***
Проблема общественных мест всегда берёт своё начало в одном и том же месте. Слишком много людей, праздно проводящих выходные. Прохладный воздух щипал за щёки, но в целом не сильно беспокоил — спасибо за тёплый климат. Эндрю покорно следовал за восторженным братом, который бегал от одного ларька к другому и постоянно что-то покупал. Большая часть этих безделушек в скором будущем будет собирать пыль на полках, но желание показать Кейтлин замысловатые результаты ручного труда побеждало здравый смысл. В целом, это было неплохо. Осталось не так долго до райончика с едой, там-то можно будет присоединиться к этому безумию. Теплая ладонь обхватывает его подмёрзшие пальцы и тянет в флисовое тепло кармана. Эндрю немного замедляется и идёт бок о бок с Натаниэлем. В целом, это хорошо. То, как чужие пальцы потирают его костяшки, надавливают в причудливом массаже, намного приятней колких укусов ветра. Натаниэлю, судя по всему, прогулка нравится так же сильно, как и Аарону. Он не настолько воодушевлён, чтобы идти в семи метрах впереди, но достаточно заинтересован, чтобы порой отходить к какой-нибудь лавке и критически рассматривать ассортимент. Немного сбившись с шага, Натаниэль на секунду заваливается на Эндрю. Он быстро выпрямляется, извиняется, но растягивает губы в довольном жесте. Это не неуклюжесть, а точно спланированная атака. Эндрю знал это также ясно, как чувствовал лёгкий поцелуй на своей шее. — Глупо, — фыркает он, но всё же усмехается. Натаниэль выглядит таким довольным и хитрым, прямо как те дворовые коты, которые украли кусок колбасы. Красиво. — Это мило. Эндрю не отвечает, даже если в глубине души может согласиться. Это действительно мило в какой-то степени, но всё же больше красиво. Яркое солнце озаряет площадь, усиливая окружающие краски в несколько раз. Редкие сухие листья под ногами и голых ветвях деревьев, жухлая трава, не утратившая своей зелени в некоторых местах, тёмные, но насыщенные ткани навесов. Это выглядит, как в каком-то тематическом фильме и так атмосферно, что даже шум гудящих голосов не раздражает, наоборот напоминает о реальности происходящего. Ты здесь. Ты часть этого. Ты крупица чего-то большего, чем мог когда-то представить. — Похоже на свидание, — Натаниэль шепчет так, будто это какой-то секрет. Но не постыдный, а сокровенный и трепетный. — Здесь Аарон, — Эндрю качает головой. Он не видит, но догадывается, что Натаниэль морщится. — Ну, кроме этого. Свидание. Эндрю никогда не думал об этом. То, как они проводят свои дни обычно, многие называют домашними свиданиями. Действительно ли это так? Если да, то довольно убого. Эндрю понимает, что ему не нравится эта мысль. Свидание — это что-то чужеродное и слишком трепетное для понимания Миньярда. Он правда не думал, что смог бы быть достаточно терпимым и мягким с кем-то, чтобы выдержать всю эту романтику и позёрство. Но широкие жесты ведь не обязательны, да? Он мог бы отвезти Натаниэля на природу и устроить пикник. Или украсть его с пар и выбраться в какое-то публичное место, где в будние мало людей. С их расписаниями это будет непросто, но вполне реализуемо. Или, может, пригласить Натаниэля к себе и как-то украсить квартиру? Нет. Определённо нет. В двух палатках от них Аарон расплачивался за очередную покупку. Его лицо светилось от счастья, что было довольно глупо. Эндрю хотел бы поддразнить брата, но для этого пришлось бы его нагонять. Забрав сдачу, Аарон уставился в толпу в поисках них. Натаниэль помахал свободной ладонью, привлекая внимание. С такого расстояния Аарон не смог бы увидеть их рук, спрятанных в кармане кофты Ната, но Эндрю всё равно пропустил двух детей вперёд, чтобы те немного прикрыли их. Он сделал это скорее машинально, чем умышлено. — Ты хотел бы? — дождавшись, пока брат направится дальше, спросил Эндрю. Вышло довольно неловко, но он не собирался отступать. Судя по выражению лица Натаниэля, он упустил суть разговора. — Свидание. Ты хотел бы? Натаниэль замер. Идущие сзади люди едва избежали столкновения с ним, но он не обращал на это внимания. Было приятно наблюдать за тем, как мысли проносились в его голове. Эндрю казалось, что он может предугадать каждую из них. Натаниэль был спокоен, но собран. Не потребовалось много времени для вынесения вердикта, за что Эндрю не мог не быть благодарен — он не хотел потерять Аарона из виду. Чуть наклонив голову в бок, Натаниэль пожал плечами: — Может быть. Зависит от того, как это будет. Я не совсем понимаю смысла концепции, но если это будет что-то простое, то почему нет? — Что ты имеешь ввиду под простым? — Не знаю, — Натаниэль промычал, и они вернулись к прогулочному шагу. Аарон был всё также всего в нескольких метрах от них. — Может, мы могли бы куда-то съездить? Просто как поездка, без всех этих цветов и, я не знаю, специальных нарядов. — Ты не хочешь, чтобы я дарил тебе цветы? — Эндрю бросил на него быстрый взгляд и довольно улыбнулся. Натаниэль глупо моргнул, а его уши слегка потеплели и приобрели светло-розовый оттенок. Он закусил губу прежде, чем тихо ответить: — Я не возражаю. — Не возражаешь против чего? — Аарон материализовался из воздуха, напугав обоих парней. Скептически сощурившись, Миньярд выбрал наиболее слабую цель и ожидающе уставился на Натаниэля. — Нужно поесть до того, как мы окажемся около выпечки, — немного сбивчиво говорит Натаниэль и пользуется замешательством Аарона, перемещается, выпуская ладонь Эндрю из тёплого плена. Миньярд быстро жалеет о прекратившемся контакте. Он должен как можно скорее поговорить с братом, чтобы избежать этого в будущем. Аарон всё ещё не верит Натаниэлю и уверен, что есть какой-то подвох, но предложение о вкусной еде сыграло свою роль. Завтрак был довольно давно, а пара часов на свежем воздухе подстрекает аппетит. Выбор падает на ближайшую пиццерию, где Натаниэль под сморщенные носы Миньярдов заказывает пиццу с ананасами. Близнецы не упускают возможности выразить своё неодобрение, но Натаниэль привычно отмахивается от них. Это противостояние старо, как и сам мир. И если вначале Аарон был уверен, что с возрастом Натаниэль выберет себе другого фаворита, то теперь окончательно утратил надежду.***
Вспышка молнии ослепляет. Эндрю жмурится от боли в глазах и тушит сигарету об пепельницу. Раскат грома доносится ближе, чем раньше. Было только начало вечера, а они уже вернулись домой. Из-за чёртового дождя им пришлось довольно быстро пробежаться по лавочкам, чтобы купить всю желаемую Миньярдом выпечку. В принципе, это было не так утомительно, как поиск ягодного печенья, которое хотел Натаниэль. Им повезло вернуться до начала ливня. Это могло бы быть совместное заточение в безопасности бетонной коробке, если бы Аарон не решил рискнуть и не выпросил машину. Он хотел купить несколько подарков к новоселью родителей Кейтлин, что требовало посещения самого большого магазина IKEA в пределах доступности. Идиотская мысль в сложившуюся погоду, но упертость Миньярдов — базовая программа, которая не поддаётся ни редактированию, ни удалению. С ней возможно только мириться. Долгие гляделки с братом заставили Эндрю пойти на уступки и отдать комплект ключей, а также скинуть список необходимых продуктов для дома. Раз уж Аарон так хотел рискнуть и прокатиться до магазина, он мог ещё и сделать что-то полезное. Эндрю чувствовал небольшой укол совести от затруднительного положения брата, но достаточно легко отмахнулся от этого. Как бы ни было приятно увидеться после нескольких месяцев разлуки, за эти сутки в организме Миньярда случилась нехватка Натаниэля в крови. Ладно, не в крови, но суть та же. Мысленно Эндрю попросил прощения у Аарона за то, что не упускал возможности подколоть в школьные годы. Сравнивать своё поведение с подростковым было достаточно неприятно, чтобы пообещать себе больше не припоминать брату тот тошнотворно ранимый период времени. Видеться урывками было тяжело в будние дни, но эти несколько часов наедине обычно были наполнены каким-либо контактом и поцелуями. Большим количеством поцелуев. Выходные же почти полностью состояли из этого. Иногда казалось, что в течение этих двух суток они не отходили дальше пары шагов друг от друга. Было немного обидно упускать возможность побыть вместе. По большей части это были мелочи. Эндрю мог провести по спине Натаниэля кончиками пальцев, пока он был занят домашним заданием, и задержать руку на пояснице. При просмотре фильма Натаниэль клал голову на его плечо и переплетал их пальцы. В такие моменты рука Эндрю всегда оказывалась на его колене и не отпускала до самых титров. Когда Эндрю мыл посуду после ужина, Натаниэль обнимал его со спины и напевал какую-то мелодию ему на ухо. Обычно мытьё посуды после этого откладывалось на неопределённое время. В такие моменты поцеловать парня и прижать его своим телом к столешнице было более привлекательно, чем отмывать грязные тарелки. И вот сейчас в тишине квартиры Натаниэль копался в холодильнике, пытаясь найти свой сок, который остался с прошлого вечера. Эндрю совершенно точно помнил, как выбрасывал пустую коробку в урну, но говорить об этом не спешил. Домашние шорты, честно украденные у Миньярда в первую ночёвку, низко висели на тазовых косточках при помощи одной силы воли. Из-за более стройной фигуры — мышцы Натаниэля не были слишком большими и объёмными, но были безумно твёрдыми и прекрасно упругими, — все штаны Эндрю были коротковаты, в то время как футболки практически сваливались с плеча. Редко удавалось побороть желание и не укусить выпирающую ключицу. Обычно после того Натаниэль верещал и смеялся, называя его диким псом. — Ты пялишься на мой зад? — продолжая копаться в холодильнике, Натаниэль произнёс это больше как утверждение, пусть и с явной неуверенностью. Удручённо вздохнув, он-таки прекратил свои тщетные поиски и захлопнул дверцу, поворачиваясь и облокачиваясь на неё спиной. — Его трудно не заметить. И это чёртова правда. Фигура Натаниэля достаточно хороша, чтобы прохожие замечали это. Добавить одежду по фигуре (спасибо всем неравнодушным, кто вносит свой вклад в гардероб парня), так этот показатель возрастает с пугающей скоростью. Шорты Эндрю пусть и были старыми и местами протёртыми, они чертовски хорошо смотрелись на Натаниэле. Особенно, когда тот нагибался. Натаниэль глупо моргнул, обрабатывая услышанное. Скрестив руки на груди, он слегка наклонил голову и усмехнулся: — Осторожнее, я могу подумать, что ты хочешь его. — Вновь моргнув, Натаниэль расширил глаза, зрачки которых заметно увеличились. — О, боже, ты хочешь его. Эндрю собирался сделать остроумное замечание, но передумал. Образ Натаниэля с голой задницей на этой самой кухне был слишком ярким в его голове. Их близость всё ещё оставалась достаточно редкой, но тем не менее это звучало хорошо. Да, он определённо был бы не против попробовать это. Гул холодильника на секунду заглушил барабанящий по водоотливу у открытого окна дождь. Спина Эндрю покрывалась мурашками от влажности, но это не уменьшало температуры его тела. Не тогда, когда Натаниэль продолжал так смотреть на него. Светящиеся своей мерцающей голубизной глаза раз за разом пробегались по Миньярду с ног до головы, всегда возвращаясь к глазам. Натаниэль будто бы оценивал, искал что-то, и судя по довольному излому губ, всё же нашёл. Расслабленная поза делала его похожим на дьяволёнка, наслаждающимся шоу. И Боже, это было слишком привлекательно. Эндрю очень надеялся, что Натаниэль не понимает, что делает, ибо если он понимал, то у Эндрю были проблемы. Повторившаяся вспышка молнии напомнила о ходе времени. Моргнув, Эндрю попытался откинуть наваждение. Он должен был держать себя в руках и, желательно, Натаниэля в штанах. Пусть непогода и была в середине своего выступления, это не означало, что так продлится вечно. Стакан холодной воды должен был помочь охладить разбушевавшиеся мысли. Оттолкнувшись от подоконника, Эндрю молчаливо решил пройти мимо Натаниэля, когда тот плавно поменял положение, обнимая себя одной рукой поперёк талии и проводя другой ладонью по волосам. Край домашней футболки слегка приподнялся, оголяя часть тазовой косточки, выступающей над резинкой трусов. Бронзовая кожа, нежная и чувствительная, как знал по опыту Миньярд, совсем невинно была выставлена на обозрение. Это, в совокупности с глубоким вырезом, открывающим грудные мышцы с намёком на очертание старых шрамов, и пристальный взгляд, ни на секунду не отрывающийся от глаз Эндрю, окончательно развеяли все сомнения. У Эндрю Миньярда были проблемы. Натаниэль знал, что делает. — И чего ты хочешь? Так и не дойдя до фильтра с водой, Эндрю развернулся к нему лицом, кожей чувствуя исходящий от Натаниэля жар. — То, что ты готов мне дать, — незамедлительный ответ, сорвавшийся с его губ, был наполнен неизведанной ранее похотью. Эндрю был знаком с ней также хорошо, как и с желанием. Но видеть её в Натаниэле совершенно иной опыт. Это был первый раз, когда он инициировал что-то. Обычно именно Эндрю был тем, кто желал большего. Прерогативой Натаниэля же было принимать решение о том, что будет дальше. Опять же, до этого всегда было что-то, что подстрекало его голод — поцелуи, касания, вольность рук Миньярда или откровенные провокации со стороны всё также Миньярда. Сейчас же ничего подобного не было. Эндрю был заинтригован. Соприкосновение губ — логичный исход, которым невозможно не наслаждаться. Эндрю не может быть нежным сейчас, не тогда, когда Натаниэль вкладывает в поцелуй такую силу. Это похоже на борьбу, но не за место победителя, а скорее поддразнивание и попытку вывести на большее. Гордый по своей натуре, Миньярд не собирается уступать. Он знает, как нужно провести языком, как прикусить мягкую кожу губ и как именно держать Натаниэля, чтобы сорвать первые звуки из его горла. Обратная сторона такова, что Натаниэль знает точно такие же уловки, которые сбивают дыхание и затуманивают рассудок. Крепче сжав талию парня, Эндрю позволяет нарушить равновесие в этой буре поцелуя и слегка меняет положение, делая свою стойку более твёрдой. Натаниэль, кажется, этого не замечает. Увлечённый, он продолжает отдавать всего себя поцелую. С губ Натаниэля срывается откровенный писк, когда Эндрю легко приподнимает его, пальцами впиваясь в упругость мышц. Крепкие бёдра мгновенно обхватывают талию Миньярда, в то время как руки обвивают шею. Эндрю чувствует, как сильно сбилось дыхание парня от испуга и на секунду жалеет о внезапности своих действий, но восторженный смех прямо в ухо оглушает так сильно, что все мысли просто улетучиваются. Натаниэль стискивает его в объятьях, продолжая хихикать. Его дыхание щекочет шею, что не может не отвлекать. Приходится приложить усилия, чтобы не ослабить хватку и не уронить парня. — Поверить не могу, — Натаниэль шепчет на ухо и проводит рукой по волосам прежде, чем слегка отодвинуться и лукаво заглянуть в глаза, — ты держишь меня на руках. — Могу бросить, — Эндрю говорит серьёзно и выгибает бровь, заставляя очередной поток смеха сорваться с губ парня. — Ты этого не сделаешь. — Не сделаю. Эндрю преувеличенно вздыхает и дёргает губами в попытке сдержать улыбку, когда Натаниэль оставляет лёгкий поцелуй на его щеке. — Ты никогда меня не бросишь. Благоговейная нежность и безоговорочная правдивость этих слов делает с сердцем Миньярда что-то, что он не может описать словами. Глядя на парня в своих руках, он действительно видит самого прекрасного в мире человека. И это касается не только внешности — Эндрю знает, что объективно есть более привлекательные люди, даже среди тех, кого он встречал. Натаниэль — якорь его мира, который появился внезапно и каким-то образом сумел выстоять в шторм. Он не сдерживал силу разрушения, не был тем, что насильно удерживало на поверхности. На самом деле он едва ли доставал до дна и слегка карябал неустойчивую песчаную поверхность. Но он был. Этого было достаточно, чтобы Эндрю не терял веру и знал, что достаточно лишь протянуть руку, нырнуть под бушующие волны с головой и спуститься ниже, ниже, ниже. Там, на дне, в самой тёмной его части, есть кто-то, кто будет спокоен, даже под гнётом гнева моря. Такой же поломанный, но достаточно устойчивый для того, чтобы на миг передышки выдержать вес обоих. И Эндрю знал, что был таким же якорем для Натаниэля. Он видел это в том десятилетнем ребёнке, что постепенно ослаблял цепь, позволяя Миньярду всё больше опускаться на свою глубину. Чего Эндрю не мог представить, так это того, что их якоря станут соседями, а их цепи в один момент переплетутся в подводном течении. Распутать их возможно, но требует усилий и сноровки, возможно, особо разрушительной бури. Невозможно отрицать второго, но вот заниматься первым ни один из них не намерен. Голубизна глаз Натаниэля — это штиль в жизни Эндрю. Он имеет разные оттенки, характеризующие глубину, но это всегда штиль и только он. Легко маневрировать на маленькой кухне, даже если приходится осознавать изменившиеся габариты. Натаниэль ни на секунду не отрывает взгляда от его глаз, будто не боится вовсе, что Эндрю может не рассчитать расстояние. Это доверие пленительно. Не смотря на все усилия, пальцы, как и хватка, скользят по ткани хлопковой футболки, приподнимая её и оголяя ещё больше кожи. Приглушённый звук грома разносится одновременно с приземлением Натаниэля на поверхность кухонного островка. Упёршись руками по обе стороны его бёдер, Эндрю слегка ухмыльнулся, когда встретился с неизведанной похотью в глазах напротив. Натаниэль всё ещё держал свои руки на его плечах, неосознанно раздвигая ноги. Это выглядит настолько блядски соблазнительно, что едва ли можно сопротивляться. Ногой отодвинув стул, Эндрю устраивается меж его коленей, вновь чувствуя лёгкое давление, только уже немногим выше талии. Ладони сами перемещаются прямо на горячую кожу, минуя шорты и пробираясь прямо под них. Всё в Натаниэле — один сплошной поток соблазна, игнорировать который просто невозможно. Сам же Натаниэль лишь только сейчас осознаёт всю свою мощь. Он не благодетель, не будет стесняться этого и хоть сколько-то сдерживать. Кажется, он желает узнать, насколько разрушительным может быть, и слова — это не то, к чему он будет прибегать. Ему нужно узреть все последствия воочию. — Ты ведь в курсе, что мы здесь едим? Это «мы» с уст Натаниэля будоражит. Это правда, что небольшая съёмная квартира на окраине Колумбии уже не принадлежит одному лишь Миньярду, однако любое напоминание об этом звучит как откровение. — Кто сказал, что мы собираемся пачкать поверхность? — вопросом на вопрос отвечает Эндрю и вызывает лёгкое замешательство на лице парня, быстро сменяющееся заинтригованностью. — А что мы планируем делать? — Власть в твоих руках. Это правда, как и то, что не всё может быть исполнено. Эндрю готов стать инструментом с Натаниэлем. Это то, чего он хочет достичь. Стать тем, что может довести до исступления. Тем, что будет направлять сам Натаниэль без единого сомнения. Сейчас, после этих крох близости, Эндрю хочет узнать, каков истинный аппетит Натаниэля. Это заметно в том, как сильно ведёт Натаниэля от такого признания. Он весь становится будто каменным, в то время как взгляд плывёт и останавливается на губах Миньярда с такой силой, что даже не требуется слов. — Я хочу тебя. Любого, — хриплый шёпот срывается ровно в тот момент, когда Натаниэль тянет его за шею, соединяя губы в остервенелом поцелуе. Опьянение затуманивает голову. Эндрю кажется, что он окунается на дно. Тёмное, но непривычно горячее и мягкое. Он будто в руках прекрасной сирены, следует за её пением. Ждёт ли его погибель? Нет. Она ни за что не навредит своему спутнику. Удержать руки на месте просто невозможно. Эндрю и не старается. Ему жизненно необходим глоток воздуха, который даёт прикосновение к телу Натаниэля. Однако само прикосновение — это лишь половина вдоха. Обогащение лёгких кислородом происходит только лишь тогда, когда Натаниэль реагирует на них. Он сдвигает ноги, зажимая Миньярда под этим дурманящим давлением. Это? Это ощущается самым жарким и желанным капканом. Эндрю чувствует, как перекатываются мышцы его ног, ощущает, как ткань шорт поднимается ещё выше, также ярко, как и чувствует собственную эрекцию. Пальцы Натаниэля цепляются за его футболку, комкают её на плечах. Эндрю повинуется возникшему желанию незамедлительно. Отстранившись, ощущает покалывание в губах, но не обращает на это внимание. Есть только краткий миг, в который Эндрю может оценить состояние Натаниэля, и то, что он видит, радует и распаляет. Выдержка парня значительно улучшилась за это время, что позволяет выделить куда больше времени на прелюдию. Ловко стянув футболку, Эндрю бросает её себе под ноги и только сейчас замечает первую трещину в самообладании Натаниэля. Зрачки быстро пожирают радужку, пока взгляд скользит по бледной коже, выставленной на обозрение. Эндрю ловит дежавю, вспоминая то, как Натаниэль разглядывал его в тот момент в раздевалке после тренировки. Если бы он тогда знал, что именно творится в голове парня, сделал ли бы Миньярд первый шаг? К сожалению, он не может этого знать. Поэтому он отбрасывает эти мысли. Натаниэль возвращает руки на его плечи так трепетно и нетерпеливо одновременно, что едва удаётся сдержаться от фырканья. Эндрю до тряски в руках хочет вновь ощутить вкус этих губ, таких же опухших, как его собственные, но сдерживается. Позволить Натаниэлю исследовать так же важно, как и надёжно держать его в руках. Уверенное скольжение ладоней по коже приятно, это расслабляет особенно сильно, когда пальцы впиваются в упругую кожу и слегка мнут напряжённые мышцы. Это могло бы быть неплохим массажем, но как-нибудь в другой раз. В то время как руки Натаниэля переходят на лопатки и дальше вниз по спине, Эндрю обхватывает его талию и наклоняется, оставляя лёгкий поцелуй на ключице. Это спокойно, не так интенсивно, как несколькими минутами ранее. Зуд под кожей становится чуть тише, но всё ещё жжёт. Кажется, будто те всполохи пламени, мгновенно поджëгшие всë вокруг, пришли к размеренному горению, тому, что имеет цель поддерживать тепло, а не уничтожать всё на своём пути. Насытившись прикосновениями, Натаниэль вновь возвращается к плечам, мягко скользя пальцами по шее, будто бы в попытке успокоить. Судя по всё ещё слишком широким зрачкам и частоте, с которой он облизывает губы, возврат спокойствия необходим именно ему. Эндрю не собирается торопить. Он был абсолютно честен, когда сказал, что сегодня всё в руках Натаниэля, и если тому нужно собраться с мыслями, у него будет время для этого, сколько бы его не потребовалось. Тёплое дыхание на шее ощущается уже слишком знакомо, но всё равно посылает мурашки по коже. Натаниэль идёт проложенным маршрутом, оставляя несколько поцелуев поверх сонной артерии и спускаясь ниже. Эндрю вынужден отступить на шаг, чтобы ему не приходилось так сильно горбиться. Скрученная поза Натаниэля вызывает опасения за позвоночник, но они поговорят об этом позже. Сейчас же куда важнее ответить на поцелуй и сжать точеную талию. Выходит более агрессивно, чем хотелось бы, но Натаниэль вновь задевает ногтями сосок, отодвигая мысли на второй план. Эндрю определённо не учил его этому. Он уже спокоен и вновь сосредоточен. Это странно волнительно. Эндрю слегка трясёт, пока горячие пальцы медленно оглаживают его грудь. Лёгкое касание щекочет местами, поднимает волоски на руках. Колени Натаниэля твёрдо упираются в тазовые кости, ещё одна точка контакта кожа к коже обжигает. Теплота лавы разрушает Миньярда, но вулканическая активность Натаниэля так пресна и разрушительна. Невозможно ни спастись, ни противостоять. Эндрю не выдерживает первым. Ему нравится, что Натаниэль отвечает с той же нуждой, что и у него. Движение рук становится всё более хаотичными. Они немного грубы, более твёрдые и решительные, но всё ещё властвуют лишь на открытой коже торса. Потребность в ответном контакте сильна, Эндрю необходимо прижаться к груди парня, ощутить все его рельефы без всяких преград. Пальцы зацепляются за край футболки, дёргают на пробу и вновь возвращаются к талии. Кажется, будто свершится самая страшная ошибка мира, если Натаниэль не будет находиться в его руках. — Не сегодня, — шепчет Нат прямо в его губы, размазано целуя куда-то в уголок. — Мне нужен ты. Ощутимое давление ногтей вдоль лопаток сливаются со словами, зарождая рычание в груди. Оно вырывается со следующим скольжением и новыми покраснениями на спине. Натаниэль с ухмылкой впивается в его губы, придвигаясь к краю стола. Его сдавленный стон смешивается с ещё одним рычащим звуком Эндрю, и это созвучие настолько прекрасно, что повторяется вновь. Эрекция Натаниэля сильная, горячая даже сквозь ткань шорт. Желание взять её в рот, попробовать на вкус затмевает разум. И Эндрю хочет, так хочет ощутить на языке эту тяжесть, которая уже неоднократно была в его руке, что это больно. Больно в собственном паху. Тяжёлое дыхание наполняет кухню, в то время как руки Миньярда ползут всё выше по чужому телу в попытке отвлечься от новой навязчивой мысли. Они достигают плеч, когда Натаниэль наклоняется, оставляя влажный поцелуй на горле. Эндрю легко предоставляет доступ, утешительно хватаясь на заднюю часть шеи. — Чего бы ты хотел? Натаниэлю приходится делать долгие перерывы меж словами, что звучит совершенно губительно. — Я хочу отсосать тебе. То, как сильно сбивается дыхание парня полностью оправдывает пошатнувшееся самообладание Миньярда. Теперь, видя реакцию, сдерживаться становится труднее. Голый Натаниэль на столе его кухни — образ, который никак не покинет голову Эндрю. Не тогда, когда это выглядит так горячо и желанно. Интересно, воплоти они это в жизнь, как часто Натаниэль будет вспоминать об этом, готовя очередной свой шедевр? Эндрю хочет, чтобы это было постоянно. Или же он мог бы просто разложить его здесь, разобрать на части и повторять это раз за разом, чтобы не возникало никаких иных мыслей при взгляде на этот старенький кухонный островок. Это будет не совсем удобно, но они обязательно придумают что-то, что сгладит недостаток этой идеи. Шорох пакетов подобен взрыву. Эндрю чувствует, как всё рушится за секунду. Натаниэль напрягается так сильно, что его ногти оставляют кровавые зазубрины на коже. Эндрю не обращает внимания на ноющую боль, обвивает его спину рукой и второй направляет лицом себе в шею. Ощущение угрозы, ставшее чуждым за это время, слишком знакомо, чтобы игнорировать. Натаниэль, всегда смышлёный, покорен и внимателен. Он повинуется молчаливому указу спрятаться, даже если делал это так давно в последний раз. Эндрю слишком поздно замечает стихший звук дождя. На улицу вернулся тихий шум голосов и проезжавших мимо машин. Аарон стоит прямо напротив, он почти зашёл в кухню прежде, чем замереть. Хочется смеяться с банальной тупости ситуации, но Эндрю ни за что не станет этого делать. Не тогда, когда у его брата такой потеряно-преданный взгляд. — Ты, — Аарон запинается мгновенно. Его глаза скользят по застывшим фигурам, опускается вниз и концентрируется на руках прежде, чем яростно встречаются со взглядом Эндрю. — Ты должен объяснить. Натаниэль сильнее вжимается в тело Миньярда, слыша этот тон. Аарон никогда не использовал его для Натаниэля, пусть даже сам Эндрю и слышал его бесчисленное количество раз. Невозможно не благодарить судьбу за то, что Натаниэль сидит спиной к коридору. Эндрю не знает, как сильно это ударило бы по нему. Скольжение по спине, быстро переросшие в круговые движения — машинальный жест, который Эндрю замечает лишь когда взгляд Аарона цепляется за него. — Я могу сначала одеться? — Эндрю не язвит и тщательно следит за тем, чтобы звучать максимально спокойно. Он не хочет разрушать глубокие трещины, которые образовались на держащим их льду. На удивление Аарон спокоен, когда кивает. Он доходит до стола, оставляет один из пакетов и разворачивается: — Я буду ждать в комнате.***
Аарон упорно молчал, сидя на кровати. Его брат недавно закончил отвинчивать москитную сетку с окна и закурил свою первую сигарету. Из-за повышенной влажности, клубы дыма были плотными, почти осязаемыми. Было сложно сказать, что происходит в голове Эндрю в этот момент. Аарон был уверен, что тот как минимум был готов защищаться от любого потенциального дерьма, которое могло бы сорваться с его губ. Но этого было мало. Аарон хотел, чтобы его близнец знал, что он никогда не осудит его за выбор партнёра, и это действительно так. Просто в случае с Натаниэлем всё было куда сложнее. Та близость, свидетелем которой он стал, была логичной и довольно ожидаемой, и несколько лет назад это стало бы достаточно спокойным открытием. Тогда Аарон, возможно, почувствовал что-то вроде облегчения и радости за самых близких своих людей. Сейчас же, не посвящённый, как оказалось, в изменившуюся динамику, он был обескуражен. Злился ли он? Конечно. Надоедливые мысли о том, что собственный брат не доверяет ему, били по самым уродливым и слабым местам. Боялся ли он того, что это не более, чем интим без обязательств? Тошно, но да. Чувства Эндрю к Натаниэлю были сильными, но, опять же, это было тогда, несколько лет назад. После зимней стужи, заморозившей их слаженные механизмы, сложно сказать вот так слёту, осталось ли это прежним. Аарон не собирался никого осуждать за такой исход, он лишь боялся того, как это может ранить каждого из них. И это так чертовски злило, ведь он хотел просто порадоваться за то, что два самых больших идиота в мире, наконец, пришли к истине. Нет ничего, чтобы было более правильным, чем Эндрю и Натаниэль, крепко переплетённые в своём взаимодействии. И совершенно наплевать, какой именно характер несло это взаимодействие. Аарон знал, что его близнец счастлив, когда рядом с ним Нат, как и знал, что Нат не может быть собой в полной мере без Эндрю. Это было просто. Это было правильно. Но что, если всё не так? Если они опять запутались, но на этот раз так сильно, что по итогу разрушат друг друга? — Мы вместе с прошлого месяца. Эндрю докуривает и выбрасывает бычок в окно за неимением иной мусорки. Аарон дёргается и переводит взгляд на брата. Он так сильно погрузился в себя, что забыл о том, для чего они здесь. Кажется, Эндрю понимает это. Конечно, он понимает. Идеальный радар для считывания людей и их типов поведения. Аарон хочет разозлиться на это, но испытывает лишь смущение от собственной предсказуемости. Он знает, что Эндрю ни на миг не упускал его состояния, слишком ответственный, слишком опекающий, слишком виноватый. И это выглядит чертовски неправильно. Почему он чувствует необходимость оправдываться за свои отношения, какими бы они ни были? Он никогда не заставлял Аарона чувствовать себя так, так почему же сам Аарон вынуждает его делать это? — С ним я серьёзен. Это не интрижка, как с Роландом или другими в школе, — Эндрю тем временем продолжает. Зажигалка в его руках щёлкает время от времени, вспыхивает пламенем и быстро гаснет. — Я хочу быть с ним, кажется, что всегда хотел. Я чувствую себя целым, когда вижу его улыбку, когда понимаю, что он выбрал меня. — Ты любишь его? — Аарон пытается говорить сквозь сжатое горло и знает, что звучит убого, но ему важно услышать ответ. — Я понял, о тех чувствах, которые ты описывал, когда рядом с Кейтлин. Узнал, чем так отличается Эрик для Ники по сравнению с остальными. Нежность голоса Эндрю ошеломляет больше, чем его полуголый вид в руках Натаниэля. Аарону кажется, что ему пробили в солнечное сплетение. Он задыхается, не в силах сделать нормальный вдох. Не только тон Эндрю, его взгляд и нерешительный изгиб губ — это всё будто бы мираж, который могла бы создать только самая сильная магия. Магия Натаниэля, — понимает секундой позже Аарон. — Я хотел отказаться от него, я сделал это несколько лет назад, — Эндрю тем временем продолжает свою исповедь и закуривает новую сигарету. — Мне казалось, что мои чувства — это болезнь, очередная сломанная вещь в моей психике. Я не хотел навредить ему. Я сделаю всё, чтобы не навредить ему. Он был тем, кто сделал первый шаг, это не было принуждением или… — Я знаю, — Аарон перебивает не в силах даже думать о том, что собирался сказать Эндрю. — Это… Я видел вас всё это время. Просто не думал, что после всего это всё же произойдёт. — Ты видел нас? — Кажется, настала очередь Эндрю пребывать в удивлении. Странная забава охватила Аарона. Напряжение, застывшее в его теле, лопнуло, как перекаченный шарик. — Он лип к тебе в подростковом возрасте, — Аарон фыркнул и наконец расправил плечи, загибая пальцы. — Отдавал тебе приоритет, наши любимые сладости, смотрел так, будто ты единственный, кто существует в этом мире. Думаешь, я не замечал ваш этот флирт на грани подшучиваний все эти годы? Умоляю тебя, Дрю, я не настолько идиот. Кстати, ты был не лучше. Твой образ плохого парня обретал новую силу, стоило только Нату появиться где-то на фоне. Весь такой серьёзный и собранный, но безнадёжный влюблённый идиот рядом с ним. Это было очевидно. Эндрю удивлённо моргает на эту речь. Пепел с его сигареты падает на пол, вынуждая Миньярда ругнуться и попытаться избавиться от него. Вместо этого он лишь размазывает след носком по паркету. — Так, значит, у нас всё в порядке? — как-то слишком неуверенно спрашивает Эндрю, всё ещё полностью сконцентрированный на пачканье пола. — Я не знаю, — ответ Аарона заставляет его замереть. — Это сложно вот так осознать. Но мы будем в порядке, мне просто нужно время. И это действительно так. В голове Аарона так много мыслей и вопросов, которые он пока не готов озвучить. Открытие этого дня определённо сделает всё сложнее, но это не обязательно будет плохо. Они разберутся с этим также, как делали и со всем остальным. Сейчас же он слишком устал и нагружен информацией для продолжения разговора. Рухнув спиной на кровать, Аарон широко зевнул, чувствуя подступающую сонливость. — Я займу эту комнату, — невнятно произнёс он, прикрывая рот. — Это моя спальня. — Я знаю, — фыркнул Аарон, перекатываясь на бок и глядя на брата с превосходством. — Ты ведь не думаешь, что я стану спать на диване, который находится на кухне, где вы чуть не потрахались? Эндрю щурится, оценивающе глядя в ответ. — Ладно, — на удивление легко соглашается он и направляется к выходу. — Но наивно предполагать с твоей стороны, что мы не трахались на этой кровати. Чувство триумфа растворяется также быстро, как и появилось. Аарон вскакивает, обхватывает себя руками, очумело глядя на место своего недавнего лежбища. — Вы не делали этого здесь. — Продолжай верить в это, брат, — Эндрю откровенно глумится, отдаёт честь двумя пальцами и выскальзывает из комнаты под всё ещё брезгливо-неверящий взгляд близнеца.