Как стать злодеем

      Зима ещё не полностью покинула Хогвартс, но в моём сердце уже снова настал май. Я думал, что должен был быть счастливым, радостным, но Седрик пугал. Он окружил меня заботой и любовью, но я ждал бури после затишья. Меня стало пугать то, что я ощущал себя важным, только когда получал любовь от Седрика. Как будто без него я не имею значения, как будто единственная моя ценность определялась его любовью. Я снова находился в этой ценностной ловушке.       Меня беспокоило кое-что ещё. В последнее время я постоянно таскал наше парное кольцо, просто, чтобы убедиться… Убедиться, что Седрик и правда меня любит, а не делает вид. Я стал сомневаться в каждом своём поступке, боясь, что он окажется критическим. Поэтому мне нужно было просто удостовериться, что всё в порядке. Но за две недели кольцо так и не потеплело. И дело было даже не в том, что Седрик обо мне не думал, он просто не носил своё. А когда я попытался поговорить с ним, Диггори обворожительно улыбнулся и сказал, что не хотел бы, чтобы кто-то в Хогвартсе заподозрил, что у него есть пара, поэтому он вообще не хочет носить никакие украшения.       Это мне уже начинало кое-что напоминать. Но боже, нет, конечно нет. Седрик никогда со мной не поступил бы так же, как Поттер.       Я старался не загоняться, заниматься учёбой, убеждал себя, что я хороший человек и друг и ни одни отношения не могут определить меня.       Я тот, кто наполняет себя и выбирает, кем я являюсь.       По крайней мере, так говорила Луна, а ей хотелось верить.              — Послушай меня внимательно, — подруга внезапно обхватила моё лицо ладонями. — У нас внезапная смена религии.       — Слушаю, Верховная Мать. — Я натянуто улыбнулся. Лицо Луны было ну очень близко, так, что я мог чувствовать её дыхание на своём лбу. Мы вместе с ней и Драко занимались уроками в библиотеке, и я залип в окно минут на пять, витая в своих невесёлых мыслях. За окном была буря, примерно такая же, как и в моём болезном мозгу.       — Запомни раз и навсегда, — смотря на меня безумным взглядом, заговорила девочка. — Ты уже мёртв. Все мы. Лежишь где-то под землёй. Никому нет дела до твоей души и внешнего вида. Ты волен делать всё, что хочешь. Потому что ты уже мёртв. И я, и Малфой тоже. И Седрик твой, и Поттер. Живи, как хочешь, потому что итог всегда один. Смерть.       — Чего это ты так внезапно, — подал голос Драко. — Нет, отрицать не буду, смысл в этом есть, но к чему ты?       — Он поймёт. И ты тоже подумай, поднапрягись. — Она вскочила на ноги и принялась собирать свои вещи. Загадочно оглядела нас с Драко и, развернувшись на каблуках, ушла, напоследок проорав на всю библиотеку: — Мы все родились мёртвыми!       И за ней захлопнулась дверь.       — Плохие новости, она окончательно тронулась умом, — заключил Малфой. — Но мне так даже больше нравится.       — Никогда над этим не задумывался. — Я свернул пергамент с готовым эссе по трансфигурации и нехотя достал учебник по зельям. Драко мне отлично помогал с ними, но Снейп всё ещё был моим самым ненавистным преподавателем после Бинса. — Единственное, что нас всех по-настоящему объединяет — неминуемая смерть. И после неё останутся лишь воспоминания, если останется кто-то, кто будет нас помнить, а нет, то и они канут в Лету. Так какая разница, что делать и каким извилистым путём идти к предопределённой концовке?       — Разница есть, — нахмурился Драко, — если твоя жизнь наполнена сожалениями и болью, то ты прожил это короткое мгновенье между рождением и смертью — зря.       — Как думаешь, она имела ввиду, что нам стоит перестать терзать себя?       — Я думаю, что слова Луны можно трактовать как угодно, и каждый их понимает так, как ему необходимо понять. Она никогда не даёт прямых ответов, разве нет?       — Мне даёт, — пожимаю плечами и слегка улыбаюсь.       — Я что, избранный, что ли?       — Полагаю, что так. Хоть где-то обскакал Поттера?       — Я ещё в одном месте его «обскакал», — коварно улыбнулся Малфой, — с тобой, вот, дружу.       — Сомнительное достижение.       — А мне так не кажется.       — Можно я задам тебе дебильный вопрос? — решаюсь я. У меня есть дурная привычка прятать всё внутри себя. В прошлый раз мне это хорошей службы не сослужило, а я ж не идиот какой-то, делать одно и то же и ожидать другого результата. Пора начаться делиться проблемами с друзьями. Я проделал кучу работы, чтобы впустить в свою зону комфорта Луну, и, кажется, теперь стоит сделать то же самое с Драко.       — Сколько угодно.       — Я очень плохой друг? — Меня правда в последнее время очень сильно беспокоило то, что на меня нельзя положиться, я ненадёжный и сконцентрирован только на себе.       — Не в топ пять лучших друзей всех времён и народов, но и не в последней десятке, — пожимает плечами он. — С чего такие вопросы?       — Я просто подумал, что ты никогда не рассказывал про свои чувства и переживания, как будто ты мне не доверяешь или не уверен в том, что я могу проявить сочувствие или помочь. — Драко внезапно застыл и посмотрел прямо мне в глаза, он молчал минуту или две и даже не моргал.       — Не думал, что ты хочешь слушать моё нытьё, — моргнув, сказал он. — Ты-то своим тоже не делишься.       — Справедливо. — Я поджал губы и опустил взгляд, пытаясь разглядеть правильные слова в отметинах на поверхности деревянного стола.       — Справедливо, — тихо повторил Малфой. Стало вдруг невыносимо тихо, как будто в мире, кроме нас, больше не осталось ничего. Умеет же тишина выбирать самые неловкие моменты, чтобы воцаряться.       — Седрик дал мне пощёчину, — внезапно вырывается из меня почти стоном фраза. — Тогда, после Святочного Бала. Он извинился, но меня это гложет, и я не уверен во всём, что делаю.       — Мой отец выбрал мне невесту, она учится на первом курсе, и он хочет заключить нерушимый договор с её семьёй, чтобы мы поженились после того, как Астория закончит школу.       — Да, твоя ситуация выглядит хуже, чем моя. — Ну что, я ничего умнее сказать не мог? Мне мгновенно становится стыдно за произнесённые слова. — Прости, я не имел в виду, что мы соревнуемся в том, кому хуже.       — Боже, Уизли, успокойся, — слегка улыбнулся слизеринец. — Я понял, что ты имел в виду.       — А ты можешь отказать отцу? Сказать, что ты не хочешь заключать договорной брак?       — Могу. Только тогда он отречётся от меня, выкинет из дома и лишит наследства, — грустно улыбнулся Драко.       — Так, ну, во-первых, если это произойдёт, ты всегда можешь осесть у меня в Норе, вот твой папаша-то взбесится, — улыбнулся я своим мыслям, Драко тоже выдавил ответную улыбку. — А во-вторых, у Малфоев разве есть второй наследник?       — Да откуда же ему взяться… — И тут в глазах Драко мелькнуло осознание. — Кажется, я понимаю, к чему ты ведёшь…       — Когда тебя шантажируют, всегда нужно предельно точно понимать, способен ли шантажист претворить угрозы в жизнь. Если твой отец отречётся от тебя, род Малфоев просто оборвётся, что для лорда Малфоя куда хуже, чем расторжение помолвки. Верно?       — Верно. Значит, даже если я откажусь, меня максимум отпорют розгами, и всё! — радостно воскликнул Малфой. Я округлил глаза и замер, а Малфой непонимающе смотрел на меня, пока не понял, что именно сказал.       — Тебя бьёт отец? — Я физически ощущал, как начинаюсь трястись от злости. Да как он вообще посмел?       — А тебя — нет? — удивился Драко. Но, когда я отрицательно помотал головой, тихо ойкнул. — Ну ладно, в любом случае, это можно вытерпеть, — продолжил он будничным голосом.       — Драко, — у меня аж горло пересохло, — как давно это продолжается?       — Не знаю, наверное, всегда, — он нахмурился, вспоминая, — да, сколько помню себя. Я думал, это нормальное дело.       — Мерлин… Кто-то ещё знает?       — Я никому не рассказывал, потому что это наказание, а наказанным быть стыдно, мне не хотелось быть плохим в глазах других… — Он смотрит куда-то мне за спину, но как будто ничего не видит. — Так значит, так было только со мной.       По щеке Драко пробегает слеза. Он внезапно кажется мне совсем маленьким, хочется просто обнять его, но между нами стол, поэтому я накрываю его руку своей и сжимаю её, обозначая своё присутствие. В голове ворохом возникли воспоминания, когда Драко вздрагивал от резких движений отца, как он вжимал голову, когда ощущал его присутствие рядом. Мерлин, как же это неправильно и несправедливо.       — Ты этого не заслужил. — Я не знаю, что говорить. Потому что никогда не был в такой позиции. Мои родители, даже если и были безразличными, всё равно никогда не проявляли жестокости. Единственное ценное, что я от них, вероятно, почерпнул — ненависть к насилию. Ни отец, ни мама не позволяли рукоприкладства и всегда из раза в раз упорно объясняли, почему причинять боль другим недопустимо.       — А меня учили другому. — Глаза Драко раскраснелись от слёз, он плакал совсем беззвучно, даже не меняясь в лице.       — Драко, посмотри на меня, — я всё ещё не отпускаю его руку. — Если тебя будут бить за твой выбор, то это не выход. Мы с тобой просто возвращаемся к «во-первых», для этого «во-первых» и придумано.       — Предлагаешь мне остаться у тебя?       — Предлагаю.       — Почему, Уизли, ты наносишь повреждения себе сам и считаешь это нормальным, а мне нельзя приехать домой и перетерпеть розги, чтобы остаться в привычной обстановке? — Меня словно бьют под дых.       — Откуда ты знаешь? — выдыхаю чуть слышно.       — Я видел твои лодыжки…       — Тебя это не касается, — я произношу это даже не задумываясь, прикрываю рот ладонью.       — Тогда тебя это тоже не касается. — Он смотрит на меня всего секунду и резко встает, чтобы уйти.       Я определённо не хочу, чтобы он уходил и всё заканчивалось вот так, но и рассказывать я ничего не хочу. Точнее не могу. Но если Драко уйдёт, он снова отхватит от своего отца, возможно, стоит мне рискнуть. Возможно, тогда он согласится обдумать моё предложение.       — Останься…       — Зачем мне оставаться, Рон? Меня же это не касается. — Он психует и злится, наверное…       — Я расскажу.       И мне приходится рассказать ему обо всём. О том, как в первый раз я просто уже не мог вытерпеть стука в ушах и дыры в сердце и пришлось выпускать это всё через надрезы. О том, как это стало привычкой и как я всегда оттягиваю этот момент, потому что мне не нравится причинять себе боль, и я вечно надеюсь, что само уляжется. А оно никогда не устаканивается само. Я рассказал даже о том, как справляюсь, когда ножик вне зоны досягаемости. Как кусаю то ладонь, то колени до синяков, чтобы прийти в себя и избавиться от звона в ушах. Мне пришлось рассказать, что мне сложно распознать негативные эмоции и что я всегда пытаюсь избавиться от них.       — То есть, ты вредишь себе, потому что не хочешь вредить другим? Ты наказываешь себя за то, что ты испытываешь?       — Наверное, да, так и есть.       — Понимаю.       — Правда?       — Ну, это выглядит так, как будто ты не справляешься со своей злостью и ненавистью. В последний раз ты ведь злился на Седрика?       — Да, я был зол, но я понимаю, почему он так поступил… — я снова начинаю оправдывать всех вокруг, кроме себя.       — Ты имел право злиться. И это было нормальной реакцией. Но ты всё подавил, а потом всё выместил на себе. С Поттером разве не так же было?       Я прокручиваю проклятые воспоминания в голове только для того, чтобы найти подтверждение теории Драко. Каждый раз, когда я приходил в ярость, каждый раз, когда мне полагалось злиться. Я шёл и вымещал это всё на себе.       — Ты прав.       — Хорошо.       — И я тоже прав. Тебе стоит поговорить с отцом.       — Хорошо.       — Вот и славно, — я слабо улыбаюсь. — Мне срочно нужны обнимашки, Драко.       Он обошёл стол и встал почти вплотную ко мне, хочется обнять его и не отпускать. Лбом я упёрся в его солнечное сплетение и вдохнул тонкий мятный аромат, исходящий от одежды парня. Он треплет меня по голове и тихо говорит:       — Я всё забываю сказать, тебе очень идёт твоя причёска.       — Спасибо.       Я сказал спасибо за всё, что он сделал вообще, а не за комплимент, и надеюсь, что он это понял. В этот момент мне хочется, чтобы были только мы и наша дружба, и пусть весь оставшийся мир канет за горизонтом событий чёрной дыры.       — А парень твой в курсе про ваши девчачьи посиделки? — слышу голос, до боли знакомый, самый ненавистный. Ёбаный Поттер как всегда вовремя.       Гореть ему в аду.