Последнее лето детства (теперь с эпилогом)

*** День тянулся медленнее обычного. Все было как всегда: завтрак, какие-то дурацкие отрядные дела, в которых Влад старался принимать участие по минимуму, потому что все эти стенгазеты, были не для него. «Девичья забава», как называл это Влад, возможность для девчонок потереться возле Димы, чтобы привлечь его внимание. И только после всех дел — море и пляж. Солнце жарило нещадно, но мысль о том, что совсем скоро можно будет окунуться в морскую прохладу заставляло мальчишек терпеливо пялится на счастливчиков, время купания которых подходило к концу. — Смотрел бы и смотрел. — На что? — Вася приподнял край соломенной шляпы. Даня кивнул в сторону пляжа, где младший отряд плескался у самой кромки воды. — На кого! - многозначительно произнес Пантелеев. - На Юльку. Вожатая младшего отряда Юлия Сергеевна, с высокой грудью и точеной фигуркой, была неотразима и никогда не упускала момента сверкнуть своими длиннющими ногами. Все понимали, почему ее не отправили к старшим. Это был бы полный финиш, потому что пацаны ходили бы за ней толпами и вместо того, чтобы заниматься общественной работой, изливали бы ей свою измученную страданиями душу. Влад приподнял голову и посмотрел на предмет восхищения. Да уж, Юлия Сергеевна была неотразима. Она старательно выбирала ракурс, с которого ее фигура лучше всего была видна вожатым мужского пола. Влад видел, как она закидывала голову назад, отчего ее роскошные локоны струились по плечам и невзначай бросала взгляды в сторону Дмитрия Алексеевича. Но больше всего его умиляло, как Ирка, с которой Дима милостиво играл в теннис на корте, зеленела при виде Юлии и всячески стремилась переключить внимание на себя, томно переворачиваясь с бока на бок. Наблюдать за всеми этими перипетиями сюжета было забавно. Но Влад постоянно поглядывал на часы, предвкушая час победы. Он рисовал в картинках, как вытянется лицо Димы от удивления, когда он с легкостью разгромит его в пух и прах на теннисном корте, и кумир всех этих влюбленных идиоток будет повержен. От этого томительного ожидания, Влад почувствовал, что внутри у него все начинает мелко дрожать от нетерпения. Он поглядывал на Диму, пытаясь понять, думает ли он о предстоящем состязании, но Дима был занят совсем другим. Он сосредоточенно смотрел на ту часть моря, где в прибрежных «барашках» плескались девчонки. — Интересно, почему он никогда не плавает вместе с нами? Влад отвлекся от созерцания часовой стрелки, которая ползла по циферблату, как черепаха и повернулся к Васе. — Кто не плавает? – Вася снова сдвинул на бок шляпу, которой прикрывал лицо от палящего солнца. — Как кто? Дима. — Не знаю, не задумывался, — Тимошенко пожал плечами, — может он плавать не умеет. — Скажешь тоже, не умеет. Ты что шутишь? — Даня лениво перевернулся со спины на живот, — его бы на работу не взяли с такими анкетными данными. «Таких не берут в космонавты!» — пропел он своим скрипучим голосом строчку известной песни и перевернулся, подставляя солнцу другой бок. — А если кто-нибудь тонуть начнет? Вожатый должен уметь все, а особенно особь мужского пола. — Ну, не скажи, Даня, на кой хрен ему уметь плавать, если вон физрук на вышке торчит, — и Вася кивнул головой в сторону спасательной вышки, на которой в пластмассовом кресле сидел Игорь Валентинович, местный мачо и ловелас каких поискать. Он и сейчас смотрел в бинокль не на море, а на Юлию Сергеевну. — А мы сейчас проверим, Влад вскочил на ноги и поправил плавки. — Влад? Ты что придумал? — Данька беспокойно посмотрел на своего друга. — Тонуть, вот что! — Где ты тут тонуть собрался? В отведенном для купания месте, проколотая камера и та не потонет. — А если с пирса сигануть? Там поглубже будет, — от идеи разыграть Диму у него загорелись глаза, и сердце забилось еще быстрее. — Мне реально интересно, что он будет делать, когда я не вынырну на поверхность. — Романовский, нахрен тебе это надо? И далось тебе его умение плавать, — Вася укоризненно покачал головой, — у тебя других дел нет как Алексеевича злить? Ты чего к нему привязался? — Представляешь, если он не умеет плавать? Его образ супергероя сразу сдуется в глазах его обожателей, — Романовский переминался с ноги на ногу от нетерпения. — Ты серьезно? — Данька, заинтригованный таким поворотом событий, поднялся с песка. — Хотел бы я знать, в каком месте тебя беспокоит его образ. Приложив ладонь ко лбу, он посмотрел в сторону, где на пляже расположился младший отряд и Юлька в соблазнительном алом купальнике картинно возлежала на покрывале. — Запал на одну из его телок? На Юльку что ли? Даня мечтательно потянулся всем телом. — Зажигалочка, согласен, не сиськи у чувихи, а мечта! Такую бы в углу зажать и трахнуть! — Угу, мечтай дальше, трахальщик! Теперь тебя Пантелеев не только утренний стояк замучает, а еще и дневной, — Вася подмигнул ему со знанием дела и заржал, — не боишься? В штаны не влезешь. — Хорошая идея, дерзай, дружище! — Романовский похлопал Даню по спине. — Кажется, наш отдых начинает мне нравиться все больше и больше! Три резких свистка, которыми оповещали тех, кто должен выйти на берег, прервали его размышления. — Значит так пацаны, как только увидите, что я пропал с горизонта, можете намекнуть нашему «равнобедренному треугольнику», что отряд не заметил потери бойца, потому что долго под водой без воздуха я не продержусь. Лады? — и он хитро подмигнул друзьям. — Ну, смотри, чувак, потонешь — домой не приходи! — Даня кивнул в ответ, и они радостно рванули к берегу, чтобы не терять драгоценное время, которое можно было провести в воде. Мальчишки, как всегда с разбегу бросились в воду и поплыли наперегонки подальше от берега, где виднелись ярко-оранжевые буйки заградительной сетки. Они дурачились, брызгая водой, взбирались друг другу на плечи и, делая потешные кульбиты, ныряли головой вниз. Влад видел, что Дима внимательно следит за ними с берега. Улучив момент, когда он на секунду отвлекся, отвечая кому-то из девчонок на очередной глупый вопрос, Влад взобрался на пирс и сиганул оттуда солдатиком. Потом забрался снова и с разбегу, крутанув в воздухе подобие сальто-мортале, снова плюхнулся в воду, поднимая вокруг себя фонтан брызг, которые сверкали и переливались на солнце. — Романовский! Осторожнее там! — Дима взял в руки рупор и, прокричав, сделал запрещающий знак, скрестив руки в воздухе. — Заканчиваем с прыжками! Влад, обрадованный, что его заметили, утвердительно затряс головой и снова полез на пирс. Отошел назад для мощного разбега и сильно оттолкнувшись от края пирса, перелетел через ограждение, нырнул вниз головой и пропал из виду. — Вот же засранец! — Дима обеспокоенно подошел к берегу, считая про себя. — ...семь, восемь, девять, де … — и вдруг, отбросив рупор в сторону, не теряя больше ни секунды, рванул по длинному языку пирса, уходящему в море, сбрасывая на ходу майку и шорты. — Всем на берег! Вы слышите меня! — кричал он мальчишкам, которые, не понимая, что происходит, с удивлением смотрели на бегущего по пирсу вожатого. — Срочно всем выйти из воды! Дима бежал не останавливаясь, не отрывая взгляда от того места, где нырнул Романовский в надежде что вот-вот его голова покажется над поверхностью воды, но драгоценные секунды проходили, а Влада не было. — Вот же черт! Черт! Только этого не хватало! — с этими словами он оттолкнулся от края пирса и мощным, длинным прыжком всего на секунду завис в воздухе и в тот же миг скрылся под водой. Толкнувшись всем телом вперед, чтобы выплыть из пузырьков, которые окружили его и мешали видеть, он быстро огляделся вокруг, проплыл еще с десяток метров, то, поднимаясь над поверхностью, то снова ныряя в толщу воды, пока не увидел Влада. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять что случилось: Влад попал в ловушку, которой не ожидал. Влад нырнул в воду как можно глубже и, стараясь удержаться на одном месте, не сильно греб руками и ногами, но не рассчитал, что ветер дует в сторону берега и течение, будет сносить его к заграждению. Он и не заметил, как одна ступня попала в широкую ячейку заградительной сетки, и когда Влад крутанулся, чтобы всплыть на поверхность, тонкие нити сети переплелись, больно врезавшись в кожу. Влад дергал ногой, но только сильнее затягивал петлю, воздух в легких заканчивался, а распутать мокрую сеть у него не получалось. Дима нырнул еще раз и подплыл ближе. Он обеими руками изо всех сил потянул за тонкие нити сетки в разные стороны, освобождая Влада из морского капкана, и как только ступня выскользнула из петли, обхватил его под колени и одним рывком вытолкнул на поверхность. Влад хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба и смотрел на Диму обезумевшими глазами, судорожно пытаясь уцепиться за оранжевый буек. Его бил озноб, вода казалась холодной, хотя солнце палило по-прежнему. — Дыши, Романовский, дыши! — Дима перехватил его руку, которой тот пытался ухватиться за сеть и потянул Влада от заграждения в сторону, чтобы снова не запутаться в ней. — Воды нахлебался? Влад отрицательно помотал головой. Держаться за сеть Дима ему не давал, чтобы снова не попасть в ту же ловушку, и все что он мог, это повиснуть поплавком в воде, но сил уже не оставалось. — Давай, герой, приходи в себя, нужно до берега доплыть, — Дима чувствовал, как Влад дрожит всем телом. — Я не смогу, — посиневшими от холода губами, чуть слышно произнес Влад, — судорога ногу сводит, я не чувствую ее. В его глазах отразились страх и беспомощность. Тогда Дима развернул его спиной и прижал к себе, как утопающего, чтобы Влад мог почувствовать опору и перевести дух. Наверное, со стороны эти объятия в воде выглядели странно, но Владу сейчас было все равно. Он прижался всем телом, крепко вцепился в Димину руку и откинул голову ему на плечо, словно это могло вернуть ему силы. В этих объятиях Влад почувствовал себя защищенным, как в детстве, когда сильные руки отца обнимали его. Он не помнил своего отца совсем, но чувство покоя и надежности, осталось в его подсознании навсегда и сейчас острой болью отозвалось в сердце. Влад и сам не ожидал этого, но волнение, страх и стыд перемешались между собой и комом застряли в горле. Он боялся лишний раз вздохнуть, чтобы не заплакать от переполнявших его чувств. Хорошо, что Дима не мог видеть его сейчас. Влад только сильнее сжимал его руку, которой Дима удерживал его над водой. — Владька, соберись тут недалеко. Сейчас доплывем в два счета, только не дергайся и не висни на мне, а то вместе ко дну пойдем. Понял, что я говорю? Влад кивнул. Уложив Влада на спину, чтобы тот мог легко дышать и, удерживая его одной рукой, Дима медленно поплыл в сторону пирса, где уже столпились мальчишки, обеспокоенный физрук и непонятно откуда взявшийся Вадим Георгиевич. *** Влад медленно приходил в себя, от пережитого только что потрясения. Сейчас он не мог сопротивляться, да и не хотел. Дима неожиданно стал для него близким человеком. Он не смог объяснить почему, даже если бы очень захотел. Просто всё, что Дима сделал сейчас, без насмешек, без крика и укоров, все это было таким нужным и необходимым, что отказаться от этого Влад бы не смог. И тепло его тела, и такая странная близость, и сильные заботливые руки. Влад остро чувствовал: всего этого он лишился когда-то в детстве, а здесь и сейчас неожиданно обрел снова. Физрук Игорь Валентинович склонился над водой, протягивая руку, и они вместе с доктором втянули Влада на пирс. Следом за ним, они помогли подняться на пирс и Диме. — И как ты туда умудрился сигануть, ты мне скажи? — физрук, прикидывая расстояние, озадаченно смотрел вдаль. — Не знаю, — Влад отрицательно помотал головой, — прыгнул и все. — Прыгнул он, спортсмен, мать твою! А голова на плечах есть?! — физрук еле сдерживался, чтобы не материться. — Хочешь остаток отдыха провести на берегу? Привяжу к своему креслу, и будешь вместе со мной море патрулировать. Чемпион хренов, и откуда только вас таких идиотов берут? — Игорь Валентинович, давай не сейчас, — Дима чуть отодвинул его в сторону, давая возможность подойти доктору. — Руки, ноги целы? — обеспокоенный Вадим Георгиевич внимательно осматривал Влада, — Почему кровь на ноге? — Он запутался в сетке, в петлю попал, вот и ... — Дима быстро вытерся полотенцем, которое ему подсунула заботливая Ирка, и натянул майку, — его нужно чем-нибудь укрыть, он весь дрожит. — Давайте в сан-часть, — Вадим хлопотливо кружил возле Влада, — нужно обработать рану на ноге, уколоть успокаивающее. Поспит пару часов и к вечеру все пройдет. В санчасти Влада уложили на кровать и врач обработав рану, наложил стерильную повязку. Нашел в стеклянном шкафчике успокоительное, заполнил им шприц и склонился над Владом. — Ну, молодой человек, позвольте вас уколоть, это не больно, у меня легкая рука. Влад смотрел на шприц в руках Вадима Георгиевича и лицо его становилось все суровее. — Кого ждем? — доктор смотрел на своего пациента поверх очков. — Штаны снимаем. Влад сдвинул брови еще сильнее. «Не хватало еще теперь светить задницей перед Димой» Дима перехватил его взгляд и понял без слов. Просто отвернулся к окну, но уходить не торопился. Влад с облегчением выдохнул и стянул плавки. Одним ловким движением доктор ввел иглу. — Вот и все, сейчас будет спокойнее и дрожь пройдет. Влад негромко вскрикнул. — Больно! — Больно? – Вадим приподнял очки, — вот сейчас вожатый отходит вас ремнем по заднице за такие штучки, которые вы вытворяли сегодня на море, вот это будет больно. — Бить детей, непедагогично, — буркнул Романовский, потирая место укола. — Ишь ты, какой современный пошел школьник, — Вадим убрал в шкафчик лотки с лекарствами, закрыл их на ключ и вышел в соседнюю комнату, чтобы заполнить журнал учета больных. Дима молча смотрел на Влада. По его взгляду невозможно было понять, сердится он или переживает. — Ну что теперь? — Влад натянул одеяло до самого подбородка, — будешь лекцию мне читать? Ну, читай. Только скажи, а с теннисом теперь облом? Влад сам удивился, как легко перешел с Димой на «ты», но говорить ему сейчас «вы» у него не получалось. Дима вздохнул и покачал головой: — А тебя только теннис волнует? А все остальное уже забыто? Хорошо иметь такую короткую память, значит спать точно будешь без кошмаров. Дима заботливо подтыкал под Влада одеяло. — Волосы нужно было высушить, не холодно тебе? — Нет, не холодно, — Влад виновато смотрел на Диму, смешно сложив брови домиком. — У тебя будут из-за меня проблемы? — Ты, в принципе «ходячая проблема», Романовский. Видимо, это мне такое наказание. — Значит, от тенниса ты не отказываешься? — Я в отличие от тебя, Романовский, всегда выполняю свои обещания, — Дима прикрыл окно, чтобы звуки с улицы не беспокоили его, и в палате стало совсем тихо. — Отдыхай. — А на корте, я тебя все равно сделаю, — прошептал Влад. Дима негромко рассмеялся. — Ах, вот оно что. Главная задача сделать меня на корте? Романовский, Романовский, вот скажи, как ты при такой ангельской внешности, умудряешься быть таким раздолбаем? Но Влад молчал. Действие лекарства сказалось, и он только сладко посапывал в подушку. *** После обеда Дима зашел проведать Влада. — Вадим Георгиевич, как наш герой? — Дима тронул доктора за плечо. — Спит наш герой, не волнуйтесь, спит сладким сном, пульс нормальный. — Не пора ему просыпаться? — Пусть отдыхает, видимо, испуг наложился на какое-то прежнее стрессовое состояние. Лекарство подействовало сильнее. Так бывает. Ничего страшного, не переживайте, Дима. — А я могу к нему зайти? — Конечно, — Вадим Георгиевич одобрительно закивал головой, снова погрузившись в свои бумаги. Дима вошел в палату. Влад спал и … улыбался во сне. Розовый румянец заливал щеки. Он присел на край стула, протянул руку и аккуратно приложил руку ко лбу. Температуры не было: значит, здоров и вполне счастлив. Он хотел уже встать, но задержался. В этот раз он мог рассматривать Влада совсем близко, не переживая, что его неправильно поймут. На первый взгляд он был обыкновенным мальчишкой, но Дима всегда выделял Влада в толпе ребят. Может быть, виной всему были его длинные волосы, которые Влад выпрямлял, не позволяя кудряшкам виться и по-девчоночьи обрамлять лицо. Но после купания в море волосы высыхали на солнце и все равно беспощадно закручивались в колечки. Это злило Влада невероятно. Он тут же собирал волосы в хвост, отчего лицо его становилось открытым, а огромные голубые глазищи еще больше. Вот и сейчас волосы разметались по подушке, скручиваясь в золотистые завитки, и лицо его приобретало самое, что ни на есть детское и беззаботное выражение, а от колючего, неприступного и сложного подростка не осталось и следа. Отчего-то хотелось погладить Влада по щеке. Дима протянул руку, но Влад заворочался во сне, неожиданно повернулся к нему лицом и подмял под себя Димину руку, уткнувшись в нее носом. — М-а-а-м… — Влад потерся щекой о ладонь и блаженно улыбнулся во сне. — Ну да, Романовский, мало того, что я заменяю вам старшего брата, так еще и мамочку хочешь из меня сделать, ну уж нет. Дима решительно убрал руку и, убедившись что тот крепко спит, вышел в коридор. Он не стал беспокоить доктора, просто закрыл дверь и вышел на улицу. Прошел с десяток шагов и остановился, внимательно рассматривая свою ладонь. Этот странный жест вызвал воспоминания, к которым Дима не любил возвращаться... *** Лешка… Казалось, это было очень давно, в какой-то прошлой жизни, но сейчас опять вернулось, растревожив сердце. Лешка! Лучший друг. Незаменимый, необыкновенный, взрослый. Самый, самый! Когда-то Лешка вот точно также спас его, когда Дима, не умея плавать, прыгнул в воду просто на спор. Тогда Лешка вытащил его из воды и потом долго еще выговаривал какой же он дурак, что ведется на идиотские споры, предварительно укутав в суровое дедово одеяло и отпаивая ароматным чаем на травах. Никогда у Димы не было друга лучше и надежнее, чем Лешка. Он был старше его лет на шесть и никогда не стеснялся возиться с ним, всюду таская за собой. Лешке можно было доверить любую тайну и задать любой вопрос. Он всегда был рядом, особенно в те дни, когда родители уезжали в геологические экспедиции, оставляя Димку с бабушкой. Лешка знал все на свете, но больше всего любил корабли и мечтал стать кораблестроителем. Он мог часами рассказывать о разных моделях и их особенностях, а Димка слушал до тех пор, пока не начинал клевать носом. Тогда он удобнее устраивался на диванчике и, уткнувшись в его ладонь, засыпал сладким сном, чтобы Лешка не ушел, пока бабушка не вернется с дежурства. Только однажды вечером Лешка не пришел, как обычно, и Димка рванул к нему. Лучше бы он никогда не переступал порог этого дома. В тот день свет по имени «Лешка» померк для него навсегда, а мир перевернулся с ног на голову, превратившись в однотонное серое пятно. *** Дима, как всегда взбежал на третий этаж и толкнул знакомую дверь. В комнатах ярко горел свет. Дима сразу обратил внимание, что у порога стоит чужой, дорогущий кожаный чемодан, а на дверце шкафа, в прихожей, висел ярко-синий мужской пиджак. Он несмело прошел в комнату и замер от неожиданности. Напротив входа, у самого окна, незнакомый мужчина, удерживая Лешкино лицо обеими руками, жадно выцеловывал его губы, приговаривая срывающимся от волнения голосом: — Я знал, что найду тебя, знал. Любимый мой, единственный … Дима хотел закричать, но от шока не мог сдвинуться с места. Больше всего он хотел, чтобы Лешка немедленно оттолкнул незнакомца и прогнал это чудовище, которое набросилось на него, но слова застряли у него в горле, потому что Лешка сделал невозможное. Вместо того чтобы вырваться и убежать, он обнял незнакомца в ответ и, поглаживая его спину, сладко застонал, подставляясь под его поцелуи. Это было как в дурном сне. Дико. Непостижимо. Дима дернулся в сторону, снес какую-то вазу с этажерки и рванул к выходу. Ваза упала, разбившись на тысячу мелких осколков, но Дима уже не видел этого. Он бежал по улицам, не разбирая дороги, а сладкий стон Лешки, еще долго стоял у него в ушах. С того дня они больше не виделись, Дима избегал с ним встреч. Это продолжалось до тех пор, пока Лешка не уехал из их маленького городка в шумную столицу. А Дима тихо прорыдал несколько дней, уткнувшись лицом в диван так, чтобы бабушка не услышала его. Он не мог понять, как так могло случиться, что того Лешки, которого он знал, не будет больше. Никогда. Димка вскидывался по ночам, просыпаясь весь в холодном поту, и долго считал несчастных овечек, пока картина из того злосчастного дня не растворялась в ночи, снова давая ему забыться тяжелым сном. Больше месяца он просто молчал, потом постепенно начал приходить в себя, но так и не смог забыть Лешку. Каждый раз что-нибудь напоминало ему о прошлом, вот как сейчас, и невыносимая тоска, чувство детской обиды и непонимания снова и снова врывались в сердце, разрывая его на части. Дима постарался успокоиться. Ему нужно было торопиться на собрание вожатых, которое проводила Инна Павловна в главном корпусе. Остаток дня прошел как обычно, но, когда вечером по лагерю объявили отбой, Дима облегченно вздохнул. Ему хотелось пройтись по пляжу в одиночестве. Воспоминания весь день теснились в его голове, и сейчас он дал им волю. Он выбрал самый длинный путь до пляжа и, стараясь никому не попадаться на глаза, погрузившись в свои мысли, медленно пошел по дорожке. Дима и не заметил, как вышел в той пустынной части пляжа, где никогда не бывал. Он осмотрелся вокруг и, заметив впереди мерцающие блики костра, пошел на свет. Обычно вожатые после отбоя собирались на берегу, жарили креветок и мидий, купленных после вечернего лова у знакомых ребят из прибрежного поселка. Уже издалека он понял, что у костра тусуется совсем незнакомая компания, но идти нужно было по пляжу, потому что возвращаться той же дорогой в лагерь, которой он пришел сюда, значило снова дать большой крюк. Диме ничего не оставалось, как пройти мимо костра по самой кромке берега. Он остановился, рассматривая издалека шумный балаган, что-то неуловимо знакомое привлекло его внимание. — Этого просто не может быть! Он подошел еще ближе, сомнений не оставалось: эти яркие шорты и фирменную майку своего отряда Дима узнал бы из тысячи.