Как стать злодеем

      Я не мог уснуть всю ночь. Я жалел себя и пытался примириться, но ничего не выходило. Я не верил, это просто не могло быть правдой. У Седрика точно была причина поступить именно так. Он любил меня и только меня. Или нет? Он же сам так говорил. В голове путались мысли, и я просто не понимал, как всё произошедшее могло быть реальностью, а не страшным сном. Я не хотел это понимать и принимать. Нужно было поспать — утром всё точно окажется страшным сном.              Но утром меня просто сшибло с ног ощущением реальности. Как будто всё, что было «до» в моей жизни, являлось страшным кошмаром, а сейчас я наконец проснулся. Реальность виделась неприятной и отвратительно-серой. Я ступил голой ногой на каменный пол, встретивший меня враждебным холодом. И на улице, и в общежитии, а главное, и у меня в сердце стоял дубак.       Я всегда ненавидел холод, приносящий боль и напоминающий о дырах в сердце. Но теперь стоило его полюбить. Холодная голова — вот, что мне сейчас нужно. Я натягиваю носки на носки и свитер на свитер, главное — утеплиться, чтобы добежать до горячего душа. Быть может, головой я и пытался мыслить здраво, но физически холод отдавал смертью и опасностью.       Тёплая вода и правда помогает смыть хотя бы часть печали и грусти. Больше всего, конечно, хочется выпить крепкого кофе и забраться под одеяло с головой. Весна больше не кажется весной, больше напоминает вечную зиму. Я не знаю, как вести себя с Седриком. Как реагировать на него? Вот бы кто-то сказал, что мне делать.              Меня всё ещё пробивает мелкая дрожь, когда я спускаюсь в Большой зал и встречаюсь взглядом с Седриком — он тупо таращится на меня, а мой внутренний саботажник так и подначивает пойти сесть за стол Хаффлпаффа. Я приветливо машу рукой Луне и Драко, они за столом Рейвенкло, но прохожу мимо.       Я буду весёлым и невозмутимым, я притворюсь, что мы друзья, я буду делать всё то, что Седрик так ненавидит. Иногда стоит идти на поводу у внутреннего голоса.       — Диггори, доброе утро! — я улыбаюсь и сажусь напротив него. — Ты же не против?       — Мерлин, Рон, давно тебя видно не было, — внезапно я ощутил, как меня стягивает в охапку Гербер Флит, кладезь мудрости и вратарь Хаффлпаффа. — Забыл старых друзей?       — Ну как я мог? — улыбнулся ему я. — Просто Седрик теперь вроде как знаменитость, я думал, ему не до мелких гриффиндорцев.       — О, Диггори сейчас не до кого, кроме его любименькой Ханны, — Герберт откровенно посмеивался над сокурсником. — Но о нас-то ты по что забыл? Или у тебя тоже, — он оттянул ворот, где остался засос Поттера, — кто-то появился?       — Появился, — я загадочно кинул взгляд на Диггори. — Только мне нужен совет, парни. Я ещё неопытный совсем, не знаю, что делать.       — Давай, не стесняйся, Рон, — похлопал меня по плечу Флинт, — дядя Герберт отсыплет тебе кусочек своей мудрости.       — Правда? Спасибо, я очень ценю! — Я делаю вид, что заминаюсь, как будто не решаясь начать. — Понимаете, моя подружка… Я застал её с другим.       — Мерлин всемогущий! Как посмела? Мелкая вертихвостка!       — Нет, она очень хорошая, и я стал лучше учиться и выглядеть благодаря ей, а ещё она помогла мне выйти из прошлых отношений, — я давлю смущённую улыбку. — Но прямо сейчас мне хочется выдавить её глазные яблоки и раздавить череп руками.       — Жутковато, — хмыкнул Герберт, — хотя я, наверное, и хуже бы поступил.       Я сверлил Седрика глазами и видел, как некомфортно он сглотнул после моих слов. Враньё полнейшее: конечно, я никогда бы не причинил ему боль, но приятно, что теперь у него одним ночным кошмаром больше.       Мне вообще как-то странно-легче становилось видеть то, насколько Седрику некомфортно.       — Но я так её люблю!.. — вздыхаю я. — Не представляю жизни без неё.       — Парень, слушай, ты ещё молод, — Гербер выглядел озадаченным, — не стоит давать шансов изменникам, поверь взрослому дяде.       — Думаешь? А как же любовь? — Кладезь мудрости в лице Флинта извергал сокровища одно за другим.       — В отношениях всегда в проигрыше тот, кто любит больше, — он посмотрел на меня сочувствующе. — Не проиграй этой суке, ни за что.       О, как же он прав! Этой суке я проигрывать не собирался. Всю ночь я жалел себя, думал о том, как несправедлива жизнь и как несчастен я, мне снова хотелось испещрить все свои ноги порезами или уснуть и не проснуться. Я не верил в происходящее, пытался найти оправдания поступку Диггори. Всё ведь не могло быть так просто? У него точно должна быть причина. А сейчас я понял одну простую истину: я снова подавляю злость. И я решил дать своей ярости волю.       — Спасибо за совет, парни, буду держать вас в курсе. — Я похлопал Герберта по спине и мило улыбнулся Диггори, а потом попрощался с ними и пошёл прочь из зала, сдавливая челюсти до скрипа.       Ну же, Диггори, теперь твой ход.       — Рон, постой! — Я оборачиваюсь, и Седрик выглядит виноватым. — Давай поговорим?       — Мы только что говорили. — Я показываю ему фак, а сам иду широким шагом прочь. Лишь бы не видеть его прекрасное лицо.       Весь день я старательно игнорировал Поттера и Диггори, улыбаясь и смеясь над шутками, так громко, как только мог. Откуда-то появились силы жить. Я чувствовал себя ракетой, которая сбросила все ступени и летела дальше, в неизведанное.       И у меня получалось справляться. Я приготовил лучшее за все четыре года зелье, правда, львиная доля заслуги в этом принадлежала Драко, но факт остаётся фактом, Снейп прибавил пять баллов Гриффиндору за нашу совместную работу. Историческое событие.       В обед мы с Луной и Драко отправились на озеро, и я прыгал, как горный козлик по скалам, радостно восторгаясь лишайниками и скупой растительностью.       — Рон, что происходит? — спросила Луна, когда я в очередной раз подозвал их посмотреть на свою невероятно впечатляющую находку.       — А что-то происходит? — удивился я.       — Ты странный, Рон, — Драко согласно промычал.       — Я застал вчера Диггори ебущегося с Ханной Абботт, — улыбаясь выдаю я. Как же классно рассказывать о происходящем друзьям. Я теперь ведь совсем не один.       — И что ты чувствуешь?       — Я в ярости, Луна! — вскрикиваю я, кряхтя, пытаясь параллельно отодвинуть какой-то валун у самой кромки воды. — Я так сильно ненавижу его, что хочу уничтожить всю его социальную жизнь! Хочу, чтобы он страдал, чтобы стоял на коленях передо мной и давился от слёз.       Я сел на камень, так и не сдвинув его с места, чтобы отдышаться. Луна внезапно оказалась как-то слишком близко, ещё секунда, и она руками обхватила моё лицо, а я тяжело вздыхаю и утыкаюсь ей в шерстяной свитер, вдыхаю тёплый запах печенья с шоколадом, и меня накрывает истерикой.       — Поплачь, ты имеешь право.       Как примириться с собой? Как заткнуть внутренний голос, который я привык считать совестью, и поверить, что я действительно ни в чём не виноват? Я злился на поступок Седрика, но, с другой стороны, я ведь и правда был отвратительным парнем. Я не слушал его, не делал, как он скажет. Надо было купить чёртову мантию.       Надо было быть более покладистым и милым, заглядывать ему в глаза, как я делал раньше, и отвечать на все ласки, не отстраняясь. Мы ведь так и не зашли дальше… Быть может, стоило.       Я чувствую, как третья рука касается моих волос, и сквозь слёзы вижу расплавленный образ Драко.       — Ты ни в чём не виноват, — говорит он, я не могу рассмотреть его лицо, но в голосе слышится бесконечная печаль. — Хочешь, я прикончу его?       — Это было бы слишком просто, — я шмыгаю носом и отстраняюсь от Луны. Мне стоило бы утереть слёзы, но хочется, чтобы хоть кто-то видел, насколько сильно я страдаю. Как слёзы стынут на ветру и остаются солёными дорожками. Мне стыдно за это желание, но я ничего не могу с собой поделать. Драко ласково касается моей щеки и растирает след от слезы.       — Тогда мы все вместе подумаем, как сделать так, чтобы просто не было. — Я льну к его ладони и чувствую, как рука Луны сжимает моё плечо.       — Для начала было бы неплохо просто поговорить, — подмечает подруга. — Я понимаю, что не хочется, но, быть может, выслушав его, тебе станет легче.       — А если легче не станет, ты знаешь, где меня искать, — с улыбкой говорит Драко.       И я улыбаюсь им, в закатном солнце волосы друзей смотрятся золотыми нимбами. Два лучика света.              Вечером я присылаю Седрику записку. Я всё ещё надеюсь, что у него есть оправдание. Я всё ещё надеюсь, что это оправдание чертовски хорошее, настолько хорошее, что я моментально забуду всё, что произошло. Я пытался отмерить в своей системе координат, насколько сильным предательством считаю его поступок. Поттеру я подобное прощал с завидной регулярностью, так что же изменилось сейчас?       Видимо, изменился я.       В класс я зашёл первым, и мысли в моей голове были совершенно безрадостными. Я почти был готов принять всё, что скажет мне Седрик. Что он меня не любит, не хочет и вообще, всё было ошибкой. Что Ханна намного лучше. Мне было уже всё равно — что произошло, то произошло. Я давал себе обещание отпустить его, как только он этого захочет. Пришла пора выполнить его.              Седрик вошёл тихо, чуть слышно, я даже не сразу обратил на него внимание. Он подошёл ко мне близко и рукой провёл по щеке.       — Не трогай меня так, — я уворачиваюсь от его прикосновений. Таких навязчивых и эгоистичных, этими же руками он вчера лапал Абботт, а сегодня касается меня.       — А как можно? — Он пытается взять меня за руку, но я легонько отталкиваю его.       — Тебе нельзя никак, — чеканю я.       — Рон, любимый, прекращай дуться, — говорит он, а меня рвёт на части от жестокости его слов. Дуться — вот как это называется, то, с чем я борюсь всё это время? — Что за цирк ты устроил сегодня за завтраком?       — Цирк? А тебе не кажется, что это была закономерная реакция на твои действия? — Я отхожу от него на противоположную сторону класса, не хочу находиться рядом.       — Какие действия? — Он решил сегодня прикончить меня словами? Они режут кожу и сердце лучше моего ножика.       — Ты изменил мне, с Ханной.       — Я не изменял тебе, любимый. — Он идёт ко мне, а я чувствую, как подступает рвотный позыв. Держись, Рон. Ты сможешь.       — А что же я тогда видел вчера?       — Рон, измена — это когда я эмоционально привязываюсь к другому человеку, а люблю я тебя и никого другого, несмотря на все твои недостатки.       — Постой, с чего ты решил, что можешь за меня решить, что я должен считать изменой? И какие такие недостатки вообще?       — Ты не прав, Рон, ты причиняешь мне боль своими словами, как будто мы с тобой не обсуждали этого.       А мы обсуждали? Если да, то, кажется, я схожу с ума.       — Я бы никогда не поступил с тобой так, если бы мы не обговорили всё заранее. Ненавижу твою забывчивость.       — Нет, Седрик, я вполне уверен, что я ничего подобного не говорил. — Ведь для меня это недопустимо, я бы не стал позволять кому-то обращаться со мной так же, как Поттер, а если бы позволил, то точно бы запомнил.       — Ты всегда такой невнимательный ко мне.       — Я тебя боготворил, Седрик. — Я подавляю желание разреветься и стараюсь держаться молодцом.       — Да ты меня никогда не слушаешь, шатаешься со своими дружками вместо учёбы, творишь всё, что хочешь, обжимаешься с Малфоем, не слушаешь моих советов! Сколько мне ещё нужно было терпеть, чтобы ты понял наконец, что делаешь не так?       — Так ты меня так наказал? — Он что, совсем рехнулся? Нет, не исключаю, я думал постоянно над тем, что могу быть сам виноват, но делать что-то в качестве наказания… Я и половины того, о чём говорит Диггори, не совершал.       — Да, это твоё наказание, — легко соглашается он. — И не говори, что ты не заслужил.       — Я не заслужил. — Смотрю на него прямо и не хочу даже думать о том, что когда-то видел мир в его глазах. Он казался злым и заносчивым, это не мой Седрик, не тот, кого я полюбил.       — Откуда засос на твоей шее? — Я инстинктивно дотрагиваюсь метки. — Это Поттер? Малфой? Лавгуд? Или кто-то ещё из тысячи твоих «просто друзей»? Ты ведёшь себя как шлюха, Рон. Мне противно даже касаться тебя.       Это ему-то противно? Мерлин всемогущий!       — Диггори, неужели так сложно признать, что ты накосячил, и просто извиниться? — Да. Проблема точно была не во мне. Просто Диггори не тот. Не тот, которому стоило отдавать своё сердце.       — Тот же вопрос я могу задать и тебе, Рон. Где мои извинения? Я устал терпеть твоё поведение.       — Тогда я освобождаю от обязанности терпеть меня, — выплёвываю я и иду к выходу. Хочется спалить этот класс вместе с моими воспоминаниями о нём. Я поворачиваюсь и едко улыбаюсь Диггори: — Иди нахуй, Диггори.       Он ещё поплатится за то, как поступил со мной. Ублюдок.