Сон бабочки

      Туманная нега обхватывает своими тёплыми руками, баюкая сознание. Окружающие звуки лишь отдалённо пробиваются сквозь неё, но это настолько незначительно, что они почти мгновенно теряются в мягком уюте бушующего удовольствия. Сон, такой яркий и приятный, никак не желает отступать. Его картинки такие же красочные, как самые спелые цвета в палитре художника. Парень готов провалиться в очередное блаженство, которое уже нарисовало подсознание, но порыв воздуха, обжигающий плечо, посылает частичку фенилэтиламина, которая крупица за крупицей пробуждает нервные клетки. Это томительное удовольствие разжигается с новой силой, когда на кожу опускаются мягкие, слегка сухие губы и вновь обжигают дыханием.       Смешок вырывается наружу бесконтрольно. Натаниэль вытягивается, пытаясь уйти от щекочущего контакта, но эта попытка тщетна. Его руки путаются под подушками, а одеяло соскальзывает ещё больше, открывая новые островки голой кожи. Эндрю беззастенчиво пользуется этой территорией. Он вновь и вновь порхает по спине поцелуями, касаясь там, где есть доступ. Каждый поцелуй — новые ощущения, которые разнятся не только по степени чувствительности, но и по влажности. Натаниэль судорожно вздыхает, когда оставшийся след от слюны ласкает воздух.       Мурашки охватывают тело, когда каждый из доступных позвонков накрывают тёплые губы, доходя до самого затылка. Эндрю трётся носом об отросшие, безбожно вьющиеся пряди на макушке и слегка опускается на локтях, придавливая своим весом.        — Доброе утро.       Его голос — грубые нотки с вкрадчивым звучанием. Такой пленительный и глубокий, каким можно подчинять людей. Натаниэля прошибает от одного его звучания. Его ответ жалкий, одно лишь невнятное мычание, которое явно не может обмануть Миньярда.        — Я знаю, что ты проснулся.       Натаниэль стонет, зарывается лицом в подушку и блаженно выгибается, разрабатывая затёкшие после сна мышцы. Становится ли из-за этого его контакт с Эндрю только сильнее? Абсолютно верно, но Натаниэль ощущает лишь тягостный вкус предвкушения на языке, когда упирается в голый торс парня спиной и задницей, ощущает крепкие мышцы чужого живота.        — Ты упорно работал над моим пробуждением, — бормочет он, когда всё же расслабляет мышцы и теряет этот горячий контакт.       К счастью, потеря недолгая. Эндрю вновь опускается, на этот раз сильнее прилегая к его телу, но всё ещё держит свой основной вес руками из благих побуждений. Натаниэль же горит от желания ощутить всю его тяжесть.       Мычание на ухо служит своеобразным ответом, который поддаётся любой трактовке. Натаниэль знает, что Эндрю делает это специально, как и поцелуи, которые возвращаются на кожу и следуют до самого уха. Эндрю слегка прикусывает хрящик, касается его языком явно непроизвольно, но всё же вырывает тихий стон с его губ.       Недолго поёрзав, Натаниэль поворачивает голову, наконец, вдыхает свежий воздух, но не успевает насладиться этим, ведь на его щёку опускается новый смазанный поцелуй.        — Я удивлён, что ты проснулся раньше меня.        — У меня был повод.        — Неужели?        — Ночной обогреватель покинул меня, когда предпочёл сон на животе.       Каждая фраза Эндрю обжигает ухо, Натаниэль сдерживает желание поёрзать, вместо этого сжимая кулаки.       Он совершенно точно уверен, что всё это спланировано. Только Солнце — свидетель тому, как на самом деле давно проснулся Эндрю, поэтому Натаниэль лишь может предполагать, сколь долго Миньярд сдерживал эти порывы. Обычно, чтобы Эндрю действительно проснулся, нужно по меньшей мере полчаса и изрядная доза кофеина и сахара, но он явно не покидал постели. Следовательно, прошло около полутора часа прежде, чем парень начал свою пытку над телом Натаниэля.        — Было холодно и одиноко, — продолжает жаловаться Миньярд, хотя его тон ни на грамм не звучит таковым. — Знаешь, как плохо это было?        — И как же?        — Я мог бы показать тебе, но я не настолько жесток.       Укус мочки уха противоречит словам, что забавляет Натаниэля. Он улыбается и слегка прогибается в спине, намеренно провоцируя их обоих. Парень над ним злобно шипит.        — Мне казалось, что у Эндрю Миньярда достаточно грозная репутация жестокого человека.       Эндрю фыркает ему в ухо:        — Во-первых, Эндрю Джозеф Миньярд. Во-вторых, эти слухи — абсолютная ложь. Я ангел во плоти и самое безобидное создание, которое только можно найти.       Убеждённость в голосе Эндрю забавна своим абсурдом. Натаниэль не скупится на сарказм, когда отвечает.        — Конечно, как я мог забыть.       Повторный укус за мочку уха — предупреждение. На этот раз куда более сильное. Шипение от колкой боли обрывается гортанным стоном, когда Эндрю слегка смещается и двигает поясницей, проходясь пахом прямо меж ягодиц Натаниэля. Всё, что ощущает парень под ним — это твёрдость каждой клеточки тела.        — Мне стоит согреть тебя? — Натаниэль говорит с придыханием, слишком охваченный накатившими чувствами от чужих манипуляций.        — А у тебя получится?       Эндрю вновь повторяет своё движение, чем только сильнее распаляет их обоих.       Порочность происходящего дурманит. Натаниэлю сложно не поддаваться провокации. Всё его тело настроено на сигналы Миньярда, он как излюбленная гитара в руках первоклассного музыканта. Каждая струна внутри звучит идеально по меркам тюнера, что радует как музыканта, так и сам инструмент. Натаниэль знает, какой эффект оказывает на Эндрю. Боже, он действительно знает это.       События прошлого вечера, сомнения и неуверенность всё ещё теплятся в его мозгу, но то, каким нежным и самозабвенным действиям подвергалась его израненная кожа несколько минут назад, отметает все дурные мысли на задний план. Натаниэль знает, что это не то, что поможет избавиться от неуверенности раз и навсегда, но оно работает сейчас. Этого более чем достаточно.        — Это вызов?       Натаниэль сам приподнимает бёдра, ягодицами встречаясь с сильным утренним возбуждением. Эндрю вновь шипит, на этот раз более угрожающе. Это не пугает, нет. Только распаляет ещё сильнее.        — Я бы посмотрел на то, как ты попытаешься, — всё же изрекает Миньярд и перемещает свой вес на одну руку, второй предостерегающе сжимая бок Натаниэля.       То, как ощущается грубая ладонь на голой девственной коже, сродни удару молнии. Натаниэлю кажется, что сквозь него проходят тысячи ампер. Они не убивают, не причиняют вреда и боли, лишь бодрят и заряжают. В совокупности с насмешкой Эндрю, это выглядит как самый настоящий стимул проявить себя.       У Натаниэля не уходит много сил, чтобы развернуться и оказаться лицом к лицу с несколько обескураженным парнем. Эндрю не ожидал подобного, как и не успел сориентироваться — скорость Натаниэля всегда была многим выше большинства. Даже Миньярд с его молниеносной реакцией не всегда мог предугадать движения.       Удивление в коньячных глазах, разбавленных зелёными всполохами, встречает самодовольную дерзкую улыбку. Оно сочится из каждой клеточки Натаниэля, такая реакция слишком приятна. Он укладывает руки на бока Эндрю, помня о вседозволенности, касающейся верхней части его тела. Долго удержать руки на месте кажется невыполнимой задачей. Нат медленно движется вверх и вниз по крепким мышцам, опоясывающим рёбра, делает движения максимально плавными, но так, чтобы не щекотали. Он даёт время освоиться и принять его собственные правила, которые довольно быстро укладываются в голове Миньярда, наполняя его взгляд новым огнём, который разжигается расширенными зрачками и большим количеством зелёных крупиц, появляющихся на радужке.        — Я готов испытать удачу, — Натаниэль сжимает прохладную кожу под своими пальцами, перебегая тут же на спину, и дразняще царапает лопатку тупыми ногтями.       Эндрю выгибается, льнёт к телу парня и утыкается лицом в подушку. Открытие Натаниэля, сделанное не так давно, достаточно банально, но не менее волнительно. Помимо шеи, Эндрю имеет огромную слабость к спине. Едва ощутимые касания и царапания до кровоподтёков вызывают намного более бурную реакцию, нежели манипуляции с шеей.        — Но для этого тебе нужно позволить мне это, — оставляя очередные царапины на спине, шепчет Натаниэль и слегка раздвигает ноги, позволяя Эндрю опуститься ещё ниже, пройтись прямо по его собственной просыпающейся эрекции.       Эндрю рычит, опускаясь ещё ниже. Сквозь бельё ощущается пульсация его члена, который начинает сочиться влагой на радость и очередное самодовольство Натаниэля.       Обхватив плечи и спину руками, Нат приподнимает бёдра, довольствуется стимуляцией их членов и чувствует себя Асмодеем, который подбивает божество на запретный грех. Он пользуется податливой слабостью парня, крепко обхватывает его тело руками и толкается ногами, перекатываясь и меняя их местами. Эндрю выглядит сбитым с толку, что определённо служит показателем.       Теперь Натаниэль возвышается над ним, держит свой вес на локтях и закусывает губу, чтобы не расплыться в улыбке.        — Не помню, чтобы учил тебя этому, — находит, что сказать Миньярд и встречается с голубым взглядом в недовольном тоне, который звучит слишком слабо и фальшиво, чтобы воспринимать его всерьёз.        — Я талантливый студент, — пожимает плечами Натаниэль и наклоняется для собственного поцелуя, который представляет собой лёгкое соприкосновение губ.       Как бы ни было сильно желание впиться в эти губы, парень помнит об утреннем дыхании и сомневается, что это будет приятно кому-то из них.        — Даже слишком, на моё горе, — хмыкает Миньярд и ведёт подбородком, открывая доступ к шее.       Натаниэль пользуется этим. Конечно, он делает это. Ему никогда не надоест сбивать дыхание парня своими действиями, особенно столь невинными, как простое соприкосновение губ с мягкой кожей. Щёку колет, когда она на мгновение соприкасается с дневной щетиной на подбородке. Если такой контакт будет повторяться, у него непременно появится раздражение. Натаниэль легко смещается, не желая допустить этой ошибки вновь. Пусть ему и удалось выиграть в генетическую лотерею с хорошей кожей — даже подростковые прыщи особо не доставляли проблем, — но вновь переживать часовое покалывание и последующие гнойнички следующие несколько дней — хреновая перспектива.        — Мне позволят провести исследовательскую работу?       Оставляя слабый укус на ключице, Натаниэль облизывает губы и снизу вверх смотрит на пьянеющего ангела под ним.       Эндрю пристально следит за движением его языка, и только когда тот скрывается, приподнимается на локтях и устраивается полусидя. Спинка кровати небольшая, но её хватает, чтобы опереться на неё лопатками и не ощущать дискомфорта.       Натаниэлю приходится сесть и откинуться на пятки, чтобы не врезаться в Миньярда. Он терпеливо ожидает, пока тот примет желаемое положение. Одеяло накрывает бёдра Натаниэля и скользит ниже, собирается в коленях и не спасает кожу от прохлады утреннего воздуха. Этот контраст помогает успокоить разбушевавшееся под кожей пламя.        — Тема исследовательской работы? — Эндрю приподнимает бровь, с холодным выражением лица осматривая парня перед ним.       Натаниэль теряет дар речи и очень надеется, что кто-нибудь из его преподавателей социальных дисциплин уйдёт на больничный. Если Эндрю выглядит так, когда замещает кого-то и читает лекции, Натаниэль просто обязан быть в той аудитории и увидеть это лично. Демоверсия выглядит слишком соблазнительно.        — Влияние оральных ласк и семенной жидкости на организм партнёра.       Натаниэль наблюдает за тем, как кедр радужки всё больше утопает в насыщенной зелени, в то время как зрачок жадно поглощает всё цветное и замещает это чёрным. Кадык Эндрю дёргается в попытке сглотнуть, а сам Миньярд резко подхватывает его подбородок пальцами и давит, оттягивая кожу. Губы растягиваются в улыбке, но Натаниэль послушно приоткрывает рот. Жаждущий взгляд устремляется прямо на губы и становится ещё темнее, когда язык озорливо выглядывает наружу и кончиком касается аккуратно подпиленного ногтя.        — Придётся найти более научное название, но ты можешь приступить к работе.        — Спасибо, профессор.       Он пользуется ослабшей хваткой и легко освобождается от пальцев на подбородке, но целует их напоследок и проводится языком по большому пальцу. Эндрю опускает руку, зарываясь в смятую простынь крепкой хваткой.       Натаниэль же ведёт руками по его торсу и опускает взгляд. Он мягко очерчивает все доступные линии, играется с мягкостью внизу живота и пару раз цепляет хлопковую ткань спальных шорт Эндрю. Предвкушение отступает, освобождая место нервозности.       Он читал о том, как делать минет. Господи, Натаниэль перерыл весь чёртов интернет на эту тему, исследуя всё, что только можно и нельзя. Но он всё равно боится сделать что-то не так. Он осведомлён обо всех нюансах и неприятных моментах, которые могут произойти в процессе: начиная от рвотных позывов и заканчивая затёкшей челюстью. Однажды ему даже попадалась статья, где у форумчанина защемило нерв в середине процесса, из-за чего всё превратилось в попытку реанимировать его, а не доставить удовольствие партнёру. Но Натаниэль также знает, каково это, получать нечто подобное. И пусть он не будет так искусен и профессионален, как Эндрю, он хочет этого.       Перспектива засунуть чужой член в рот сомнительна. Парень не знает, будет ли это в действительности так приятно, как представляется мысленно, однако он знает, сколь приятно быть тем, чей член находится во рту. И будь он проклят, если не подарит Эндрю такое удовольствие. Остаётся надеется, что это утро не закончится поездкой на приём у невролога.        — Где?       Руки Натаниэля всё ещё порхают над резинкой шорт, играясь с ней. Он скользит по выпирающим тазовым косточкам, трёт их и слегка царапает. Эндрю ёрзает под этими манипуляциями и сильнее сжимает мягкую ткань простыни. Он медлит с ответом, оценивающе наблюдает за Натаниэлем, что ощущается как утяжелённое одеяло на плечах.        — Там, где я вижу, — всё же указывает он, давая зелёный свет для действия.       Натаниэль повинуется сиюминутно. Его рука еле ощутимо скользит по ткани шорт и опускается на пах, сжимая. Упругость члена манит. Он не может сдержать следующего нажатия, которое вызывает громкое втягивание воздуха через нос.       Эндрю ругается сквозь зубы и ударяется головой о стену с тихим стуком. Его грудь вздымается слишком сильно и часто, но Натаниэль не позволяет себе насмотреться на это.       Он очерчивает линии члена сквозь всю эту ткань, внимательно ощущая его размеры. Это не помогает. Натаниэль без понятия, сможет ли принять его весь, но он хочет попробовать.       Именно поэтому он немного неловко подцепляет пояс и тянет вниз, надеясь, что Миньярд уловит намёк. Он делает это с третьей попытки и приподнимается, позволяя стянуть одежду. У Натаниэля не выходит зацепиться за боксеры в процессе, что несколько расстраивает.       Мысль приходит спонтанно.       Он наклоняется, растекается по кровати и, насколько позволяют приспущенные шорты, устраивается меж чужих ног. Кусок ткани на вкус неприятен, но это вызывает шумный вдох Эндрю, так что это победа. Натаниэль следует к влажному участку, вновь слегка соприкасается с тканью языком и знакомиться с новым вкусом. Это совсем не так, как описывали анонимы из интернета, но это не неприятно. Горько и солоно, но не так плохо, как лягушачьи лапки, которые как-то готовил Жан.       Натаниэль вновь ведёт языком, на этот раз в его рту куда больше слюны, что упрощает работу. Он опять пробует, осваивает новое и до сих пор не находит это мерзким. Рукой парень продолжает очерчивать контур, примеряется ладонью к длине и открывает для себя сжавшиеся яички, которые в знакомой манере сминает, мягко перекатывая меж пальцев.        — Нат, — рычит Эндрю и вновь стукается затылком о стену.       Натаниэль, чей язык занят тем, что продолжает мусолить ткань на головке члена, поднимает вопросительно взгляд и теряется в увиденном.       Эндрю горит. Его бледная кожа пылает на груди и шее, а лицо представляет собой смесь розового и белого. Натаниэль видит, как играют желваки на челюсти от силы сжатия, и удивляется, как ещё не слышно скрежета его зубов. Карие глаза плотно закрыты, а меж бровей видна такая знакомая складка, которая разбавлена новыми линиями.        — Хватит дразнить.       Хрипота и сломленность голоса действуют как алкоголь. Натаниэля ведёт от этой жалкой просьбы-приказа, но он прислушивается.       Помощь Эндрю оказывается кстати, когда он стягивает явно испорченные боксеры вслед за шортами.       Розовый, налитый кровью член пару раз ударяется о лобок Миньярда, пачкая его предэякулятом. Это не что-то новое, но всё ещё лишает духа. Натаниэль берёт его в руку трепетно и сглатывает, когда опускается ниже. Уже знакомый солоноватый запах ударяет в нос прежде, чем он обхватывает головку губами. Мягкость кожи поражает мгновенно. Бархатистая нежность поначалу пугает, Натаниэль старается спрятать зубы и жалеет, что у него нет читерского навыка водяного оленя. Он старается компенсировать это: проводит языком по уретре, слегка надавливая на неё. У Эндрю эта манипуляция вызывает ожидаемую реакцию: он шипит, а на кончике члена появляется новая капелька, которую спешит проглотить Натаниэль.       Зубы всё ещё кажутся помехой, Натаниэль шире открывает рот и опускается на пробу. Член скользит по языку, цепляет небо, щекоча его. Рот наполняется солёной слюной, сглотнуть которую кажется проблемой, поэтому Нат лишь расслабляет губы, позволяя ей стекать вниз по подбородку. Это неприятно, но он не зацикливается. Куда более интересно, как найти удобный ритм для дыхания, при этом не выпуская орган.       На это уходит время. Натаниэль не спешит, пробует мягкие покачивания и всё-таки приспосабливается к глубоким вдохам, когда его рот оказывается почти полностью свободным. Создаваемый вакуум давит на щёки и вынуждает головку будто пульсировать. Возможно, Натаниэлю это просто кажется, но вот рука в спутанных кудрях — точно настоящая.       Эндрю мягко баюкает его голову, не давит и не направляет, просто поддерживает и мнёт пряди в руках. Его дыхание теперь стабильно тяжёлое, взгляд прикован к Натаниэлю и стопроцентно ясен. Жар и влажность рта сводят с ума, даже если техника отсутствует полностью. С трудом, но Миньярд отпускает это, концентрируясь больше за любыми отблесками эмоций на лице Ната. Первый опыт орального секса — не самый приятный процесс, особенно когда партнёр ведёт себя как мудак. Эндрю не причисляет себя к последним, но всё же хочет дать возможность разобраться во всём без посторонней помощи.       Натаниэль возобновляет движение, действуя на этот раз более уверенно. Это всё ещё странно, но куда страннее реакция его собственного организма. Живот сводит тягучими спазмами, которые щекочут и дурманят голову. Его собственный член упирается в матрас и чуть ноет от неудобного положения, вынуждая сдвинуть бёдра. И эта такая чёртова ошибка. Трение сводит с ума, как и головка, задевающая язычок, и Натаниэль стонет.       Его веки блаженно опускаются, трепещут при очередном движении. Натаниэль опускается ещё ниже, чувствует, как наполняется горло, и замирает на мгновение. Нос покалывает от грубых, потемневших от бритья волос, а челюсть немного ноет, но Натаниэль не отстраняется, наоборот, старается взять ещё глубже и рукой тянется к собственному члену. Соприкосновение с ним вновь выбивает стон, на этот раз менее звонкий, но Эндрю прошибает от его звучания. Миньярд старается развести ноги в стороны, однако неснятая одежда трещит по швам, останавливая от этого.       Натаниэль чувствует, как ногти царапают его кожу головы, как натягиваются пряди волос, и давится вдохом от переполняющих чувств. Неприятный звук вырывается наружу и царапает горло. Натаниэль поспешно отстраняется и пытается отдышаться. С его рта капает слюна, но он не обращает на это никакого внимания, как и на покалывание в носу.        — Успокойся, — немного резко произносит Эндрю, обхватывая его шею рукой, и давит, вынуждая запрокинуть голову.       Только сейчас Нат понимает, что его глаза слезятся. Приходится несколько раз моргнуть, чтобы увидеть раскрасневшееся лицо Миньярда, которое переполнено волнением. Челюсть плотно сжата, а глаза внимательно выискивают любые аномалии. Эндрю хмурится и закусывает губу к тому моменту, как дыхание Натаниэля восстанавливается.        — Было… — начинает он, но кашляет от першения и пробует снова. — Это было, — тяжёлое дыхание раздражает горло.       Эндрю отпускает его шею и тянется к тумбочке, протягивая воду. Нат покорно делает глоток. Это действительно облегчает неприятное чувство.        — Не спеши.        — Нет, всё нормально, правда, — парень трясёт головой и возвращает бутылку. — Мне было хорошо, просто много.        — Много чего? — Эндрю сильнее хмурится, но возвращает руки на кожу Натаниэля, начиная выводить на ней круги.        — Чувств, я полагаю?       Неуверенность звучания его голоса сбивает Эндрю ещё больше. Натаниэль вздыхает и улыбается, опуская голову ему на бедро, щекой устраиваясь на мягких светлых волосках.        — Твой член у меня во рту, пока я сжимаю свой собственный и эти твои подёргивания за волосы. Мне нравится всё это, но вместе этого оказалось слишком много. Такая вот перегрузка удовольствия, — он фыркает и издаёт плохую пародию на взрыв, показательно разводя пальцы руки в воздухе.       Эндрю понимающе мычит и немного расслабляется, однако челюсть всё ещё плотно сжата. Натаниэль ощущает его напряжение, поэтому ждёт. Ему хочется продолжить, но он не уверен, что решение Эндрю не изменилось.       Горло всё ещё немного саднит, а во рту чувствуется привкус предэякулята даже после нескольких глотков воды. Это не совсем приятно, но достаточно терпимо. Пальцы вновь возвращаются в его волосы и мягко перебирают их, вынуждая Натаниэля прикрыть глаза от удовольствия.       Он не знает, сколько проходит времени прежде, чем Эндрю заговаривает.        — Не бери так глубоко, ты навредишь себе.        — Но ты…        — Это опыт, Нат, — Эндрю звучит как зазнайка, однако в его словах есть правда. — Ты не можешь так просто отбросить физиологию и делать всё, что взбредёт в голову. Мне неважно, насколько много ты возьмёшь или как сильно втянешь щёки. Я прошу лишь избегать зубов. Остальное не так важно.       Натаниэль открывает глаза и хмурится сам, морща носик. Он выглядит задетым.        — Я хочу, чтобы тебе было приятно, — упёрто произносит он, чем смешит Миньярда.       Эндрю дёргает его за прядки и просит посмотреть на него. Натаниэль повинуется мгновенно. Мягко касаясь бархатных щёк, Эндрю подцепляет уголок губ и оттягивает его, забавляясь ещё большему недовольству на прекрасном лице.        — Мне приятно просто находиться здесь, — он стучит пальцем по сомкнутым губам. — Мне нравится всё, что происходит в этот момент. Мягко, влажно, тепло. Меня прошибает от вида этих губ, которые обхватывают меня. Не играет никакой роли, сможешь ли ты взять полностью или обхватишь только головку, ты можешь помогать себе рукой. Ты можешь вообще не брать его в рот.       Натаниэль раскрывает этот самый рот в негодовании, но Эндрю качает головой.        — Ты не должен вредить себе в попытке угодить мне. Никогда, — серьёзность голоса заставляет Натаниэль опять нахмуриться.        — Я и не собираюсь вредить себе, — заверяет он. Его пальцы опустились на другое бедро Эндрю и отбивали незамысловатый ритм. — То, что произошло — случайность. Моё горло чувствовало себя прекрасно, непривычно, да, но это всё. Зубы и дыхание — это всё, что меня волнует, но я вроде как понял, что нужно делать. И мне это нравится.       Натаниэль замечает, как его слова влияют на Эндрю. Наверное, он бы пропустил эту реакцию, если бы смотрел только на лицо. Оно в этот раз было совершенно непроницаемо, даже зрачки не выдали Миньярда, а вот его обмякший член выдал. Он мило дёрнулся, чем вызвал улыбку Натаниэля.        Пальцы пробегаются по бедру и оплетают мягкий орган, слегка массируя.        — Мы можем продолжить?       Эндрю даже не пытается скрыть того, как сильно он напрягает тело, сдерживаясь.        — Только если ты хочешь, — осторожно произносит он, пока рука соблазнительно двигается по его плоти.        — О да, я очень хочу.       Натаниэль приподнимается, ровно на секунду жалея о потерянном тепле и упругости оставленной подушки в виде тела Эндрю. Отодвинув крайнюю плоть, он шутливо дует на головку и тут же берёт её в рот. Это отличает от того, что он делал раньше — поместить член во рту не так сложно, поэтому он отрывается и пробует то, что не мог в возбуждённом состоянии.       К сожалению или к счастью, эти опыты не длятся долго. Достаточно быстро Эндрю вновь становится твёрдым. В этот раз Натаниэль не обращает никакого внимания на свой член, отдавая всю концентрацию парню. Это тоже приятно. Мучительная потребность играет в его теле, но он игнорирует её, очерчивая ствол языком, и тянется к яичкам, начиная играть с ними.       Пальцы Эндрю, как и ранее, мнут кожу головы, на этот раз без ногтей. Натаниэль требовательно мычит, желая вернуть хотя бы это удовольствие, но должного результата не получает. Вместо этого он слышит тихий звук, который покидает горло Эндрю, но описать его невозможно.       Чем больше качает головой Натаниэль, тем сильнее давление на его волосы. Каждая клеточка его тела пылает от жара, влажность в трусах невыносима, это давит на голову, создаёт шум в ушах и дезориентирует. Он втягивает воздух, щеками обнимая член, и закатывает глаза, когда желаемое давление на корни возвращается, а новый стон льётся с губ Эндрю.       Натаниэль не замечает ни подёргивания ствола, ни напрягшихся мышц на ногах Миньярда. Всё, что действительно фиксируется в сознании — это звуки. Чавкающее хлюпанье и хриплые вдохи Эндрю, разбавляющиеся тянущимися гласными. Эта симфония звучит так громко, что остальное просто не имеет значения.        — Нат, — Эндрю рычит, дёргает его за волосы, но добивается лишь повторно закатывающихся глаз и ответного стона.       Эндрю не успевает даже ругнуться, когда чувствует это. Миг и его разум взрывается. В этот раз он не в силах удержать хоть что-то. Громкий, наполненный удовольствием звук царапает нутро, когда семя изливается прямо в горло Натаниэля.       Натаниэля, кажется, не смущает это. Он вновь опускается до упора и до боли сжимает основание члена, вытягивая каждую капельку спермы. Сокращение мышц при глотке добивает.        — Блять.       Эндрю чувствует, как расслабляется его тело. Будто кто-то нажимает выключатель, обрубая всё электричество. Теперь он понимает, о чём говорил Натаниэль. Этого действительно слишком.       Будь прокляты слова Ники о том, что чувства — это действительно важная составляющая секса. Эндрю совершенно точно ни за что не расскажет кузену о том, что этот местами неловкий минет был совершенно точно лучшим в его жизни.       С очередным хлюпаньем Натаниэль выпускает теряющий форму член. Ощущения достаточно неприятные, особенно перепад температуры. Эндрю морщится, но это быстро проходит, когда он встречается с затуманенным аквамариновым взглядом.       Натаниэль — грех в представлении Библии. Эндрю нуждается в его вкусе на губах.       Эндрю уверен, что парень всё ещё находится в этом странном трансе, когда мягко тянет его за руку, а Нат с радостью повинуется и облизывает и без того влажные губы. Поцелуй — странная смесь вкусов. Это не то, что Эндрю хочет повторять в своей жизни, однако сейчас он душит брезгливость на корню.       Он и сам ещё слишком блаженен, но Натаниэль и вовсе что-то мягкое и растекающееся. Эндрю старается нежно направить его в более удобное положение и позволяет слабым толчкам соприкасаться со своими бёдрами, сдвигая их, усиливая эффект. Натаниэлю требуется всего несколько ленивых движений, чтобы кончить. Он больно кусает губу Эндрю, когда пачкает их обоих липкой горячей спермой и окончательно обмякает.       Подхватив голову, Эндрю укладывает его себе на грудь и целует в макушку, шепча:        — Отдохни.       Они лежат ещё около часа. Натаниэль впал в дрёму, чем удивил Эндрю. Он не планировал так долго оставаться в постели и чувствовать, как застывают все эти жидкости на теле, но не нашёл сил на то, чтобы разбудить Ната.       Прохлада несколько раз почти убеждала в попытке выбраться незаметно (заранее проигрышный вариант), но тепло Натаниэля достаточно перекрывало её, делая терпимой. Только вот время никак не хотело идти на компромисс.       Эндрю всё же попытался выбраться из-под парня, чем, ожидаемо, разбудил. Натаниэль приподнялся и растерянно тёр глаза, пока Эндрю пытался покинуть постель.        — Мне пора в университет, — объясняет он, чем мгновенно прогоняет сонливость Натаниэля.       Он подскакивает, едва удерживаясь от падения, и ошалело лезет за телефоном проверять время.        — Твою мать, пары, — неподдельный ужас сочится из Натаниэля, когда он откидывает смартфон. — Я проебал тренировку.        — Нет, — Эндрю хватает его за руку, когда Натаниэль уже готовиться бежать в ванную. — Успокойся, Кевин обещал тебя прикрыть.        — Но…        — Нет. Сегодня и следующие два дня ты совершенно свободен от пар и тренировок.       Натаниэль выглядит таким разбитым, когда слышит это.        — Но почему?       Эта уязвимость и непонимание бьёт по всё ещё неокрепшему нутру Эндрю. Он поднимается на ватные ноги, крепко держит запястье Ната и обхватывает его щёку ладонью, очерчивая шрам большим пальцем.        — Потому что Кевин — хороший друг, который переживает за тебя, — терпеливо объясняет Миньярд и прикладывает много сил, чтобы не фыркнуть на первую часть. Это действительно то, что он не представлял, что когда-либо скажет вслух. — Ты был сам не свой всю эту неделю. Он и Жан решили, что тебе следует отдохнуть.        — Я в порядке.        — Я знаю, — Эндрю соглашается и не врёт. Он знает, что понятие нормы Натаниэля зачастую отличается от общепринятых стандартов. — Давай думать об этом, как о возможности провести больше времени вместе?        — Ты уезжаешь.        — Да, но ненадолго. Я не могу пропустить работу, но прогул двух пар сильно не ударит по моей репутации. В это время ты выполнишь свою лабораторную работу по физике. У нас будут все выходные, в которые мы навестим Аарона и Кейтлин, если ты захочешь, а ещё не будем думать о чём-либо другом. Как тебе такой вариант?       Эндрю наблюдает за этой борьбой, бушующей в глазах Натаниэля, и верит, что приведённые им аргументы перевесят эту чашу весов.        — Аарон хочет нас видеть? — вспышка боли и надежды так сильно окрашивает глубину взгляда, что Эндрю и сам чувствует укол в сердце.        — Он сказал, что будет рад увидеть нас в гостях. Как пару.       Это простое высказывание дёргает губы Натаниэля. Он заметно расслабляется и дует губы, когда кивает:        — Мне нравится такой вариант.        — Тогда нам следует пойти в душ.

***

      День проходит в тумане.       Натаниэль послушно выполняет указания Эндрю, они вместе принимают душ, завтракают и довольно долго обнимаются около подоконника, пока Миньярд выкуривает первую за день сигарету. Они в основном не говорят, лишь короткие обыденные фразы-просьбы бросаются то тут, то там.       Закрыть дверь за Эндрю оказывается тяжелее, чем могло бы показаться. Впервые в жизни Натаниэль чувствует такую сильную тоску в следующее же мгновение, как произносит прощание. Это странная боль и совершенно ненормально, он отмахивается от чувств, концентрируясь на насущном.       В спальне всё ещё беспорядок, который нужно убрать. Натаниэль не спешит, когда снимает бельё, сваливая его в кучу. Приходится потратить некоторое время, чтобы найти надёжно спрятанные чистые вещи, которые недавно высохли. Натаниэль достаёт новое постельное бельё, не заморачиваясь с глажкой.       Стирка и остальная уборка — хорошее средство избавиться от смятения внутри. Натаниэль погружается в знакомый способ побега от мыслей, и это помогает. Не так, как готовка, но для неё нужно желание и силы, которые сейчас явно отсутствуют. На холодильнике висят брошюры любимых ресторанов Эндрю, которые подвергаются тщательному изучению прежде, чем сделать звонок и заказать несколько блюд итальянской кухни к пяти вечера.       К этому моменту проходит лишь немногим более двух часов с ухода Эндрю, что удивляет. Натаниэль не понимает, как время может идти так медленно.       Заварив кружку горячего чая, он устраивается на диванчике с ноутбуком на коленях и отключается от реальности. Физика не так интересна, но она заставляет думать, искать решения и достаточно занятна, чтобы оттеснить всё иное. Вполне сгодится, чтобы протянуть до возвращения Эндрю.       Это действительно получается. Когда замок звенит от проворачивающегося в нём ключа, Натаниэль дёргается и с удивлением наблюдает за тем, как Миньярд заходит в квартиру. Уже достаточно стемнело, в квартире сгущаются сумерки, так что рассмотреть пакеты в руках оказывается той ещё задачей.        — Я встретил курьера у двери.       Натаниэль хочет встать и помочь, но в следующий раз, когда он моргает, Эндрю уже раздет и выкладывает контейнеры на стол.        — Как прошёл день? — неловко спрашивает он, пока пытается выпутаться из-под ноутбука и разложенных вокруг тетрадей.       Когда он притащил их? Натаниэль ругается, когда спотыкается о сумку, которую положил прямо у дивана, и лишь отдалённо помнит, как вроде бы совершал все эти действия. Его погружённость во что-то действительно пугает.        — Ничего действительно интересного, — Эндрю хмыкает и протягивает Нату приборы. Еда пахнет привлекательно, слишком на самом деле. — Кевин пытался подкараулить меня в столовой, но Моро увёл его прежде, чем пролилась кровь.        — Тебе нравится Кевин, — опровергает Натаниэль и смеётся с кислого выражения лица Миньярда.        — Ни за что.        — Просто признай это, — Нат кладёт вилку в рот, слизывая соус. Достаточно кисло, отличается от того, как его готовят в других местах. — Если бы это было не так, ты бы не терпел его фанатизма.        — Моё отношение к нему не имеет никакого значения. Он и Жан — твои друзья. С этим они справляются неплохо.       Натаниэль удивлённо вздёргивает бровь, но чувствует приятное тёплое самодовольство. Не секрет, что мнение Эндрю всегда обладало особой ценностью в глазах Ната, так что такое одобрение было очень даже приятно.        — Твоя лабораторная?       Настала очередь Натаниэля морщиться.        — Нужно расписать заключение.       Эндрю кивает и озвучивает примерные планы на остаток дня. Это звучит достаточно лениво и очень, очень тактильно, так что Натаниэль с радостью соглашается.       Они едят, обсуждая также и предстоящую поездку. Это не так далеко, как до Мэриленда, однако они оба считают, что лучше выехать как можно раньше, чтобы и отдохнуть, и вернуться, на случай, если кому-то будет некомфортно оставаться на ночь.       Натаниэль предлагает быть тем, кто повезёт их в Атланту. Это самое логичное решение для выезда в девять утра, которое даст его мозгу нагрузку, а Эндрю — возможность доспать необходимые часы.       На практике это оказалось так же хорошо, как и звучало в теории. Утром, которое наступило слишком плавно и спокойно, — Натаниэль не знал, в какой именно момент уснул, но был уверен, что упустил половину сюжета просматриваемого фильма, пусть сквозь дрёму и слышал все важные диалоги, — ему пришлось лишь десять минут мягко бодать устроившегося на нём Эндрю, что однозначно было победой. Миньярд ожидаемо ворчал, пока брёл в ванную и завтракал, хотя и не пытался выпросить ещё пяти минут в объятьях одеяла. Загрузив сумки, собранные накануне вечером самим Эндрю, он устроился на пассажирском сидении и мгновенно сомкнул глаза. Они ещё не покинули города, как он уснул.       Натаниэль, чьё настроение было куда лучше, чем предыдущим днём, отдался той свободе, которая охватывала тело, когда он был за рулём. Она не окрыляла, нет. Скорее давала пока ещё не приевшемуся адреналину взбодрить, но в то же самое время удерживала внимание и концентрацию той ответственностью, которая сопутствовала вождению.

***

      Гостеприимство Кейтлин было на высоте, как и её радость от встречи. Она накинулась на обоих с объятьями и долго причитала об их колючести, пока Эндрю пытался вырваться из её хватки. Эта бесстрашная девушка даже ухом не повела на его обещание подсыпать ей настоящий сахар в выпечку вместо его заменителя. Аарон, как предатель, коим он и являлся, лишь стоял дальше по коридору и с ухмылочкой наблюдал за этой картиной.        — Я так рада вас видеть, — Кейтлин всё же дала им возможность разуться и пройти дальше в квартиру. — Не могу поверить, что за все эти месяцы у нас не было возможности пересечься.        — Такова взрослая жизнь, да? По крайней мере, Эндрю так говорит, — усмехнулся Натаниэль, пихая её в бок.       Упомянутый Эндрю, который разлепил глаза только на подъезде к дому, где его брат и его девушка снимали квартиру, пропустил это мимо ушей. Он до сих пор чувствовал себя вялым и странно уставшим, поэтому из принципа отказывался обращать на кого бы то ни было внимание.       Аарон ловко украл сумку из его рук и молчаливо повёл в гостевую комнату. Реабилитируется на глазах. Послушной собачкой Эндрю гордо шёл за братом, лишь отдалённо задаваясь вопросом, откуда именно у того деньги на съём столь хорошего жилья.        — Родители Кейт сняли квартиру в качестве подарка на поступление, — пояснил Аарон, когда зашёл в безликую комнату. — Располагайтесь. Мы собираемся в магазин, потом будем готовить. Ожидалось, что вы позвоните, когда соберётесь выезжать, — проворчал он, скидывая сумку на пол и пихая её ногой, — так что сидите здесь и не мешайтесь. Ванная дальше по коридору. И прошу, не трахайтесь на этой кровати.       Эндрю, закончив осматривать качественное, но скучное убранство комнаты, выгнул бровь, бросая взгляд на брата. Смело с его стороны предполагать, что у Эндрю есть на это силы.        — Я был обязан предупредить, — Аарон вскинул руки и пожал плечами. — Выходи из режима развалины, а я пойду спасать наших… половинок, я полагаю, от словесного урагана, в который они себя закрутили.       Порой Аарон был действительно полезен.       Эндрю рухнул на кровать, отмечая её упругость. Этот матрас казался достаточно жёстким в начале, но спустя мгновение было заметно улучшение. Господь всевышний, это был «умный» матрас. Эндрю думал о том, как бы его украсть.       Дверь бесшумно закрылась, но характерный звук шагов выдал Натаниэля с головой.        — Кейтлин обещала рассказать позорные истории Аарона за этот семестр, — его голос звучал бодро и шкодливо.       Эндрю приоткрыл один глаз и наблюдал за тем, как Нат аккуратно укладывает свою сумку на стул около входа. Единственную вещь, которая не вписывалась в антураж комнаты.        — Как думаешь, я смогу это незаметно записать для Эбби?        — Нет смысла. Аарон сам расскажет, когда напьётся.        — Ты прав, — с досадой фырчит Натаниэль после секундного раздумья и плюхается на кровать рядом.       Она действительная большая, настолько, что они оба могут раскинуться на ней и почти не соприкасаться. Эндрю думает о том, что украсть всю кровать будет не так уж и плохо.       Дождаться обеда, который плавно перетекает в ужин, потому что Кейт не справляется на кухне, оказывается довольно сложно. Как послушные гости, ни Натаниэль, ни Эндрю не мешают, занимаясь своими делами. Но эти дела быстро кончаются. И пусть слушать, как на Аарона обрушивается очередная волна укоров за то, что тот больше мешается, чем помогает (истинная правда, с которой Натаниэль знаком слишком давно), весело, нервы Ната не выдерживают.       Дважды хлопнув Эндрю по руке, он поднимается с коленей читающего парня и преувеличенно вздыхает прежде, чем выйти из комнаты. Эндрю чувствует вновь себя пёсиком, когда выходит вслед за ним. Вид Натаниэля на кухне — отдельный вид слабости Миньярда, его нельзя винить. По итогу близнецы оказываются выгнаны, так как оба лишь занимают место, нежели приносят какую-то пользу.       Всё это странно гармонично. Порой чувствуется неловкость, но она не так сильна, как могла быть. Аарон отвлекает брата скопом фотографий, которые они наделали с Кейт. Эндрю внимательно слушает каждую историю, но выбирает лишь единственную фотографию, на которой его близнец выглядит особенно красиво. Непривычно выбирать это слово для кого-то, кроме Натаниэля — Эндрю знает, что предвзят со своих пятнадцати лет, но ему плевать, — особенно к кому-то, у кого идентичное лицо, но это так.       Снимок, который оказывается у него в руках, яркий и переполнен эмоциями. Эндрю не знает, о чём именно ведётся беседа там, что слетает с уст Кейтлин, но то, как Аарон смотрит на неё в этот момент, не обращая внимания на ещё пару новых сокурсников, определённо слишком сильно для простого понимания. Мягкая улыбка танцует на его губах, пока карие глаза светятся цветом хризоберилла. И это действительно красиво. Эндрю знает, что никогда не увидит такого выражения на своём лице, поэтому это ещё более ценно.        — Мы получили результаты первой самостоятельной, Кейт набрала больше всех баллов, — с улыбкой поясняет Аарон, когда замечает выбор брата. — Можешь забрать его. Мы распечатаем ещё один позже.        — Спасибо, — тихо произносит Эндрю, продолжая смотреть на лицо брата на снимке.       Интересно, смотрит ли он на Натаниэля так же? Сама мысль кажется безумной, но Эндрю и безумства в последнее время идут рука об руку. Взять ту же связь с Натаниэлем, отношения. Иногда, когда этот затяжной морок ниспадает, Эндрю не может действительно поверить в реальность. Он не готов в этом признаться, но порой в голове появляется мысль, что всё это какая-то затянувшаяся шутка, ошибка мира. Но потом слышится смех Натаниэля, когда Кейтлин особо сильно проводит ножом по доске, чем калечит её, и дурные домыслы уходят.        — Мы должны отправить снимок Ники, — Аарон, не обративший никакого внимания на звуки с кухни, убирает фотографии в коробку. — Он вечно жалуется, что вы ничем не делитесь.        — Нат присылает ему фото с тренировок, — возражает Эндрю, чем вызывает искривление губ брата.        — Мы оба знаем, что это не то, чего ждёт Ники.        — Я мог бы отправить ему фото того, как мистер Смит ковыряется в носу, когда думает, что никто не видит.       Это вызывает взрыв смеха Аарона.        — О да, это определённо его порадует.       Эндрю удивляется, как раньше ему не пришла эта мысль. Мистер Смит был наименее любимым преподавателем Ники, из-за которого он чуть не завалил семестр и, как следствие, чуть не вылетел из команды и университета в целом. Миньярд был просто обязан опозорить преподавателя социальной психологии в глаза кузена.        — Мальчики, всё готово.       Кейтлин появляется бесшумно. Эндрю удаётся подавить реакцию, а вот его близнец терпит крах. Аарон дёргается и хватается за сердце, чем смешит свою девушку. Их последующая перепалка не выглядит занимательной, особенно с учётом того, что Аарон определённо проигрывает.       Эндрю удаётся избежать внимания, когда направляется на кухню. Небольшой стол, рассчитанный на четверых, уже почти накрыт. Запечённое мясо приятно щекочет голодный желудок, а чесночный хлеб, приготовленный точно Натаниэлем (он никому не разглашает полюбившийся всем рецепт), стоит в самом центре и предвещает великую битву за каждый кусочек.       Сервировка стола безупречна. Складывается ощущение, что они ждут каких-то высокопоставленных гостей, а не собираются просто набить свои желудки для того, чтобы развалиться в гостиной и потратить остаток вечера на игру в настолки и разговоры.       Натаниэль напевает себе под нос, когда заканчивает вливать масло в последний салат, и принимается его перемешивать. Этот мягкий, расслабленный вид парня, который терзался сомнениями по пути сюда, делает с сердцем Эндрю запрещённые вещи.       Судя по тому, как мурлычущий звук покидает горло Натаниэля, когда Эндрю приобнимает его со спины, он вовсе не удивлён появлению Миньярда.        — Можешь садиться, это последний.        — Витаминный салат?        — Твой любимый, — с издёвкой произносит Натаниэль и напрягает плечо, на которое положил подбородок Эндрю.        — Пища травоядных.        — У любителя сахара нет права голоса.        — Кексы?        — Остывают на подоконнике.       Бросив быстрый взгляд на упомянутый подоконник, Миньярд чувствует нетерпение. Они просто обязаны скорее сесть за стол, чтобы он мог насладиться этим вкусом. Пусть Рене и была той, кто подарил рецепт этих кексов, именно Натаниэль стал тем, кто возвёл их в культ. Миньярды были готовы драться за каждый крохотный кусочек этого шедевра шоколадного ликёра и лимона.        — Отлично.       Эндрю оставляет лёгкий поцелуй на щеке парня, чем умудряется испортить его концентрацию. Несколько ломтиков овощей падают на столешницу.        — Никаких непристойностей на моей кухне! — громогласное восклицание Аарона пугает их обоих.       Столешница дополняется ещё несколькими ломтиками капусты.       Эндрю неохотно убирает руку с талии Натаниэля и садится на ближайший стул, предопределяя всю дальнейшую рассадку. Ему плевать, если Аарон хотел сидеть с этой стороны, место рядом с ним занято Натаниэлем.        — Не будь придурком, — Кейтлин шлёпает Аарона по заднице и садится напротив Эндрю. Благослови Господь эту мудрую женщину. — У них букетно-конфетный период. Вспомни нас и то, сколько раз нас заставали за более худшим.        — Мы были подростками, — ворчит Аарон, садясь рядом с ней. — Это было ожидаемо и не так шокирующе, как…        — О, да, — перебивает Кейтлин и вновь шлёпает Аарона, только в этот раз по плечу. — Я уверена, что для твоего близнеца-гея видеть себя с девушкой, было не таким сильным потрясением, как для тебя.       Аарон забавно краснеет в смущении и выглядит пристыжённым. Эндрю же игнорирует это. Кейтлин права: он знает, какую дисфорию сейчас испытывает Аарон, поэтому не видит смысла заострять на этом внимание.        — Вы же знаете, что мы вас слышим?       Натаниэль опускает пиалу с салатом на последнее свободное место и занимает стул рядом с Эндрю. Его слова адресованы больше Кейтлин, но косая улыбка явно предназначена Эндрю.        — Конечно, милый, — воркует она и преувеличенно вздыхает. — Просто Аарон бывает ворчливым, как ты знаешь, и сейчас я борюсь с этим.        — Тут не с чем бороться, — Аарон защищается. — Я не имею ничего против, просто мне нужно привыкнуть. Знать и видеть — разные вещи.        — Конечно, — Кейтлин великодушно улыбается и накрывает его ладонь своей. — За исключением кексов и хлеба, всё я приготовила сама. Поэтому, если будут замечания, не стесняйтесь, — она смеётся, как обычно принижая свои умения.       Натаниэль знаком с этой её неуверенностью. Отчасти он был тем, кто зародил её в девушке. Ещё до поступления в медицинскую академию, Кейтлин позвонила ему среди ночи и выпалила свой самый страшный секрет — она была полный ноль в готовке. До этого у неё не было повода заморачиваться над этим, ведь они с Аароном не жили вместе, но теперь, привыкший к хорошей стряпне Эбби и Ната, Миньярд мог разочароваться в ней. Пусть Натаниэль и находил эту мысль невозможной и абсурдной, весь прошлый год он посвятил тому, чтобы делиться с Кейтлин простыми рецептами и сопровождать её готовку онлайн-звонком для консультирования.       Ужин проходит быстро, вкусно и сытно. Натаниэль с гордостью наблюдает за тем, как Аарон нахваливает каждое блюдо, даже если и знает, что гарнир немного пересолен. Миньярд определённо познал путь к завоеванию сердца любимой. Эндрю пихает его под столом, когда ухмылка Натаниэля расползается особенно сильно. Не успевает Нат спрятать её за ладонью, как на его тарелке оказывается порция салата.        — Жуй, — бросает мимолётно Эндрю и сам натыкается на довольную улыбку Кейтлин.       Весьма безуспешно он угрожает ей вилкой, но сдаётся, когда видит искривление губ Аарона.        — Вам обязательно делать это?        — Что? — изумление Натаниэля искренне, из-за чего даже Аарон больше не может держать выражение лицо и вздыхает, выглядя полностью побеждённым.        — На вашем языке это означает флирт.        — У нас есть «наш» язык?       Теперь вопрос обращён к Эндрю, и он просто не может не ухмыльнуться.        — Да, тот самый, который мы используем, когда…        — Я определённо не хочу этого знать, — взвывает Аарон, вскидывая руки.       Его столовые приборы падают на стол с характерным звоном. Эндрю понимает, что смеётся вместе с Кейтлин. Натаниэль рядом с ним лишь глупо моргает, так и не поняв сути, хотя Эндрю и повторил его совестную фразу, брошенную им тогда у клуба. Но он определённо выглядит счастливым.       Всё не так страшно, как рисовало воображение. Аарон действительно не отторгает их, просто ещё не знает, как жить с этими изменениями. И это не плохо. Потребуется время, но к этому они готовы. Эндрю ловит приободряющий взгляд Кейтлин и отвечает на него лёгким кивком, который кроме неё никто не замечает.       Их семья всё также связана крепкими узами, которые оказываются прочнее предубеждений, и это так, так чертовски здорово. Эндрю думает, мог ли он или Аарон когда-либо представить это. Могли ли одиннадцатилетние сорванцы, покинувшие свой последний дом, представить то, что в их жизни появятся не только два отважных взрослых, которые возложат их судьбу на свои плечи, но ещё и подарят столько важных и ценных знакомств.       Эндрю мог отвечать только за себя: нет, он не мог представить этого. Он из прошлого ни за что бы не поверил, что в двадцать пять у Аарона будут крепкие многолетние отношения с девушкой из хорошей семьи, учёба в престижном университете и семья, стоящая за него горой. Эндрю из прошлого не верил, что когда-то сможет отпустить брата из поля зрения и строить свою жизнь. Он даже не думал о том, что будет искать свою профессию, уже имея образование за плечами, что рядом с ним будет человек, заменивший ему якорь. Для одиннадцатилетнего ребёнка всё это показалось бы издёвкой и попыткой причинить боль.       Но это было не так. Совсем, совсем не так.       Именно поэтому Эндрю так крепко обвивал талию своего Натаниэля руками, в то время как его близнец и Кейтлин пытались объяснить им правила этой карточной игры.        — Ты выглядишь довольным, — шепчет Натаниэль, пока Кейтлин раздаёт карты.       Он даже не пытается играть честно и сразу же заглядывает в колоду Эндрю. Наивный, будто это хоть как-то ему поможет. Щёлкнув по любопытному носу, Миньярд отложил свои карты.        — И что же меня выдало?       Натаниэль пожал плечами.        — Я просто это чувствую.       Эндрю в замешательстве выгнул бровь.        — Мальчики, мы начинаем, — ласковый голос Кейтлин нисколько не перекрывал её веселья.       Натаниэль с важным видом взял свои карты и глупо пялился в них, пытаясь вспомнить правила, которые он почти полностью прослушал.       То, как забавно нахмурился парень в замешательстве, было достаточно, чтобы Эндрю ощутил это щемящее желание шлёпнуть Натаниэля. Желательно в губы. Шумный вздох Аарона помогает подавить возникшее желание.       Эндрю смотрит на брата, который с прищуром смотрит на них, пока выкладывает карты в свой ход. Уголок губ предательски дёргается, но Аарон всё равно продолжает делать грозный вид.        — Вы такие милые, что аж тошно.       Натаниэлю требуется пара секунд на обработку информации, после чего с его губ срывается гаденькое хихиканье. Мгновение и звонкий чмок проносится по комнате, а щёку Эндрю обжигает касанием сухих губ и остаточная влажность.        — Спасибо, — ухмыляется Натаниэль, пока Аарон кривится и высовывает язык в преувеличенном отвращении.       Эндрю сильнее давит на талию Ната, вынуждая его завалиться на бок. Они быстро принимают удобное положение: Натаниэль обхватывает его поперёк живота и упирается макушкой на плечо, в то время как Эндрю укладывает щёку на рыжие кудряшки и вытягивает ноги.        — Может, ты на него ещё ляжешь?        — Как тогда мы будем играть? — Натаниэль выражает недоумение одним лишь взглядом и смотрит на Аарона, как на идиота.       Эндрю наслаждается тем, каким страдающим выглядит его близнец.        — Мальчики, — Кейтлин вновь привлекает внимание и успокаивающе гладит Аарона по предплечью, — игра.       Эндрю мгновенно скидывает карту, в то время как Натаниэль держит в руках три и усиленно думает над ходом. Одна оказывается скинута на грудь Эндрю, в то время как остальные слегка поворачиваются, чтобы Миньярду было лучше видно.        — Левая.       Грудь Натаниэля гудит от благодарного мычания. Аарон задыхается в возмущении, но его вновь отвлекает Кейтлин, сделавшая свой ход.        — Я вас ненавижу, — Аарон шипит.        — Мы знаем, что это ложь, — в тон ему отвечает Натаниэль и выглядит слишком довольным.        — Ты любишь нас, — вздыхает Эндрю и умудряется передать этим звуком все тяготы жизни.       Аарон, который уже был готов вновь возмутиться, резко сдулся. Его лицо покрылось пятнами смущения и спустя несколько секунд полностью зарделось. Наблюдая за ним, Эндрю и сам почувствовал, как начало нагреваться его лицо.        — Засранцы, — буркнул Аарон и выложил ещё несколько карт.        — Он любит вас, — согласилась Кейтлин.       Полный предательства взгляд Аарона был проигнорирован.

***

      Когда Натаниэль переступает порог общежития, он оказывается сильно удивлён. Его соседи устроили масштабную перестановку и сдвинули всю мебель в гостиной в сторону, в то время как сами развалились на ковре и обложили всё пространство заметками и листами из тетрадей.       Жан сразу заметил его возвращение, но не успел поздороваться, вместо этого хмыкая на реплику Кевина.        — У тебя выступление на три минуты, ты должен урезать свой текст.        — Но я не могу просто выкинуть куски! Вся суть, нюансы и детали — они все полетят к чертям.        — Кевин, — Жан устало вздохнул, — комиссия знакома с твоей работой, им не нужен полный пересказ. Они хотят краткую выжимку, которой ты объяснишь цель, методы и результаты.       Натаниэль искренне сочувствует Моро, который все выходные провёл за борьбой с нервами Кевина, но ни на грамм не чувствовал себя виноватым. Они сами сплавили его на отдых к Эндрю, Жан должен был знать, какую жертву ему придётся принести. Прокравшись в комнату, Натаниэль оставил дверь приоткрытой, подслушивая разговор, пока переодевался в более удобные вещи.       Кевину удалось пройти отбор на конференцию, где он представит свою исследовательскую работу. Натаниэль не вникал в её суть — его познания в естественных науках были так же плохи, как познания Дэя в точных, — но знал, что этот проект зародился ещё в прошлом году. Будучи первокурсником, Кевин не смог достаточно подготовиться и пройти отбор для выступления на конференции, но его научный руководитель оказал хорошую поддержку и не дал разочарованию от провала потопить настрой Дэя. Вместо этого старенький профессор помог составить более детальный и структурированный план работ и часами засиживался с Кевином после занятий, объясняя нелогичные моменты и выделяя ключевые мысли.       И вот настал тот день, когда Кевин либо станет ещё более горделивым и довольным, либо превратиться в свою ворчливую версию по меньшей мере на месяц. Жан, который откуда-то имел опыт подобных публичных выступлений, пытался исключить второй вариант.        — Перерыв?       Натаниэль плюхнулся на пол рядом с ними и с интересом разглядывал открытый на ноутбуке слайд. Он искренне ненавидел презентации, но мастерство Кевина в этом деле виделось сразу: ёмко, красочно, лаконично и аккуратно. Не знай он, сколько сил Дэй вкладывает в каждую такую презентацию, попросил бы научить.        — Нет.        — Да.       Кевин яростно смотрит на друга, но Моро встречает его взгляд с такой же решительностью. Их противостояние длится всего мгновение, но этого хватает, чтобы Натаниэль рассмеялся.       Звук его смеха, кажется, обладает магией. Оба парня мгновенно теряют весь свой настрой и расслабляются. Кевин выглядит так, будто предстоящее выступление утратило всю свою ценность. Эти мягкость и облегчение так в нём сильны. Дэю не требуется оценивающий взгляд, который посылает Жан, он просто чувствует, что Натаниэль пришёл в норму. И это та самая награда, которая скрашивает все трудности последних трёх дней.        — Я рад, что ты вернулся.       Румянец — предатель на коже Ната. Он покрывает щёки и заставляет температуру подскочить. Эта покровительственность, полное принятие и такое сильное сопереживание кажутся чуждыми, хотя и знакомы давно. Странным образом вовлечённость Кевина в состояние Натаниэля кажется чем-то трепетным и возвышенным, хотя, казалось бы, он должен был уже привыкнуть. Так много людей заботились о нём последние годы, переживали и пытались помочь, но всё равно это было по-другому. Кевин — друг, которого он знает меньше года, но который стал крупицей себя в другом теле. Она будто синхронизирует на молекулярном уровне, создавая прочную цепь, которая позволяет чувствовать эту связь. Удивительно и непонятно.        — Спасибо, — Натаниэль улыбается и позволяет Дэю взять себя в захват и практически удушить в объятиях.        — С тебя должок.        — Два, — хмыкает наблюдавший за ними Жан.       Натаниэль вновь смеётся и всё же выбирается из объятий. Лимит нежностей был превышен неконтролируемой силой Кевина.        — Всё, что вы пожелаете, — соглашается он.       У Жана не уходит много времени, чтобы потребовать двухнедельное меню трижды в день и десерты. Натаниэль прикусывает язык, но не перечит. Кевин же долго перебирает варианты, но решает отложить своё право на потом.       Это плавно перерастает в поддразнивая и шутки, которые граничат на острие колкостей, но никогда не пересекают черты. И это приятно. Вечер у Аарона и Кейтлин ещё свеж в памяти, как и ленивый день в компании Эндрю. Всё это часть комфорта, которая равноценна драгоценностям. Натаниэль знает, что ему повезло в этой жизни. Пусть и не сразу, но удача пришла на его улицу и продолжала радовать своей благосклонностью. То, как быстро его соседи стали его близкими — очередное тому доказательство. И это стоит каждой плохой секунды прошлого.       Кевин обнимает его за плечи и втягивает в актуальное обсуждение, просит прослушать речь, и изучить материал выступления. Натаниэль слишком слаб, чтобы отказать, пусть и не понимает половины определений и терминов. Ему нравится, как собирается Дэй, полностью переключается и загорается иным огнём. Не тем, который полыхает всегда, с самого момента его рождения, этот очаг не имеет ничего общего с лакроссом. Нет. Это страсть Кевина, которая только его. Иногда, встречаясь ночью на кухне с Жаном, Натаниэль любит рассуждать о том, что на самом деле из Кевина получился бы очень хороший спикер. Он мог часами рассуждать о спиралях истории, анализировать прошлое всего человечества и при этом не выглядеть помешанным фанатиком, как это происходило со спортом. Кевин горел этим, причём так сильно, что мог тронуть сердца тех, кто был совершенно далёк от темы.       Ночь проходит незаметно. Она наполнена разговорами и шутками, которые постепенно всё дальше уходят в простую болтовню. Жан радуется этому больше всех. Его расспросы балансируют на грани и практически вынуждают рассказать больше, подтвердить или опровергнуть двусмысленные намёки о времени с Эндрю, но Натаниэль умело лавирует. Пару раз он оказывается близок к провалу, безбожно краснеет, когда Моро попадает в цель и пробуждает воспоминания, но пусть Жан и выглядит, как Ехидна, Кевин — истинный Адам, который не поддаётся этому. Натаниэлю остаётся роль Евы, которой остаётся уповать на неосведомлённость и то доверие, которое было оказано в её сторону.        — Меня сейчас стошнит.       Кевин явно зеленеет, но допивает напиток и быстро запивает его водой. Жестяная банка в его руках хрустит от силы, с которой он сжимает её. Жан и Натаниэль более спокойно допивают свои энергетики. Это достаточно мерзко из-за всего того сахара в них, но терпимо.       Жан выглядит самым спокойным, ведь это именно ему принадлежит запас бодрящей отравы. Пусть и не так часто, но он всё же её пьёт. Натаниэлю остаётся только благодарить за цитрусовый вкус, который хоть как-то конкурирует со сладостью в его рту.       Оказывается, кофеин и таурин не обладают властью над организмом Натаниэля. Проходит всего две пары прежде, чем он испытывает непреодолимое желание спать. Утренняя тренировка, перед которой и была выпита химозная смесь из запасов Жана, ещё больше уменьшила энергию. Хорошо, что злополучная физика была первой, и он смог нормально защитить лабораторную. Это было бы полным фиаско.       Коматозное состояние не позволило ни то что нормально сконцентрироваться на последующих лекциях, но даже напутственная поддержка Кевину вышла сухой и краткой. Мозг Натаниэля смог сгенерировать банальную фразу в сообщении, что расстраивало, но не так сильно, как истощение, накрывающее утяжелённым одеялом. Хорошо вообще, что он не забыл его отправить и не потерялся во времени. Натаниэль знал, что не доживёт до возращения Дэя с конференции — выступления Кевина было почти в самом начале, в два часа дня, а вынесение результатов планировалось аж на шесть вечера. Будет замечательно, если Нат хотя бы доживёт до этого времени.

***

      Эндрю в очередной раз занимался форматированием документа, выполняя всё больше машинально, чем осознанно. Прошло чуть более двенадцати часов, как он отвёз Натаниэля обратно в общежитие, но по ощущениям прошло куда больше. Эндрю не знал, в какой именно момент его зависимость от Натаниэля стала так сильна, но она пожирала изнутри. То, что большую часть воскресенья они провели в дороге от Атланты обратно, не помогало. Остаться у Аарона на ночь казалось ошибкой. Несколькими часами, которые они не смогли воспользоваться в полной мере. Однако и назвать это пустой тратой времени язык не поворачивался. Проваляться в кровати, наслаждаясь тайной от обмена нежностями, было приятно.       Коварная мысль зародилась прошлым утром и никак не хотела отпускать. Эндрю упорно старался не думать над этим, но то и дело возвращался к иллюзорному образу, который будоражил своим существованием.       Эндрю хотел жить с Натаниэлем.       Так, как Аарон живёт с Кейтлин, как они сами проживали те несколько свободных часов каждые выходные. С появлением — возвращением — Натаниэля в жизни Эндрю, он пересмотрел многие из своих взглядов. Например, ту необходимость в ночных сменах в баре. В последнее время он не так часто соглашался на подработку, что на удивление почти никак не сказалось на финансах. А вот свободного времени добавило много. Отказаться совсем от дополнительного дохода пока было невозможно — Эндрю всё же вынужден платить за съёмное жильё, — но он вполне мог заменить её чем-то более продуктивным для своей дальнейшей карьеры. К примеру, он мог бы заняться репетиторством для выпускающихся школьников. Информация, которая была в интернете, обещала хороший опыт и более стабильный доход. С тем образованием, которое было уже за плечами, всеми конкурсами и ролью заменяющего магистранта на кафедре, Миньярд мог довольно быстро набрать себе учеников. Конечно, были и минусы, такие как взаимодействие с подростками, которые сами по себе были одной сплошной проблемой. А также полная загруженность в будние дни и частично в выходные. Но ему не пришлось бы покидать квартиры, ведь онлайн-обучение набирало популярность в последнее время. И тогда их совместное с Натаниэлем время увеличилось бы в разы. Если они, конечно, съедутся.       Жить с Натаниэлем было так же естественно, как и дышать. Они уже жили вместе раньше, это было скорее возвращение к порядку, нежели каким-то разительным изменением. Но всё равно тревожило. Плюсы, безусловно, были хороши, как и перспективы, но никто не отменял и обратной стороны медали. Страх надоесть, самому перенасытиться постоянным присутствием кого-то рядом маячил на периферии. Нелогично и пессимистично. Однако было то, что Эндрю ценил слишком сильно: уединение и безопасность собственного жилища. Как бы порой ни было сильно одиночество, как оно не давило на плечи, оно было в какой-то степени желанным.        — Миньярд, — хриплый голос старенького мужчины режет слух.       Эндрю отрывает взгляд от экрана, на котором последние три минуты происходило сохранение документа (спасибо, подыхающая техника), и смотрит на заведующего кафедрой без малейшей заинтересованности. Этот мужчина — наименее любимый человек среди руководства.        — Где бланки проверочной?       Закатывать глаза глупо и по-детски, но звучит слишком соблазнительно. Смежив веки, Эндрю сделал очень глубокий вдох и постарался полностью отключить всё раздражение. У него не было ни одной разумной причины недолюбливать этого человека. Это напоминание мантрой крутилось в голове, но даже правдивость и рациональность этого нисколько не помогала.        — Я отправил вам на почту в прошлый вторник.        — Там ничего нет, — сердито огрызается мужчина и приглаживает свои седеющие волосы на висках.        — В начале года всем преподавателям настроили алгоритм на почте, который фильтрует письма от меня и определяет их в папку. Проверьте «Важное».       Профессор смерил его недоверчивым взглядом, но без возражений полез в компьютер. Скорость, с которой он кликал по иконкам, добавляла раздражения.        — Ты прав, — вздохнул мужчина и пробурчал что-то про нововведения.       Не было ни облегчения, ни радости. Эндрю просто вернулся к разглядыванию кружочка с прогрессом сохранения.        — Всё верно, молодец, — закончив изучать документ, мужчина вновь обратился к нему. — Распечатай и отнеси в кабинет информационной безопасности.        — Мистеру Стивенсону?        — Верно.       Хмыкнув, Миньярд свернул заглючивший процесс и парой кликов отправил файл на печать. Принтер в углу кабинета загудел и быстро начал плеваться тёплыми листами.       Идти до нужной аудитории было недолго, но пришлось покинуть тёплые стены здания и перебежкой добраться до соседнего. Иней на кончиках жухлой травы хрустел под ногами и должен был морозить, но массивные чёрные ботинки, как обычно, спасали.       Не успел Миньярд подняться по лестнице крыльца, как его телефон завибрировал в кармане. Нервозное удивление от наименования контакта напрягало.        — Что-то случилось? — зажав смартфон ухом и плечом, он вошёл в тихое здание.        — Во сколько ты сегодня освободишься? — Натаниэль звучал нормально, пусть и немного смущённо.        — Ты знаешь моё расписание.       Шаги эхом разносились по молчаливым коридорам, а звук собственного голоса и вовсе оглушал.        — Да, верно, — Натаниэль рассмеялся и замолчал.       Это было странно. Прямо сейчас у него всё ещё шли занятия, но не было похоже, что Нат находился в аудитории.        — Мне нужно съездить кое-куда к семи, — спустя долгое молчание произносит он. — Я могу одолжить машину? Кевин на конференции, не хочу его отвлекать.        — Что за срочность?       Эндрю завернул за угол и остановился в паре метров от нужной двери.        — Я должен встретиться с дядей.        — Ну конечно, — фыркнул Эндрю и в этот раз всё же закатил глаза. — Он знает, что у тебя есть занятия и тренировки, от которых зависит твоя стипендия?        — Мы оба знаем, что так просто меня не выкинут из команды. В любом случае он выполняет мою просьбу, поэтому я обязан приехать.        — Как далеко?        — Чарльстон.       Это было не так уж и далеко. Потребуется чуть более двух часов, чтобы добраться до города.        — Иди на пары. Я подъеду к твоему корпусу.        — У тебя занятия вечером.        — Мы оба знаем, что меня не отчислят за пропуски, — возвращает ему Эндрю и кладёт трубку.       Этот ребёнок точно сведёт его с ума однажды.

***

      Быстро закончив все назначенные на день задачи, Эндрю поспешно покинул рабочее место. Ему не очень прельщала перспектива встречи со Стюартом, их отношения в лучшем случае были никакими. Эндрю предпочёл бы, чтобы и дальше оставалось так.       Натаниэль уже был на улице, когда он подъехал. Этот слабоумный не потрудился накинуть куртку и явно мёрз в одной толстовке (своей собственной на этот раз). Весь вид Натаниэля и без этого был достаточно болезненным. Прошло меньше суток, как они расстались, а он уже успел довести себя до этого.        — Что с лицом? — дождавшись, пока парень пристегнётся, Миньярд вырулил на небольшую дорогу по кампусу, придерживаясь черепашьей скорости.        — Не спал, — вздохнул Нат и, наконец, закинул свой рюкзак на заднее сидение.       Он повозился ещё какое-то время и устроился боком, разглядывая профиль Эндрю.        — Куда именно нам нужно?        — Точно, — вновь засуетившись, Натаниэль вытащил телефон и быстро настроил навигатор, зацепляя его на торпеде. — Это первый адрес. Дядя будет ждать нас там.        — Первый? — Эндрю приподнял бровь и бросил быстрый взгляд на парня. — Сколько их всего?        — Четыре.        — Я должен знать, зачем именно мы едем?        — Вообще-то, это я еду. Ты вызвался меня подвезти, — Натаниэль растянул губы в довольной улыбке.        — Душно.        — Я стараюсь, — Нат пожал плечами и рассмеялся. — Ты увидишь.       Эндрю кивнул и переключил коробку передач, наконец, набирая скорость, когда они покинули территорию кампуса. Он чувствовал внимательный взгляд на себе, но отказывался хоть как-то на него реагировать.       Натаниэль сдался первым. Протянув руку, он подхватил кисть Миньярда, свисающую с центрального подлокотника, переплетая их пальцы. Слабая улыбка тронула губы Эндрю, когда он почувствовал тепло чужой кожи и её шероховатость. Это было приятно. Легко было поддаться миражу, что вот так, в конце дня они просто едут домой.       Остановившись на светофоре, Эндрю почувствовал манипуляции со своей рукой. Натаниэль медленно обвил её и мягко надавил, приподнимая и направляя к своим губам.        — Я соскучился, — признаётся он, когда его щёки алеют от смущения, а губы вновь опускаются на костяшки пальцев.       Эндрю отказывается признавать то, как сильно столь невинный жест влияет на его организм. Вместо этого он согласно мычит и сжимает пальцы Натаниэля.        — Поспи, пока едем.

***

      Местом назначения оказывается просторный деревянный домик на самой окраине Чарльстона. Эндрю паркуется на противоположной стороне улицы и заглушает мотор. Он совсем не хочет будить задремавшего Натаниэля, который пускает слюни себе на грудь, но Хэтфорд уже направляется к ним, поэтому у него нет выбора.       Кончиками пальцев Эндрю проводит по лицу Натаниэля, убирая отросшую чёлку в сторону. Нат реагирует сразу же. Хмурится, но тянется вслед за отдаляющимся теплом руки.        — Мы приехали, — мягко оповещает Эндрю. — Твой дядя вот-вот постучит в окно.       Натаниэль не успевает сморщить нос до конца, как Стюарт стучит по стеклу со стороны водителя. Секунда и сонливость Натаниэля пропадает без следа. Голубые глаза широко распахиваются и бегают из стороны в сторону, но не видят ничего конкретного. Его дыхание поверхностное и слишком частое.        — Успокойся, — приказывает Эндрю, перехватывает руки Натаниэля и тянет его на себя, вынуждая ремни безопасности натянуться. — Мы приехали в Чарльстон, твой дядя стоит за дверью и ждёт, когда мы выйдем.       Он говорит медленно и размеренно, давая запаниковавшему мозгу Натаниэля обработать информацию. Эндрю знает, что Стюарт внимательно наблюдает за ними сквозь стекло, но это последнее, что заботит его на данный момент.        — Прости, — выдыхает Натаниэль и окончательно расслабляется.       Эндрю лишь сильнее сжимает его в своей хватке, зная, что бесполезно напоминать о ненадобности этих слов.        — Готов встретиться со своим мерзким родственничком?       Натаниэль тихо смеётся ему в грудь.        — Он не мерзкий. Ну, может, иногда.        Эндрю фыркает ему в волосы и оставляет на них быстрый поцелуй прежде, чем выпустить из объятий.        — Иди.       Натаниэль бросает на него последний благодарный взгляд и неловко выбирается наружу.       В салоне достаточно хорошо слышно реплики, которыми обменивается Хэтфорд с племянником, но Эндрю не заостряет на этом внимания, хоть и отмечает, что Стюарт говорит что-то о том, что всё соответствует требованиям Ната. Дождавшись, пока они отойдут ближе к дому, Эндрю выходит следом и ёжится от холодного воздуха. Чёртова зима.       Он выкуривает сигарету как раз к тому моменту, как не особо радостный Натаниэль возвращается на буксире с дядей.        — Есть ещё варианты. Может, что-то из них тебя зацепит.        — Надеюсь, они будут лучше этого, — недовольно произносит Нат.       Он выглядит слишком расстроенным, в то время как Эндрю действительно озадачен. Значит, всё действительно так, как выглядит. Натаниэль ищет дом. Только зачем? Не похоже, что он смотрит его для себя, слишком далеко от университета.        — Миньярд, — кивает Стюарт, когда они подходят.        — Хэтфорд.        — Дальше по улице есть ещё один вариант. Езжай за мной.       Эндрю коробит от этого командного тона, но он не видит смысла спорить. Натаниэль уже залез обратно в машину, поэтому и он спешит сделать это.        — Зачем тебе дом? — стоит им отъехать, как Эндрю всё же чувствует взрыв любопытства.        — Подарок.        — Кому?       Ответа нет достаточно долго, чтобы Миньярд отвлёкся от фар едущего впереди Астона Стюарта. Натаниэль сосредоточенно жевал губу и казался достаточно злым.        — Что не так?        — Всё, — после ещё одной порции молчания выдыхает Натаниэль. — Как и сказал Стюарт, все мои пожелания учтены, но будто чего-то не хватает. Как будто безликая декорация, слишком идеализированная и пугающая.        — Ты не найдёшь желаемое сразу, — хмыкает Эндрю и сворачивает вслед за Стюартом. — Мне потребовалось просмотреть двадцать три квартиры прежде, чем я нашёл ту, которая подошла мне.        — Я знаю, — Натаниэль раздражённо вздыхает. — Просто я хочу, чтобы всё вышло так, как это у меня в голове.       Астон дважды мигает аварийкой прежде, чем завернуть на площадку перед следующим домом. Эндрю приходится проехать чуть дальше, чтобы припарковаться нормально.        — Глупо, — констатирует он и опять глушит мотор. — Иди и смотри следующий.       Этот осмотр длится ещё меньше. Натаниэль почти сразу же выскакивает из дома и мчится к машине Эндрю. Тоже происходит и в следующие два раза.       Миньярд не выходит из машины, каждый раз наблюдая за тем, как капризный ребёнок внутри Натаниэля выходит наружу. Это заметно раздражает Хэтфорда так, что он взглядом пытается прибить своего племянника. Эндрю находит это забавным.       После длинного разговора, в котором Натаниэль явно поднимает голос на холодную собранность дяди, он рывком открывает дверь машины Миньярда и наклоняется.        — Стюарт предложил посмотреть ещё несколько вариантов, — раздражённо тараторит он, на что получает полное безразличие в ответ.       Эндрю в целом плевать, сколько ещё они прокатаются по этому городу-картинке. Он пожимает плечами, а Натаниэль трактует это так, как желает. Он кивает мужчине и вновь садится.       Они катаются целых два часа, рассматривая все немногочисленные варианты с частными домами, выставленными на продажу. Проходит целых два часа прежде, чем уставший риелтор всё же завлекает Натаниэля в старый солидный дом из камня «просто посмотреть». Эндрю прислоняется к живой изгороди участка, закуривая. Приятно, когда истерика Натаниэля направлена не на него. Особенно приятно, когда её целью становится один конкретный Хэтфорд.        — Знаешь, в квартирах тоже хорошая звукоизоляция, — хмыкает мужчина, вставая рядом.       Стюарт отказался от своего пиджака и галстука после третьего дома и сейчас был в одном пальто, накинутом на идеальную чёрную рубашку.        — Объясни это Нату.       Стюарт некрасиво фыркает и прикуривает свою сигару.        — Ты мог бы повлиять на него.        — С какой стати? — Эндрю косится на мужчину и выдыхает дым в его сторону.       Хэтфорд морщится и отворачивается.        — У него есть видение идеального дома, я не собираюсь в это вмешиваться.        — На кой чёрт вам вообще дом в Чарльстоне? — интересуется Стюарт, полностью игнорируя реплику Эндрю.       Непонимание вновь опускается на плечи Миньярда. Он тушит окурок о бетон, в этот раз отвечая открыто.        — Я не знаю, зачем он смотрит дом.        — В каком смысле?        — А есть ещё какой-то? — Эндрю смеряет растерянного мужчину презрительным взглядом. — Только когда мы приехали сюда, я узнал, что он вообще думает над этим.        — Но…       Стюарт не договаривает. Двери дома открываются, но на этот раз не резко и без лишнего шума. Натаниэль медленно следует за риелтором, который увлечённо рассказывает ему что-то. Этот мужчина выглядит слишком радостным и взволнованным, что вполне ожидаемо. Похоже, этот вариант хоть сколько-то заинтересовал Натаниэля.       Стюарт громко выдыхает рядом и бормочет под нос благодарность всевышнему. Эндрю находит это ироничным. Они оба наблюдают за тем, как Натаниэль соглашается обойти дом и посмотреть задний двор.        — Похоже, он нашёл.       «Очень надеюсь на это», — думает Эндрю.       Тишина ночных улиц приносит с собой комфорт. В домах рядом чувствуется жизнь, но она спокойная и размеренная. В целом кажется, что этот район принадлежит старожилам города. Не похоже, что тут есть шумная молодёжь и тем более подростки. Эндрю находит это успокаивающим.        — Знаешь, — Хэтфорд, кажется, тоже чувствует это.       Он начинает устало и даже несколько мягко, пробуждая любопытство Эндрю и вынуждая его повернуться.        — Я всё ещё считаю тебя занозой в заднице.       Забава дёргает ниточки тела Миньярда, но он не поддаётся.        — В последнее время у тебя не было проблем, но само твоё существование — это та ещё головная боль. Но мой племянник влюблён в тебя по уши, поэтому я закрою на это глаза. Это не одобрение, чтобы ты знал.       Стюарт Хэтфорд говорит с ним. Говорит так, будто он действительно кто-то близкий Натаниэлю. И это не может не цеплять. Нет, Эндрю всё также плевать на этого мужчину, однако этот мужчина за Натаниэля. Именно это трогает что-то в Эндрю.        — Чтобы ты знал, мне плевать. Ты мне тоже не нравишься.       Стюарт вновь игнорирует его.        — А ещё я знаю, что ты защитишь его от любого дерьма, — взгляд Хэтфорда на секунду теплеет, но быстро возвращается к своему стабильному холодному состоянию. — Ежели нет, то я прибью тебя.        — Аналогично, старик, — Эндрю кивает, и он совершенно серьёзен.       Стюарт — главный союзник в защите Натаниэля, самый сильный и грозный, на самом деле. Он обладает большими полномочиями и не связан законом, однако именно он тот, кто может невольно нанести самый большой вред жизни Натаниэля.       Видно, как мужчину выводит из себя это обращение. Этот взгляд, полный презрения и высокомерия, который он использует исключительно для Миньярда, вновь появляется.       В этот раз Эндрю позволяет уголкам своих губ дёрнуться.       Шум шагов отвлекает.       Натаниэль появляется за их спинами вместе с блаженным риелтором и улыбается слишком сильно.        — У них есть бассейн и зона барбекю за домом, — довольный, он делится с ними.        — В Гренде есть ещё девять вариантов.        — Там парк развлечений и слишком много людей, — отмахивается Натаниэль от предложения дяди и подходит к Эндрю. — Не хочешь посмотреть?       Эндрю качает головой. И пусть это вызывает надутые губы Натаниэля, это никак не влияет на Миньярда.        — Вы уверены? — робко спрашивает риелтор и сразу же жалеет о своём вопросе. — Если хотите, можно посмотреть ещё.        — Нет, — Натаниэль и Стюарт одновременно отвергают. Один решительно, другой с оттенком мольбы.        — Мне нравится этот. Я подумаю над ним, — кивает Натаниэль. — Пришлите всю информацию про него, хорошо?