Дом там, где сердце

Риэр впервые услышал это в шепотках стражи у Храмовых ворот. В Вызиму они въехали свободно, но чуткое ведьмачье ухо уловило, как солдаты в синих гамбезонах, провожавшие их взглядами, передали из уст в уста, косясь на неторопливых путников: «Зверюга из Эрленвальда!» Дани, ехавший рядом с ним, похоже, тоже расслышал странные слова и, в отличие от Риэра, не придавшего им большого значения, отчего-то вдруг нахохлился, поглубже натянул капюшон плаща и, пока они следовали по городским улицам, украдкой подозрительно озирался по сторонам. Все повторилось и у дворцовых ворот. Риэр ехал знакомой дорогой. Он каждый год, возвращаясь из Каэр Морхена, заезжал в столицу Темерии, чтобы повидаться с Ламбертом, и при дворе его знали — стражам была дана команда пропускать долгожданного гостя в любое время дня и ночи. Но на сей раз вслед юному ведьмаку и его компаньонам глядели странно — без подозрений и страха, пожалуй, скорее с плохо скрываемым любопытством. И вновь звучала эта непонятная фраза: «Зверюга из Эрленвальда». На просторном внутреннем дворе Риэр спешился, и Зяблик последовал за ним — из Новиграда они ехали на Зайце вместе. Кастор, слишком отвыкший от своего прежнего хозяина и привязавшийся к нынешнему, спокойней чувствовал себя, неся на спине одного Дани, точно желал подчеркнуть свою обиду на Юлиана. Тот в свое время бросил его в Ард Каррайге, и конь, казалось, до сих пор не желал простить его за это. Даже щедрые дары, состоявшие из прошлогодних сладких яблок и кусочков сахара, не могли его переубедить. Дани тоже спустился на землю, огляделся по сторонам, но движения его были скованными, излишне скупыми, он казался напряженным и собранным, словно готов был в любой момент броситься наутек. Подойдя к спутнику ближе, Риэр ободряюще хлопнул его по плечу, но Дани болезненно дернулся, бросил на ведьмака злой взгляд и отступил на полшага. — Ты чего? — осторожно спросил Риэр, — здесь, в Вызиме, мне всегда рады — а значит, будут рады и тебе. Не бойся — сейчас мы разыщем Ламберта, и он… — Они говорили обо мне, — прошипел Дани в ответ так, словно это должно было напрочь перечеркнуть все увещевания спутника. Риэр и Юлиан переглянулись. Зяблик, конечно, тоже слышал, о чем шептались стражники, но реакция Дани, казалось, удивила его гораздо больше непонятной болтовни. — Не думаю, что это так, — прошептал он, скользнув к юноше ближе и сведя голос до едва слышного шепота, — те, кто стоит сегодня на страже, даже не родились, когда ты блуждал по Эрленвальду. — Тогда как ты это объяснишь? — огрызнулся Дани, и Зяблик был вынужден растерянно пожать плечами. — Идем — поищем Ламберта, — твердо выговорил Риэр — через двор к ним уже спешили мальчишки-конюшие, чтобы забрать Зайца и Кастора. Дани, не взглянув в их сторону, бросил подоспевшему пацану поводья, но тот, не удостоив юношу вниманием, таращился отчего-то только на Риэра. Ламберту, должно быть, уже сообщили, что его драгоценный ученик прибыл в город, и, когда юноши пересекли двор и ступили в длинную анфиладу, ведущую к внутреннему саду, старый ведьмак шел им навстречу быстрой пружинистой походкой. — Кого я вижу! — торжественно произнес он, когда они почти поравнялись, — Зверюга из Эрленвальда собственной персоной! На короткий миг Риэру показалось, что Ламберт и впрямь говорил о Дани — парнишка даже горделиво выпрямился, готовый принимать любой удар жестокой судьбы. Но учитель опустил тяжелую ладонь на плечо ученика, и тот удивленно поднял брови в ответ. — О чем ты? — спросил Риэр осторожно, — что вообще все это значит? — Не скромничай, — улыбнулся Ламберт, — мы здесь, в Вызиме, уже наслышаны о твоих подвигах, малыш. Темерские рабочие с вырубки — те еще сплетники. Они похвастались прибывшему в их поселение торговцу, а он разнес эту весть дальше. Понятней не становилось. Риэр все с тем же изумлением взирал на старого ведьмака, и тот, заметив, что ученик не успевает за ходом повествования, склонил голову к плечу и прищурился. — Неделю назад ты в одиночку выкосил огромную стаю кикимор в цинтрийском лесу, — произнес он так, словно все еще надеялся, что Риэра вот-вот осенит воспоминанием, — и что же — после этого потерял память? Яд этих тварей, конечно, не слишком полезен для здоровья, но я не слышал, чтобы он вызывал амнезию. — Неделю назад я был в Новиграде, — неуверенно ответил Риэр — то, с какой уверенностью говорил учитель, в нем самом на секунду пробудило шальное сомнение, хотя рассказ Ламберта не лез совершенно ни в какие ворота, — а до этого — плыл из Бен Глеана. Ни в каких цинтрийских лесах я никаких кикимор не выкашивал… Ламберт убрал руку, хмыкнул и покачал головой. — Одно из двух, — задумчиво проговорил он, — либо рабочие выдумали всю эту историю, либо на Континенте завелся еще один Риэр из Нильфгаарда. Так или иначе, но слава о твоем… то есть, о чьем-то подвиге уже расползается по Темерии. Я слыхал, бароны из дальних областей, где опасных тварей становится всё больше, уже готовы скинуться, чтобы пригласить тебя спасти их от напасти. — Но это был не я! — возразил Риэр с таким жаром, словно всерьез поверил, что к нему готова была вот-вот выстроиться очередь из желающих нанять его на работу, которая окажется ему не по плечу. Чужая слава была юноше не нужна — особенно такая, что приписывала ему способность без посторонней помощи управиться с полчищем чудовищ. — Может, кто-то принял облик Риэра? — предположил Зяблик — его эта нелепая история, похоже, только повеселила, и в дискуссию он включился с живостью и энтузиазмом, достойными лучшего применения, — вот только — зачем? — Возможно, кто-то из наших чародеек постарался, — развел руками Ламберт, — на вырубке трудятся темерские рабочие, но охрану обеспечивает Империя. Мне лично запрещено было вмешиваться, но нильфгаардцы тоже не особенно старались избавиться от кикимор, — он задумчиво потер подбородок и тут же опроверг сам себя: — хотя нет, едва ли. Темерским чародейкам ни к чему помогать компании «Эмрейс и сын» вырубать лес в имперской провинции. Анаис скорее отозвала бы рабочих, и предприятие бы загнулось. — Может я провалился в портал и убил всех этих кикимор во сне? — неуверенно предположил Риэр, но Ламберт наградил его тяжелым взглядом и отрезал: — Вряд ли. — Я думаю, это была Лита, — неожиданно подал голос молчавший до сих пор Дани, и все обратили на него удивленные взгляды. — А это у нас кто такой? — полюбопытствовал Ламберт, смерив парнишку прохладным взглядом. — Это Дани, мой племянник, — поспешил вмешаться Риэр, — я тебе о нем рассказывал. Он четыре года жил в Каэр Морхене, а теперь решил посмотреть мир. — Припоминаю, — кивнул Ламберт, не сводя внимательных золотых глаз с юноши, — и ты, Дани, считаешь, что это была твоя тетка Лита? Почему? — Она рассказывала мне, когда навещала в крепости, что заботы о Нильфгаарде лежат на ее плечах, — ответил Дани, прямо и бесстрашно глядя на старого ведьмака в ответ, — спасение рабочих на вырубке в провинции Империи явно входит в число этих забот. Она знает, как выглядит ее брат и может легко повторить его облик так, чтобы никто ничего не заподозрил. — Я сам не видел место расправы, — заметил Ламберт, — но мне говорили, что кикиморы большей частью были выпотрошены или разорваны на части. Лишь некоторые сдохли от чего-то, вроде заклятий. Думаешь, Лита на такое способна? — Выходит, она была не одна, — немного снисходительно улыбнулся Дани, — с ней пришел ее муж-вампир, но рабочим он, разумеется, не показывался. Кто же доверит спасение своей жизни от чудовищ твари еще более страшной, чем они все, вместе взятые? Лита не желала и своим лицом светить перед людьми, а потому приняла облик того ведьмака, кого знает лучше всех прочих. Риэр покосился на спутника, чувствуя одновременно удивление и странную гордость. Дани рассуждал так спокойно — и версия выходила такой правдоподобной, что сомнений почти не оставалось — именно так все и произошло там, в далеком Эрленвальде. Ламберт, похоже, мнение своего ученика полностью разделял. — Похоже, ты прав, — признал он, потом, шагнув к юноше ближе, протянул ему раскрытую ладонь, — мое имя Ламберт, — представился ведьмак, — и я учил вот этого увальня, — он кивнул в сторону Риэра, — с самого его детства. — Я наслышан о тебе, — Дани пожал протянутую руку, — Геральт и Лето отзывались о тебе очень тепло. — Не больно-то много славы в этом «тепло», — фыркнул Ламберт, — а половине из того, что обо мне болтал Геральт, можешь смело не верить. Он всегда завидовал моему природному обаянию. До Риэра, с улыбкой наблюдавшего за этой сценой, вдруг начало доходить, что произошло. Чувство гордости за проницательность Дани уступало место раздражению — Лита воспользовалась его лицом и именем, наградила его незаслуженной, даже опасной славой — и, разумеется, ничего ему не рассказала об этом! Юный ведьмак сжал кулаки. — Мне бы поговорить с моей сестрой, — выдал он мрачно, — а ну как все эти бароны и правда обратятся ко мне за помощью? Причем будут надеяться, что я справлюсь с их бедами совсем один. И что мне? Позориться и отказываться от заказов? Или рисковать своей шеей? Ламберт скептически изогнул бровь и хмыкнул. — Что, малыш, бремя славы тяжело? — осведомился он, — куда делся тот Риэр, который готов был один выйти против стаи драконов? — Стал ведьмаком, — угрюмо ответил юноша, — и понял, что некоторые истории о них — это пустые сказки. Ламберт добродушно рассмеялся и махнул рукой. — В крайнем случае, ты можешь заломить такую цену, что бароны решат обойтись собственными силами. А что — слава дорого стоит! — ведьмак сделал многозначительную паузу и снова рарсхохотался, — Идем, путешественники, проникнем в святая святых — дворцовую кухню — и раздобудем что-нибудь на обед, — предложил он наконец, — с Литой ты сможешь поговорить с дозволения Ее Милости регента, но не раньше, чем Ани закончит слушать доклад Патрика Веса об Оксенфуртских переговорах. А разговоры с Патриком обычно растягиваются на полдня. Юноши и впрямь устали и проголодались с дороги, потому возражений ни у кого не нашлось. Ламберт же продолжал с любопытством поглядывать на Дани, и Риэр знал — стоило им усесться за трапезу, учитель засыплет парнишку вопросами о его жизни в Каэр Морхене и о том, как продвигалось возрождение ведьмачьего братства. Каждый год, когда Риэр навещал учителя, тот вслух сокрушался о том, что не мог сам в этом поучаствовать, даже принимал решение вырваться на месяцок и посетить ведьмачью крепость, но всякий раз, провожая ученика, с сожалением заявлял, что место его все-таки было здесь, рядом с маленькой королевой. До кухни, однако, им добраться было не суждено. В одной из галерей спутников перехватил какой-то человек в неприметном коричневом дублете и сообщил, что Ее Милость желает видеть гостей немедленно. Ламберт, которого на высочайшую аудиенцию вежливо не пригласили, махнул юношам рукой и пообещал найти их позже, чтобы все-таки как следует поговорить. Риэр же и его спутники отправились следом за посланником и вскоре очутились в королевском кабинете — в том, где Анаис принимала не почетных гостей, а тех, с кем действительно хотела побеседовать. Во главе небольшого дубового стола сидела маленькая рыжеволосая девочка — Ее Величество Лилия собственной персоной. Королева, не слишком, по всей видимости, заинтересованная в исходе переговоров в Оксенфурте, развлекала себя, раскрашивая картинки животных цветными мелками в большой книжке. Лежавший у ее ног под столом крупный черный пес, когда дверь перед гостями отворилась, поднял голову, обманчиво ленивым взором окинул посетителей и снова опустил ее на сложенные лапы. Лео требовалось время, чтобы узнать старых друзей, и пока он не собирался тратить его на это. По левую руку от королевы расположился Патрик Вес — Риэр не больно-то близко был с ним знаком, хотя всякий раз, приезжая в Вызиму, выдерживал целый час допроса с этим дотошным и подозрительным типом, замаскированного под светскую беседу. Юный ведьмак знал — своим приемам Патрик учился у Вернона Роше, охранявшего сейчас Императрицу, и учеба эта пошла темерскому шпиону впрок. Анаис, сидевшая по правую руку от дочери, поднялась гостям навстречу, и Патрик тут же последовал ее примеру. Регент — высокая, крепко сложенная женщина с вечно сосредоточенно суровым лицом — мельком улыбнулась Риэру и Юлиану, но было заметно, что пригласила на аудиенцию она вовсе не их двоих. Взгляд внимательных голубых глаз почти сразу остановился на Дани. — Рада приветствовать вас в Вызиме, — сухо проговорила Анаис, — Ламберт будет рад твоему возвращению, Риэр. Он уже весь извелся — начал считать дни с тех пор, как едва сошел снег. — Мы успели встретиться, Ваша Милость, — кивнул Риэр, — и даже обсудили последние… новости о моей скромной персоне. — Ты спас от гибели три дюжины темерских рабочих, — кивнула Анаис, — и за это мы с Ее Величеством выражаем тебе сердечную благодарность. Юный ведьмак хотел уже рассказать регенту о том, что произошла ошибка, что никаких рабочих он не спасал, но Лилия, отложив желтый мелок, вдруг подняла на него большие карие глаза и просияла. — Я буду звать тебя Зверюгой из Эрленвальда! — заявила девочка с нескрываемым восторгом, — Ламберт рассказал мне, как ты смело противостоял опасностям! Я о таком только в книжках читала. Ты расскажешь мне, как все было? Расскажешь? Глядя ей в лицо, Риэр почувствовал, что просто не сможет разочаровать маленькую королеву и поведать ей правду. Конечно, рано или поздно следовало признаться, но сейчас юный ведьмак смог лишь смущенно кивнуть, надеясь, что Зяблику или Дани не придет в голову вывалить малышке истинную историю раньше времени. — Непременно, Ваша Величество, — ответил он. — Риэр поведает о своих подвигах позже, — твердо прервала пытку чужой славой Анаис, — а пока я хотела бы познакомиться с твоим спутником, ведьмак, — и она вновь посмотрела на Дани. Тот, ни капли не смутившись, выступил вперед и поклонился. Из рассказов Литы и разговоров с Риэром и Геральтом парнишка, конечно, знал, кто перед ним. Сестра вроде бы даже поведала ему драматичную историю появления Лилии на свет. Дани держался все еще немного скованно, но глядел на регента и маленькую королеву прямо и отважно. — Мое имя Дани, Ваша Милость, — представился он, поклонившись. Анаис медленно вышла из-за стола и приблизилась к юноше, не сводя с него взгляда. Риэру, наблюдавшему за ней, даже стало не по себе — регент двигалась медленно, осторожно, точно прощупывая почву под ногами или боялась, что незнакомый парнишка бросится на нее. А, может — сама готовая на него броситься. Под столом тихо заворчал почувствовавший ее настроение Лео. — Выходит ты — сын моего покойного мужа, — проговорила Анаис негромко, — тот, о ком я ничего не слышала до того, как Лита тебя обнаружила? В воздухе разлилось тягучее напряжение. Патрик Вес, не пошевелившийся ни на дюйм, поглядывал на Дани со своего места, словно ждал его промаха, малейшего шанса уличить самозванца во лжи. И неприятное чувство, охватившее Риэра, с каждой секундой становилось все отчетливей. Дани четыре года прожил в Каэр Морхене, где все, кому это было интересно, знали о нем правду — даже Лето. До сих пор ему не приходилось лгать о своем происхождении слишком явно — на вопросы за него отвечал Риэр. И сейчас юный ведьмак вдруг засомневался — захочет ли его спутник обманывать эту суровую женщину, мерившую его тяжелым взглядом. — Я Дани, сын Фергуса, — ответил тот твердо, — и я не знал, что мое существование могло так сильно вас интересовать. — Мы с Фергусом доверяли друг другу, — сказала Анаис, — между нами не было тайн. Сколько тебе лет? — Через две недели будет двадцать один, — без запинки отозвался Дани, — я родился на Беллетейн. — Значит, зачат был в конце лета или начале осени, — задумчиво заметила Анаис, — откуда ты, говоришь? — Я не говорил, — качнул головой Дани, и Риэр почувствовал, что вот сейчас он срежется, ответит так, что это будет противоречить легенде, выдаст Анаис правду о том, что родился в Нильфгаарде, в Императорском дворце. Но парнишка, не моргнув глазом, продолжал: — я родился на винодельне Кастель Равелло, недалеко от Боклера. Моя мать была дочерью управляющего, и, боюсь, если я при посторонних поведаю, как именно произошло интересующее вас зачатие, я брошу тень на славную память о моем отце. Врал Дани легко, без тени сомнений — слова слетали с его губ так естественно, словно он рассказывал эту историю уже тысячу раз, и она была чистой правдой. — Здесь нет посторонних, — заявила Анаис, бросив быстрый взгляд на безмолвного Патрика Веса, — моему советнику я доверяю, как самой себе. — Нам сказали, что Ее Милость регент приглашает нас на аудиенцию, — заметил Дани, — я не думал, что это было приглашение на допрос. Вы обвиняете меня в чем-то? Анаис помолчала пару мгновений, потом тихо хмыкнула. — Даже реши я искать виноватого в супружеской неверности моего покойного мужа, — ответила она наконец, — им явно оказался бы не ты, дитя. Я просто удивлена, что Фергус никогда не упоминал ни о тебе, ни о твоей матери. — Полагаю, он о нас ничего не знал, — пожал плечами Дани, — признаться в том, что соблазнила Императора Нильфгаарда, воспользовавшись его неосторожностью с молодым сангреалем, значило для моей матери стать изменницей государства. Мой дед хотел выдать ее замуж за первого попавшегося рыцаря, но секрет был раскрыт слишком поздно, чтобы избежать позора, а потом моя мать умерла в родах. Эту часть вымышленной истории Лита не придумывала — Риэр был в этом полностью уверен. Сестра научила его, как отвечать на неудобные вопросы, буде такие возникнут, но в подробности не вдавалась. — Какая трагедия, — нахмурилась Анаис, но тон ее смягчился, — прости меня. Я не хотела бередить печальные воспоминания. — Я ее не помню, — улыбнулся Дани, — а о том, кто на самом деле был моим отцом, узнал от Риэра, который нашел меня четыре года назад. Дед боялся держать меня при себе — теперь я это понимаю — и отослал из дома, едва мне исполнилось тринадцать. Но в ремесленное училище, как он хотел, я поступать не жаждал, потому сбежал, чтобы никому больше не причинять неудобств. — И что же ты делал следующие четыре года? — спросила Анаис — на этот раз с совершенно искренним интересом. — Путешествовал, — ответил юноша беззаботно, — Риэр встретил меня в Каэдвене — я надеялся найти путь в ведьмачью крепость. Вдруг бы хотя бы там мне нашлось место. И, как видите, нашлось. Анаис кивнула и снова быстро взглянула на Патрика. Тот, повинуясь ее безмолвному знаку, встал из-за стола и поклонился — сперва Лилии, потом регенту. — С вашего позволения, я удаляюсь, — обратился он к королеве, и девочка величественно махнула ему рукой. Избавившись от доверенного советника, Анаис еще некоторое время смотрела на Дани, но на сей раз глаза ее стали мягче, будто она вместо позорной тайны покойного мужа разглядела вдруг в юноше несчастного сироту, чье рождение не принесло никому ни капли радости. — Время обеда, — сказала регент наконец, — и я приглашаю вас всех разделить трапезу со мной и Ее Величеством. Дани, поклонившись, великодушно принял ее приглашение. Обед, на который их так торжественно пригласили, как обычно, вовсе не походил на трапезы в Нильфгаардском Императорском дворце. За столом нашлось место и Ламберту — он сел рядом с королевой и уговаривал ее съесть еще ложечку супа. Ее Величество, прежде, чем приступить к еде, устроила подававшему обед слуге настоящий допрос, выпытывая, не пожертвовали ли собой при его приготовлении кролики, курочки и коровки. И, хотя бульон в супе явно был сварен на говяжьей вырезке, Анаис заверила дочь, что ни одно животное при его создании не пострадало. Удовлетворившая свое любопытство и унявшая свою подозрительность, регент за столом поначалу почти не вмешивалась в беседу, похоже вовсе погрузилась в собственные мысли, и Ламберт наконец получил возможность задать гостям все интересовавшие его вопросы. — Как там успехи у Лето с Геральтом? — обращался он одновременно к Риэру и Дани, — когда ждать пополнения в наших славных рядах? — Я думал, ты был не в восторге от идеи создания новых ведьмаков, — поддразнил его Риэр, но Ламберт лишь отмахнулся. — Работенки для нас с каждым днем становится все больше, — ответил он, — после долгого затишья люди расслабились и утратили бдительность, а твари наоборот — плодятся и размножаются. Один я уже не справляюсь, а защитные отряды в дальних областях умеют сражаться с разбойниками, ну, может, с накерами и гнильцами, но вот с опасностями покрупнее — точно нет. — К середине лета один из учеников готовится пройти Испытание, — ответил за Риэра Дани, — самый старший — его зовут Иван. Он здоров и хорошо обучен, но нет никакой уверенности, что он выживет. Лилия, крошившая в тарелке овсяное печенье, с интересом покосилась на юношу, но вопросов задавать не стала. Ламберт, заметив ее взгляд, украдкой прижал палец к губам, прося собеседников не расстраивать юную королеву. — Мы с Риэром подумали, что в Каэр Морхене непременно нужен чародей, — вступил в разговор Зяблик, — может быть, кто-то из Ложи согласится помочь? — он с надеждой перевел взгляд с Анаис на Ламберта. — Я мог бы поговорить с Кейрой, — задумчиво ответил Ламберт, но в тоне его звучало неприкрытое сомнение, — мы в последнее время вроде как… неплохо спелись, — и он многозначительно дернул бровями. — Едва ли Кейра согласится отрядить в ведьмачью крепость кого-нибудь из своих учениц, а тем более — поехать сама, — возразила Анаис, — возможно, это предложение заинтересует Филиппу, но, мне кажется, против ее участия выступят сами ведьмаки. Для нее это будет научным экспериментом, жизнь мальчика вряд ли станет во главу угла, и Филиппа пожертвует им, если того потребует исследование. Я могу написать Трисс Меригольд в Ковир… Ламберт громко фыркнул, и Анаис независимо пожала плечами. — Брось, столько лет прошло, — отвесила она фразу, которую Риэр не понял. — Сухие дрова ярко горят, — не менее таинственно откликнулся Ламберт. — Тогда у меня нет предложений, — развела руками Анаис, — над тобой же, Риэр, Лето провел Испытание безо всякой посторонней помощи? — Это все благодаря Ламберту, — юноша с благодарностью глянул на учителя, и тот скромно, но явно польщенно улыбнулся. — Да уж, если бы я не пичкал малыша всякой отравой с младых ногтей и не гонял его десять лет по гребенке, не сидел бы он сейчас перед нами, — заметил ведьмак, — а кормил бы червей под Весемировым холмом. — Боюсь, Ивану и другим мальчишкам так не повезло, — покачал головой Риэр. — Может, Людвига отправить? — встряла в разговор Лилия, — он же тоже чародей! Так хвастался этим, когда в последний раз приезжал. Анаис бросила на дочь быстрый строгий взгляд. — Исключено, — отрезала она, и девочка мгновенно скисла. Под конец обеда Лилия начала клевать носом над пустой тарелкой, и Ламберт, встав из-за стола, взял ее на руки, устроил голову королевы у себя на плече и вознамерился откланяться, но Риэр поспешил подняться вслед за ним. — Позволите ли вы мне воспользоваться вашим мегаскопом? — обратился он к Анаис, — я хочу поговорить с сестрой — и передать маме, что со мной все в порядке. В Ард Каррайге и Новиграде я не успел это сделать… Анаис кивнула. — Ламберт уложит Ее Величество и проводит тебя, — сказала она, — а я пока позабочусь, чтобы Дани и Юлиана разместили со всеми удобствами. Риэр следовал за учителем по длинному дворцовому коридору, пока тот бережно нес Лилию на руках, а верный Лео семенил рядом, ревностно охраняя покой хозяйки. Пес уже обнюхал руки Риэра и признал в нем давнего знакомца, а потому позволил ему войти в покои королевы следом за ведьмаком. Неловко застыв у дверей, Риэр наблюдал, как Ламберт аккуратно уложил девочку на широкую постель, избавил ее от туфелек и накрыл одеялом — Лилия спала крепко. Ведьмак поцеловал ее в лоб, дождался, пока Лео устроится рядом с ней на кровати, наконец сделал ученику знак рукой и вместе они по-ведьмачьи тихой походкой вышли из спальни. — Скоро она станет совсем взрослой, — с какой-то незнакомой тоской проговорил Ламберт, когда они двинулись по коридору. — Но это же хорошо? — неуверенно поинтересовался Риэр, — ты жаловался, что превратился в няньку, а скоро сможешь брать Лилию на охоту и научить ее всему, чему учил меня. — Боюсь, Анаис мне этого не позволит, — пожал плечами Ламберт, — тебя мне доверили, потому что я один мог с тобой управиться… — …и потому что, разбейся я, упав с гребенки, Империя бы не осиротела, — понимающе кивнул Риэр, — но тогда, может, ты смог бы поехать в Каэр Морхен на зимовку со мной? Там уж точно никто не запретит тебе гонять и мучить неразумных мальчишек. — Может быть, — туманно ответил Ламберт, и они замолчали. В зале с королевским порталом и мегаскопом старый ведьмак оставил Риэра одного, но сказал, что подождет его за дверью — он хотел еще о чем-то поговорить. Юноша, кивнув, подошел к высоким резным столбикам, вставил подготовленный для него кристалл в держатель и произнес нужное заклинание. Появления Литы пришлось ждать долго. Сестра возникла в мерцании мегаскопа только через добрую четверть часа, и по ее лицу, даже несмотря на помехи, было заметно, что чародейка совсем не ждала, что с ней свяжутся. — Ани, мне не до тебя, — выдала она сразу, без «здрасте», но, заметив, что предстала перед ней вовсе не Анаис, хмыкнула и улыбнулась, — смотрите, кто решил объявиться. Здравствуй, Риэр, мы уж думали, ты совсем забыл о семье. Мама спрашивает о тебе каждый день. — Скажи маме, что со мной все в порядке, но переносного мегаскопа у меня нет, — ответил юный ведьмак, чувствуя, как в нем снова поднимается почти забытое раздражение, — это ты перебила кикимор в Эрленвальдском лесу? — решил он не ходить вокруг да около. Лита заметно нахмурилась. — Надо же, как быстро расползаются слухи, — фыркнула она, — да, это была я. Можешь не благодарить. — Благодарить? — Риэр невольно сделал полшага вперед и сжал кулаки, — за что тут благодарить? Ты прикинулась мной, и теперь вся Темерия думает, что я могу выйти один против стаи кикимор! — Так уж и вся, — лениво отмахнулась Лита, — я надеялась, что за четыре года на Пути ты и впрямь научился расправляться с чудовищами. — Научился! — гордо подтвердил Риэр, — но у меня нет ручного вампира, который бы мне в этом помогал. На лице Литы на мгновение отразилось искреннее удивление. — Тебе и это известно? — уточнила она, — позволь спросить, откуда? Вряд ли ты сам догадался. Риэр вовремя сообразил, что Дани явно не обрадовался бы, расскажи он Лите, что парнишка покинул крепость вместе с ним. Да и сомнение ее было очень уж обидным. — Значит, так и было! — решил юноша пойти на хитрость, — я знал, что одна ты бы не справилась, а Детлафф тебя не отпустил бы без охраны. Лита мрачно сдвинула брови. — Говори, что тебе надо, Риэр, — вымолвила она, — у меня много дел. Хочешь, чтобы я опровергла слухи? Или призналась, что это была я? Риэр на секунду задумался. — Нет, — качнул он головой и почувствовал, что бурлившая в нем злость начала выдыхаться. Чего он, собственно, хотел от Литы? — Но я прошу тебя больше так не делать. Хватит мне и одного глупого прозвища. — Прозвища? — с любопытством переспросила сестра. — В Вызиме меня теперь называют Зверюгой из Эрленвальда, — вздохнул Риэр, и Лита рассмеялась. — Ты переживешь, — отмахнулась она, потом, вдруг смягчившись, внимательно поглядела на брата, — что передать маме, кроме того, что ты жив и здоров? Когда ты вернешься домой? Риэр, смутившись, опустил глаза. В Нильфгаард он пока не собирался — не потому что не хотел повидаться с родными, скорее из-за того лишь, что Путь вел его в другую сторону. Но как было объяснить это Лите? — Может быть, летом, — ответил он тихо, — к нашему с Мэнно дню рождения. Или к твоему. — Летом у Мэнно и Изольды родится третий ребенок, — деловито сообщила Лита, — по моим подсчетам, к середине августа. Если прибудешь к этому знаменательному событию, и брат, и мама будут рады. Риэр поднял на сестру глаза, испытывая прилив внезапной благодарности. — Я приеду, — пообещал он, — пошли мне весточку, когда это случится. И передай Мэнно… передай, что я очень рад за него. — Мэнно почти ничего не сделал и не сделает, — махнула рукой Лита, — но я тебя поняла. До встречи, Риэр. — До свидания, Лита, — ответил он, и изображение сестры погасло. Ламберт ждал его за дверью, как обещал. — Ну что, выпустил пар, малыш? — спросил он, широко улыбнувшись, но у Риэра отчего-то вовсе не было настроения ответить ему улыбкой. — Вроде того, — пожал он плечами, и учитель, заметивший его мрачность, похлопал юношу по плечу. — Дома тебя всегда ждут, — сказал он негромко, — как бы далеко тебя ни завел Путь. — Наверное, — неуверенно пожал плечами Риэр, но потом, смахнув с себя тяжелую задумчивость, все же улыбнулся, — ты хотел со мной поговорить о чем-то? — спросил он. — Скорее — высказать предложение, — подмигнул Ламберт, — не желаешь ли ты, Зверюга из Эрленвальда, помочь мне с одним дельцем? Я уже говорил — по всей Темерии то и дело требуется ведьмачий меч, а я уже слишком стар, чтобы управиться со всем в одиночку. Королева получила прошение от управляющего замка Кимбольт — в тамошних лесах завелась какая-то гнусь, и своими силами люди не справляются. За эту работу щедро заплатят — будь уверен — а тебе, как я догадываюсь, деньги не помешали бы. Риэр не сомневался ни мгновения. — Конечно, я помогу! — с жаром откликнулся он, а затем, вспомнив о том, почему, собственно, Дани отказался от своей идеи уехать на Скеллиге прямо из Новиграда, поглядел учителю в глаза, — думаю, мои спутники тоже не откажутся. Зяблик любит бывать в землях Кимбольта, да и не брошу я его в Вызиме одного, когда мы только воссоединились. А Дани… Дани нужны деньги — я думаю, что даже отдам ему свою долю. Ламберт с сомнением прищурился. — Какой прок от мальчишки? — спросил он, — и нахрена ему деньги? — Деньги ему нужны для путешествий, — пожал плечами Риэр, — он не желает следовать по моему Пути, хочет найти свой. А насчет прока — не сомневайся. Лето и Геральт обучали его четыре года, с мечом он обращается почти так же хорошо, как мы. Ламберт фыркнул. — Где ведьмак не один, уже без разницы — двое нас или десятеро, — ответил он, — валяй — зови своего племянничка. Я хоть гляну, чему мои братья-ведьмаки сумели его научить. Но если он помрет, с меня — взятки — гладки. Спустившись во внутренний сад — а именно туда, по словам отловленного по пути лакея, отправились его спутники — Риэр сразу увидел Юлиана и Дани. Они сидели рядом на каменной скамье под зазеленевшим высоким деревом и негромко беседовали. Зяблик принес с собой походную лютню, с которой не расставался в путешествиях, и явно только что закончил что-то играть — его пальцы еще легко перебирали тонко вибрировавшие струны. И Риэр вдруг почувствовал прилив гордости — Дани был плохо знаком с его любимым, они едва ли перекинулись до сих пор и парой фраз, а всех рассказов Риэра, конечно, было недостаточно, чтобы передать парнишке, каким чудесным был Юлиан, как бы юный ведьмак ни старался. Дани брал пример с Лето, когда речь заходила о возлюбленном Риэра — иногда язвил, закатывал глаза и всем своим видом показывал, что ему эта тема была совсем неинтересна или даже неприятна. Но теперь во взгляде Дани — даже с такого расстояния — юный ведьмак заметил уважение и интерес. Зяблик применил свое самое грозное оружие, сделал то, что не успел сделать, пока они спешно ретировались из Новиграда. Он спел, и Риэр мог себе представить, как подействовал его голос на того, кто слышал его впервые. Юный ведьмак собирался уже было двинуться к спутникам по дорожке — попросить Зяблика спеть что-нибудь еще, а потом — поинтересоваться у Дани, понравилось ли ему. Да и как ему могло не понравиться? Но неожиданно словно чья-то холодная рука опустилась ему на затылок — Риэр почувствовал чужое присутствие. Во дворце, конечно, было полно людей, и в саду в этот час мог прогуливаться кто угодно. Но это было совсем другое. Риэр кожей ощутил сгустившуюся вдруг ледяную тревогу — а краем глаза заметил ее источник. Кто-то стоял у колонны в дальней анфиладе, скрытый смутной тенью — всего лишь неясный силуэт, и, обернувшись, юноша уже никого не увидел. Фигура исчезла, но муторный страх — необъяснимый, почти постыдный — никуда не делся. Риэр, еще раз оглядевшись по сторонам, поспешил сбросить с себя наваждение. Он устал с дороги, только и всего — они выехали в несусветную рань, а сейчас время уже клонилось к вечеру. В несколько размашистых шагов преодолев расстояние до каменной скамьи, Риэр приветствовал спутников, стараясь улыбаться беззаботно и радостно. — У меня хорошие новости, — обратился он к Дани, — Ламберт подкинул нам заказ — платят хорошо, он сказал. Так что выспись хорошенько — завтра отправляемся. Дани сдержанно улыбнулся и благодарно кивнул.