***
"Вау", - думает Уилл, будучи абсолютно не в восторге. Он только что очнулся на кладбище в ясный погожий день на месте захоронения какого-то бедняги. К сожалению, Уилл успел сместиться и упасть набок, поэтому трудно сказать, в какой позе он стоял на коленях до этого. Судя по тому, что у него связаны между собой ладони, Ганнибал оставил его молиться после смерти. "Эй, он что, переодел меня?" - хмурится Уилл, пытаясь разглядеть себя, что довольно проблематично, учитывая, что у него все двоится и троится в глазах. - Ага, - звучит сверху вдруг чей-то голос, заставив его крупно вздрогнуть; моргнув пару раз, Уилл узнает стоящего над ним Хоббса. - Он поставил тебя в позу молящегося Иисуса с полотна Гольбейна. Называется "Моление о чаше", - Хоббс хмыкает: - Очень мелодраматичный сюжет. Иисус отошел помолиться перед своей казнью, а потом сказал что-то вроде: "А вот и Ииуда, тот самый хрен, который предал меня". Но вообще-то я плохой рассказчик. И никогда не интересовался искусством или толкованием религиозных мотивов при жизни, так что, по сути, это ты хреново пересказал сюжет моления о чаше моими устами. Уилл стонет от слабости, пытаясь выпутаться из тонких веревок, держащих его конечности в определенных позициях. Пока он возится, то замечает, что вокруг опять полно цветов, выложенных вокруг него (а теперь смятых и разбросанных, пока он извивается на земле). "Серьезно? - угрюмо думает Уилл. - То есть он просто решил повторно создать со мной сцену убийства?" Что сказать, Чесапикский Потрошитель не из тех, кто просто так сдается. Уиллу удается выпутать ноги, но он слишком быстро утомляется. Откинувшись на спину, какое-то время Уилл смотрит на безоблачное небо. Довольно прохладно лежать на чей-то могиле в одном просторном одеянии. Где Ганнибал вообще его раздобыл - украл из театральных реквизитов? Кажется, он даже снял с Уилла трусы, что за подонок. Ну, хотя бы его щека зажила. Хоббс все еще возвышается над ним с глубокомысленным видом. Его выцветшие глаза направлены куда-то за голову Уилла. - Кажется, этой сценой он хотел сказать, что ты в качестве главного мученика обращаешься к себе же, как к предателю. Непонимающе нахмурившись, Уилл привстает на локтях и поворачивает голову. Тут же он натыкается взглядом на надгробный камень.Памяти Уилла Грэма 1975-2013 Покойся С Миром
Уилл теряет дар речи. Ебаный Ганнибал Лектер притащил его на его же бутафорскую могилу. "Я убью его", - спокойно решает Уилл и встает на ноги. Помятый, все еще со связанными руками, в развевающемся белом одеянии и с застрявшими в волосах цветами, он с убийственной решительностью идет мимо могил на выход. Где-то по пути ему встречается огромный, как бывают огромны телохранители, мужчина с багровым от рыданий лицом. Уилл и не заметил бы его, если бы тот не сказал: - Сэр? Вам помочь? Уилл останавливается, развернувшись. У него уходит добрая минута, чтобы собрать в круговороте общую картинку (похоже, он потерял кучу крови: головокружение его добивает). В конце концов становится очевидно, что мужчина, больше похожий на бойцовскую, но добрую бойцовскую собаку в человеческом обличии, страшно огорчен смертью кого-то близкого. Уилл думает отказаться, потому что прерывать людей во время оплакивания кажется чем-то неприличным, но, с другой стороны, чем быстрее он доберется до Ганнибала, тем лучше. - Да, я... - нескладно говорит он, делая большие паузы между словами. - Вы не могли бы подвезти меня до Балтимора? Если бы Уилл не был так занят сердитостью, он бы удивился, получив от мужчины согласие. - Что с вами произошло? Моргнув, Уилл обнаруживает, что они уже сидят в машине. Мужчина бросает на него короткий взгляд опухших глаз. Он кажется обеспокоенным. Уилл дергает запястьями в попытке освободить руки. - Кое-кто решил, что будет забавно оставить меня здесь в таком виде, - полуворчливо отзывается он. О, Ганнибал уверен, что у него уморительное чувство юмора, в этом можно не сомневаться. Мужчина недоуменно морщит лоб, держа обе руки на руле. - Но кому может прийти в голову так шутить? - Чесапикскому Потрошителю, - мрачно думает Уилл. Нет, постойте, он что... сказал это? Вслух? О боже. Мужчина хмурится. Неуверенно он улыбается, когда спустя паузу отвечает: - Ваш друг - рэпер? Простите, никогда не слышал о таком. Я больше люблю техно. - Психотерапевт, - поправляет Уилл. Мужчина растерянно морщит лоб. - Что? - Не друг. Это мой бывший. Я имею в виду, психотерпаевт. Бывший психотерапевт. - О, - молчание, пока они стоят на долгом светофоре. - Вы уверены, что вам не нужна помощь? Я мог бы отвезти вас в больницу. Уилл безрадостно смеется. - Вы как раз везете меня к доктору. Мужчина что-то говорит в ответ, но Уилл отключается. Когда он приходит в себя в следующий раз, то замечает, что мужчина сквозь слезы изливает ему душу. - Понимаете, Уилл, у меня никто не умер. Я просто прихожу туда, чтобы... не знаю. Я не знаю зачем. Просто встаю у могилы какого-нибудь бедолаги и начинаю рыдать. Думаете, со мной что-то не так? "Откуда он знает, как меня зовут?" - беспокоится Уилл. К счастью, ему не приходится отвечать - моргнув, он обнаруживает, что выходит из машины, а мужчина с улыбкой машет ему из окна. - Счастливо, Уилл! - говорит он напоследок. - Ты классный парень. - Спасибо за кроссовки, Барни, - вырывается из Уилла. "Барни?" - думает он. Барни отмахивается. - Да ерунда. Носи с удовольствием! После этого он уезжает, оставив его перед офисом Ганнибала Лектера. Опустив глаза, Уилл с недоумением замечает на себе кроссовки, которые ему большеваты, по крайней мере, на один размер. Он также выясняет, что его руки теперь свободны, хоть на коже и остались красные следы от пут. А этот Барни оказался добрым малым. Он разворачивается к офису. Ганнибал должен работать в это время. Солнце только начинает клониться к закату. Приемная совершенно пуста, когда Уилл вваливается внутрь. Секундой позже он распахивает дверь в кабинет и кричит: - Ты, блять, издеваешься надо мной! Тучный, дорого одетый мужчина, сидящий на месте пациента, перестает плакать от изумления. Ганнибал цепенеет, сидя к Уиллу спиной. - Д-доктор Лектер? - неуверенно зовет дорого одетый мужчина, огромный, как бывают огромны любители плотно поесть. Ганнибал медленно поворачивает голову к Уиллу, и - вот оно - настоящее напряжение мечется в его зрачках. - Уилл, - выдавливает он, оглядывая его с ног до головы. - Вы знаете этого человека? - вклинивается смятенный мужчина, сминая в пальцах салфетку. - Франклин... - начинает Ганнибал, но у Уилла нет времени на его разговоры. Он лучше всех знает, что случается, когда Ганнибал открывает рот, спасибо больше. - Пошел вон! - рявкает Уилл, надвигаясь на Франклина, который вжимается дрожащей массой в кресло. - Доктор Л-лектер! - панически восклицает тот. Уилл успевает сделать два шага, прежде чем Ганнибал без усилий валит его на пол и прикладывает виском о безупречно чистый паркет. Последнее, что Уилл видит перед тем, как лишиться жизни, это полуобморочный страх в глазах Франклина.***
Если говорить совсем уж честно, Уилл был уверен, что на второй или третий раз любопытство сыграет с Ганнибалом злую шутку. Он должен был заинтересоваться его неспособностью умереть, ведь, в конце концов, Ганнибал обожает: 1) трепаться; 2) делать вид, что он самый умный; 3) издеваться над Уиллом. Однако теперь, проснувшись на дне огромного пересохшего колодца в компании Франклина, который, судя по трупному окоченению, мертв уже больше суток, Уилл не может не признать, что Чесапикский Потрошитель, похоже, здорово обеспокоен. Уилл чувствует себя продрогшим насквозь. О, ну разумеется, он все еще в этой нелепой тряпке, в которую Ганнибал его облачил. Только теперь она далеко не белая. Для того, кто очнулся в колодце в компании трупа, Уилл не слишком-то взволнован. Ну, его можно понять - кто-нибудь вообще считал, сколько раз он умер за последнюю неделю? Тяжело вздохнув, Уилл с трудом перемещает свое туловище так, чтобы прислониться спиной к каменной стенке. Та ледяная и влажная на ощупь, и Уилл вздрагивает, проклиная Ганнибала вполсилы, потому что он вообще-то жутко устал и просто хочет лечь в кровать. Спустя час Уилл уже одет в брюки (пришлось потрудиться, чтобы проделать дополнительную дырку в длинном-длинном ремне), рубашку и огромный пиджак. Полуголый Франклин валяется рядом. Трусы, если кому-то интересно, до сих пор на нем, потому что, во-первых, Уилл не Ганнибал Лектер, чтобы стягивать с трупов трусы, а во-вторых, фу. - Эй, - говорит вдруг кто-то. Изучающий просвет над головой, Уилл недоуменно смотрит вниз. Полуголый Франклин, невидяще глядя перед собой, шевелит одними губами: - Посмотри в мой ботинок. Уилл хмурится с долей скептицизма, потому что он уже стащил с него один ботинок, чтобы примерить, но тот оказался маленьким ему на полразмера. Уж лучше он будет хлюпать большими несуразными кроссовками, чем его пальцы сплющит тесный носок начищенного ботинка. Кроссовки он хотя бы может обвязать вокруг лодыжки, чтобы они не болтались так сильно. - Я не... - Ты снял с меня только правый лофер. В левом ближе к носку есть несколько сложенных купюр. Возьми их. Уилл выгибает брови в повисшей паузе. "Какого черта?" - думает он. Франклин неловко добавляет: - Вообще-то я пользуюсь картой, но последние несколько месяцев меня мучает повышенная тревожность. Я всегда прячу несколько купюр в ботинок на случай, если на меня нападет грабитель. Уилл ничего не говорит, только, бросив еще один взгляд на омертвевшее лицо, настороженно наклоняется и прощупывает двумя пальцами края левого ботинка. Кончики пальцев цепляются на край скрученных купюр. Озадаченный, Уилл вытаскивает деньги. - Э-э, - говорит он. - Спасибо, эм... - Франклин, - напоминает Франклин. - Спасибо, Франклин, - кивает Уилл, а затем ненадолго зажимает переносицу пальцами. - О боже, хватит разговаривать с трупами. Это все у меня в голове. - Иногда мне тоже кажется, будто я живу в какой-то виртуальной реальности и все кругом ненастоящее, - с обнадеживающей ноткой цепляется Франклин за его слова. - Эй, ты ведь тоже пациент доктора Лектера, да? Уилл тяжело вздыхает. Отвернувшись, он бросает: - Пока, Франклин. - П-постой, ты же не собираешься бросить меня тут? Обо мне не вспомнит ни одна живая душа! Я так одинок. И так молод! Кто вообще хочет умирать в таком возрасте? "Я", - думает Уилл и, запихав деньги в карман, цепляется пальцами за неровные выступы и выемки на стене. - Ладно, - решает Франклин, смирившись. - Кто-то из нас действительно должен выбраться отсюда. Пусть это будешь ты. Вряд ли бы я вообще смог это сделать. Отдышка убивает меня временами. О нет. Это прозвучало несколько обидно, да? Я ведь уже мертв. "Почему я просто не могу представить, что он молчит? - думает Уилл. - Это ведь моя галлюцинация". Он так спешит покинуть колодец, что срывается несколько раз. - Ничего, - подбадривает его Франклин, когда Уилл снова падает на него. - Попробуй еще раз, у тебя обязательно получится. - Спасибо, Франклин, - неловко говорит Уилл. - Прости, что упал на тебя. - Все в порядке. Я все равно ничего не чувствую. Спустя еще с десяток попыток и час двадцать он вылазит из колодца, потому что: а) колодец не такой уж глубокий, как могло показаться; б) Уилл не собирается сидеть в нем вечность, раз уж он не может умереть; в) Франклин его достал. - Ого! - эхом раздается голос Франклина из колодца. - Еще немного, Уилл! - Ага, - пыхтит Уилл, вытягивая себя слабыми руками наружу и перекатываясь на землю. - Здорово, у тебя получилось! Поколебавшись, Уилл заглядывает в колодец. Внизу темно, веет холодом, и только раздетая фигура Франклина белеет трупным пятном на дне. - Спасибо за деньги, Франклин. И одежду. Ты очень меня выручил, - говорит Уилл на прощание. - Да чего там! Мне это все равно больше не понадобится. - Ты уверен, что не хочешь, чтобы я сообщил кому-нибудь из твоих близких о твоей смерти? - О, я очень сожалею, но я могу сказать тебе только то, что ты сам знаешь. - Ах, - Уилл задумчиво скребет щетину. - Да, точно. Что ж, пока. - Удачи! Спустя еще сутки скитаний, ведь пересохший колодец, разумеется, оказался в совершенно безлюдном, забытым богами месте, Уилл выясняет, что оказался где-то в самой глуши Пенсильвании. Да ладно. Откуда у Ганнибала столько времени, чтобы везти его тело в другой штат? "Эй, - вдруг понимает Уилл. - Он что, снова засунул мое тело в багажник?" Трудно сказать, чего он ждал от Чесапикского Потрошителя, но не такой уж у него и творческий подход. Уилл тратит чуть больше недели, чтобы добраться обратно до Балтимора. Оказывается, поймать попутку трудно, когда ты выглядишь так, будто только что вылез из колодца, перед этим стянув одежду у трупа. По крайней мере, у него есть наличные, что существенно упрощает дело, когда кто-то все же соглашается его подвезти. В основном Уилл не помнит, как выживал все это время, но, кажется, он очень долго шел пешком, питался шоколадными батончиками и один раз его зарезал дальнобойщик, оказавшийся убийцей (вот так неожиданность). "Больше никакого автостопа, - думает Уилл, со вздохом рассматривая свою грязную, вновь окровавленную одежду после очередного воскрешения. - Клянусь богом". Дальнобойщик-убийца выбросил его тело в Вирджинии. Ну, по крайней мере, это недалеко от его дома. Честно говоря, Уилл бы не отказался от душа прямо сейчас. Хромающий, натужно сипящий, в свисающих окровавленных лохмотьях, он добирается до Вулф Трапа. Окно в его доме все так же разбито, но внутрь до сих пор никто не залез, только намело немало листьев. Боже, даже таким неудачникам иногда везет. - Ты вернулся, - удивляется Гаррет Джейкоб Хоббс, как домохозяйка, не ожидавшая снова увидеть пропавшего без вести мужа; с недоверчивым видом он наблюдает, как Уилл заползает в душ. - Серьезно собираешься прихорашиваться каждый раз перед тем, как пойти к нему? - Заткнись, - ворчит Уилл и включает воду. За тем исключением, что воды нет. - Разумеется, дом отключен от водоснабжения, - говорит Хоббс, смотря на него из слива. - Ты ведь мертв официально. Уилл стукается лбом о плитку. "Блядство, - думает он. - Можно я просто закрою глаза и окажусь дома у Ганнибала?" Можно. Вот так Уилл, открыв глаза, оказывается дома у Ганнибала. Прямо у изножья огромной кровати, если точнее. Стоит глубокая ночь, занавески бесшумно раздуваются на окнах. Уилл фокусируется на бездвижно лежащей фигуре на краю кровати. Ганнибал даже спит как ханжа - подложив под голову две подушки и выпростав руки поверх одеяла. Его грудь едва заметно поднимается и опускается, пока он бесшумно дышит. Лицо таинственно бледнеет, практически молочное в разбавленной темноте ночи. Затем Ганнибал тоже открывает глаза. Похоже, это потому, что у него совесть не чиста - кто еще проснется посреди ночи от того, что на него кто-то жутко пялится из теней? Не сказать, что у Уилла хорошее зрение, но, похоже, он простоял здесь достаточно, чтобы его глаза привыкли к темноте. По крайней мере, он однозначно улавливает момент, когда веки Ганнибала распахиваются с такой ясностью, будто он и не спал до этого, а пальцы вцепляются в одеяло. Испуг. Ганнибал Лектер испугался. (Да, всего на крошечную долю секунды, но не портите Уиллу удовольствие.) Напряжение разливается в комнате густой едкой массой. Ганнибал не шевелится, как если бы выжидал, что собирается предпринять Уилл. Уилл не очень готов к осуществлению физической расплаты прямо сейчас, но за долгую беспамятную дорогу у него все же накипело несколько претензий, и он не дурак, чтобы упускать возможность озвучить хотя бы одну из них: - Колодец, Ганнибал? Серьезно? Знаешь, мог бы просто закопать меня где-нибудь поближе. Ганнибал выпрыгивает из кровати с грациозностью пантеры. Уиллу становится не по себе, когда к нему идут с таким очевидным намереньем навредить, но, господи, что с ним случится? Он умрет еще раз? "О, отлично", - думает Уилл, когда Ганнибал в самом деле убивает его с тревожно поджатыми губами.***
Уилл просыпается, плотно замотанный в какую-то ткань. Он не может пошевелиться, сверху на него давит масса чего-то, стремящегося превратить его в лепешку. Масса равномерно распределена по всему телу, а дышать почти так же тяжело, как в тот раз, когда Ганнибал обмотал его пленкой. Когда Уилл чуть отходит после смерти и его мозг начинает фильтровать что-то, помимо наседающих на него галлюцинаций, он догадывается, что Ганнибал и впрямь закопал его. Уилл вздохнул бы, если бы шесть футов земли сверху не давили на его грудную клетку. "Может, просто остаться здесь?" - подумывает он, потому что вообще-то череда нескончаемых смертей его ужасно утомила. С другой стороны, мало удовольствия в том, чтобы продолжить нескончаемо умирать от голода, жажды и других не шибко приятных вещей, лежа в холодной земле. Наверху хотя бы можно помыться. Вот так, приняв неизбежное, Уилл мысленно вздыхает и принимается за работу. Отсутствие запаса кислорода делает с ним страшные вещи, но это не мешает ему разработать тактику и начать шевелиться, начиная с кончиков пальцев и постепенно увеличивая амплитуду движения. И хотя Уилл не может этого видеть, но чем дольше он работает, тем заметнее начинает вздыматься земля в саду Ганнибала Лектера. Спустя бесконечность, несколько удуший и тысячи проклятий Уилл сквозь рыхлую землю вытаскивает руку, будто сраный зомби. У него уходит еще какое-то время, чтобы раскопать себя. В конце концов он выбирается наружу взмыленный, злой и с комьями земли во рту. - Твою мать, Ганнибал, - мрачно говорит Уилл себе под нос, выползая на нетронутую траву. Отплевавшись, он встает на колени, а затем, пошатываясь, на слабые ноги. Обмотанная вокруг него ткань, сползшая до пояса и не очень-то защитившая от треклятой земли, остается в устроенном беспорядке. Уилл оглядывается. Снова ночь. Он пробарахтался целые сутки. С раздражением поняв, что в этот раз Ганнибал решил по-быстрому избавиться от него, закопав в собственном саду, он решительно бредет к застекленным дверям. Уилл не слишком-то церемонится, врываясь в пустую столовую. Комья земли отваливаются от него, падая на чистый пол. Со стороны кухни исходят какие-то звуки. В теплом приглушенном свете Уилл оглядывает себя, потрепанного в самом инфернальном смысле этого слова, и тихо стонет. Боже, с этой минуты он ненавидит землю. Когда он умрет по-настоящему, то завещает кремировать свое тело и развеять его прах над морем. Уилл направляется на кухню. По пути он бросает взгляд на настенные часы, расположение которых ему хорошо известно. Половина третьего ночи. Судя по звукам, Ганнибал что-то жарит. "Этому подонку не спится, - думает Уилл. - Заедает стресс посреди ночи, а я ел последний раз... боже, когда он убил меня впервые?" Страшно раздраженный, голодный и желающий принять душ, Уилл решает не скрывать своего присутствия, раз уж это все равно дает примерно те же результаты, как если бы он не скрывался. Вместо этого он ворчливо замечает: - Тебе что, совсем не интересно узнать, почему я не умираю? Не то чтобы Уилл сам много об этом знает. По крайней мере, он мог бы выиграть время и потребовать у Ганнибала право остаться на свой последний ужин. Уилл даже потерпит его расспросы, господи боже. - Ган... - начинает он, но запинается, оказавшись на кухне. - Ганнибал? Кухня абсолютно пуста, хотя Уилл ожидал увидеть Ганнибала за плитой. Что-то тихо скворчит на сковороде. Уилл хмурится, встав посреди кухни. Тишина зловеще оседает за его плечами. "Я не собираюсь участвовать в его играх", - думает он и подходит к плите, чтобы заглянуть в сковороду. Там тушатся помидоры. Лучше бы это было мясо, но пока он будет искать чего получше, Ганнибал наверняка опять его убьет, так что и помидоры вполне сойдут. Вздохнув, Уилл находит вилку и принимается есть прямо со сковородки, не снимая ее с огня. О. Черт. Каким бы ублюдком Ганнибал не был, готовить он все-таки умеет. Нет ни единого шороха, но Уиллу хватает и малейшего колебания воздуха, чтобы его голова сама собой повернулась в сторону. Ганнибал Лектер стоит посреди дверного проема, ведущего в кладовую. В руках у него крепко зажата бутылка вина. На его лице застывает беззащитное выражение близкого к панике человека. - Это невозможно, - бормочет он, не отрывая взгляд от Уилла. Уилл сказал бы ему, что на самом деле невозможно, но помидор обжигает ему рот. В следующую секунду Ганнибал ударяет ладонью по выключателю, заставляя свет погаснуть. Уилл вздыхает в полной тьме, думая, какой же Ганнибал невообразимый драматичный уебок, прежде чем задушено захрипеть, когда тот нападает на него со спины. По крайней мере, он успел поесть перед смертью.***
Уилл приходит в себя с полным ощущением того, что умер безобразное количество раз. Все его существо болит, ломит и крутит. Слабость течет вместо крови, вата заменяет мышцы, желе вытесняет мозг. С трудом разлепив веки, Уилл не сразу узнает место. Затем мерное гудение ламп над головой прорываются сквозь неясный гул в ушах, очертания холодильников кажутся ему смутно знакомыми. - Уилл. Уилл дергает головой в сторону звука. Кажется, он сидит на стуле, плотно привязанный к спинке. - Что... - резиновый язык едва ворочается в его рту. Затем к нему возвращается обоняние, и пахнет... пахнет как-то странно. Одновременно стерильной клинической чистотой и потрохами. Уилл моргает несколько раз, приходя в себя более основательно. Теперь окружение наконец складывается в его голове в единую картинку - в подвал Ганнибала. Уилл оглядывается сквозь полуприкрытые веки, насколько ему позволяет собственное размытое сознание. Вокруг он с замешательством замечает множество ведер, контейнеров и инструментов на хромированном столе рядом с ним. Красные мушки летают перед глазами, и Уиллу приходится крепко зажмуриться пару раз, чтобы они исчезли. Они не исчезают. Никаких мушек нет и в помине - это беспорядочные брызги и полосы крови мельтешат повсюду. Посреди всего этого небрежного великолепия стоит Ганнибал, также забрызганный кровью с ног до головы, его руки по локоть багровые и блестящие. Вообще-то это довольно устрашающее зрелище, но Уилл только недоуменно хмурится. "Чесапикский Потрошитель рассудительный расчетливый убийца, - думает он. - Какого хрена Ганнибал тут устроил?" - Уилл, - повторяет Ганнибал, и в его глухом голосе мерещится что-то, близкое к священному трепету. Краем глаза Уилл замечает нечто странное. Скосив взгляд, он видит рядом красивую расписную миску, а в миске - плавающий мозг. Рядом валяется окровавленная пила. Если так подумать, у Уилла и в самом деле нестерпимо чешется лоб. Он обмирает. "Что за..." - Ганнибал... - едва слышно выдыхает он. - Ты... ты что, голову мне вскрыл? Где-то в стороне, скучающе поигрывая с отрезанной конечностью, вздыхает Хоббс. Привлеченный его присутствием, Уилл видит больше конечностей. Где-то грудой валяется сырое мясо, а когда Хоббс раскрывает холодильник и вытаскивает упаковку, разворачивая к нему рукописной этикеткой, Уилл читает: печень Уилла Грэма. Перестав дышать, Уилл переводит глаза на неподвижного Ганнибала. Внезапная догадка пронзает его насквозь. О... - Ты ешь их. Съедаешь своих жертв. ...отлично. "Ну конечно. Разумеется. Чесапикский Потрошитель - каннибал. Вот зачем он забрал мое сердце в тот раз. Чтобы съесть его. Боже, что за срань. Что дальше? Снафф-порно с моим участием?" - злится Уилл. Хоббс снова вздыхает в стороне. Бросив упакованную печень обратно в холодильник, он упирает руки в бока с видом разочарованного родителя. - Вау. Наконец-то ты догадался. Поверить не могу, - сообщает он. - Теперь ты, блять, видишь? Проигнорировав его, Уилл обвиняюще смотрит на Ганнибала, который, кажется, даже не дышит (жуткий). - Дерьмо, Ганнибал. Ты каннибал. О нет... постойте-ка. Тот раз, когда Ганнибал кормил его мозгом... Уилл стонет. "Ну конечно. Он и меня кормил этим". Хоббс в стороне саркастически хлопает. Ганнибал вдруг падает на колени перед ним. Уилл крупно вздрагивает. Экстаз, близкий к религиозному, проступает на лице Ганнибала. Его рот приоткрыт, когда он повержено выдыхает: - Мой дорогой Уилл, ангел мщения, моя прекрасная Эриния, зов ненависти взывает к тебе, и из смерти ты возрождаешься, как из пены морской, чтобы вновь вернуться ко мне и повергнуть, оставить свой бессмертный образ отпечатанным на моей роговице, оскорбленный моим решением стереть тебя из своей памяти... Хоббс неловко покашливает (в стороне). - Похоже, ты окончательно свел его с ума. "Вот блять", - думает Уилл, незаметно дергая за ремень на груди. Ганнибал подползает ближе, слезы благоговения блестят в его глазах сквозь трепещущие ресницы. Схватив Уилла за ладонь, дергающую ремень, он подносит ее к лицу и трется о нее щекой. - ...единственный из всех, - продолжает исступленно бормотать он. - Мне не убежать от тебя больше во веки веков, отныне я весь твой и в твоей власти, Уилл, будешь ли ты милостив ко мне или жесток, я не смею воспротивится тебе, ведь ты стоишь выше природы, способный отращивать плоть без плоти, дух без духа... - Постой, - прерывает его Уилл, вдруг забеспокоившись. - Сколько раз ты успел меня расчленить? Ганнибал закрывает веки, как во время молитвы. - О, сотни, сотни раз, мой дорогой, невозможный Уилл. Ну, нахрен это дерьмо. Уилл теряет сознание.