогда в жизни не узнает об этих приёмчиках.***
— Не смей, — Эндрю ударил Аарона по рукам и быстро забрал ноутбук. — В последний раз выбирал ты, теперь моя очередь. Аарон попытался пихнуть брата в бок и дотянуться до ноутбука, но потерпел крах, когда Эндрю в попытке увернуться заехал ему в бок локтем. — Сейчас очередь Ната. — Я не хочу смотреть матч лакросса! — В этом доме запрещён лакросс, — серьёзно изрёк Эндрю с важным видом глядя на брата. Вернув ноутбук на стол, он быстро напечатал название фильма, о котором несколько дней назад обмолвился Натаниэль. Аарон недоверчиво наблюдал за ним, но по итогу лишь тяжело вздохнул. Одержимость Натаниэля кинематографом, специализирующемся на животных, была куда более терпима, чем пост-апокалипсисы, на которые подсел Эндрю в последние пару лет. Пару часов назад Эндрю заглянул в общежитие спортсменов, что по реакции окружающих подсказало, что это было частым явлением в последнее время. Единственным, кто действительно обратил на это внимание был Аарон. Они с братом с одинаковыми растерянными лицами смотрели друг на друга несколько секунд, чем изрядно повеселили остальных. Эндрю, как и Нат ранее, поставил причину его приезда под сомнения, но не был так дотошен в расспросах. Господи, он даже обнял Аарона. Сам. Видимо, такие неожиданности всё же приходились ему по душе. Кевин пытался уговорить их остаться в общежитии — Дэй вернулся с тренировки незадолго до появления Эндрю, — но перспектива спать в здании с картонными стенами вызвала неприятную дрожь у Миньярдов. Они, конечно, любили свой университет и имели больше сотни хороших воспоминаний с этим самым общежитием, но имея выбор, они определённо предпочли бы отдалённое пространство квартиры Эндрю. Аарон слышал, как недовольно бурчал Кевин, когда Натаниэль начал собираться с ними, как и слышал речь про ещё один день, когда им надерут задницы, но это было чем-то локальным, поэтому Миньярд просто отмахнулся. Именно так они оказались на кухне Эндрю, куда перетащили небольшой столик с коридора и боролись за ноутбук, пока Натаниэль продолжал обкладывать их всевозможными закусками и напитками. Аарону действительно хотелось узнать, когда именно его и Эндрю отношения вернулись в норму, но портить момент не хотелось. То, как Натаниэль уверенно перемещался по кухне и знал, что в каких ящиках хранится, красноречиво говорило о том, что бывает он здесь довольно часто. На столешнице даже стояла упаковка сушеных яблок, которые определённо точно принадлежали ему, а не Эндрю, который смотрел на них с едва скрываемым отвращением. — Нужно купить хлеб и яйца, — Натаниэль поставил перед ними тарелку с сэндвичами и плюхнулся с края дивана, принимаясь разливать напитки. — На утро хватит? — Они кончились, — Натаниэль фыркнул. — Если дашь машину завтра утром, я куплю после тренировки. — Туалетная бумага и влажные салфетки. И мороженое. Жуя слишком большой для его рта кусок, Аарон поперхнулся отлетевшей ему в горло крошкой. Он, конечно, был рад тому, что эти двое, наконец, разобрались в своих отношениях, но они стали ещё больше напоминать супружескую пару. Это было немного жутко. — Понял, — Натаниэль кивнул и передал им стаканы. — Какие планы на завтра? Эндрю перевёл вопросительный взгляд на Аарона, который уже умял трёхслойный сэндвич. Он потряс головой. — Я не думал над этим. — В центре открылась ярмарка. Натаниэль довольно промычал и подтянул ноги к груди, удобно устраиваясь в углу дивана. — Та, про которую ты говорил? Я бы хотел попробовать их ягодное печенье. — Кто бы сомневался, — Эндрю ласково фыркнул, за что получил пинок в бок. — Ярмарка? — спросил Аарон и отзеркалил позу Натаниэля. — В честь Дня Благодарения, — пояснил Эндрю и перехватил лодыжку Натаниэля, когда он опять собирался его пихнуть. — Но он только через неделю. Эндрю пожал плечами и пощекотал чужую стопу, вызывая истеричный смех и конвульсивные попытки освободиться. — Миссис Грин нахваливала выпечку, особенно свою. В этом году они добились целого квартала, поэтому активно заманивают всех. — С каких пор городская ярмарка имеет такой масштаб? Аарон действительно не понимал, как это переросло из мелкой торговли во что-то столь обширное. Когда они были на первом курсе, эта ярмарка имела скорее формальное название и пару-тройку лавочек, в которой они закупались домашней праздничной едой за пару дней до того, как отправятся в Балтимор. — Либеральное общество, — Эндрю безразлично пожал плечами. В какой-то момент его пытка над Натаниэлем приобрела иной подтекст, и теперь он делал подобие массажа одной рукой. — Меня не интересует то, как они это сделали. Меня интересует то, что я смогу там попробовать. — А вот это обидно, знаешь ли, — фыркнул Натаниэль и легко освободился из его хватки, вновь подтягивая ногу к себе. — Ты всё равно почти не печёшь. — Да, потому что это вредно. — С каких пор ты так беспокоишься об этом? — Аарон сощурился, глядя прямо на Натаниэля. Однако прежде, чем парень сумел ответить, вмешался Эндрю. — Кевин, — его лицо скривилось от одного упоминания этого имени. Аарон повторил мимику брата. Он плохо знал Дэя, но за тот год, что они были в одной команде, он понял, что Кевин — повёрнутый спортсмен, который не только сам сидит на всевозможных диетах, но и подбивает к этому остальных. Натаниэль в приступе детской возмущённости скрестил руки на груди. — Он не так уж плох. Вообще-то, благодаря ему я смог сбросить процент жира до двадцати. Если бы они сидели рядом, Аарон бы его пнул. — Конечно, ты ведь был таким толстым, — он закатил глаза. — Фильм, — опережая надвигающуюся дискуссию, Эндрю указал на ноутбук и под ворчание обоих парней нажал на плей. Разговоры быстро прекратились. С первых секунд фильма Аарон понял, что где-то под конец будет бороться со слезами, но стоически старался не думать над этим. Ему, как и Натаниэлю, нравились все эти фэнтезийные фильмы от лица животных, но они были слишком эмоциональными для постоянного просмотра. Известный факт — Аарон самая большая плакса их семьи, наравне с Ники и Эбби. Ему нравилась доброта и невинность подобных сюжетов, однако они не могли обойтись без трагичного конца для питомца, а это было слишком для хрупкого сердца Миньярда. Молчаливая сосредоточенность на фильме нарушалась только хрустом закусок и тихими просьбами что-то передать. Аарон поймал себя на мысли, что пару раз чуть не прокомментировал события на экране специально для Эбби, чтобы вызвать её улыбку. Это неприятно кольнуло, особенно, когда на пса напала дворовая свора. Он боролся со слезящимися глазами и решил-таки оторваться от просмотра. К его удивлению, Эндрю в какой-то момент сместился в угол Натаниэля и закинул его ноги себе на колени. Практически также, как и сам Аарон сидел с Натаниэлем ранее этим вечером. Однако то, как сам Нат опирался на Эндрю, положив свою голову ему на плечо, было слишком интимно. Аарон мог поклясться, что видел влагу в глазах младшего. Он что-то прошептал, из-за чего Эндрю начал водить большим пальцем по его голым икрам. Аарон удивлённо наблюдал за этой картиной, не понимая, что происходит. Натаниэль нахмурился, когда на кадр на экране стал особенно ярким, освещая на мгновение весь диван, и потянул руку к лицу. Но Эндрю перехватил её и ощутимо сжал, слегка повернулся в его сторону и что-то сказал, возвращая свой спокойный взгляд к ноутбуку. Это было так странно, но и также уязвимо. Аарону казалось, что он наблюдает за чем-то, на что ему не давали разрешения. Решив, что он поговорит об этом с братом завтра, Аарон вернулся к просмотру фильма.