Бог из машины

      Ганнибал Лектер был одиноким человеком. Помимо того, что он, скорее всего, был психопатом.       Скорее всего. У Уилла не было вещественных доказательств, поскольку он был в плену, но, с другой стороны, одно доказательство у него все же было - он был в плену. На ночь или во время того, как его компания была сочтена нежелательной, Уилл сидел в спальне для гостей под замком. Или, может, это была спальня для пленников?       Подумать только, у кого-то все еще стояли двери со скважинами, которые можно было запереть на настоящий ключ. Была ли у Ганнибала целая связка ключей? Поигрывал ли он ей, словно тюремщик, подходя к его двери (нет, иначе бы Уилл давно услышал)?       Что за ретроград. У него даже не было телевизора в доме.       Как, впрочем, и у Уилла.       Все равно.       "Он что, сраным Дракулой себя вообразил?" - думает Уилл и вспоминает потенциально эротичную сцену, где Гэри Олдмен брил пленного Киану Ривза опасной бритвой.       Не то чтобы это как-то связано со скважинами в дверях. Ну, ассоциации всегда работают как-то так, а иногда они и вовсе непредсказуемы.       Затем он представляет Ганнибала в длинном красном халате с этой нелепой прической, словно на его голове выросло две злокачественные опухоли. Его воображение рисует эту картину, и, если честно, Ганнибал выглядит как полный кретин. Ладно. Возможно, как зловещий кретин. Позволил бы Уилл ему провести по своей шее бритвой?       Ну, если бы это заставило его заткнуться - пожалуй. - Это... - недоверчиво произносит Уилл, глядя в тарелку.       Ганнибал улыбается с самым довольным видом, словно кто-то обнаружил сделанную им пакость. - Жареные мозги, - объявляет он, садясь напротив и с долей театральности разглаживая на коленях салфетку.       Уилл смотрит на блюдо. Затем поднимает глаза, на короткое мгновение встретившись с чужим взглядом. В уголках глаз Ганнибала расходятся озорные лучики. - Мозги, - повторяет Уилл.       Он смотрит в тарелку Ганнибала, и довольство последнего становится еще гуще, когда Уилл замечает: - Вам не хватило мозгов для двух порций?       "О нет, - думает он, глядя на крошечную улыбку, которая появляется на губах Ганнибала. - Прекрати. Я знаю эту улыбку".       Ганнибал всегда делал это своими губами, прежде чем погрузиться в псевдоглубокий монолог на двадцать, а то и тридцать изнурительных минут. Иногда это избавляло Уилла от необходимости участвовать в разговоре, хотя Ганнибал всегда оставлял ему маленькие хвостики, чтобы он мог зацепиться и влиться со своей репликой. Не то чтобы Уилл хотел.       С другой стороны, не то чтобы он хотел слушать своего раздражающе напыщенного экс-терапевта на протяжении тридцати минут.       Не то чтобы Ганнибал оставлял ему выбор. - Знаете ли вы, Уилл, что в некоторых нецивилизованных племенах еще до недавнего времени была распространена практика поедания своих усопших, чтобы воздать им честь? По обыкновению мужчины съедали мышцы, а женщинам и детям доставалось все остальное. Мозг считался особо ценным продуктом.       "Началось", - обреченно думает Уилл. - Так я выполняю роль женщины? - раздраженно хватается он за оставленный хвостик.       Говоря о женщине, он, конечно, подразумевает метафоричную женщину, что имеет смысл, поскольку в данном контексте ее роль сводится к подчиненной, ровно как и у пленника, кем и является Уилл, без какой-либо метафорической составляющей.       О, отлично.       Ганнибал коротко облизывает губы. - Я лишь наслаждаюсь вашей компанией.       Это отсылает к тому, что Ганнибал Лектер одинокий человек. И он запирает Уилла на хренов ключ в спальне для пленников, когда его компания становится нежелательной.       Проблема в том, что Ганнибал не находит компанию Уилла нежелательной. В смысле, его компания очень даже желаема большую часть времени. А это означает, что Уилл отдыхает от Ганнибала лишь ночью и шесть безумно коротких часов, пока тот занимается психоанализом на работе, притворяясь, словно не запер на хренов ключ в своей спальне для пленников человека, чертов псих. В остальное время они едят трижды в день, помимо небольших перекусов и напитков тут и там, на которые Ганнибал до странного щедр, и проводят время вместе.       (Кому-то это может показаться не так уж и долго. Что ж, этот кто-то явно не оставался наедине с доктором Лектером больше десяти минут.)       Что вновь отсылает к тому, насколько Ганнибал Лектер одинокий человек. Каждый день он устраивает Уиллу чертово кулинарное шоу, а затем напрашивается на комплименты, что Уилл категорически игнорирует, хоть и видит его уловки, и конечно же, все это время Ганнибал говорит. Первые несколько дней Уилл ждал подвоха, потому что не ждать подвоха от своего похитителя довольно глупо, даже если ты бессмертен.       Хорошо, ладно. Не бессмертен - это подразумевает вечную жизнь, а Уилл все-таки стареет и надеется на то, что когда-нибудь умрет от старости. Но он вроде как неубиваем или типа того.       Так вот, Ганнибал все болтает и болтает, расписывает качества блюд, которые он приготовил, или делится воспоминаниями о странах, которые когда-то посетил, или метафорически сетует о том, что высший свет Балтимора полон скучных козлов. По большей части это похоже на замаскированные жалобы безупречно воспитанного человека, будто Уилл в самом деле его друг. В остальное время он пускается в абстрактные словесные дебри, говоря так много и, по сути, ничего.       Уилл и сам не любит все эти смолтоки - маленькие беседы ни о чем, - но Ганнибал Лектер определенно трахнул смолток. Возможно, дважды.       Если смолток это непритязательная беседка, чтобы двое могли ненадолго присесть в ней, обменяться замечаниями о погоде и разойтись, то смолток Ганнибала это гребаный Нотр-Дам-де-Пари, и он в огне. - Это не нет, - замечает Уилл. - Вы ждете моего согласия? - В последнее время я уж и не знаю, что от вас ждать, доктор Лектер.       В смысле, Уилл ожидал, что тот будет выжимать из него подробности убийств.       "Что вы почувствовали, когда первая капля крови орошила землю?" - спросил бы Ганнибал что-нибудь такое. Или: "Почувствовали ли вы переживание сродни религиозному экстазу или сексуальной кульминации, глядя, как жизнь угасает в чужих глазах? Когда багряные реки крови омывали ваше тело, стекая вниз в душной душевой кабине, испытывали ли вы желание прикоснуться к вашему преисполненному мрачным торжеством пенису?"       Впрочем, Ганнибал до сих пор не сказал ничего из этого, предпочитая беседу обо всем остальном. Похитил ли он Уилла, просто чтобы безнаказанно разговаривать сколько ему захочется?       Или, может, это все было лишь странной прелюдией к разговору об убийствах. Возможно, Ганнибал желал расположить его к себе так, чтобы Уилл сам раздвинул метафорические ноги, словно обнаженная Леда за его спиной на картине, позволив длинношеему любопытству Ганнибала заглянуть в сырое интимное нутро его сущности.       "Вот блять, - мысленно беспокоится Уилл. - Я уже начинаю думать как он". - То же самое могу сказать про вас, дорогой Уилл. Вы умеете удивлять, - сдержанно улыбается ему Ганнибал и на короткое мгновение опускает глаза. - Прошу, приступайте к еде.       Уилл даже не хочет есть, но все равно берет вилку в руки. Жареные мозги звучит как что-то, что он никогда не заказал бы в ресторане (хотя бы потому, что Уилл не появляется в ресторанах), но все, что готовит Ганнибал, пахнет до греховного вкусно. Иногда Уилл подозревает, не подсыпаны ли в его еду и вино какие-нибудь наркотики, но если это действительно так, ему, по правде говоря, плевать.       Черт возьми. Лектеру надо было пойти работать шеф-поваром, а не языком чесать. - Вас когда-нибудь угощали мозгами? - интересуется Ганнибал, и по его лицу заранее можно сказать, что он знает, какой будет ответ. - Боюсь, вы единственный человек из моего окружения, кто имеет страсть к готовке, - отвечает Уилл, запихивая в рот чудесные ароматные кусочки. - И чьи же мозги я ем?       Он смутно уверен в том, что, подавая ему подобное блюдо, Ганнибал намекает на то, что мозг Уилла, подобно мозгу той свиньи, что сейчас у него на тарелке, теперь находится в его милости.       "Ах, Уилл, взгляните, - намекает он. - Я вытащил эти мозги на свой полированный стол на кухне так же, как ваши убийства на свет. Я вижу каждую извилину отчетливо, ваши хитросплетения абсолютно обнажены и находятся в моей власти. Я посыпаю мозги мукой и специями, словно вас - многочисленными словами, а затем помещаю на разогретую сковороду и держу на медленном огне, постепенно доводя до кондиции. Ни к чему спешка там, где место удовольствию. Да, я наслаждаюсь тем, как заставляю вас слушать мои многочасовые разговоры. Я такой мудак, Уилл Грэм. И я очень хорошо приготовил эти мозги".       Ганнибал поднимает глаза, позволив себе тонкую улыбку. Всполохи огня от зажженного камина за спиной Уилла бросают на его лицо приглушенные пятна света, сгущая зловещие тени. Нож ловит резкий блик. - В конце восьмидесятых Великобритания была обеспокоена эпизоотией трансмиссивной губчатой энцефалопатии крупного рогатого скота, - говорит он, прожевав и проглотив кусочек. - Массовое заражение оказалось спровоцировано мясокостной мукой, которую добавляли в корм.       "Отлично, - думает Уилл. - И как, черт возьми, это связано с моим вопросом?" - Вы знаете, что входит в основу такой муки, Уилл? - Субпродукты. Внутренние органы.       Ганнибал одобрительно блестит глазами. - Верно, - мягко соглашается он. - Другими словами, те частицы туш, которые не идут в пищу человека. В том числе в состав мясокостной муки входит мозг животного. При недостаточной термической обработке мука может оказаться заражена инфекционным прионным белком, который поражает клетки мозга, отчего тот в конце концов становится похож на высохшую губку.       Уилл медленно перестает жевать. Все еще перекатывая во рту кусочек жареного мозга, он уточняет: - Вы хотите сказать, что сейчас я ем инфицированный мозг?       Веселье Ганнибала проступает в острых скулах и приподнятых бровях. - Не беспокойтесь, Уилл. Прямых доказательств возможности заражения человека от животного не получено.       "Но теоретически это все же возможно, - думает Уилл. - Вот мудак". - Однако, - добавляет Ганнибал, - это же инфекционное заболевание, прозванное куру, было выявлено у тех племен, которые поедали своих усопших. Стопроцентная вероятность летального исхода. Куру также известно под названием "смеющаяся смерть", поскольку характерный для этого заболевания спазм лицевых мышц заставлял умирающего носить улыбку до самой кончины. Удивительно, как бывает иронична природа, закладывая подобный механизм самоуничтожения. Как вы думаете, улыбались ли ягнята перед смертью, Уилл?       "Чего, блять", - думает Уилл. - Природе незачем зло шутить над животными, ведь те не в состоянии понять ее жестокости. Думаю, ягнята просто молчали.       Честно говоря, он сам до конца не понимает, что имеет в виду.       Ганнибал довольно улыбается. - Вы не из тех, кто молчит, Уилл. - Как и вы, доктор Лектер.       "Когда же ты заткнешься", - имеет он в виду.       Они оба тянутся к бокалам и пьют вино, не отрывая друг от друга мерцающих взглядов. Уилл пытается лишний раз не провоцировать Ганнибала, чтобы у того не возникло соблазна проткнуть его полный живот ножом, однако трудно удержаться, когда Ганнибал сам его подначивает.       Для чего он вообще завел этот разговор?       "Он точно подмешивает что-то в еду, - смиренно думает Уилл, запихивая в рот остатки блюда. - Ублюдок".       Это бы объясняло то, почему Уилл так много и крепко спит, когда находится в спальне.       Хотя, возможно, он просто отсыпается за двадцать лет недосыпа и стресса.       Не то чтобы он сейчас не испытывает стресс. В основном, честно говоря, это раздражение. Если бы Ганнибал молчал, он неплохо провел бы время, будто в санатории или вроде того.       О, отлично. Его жизнь настолько отстой, что нахождение в плену у Ганнибала Лектера воспринимается его телом как хренова передышка.       Ганнибал тихонько вздыхает себе под нос, когда они заканчивают трапезу. Промокнув губы салфеткой, он элегантно встает из-за стола. Успев выучить за прошедшую неделю порядки, Уилл остается сидеть на месте. - Позвольте мне прибраться, прежде чем мы перейдем в гостиную, - говорит Ганнибал. - Конечно, - соглашается Уилл, потягивая свое вино.       От него не укрывается быстрый взгляд, который кидает на него Ганнибал. Уилл подозревает, что он хочет поймать его на попытке бегства.       Что имеет смысл, учитывая, что застекленная дверь, ведущая на задний двор, находится прямо здесь, в столовой. Чувствуя намерения Ганнибала, Уилл даже может сказать, что та не заперта.       "Я хочу посмотреть, побежишь ты или нет, - думает Уилл сквозь призму интереса Ганнибала. - Достаточно ли ты хитер, чтобы попытаться провести меня".       Уилл не собирается никуда бежать. Он только что поел.       Со своего места он слышит, как Ганнибал тихо позвякивает посудой, пока моет ее. Его нет достаточно долго, чтобы можно было проскользнуть к двери и на пробу приоткрыть ее.       Вода стихает, но Уилл не слышит шагов. Ганнибал умеет быть бесшумным мудаком. Стоит ли он у стены, дожидаясь, когда Уилл встанет?       "Пошел ты, - думает тот, допивая вино. - Тебе придется дать мне десерт".       Наконец Ганнибал появляется. Он делает миролюбивое лицо, тщательно пытаясь замаскировать замешательство от того, что Уилл все еще сидит на месте. - Прошу, - жестом призывает он его встать. - После плотного ужина особенно приятно расслабиться в компании друга.       Уилл отмечает, что у него нет в руках десерта.       "Мудак", - думает он.       Ему нравится хлебный пудинг с яблоками, который делает Ганнибал.       Они переходят в гостиную, устраиваясь в близко придвинутых друг к другу креслах. Ганнибал разжигает в камине огонь.       В его доме полно дверей со скважинами и каминов. Интересно, может ли кто-то по одному этому сказать, что с ним что-то не так? - Выглядите задумчиво, Уилл. Я был бы признателен, если бы вы поделились, какие мысли посещают вашу голову.       Уилл бросает на него косой взгляд. Ганнибал дружелюбно улыбается ему краем рта, вытаскивая бутылку виски. После двух бокалов вина это не очень хорошая идея. Уилл знает, что он делает - пытается его напоить. Сам Ганнибал обычно едва ли пьет, лишь создавая видимость.       Этот засранец предпочитает оставаться трезвым.       Ну, а Уилл нет.       Он без возражений принимает стакан, виски плещется на дне. Прикосновение ганнибаловых пальцев коротко мажет по его коже. - Насколько вы одиноки, доктор Лектер?       Тот, удивленный, вскидывает брови. - Прошу прощения? - Этот дом слишком большой для одного человека.       Ганнибал бросает на него любопытный взгляд. - Теперь в нем есть вы.       Уилл морщится. - Я не всегда был тут. Вы уже держали кого-то в той спальне? - Гости приходили и уходили, - спокойно произносит Ганнибал, и это, разумеется, можно интерпретировать как угодно. - Хотите сказать, я тоже смогу уйти? - Желаете уйти, Уилл? - Думаю, я достаточно засиделся у вас в гостях, доктор Лектер.       Ганнибал коротко улыбается, поднеся стакан с виски к носу. - Вы мне нисколько не мешаете. Я нахожу вашу компанию волнующей.       Брови Уилла дергается. - Мало кто находит мою компанию волнующей. - Люди зачастую гонятся за поверхностным и легко достижимым общением, к которому мы оба с вами не склонны. Я же вижу скрытый в вас потенциал.       Уилл с трудом сдерживается, чтобы не закатить глаза.       "Я никого не убивал, ты, придурок".       К сожалению, он не может это сказать, иначе ему придется как-то по-другому объяснять всю эту засохшую кровь, которую Ганнибал нашел и связал с ним. Уилл до сих пор не придумал рационального обоснования хотя бы потому, что постоянно засыпает, как только начинает размышлять об этом. - Что насчет вас, Уилл? Одиноки ли вы? - У меня есть собаки, - ворчит тот, залпом опрокидывая в себя виски.       Краем глаза он видит понимающий изгиб рта Ганнибала.       "Да, я знаю, - говорит этот изгиб. - У вас есть собаки и убийства".       Боже. - Собаки - верные компаньоны. Они видели много ваших секретов, не правда ли?       Что ж, Уинстон действительно видел некоторое дерьмо, судя по тому, что Уилл неизменно обнаруживал его рядом каждый раз, когда перерезал себе горло в уборной. Несколько раз Уинстон также сбегал из дома и находил Уилла в лесу возле ручья, когда он пытался найти силы, чтобы оторвать прострелянную голову от земли. - Зато вы не готовы делиться своими секретами ни с одним живым существом, - огрызается Уилл, глядя на огонь. - Вы правы, - в голосе Ганнибала чувствуется теплая улыбка. - Мне больше по душе хранить чужие тайны. В другом случае я бы не стал работать психотерапевтом.       Уилл тихо фыркает себе под нос. Опьянев, он становится небрежным со своими реакциями.       "Осторожно, это может его спровоцировать". - Слабо верится, что вы считаете своих пациентов с их скучными секретами интересными.       Ганнибал чуть шевелится в кресле, перекидывая ногу на ногу и смещая тело так, чтобы быть ближе к Уиллу. - Что навело вас на эту мысль? - Ну, - криво усмехается Уилл, - сейчас с вами сижу я, а не кто-то другой.       Его кожа зудит от пристального взгляда, и он невольно поворачивает голову к Ганнибалу. Лицо того нечитаемо, однако он сглаживает выражение, когда Уилл смотрит на него, и чуть улыбается. - И вы, опять же, правы.       Он протягивает руку, осторожно, но настойчиво забирая у Уилла стакан. Уилл позволяет ему это. Чуть смазанным взглядом он наблюдает за тем, как Ганнибал вновь наполняет его виски на два пальца.       "Я собираюсь надраться", - мысленно вздыхает Уилл.       Не слишком умная затея, когда ты находишься у кого-то в плену. Уилл надеется, что не проснется с похмельем где-нибудь в подвале. - Спасибо, - бормочет он, вновь прикладываясь к виски, когда Ганнибал возвращает ему стакан. - Расскажите о вашем первом убийстве, - просит он так, будто спрашивает о его первом сексуальном опыте.       Уилл долго молчит. В конце концов ему приходится сказать: - Здесь не о чем говорить. - Напротив, я бы с удовольствием выслушал вас. - Вы уже подкинули Джеку мысль посетить лес? - меняет Уилл тему. - Джек занят сбором улик в вашем доме, однако я обязательно направлю его нюх в нужное русло. Это было грязно? Ваше первое убийство. - А ваше?       Ганнибал улыбается, позабавленный его недовольством. - Пожалуй, на первых порах каждому из нас не хватает сноровки, за что бы мы не взялись. Вы начали беспорядочно убивать после того, как застрелили Гаррета Джейкоба Хоббса. Почему его смерть так вас потрясла?       "О нет, только не это", - думает Уилл. - С чего вы взяли, что она меня потрясла? - поколебавшись, спрашивает он.       Ганнибал выдерживает паузу, заставляя его понервничать. - Вы очень осторожный человек, Уилл. Даже сейчас вы предпочитаете перенаправлять внимание на меня, лишь бы сохранить свой секрет в тайне. У меня нет оснований думать, что раньше вы были небрежны в убийствах. Я бы заметил, будь это так.       О, отлично. - С чего вы взяли, что я убивал раньше? - невнятно говорит Уилл в стакан. - Может, я начал убивать после Хоббса.       Он чувствует нежную улыбку Ганнибала. - Не к чему прятаться, Уилл. Вы уже убивали, когда были полицейским. Возможно, вы делали это редко. И, разумеется, вы достаточно умны, чтобы не убивать вблизи от своего дома. Вы знаете внутреннюю кухню правоохранительных органов, знаете, на что криминалисты обращают внимание первым делом. В вашем интеллекте не приходится сомневаться, вы нелюдимы, обладаете необходимыми навыками. Что-то заставило вас сорваться после убийства Хоббса. Ваше психическое состояние пошатнулось.       "Вот блять". - Каждый из нас рано или поздно выгорает. - Только не вы, - понижает Ганнибал голос. - Вам ведь нравится это, верно? Вы очень ненасытны, когда находитесь в эпизоде.       "Какого черта ты шепчешь?" - недоумевает Уилл. - Я... предпочел бы, чтобы мы не говорили об этом. - Чего вы боитесь, Уилл? - продолжает уговаривать его Ганнибал интимным полушепотом. - Это останется только между нами. - Ага. Я заметил, как вам не терпится поделиться с Джеком моими секретами. Очень профессионально с вашей стороны, доктор Лектер, - раздраженно замечает Уилл, вставая с кресла. - К черту. Я иду спать.       Ганнибал ловит его за руку. Его хватка стальная. Уилл вынужден опустить на него глаза. - Я лишь беспокоюсь о вашем состоянии, - хмурится тот. - Вы просто развлекаетесь, - возражает Уилл. - Вам интересно, сколько я продержусь, прежде чем попробовать сбежать. Вы хотите посмотреть, до какого отчаянья я дойду, когда Джек увидит пули. Вы дождаться не можете, когда наступит возможность зарыться в мой мозг как следует.       Тщательное беспокойство сходит с лица Ганнибала, словно растаявший лед. Не размыкая губ, он слабо улыбается. Его глаза восторженно блестят. - Вы проницательны.       "А ты ебаный мудак". - Ага. Теперь, когда мы разобрались с этим, я могу идти?       Он дергает рукой на пробу, но Ганнибал не спешит разжимать хватку. - Уилл.       Он перестает вырываться и только раздраженно вздыхает. - Да? - Я даю вам обещание сохранить в тайне то, о чем вы мне расскажете. Джек увидит лишь то, что я позволю ему видеть. - Довольно несправедливо, доктор Лектер, - Уилл добавляет горечи в голос, потому что, черт возьми, он тоже знает, что такое манипуляции. - Вы сами не хотите делиться со мной своими секретами. Почему вы ждете обратного от меня? Дружба предполагает отдачи, я не собираюсь быть вашим развлечением на один вечер.       Ганнибал темнеет лицом. Он молчит так долго, что Уилл уже готовится драться, однако в конце концов пальцы на его запястье разжимаются.       Поджав губы, Ганнибал встает на ноги и, не глядя на него, скупо сообщает: - Я провожу вас до спальни.       "Он задумался над этим, - мысленно отмечает Уилл, чувствуя, как сердце быстро барабанит в груди от облегчения. - Отлично. Как только мы устроим вечер откровений, Джеку будет очень интересно, когда я перескажу ему твою исповедь, ты, мудак". - Спокойной ночи, Уилл. - Спокойной ночи, доктор Лектер.       И они расходятся, словно старые друзья, и Ганнибал запирает его на маленький, но надежный ключик настоящей мужской дружбы.