Дом там, где сердце

— Я должен вас предупредить, — начал Иан, перевел взгляд с Лето на Геральта, потом покосился на Айру, сидевшего за столом напротив него с видом прилежного ученика, — для того, чтобы помочь вам с Испытанием Ивана, мне придется использовать магию Огня. Ведьмаки переглянулись, явно не дождавшись продолжения фразы. Лето хмыкнул. — Если ты надеялся впечатлить нас, парень, — заметил он, — то ничего у тебя не вышло. Нам совершенно без разницы, как ты планируешь колдовать над Иваном — хоть к скеллигским богам взывай, лишь бы сработало. Нельзя сказать, чтобы Иан ожидал бурной реакции или резкого протеста, но от безразличия в глазах ведьмаков, от спокойного, чуть насмешливого тона Лето, ему вдруг и самому стало смешно. Законы внешнего мира здесь, за стенами старой крепости, не действовали, и никто, пожалуй, и впрямь бы не удивился, реши Иан станцевать ритуальный танец или затянуть религиозный гимн Вечного Огня — для Лето и Геральта был важен результат, а не способ его достижения. Оставалась, однако, еще одна проблема — она смотрела на Иана любопытными зелеными глазами и тоже, похоже, не выказывала ни капли удивления. — Если для тебя это слишком, — обратился эльф к Айре, — я не заставляю тебя ни в чем участвовать. Айра легкомысленно пожал плечами. — Все в порядке, — заявил он, и Иан скептически хмыкнул. Этот мальчишка, насколько он знал, учился в Нильфгаардской магической академии, а в ее стенах не было места запретным техникам, даже напротив — их порицали и строго-настрого запрещали использовать. Но Айра отнесся к откровению Иана чуть не так же легко и насмешливо, как тертые жизнью ведьмаки, которым и дела не было до законов давно не существовавшего Капитула. Где темерский баронет, ставший нильфгаардским принцем, успел нахвататься эдакого свободомыслия, оставалось только догадываться. В Каэр Морхене Иан провел четыре дня, и все это время был занят подготовкой к предстоящему Испытанию. Для начала он выслушал короткую, но весьма содержательную лекцию от Лето о том, что вообще должно было произойти, как происходили мутации, что требовалось от участвующего в процессе чародея, и какие последствия могли наступить в итоге. Иан с некоторым удивлением отметил для себя, как четко и с каким знанием дела рассуждал ведьмак, внешне едва ли походивший на ученого мужа. Но было очевидно — Лето разбирался в алхимии, прикладной магии и человеческой анатомии не хуже, чем любой из профессоров Оксенфуртского университета. Следом за тем Иану показали ведьмачью лабораторию. Здесь, как ни странно, царствовал Дани. С плохо скрываемой гордостью, стараясь казаться трогательно невозмутимым, юноша проводил эльфа от одного шкафа со склянками к другому, показал запасы редких ингредиентов, продемонстрировал блестящее, как новенькое, оборудование — его, как сообщил Дани, принесли из Нильфгаарда Лита и Регис, навещавшие парнишку. Под конец экскурсии Иану был торжественно продемонстрирован огромный кованный сундук, под надежной непротекаемой крышкой которого обнаружилось настоящее сокровище — несколько десятков старых книг в темных, кое-где покореженных сыростью переплетах. Дани похвастался, что все эти бесценные тома они с Лето вынесли из подвалов крепости, заботливо высушили и привели в порядок собственными руками. Среди прочего в этих фолиантах можно было найти отчеты чародеев о проводимых в давние времена Испытаниях Травами, и Иан решил прочесть все, что успеет, пока еще оставалось немного времени. И наконец эльфа отвели в помещение, специально подготовленное для проведения процедуры — так ее называл Лето, должно быть, пытаясь убедить всех вокруг, включая себя самого, что в Испытании Травами не было ничего страшного или даже необычного. Посреди довольно просторной комнаты стоял стол, похожий на один из тех, какими пользовались преподаватели в морге Оксенфуртской Академии — жесткий, ровный, со специальными желобками для слива жидкости. Отличие было лишь одно — по бокам Унылого Альберта — это название походя обронил Геральт — располагались держатели для фиксации рук, ног и головы, больше всего смахивавшие на тяжелые тюремные кандалы. Иана привели сюда, чтобы он смог прочувствовать, проверить сигнатуру помещения, убедиться, что его работе ничто не помешает. И эльф, сотворив несколько простых заклятий, сказал, что не заметил никаких преград. Все было готово — чем меньше времени оставалось до назначенного дня, тем более сосредоточенными и серьезными становились старые ведьмаки, тем собранней и спокойней вел себя Иван, тем напряженней сгущалась тишина в замке. Казалось, даже шумные мальчишки, прекрасно знавшие, что их очередь лежать на этом столе еще придет, причем довольно скоро, пытались разговаривать вполголоса. А Иана, старавшегося отбросить лишние мысли и сомнения, все сильнее охватывала паника. Не помогали отвлечься от нее ни таскавшийся за ним по пятам Айра — любопытный, готовый прийти на помощь в любой момент, жадно внимавший всем наставлениям старших, не растерявший при этом ни капли своей легкости — ни Дани, время от времени пытавшийся заговорить с Ианом — не для того, чтобы убедить того, что все будет хорошо, но для того, чтобы помочь ему переключиться и отвлечься. Страх в сердце Иана рос, и он все чаще и чаще мысленно приходил к ужасному осознанию — все это было зря, ему суждено было провалиться. В последние годы — с тех самых пор, как они с Фергусом поселились в крохотном уютном доме на западной оконечности острова Фаро, Иан постоянно имел дело со смертью. В его руках чуть ли не каждый день оказывалась человеческая жизнь, а иногда — и две сразу. Он лечил людей от тяжелых болезней, принимал роды, штопал раны и вправлял кости — и никогда нельзя было сказать наверняка, выживет ли пациент, не загноится ли неловко наложенный шов, не задохнется ли младенец, запутавшись в пуповине, не испустит ли больной последний вздох, пока целитель отвернется, чтобы намочить холодный компресс. Но Иан не вздрагивал и не впадал в панику, когда среди ночи у дверей их дома появлялся деревенский староста или рыдающая мать умирающего ребенка. Он вставал, успевая позаботиться даже о том, чтобы женская личина сидела на нем, как влитая, и спешил на помощь — без раздумий и сомнений. Но теперь все было совсем иначе. Иван — здоровый крепкий парнишка — еще не подступил к границе совершеннолетия, но выглядел старше и внушительней своих товарищей, хотя их разделяла всего пара лет. Иан видел мальчика в деле — на площадке с Геральтом, на страшной высокой Гребенке, уворачивающимся от тяжелого кованного маятника, на берегу реки, где парнишка легко, словно играючи, расправился с полудюжиной утопцев. Иван говорил мало, почти не улыбался, только хмыкал и фыркал, явно копируя одного из учителей, но по вечерам, если Зяблик поддавался на уговоры — без особого, впрочем, сопротивления — и расчехлял свою лютню, тихо подпевал знакомым песням или мычал себе под нос мотив, когда не знал слов. Этого мальчишку — живого, здорового и возмутительно юного — Лето и Геральт собирались подвергнуть пыткам, провести через боль и ужас, изменить, может быть, даже поломать или убить, а Иану предстояло им в этом помочь. И к своему стыду эльф осознавал, что пугало его в этом всем вовсе не то, что, пройдя через Испытание, Иван станет кем-то другим — охотником на чудовищ, лишенным чувств, тем, кем в былые времена пугали непослушных детей, кого ненавидели и боялись. И даже не возможная смерть мальчика сама по себе. Иан боялся собственной неудачи, того, что именно он допустит ошибку, которая приведет к катастрофе. Слишком много он в жизни оступался, слишком много вещей бросил, столкнувшись с трудностями, слишком часто сдавался и разочаровывал. И ценой очередного его промаха, допущенного, потому что он чересчур много на себя взял, должна была стать гибель мальчишки, с которым Иан даже толком не был знаком. — Да ничего страшного тут нет, — заявил Риэр вечером накануне того дня, когда Ивану предстояло пройти к Кругу Стихий, чтобы там зарядить ведьмачий медальон, — на моем Испытании даже чародея не было, и смотрите — все со мной хорошо. — Да ты просто все забыл, — фыркнул Иан — он слегка набрался, пользуясь тем, что на следующий день от него ничего толком не требовалось, Испытание было назначено на послезавтра, — как женщина, прошедшая через сложные роды, а через год уже готовая рожать второго. — Чего? — обиженно протянул Риэр — и покраснел бы, позволяй это пресловутые мутации. — Точно, — фыркнул Геральт, — а, кроме того, тебя Ламберт чуть ли не с детства пичкал травками и грибочками, которые Иван начал принимать только этой весной. Что бы там этот хер моржовый ни говорил о том, как ненавидит саму идею создания новых ведьмаков, тебя он подготовил к мутациям лучше, чем нас с ним в свое время. Иван, сидевший вместе со всеми за столом, в споре не участвовал. Он не выглядел ни напуганным, ни даже взволнованным, вел себя совершенно, как обычно, неторопливо опустошал свою тарелку с ужином, но было понятно, что мальчик прислушивался к разговорам, пусть и держал свое мнение при себе. — Так или иначе, менять наши планы уже поздно, — весомо встрял Дани. Ему в будущем Испытании тоже была отведена ответственная роль — именно он должен был приготовить декокты из трав, и Иан удивился даже, что Лето так сильно доверял парнишке, что оставил его без присмотра в этом важном деле. — И теперь нам стоит подумать о другом, не менее важном. К примеру — какой медальон будет носить первый в новой истории Каэр Морхена ведьмак? Старшие обменялись вопросительными взглядами. — Такой, который я нашел в загашниках Весемира, — откликнулся Лето терпеливо, — других у нас нет. — Но вот Риэр, к примеру, носит золотую цацку своей сестры, — заметил резонно Дани, — Школы Бражника, насколько я знаю, не существует, и наш друг таким образом всем показывает, что не относится ни к одной, а, значит — совершенно универсален. Хороший ход, между прочим. — Ничего я там не показываю, — возразил Риэр, — Лита подарила мне этот медальон, и я решил его использовать, вот и все. — Не важно, что ты имел в виду, — отмахнулся Дани, — важно, что думают те, кто тебя нанимают. Ивану предстоит отправиться в Третогор, стать своего рода глашатаем всей вашей братии, показать, за что сильные мира сего платят ресурсами, выстроить новую репутацию школы и цеха. — Будь у нас побольше времени, выплавили бы для Ивана медальон с орлом, — хмыкнул Геральт, — но Лето прав — для завтрашнего похода у нас есть лишь то, что осталось от Весемира. Ивана мы учили вместе, он владеет техниками двух школ, но продемонстрировать это ему предстоит на практике. — Ладно, — покладисто кивнул Дани, — обдумаем этот вопрос позже. Тогда следующий момент — имя. — Чем тебе мое имя не нравится? — впервые за вечер подал голос Иван, хмуря густые брови. — Имя, как имя, — отмахнулся парнишка, — хоть и немного простовато. Но имя знаменитого ведьмака должно хорошо звучать и накрепко запоминаться, переходить из уст в уста, знатные заказчики — а то и короли — должны посылать именно за тобой, а не за каким-нибудь другим Иваном, которых в Редании пруд пруди. — В Редании и Темерии теперь столько Геральтов, а еще Герхардов, Герардов и Гертов, что можно целую армию собрать, — мрачно заметил седой, — сразу понятно, кому я оказывал услуги. Так что пусть лучше Ивана зовут попроще, чтобы не искушать народ. — А вторая часть? — продолжал настаивать Дани, — Геральт из Ривии, Лето из Гулеты — звучит убедительно, хотя, как я понял, никто из вас в этих городах не родился. — Весемир выдавал нам места происхождения случайным образом, — ответил Геральт, и по губам его скользнула секундная теплая улыбка, — хотя, справедливости ради, я и впрямь был именован Геральтом из Ривии славной королевой Мэвой после… — Знаем-знаем, — прервал его Дани, — ты эту историю про мост у Красной Биндюги рассказываешь каждый раз, когда мы что-то отмечаем. Сейчас речь не об этом. — Иван может менять места происхождения по ходу следования по Пути, — заметил Лето, — на юге меня знали, как Лето из Виковаро… — Я повторяю — Иван будет лицом вашей гильдии, первой ласточкой, так сказать, — бесцеремонно прервал его Дани — Иан сквозь приятную золотистую пелену хмеля наблюдал за ним с любопытством и даже немного — с восхищением. Мальчишка увлекся, разговаривал со старыми ведьмаками, как с собственными нерадивыми генералами, предлагавшими не самые умные планы наступления, и, не знай эльф наверняка, кем являлся Дани на самом деле, сейчас было бы самое время догадаться, — потому имя очень важно. Откуда ты родом? — обратился юноша к Ивану. — Из Верхних Залипонов, — отчеканил тот по-солдатски. Риэр хрюкнул в кружку — он, должно быть, не решался вмешаться и напомнить Дани, что сам никогда не добавлял к своему имени никаких окончаний, был просто Риэром. На это Иан, слыхавший о молодом ведьмаке от однокашников и профессоров, мог бы возразить, что Риэра по-прежнему звали по имени рода — Эмрейсом. И это уже было достаточно представительно. — Он может зваться Иваном из Ард Каррайга, — заметил Геральт, тоже подавив смешок, — Верхние Залипоны ведь в Каэдвене. — Не лучшая идея, учитывая последние события в Ард Каррайге, — Дани покосился на Лето, но тот никак на его взгляд не отреагировал, — лучше вообще забыть о том, что Иван — каэдвенец. Думаю, стоит представить его ковирцем или темерцем. Эти страны перед королем Виктором пока ни в чем не провинились. — Иван из Марибора, — выдал Геральт, немного подумав и глянув на Ивана в упор. — Неплохо, — подтвердил Дани, — пусть так и будет. Иан едва удержался от того, чтобы захлопать в ладоши. Дани и ведьмаки обсуждали, безусловно, очень важные и насущные вопросы, но делали это так, словно более серьезных проблем не существовало вовсе, словно Иван уже прошел Испытание, выжил и отправлялся на большак прямо завтра. Никто из них, похоже, даже не задумывался о предстоящей послезавтра «процедуре», или запрещал себе о ней думать. И Иан легко поддался этому искушению. — Погодите, — встрял вдруг Зяблик. До сих пор они с Айрой сидели будто в стороне ото всех, переговаривались между собой вполголоса — ведьмачьи дискуссии их совершенно не касались. Но теперь лицо Юлиана выглядело таким серьезным и решительным, что маленькая отметина на бледной коже запылала алым, — это все, конечно, замечательно, Иван из Марибора рифмуется с тысячей разных героических вещей, хотя со словом «позора» тоже рифмуется. Но мы не решили, с кем он завтра отправится к Кругу Стихий. Лето посмотрел на юношу, удивленно подняв бровь. — Как с кем? — спросил он терпеливо, — один. — Но ведь это нечестно, — запротестовал Зяблик, — все будущие ведьмаки до него не проходили этот путь в одиночку. Раньше мальчиков отсылали группами, и они помогали друг другу — это ведь один из ваших принципов. Каждый ведьмак всегда выручит товарища по цеху, разве нет? Геральт, покосившись на Лето, кивнул. — А с Риэром был я, — продолжал Юлиан, — мы не можем отослать Ивана одного. — Но и никто из нас с ним пойти не может, — развел руками Геральт, — это будет бессмысленно и несправедливо. Другим ученикам отправлять к Кругу еще рано, от них будет больше вреда, чем пользы. Да и чародеев отправлять не стоит — это слишком облегчит задачу. Желаешь пойти с ним сам? Зяблик растерянно развел руками, а Иан вдруг перехватил быстрый, брошенный явно украдкой взгляд Дани, улыбнулся ему и отчего-то даже подмигнул. Юноша вдруг расправил плечи, выпрямил спину и выдал: — Я пойду, — и тут же, отвечая на безмолвные вопросы ведьмаков, продолжил: — мы с Иваном начали тренироваться почти одновременно, я, можно считать, его товарищ. Магией я не владею, так что силы наши будут равны. А, кроме того, по пути мы с Иваном сможем поговорить с глазу на глаз о его будущем — без непрошенных советчиков. — Я не возражаю, — кивнул Геральт, секунду помолчав, и Лето, пожав плечами, кивнул. Дани вновь посмотрел на Иана — и тот наградил его еще одной улыбкой, на этот раз, похоже, чуть более гордой, чем следовало. Наутро Ивана и Дани провожали всей честной компанией. Мальчишки, пропустившие все споры накануне, прощались с товарищем так, словно тот отправлялся на войну, и Яап завил даже, что с радостью заменил бы Дани в этом опасном походе. Зяблик что-то шепнул мальчику на ухо — Иан расслышал что-то вроде «Передавай привет», и юноши отправились в путь. Ждать их пришлось долго. Иан, спасаясь от навязчивых мыслей, прихватил из сундука одну из книг — не слишком ветхую, чтобы можно было выносить ее на свежий воздух — взобрался на стену прямо над тем местом, откуда Дани и Иван двинулись в поход, и принялся заставлять себя прочесть хоть строчку. Последовательность действий для завтрашнего Испытания Иан выучил так старательно, что мог бы проделать это все с закрытыми глазами в темной комнате. Лето загодя приготовил две дюжины больших толстых факелов, чтобы источник Огня рядом с чародеем не иссякал. Декокты были сварены еще накануне и теперь настаивались в темных, защищенных от любого света ящиках. Все было готово. Кроме Иана. Книгу он выбрал неудачную — и почти сразу это понял. В ней чьей-то твердой рукой было педантично и в мельчайших подробностях записано, от чего погибали мальчишки во время проводимого в тот год испытания. Отказ почек, остановка сердца, множественная дисфункция внутренних органов — все это неведомый летописец фиксировал сухо и четко, перечислял имена и возраст погибших, и лишь в самом конце значилось: «Эскель, двенадцать лет. Пришел в сознание, выздоравливает. Геральт, двенадцать лет, утрата пигмента волосяного покрова. Пришел в сознание, выздоравливает». Тот факт, что упомянутых в тексте мальчишек Иан знал, как взрослых здоровых мужчин, однако, ничуть его не успокаивал. Вскоре после полудня зарядил дождь, и эльф, спрятав книгу под рубаху, решил уже было убраться под крышу, но тут заметил, как из-за высокого валуна на тропе внизу вывернули две фигуры. Юноши шли быстро — не хромали, выглядели невредимыми, но Иван явно тащил в руках что-то тяжелое. Дани же, издалека заметив сидевшего на стене Иана, чуть ли не подпрыгнул на месте, помахал ему и заспешил по тропе быстрее. Во дворе их встречали, как победителей. Сгрудившиеся вокруг Ивана мальчишки с жадностью разглядывали блестевший у того на груди медальон с ощерившимся волком, наперебой спрашивали, как все прошло, но юноша поискал глазами Зяблика, улыбнулся тому и протянул музыканту свою ношу — большой гладкий камень, явно обточенный течением реки так, что на нем не осталось ни одного острого угла. — Вот, — сказал он, — твои друзья с перевала просили тебе передать. Они все еще ждут, что ты вернешься и «споешь еще красивой эльфской музычки». Зяблик рассмеялся — для его нежных рук камень был слишком тяжелым, и Риэр подхватил драгоценный подарок вместо него. — Неловко вышло с теми троллями, — покачал головой Юлиан, — как вы их обошли? Дани пожал плечами. — Уговорили, — ответил юноша просто, и Иан ни на секунду не усомнился, что переговоры вел именно он. До самого вечера жизнь в замке, казалось, текла своим чередом. Ивана освободили от тренировок и работы — вместе с Геральтом они уединились под навесом во внутреннем дворе, и старший учил младшего медитировать. Лето и Дани в очередной раз проверили готовность декоктов, установили вокруг Унылого Альберта сосуды с трубками, развесили факелы расставили рядом со столом бодрящие эликсиры — Испытание могло затянуться на сутки или дольше, и участникам требовалась помощь с тем, чтобы не заснуть в процессе. Иан же, внешне оставаясь совершенно спокойным — или так ему казалось — слонялся без дела. У него не нашлось сил ни читать, ни тренировать заклинания, ни разговаривать с товарищами. Он не находил себе места, едва притронулся к скромному ужину — накануне Испытания Ивану полагался полный пост, и все остальные словно изо всех сил пытались его поддержать, не есть у него на глазах. В постель Иан отправился одновременно с мальчишками, оставив ведьмаков, эльфов и Дани за мирной ничего не значащей беседой. Он крутился на чуть влажных, пахнущих дождем простынях, стараясь устроиться так и эдак, но сон не шел. За узкой фрамугой окна светила луна, замок погрузился в тревожную непроницаемую тишину, хотя обычно после дождей со стен и потолков начинало оглушительно капать. Почти в отчаянии, оглушенный этим безмолвием, Иан повернулся, сел на постели — и встретился взглядом с внимательным зеленым глазом отца. Иорвет сидел в ногах узкой сбитой кровати, сложив руки на коленях, и не пошевелился даже тогда, когда Иан его увидел. — Снова за старое, — выговорил отец — голос его звучал глухо, ровно, точно он боялся показать свои истинные чувства — раздражение и разочарование, — берешься за то, что планируешь бросить. Ребенок-Исток, юное дарование… Смешно. Эльф подобрался на постели, подтянул к себе ноги — Иорвет не двинулся с места. — Мне не нужно ничего тебе доказывать, — сказал Иан, стараясь впустить в свой голос дерзкие нотки. Получилось тихо и жалко, — много ты вообще обо мне знаешь? — Я знаю достаточно, — Иорвет улыбнулся — обезображенная щека дернулась, и улыбка получилась кривой и зловещей, — я помню все твои неудачи. Все твои побеги. Все свои разочарования. Знающий, который ничего не знает. Циркач, чародей, целительница со Скеллиге, прилежная студентка. Ты забросил каждый из этих путей. Иану хотелось выкрикнуть отцу в лицо что-нибудь обидное, злобное, необдуманно жестокое, а, может быть, напротив — попытаться терпеливо и рассудительно объяснить, что у всех его поражений были причины. Весомые, важные, о которых Иорвет ничего не знал. Но сразу понял — этих аргументов для отца будет недостаточно. Ему вовсе не нужны были заверения Иана. Он пришел, чтобы сказать ему все, как есть. — А когда маленький д’хоине умрет, что ты сделаешь? — продолжал отец негромко, — снова сбежишь? Куда на этот раз? — Уходи, — выдохнул Иан, чувствуя, как тело его охватывает холодный панический паралич, мешающий сделать вздох, — уходи, сгинь. Тебя здесь нет! Иорвет улыбался, но в уголке его здорового глаза появилась и быстро набухла розоватая слеза, скатилась по щеке, оставив влажную дорожку на бледной коже. — Убирайся! — завопил Иан во весь голос, дернулся, стараясь скинуть оцепенение, засучил непослушными ногами, точно хотел спихнуть отца с постели, — Прочь! Прочь от меня! Иорвет еще мгновение глядел на него с печалью и болью, больше не усмехаясь — а потом на очередном вдохе воздух ледяным потоком наполнил грудь Иана, он вздрогнул — и открыл глаза. Несколько долгих минут понадобилось эльфу, чтобы прийти в себя, отдышаться и осознать — явление отца было всего лишь сном, наваждением, шуткой его усталого сознания. О том, чтобы снова заснуть, не могло быть и речи, хотя Иан и понимал, что назавтра ему предстояло быть бодрым и полным сил. Он, однако, откинул и без того сбившееся в ком тонкое одеяло, скинул ноги с кровати — колени все еще немного тряслись от напряжения. Убедившись, что тело его не подведет, Иан встал и направился к двери наружу. Широкий двор замка, залитый серебряным лунным светом, был совершенно пуст и погружен в тишину, не было слышно даже квохтанья кур и блеяния овец в загоне. Иан пересек каменную площадку, немного неловко вскарабкался на невысокую стену и сел на краю, свесив ноги над зиявшим внизу обрывом. Прохладный влажный ветер шевелил волосы и холодил горящее лицо, у дальних горных пиков собирались лиловые облака, чтобы к утру снова пролиться дождем, и Иан полной грудью вдохнул терпкий свежий запах сырости. — Если хочешь, — раздался у него над ухом мягкий тихий голос, — я помогу тебе. Эльфу не требовалось открывать глаза, чтобы понять — Фергус сидел рядом с ним, едва касаясь плечом плеча, и аромат моря, масляной краски и мокрого песка — такой чужеродный в этой серебристой тишине — вплелся в безмолвное дыхание ночи. — Недорого возьмешь? — с легкой ехидцей спросил Иан. Фергус хмыкнул, придвинулся чуть ближе, и эльф прильнул к нему в неожиданном тягучем порыве нежности. Его возлюбленный всегда выбирал верный момент, чтобы явиться, и сейчас Иан был по-настоящему счастлив, оказавшись рядом с ним. Он слышал голос Гусика — а не того существа, что обитало в его оболочке обычно. — Обижаешь, любовь моя, — тихо рассмеялся Гусик, — совершенно бесплатно. Ты так себя изводишь, что я просто не могу остаться в стороне. Искушение было велико, почти необоримо. Тому, с кем Иан разговаривал сейчас, довериться он мог без оглядки, принять из его рук все, что он готов был предложить, пустить свой страх по ветру и раствориться в оглушительной нежности. Это было бы так легко — согласиться, и тем самым спасти не только Ивана, будущее ведьмачьей школы, но и себя самого от очередного — на сей раз по-настоящему страшного — разочарования. — Не нужно, — прошептал Иан так тихо, что даже Гусик едва мог бы его расслышать. Но он удивленно пошевелился, приобнял эльфа крепче. — Нет? — уточнил возлюбленный, — почему? — Я должен сделать это сам, — ответил Иан, и впервые за целую неделю смог оформить свои сомнения в слова, — должен понять, что я могу, на что способен без твоей помощи. Это необходимо, если я хочу и дальше этим заниматься. — А ты хочешь? — уточнил Гусик участливо — он и не думал возражать, просто интересовался. Иан улыбнулся, не открывая глаз, вдохнул знакомый запах моря и краски. — Если ведьмаки позволят, — ответил он, — им нужен чародей для будущих испытаний, но помощь Ложи или Нильфгаарда они принимать не хотят. Выходит, что я для них — лучший претендент. — Понимаю, — задумчиво произнес Гусик, и Иану вдруг захотелось добавить, что здесь, в ведьмачьей крепости, хранились не только отчеты чародеев о замученных мальчишках, не только книги по карательной алхимии и бестиарии, описывавшие давно истребленных монстров. Здесь таилось знание. То самое, которое эльф надеялся найти сперва в Университете, а потом — на дальних южных берегах. И он вдруг понял, что действительно должен остаться. Но тому, другому — сейчас притаившемуся или спящему — не следовало этого знать. — Ты всегда можешь позвать меня — знаешь? — шепотом напомнил Гусик, и Иан кивнул, не поднимая головы. Их объятие — настоящее, пронзительно необходимое Иану — длилось еще пару минут, потом Гусик вздохнул, пошевелился, аккуратно поцеловал Иана в кончик острого уха, скрытый волосами, и исчез. В одиночестве, однако, Иану долго сидеть не пришлось. Он заслышал легкие шаги за спиной — и тот, кто приближался к нему, явно хотел, чтобы его заметили. — Не спится? — Дани остановился над ним, потом, не дождавшись протеста, уселся рядом — очень близко, но не касаясь Иана. Эльф неопределенно качнул головой. — Дурной сон приснился, — признался он. Они с этим юношей провели много ночей под одной крышей и много дней бок о бок, и сидеть рядом с ним сейчас было спокойно и приятно. Дани неловко поерзал. — Если хочешь, в лаборатории есть зелье…- начал он. — Не надо, — покачал головой Иан, — после него я весь день буду сонным и рассеянным, а мне нельзя, ты знаешь. Дани согласно кивнул. Должно быть, парнишке хотелось сказать что-нибудь незначительное, простое и банальное, вроде «Все будет хорошо», но он понимал, что таким образом собеседнику помочь было нельзя, а потому некоторое время молчал. — Ты давно практикуешь запретную магию? — спросил Дани наконец, и Иан фыркнул — подобной реакции он ждал, когда признавался ведьмакам, какой источник собирался использовать. Но в устах парнишки вопрос не звучал упреком, ему просто было любопытно. — Давно, — ответил эльф, — меня учил чародей по имени Яссэ, может быть, ты о нем слыхал. Дани поморщился. — Слыхал, — многозначительно ответил он так, словно бывший учитель Иана в давние времена насолил ему лично. — Про него разное говорили, — продолжил Иан, как ни в чем не бывало, — даже казнили в Нильфгаарде, но он многому меня научил, и я ему благодарен. Без его помощи меня бы здесь не было. — Ясно, — неопределенно откликнулся Дани и снова притих. Иан заметил, что в его спутанных черных кудрях белел кусок пера из подушки — видимо, мальчишке тоже не спалось и он ворочался в постели, пока не решил выйти на воздух. Эльф потянулся к нему, чтобы достать перышко, но Дани вдруг повернул голову, подался навстречу — и в следующий миг их губы встретились. Целоваться парнишка явно не учился — или вложил в порыв слишком много решимости, чтобы думать о мастерстве. Губы у него были теплые, чуть влажные и немного шершавые, словно он то и дело нервно обкусывал их. Близость длилась всего пару секунд, и Иан все это время мучительно придумывал, как поступить — отталкивать Дани ему не хотелось, смущать и насмехаться — тоже. Но нужно было срочно показать мальчику, чтобы поступок его был необдуманным и бесполезным, каким бы важным ни казался. Иан осторожно отстранился. Дани, глядя на него широко распахнутыми совершенно черными глазами, облизал губы, прикусил нижнюю, но все его тело словно одеревенело — он ждал удара, тычка или смеха. Эльф вздохнул и покачал головой. — Не надо, — шепотом попросил он. Дани моргнул, отодвинулся, отвернулся, пряча глаза. Иану захотелось коснуться его, погладить по плечу и волосам, успокоить, но он сдержался. — Извини, — промямлил юноша — разительно непохожий на себя обычного, генеральские замашки, ядовитое ехидство, командный тон — все исчезло, оставив место юной растерянности. — Я… не знаю, зачем это сделал. — Я никому не скажу, — Иан знал, что говорил полную чушь, подбирал совсем не те слова, но иных придумать не сумел, — это останется нашим секретом — ладно? Дани кивнул, кашлянул и отодвинулся еще дальше — мгновение — и сорвется в пропасть под ногами. А Иан, к своему удивлению, даже смущению, понял вдруг, что на сердце у него полегчало. Эта новая проблема — несомненно, чрезвычайно важная, почти неразрешимая без потерь с обеих сторон — оттеснила страхи последних дней на задний план, загородила для Иана источник паники. Он ласково улыбнулся юноше. — В Редании на твою долю хватит эльфок, — заметил Иан мягко, — покрасивей Иоанны. Или эльфов, если изволишь, там к этому относятся проще. Ты ведь собираешься вернуться в Третогор вместе с Иваном, верно? Дани неопределенно кивнул, жуя губу. — Идем внутрь, — позвал Иан, поднимаясь на ноги и протягивая юноше руку, — дождь собирается. Дани дернул плечом и не двинулся с места. — Иди, — бросил он немного хрипло, — я еще посижу. Остаток ночи, несмотря на охватившее его смущение, несмотря на осознание того, что повел себя с влюбленным юношей неправильно и жестоко, Иан проспал спокойно и без сновидений. А наутро в компании ведьмаков, Айры и Ивана отправился в комнату Унылого Альберта. Дани и Зяблик остались с мальчишками — Лето поручил своему подопечному сводить их к реке, наудить рыбы на ужин — ну и поразмяться с утопцами, если тем вздумается принять участие в рыбалке. Уходя, Дани с Ианом не попрощался, даже не взглянул на него, и на сердце у эльфа сделалось паршиво и муторно. Думать об этом слишком долго, однако, у него не было времени. Лето зажег три факела — так, чтобы они не чадили и не выжигали воздух в помещении. Геральт, меж тем, помогал раздевшемуся донага Ивану улечься на стол, пристегивал его руки и ноги, и наконец закрепил голову. — На первом этапе помощь чародея почти не требуется, — заговорил он так, словно Иан не выучил все этапы Испытания наизусть, — мы займемся глазами, а потом приступим к остальному. Иван держался стойко — и лишь когда Геральт аккуратно закрепил металлические распорки у него на лице, оттянув в стороны веки, серый зрачок юноши панически задергался, забегал, не в силах остановиться. — Замри, — приказал Геральт, — иначе можно ослепнуть, тогда дальше продвигаться будет бессмысленно. Кому нужен слепой ведьмак? — Кончай болтать, — буркнул Лето, взял со стола с декоктами большой стеклянный шприц — Иан видел такие в лаборатории мастера Эмиеля. Старый ведьмак выждал пару секунд — Иван, которого явно учили брать себя в руки и контролировать собственное тело, смог заставить свои глаза замереть, и Лето, нависнув над Унылым Альбертом, быстрым точным движением ввел тонкую иглу прямо в расширившийся черный зрачок. Вся процедура заняла от силы минуту — Лето стремительно и ловко повторил манипуляцию на втором глазу, потом отступил, отложив шприц. Губы Ивана болезненно распахнулись, он силился моргнуть, но распорки мешали ему это сделать. Геральт подал знак Айре, и тот — тоже отлично натасканный, чтобы сыграть свою роль — поспешил обмакнуть чистую тряпицу в подготовленную миску с зеленоватым пахучим отваром. Ведьмак, выждав пару мгновений, снял распорки, и мальчик поспешно накрыл глаза Ивана повязкой. Геральт удовлетворенно кивнул. Лето, меж тем, уже готовил остальные декокты — большие склянки в джутовой обмотке он подвесил на крюки над столом, протянул гибкие шнуры, заканчивающиеся толстыми иглами, и так же уверенно, как до этого поступил с глазами, ввел их в вены Ивана — у основания шеи, на сгибе локтя и в паху. — Теперь сосредоточься, — обратился он к Иану, — я буду вводить эликсиры — по одному, очень медленно, твоя задача… — Контролировать сигнатуру тела, чтобы не дать ему разложиться прямо здесь, — кивнул эльф — магическое ядро Ивана он проверил еще несколько дней назад, убедился, что оно было самым обычным, как у большинства людей, а, значит, от чародея требовалось только направить его энергию в нужное русло, позволил телу будущего ведьмака самому справиться с нечеловеческой нагрузкой. Поначалу все шло гладко — насколько это вообще было возможно. Первые часы Испытания Иван лежал почти неподвижно — Лето открывал один клапан за другим в точной последовательности, и Иан чувствовал, как все органы несчастного парнишки начинают работать на пределе своих возможностей, чтобы справиться с хлынувшим в организм ядом. Факелы были отличным, чистым источником энергии, а тело эльфа помнило все нужные приемы — он держал Ивана крепко, не давая сдаться, пусть и не мог унять, даже уменьшить его боль. Мальчишка дрожал, стонал, пытался дернуться, скатиться со стола — но надежные кандалы и заботливые руки Геральта заставляли его оставаться на одном месте. Айра, крутившийся вокруг стола, следивший за пламенем факелов, уровнем декоктов в склянках, то и дело утирал со лба Иана испарину, не преминув то и дело ободряюще ему улыбнуться, пока сам чародей уже чувствовал, как подступала тяжелая усталость. Время шло. Тело Ивана дернулось, и мальчик забулькал, захлебываясь жидкостью в горле — Геральт чуть ослабил держатель, повернул его голову, следя, чтобы не соскользнула повязка с глаз, и мальчика вырвало желтоватой желчью — не зря накануне ему запретили есть. Иан чувствовал трепыхания маленького, но сильного сердца — ритм его поддерживать удавалось, хоть и с трудом, но боль и шок делали свое дело — Иван слабел, и эльф чувствовал, что мальчик начинал сдаваться. И вместе с ним отказывала и решимость чародея. Он балансировал на грани провала, почти убедил себя, что такие мучения, такую боль стоит оборвать, отпустить Ивана, дать ему умереть, лишь бы больше не чувствовать его ужас. Лето твердой рукой открыл клапан сильнее — и мальчик, скорчившись, закричал. Все застыло. Не дрожало пламя факелов, замерли шептавшие успокаивающие слова губы Геральта, не булькал смертоносный декокт в склянке, Айра поднес руку ко лбу Иана и остановился неподвижный. За столом напротив эльфа стоял Фергус. — Я помогу, — произнес он тихо и твердо, — я спасу его. — Нет! — Иан зажмурился, готовый отпрянуть, сбежать, спрятаться, лишь бы не видеть и не слышать этого голоса — на этот раз чужого, пробирающего до костей голоса существа с лицом его возлюбленного, — Уходи! — Как скажешь, — покладисто прошептал Фергус, — мне очень жаль. Время сдвинулось с места, и словно не несколько мгновений выпали из его ровного хода, но несколько часов, боль Ивана снова обрушилась на Иана. Он распахнул глаза, застонал — и тут вдруг перехватил прямой чистый взгляд серебристых глаз. Такой знакомый. Такой уверенный и ласковый. — Ты сможешь, — произнес Айра, — я помогу. Это предложение принять было удивительно легко. Иан сперва даже не понял, что произошло. Родственная его собственной, жаркая, но не обжигающая энергия коснулась его — факелы вспыхнули ярче, и эльф ощутил в своих руках силу. Айра отступил, прикрыв веки, пряча улыбку, а Иан, не глядя больше на него, направил новую энергию в истерзанное тело мальчика на столе — и через миг ощутил, как сильнее и ровнее забилось почти остановившееся сердце. Кровь, обратившаяся было смертельным ядом, изменилась, впитала в себя силу, побежала по венам, от сердца — во все уголки тела, прилила к голове. Иван затрясся, снова застонал, но на этот раз голос его звучал громче, живее, чем прежде. Травы подействовали, и на столе перед Ианом лежал ведьмак. Лето, Айра и Геральт закрыли все клапаны одновременно. Иан, чувствуя, как, пульсируя, по телу разливается ледяная слабость, опустил руки и отступил — младший проворно подхватил его под локоть, не давая упасть. Задорно сияли чистые зеленые глаза. — Получилось? — спросил он, глядя то на Иана, то на ведьмаков, — получилось ведь, правда? Геральт, откинув посеревшие от пота волосы со лба, вытаскивал иглы из вен Ивана, быстро пощупал его пульс. Облегченно выдохнул и улыбнулся. — Получилось, — ответил он.