Дом там, где сердце

Из Каэр Морхена они выезжали на рассвете под дождем. Геральт с мальчишками проводил путников до главных ворот, а Лето следовал за ними до самого перевала. По долине ехали молча. Риэр, которого тишина, сдобренная лишь шуршанием капель по капюшону плаща, очень быстро начала тяготить, несколько раз пытался завести ничего не значащий разговор, но спутники его не поддержали. Дани рассеянно озирался по сторонам, словно прощался со ставшими привычными просторами, Лето же глядел прямо перед собой, в седле сидел прямо и почти не шевелясь, едва придерживая поводья. У самой горной гряды все трое спешились. Дождь к этому времени уже начал затихать, и в воздухе пахло свежей черной землей и отступающим талым снегом. Риэр крепко пожал руку наставника и отвернулся к Зайцу — что-то подсказывало ему, что Лето и Дани нужно было дать немного времени и уединения, чтобы попрощаться. Глубина и крепость привязанности этих двоих друг к другу оставались для Риэра загадкой. Вернувшись на зимовку в первый год пребывания Дани в крепости, юный ведьмак заметил, что проведшие целое лето наедине товарищи не только не поубивали друг друга, как он боялся, но сблизились так, будто были знакомы всю жизнь. Эта близость чувствовалась в их разговорах — не в словах, но в тоне, которым Лето обращался к Дани — и ни к кому больше, в жестах и прикосновениях — обучая мальчишек и общаясь с Геральтом или самим Риэром, старый ведьмак экономил движения, никогда не был груб или резок, если не хотел наказать, но к Дани он почти не прикасался, словно тот был окружен непроницаемым и невидимым защитным полем. И в этом нежелании трогать юношу чувствовалась невероятная для Лето робость, о причинах которой Риэру даже думать было неловко. Сейчас, мельком глядя через плечо, утомившись пережидать затянувшуюся молчаливую паузу, юный ведьмак обнаружил, что спутники его держались за руки — и прикосновение это вовсе не походило на дружеское рукопожатие. Риэр поспешил отвести взгляд — происходило нечто, вовсе для его глаз не предназначенное, а избегать таких моментов и глядеть в другую сторону его учили чуть ли не с самого детства. — Я дам знать через Риэра, если решу не возвращаться на зиму, — произнес Дани негромко. Лето ничего не ответил, — пошли ему весточку после Испытания Ивана — я найду способ ее получить, — снова молчание. У Риэра под ложечкой засосало от желания развернуться и громко потребовать от спутников, чтобы они немедленно поцеловались, а еще лучше — настойчиво пригласить Лето поехать с ними. Этот утомительный разговор казался юноше настоящим издевательством над наставником, но пока он предпочел в него не вмешиваться. — До свидания, — наконец выдал Дани, и Риэр, даже не оборачиваясь, почувствовал, как сильнее сжались на миг пальцы Лето, не желая выпускать ладонь мальчишки. Но тот уже подошел к Кастору и, не оборачиваясь больше, легко взобрался в седло. В каменный коридор, ведущий прочь из долины, они въезжали в полной тишине, и на сей раз у Риэра не было ни малейшего желания ее нарушать. В нем родилось и теперь ширилось неприятное тянущее чувство несправедливости и потери, словно это не Лето, а его самого бросили без единого ласкового слова. Дани заговорил первым, когда они уже выехали на большак, ведущий в сторону Ард Каррайга. — Не думаю, что вернусь, — сказал он задумчиво и точно обращался к самому себе, — ни зимой, ни в ближайшее время. Риэр изобразил мрачное «Угу». Дани помолчал еще с минуту. — Я рассказал ему, кто я, — сообщил он совершенно светским тоном, и юный ведьмак наконец удивленно покосился на него. — Зачем? — спросил Риэр. — Решил, что так будет справедливо, — откликнулся Дани, немного подумав, — и, кажется, не ошибся. Лето знал того, другого Эмгыра и ненавидел его. Но и меня он тоже знал — и я услышал рассказ о том, как после моего побега из Императорского дворца ведьмак, в сущности, спас мне жизнь. У него был заказ на мою голову, и Лето не стал его выполнять. Вернее…- Дани хмыкнул, — пошел на обман, чтобы убедить Узурпатора, что посылать новую погоню за мной не нужно, что я уже мертв. И, полагаю, Лето решил, что я нынешний гораздо ближе к тому несчастному мальчишке, которого он пощадил, чем к жестокому тирану Эмгыру вар Эмрейсу, которого знали все остальные. — И, судя по всему, именно так Лето и думает, — хмыкнул Риэр. Дани кивнул. — Он считает меня своим Предназначением, — обронил он со вздохом, — и ошибается. — С чего он это взял? — переспросил спутник — разговор захватил его, и неприятное чувство неловкости почти развеялось. — Я плохо знаю эту историю, — пожал плечами Дани, — мой отец неохотно рассказывал мне о своей жизни до моего рождения… точнее — до смерти моей матери. Он надеялся научиться жить заново без нее и избегал воспоминаний. Но, насколько мне известно, Лето спас отца и потребовал Права Неожиданности. Тогда моя мать была на сносях — и тот ребенок, который умер сразу после рождения, был обещан Лето. Должно быть, ведьмак решил, что судьба дала ему еще один шанс востребовать плату, но я уверен, что Право Неожиданности так не работает. Лето…- он запнулся и кашлянул, — Лето — хороший человек, я к нему очень привязался, и не хотел бы, чтобы он заблуждался насчет нашей с ним связи. Его предназначение — учить мальчишек и возрождать ведьмачье искусство, а вовсе не я. — Ты отказываешься от всего, что судьба преподносит тебе на блюдечке, — невесело усмехнувшись, отозвался Риэр, — сперва от истинной любви, которую ни ты, ни моя мама не желали и не выбирали, теперь от того, кто хочет следовать за тобой добровольно, неважно, из каких побуждений. Мой брат назвал бы это «нерациональной расточительностью». — А ты? — Дани глянул на него из-под капюшона. — А я — просто тупостью, — дернул плечом Риэр, — если, конечно, втайне ты не ненавидишь Лето, и все это — не простые отговорки. — Нет, — выдал Дани после еще одной долгой паузы, — я его не ненавижу. К этой теме спутники больше не возвращались. Путь до столицы Каэдвена прошел быстро и скучно — на пути им встретилось гнездо сонных после зимы эндриаг, и юноши расправились с ними легко и чисто. Дани потратил целый час на то, чтобы педантично вырезать из изрубленных тел все ценные ингредиенты, а потом на маленьком костре приготовил для Риэра несколько эликсиров — в этом искусстве юноша преуспел несравнимо лучше своего спутника-ведьмака, и тот в очередной раз пожалел, что Дани, похоже, собирался вскоре лишить его своей ценной компании. Риэру нравилось приезжать в Ард Каррайг. Наместник неизменно встречал его, как дорогого гостя, привечал в своем доме, щедро снабжал припасами в дорогу и даже подкидывал денег. Риэр привозил Томасу бесценный хлам из оружейных Каэр Морхена — для его и без того обширной коллекции, а Томас делился с ним новостями и собственным мегаскопом, чтобы юноша мог связаться с матерью и братом, передать им, что у него все хорошо. В этот раз, однако, путешественникам не повезло. Томаса Миньоля вызвали в Третогор ко двору короля по какому-то важному делу, и Риэра с Дани встречала его супруга. Торунд ан Крайт, в отличие от своего мужа, терпеть не могла юного ведьмака — и на то была лишь одна истинная причина. Он был родным братом душегубца, похитившего ее единственную дочь и увезшего малышку Изольду в далекую безбожную Империю Зла, и лицом Риэр походил на Мэнно слишком сильно — Торунд оставалась, похоже, единственной, кто продолжал замечать и подчеркивать для себя их сходство. Гостеприимство наместнице, впрочем, было не чуждо. Она встретила путников, расположила их на ночь, велела собрать снеди в дорогу, заново подковать коней и выписала дорожную грамоту, с которой юноши могли взойти на любой реданский корабль в Бен Глеане, следующий в Новиград. Торунд снизошла даже до того, чтобы разделить с юношами вечернюю трапезу — потому, должно быть, что ей было любопытно повнимательней приглядеться к Дани и понять, кто это вообще такой. Беседа за столом складывалась ни шатко, ни валко. Дани, следуя официальной легенде, представился племянником Риэра — отрицать их родство было бы глупо — но ничего интересного о себе не рассказал. Лишь поделился с женщиной своими планами из Новиграда сразу отправиться на Скеллиге, и Торунд, немного оттаяв, посоветовала юноше явиться пред светлые очи королевы Керис и назвать ей имя старшей дочери, чтобы получить теплый прием и временный кров. Сама наместница поведала Риэру, что ее дочь, зять и внучки пребывали в добром здравии, и семейство их ожидало пополнения к концу лета. Юный ведьмак после таких известий решил, что, прибыв в Новиград, непременно свяжется с Мэнно сам и поздравит его — пользоваться мегаскопом Томаса в отсутствие хозяина было как-то неудобно. Заметив, что хозяйка немного расслабилась, и разговор перешел в миролюбивое русло, Дани решился аккуратно поинтересоваться у Торунд, по каким таким делам отбыл Томас. Сидя в крепости безвылазно четыре года подряд, юноше, как ни странно, удавалось следить за событиями внешнего мира, и Риэр подозревал, что все последние новости и сплетни ему приносили на хвосте неуемный Регис и излишне заботливая Лита. Торунд, сразу заметно помрачнев, ответила, что в дела мужа не лезет, и ее больше волнуют проблемы Каэдвена, чем большая политика, и Дани, похоже, немедля понял, что получил щелчок по носу. Он извинился и замолчал. Утром следующего дня их выпроводили из резиденции наместника, и хозяйка даже не вышла попрощаться с путешественниками. — Видимо, плохи дела, — заметил Дани, когда они уже покинули городские стены и ехали в сторону Понтара. Риэр, которого большая политика волновала еще меньше, чем мрачную Торунд, лишь неопределенно пожал плечами. — Если тебе охота узнать о том, что в мире творится, Новиград для этого — лучшее место, — заметил он, — туда открыт вход кому угодно — хоть нильфгаардцам, хоть реданцам, хоть купцам из таинственных заморских стран, и никто не боится прямо и громко обсуждать все, что придет в голову. Но почему бы тебе не запросить сводку последних событий у Литы? Она с радостью все тебе расскажет. — Я хочу услышать мнение с другой стороны, — туманно ответил Дани, и Риэр, фыркнув, рассмеялся. — Говоришь так, будто и впрямь поверил, что ты — сын Фергуса, — заметил он, — и можешь претендовать на трон Империи. — Я и есть сын Фергуса, — откликнулся Дани, совсем не расположенный шутить, — но трон мне не нужен. Я уехал из Каэр Морхена, чтобы поглядеть на мир вокруг — и хочу понимать, что в нем происходит. — Я тоже уехал из родительского дома, чтобы мир посмотреть, — немного обиженно ответил Риэр, — но меня политика не интересует. Мир велик и прекрасен и без нее. — Так может рассуждать лишь тот, кто ничего в этом не понимает, — пожал плечами Дани, — и тот, кто пропустит удар по башке, потому что «не интересуется» теми, кто может его нанести. В Бен Глеане спутники сели на первый попавшийся торговый корабль. Риэр заранее запасся волшебными жевательными пластинками, помогавшими ему справиться с морской болезнью, и до самого прибытия в Новиград был в основном занят тем, что гонял холодный шарик в онемевшем рту. Дани же, подключив все свое обаяние, болтал с капитаном и матросами, по вечерам даже пил с ними и распевал разудалые песни, но Риэр заметил, что спутник, делая вид, что накачивается паршивым ромом, добрую половину тайком выливал за борт, оставался в трезвом уме, слушал и мотал на ус. Под конец путешествия он разжился целым букетом бесполезных, с точки зрения Риэра, сведений о морской торговле, ковирских пошлинах и внешней политике Темерии. Болтали, что наместница Анаис готовилась присоединиться к бойкоту нильфгаардских товаров, и это, по словам капитана, могло поставить крест на всей морской торговле разом. В Новиградском порту Дани распрощался с командой корабля, как со старыми приятелями, а Риэру, вновь оказавшемуся на твердой земле, уже не терпелось добраться до «Хамелеона» и встретиться наконец с тем, о ком мечтал все последние месяцы. По шумным городским улицам спутники двигались медленно. Дани, ведя Кастора под уздцы, вновь озирался по сторонам, точно и здесь, в гуле толпы, надеялся расслышать что-то важное и полезное, но Риэр чувствовал, что спутник его на самом деле просто растерялся, впервые оказавшись среди шума и суеты после безмолвного уединения далекого теперь Каэр Морхена. На площади перед «Хамелеоном», как всегда, царил праздник. На невысоком постаменте компания веселых музыкантов выводила задорную простую мелодию, а высокий эльф в ярко-желтом шутовском камзоле зазывал горожан посетить славное заведение, пропустить кружечку и насладиться вечерним представлением. Завидев путников издалека, Герт Хаттори замахал рукой, и Риэр, ускорив шаг, поспешил к нему навстречу. — Верный признак того, что Королева Зима в очередной раз потерпела поражение, — объявил Герт, раскинув руки для приветственного объятия, — ведьмак спустился с гор и вернулся в Новиград! Радуйтесь, люди! Весна вновь победила! Искренне рассмеявшись, Риэр обнялся с приятелем, и тот через его плечо глянул на застывшего с глупым растерянным видом Дани. — Ты привел пленника, славный ведьмак? — поинтересовался Герт, отлипнув от Риэра и обойдя его по кругу, — или наоборот — спас несчастного от неминуемой смерти, и тот в благодарность решил следовать за тобой по пятам? — Это Дани, мой родич, — ответил Риэр, не переставая улыбаться, — и вот уж кто действительно спустился с гор, знаменуя этим приход весны. Дани впервые в Новиграде, так что не пугай его. Герт всплеснул руками, с любопытством рассматривая юношу. — Ничего не бойся, — уже тише и очень приветливо проговорил он, — Новиград только на первый взгляд кажется шумной помойкой, полной разбойников и торгашей. Пока ты с нами, тебе ничего не грозит. Я — Герт, сын Эйвара, и, если ты не пробовал вареники моего папки, считай вообще ничего не пробовал. — Зяблик здесь? — не дожидаясь ответа Дани, поспешил вклиниться Риэр. Ему вдруг пришла в голову пугающая мысль — что, если Юлиан еще не успел прибыть в Новиград, или так же, как наместник Томас, вынужден был покинуть его по важному делу, не дождавшись возлюбленного. Общество одного только Дани порядком утомило юного ведьмака, но дело было, конечно, не только в этом. Почти полгода они с Зябликом провели порознь, и теперь, оказавшись так близко, даже лишний день разлуки стал казаться Риэру невыносимой пыткой. Герт мотнул головой в сторону «Хамелеона», и юный ведьмак, благодарно кивнув, поспешил ко входу в кабаре, не подумав даже о том, чтобы позвать за собой Дани. Зяблик стоял у высокой стойки в дальнем конце полутемного почти пустого зала и тихо беседовал с высоким эльфом в безликом сером дублете. Риэр застыл на пороге, чтобы дать себе пару мгновений прочувствовать этот первый момент встречи, когда Юлиан еще не успел его заметить, и юный ведьмак мог полюбоваться им со стороны. Золотые локоны Зяблика были аккуратно подстрижены и едва доставали до плеч. Он был одет в простую белую рубаху, и скупой солнечный луч, проникавший в окна, отражался от ткани и, казалось, подсвечивал его серьезное сосредоточенное лицо. Элихаль — собеседник Юлиана — заметил Риэра первым, мельком улыбнулся и качнул головой, многозначительно глянув Зяблику в глаза. Тот рассеянно моргнул, сбитый на полуслове, повернул голову — и свет, заставлявший сиять его кожу, заискрился в голубых глазах. Зяблик пересек зал в несколько поспешных шагов, раскинул руки и повис у Риэра на шее. Они еще не сказали друг другу ни слова, но долгие месяцы разлуки, полные тоски и тревоги, уже отступили и истаяли, уступая место искрящемуся и пьянящему, как пузырьки в игристом вине, теплу. Зяблик стеснялся целоваться на глазах у посторонних, но сейчас, похоже, ему было решительно наплевать на то, что Элихаль продолжал таращиться на них, не пряча ехидной полуулыбки. Губы Юлиана на вкус оказались, как молоко с медом, и у Риэра голова пошла кругом, когда он, прижав юношу к себе теснее, следом за первым поцелуем сразу сорвал второй и третий. — Думаю, главное мы обсудили, — деликатно кашлянув, произнес Элихаль, подходя к прилипшим друг к другу юношам ближе, — я пришлю все необходимое для вечернего показа после обеда. Если, конечно, у тебя будет время этим заняться, Юлиан. Немного задыхаясь, Зяблик отстранился от Риэра и, напустив на себя серьезный вид, быстро кивнул. — Если не я, то Герт со всем управится, — пообещал он, и Элихаль, еще раз улыбнувшись Риэру, величаво поплыл к выходу. Они снова целовались — юный ведьмак закрыл глаза и про себя молился, чтобы никому больше не пришло в голову прерывать их, хотя тело, истосковавшееся по ласке, начинало опасно ныть, и Риэр понимал — еще немного, и придется наплевать на оставленного на улице Дани, брошенные Зябликом дела и здравый смысл, и поспешить наверх, в одну из гостевых комнат, чтобы не завалить возлюбленного прямо на стойку. Входная дверь хлопнула, и Зяблик, сохранявший куда больше благоразумия, чем Риэр, вновь отстранился от него и глянул ведьмаку через плечо. Удивленно вскинул брови. — Дани? — спросил он, выпутываясь из медвежьих объятий юного ведьмака. Спутник стоял у порога и с интересом взирал на разыгравшуюся перед ним сцену — и не думал смущенно отвернуться, как сделал в свою очередь Риэр, не желавший смущать Дани и Лето в момент прощания. Немая сцена длилась непростительно долго. Зяблик наконец смущенно кашлянул, оправил кудри и улыбнулся. — Идемте наверх, пообедаем в тишине, — предложил он, — здесь сейчас станет шумно — вечером будет представление, надо все подготовить. Дани, не сказавший ни слова, кивнул, и все трое двинулись по лестнице на второй этаж — Риэр так и не нашел в себе сил выпустить руку Зяблика из своей. В небольшую уютную комнату с широким окном, выходящим на задний двор «Хамелеона», вскоре подали нехитрый обед. Риэр, почти ничего не евший с тех пор, как корабль вышел из каэдвенского порта, набросился на еду с такой же жадностью, как до этого — на Зяблика. Дани, следуя собственным законам приличия, педантично взялся за приборы, и Юлиан, обычно не слишком заботившийся о застольном этикете, последовал его примеру. Некоторое время ели молча. — Ты наконец решил покинуть ведьмачью крепость? — наконец подал голос Зяблик. Под столом он плотно прижался коленом к бедру Риэра, но голос его звучал ровно и приветливо. — Вернешься в Нильфгаард или поедешь с нами? — Ни то, ни другое, — ответил Дани, — завтра утром я планирую сесть на корабль до Скеллиге. А там… видно будет. — Дани решил посмотреть мир, — вмешался Риэр, сделав долгий глоток из стакана с эст-эстом из лучших хамелеонских запасов. — И начать со Скеллиге, — наморщил нос Зяблик, — странный выбор. На твоем месте я бы сперва посетил большие города Континента, посмотрел на людей. Что есть на Скеллиге, чего нет в Каэр Морхене? Разве что море да сирены… — Я никогда там не был, — пожал плечами Дани, и Риэру вдруг показалось, что он покривил душой, не желая раскрывать свои истинные мотивы. — Я предлагал Дани отправиться в путь с нами, — заметил юный ведьмак, — но наша компания, видать, ему не мила. — Пока я с вами, меня легко выследить, — юноша быстро глянул на него, а Зяблик вдруг рассмеялся. — Дай угадаю, — сказал он, — Лита своей неуемной любовью довела тебя до паранойи, и ты хочешь скрыться от нее хотя бы на время. А, раз магического ядра у тебя нет, она тебя не найдет, в отличие от нас с Риэром. — Можно сказать и так, — Дани нехотя улыбнулся, — Лита очень заботлива, и я ей благодарен, но… — Но моя сестра кого хочешь достанет, — фыркнул Риэр, — что поделать, она, в отличие от нас, видит в тебе того, кем ты не являешься. Но, учти, поняв, что ты сбежал из Каэр Морхена, она в первую очередь обратится ко мне за разъяснениями. Что мне ей сказать? — Правду, — пожал плечами Дани, — если Лите охота искать меня на Скеллиге вслепую, я могу лишь пожелать ей удачи. Зяблик и Риэр снова расхохотались. — Будем надеяться, что Ее Светлость нынче слишком занята делами поважнее, — заметил Юлиан, — в Империи сейчас много чего происходит — я вернулся оттуда всего пару недель назад и знаю, о чем говорю. — Как дела дома? — сменил тему Риэр. В Ард Каррайге он отступил от традиции и не связался с матерью, а в Новиграде найти мегаскоп было целой проблемой. — Все в порядке, — ответил Зяблик, — госпожа Эмрейс продолжает планомерный захват мира, как выражается мастер Лютик, Мэнно и Изольда скоро подарят тебе еще одного племянничка, хотя Рия и Офелия едва вылезли из колыбелей, Лея и Айра их подвигов пока не повторяют, но очень стараются. — Это тебе Айра рассказал? — поморщившись, поинтересовался Риэр. Зяблик кивнул. — Кроме меня, у него почти нет друзей, — пояснил он, — и, когда я надолго уезжаю, ему даже приходится общаться с моим папой, чтобы совсем не затосковать. А я ведь часто уезжаю — то пытаюсь учиться в Университете, то управлять Хамелеоном, то делить с тобой тяготы ведьмачьей жизни, — Зяблик вздохнул и потупился, — мне его жаль, если честно. Они с Леей очень друг друга любят, но она ведь Императрица, сами понимаете, что это значит. — Ты учишься в Университете? — отчего-то выхватил самое неинтересное из его тирады Дани. Зяблик мученически поднял глаза к потолку. — Меня отчислили после зимнего семестра с кафедры философии, — ответил он трагично, — не помогла ни репутация моей мамы, ни протекция дядюшки Иорвета, ни слава мастера Лютика… Я прихожу к выводу, что учеба — это просто не мое. — Времени на учебу у тебя еще навалом, — решил подбодрить его Риэр, — ты ведь эльф, хоть и наполовину. Не выучишься в этом столетии, нагонишь в следующем. Зяблик, вдруг помрачнев, опустил глаза. — Я поступал в Университет ради мамы, — ответил он со вздохом, — с медицинского факультета меня погнали сразу, и она согласилась на философию… но и там я не задержался дольше двух семестров. Стоит признать, что я — сплошное разочарование, и, если мама не увидит, как я получаю диплом, мне это и не нужно… Риэр протянул руку и сочувственно коснулся пальцев Зяблика. Тот поднял на него глаза и слабо улыбнулся. — Мастер Лютик говорит, что она любит меня любым, — закончил он свой рассказ, — но мама продолжает напоминать, что сам-то мастер Лютик — обладатель двух степеней и трех дипломов… — И как ему это помогает? — с неожиданным раздражением поинтересовался Дани, — твой мастер Лютик живет под крылышком у богатой дамы и применяет свои дипломы, чтобы стены украшать? — Ты не прав, — Зяблик вскинул на Дани злые глаза, — мастер Лютик читает лекции в Императорской Академии и в Оксенфуртском университете, его знают и ценят по ту и эту сторону Яруги и приглашают, несмотря на его гражданство. В наше время почти никто не может этим похвастаться. Дани независимо пожал плечами и уткнулся в почти пустую тарелку. Разговор явно скатился, и Риэр поерзал на стуле, размышляя, как бы ему исправить ситуацию. Неприятные темы омрачили радостную встречу почти безвозвратно, и он совсем не так представлял себе первую беседу с Зябликом за полгода. Юлиан, впрочем, и сам не привык долго унывать и сосредотачиваться на неприятных темах. Решив, что гости наелись, он потащил их в зал, где уже полным ходом шла подготовка к вечернему представлению. Остаток дня Риэр и Дани провели среди веселой суеты, а потом уселись за стол, чтобы посмотреть то, что мастер Элихаль назвал «показом». Это и впрямь оказалось вовсе не представлением, которые раньше устраивали в «Хамелеоне», а скорее демонстрацией весенней коллекции одежды знаменитого портного. Гостей собралось не слишком много, и заскучавший Риэр очень скоро почувствовал, как его тянет в сон. Ему не терпелось остаться с Зябликом наедине, но он отважно высидел до самого конца, даже когда Дани удалился в выделенную ему комнату. В спальню юный ведьмак и гордый организатор показа возвращались почти совсем трезвыми — Риэру хотелось сохранить голову ясной, и он не налегал на щедро выставленную на столы выпивку, хотя скучное представление буквально подталкивало его выпить еще. Зяблик позаботился, чтобы комната их располагалась максимально далеко от той, что занимал Дани, и они не стали сдерживаться, когда наконец оказались в постели. Наутро Риэр, выспавшийся лучше, чем за всю зиму, спустился в зал в благостном настроении и застал Дани уже готовым к отъезду. Спорить и уговаривать его не имело смысла, и юный ведьмак лишь в последний раз напомнил бывшему спутнику, что тот мог в любой момент присоединиться к ним с Зябликом, если Скеллиге его разочарует. Дани поблагодарил, обнял фальшивого дядю и, в последний раз кивнув заспанному Зяблику, вышел из «Хамелеона». Завтракали вдвоем, запершись в рабочем кабинете управляющего, неспешно болтая, больше не смущенные присутствием постороннего. — Мастер Лютик не очень постарел, пока жил с моей мамой в достатке и безопасности? — спросил Риэр, когда они уже обсудили все прочие неважные вопросы. Зяблик улыбнулся. — Совсем не постарел, — отмахнулся юноша, — сам он утверждает, что живет в вечной опасности быть отравленным одним из воздыхателей или конкурентов госпожи Рии, но, я думаю, дело не в этом. Ты же слышал, что я сказал — он читает лекции во всех известных университетах, ему открыты многие двери, и, мне кажется он… как бы выразиться… шпионит для компании «Эмрейс и сын». Риэр фыркнул. — Да уж, тут не заскучаешь, — ответил он, — нужно будет написать об этом Геральту — он волновался за друга, хотя вида не показывал. — Вы и правда вырастили новый выводок юных ведьмаков? — ухватился за знакомое имя Зяблик. — Первый из наших мальчишек пройдет Испытание в июле, — гордо сообщил Риэр, но тут же невесело качнул головой, — я не уверен, что Иван с ним справится, и мне немного стыдно, что я не буду рядом с Геральтом и Лето, если их ученик погибнет. Они рассчитывали, что Дани поможет с мутагенами, но для успешного прохождения нужен опытный чародей, а тут мы бессильны. Лето и Геральт потеряли уже много мальчишек — делают вид, что привыкли, но это не так. Иван был с нами дольше всех, и, если он умрет… — Может, найти для них чародея? — вдруг предложил Зяблик, — Лита, конечно, откажется, тем более, Дани в Каэр Морхене уже нет — она могла бы сделать это только ради него. Но, может, Айра? Риэр, скептически изогнув бровь, поглядел на собеседника. За четыре года он почти поверил, что странный мальчишка не представлял опасности и скорее помогал Зяблику справиться с одиночеством, чем вредил. Но имя его все еще звучало для ведьмака неприятно, хоть он и не мог найти ни единой разумной причины для этой неприязни. — Он ведь принц, — напомнил ведьмак скупо, — к тому же — сын Вернона Роше. Думаешь, папаша его отпустит? — Дядюшке Вернону об этом знать необязательно, — развел руками Зяблик, — мы могли бы вместе что-нибудь придумать. Айра умеет открывать порталы и легко доберется до перевала, а там его встретят и проводят. — Я подумаю, — туманно откликнулся Риэр, хотя понимал, что идея Зяблика была не такой уж невыполнимой и глупой. Должен же от эльфского мальчишки быть хоть какой-то толк. Они просидели за столом еще немного, и юный ведьмак хотел уже предложить Зяблику прогуляться по городу, навестить мастера Эйвара и заглянуть на рынок, но, стоило ему открыть рот, в дверь кабинета постучали. На пороге — мрачный, как грозовая туча — возник Дани, и Риэр удивленно поднял брови. — Быстро же тебе надоело на Скеллиге, — заметил он. Юноша раздраженно передернул плечами. — Оказалось, что для того, чтобы сесть на корабль, нужны деньги, — объявил он с досадой. Риэр и Зяблик переглянулись, и Юлиан звонко рассмеялся. — Добро пожаловать в прекрасный новый мир, Ваше Величество, — заявил он, утирая глаза, — увы, в нем действительно правят деньги. — Ты все еще можешь остаться с нами, — напомнил Риэр дружелюбно — накануне он готов был сам вытолкать Дани прочь, но теперь позорное возвращение названного племянника обрадовало его. Даже не вспоминая, что в иной жизни этот парнишка вырос в его отца, юный ведьмак прикипел к нему и видел в Дани несносного, надоедливого, слишком черствого и наглого, но родного младшего брата. — Я уже сказал, что не хочу, — упрямо ответствовал Дани и многозначительно уставился в потолок. — Я мог бы одолжить тебе немного денег, — подумав, сказал Риэр, решив не настаивать, — но мы не успели ничего заработать, пока ехали сюда. У меня есть счет в банке, но, если я им воспользуюсь, Мэнно об этом немедленно узнает. А, значит, и мама тоже. Дани помрачнел еще больше и отрицательно тряхнул головой. — Тогда, может, Зяблик мог бы ссудить тебе немного из доходов «Хамелеона», — предложил Риэр. Юлиан же лишь драматично развел руками. — Я ничего не получаю от этого заведения, — ответил он, — ну… так, по мелочи, на карманные расходы. Мастер Лютик обещал сделать меня здесь хозяином. Но вы же знаете, чего стоят его обещания. Да к тому же кабаре терпит убытки и держится на плаву только благодаря госпоже Эмрейс… Дани выглядел совершенно потерянным, опозоренным и разочарованным в лучших чувствах. Риэру стало жаль его до глубины души. — Ты мог бы сам подзаработать, — предложил он, — заказов для ведьмака в Новиграде немного, но они случаются. В основном работа непыльная — охрана для важных шишек, бандитские разборки, рыночные кражи… Тебя всему научили, ты справишься. Дани глянул на него глазами, полными внезапно вспыхнувшей надежды. — Да, — подтвердил он, — мечом я махать умею. — Чудесно, — Зяблик подскочил с места, — тогда мы с Гертом сейчас метнемся на площадь и посмотрим, есть ли объявления. А вы пока точите клинки и варите зелья. Не дожидаясь ответа, он, воодушевлённый благородной миссией, выскользнул за дверь, а Риэр сочувственно посмотрел на Дани — все еще раздосадованного. — Может, тебе рано еще путешествовать одному? — спросил он осторожно. Дани наградил его тяжелым взглядом. — Я несколько лет путешествовал один, пока тебя не встретил, — отрезал он. — Да, я помню, — подтвердил юный ведьмак, — и питался белками да гусеницами, как настоящий еж. — Поймать лань или зайца я теперь в состоянии, — Дани скрестил руки на груди и гордо вскинул подбородок. — Это правда, — подтвердил Риэр, — но много ли от этого радости, если не с кем разделить добычу? Дани потупился и ничего не ответил. Зяблик и Герт вернулись через полчаса. Юлиан всунул в руки парнишки смятый листок бумаги. — Поспеши в Торговый квартал, — подтолкнул его юноша, — графу д’Ордэ требуется вооруженная охрана для визита в порт. Я этого графа хорошо знаю, гад он, конечно, редкостный, но денег у него хватает. Если доставишь его на встречу с «партнерами» и обратно домой в целости, он заплатит достаточно, чтобы хватило на путешествие до Офира, не то что до Скеллиге. Дани с сомнением покрутил объявление в руках, но, осознав, видимо, что выбирать было не из чего, благодарно кивнул Зяблику. — Тогда — до встречи, — объявил он, — я не уплыву, не попрощавшись. Ждать недоделанного ведьмака с победой пришлось недолго. Риэр, Зяблик и Герт успели только наведаться в мастерскую к мастеру Эйвару, сделать заказ на новый набор метательных ножей и болтов для самострела, отведать вареников и вернуться в Хамелеон. Дани — еще мрачнее, чем был — ждал их в главном зале за столом перед полупустой кружкой Вызимского чемпиона. — Неужто обманул и не заплатил? — удивленно поинтересовался Зяблик, сразу почуявший неладное. Дани покачал головой. — Я спихнул этого урода в реку, когда он начал зарываться, — ответил он независимо и вскинул подбородок. — Зарываться? — осторожно переспросил Риэр. Дани очевидно был так зол, что мог бы и ему врезать за неловкий вопрос, заданный неправильным тоном. — Я Эмрейс! — выплюнул Дани, — и я не позволю какому-то паршивому графишке собой понукать и называть…- он осекся — видимо, слово, произнесенное графом д’Ордэ обжигало ему рот. — Такова участь ведьмаков, — философски заметил Риэр, — ты можешь спасти целую деревню от армии вампиров, а они назовут тебя выродком и не позволят пить из их колодца. Лето тебе не рассказывал? — Мне это не подходит, — буркнул Дани и уткнулся носом в кружку. — Ты мог бы поработать в кузнице у моего папки, — встрял в разговор Герт, но тут же одернул себя, — хотя нет. Неделю прогорбатишься, а получишь шиш с маслом. Да и словечки в твой адрес он придумает погромче, чем этот граф… Тогда, может, станешь моделью на следующем показе мастера Элихаля? Он не обзывается, платит вовремя, да и фигура у тебя очень для этого дела подходящая. Дани вскинул на эльфа возмущенный взгляд и чуть ли не прикрылся руками, чтобы скрыть «подходящую» фигуру. — Мастер Элихаль шьет платья, — отмахнулся от Герта Зяблик, — а нашего Дани удар хватит, если его на людях увидят в одном из его выставочных нарядов. Но есть идея получше! — он придирчиво посмотрел на юношу, а тот, казалось, уже не знал, куда спрятаться от неудержимого потока эльфского вдохновения, — тебя ведь учили акробатике? Ну там… сальто крутить, кульбиты всякие, верно? А еще ты умеешь метать ножи и стрелять из арбалета? Дани осторожно кивнул. — Мы можем объявить, что в Новиград прибыл знаменитый за морем акробат из самого… ну, скажем, Офира, — гнал дальше Зяблик, уже полностью в плену собственной идеи, — лицом и волосами ты сойдешь за офирца. Мы устроим твой бенефис в «Хамелеоне», и ты сможешь забрать половину выручки. — Половину? — растерянно переспросил Дани. — А что делать, — пожал плечами Зяблик, — остальная часть отойдет владельцу заведения и организаторам. — Но Дани уже видели в городе, — вмешался Риэр, — да и рожа у него больно приметная. Даже если бы он не орал на всю округу, что он Эмрейс, это и так понятно. — Наденем на него маску, — подключился к стратегическим выкладкам Герт, — так будет даже лучше! Таинственный заморский принц-акробат. Спешите видеть! — Здорово! — подхватил Зяблик, — я сбегаю к Элихалю за нарядом, Герт созовет зрителей… а тебе, Дани, останется только выйти на помост и всех сразить! Должно быть, осознавая собственную беспомощность и отсутствие альтернативы, Дани вынужден был согласиться, и работа закипела. К вечеру в Новиграде уже разлетелась весть о визите таинственного заморского гостя, и на следующий день к назначенному времени начала собираться толпа. Представление решено было провести за стенами кабаре, на площади перед Хамелеоном. Помост для музыкантов освободили, Герт и Риэр натаскали из зала скамеек для тех, кто готов был заплатить больше за сидячие места, девушки-работницы кабаре развесили флажки и фонарики, а музыканты заняли открытый пятачок в небольшом отдалении от сцены. Пока шла подготовка, Риэр помогал Дани одеваться и настраиваться на предстоящее представление. Тот, хоть и оставался мрачен, не сопротивлялся. Маска надежно скрывала половину лица, яркий костюм, наспех собранный мастером Элихалем, не стеснял движений, и Дани в нем и впрямь стал похож на заезжего офирца. Риэр тихо посмеивался, почти не скрываясь, ловя на себе недовольные взгляды Дани. — Ничего, может, тебе еще понравится выступать на публике, — подбодрил он его, когда с площади послышались первые музыкальные аккорды, и толпа нетерпеливо зашумела, — тогда вместо ведьмачьего Пути организуете с Зябликом труппу, а я буду вас охранять во время гастролей. Взор черных глаз Дани был невыносимо тяжелым. — Добрые зрители! — донесся из-за окон звонкий торжественный голос Зяблика, — спешите приветствовать — знаменитый на весь далекий Офир, ловкий, как обезьяна, гибкий, как змея, быстрый, как стрела — Али Великолепный! Риэр, смеясь, подтолкнул Великолепного Али в спину, а сам выскользнул через черный ход и поспешил к Зяблику, чтобы насладиться зрелищем. Музыка заиграла громче. Дани, появившийся из-за двери, вышел на середину помоста, окинул зрителей взглядом и, разведя руки в стороны, сделал высокое чистое сальто назад, твердо приземлился на ноги — проделать нечто подобное на ровных досках сцены было для него несомненно проще чем на узком бревне Гребенки. Публика разразилась аплодисментами и возгласами. Дани, помедлив, прошелся колесом, выпрямился у края сцены, потом нырнул вниз, перекувырнувшись через руку, с двух ног ушел в изящный фляк и закончил связку еще одним точным сальто. Он крутил один кульбит за другим, но через несколько минут стало понятно, что зрителям быстро наскучили его выкрутасы — Дани выполнял все трюки безошибочно, без видимых усилий, но явно не старался понравиться толпе, просто делал свою часть работы, не заботясь о зрелищности. Он не умел заигрывать со зрителями, как Зяблик или мастер Лютик, ему было наплевать на восторги, и с каждым разом хлопки звучали все реже и тише. — Вон те офирцы шепчутся, что не знают никакого Али, — сообщил Риэру и Зяблику Герт, сновавший до этого среди рядов зрителей и собиравший деньги в большую шляпу, — если он не раззадорится, они начнут кричать об этом, и тогда — всему конец. Зяблик, нахмурившись, кивнул и, тряхнув волосами, поспешил на сцену, где Дани приземлился после очередного кувырка через голову. — Добрые зрители! — объявил он, — Али Великолепный уже показал нам, как он ловок, а теперь продемонстрирует, какой точный у него глаз! — Юлиан махнул рукой Риэру, и тот, догадавшись, чего тот хотел, вытащил из-за спины и кинул ему свой самострел — днем он забрал его от мастера Эйвара и с тех пор таскал с собой. Зяблик торжественно вручил оружие Дани, — Найдется ли среди толпы отважный человек, готовый поучаствовать в номере? Али Великолепный собьет с его головы и рук яблоки, ни разу не промахнувшись! Толпа притихла — должно быть, Али Великолепный уже не внушал им особого доверия, и никто не спешил рисковать головой. Над первыми рядами, самыми дорогими, поднялась одинокая рука. — Я рискну, — объявил полный седовласый мужчина в богатом реданском кунтуше, и Риэр заметил, как лицо Зяблика побледнело. — Граф д’Ордэ! — объявил он, сглотнув, — прошу на сцену! Поприветствуем этого бесстрашного подданного Его Величества! Широкой солдатской походкой граф д’Ордэ поднялся на помост под пристальным чуть прищуренным взглядом Дани. Зяблик, продолжая вымученно улыбаться, помог ему встать на нужное место, водрузил на голову графа поднесенное девушкой яблоко, два других опустил на подставленные ладони, повернулся к Дани. — Прошу! — объявил Юлиан и поспешил смыться со сцены. Дани, взвесив на руке арбалет, смерил графа презрительным тяжелым взглядом, и Риэр почти увидел, как первый же болт, выпущенный мстительным Эмрейсом, вонзается наглецу, назвавшему его выродком, в открытую шею над воротом кунтуша. На этот раз Али Великолепный все же сделал широкий театральный жест, тряхнул головой, вскинул самострел — Риэру стоило больших трудов не зажмуриться. Первое яблоко, пронзенное болтом, отлетело в сторону с ладони графа. Второе последовало за ним — толпа притихла, а Дани, переложив арбалет в левую руку, повернулся к графу спиной, вывернул ладонь и выстрелил в последний раз, не глядя — теперь Риэр на миг прикрыл глаза, ожидая услышать испуганные вопли. Но толпа взорвалась аплодисментами. Зяблик рядом с юным ведьмаком облегченно выдохнул, и Риэр открыл глаза и посмотрел на сцену. Дани, отбросив арбалет, снова раскинул руки, точно собирался закрутить еще одно сальто, но вместо этого низко поклонился, принимая заслуженные овации. От его резкого движения маска, скрывавшая половину лица, вдруг соскочила с переносицы юноши и неумолимо поползла вниз. Дани не успел ее одернуть до того, как выпрямился. — Я знаю этого прохвоста! — воскликнул граф д’Ордэ, от которого предательство ткани, конечно, не укрылось, — он напал на меня в порту! Обман! Обман! Толпа заволновалась, кто-то засвистел — так, словно именно такого поворота все и ждали, словно готовились не к красочному представлению, а к сокрушительному провалу. — Обман! — подхватили слова графа шептавшиеся офирцы из задних рядов, и возглас этот пополз по толпе, как лесной пожар по сухой траве. Граф д’Ордэ двинулся на Дани, словно намеревался лично схватить его и передать на руки городской страже. Риэр поспешил выскочить на сцену и встать между ним и юношей — граф опасливо попятился. — Они в сговоре! — завопил он, — проверьте карманы, люди! Может, они еще и грабят вас под видом представления! Пока Риэр уводил Дани, готового снова схватиться за арбалет, прочь с улицы, Зяблик и Герт успокаивали зрителей, возвращали им деньги и приносили извинения. Графа д’Ордэ Юлиан лично проводил домой, рассыпаясь в извинениях. В «Хамелеон» юноша вернулся уже затемно и рассказал, как улаживал ситуацию с городской стражей. — Пришлось воззвать к честному имени мастера Лютика и госпожи Эмрейс, — сообщил он, плюхаясь за стол, где Риэр отпаивал кипящего от злости Дани дешевым пивом, — но тебе, Дани, лучше убираться из города поскорее, пока все не уляжется. Увы, на корабль тебя больше не возьмут… Плохая была идея. Дани угрюмо смотрел на него уже немного захмелевшим взглядом. — И что мне делать? — спросил он, тихо икнув. Риэр, сидевший рядом, аккуратно приобнял его за плечи. — Боюсь, братишка, теперь у тебя нет выбора, — сказал он, — уедем из Новиграда вместе, пока тебя на вилы не подняли. Дани, опустив глаза, обреченно кивнул. — Не так уж это и плохо, — поспешил подбодрить его Зяблик, пододвигая к юноше еще одну кружку, — мы направляемся в Вызиму, и по пути работа для ведьмаков точно найдется. Гули и кикиморы не будут обзываться, а в лицо тебя никто не знает. — Вызима, — повторил Дани рассеянно и отвернулся к темной стене, — Вызима…