Как стать злодеем

      Когда я вижу Поттера, мило разговаривающего с Диггори у входа в Большой зал, меня накрывает тревожной дрожью, пробирающейся под кожу мелкими разрядами тока, проходя через всё моё тело до самого костного мозга. Но рука Луны на моём запястье помогает сконцентрироваться на реальности и не придумывать худшие сценарии из возможных. Мы втроём садимся за компромиссный стол Рейвенкло, приступая к ужину. Драко отлично вжился в роль заботливой мамаши, он то и дело бросает грустные взгляды на моё лицо и интересуется, не больно ли мне. Мы приковываем куда больше внимания, чем я мог рассчитывать. Это хорошо, но мне некомфортно ни под этими взглядами, ни в этой ситуации. Мне тяжело внутренне от того, что я прекрасно осознаю все манипуляции, к которым прибегаю, а страх того, что я превращаюсь в ещё одного Диггори или Поттера, выжигает всё внутри напалмом.       Я постоянно думаю о том, чтобы сбежать, прекратить всё, но внутренний демон, впервые оказавшийся у власти, не позволяет мне остановить этот летящий в пропасть поезд, подкидывая дров в его печь. Он забивает битой разум и последние остатки совести, заставляя меня смотреть мёртвыми глазами прямо в лицо своему обидчику. Седрик выглядит удивительно спокойным, и мне не нравится, когда между его прямыми бровями не лежит задумчивая морщина. Внутренний демон в ярости, он возмущён и обижен. Диггори не должен чувствовать спокойствие ни минуты в своей жизни.       Я слежу за тем, как он, закинув руку на плечо Поттеру, что-то обсуждает с выходящими из большого зала Фредом и Джорджем. Хотел бы я уметь читать мысли. Вероятно, стоит научиться, хотя бы для того, чтобы можно было предсказать очередную готовящуюся подлянку. Потому что иначе я не справлюсь со всеми своими страхами, а ведь нужно её и держать хорошую мину. Драко под столом сжимает наши руки, обозначая своё присутствие, немного возвращая меня из паники обратно в реальность. У меня всё ещё есть мозг и способность здраво мыслить, я всё ещё могу просчитать их ходы наперёд.       Близнецы пересекаются со мной взглядами, и эти их улыбки не сулят мне ничего хорошего, Поттер выглядит не самым довольным в мире человеком, но всё равно поддерживает беседу, а Седрик тужится из-за всех сил, чтобы показать, как ему хорошо и как качественно он проводит своё время с Гарри Поттером и моими братьями. Неужто у него появились зачатки мозга? Интересно, чем именно он пригрозил Поттеру?.. Хотя тут и гадать нечего, он шантажирует нашими отношениями, иначе почему Гарри буквально пытается вымолить прощение одним только взглядом?       Это всё невероятно захватывающе, но я не могу проглотить и кусочка, охваченный гнетущей тревожностью, всё, чего я желаю, — остаться один в своей комнате, но мне приходится наблюдать за Диггори, садящимся напротив Поттера за нашим столом и приветливо перешучивающемся с ним. Ком нервов клубком наматывается в районе солнечного сплетения, и мне уже нечем дышать.       Гарри ведь много и не надо, я вспоминаю все его гомофобные высказывания в мою сторону, всю ненависть, которую он широкими мазками выплёскивал на наши отношения. И Седрик об этом прекрасно знал, он знает, чем давить на Поттера, потому что я ему сам принёс ответ на блюдечке.       Запомнить на будущее. Лучше промолчать, чем потом самолично вооружить врага информацией. Эмоционально я вымотан настолько, что мышцы плечевого сустава сводит судорогой, когда я пытаюсь хоть немного расслабиться. Пальцы узловатыми крюками вцепляются в колени, и я понимаю, что не могу дышать. Только не этот кромешный ад снова.       Только не возвращение в долгие часы в ожидании смерти. Зелье от Поттера в комнате, но я не уверен, что доберусь туда своими силами до того, как ноги и разум парализует страхом.       Я встаю, неловко хлопая Драко по плечу, и говорю, что мне срочно нужно подышать воздухом, на обеспокоенный взгляд Малфоя отвечая лёгким поглаживанием плеча. Они обязаны поверить, что со мной всё хорошо, я скалюсь, выдавливая улыбку. И так спускаюсь почти на бег, чувствуя, как моментально разогреваются икры от взятого темпа. Нужно перевести фокус на что-то иное.       Внутренний демон уже не так уверен, что хочет управлять этим дефективным телом, подкидывает мне песню для того, чтобы я мог отвлечься.       — I'm getting bored, being part of mankind, — всплывают слова, и я пока не понимаю, что именно проговариваю шёпотом, но это уводит мысли от Поттера и Диггори вместе. Боже, да я же сам их за ручку свёл, а после оставил наедине строить козни. — There's not a lot to do no more, this race is a waste of time. — Глупая игра подсознания не даёт мне сосредоточиться на тексте, так и намекает на тщетность моего бытия. Гонка проиграна или даже не стоит того, чтобы в ней участвовать? Нет уж, я сам это решу, а не чёртово слабое, неспособное ясно мыслить подсознание. Я вспоминаю звонкое пианино и джазовый мотив. Успокойся, Рон, что самое худшее они могут сделать? Рассказать, как всё было на самом деле? Придумать и обставить всё так, что сами станут жертвами? Я как будто спиной почувствовал взгляд мамы, осуждающе сверлящий меня: «Ты сплошное разочарование, Рон». Именно так она бы и сказала. — People rushing everywhere, swarming around like flies. — Я миную группку первокурсниц, которые смотрят на меня странно, мне показалось, что я увидел жёлтые капюшоны. Неужели Диггори уже начал контратаку? Или это просто игра моего воспалённого воображения? Я думал, что он способен на это, но будем объективны, он не гений тактики и действует необдуманно в сложных ситуациях, на это-то я и рассчитывал. Видимо, я переоценил себя и недооценил Диггори. Видимо, я снова допустил ошибку из-за собственного высокомерия. Что же, чёрт возьми, за песня? — Think I'll buy a forty-four. — И тут до меня доходит. Мой внутренний чертяка знает толк в мазохизме. Песня «I Think I'm Going to Kill Myself» — Elton John, придавливая тяжёлым берцем моё лицо, заставляя вдыхать запах пороха. — Give them all a surprise. — Или, быть может, он просто предлагает мне решение, простое и краткое, после которого уже никто не сможет меня опорочить, а если и сможет, то я об этом не узнаю. Чёртов слабак и трус. — Think I'm gonna kill myself, — тихо, мантрой следуя за фортепьяно, в своей голове говорю я. — Cause a little suicide, — да уж, лучше песни я придумать определённо не мог, — Stick around for a couple of days, what a scandal if I died, — я повторяю и повторяю припев, как заведённая обезьянка, дублируя жестокие фразы. — Yea, I'm gonna kill myself, get a little headline news. — О, я написал бы такую предсмертную записку, что оба моральных уродца, и Диггори, и Поттер, волосы бы себе повырывали. — I'd like to see what the papers say on the state of teenage blues.       Благодаря злости на себя и музыке в голове, я таки добираюсь до комнаты, не потеряв контроля.       Чёрт.       Вот что пугало меня больше всего. Потеря контроля. Громко захлопнув дверь за собой, я нырнул под полог кровати. Я паниковал не из-за потенциального неприятия семьи, не из-за того, что мог потерять всё в мгновение ока. А потому, что боялся потерять контроль.       Я же чертовски помешан на нём. Я люблю просчитывать шаги наперёд, понимать, что именно мне предстоит, следить за реакциями и убеждаться, что всё идёт по плану. Я истязал своё тело за эмоции, которые не мог контролировать, стараясь показать свою власть хотя бы так. И в прошлый раз меня накрыло паникой, когда я увидел Диггори и Ханну на соревнованиях, потому что понял, что их чувства вне моего контроля. Как же это меня раздражало.       И это прекрасно, потому что лучше ярость и ненависть завладеют мной, чем я снова начну задыхаться от страха.       Я никогда не чувствовал себя в своей тарелке, когда контроль надо мной брал Седрик, я никогда не был спокоен, когда был в отношениях с Поттером, просто потому, что он решал, когда и что произойдёт. Они оба отбирали у меня то, что мне нужно было больше всего, даже контроль над моим телом я терял, с радостью ожидая, что меня будут любить за такую жертвенность.       Грудную клетку всё ещё сдавливало, клубок внутри вырос до размеров небольшой тыковки, но ощущался он тяжестью чёрной дыры, засасывая меня вместе с моими мыслями внутрь. Я нащупал пузырёк успокоительного зелья и, запрокинув голову назад, одним глотком выпил его до дна.       Тело уже не ломило, я не ощущал скорую смерть, я, пусть и туго, мог дышать. Хорошо, очень хорошо. Кажется, я даже смог уснуть, потому что даже не заметил Поттера, который вырвал меня из сна, коснувшись плеча. Он слишком часто стал лезть в моё личное пространство. Мерзкая привычка.       — Что тебе нужно? — задаю я закономерный вопрос Поттеру, едва придя в себя. Тело инстинктивно двинулось прочь от его пальцев, избегая невыносимого сейчас контакта.       — Тебя ведь опять накрыло, Рон, — констатирует он. — Прости.       И что мне говорить? Что я не прощу? Что ему не за что извиняться? Что я вообще не понимаю, о чём он говорит? Хочется ему врезать, но я держу себя под контролем. Плечи немного расслабляются от приятной мысли о том, что я вновь принадлежу себе и контролирую происходящее.       — Накрыло, — отвечаю ему просто и без прикрас. Я буду говорить прямо и как есть. — Из-за тебя, да. И нет, я тебя не прощаю.       — Он начал меня шантажировать, — выдавливает Поттер. Да, я был прав. Как же приятно быть правым. — Эти слухи могут навредить и мне, и тебе. Поэтому я должен был сделать так, как он просит.       — Ага, — саркастически выдавливаю. Поттер тоже стал предсказуемым. А сейчас он мне скажет, что Седрик обязательно поплатится за всё.       — Мне нужно придумать, как уязвить его сильнее. — Закономерно, как же это закономерно. Это глупый ход со стороны Поттера, потому что он слишком повёрнут на своей нормальности. Он слишком зациклен на том, что ему нужно быть обычным и ни разу не особенным, при том, что он и есть особенный. Но этой слабостью легко воспользоваться. А есть ещё одна вещь, которая определённо может стать козырем в моём рукаве.       — Он бы не смог ничего сделать, — говорю я и отворачиваюсь от Поттера. — Потому что Седрик трус. Как и ты, видимо.       И как же мне противно от детской наивной манипуляции, но слабость Поттера в том, что как раз такие манипуляции ему и незнакомы. Мальчик без детства привык жить с подковыркой, но все его подковырки слишком хитровыдуманные, настолько, что он просто не видит очевидного. Я пользуюсь своим положением, я пользуюсь его беспомощностью. И да, я поступаю как мразь.       — Рон…       — Это была проверка, Поттер, ты её провалил, — я говорю это, а в ушах звенит от адреналина. — Не хочу тебя видеть, уйди.       Мой мозг работает словно на пределе, и мне становится абсолютно ясно, как себя вести, я, будто ведомый дурной интуицией, сажусь на кровати, меняя своё положение в пространстве, чтобы не быть в зависимой, беззащитной позиции даже физически. Поттер инстинктивно отходит на шаг, и у меня наконец есть возможность подняться в полный рост, становясь главным, подминая Поттера и его вину под себя. Ещё один шаг назад, и испуганный взгляд изумрудных глаз скользит по моему беспристрастному лицу.       — Значит, не так уж ты меня и любишь, Гарри, — я говорю это, а у самого всё внутри обрывается. Чтобы как-то поддержать себя, я поправляю рукава своей рубашки, перенося фокус с отвратительности своих действий на машинальные движения, приносящие толику спокойствия.       — Люблю, — шепчет Поттер и, поддаваясь странному порыву, отходит ещё дальше, его взгляд ищет ответы на полу, виновато поднимаясь то и дело на меня, стараясь понять, что я сейчас предприму.       — Недостаточно, Поттер, — отвечаю и разворачиваюсь, оставляя его стоящим посреди комнаты в полном одиночестве. Пусть принимает решения сам. Пускай я к нему его подвёл, но сейчас время доказать свою профпригодность, Поттер.       Гостиная встречает меня тёплым светом от факелов и камина, играющем бликами на бордовых стенах башни. Глаз цепляется за близнецов. Первых моих мучителей в жизни. Раз уж у нас тут день возвращённого контроля, мне стоит показать и им, что я чего-то стою. Мне нужно сделать то, что является нормой в любом семействе. Я чуть погладил браслет с ракушкой, подаренный Биллом. Нам нужно поговорить.       — Фред, Джордж, — я подхожу к ним и становлюсь, чуть упираясь плечом о стену, она служит мне и моральной опорой, — вы опять что-то замышляете?       — С чего ты взял? — улыбаются они, скалясь в неискренних улыбках. Вот бы стереть их с лиц братьев.       — Я слишком хорошо вас знаю. — Моё лицо не выдаёт ни одной эмоции, я говорю медленно и уверенно, пытаясь добавить себе весомости. — Что вам от меня нужно?       — Только веселье, Рон, — отвечают они хором.       — Вы не можете веселиться с кем-то другим?       — Только ты так славно реагируешь. — Или, быть может, это вы, такие умники, решили, что я слишком не уверен в себе, чтобы пожаловаться на вас родителям, и просто буду тихо терпеть, боясь попасть в немилость.       — Хорошо, ещё одна ваша выходка, и я расскажу маме и отцу обо всём. Может быть, даже добавлю, откуда вы находите деньги на свои эксперименты. Может быть, я даже напишу о том, как вы измывались над Джинни в прошлом году… — Я делаю вид, что очень заинтересован заусеницами на моей левой руке, рассматривая их, близко поднеся руку к лицу. Словно то, что я говорю — просто ничего не значащая вещь и пустяк. — И я не угрожаю, я обещаю.       — Мы тоже можем дать тебе обещание. — Улыбка на лице одного из них уже помрачнела.       — Мама с отцом не очень обрадуются, узнав, что ты спишь с Поттером или Диггори, а? — заканчивает второй уже совсем серьёзно.       — Очень изобретательно, только мне плевать. — И вот уже мой черёд улыбаться. — Какова ценность угрозы, которая не имеет никакого влияния на меня?       — Тогда мы расскажем это всей школе, — шипит один из них.       — И я с удовольствием гляну на то, как Поттер, которого вы насильно вытянули из шкафа, отыграется на вас, не оставив и мокрого места. — Я уж точно добьюсь того, чтобы он узнал, от кого пошла информация и кто ответственен за убийство его репутации. А про меня и Седрика и так слухи ходят, это было бы даже на руку. — Так что мой совет: держитесь от меня и Джинни подальше. Хотите устроить розыгрыш — выберите кого-то своей весовой категории. Поняли?       О да, они поняли. Я больше не увижу их даже в километре от Поттера или Диггори, не получу ни одной взрывной сладости или проклятия в спину, потому что Джинни — святое, а то, что они делали со мной, добавит только дров в печку маминой ярости. Братья сидят замершие и слегка напряжённые.       — Бу! — шутливо говорю я, и они вздрагивают. — Идите лижитесь друг с другом, или чем вы там занимаетесь, пока никто не видит.       Они нехотя поднимаются и исчезают в неизвестном направлении, а я приземляюсь на кресло в надежде провести спокойный вечер за шахматами или книгой.       Быть тем, кто контролирует, — самое лучшее из чувств. Ради него даже совестью пожертвовать можно.