Дом там, где сердце

Летнее солнце пекло нещадно. Желтый прибрежный песок нагрелся так сильно, что ходить по нему босиком теперь можно было лишь на цыпочках, поминутно подпрыгивая, чтобы не обжечь стопы. Эмгыр полулежал, вытянув ноги, опираясь на локти за спиной, и щурясь от яркого света, наблюдал за принцем Людвигом, деловито бродившим по пояс в озерной воде и оглядывавшимся по сторонам. Неподалеку, может быть, в дюжине шагов от него звенел девичий смех и то и дело шипели брызги — компания девиц, скрытая от глаз высоким кустарником, искала спасение от беспощадной летней жары и плескалась в прохладной воде. Эмгыр знал — каждая из этих беззаботных наяд разменяла столько десятков зим, что при определенных обстоятельствах могла бы быть знакома с его отцом. Искуснейшие и опасные чародейки прятались под личинами глупых девчонок, решивших скоротать жаркий полдень у большого озера неподалеку от столичных стен. Разумеется, их прислала Филиппа Эйльхарт, и главной задачей магичек было следить за безопасностью юного наследника. Любой, кому вздумалось бы напасть на Людвига, не смог бы не то что уйти далеко, даже успеть поднять руку, однако верные стражницы держались поодаль и не вмешивались в развлечения принца и, возможно, не подслушивали то, о чем тот болтал со своей новой игрушкой. В Третогоре Эмгыр провел уже почти две недели — расследование покушения было давно завершено, но город открывал свои ворота постепенно, словно опасаясь нового нападения. Король шел на поправку, хоть пока и не появлялся на публике. Его функции при дворе исполнял Людвиг — и Эмгыр догадывался, что на мальчишку, тем самым, обрушилась по-настоящему огромная ответственность. Любому, кто ни дня не прожил в королевском дворце, могло показаться, что не было ничего сложного в тех обязанностях, которые сейчас прилежно исполнял принц. Для поддержания духа придворных и убеждения аристократии, что ничего страшного не произошло, жизнь в Третогорском замке текла своим чередом. Король Виктор не выходил из своих покоев — его лечением занимались лучшие целительницы Ложи — но посетителей, жаждущих внимания монарха, принимал юный Людвиг. Днем ему приходилось проводить аудиенции с теми, решение чьих проблем не терпело отлагательств, а по вечерам — присутствовать на скромных, но обязательных приемах, где благородным барышням непременно хотелось пококетничать с принцем — и убедиться, что никакой катастрофы в Редании и впрямь не произошло. Днем, пока Людвиг был занят государственными делами, Эмгыр оставался предоставлен сам себе, но все прочее время он проводил в обществе принца. Никто не принуждал его к этому — Людвиг изъявил желание, но отказ не стал бы чем-то ужасным и непростительным. Эмгыр, однако, решил, что для его далеко идущих целей расположение наследника Реданского престола могло оказаться очень полезным, и он согласился, тем более, что этот самый наследник был от нового загадочного знакомца просто без ума. Главную роль в этом сыграло, конечно, то, что Эмгыр спас отца Людвига, когда даже несравненная Филиппа Эйльхарт оказалась бессильна. Бесхитростный восторг в глазах принца, когда он глядел на молодого алхимика, владевшего, по всей видимости, мудростью древнего старца-друида, становился таким незамутненным и чистым, что Эмгыру было даже немного неловко. В детстве он не получал почти ничего, кроме похвал, и привык мысленно отмахиваться от чужого восхищения, сразу относя его к желанию угодить. В Каэр Морхене, правда, юношу чаще журили и награждали тумаками, чем поощряли, и скупое «Неплохо» от Геральта и легкие молчаливые полуулыбки Лето он стал ценить на вес золота. Людвиг же своего восторга не скрывал, но и льстить Эмгыру ему было незачем. Он восхищался им — и поначалу хотел лишь заставить или упросить гостя поделиться секретами мастерства. Юного принца учили магии, но не слишком усердно, он и сам не больно-то интересовался чародейскими премудростями, как однажды признался спутнику, но то, что сделал юный алхимик, буквально спасло целое королевство — и уберегло самого Людвига от ужасной утраты. И такому мастерству ему непременно хотелось научиться. Эмгыр, впрочем, сославшись на секретность ведьмачьих знаний, учить принца отказался и предполагал, что после этого интерес наследника к нему быстро угаснет, но ошибся. Людвиг, казалось, легко смирился, принял объяснения с почтением, и почти сразу предложил Эмгыру разделить с ним ответственную обязанность провести первый после покушения светский прием для особенно знатных особ. Причин отвергать эту просьбу у юноши не нашлось. В светском обществе оба они чувствовали себя, как рыбы в воде. Эмгыр, выросший в педантично строгой среде Императорского дворца, достаточно часто гостил в Боклере и не просто изучил и впитал изящные манеры, но привык к атмосфере балов и турниров настолько, чтобы чувствовать себя в обществе жеманных аристократов естественно и легко. Но даже ему — да чего уж там, никому из блистательного окружения княгини Кароберты — было не сравниться с принцем Людвигом Реданским. Юный наследник, обычно ведущий себя, как дурашливый мальчишка, преображался до неузнаваемости, стоило ему оказаться в окружении дочерей, жен и даже матерей графов и князей. Сразу было понятно — дамы Людвига буквально боготворили, и было за что. Сперва показавшийся Эмгыру недалеким и глуповатым, принц неожиданно начинал демонстрировать умение поддержать любую беседу, в нем открывалась настоящая бездна остроумия — без капли злого сарказма. Людвиг шутил непринуждённо и тонко, и даже Эмгыр не мог сдержать искреннего смеха. Не стоило говорить о том, что манеры наследника оказались безупречны, он прекрасно танцевал, держался с достоинством, но совсем не чванливо, разговаривал с гостями на равных, но не давал никому забыть, кто здесь был главным. И с легкой досадой Эмгыр поймал себя на том, что и сам начал едва ли не восхищаться принцем в такие моменты. На следующий день, когда у Людвига выдалось свободное время перед обедом и он вновь позвал к себе Эмгыра, чтобы немного поболтать и прогуляться в дворцовом саду, блестящий образ развеялся. Перед юношей вновь предстал восторженный глуповатый мальчишка, принявшийся расспрашивать собеседника о его жизни в далекой ведьмачьей крепости, но Эмгыр уже понял — недооценивать Людвига, относиться к нему с пренебрежительной снисходительностью было бы большой ошибкой. И он втянулся в беседу с ним, не забывая, впрочем, об осторожности. В последующие дни не было конца разговорам. Никто из собеседников не касался болезненной и, несомненно, чрезвычайно важной темы — при худшем раскладе Эмгыру оставалось жить не больше месяца, проклятье Филиппы висело на нем тяжелым камнем, но сам юноша не сомневался, что Лето со своей миссией справится, а Людвиг, похоже, просто не желал об этом воспоминать. Вместо этого они говорили о вещах вполне безопасных. Эмгыр попросил принца рассказать ему о том, что творилось в мире — его собственные знания об этом ограничивались пока тем, что он успел услышать в путешествии, рассказами Литы, когда та прилетала в Каэр Морхен, и историями от Лето и Геральта, скупыми и почти лишенными подробностей. Людвиг же оказался совсем неплохим рассказчиком. Он со смехом поведал, что через несколько лет, надев на голову реданскую корону, ему придется иметь дело с собственными сестрами — родной и сводной. Политики Людвиг касался осторожно и словно нехотя, точно совсем не поддерживал решения отца, но не имел права с ними спорить. Не услышав от принца ничего особенно интересного, Эмгыр попросил его рассказать о делах ушедших дней, и эта тема вызвала куда больше энтузиазма. Людвиг поведал о восхождении короля Виктора на трон, о том, с какой радостью реданский народ принял нового правителя и как неумолимо быстро выяснилось, что быть просто хорошим человеком для этой работы недостаточно. О своей матери мальчик говорил немного печально, судя по всему, скучал по ней, хоть и понимал причины их разлуки. Он спросил у нового приятеля, тосковал ли тот по своей маме, и юноша откровенно ответил, что совсем ее не знал. Копнув немного глубже, Эмгыр выудил из Людвига рассказы о том, что принц выучил на уроках истории — о Северных войнах и нильфгаардской оккупации. Редания, по его словам, осталась единственной страной в этой части Континента, сбросившей власть Империи и сохранившей полную независимость, в отличие от той же Темерии. Людвиг явно гордился этим фактом и, забывшись, или решив, что не говорит ничего зазорного, принялся даже насмехаться над Императором Эмгыром вар Эмрейсом, обломавшим зубы о реданскую стальную волю. Эти сентенции собеседник принца оставил без комментариев. Со своей стороны, юноша не рассказывал Людвигу почти ничего важного. Несколько забавных историй о мальчишках-учениках, парочка трагичных — о тех из них, к кому Эмгыр успел немного привязаться. Принц слушал его жадно и внимательно, но совсем не задавал вопросов, точно боялся, что собеседник, не пожелав на них отвечать, оттолкнет его и закроется. Такая деликатность была Эмгыру по душе, и в конце концов он согласился даже научить принца кое-чему полезному. Именно с этой целью они и оказались этим жарким днем — между утренней аудиенцией принца и обедом — на берегу небольшого чистого озера неподалеку от столицы. Эмгыр заявил, что для приготовления очередной настойки — лекарства, помогавшего от головной боли — им понадобится свежая крушина, и Людвиг охотно вызвался самостоятельно набрать ее в озере. Учитель, впрочем, решил не наставлять ученика о том, как правильно собирать это растение — шутки ради — и теперь с любопытством наблюдал, как мальчишка выискивал глазами колышущиеся в прозрачной воде бурые листья. — Ага! — донесся до него победоносный возглас принца. На пару мгновений Людвиг скрылся под водой, вынырнул, взмахнув в воздухе добычей, сжатой в руке, и тут же словно кто-то дернул его за ногу обратно на дно — принц едва не отбросил от себя пучок крушины. О да, мысленно усмехнулся Эмгыр — воняла эта дрянь, неправильно извлеченная на воздух, почище ведьмачьих портянок. Однако, вопреки ожиданиям жестокого наставника, Людвиг поборол первое желание отшвырнуть зловонное сокровище глубин подальше и зарыться в прибрежный песок, чтобы отогнать крепкий аромат, уверенно утвердился на ногах и побрел к берегу. Быстро сообразив, чем это грозило, Эмгыр вскочил. — Брось ее! — крикнул он Людвигу, — дай покажу, как надо, пока мы оба не провоняли насквозь. Принц замер, потом с облегчением откинул бурый пучок в сторону и принялся полоскать ладонь в воде. Эмгыр же быстро скинул через голову рубаху, оставил рядом с ней на песке легкие светлые бриджи, прихватил склянку, приготовленную под крушину, и в одном исподнем — на радость веселящимся чародейкам за кустами — двинулся в воду. Людвиг терпеливо ждал его, но, когда Эмгыр приблизился и огляделся в поисках нового кустика крушины под водой, вдруг нахмурился, но ничего не сказал. Чтобы найти еще один пучок драгоценного растения, пришлось зайти поглубже в воду. Заметив трепещущие на дне листья, Эмгыр нырнул, аккуратно подцепил крушину и перенес ее в склянку вместе с озерной водой. Затем, не поднимая сосуд, плотно закрыл крышку и только после этого вернулся на поверхность. Людвиг ждал его, скрестив руки на голой груди. — И почему ты сразу мне не сказал, что ее надо доставать в банке? — осведомился он. — Меня учили именно так, — заявил Эмгыр — и ни капли не соврал. У Лето были чрезвычайно наглядные методы обучения, и почти весь свой опыт юный ученик получил на основе собственных ошибок. Мальчишки вернулись на берег, и старший, передав добычу принцу, снова растянулся на горячем песке. После прохлады озера лежать так было очень приятно. Людвиг, однако, не спешил устраиваться рядом. Он покрутил склянку в руках, не глядя на спутника, вздохнул, точно готовился вновь нырнуть под воду, потом, потоптавшись немного, спросил: — Ведьмаки тебя били? В первый момент Эмгыр не понял даже, что он имел в виду, приподнялся, щурясь от солнца, глянул на собеседника, и лишь через мгновение сообразил — неосмотрительно скинув рубаху, юноша впервые продемонстрировал принцу голую спину — и вместе с тем — рубцы от ударов плетей, давно зажившие следы страшных пыток. Рассказывать о них мальчишке Эмгыр, конечно, не собирался. — Нет, — лениво качнул он головой, — меня бил дед, когда был мной недоволен. То есть — очень часто. Людвиг нахмурился сильнее. — Врешь, — просто сообщил он. Эмгыр подобрался и сел, теперь не сводя пристального взгляда со спутника. Его легенда — пусть и выдуманная на-гора, до сих пор убеждала всех, кто ее слышал, кроме, пожалуй, Вернона Роше, но даже старый шпион не заявлял о своем недоверии так открыто. — С чего ты взял? — поинтересовался юноша обманчиво спокойным тоном. Людвиг, удерживая склянку левой рукой, поднял правую и молча продемонстрировал собеседнику средний палец. Эмгыр едва удержался от того, чтобы рывком вскочить на ноги и повалить наглого недомерка на песок. Этим жестом лишь однажды отважился послать его нахер один из учеников — и немедленно был бит. — Ты крушины надышался, раз стал такой смелый? — с угрозой поинтересовался Эмгыр — невидимые с его места чародейки могли наброситься на обидчика принца в любой момент, но возмущенного до глубины души юношу это больше почти не волновало. Людвиг, однако, растерянно моргнул, посмотрел на свой палец, как на что-то чужое и непонятное. — Кольцо, — подсказал он, и только в этом момент Эмгыр заметил тонкий ободок, обхватывавший оскорбительный палец мальчишки. Тот, похоже, и не понял значения собственного жеста, совершенно без задней мысли продемонстрировал собеседнику украшение, а не направление движения на юг. — Кольцо? — переспросил Эмгыр, и Людвиг наконец опустил банку на песок, сел рядом с приятелем и покрутил правой ладонью перед лицом. — Это особый артефакт, — пояснил он, — мне его подарила мама. И когда кто-то врет, глядя мне в глаза, кольцо вибрирует. Маг, создавший его, давно умер, и артефакт уже выдыхается, но на близком расстоянии пока работает. Потому я и знаю — ты врешь. Эмгыр молчал, следя за движением пальцев принца, а тот, немного помолчав, продолжил: — Я не хотел раньше говорить, все-таки сам ты мне о себе почти ничего не рассказывал, и я знаю твою историю от мамы. Но ты ведь обманул и ее, правда? Юноша угрожающе сдвинул брови, продолжая хранить молчание. — Ты сказал, что вырос на винодельне, — поспешил объясниться Людвиг, — тебя заставляли работать и все такое. Но мы с тобой почти каждый вечер развлекаем придворных дам, и я успел заметить, как ты себя держишь. У крестьянских детей — даже из Туссента — не бывает таких манер. Эмгыру вдруг захотелось самому себе отвесить оплеуху. Расслабившись, потеряв бдительность, вырвавшись из-под недреманного ока Вернона Роше, он совсем забыл об осторожности и начал вести себя самым естественным образом — так, как его все детство учили. Оказавшись во дворце вместо суровой северной крепости, Эмгыр и держал себя, как положено держаться во дворце. А Людвиг — маленькая наблюдательная скотина — взял и заметил это. — Я не желаю об этом говорить, — Эмгыр передернул плечами и отвернулся. Снова соврать он не смог бы, а правда не предназначалась для ушей Людвига — это уж точно. Принц неловко поерзал на песке, кашлянул. — Извини, — пробормотал он через пару мгновений, — просто я подумал — раз уж мы друзья… Эмгыр повернулся к нему так резко, что в шее что-то хрустнуло. — Мы не друзья, — резко выговорил он, устремив взор прямо в глаза Людвигу. Тот покрутил кольцо на пальце — должно быть, то осталось неподвижным. — Ладно, — мальчик отвернулся, стараясь скрыть досаду, — наверно, нам нужно возвращаться во дворец… Эмгыр готов был уже ответить — мягче, миролюбивей, желая сгладить неприятную ситуацию — но в этот момент солнечный свет, казалось, на мгновение стал во сто раз ярче, ослепив его. В груди юноши словно разом лопнули металлические обручи, мешавшие дышать глубоко, и на их месте разверзлась прохладная звенящая пустота. И вместе с ней пришло чувство невыразимого облегчения. Должно быть, со стороны это выглядело так, будто юноша словил солнечный удар. Людвиг осторожно протянул к нему руку, коснулся плеча. — Ты в порядке? — спросил он тихо-тихо, и Эмгыр посмотрел на него, не пряча широкой улыбки. — Лето справился, — ответил он, — я свободен. Во дворец они возвращались в молчании, лишь немного тягостном — Эмгыр, окрыленный ощущением свободы, шагал легко, вдыхая полной грудью. Людвиг едва поспевал за ним, прижимая к груди склянку с крушиной, но заговорить отважился, лишь когда они уже достигли главных ворот. — После обеда у меня дела, — посетовал он, — но потом — я найду тебя, ладно? Крушину мы добыли, теперь пора готовить микстуру, да? Эмгыр посмотрел на спутника, перехватил его полный надежды взгляд и великодушно кивнул — с этим мальчишкой впредь нужно было вести себя предельно осторожно. Но отгонять его от себя юноша пока не собирался. Он наскоро пообедал на дворцовой кухне — за королевский стол его, разумеется, не приглашали, но в остальном Эмгыру была предоставлена почти полная свобода действий. В некоторые помещения дворца юноше вход был закрыт, но в его распоряжении оказалась обширная библиотека, а Людвиг даже позаботился, чтобы гостю выделили небольшое помещение под лабораторию — не бескорыстно, конечно. Именно в этой комнатке они могли уединиться и поговорить вдали от лишних глаз. Эмгыра не слишком увлекала возможность заниматься на досуге алхимическими опытами, и часть свободного времени — когда не выходил в город — он проводил за чтением книг из коллекции короля Виктора. Людвиг похвастался однажды, что некоторые из этих томов пережили даже печально известного Радовида Свирепого, ненавидевшего печатное слово, не воспевавшее его подвиги. Принц явился в его убежище ближе к вечеру, когда, закончив чтение весьма увлекательного приключенческого романа о странствиях какого-то реданского бродяги во времена Первой Северной Войны — главный герой в конце обрел вечную славу, добравшись до самой Цинтры и прикончив некого Императора Нильфгаарда — Эмгыр собирался уже выскользнуть из дворца и отправиться в город. Вид мальчишка имел очень загадочный и явно не был расположен варить скучную микстуру от мигрени. — Филиппа получила какое-то важное послание, — шепотом, словно кто-то мог их здесь подслушать, сообщил принц приятелю, — отменила наш с ней урок и отправилась сообщать новости папе, хотя до сих пор ограждала его от всяких потрясений. Не хочешь попробовать подслушать, о чем они будут говорить? Эмгыр удивленно поднял брови. — Я, может, и не сын туссентского крестьянина, но все равно нильфгаардец, — напомнил он, — не боишься, что я доложу о секретном разговоре короля и его чародейки, кому следует? Людвиг на мгновение замешкался. — А ты расскажешь? — спросил он, глядя прямо Эмгыру в глаза. Тот выдержал драматичную паузу, потом выговорил очень четко, чтобы кольцо точно его расслышало: — Нет. Я пошутил. Людвигу явно хотелось сгладить неловкость, возникшую между ними днем, и он готов был применить для этого любые методы — даже замахнуться на государственную измену. Это было глупо, но еще глупее стало бы отказываться от такого предложения. — Ты сможешь сделать нас невидимыми? — поинтересовался Эмгыр деловито. Людвиг усмехнулся. — Хотел бы я колдовать так, чтобы даже Филиппа меня не раскусила, — ответил он, — нет, конечно. Но во дворце есть система тайных проходов — их создали, чтобы в случае осады вывести королевскую семью из города… — И один из них ведет прямо в спальню твоего отца, — догадался Эмгыр — Людвиг кивнул. Было понятно — то, что он задумал, не казалось принцу чем-то ужасно предосудительным, он хотел похвастаться перед старшим своими возможностями — а еще разделить с ним приключение, и не более того. — Идем, — решительно сказал юноша, и принц просиял. Людвиг вел спутника за собой уверенно — так, словно далеко не единожды пользовался тайными проходами, чтобы шпионить за отцом, и после стремительного похода по узким пыльным коридорам, мальчики вышли наконец к неприметной двери, за которой, судя по всему, располагалась королевская опочивальня. Створка оказалась глухой и ровной — даже без замочной скважины, видимо, запирать ее было бессмысленно — это бы лишь задержало поспешную эвакуацию короля. Людвиг, прижав палец к губам, поманил Эмгыра рукой, а сам прижался ухом к перегородке, оставив место рядом с собой для спутника. Тот последовал его примеру. Звуки доносились до них достаточно отчетливо, и Эмгыр прикрыл глаза, прислушавшись. — Значит, Томас тоже был в этом замешан, — неверный, тихий голос короля ломался и дребезжал — связки, поврежденные ядом, восстановились не до конца. — Я проведу расследование и выясню это, — пообещала Филиппа. Она говорила мягко, вкрадчиво и ровно, точно, принеся неприятные известия, теперь тоном старалась их сгладить, — Торунд мертва, но официально об этом пока не сообщили. Полагаю, Томас объявит о несчастном случае, иначе ему придется обратиться к вам за помощью. Если он так сделает, можно будет заключить, что заговор был полностью спланирован его женой. — Или, что план не удался, и князь постарается это скрыть, — возразил Виктор, сделал паузу, — в любом случае, я доверяю тебе. Держи меня в курсе. — Непременно, мой король, — отозвалась чародейка. Повисла пауза — Эмгыр решил было, что разговор на этом закончился, и слушать здесь было больше нечего, но через пару мгновений Филиппа заговорила вновь: — есть еще одна вещь, которую я надеялась с вами обсудить, когда вы восстановитесь. Но раз вам лучше… — Говори, — потребовал Виктор. — Юноша, остановивший действие яда, дал мне обещание, — сказала она, явно избегая слов «спасший вас от смерти», — в обмен на жизнь ведьмака-убийцы, он поклялся предоставить Редании нескольких охотников за чудовищами для королевской службы. В нынешние времена это был выгодный обмен. Твари в наших лесах плодятся бесконтрольно, и скоро это может стать серьезной проблемой. — Это мне известно, — отозвался Виктор, коротко сухо закашлялся — снова повисла пауза. Видимо, Филиппа поднесла ему стакан воды. — Насколько я знаю, однако, сама школа ведьмаков находится в плачевном состоянии, — продолжала чародейка тише, — до сих пор ни одного Испытания Травами проведено не было, а юные рекруты мрут, как мухи, от голода, холода и дизентерии. Я подумала, что будет весьма разумно оказать им посильную поддержку — обеспечить провиантом и магической помощью. — Иными словами — получить не парочку охотников, вынужденных нести ненавистную службу, — закончил за нее Виктор, — а столько благодарных ведьмаков, скольким удастся пережить Испытание. — Вы очень проницательны, Ваше Величество, — в тоне Филиппы прозвучала улыбка, — Лето из Гулеты упрям, но второй ведьмак, заправляющий школой, всегда был более сговорчивым и более рациональным. Я попрошу одну из чародеек Ложи поговорить с ним — учитывая давность и характер их отношений, это будет легкая беседа. — Замечательно, — ответил Виктор, секунду помолчав, — действуй. — Длинные фразы все еще давались ему тяжело. — Есть одна проблема, — посетовала Филиппа, — мы можем оказаться не единственными — или, по крайней мере, не первыми, кому это пришло в голову. Мой информатор в Нильфгаарде сообщает, что эта сука Эмрейс надеется наложить лапу на школу при первой удобной возможности. Пока ее останавливает то, что Каэдвен все еще остается ленником Редании, но я подозреваю, что Изольда Миньоль, маленькая предательница, готова устранить это неудобство. — И чего же ты хочешь? — поинтересовался Виктор, — Каэдвену и так запрещено иметь дела с компанией Эмрейс и Нильфгаардом в целом, а приказать убрать Изольду я не могу. — Ничего такого не потребуется, — отмахнулась Филиппа, — но вам стоило бы поговорить с мальчиком, который сейчас все еще остается в Третогоре. Поддержку Геральта из Ривии я обеспечу, но этот малыш имеет влияние на Лето, и сможет его убедить избрать правильных союзников. Эмгыр не стал слушать ответ короля — в его груди хищным ядовитым цветком расцветала злость. Он неслышно дернул Людвига, увлеченного чужим разговором, за руку и сделал знак, что им пора уходить. Принц повиновался, и они тихо поскользили вдоль каменной стены прочь. Внутри Эмгыра все клокотало от возмущения — выходило, что сильные мира сего уверились в своем всемогуществе настолько, что принялись делить то, что им не принадлежало, то, что Лето так отчаянно старался защитить — ценой собственной жизни, если потребуется. И он, почти бессильный, не имевший в этом мире даже собственного имени, ничего не мог с этим поделать. Больше того — подтолкнул Филиппу к этому решению, и чародейка намеревалась беззастенчиво им воспользоваться. Нужно было что-то делать — и немедленно. За этими тяжкими размышлениями Эмгыр не расслышал даже сперва, как Людвиг обратился к нему. — Этот Лето, — прошептал он, — он тебе кто? Вопрос был не из простых. Юноша избегал задавать его самому себе — ведьмак полагал, что их связывало Предназначение, а Эмгыр всеми силами старался избавиться от жестоких оков судьбы. Любая привязка, любой подобный груз был ему невыносим — поэтому нельзя было возвращаться в Нильфгаард, поэтому он разыскивал таинственного Фергуса, человека, исполнявшего желания. Поэтому отталкивал Лето и не позволил ему увязаться следом, когда покинул Каэр Морхен. Но судьба все равно сводила их вместе. — Он мне вместо отца, — коротко ответил Эмгыр и покосился на спутника — не запротестует ли тот, почувствовав вибрацию магического кольца. Но Людвиг лишь понимающе кивнул — собеседник сказал правду. Или то, что на данный момент могло сойти за нее. Они распрощались, снова вернувшись в маленькую лабораторию. Эмгыру нужно было подумать в одиночестве, а Людвиг не отважился даже заикнуться о том, чтобы попросить приятеля сопровождать его во время обычных вечерних обязанностей. Все время, проведенное в Третогоре, Эмгыр продолжал делить комнату с Ианом, но виделся с прекрасным эльфом очень редко, мельком, и во время этих встреч они едва успевали обменяться и парой слов. Сперва Иан проводил досуг с отцом, пока Вернон Роше, закончив свое расследование, не возвратился в Нильфгаард, а потом эльф вернулся к компании профессора Бораца и его группы молодых исследователей, так и не покинувших Третогор, пока сам Эмгыр наслаждался обществом принца Людвига. Иногда юноша подумывал о том, чтобы во время краткой встречи по утру, когда Иан обычно интересовался, как у него дела, попросить эльфа взять его с собой. Но нелепое нежелание навязываться, показаться слишком надоедливым неизменно останавливало его. Эмгыру хватало самой возможности вернуться в маленькую съемную комнату и застать там Иана — проводить с ним хоть немного больше времени казалось смутно опасным, пусть даже душа отчаянно требовала этого. Тем вечером, однако, Иан был дома. Он встретил Эмгыра широкой приветливой улыбкой и похвастался, что ухватил в лучшей третогорской пекарне целый кулек свежих коричных булочек с помадкой, которые обычно разлетались до того, как эльф успевал о них подумать. Есть юноше не хотелось, но радость и гордость на прекрасном лице Иана заставила обжигающую злость поутихнуть. — Накрылась наша экспедиция, — поделился Иан, когда, забравшись с ногами на одну узкую кровать, они сидели друг напротив друга и уминали сладкую добычу, — профессор Борац говорит, что гробница, которую мы собирались вскрывать, запечатана особым заклятьем, снять которое можно только в определенное время года — не позднее Мидаэте. Теперь придется ждать еще год… — И что ты будешь делать? — стараясь задушить непрошенную тревогу в голосе, спросил Эмгыр, — вернешься на Скеллиге? Иан качнул головой. — Я подумывал поехать в Аэдирн, к отцу, — ответил он, — но это не лучшая идея — нам с ним сложно находиться на одной территории дольше пары недель. Потому я пока не решил. Какие у тебя планы? Лучезарные зеленые глаза эльфа остановились на лице Эмгыра, и он почувствовал, как краснеет. Сглотнул, потянулся к предпоследней липкой булочке, чтобы трусливо оттянуть момент ответа, но одернул себя. — Я хочу вернуться в Каэр Морхен, — ответ вышел сам собой, юноша не успел даже задуматься над ним — и вместе с этими словами неожиданно пришло решение. Иан понимающе покивал, чуть опустил невозможно длинные ресницы. Эмгыр понял — эльф услышал в его ответе «Нам пора распрощаться», и быстро добавил: — Хочешь, поедем вместе? Парням нужен чародей. А ты ведь ну… чародей и есть? Иан удивленно моргнул, на миг юноше показалось, что эльф сейчас надменно рассмеется и заявит, что в гробу он видал такие предложения. — А твои приятели не станут возражать? — поинтересовался Иан и сразу ответил на собственный вопрос: — впрочем, с Геральтом одно время мы были даже друзьями — пока я жил с родителями в Туссенте. — Лето достаточно любит школу, чтобы понимать — твоя помощь нам необходима, — поспешил заверить собеседника Эмгыр, — и лучше это будешь ты, а не чародейки Ложи или маги на службе Императрицы. Иан изогнул бровь. — А что — они желают поморозить задницы в Синих горах ради горстки мальчишек? — поинтересовался он, улыбнувшись. — Еще как, — мрачно ответил Эмгыр. Наутро план в его голове сложился полностью. Юноша осознавал, что никак не мог повлиять на желание власть имущих проникнуть за стены школы, наложить лапы на плоды трудов старших ведьмаков, но в определенном смысле их вмешательство было даже полезным. Как бы ни старались Лето, Геральт и Риэр, мальчишкам и впрямь нужна была еда получше, одежда потеплей и лекарства понадежней. И раз Филиппа и Рия вар Эмрейс намеревались дать им это, надо было лишь позаботиться, чтобы ни у кого из них не было преимущества. Эмгыр не знал, как нильфгаардцы собирались решить вопрос с запретом поставок на территории Каэдвена, но почти не сомневался — у Рии был план. И главное влияние дамы хотели оказывать через отправленных в Каэр Морхен чародеев. А тут уже Эмгыр мог вмешаться и выложить на стол собственные карты. На аудиенцию к королю Виктору его призвали к полудню. Правитель принимал юношу в просторном светлом кабинете, сидя в большом удобном кресле, принесенном в эту комнату явно с учетом его недомогания. Виктор выглядел осунувшимся, бледным, с неестественно прямой осанкой, словно держать голову стоило ему больших усилий. Но живые карие глаза смотрели прямо и цепко, а тонкие синеватые губы, когда Эмгыр вошел в кабинет и поклонился, тронула едва заметная улыбка. Тот, кого ненавидела и боялась большая половина Континента, был похож вовсе не на непобедимого тирана, а на обычного усталого и больного человека. — Мы не были представлены, — заметил король, когда Эмгыр выпрямился. — Мое имя Дани, Ваше Величество, — ответил тот, задержав взгляд на лице Виктора еще на мгновение, а потом отведя глаза в сторону. В Нильфгаарде глядеть прямо на Императора без его явного дозволения было запрещено. — Посмотри на меня, не бойся, — подбодрил юношу Виктор, — ты спас мне жизнь, и я безмерно тебе благодарен. Филиппа сообщила, что свою награду ты уже получил, но я уверен, что она недоплатила. То, что ты совершил, не имеет достойной цены, но, тем не менее, прошу — скажи, чего бы тебе хотелось в благодарность? — Я подумаю, Ваше Величество, — туманно ответил Эмгыр, — это слишком сложно. Виктор понимающе качнул головой, поморщился. Длинная фраза и это движение вызвали вспышку боли, но король постарался это скрыть. — В таком случае, я сам кое-что предложу тебе, — продолжил он, собравшись с силами, — насколько нам известно, ведьмачья школа, в которой тебя воспитывали, находится в бедственном положении. Это правда? — Правда, Ваше Величество, — Эмгыр изобразил на лице глубокую скорбь, — только этой зимой несколько учеников погибли от болезней и травм. Но почему вы спрашиваете? — Потому, дитя, — Виктор великодушно улыбнулся шире, — что я намерен помочь вам всем, чем смогу. Осенью мы организуем поставки продовольствия — и закончим до того, как на перевалы ляжет снег. Кроме того, Ложа великодушно согласилась отрядить одну или несколько своих чародеек на помощь в проведении Испытания Травами и дальнейшей поддержки мальчиков. Мы также постараемся провести кампанию по информированию реданского и каэдвенского населения, что в результате должно увеличить количество мальчиков, поступающих на обучение. — В ведьмаки идут не по доброй воле, — заметил Эмгыр, стараясь подавить вспыхнувшее раздражение — король говорил с ним тоном великого добродетеля, и это выводило юношу из себя, — лишь от отчаяния или во исполнение тяжкого уговора, Права Неожиданности. — Мы изменим это отношение, — ответил Виктор, — дадим понять тем, кто сомневается, что стать охотником на монстров — благородная судьба. — И смертельно опасная, — напомнил Эмгыр. — Не более опасная, чем стезя солдата, — возразил Виктор, и юноша снова чуть склонил голову, соглашаясь. — Я благодарю вас, Ваше Величество, за вашу щедрость, — заговорил он вновь с почтением, которое, как Эмгыр надеялся, не звучало насмешкой, — и принимаю предложение. Но в ответ у меня есть одно условие — и я прошу выполнить его в уплату вашего долга передо мной. Виктор едва заметно нахмурился — он явно не ожидал от наглого юнца такой прыти и надеялся отделаться от него золотом или, на худой конец, графским титулом и замком в провинции. Однако слово короля было, по всей видимости, тверже гороха — даже в Редании — и правитель медленно едва заметно кивнул. — При всем уважении к Ложе Чародеек, — глубоко вдохнув, продолжил Эмгыр, — мои учителя едва ли обрадуются появлению женщин в школе, особенно утонченных магичек. Открыть портал из Каэр Морхена зимой невозможно, и на долгие месяцы прекрасные дамы окажутся заперты в крепости — это тяжело, даже несмотря на неоценимую помощь с продовольствием и лекарствами. — Звучало это объяснение не то чтобы убедительно — Виктор тоже явно это понимал, но Эмгыр был в своем праве настаивать, и лишь попытался припорошить свое требование благородными побуждениями, — посему я хотел бы сам выбрать чародея, который отправится со мной в Каэр Морхен. Вам останется лишь пообещать не подвергать мой выбор сомнению. Виктор долго молчал — вероятно размышлял, как бы к подобному фортелю отнеслась Филиппа Эйльхарт, но наконец принял решение. — Да будет так, — сказал он хрипло, — позволь узнать, есть ли у тебя кто-то на примете? — Да, — улыбнулся Эмгыр, — я хочу, чтобы вместе со мной в Каэр Морхен отправился ваш названный брат — Иан аэп Иорвет. Виктор удивленно сморщил лоб — юноша специально выточил мысленно эту формулировку так, чтобы показать собеседнику — его интересы не слишком пострадают. В вожделенную ведьмачью школу отправится не абы кто, а почти что ближайший родственник короля. И это, похоже, сработало. — Я не имею власти над Ианом и его решениями, — заметил король, — но, буде на то его воля, я согласен. Эмгыр, пряча победную улыбку, глубоко поклонился. Людвиг перехватил его в одной из галерей дворца, когда юноша уже шагал к выходу. На сей раз у Эмгыра имелось полное право разыскать Иана посреди дня и сообщить ему о решении короля, и грех было не воспользоваться таким чудесным поводом увидеть эльфа немедленно. — Ты уезжаешь? — без вступлений грустно спросил принц, и Эмгыр недовольно покосился на него. — Подслушивал? — осведомился он, — один из проходов ведет к кабинету твоего отца тоже? Людвиг независимо пожал плечами. — Когда ты уезжаешь? — настойчиво переспросил он. — Как только буду готов — через неделю или около того, — ответил Эмгыр со вздохом, — а что? Боишься, что не все мои секреты еще выведал? Людвиг тряхнул головой. — У меня никогда не было настоящих друзей, — ответил он, явно набравшись храбрости, — мой дядя Айра брал меня в игру, только если дедушка настаивал, моя сестра — совсем малявка, а во дворце никогда не было детей, с которыми мне разрешали бы водиться. Так что не больно-то мне нужны были твои секреты, алхимия вообще-то — это довольно скучно. Эмгыр остановился и пристально посмотрел на неловко застывшего перед ним Людвига. — Мы — не друзья, — жестко выговорил он. Принц поднял взгляд — прямо ему в глаза. Смущенно улыбнулся, покрутив на пальце магическое кольцо. — Врешь, — коротко ответил он.