Дом там, где сердце

Медленно и величаво, позолоченный закатными лучами солнца, корабль входил в порт. Матушка, до сих пор хранившая отстраненное молчание, почти не шевелившаяся, казалось, забывавшая даже дышать, едва слышно ахнула и крепче вцепилась в локоть Литы. — Наконец-то, — прошептала она, едва ли обращаясь к дочери, — наконец-то… Сама Лита вовсе не собиралась этим вечером встречать вернувшихся из затянувшегося путешествия родственников. В общих чертах ей уже донесли, что случилось в Каэдвене и Редании, она знала, какое решение принял король Виктор, и как легко отделался Мэнно, оказавшись в эпицентре по-настоящему опасной ситуации — прямо посреди огромного скандала, к которому он, как ни странно не имел ни малейшего отношения. Виконт Юлиан, все лето гастролировавший по университетам Севера, поставлял сведения с похвальной регулярностью — от него Лита узнавала обо всем самом важном — по крайней мере, о том, что матушкин воздыхатель готов был сообщить. Чародейка не заблуждалась насчет него — она догадывалась, что проклятый фигляр играл в двойную, а то и тройную игру, и Филиппа получала от него сведений ничуть не меньше. Однако, балансируя на грани, виконт Юлиан судя по всему, не имел преференций и никогда не заходил за границу настоящей измены. Так или иначе, о судьбе Мэнно, Изольды и князя Томаса Миньоля мастер Лютик поведал достаточно, чтобы ожидание возвращения брата и его жены из Редании не стало мучительным — но матушка, похоже, все равно не находила себе места. Она снизошла до того даже, чтобы попросить Литу сопровождать себя в порт для встречи долгожданного корабля, боясь слишком расчувствоваться на глазах у всех и надеясь на поддержку со стороны дочери. Лита не нашла причины отказать, хоть и не особенно верила в способность Рии вар Эмрейс потерять самообладание настолько, чтобы это было заметно со стороны. Сейчас, однако, волнение матери казалось совершенно искренним — по крайней мере, локоть дочери она сжимала отчаянно крепко, точно боялась не устоять на ногах и свалиться в обморок. По сходням первым, следуя протоколу, спускался принц-консорт, вернувшийся с таинственной миссии в Новиграде. О подробностях его фальшивого задания никому не было известно — Лея сыграла свою роль блестяще, отбив атаки даже отца юноши, а, насколько Лите было известно, Вернон Роше начал наседать на маленькую Императрицу едва ли не в тот же день, когда понял, что блудный сын уехал в дальнее путешествие без его ведома. Некоторое время назад у Литы состоялся довольно странный и тревожный разговор с Регисом. С тех пор, как Детлафф узнал правду и драматично удалился со сцены, Эмиель не больно-то стремился разговаривать с Литой. Их совместный эксперимент продолжался — вампир не готов был бросить его даже в сложившихся обстоятельствах, но разговоры по душам между ними прекратились. Регис готовил для чародейки эликсир, следил за состоянием ребенка, исполнял все обычные ритуалы, но почти не смотрел Лите в глаза, словно работал с незнакомым и не слишком приятным пациентом. Чародейка понимала — это была еще одна жертва во имя ее высокой цели, и, как бы тяжело ей ни было терпеть это замкнутое молчание, сносила она его безропотно. И лишь через неделю игры в молчанку Регис сподобился завести с Литой разговор. Она надеялась, что первая их настоящая беседа после ухода Детлаффа будет касаться именно этого события, даже придумала, как станет объясняться, как попробует убедить Эмиеля в своей правоте, пусть и сама необходимость оправдываться была для Литы почти невыносимой. Но Регис оставался одним из немногих существ в этом мире, чье мнение по-настоящему заботило чародейку, и она надеялась хотя бы отчасти заставить его оттаять. Но Эмиель заговорил с ней об Айре. Он поведал Лите о том, что рассказала о маленьком эльфе Дани, дитя, все лучше овладевавшая способностью считывать чужие чувства. Она, по словам вампира, заметила в юноше странную двойственность, точно в собственном теле принц обитал не один. И хоть никакого конкретного вывода из этой истории Регис не сделал, он посоветовал чародейке внимательно присмотреться к мальчишке, когда тот вернется домой. Лита непременно собиралась воспользоваться его советом, но понимала, что прямо в порту пытаться сделать это не имело никакого смысла. Айру явился встречать сам великий и ужасный Вернон Роше — под благовидным предлогом, разумеется. Он, вопреки собственному статусу, возглавил отряд стражей, охранявших Императорскую советницу, и Лита понимала, что такая инициатива не имела лично к ней никакого отношения. После долгой тревожной разлуки Вернон Роше надеялся немедленно вцепиться в своего сына и то ли излить на него всю силу своей радости, то ли отругать его за долгое отсутствие, а скорее всего — попытаться выведать, что за дело задержало Айру в Новиграде почти на два месяца. Принц, легко сбежавший по сходням, выглядел совершенно довольным жизнью, невредимым и беззаботным, как всегда. Издали заметив отца, державшегося чуть в стороне, он замахал ему рукой и, наградив Рию и Литу лишь мимолетным вежливым поклоном, устремился ему в объятия. Матушка, впрочем, едва заметила пронёсшуюся мимо нее рыжую молнию — на причал уже спускались Мэнно и Изольда. Брат — собранный, серьезный, какой-то осунувшийся и бледный — держался величаво и спокойно. Лита знала — в Третогоре ему пришлось встретиться и с реданским королем, и, что гораздо хуже, с его верной советницей, и держать удар Мэнно вынужден был самостоятельно. С этим, впрочем, судя по информации мастера Лютика, он справился неплохо, но о подробностях Лита надеялась узнать на следующий день, поговорив с Мэнно с глазу на глаз. Рядом с супругом, тяжело опираясь на его руку, вышагивала Изольда. Лита предполагала, что счастливое семейство заговорщиков вернется из дальнего странствия уже в обновленном составе, но, к ее удивлению, очередной маленький Эмрейс до сих пор так и не явил себя миру. Платье из плотной светлой ткани, сшитое, должно быть, еще в самом начале пути, теперь было Изольде безнадежно мало, плотно обтягивало большой округлый живот и явно причиняло неудобства. Глупая островитянка то и дело пыталась одернуть его и недовольно морщилась, придерживая свою непосильную ношу свободной рукой. Матушка, вмиг забыв о том, что в порт явилась не одна, опустила локоть Литы и поспешила навстречу любимому сыну, раскрыв объятия. Мэнно смущенно улыбнулся, но безропотно позволил обнять себя, ласково погладил мать по спине, наклонился, чтобы она могла расцеловать его в обе щеки. Лита, скрестив руки на груди, терпеливо наблюдала за этой сценой — свою роль она сыграла, и больше всего на свете ей хотелось вернуться домой и отложить все важные дела на завтра. Следующий день был днем ее рождения, но никаких торжеств в этом году чародейка планировать не стала. Слишком многое свалилось на нее за последние месяцы, чтобы Лита нашла в себе силы даже задуматься о том, чтобы организовать пышный бал или хотя бы скромное торжество в узком кругу. Детлафф и Дани были далеко, Регис с ней не разговаривал, а терпеть постные лица остальных родственников, собравшихся на очередной никому не нужный семейный завтрак, у Литы не было никакого желания. Она неторопливо подошла к Мэнно, чопорно поцеловала его в щеку, улыбнулась и кивнула Изольде, получив от нее в ответ вымученную улыбку. На этом обмен любезностями можно было считать законченным — Лита лишь шепнула брату, что ждет его на следующий день в девять утра для личного разговора, и на том откланялась. Матушке ее помощь была больше не нужна, а от портового шума и закатного солнца, бьющего прямо в глаза, у чародейки начинала болеть голова. Наутро Мэнно опоздал на встречу почти на час. Лита ждала его, расхаживая по просторному кабинету — от долгого торчания за столом у нее разнылась спина, а ребенок, пару недель назад подавший первые явные признаки жизни, похоже, предпочитал, чтобы мать его не сидела на одном месте. Брат, вошедший в комнату, как ни в чем не бывало, выглядел так, словно всю ночь не сомкнул глаз, но при этом сиял, как начищенный новенький флорен. — Сегодня на рассвете Изольда родила, — вместо «здравствуй» гордо объявил он, и Лита, нарезавшая по кабинету очередной широкий круг, замерла и обратила на брата недовольный взгляд. Судя по всему, раз уж она не хотела устраивать в этот день праздник, глупая островитянка решила организовать собственный. И почему бы ей было не подождать с этим хотя бы до завтра?! — Это девочка, — продолжал хвастаться Мэнно, — мы назвали ее Фрейей. Лита поморщилась — самомнения Изольде явно было не занимать. — Фрейя вар Эмрейс, — выговорила она с кривоватой улыбкой, — вы, я вижу, позаботились, чтобы несчастное дитя точно еще долго не могло выговорить собственное имя без запинки. Мэнно ее замечание ничуть не задело. Он махнул рукой, усмехнулся и нервно дернул себя за аккуратно подстриженную бородку. — Мы устроим праздник Именования через неделю, когда Изольда окончательно поправится, — сообщил он, — надеюсь, ты не откажешься внести нашу дочь в Храм? Лита скептически изогнула бровь — предложение было неожиданным. Старших близняшек к алтарю Храма Великого Солнца в День Именования сопровождали матушка и Лея, а в этот раз Мэнно, казалось, хотел извиниться перед сестрой за то, что испортил ей праздник, вынудив поделиться днем рождения с маленькой Фрейей. — Боюсь сбиться, когда стану называть ее имя у алтаря, — сухо ответила она — но брат снова ни капли не расстроился. — Ладно, раз не хочешь, попрошу кого-нибудь другого, — отмахнулся он, и Лита поняла, что на положительный ответ с ее стороны Мэнно и не рассчитывал, просто постарался быть вежливым. — Как угодно, — чародейка наградила собеседника быстрым тяжелым взглядом, потом наконец направилась к столу и села в кресло, указав на место напротив себя, — я пригласила тебя не затем, чтобы семейные торжества обсуждать, — произнеся это, Лита на секунду задумалась о том, что ее саму Мэнно с днем рождения так и не поздравил, но быстро отогнала непрошенную досаду. Скрывать меняющуюся фигуру под платьями с высокой талией и маскирующим заклятьем было куда проще, чем меняющееся в самые неуместные моменты настроение. Брат уселся на стул, не переставая широко улыбаться, но веселья его хватило еще на пару минут — он принялся рассказывать о том, что произошло в Каэдвене, и задорный пыл выветривался из него на глазах. Мэнно поведал об убийстве матери Изольды, которое так и осталось нераскрытым. Мастер Лютик в свою очередь сообщил об этом событии так же скупо, без подробностей и объяснений, но таинственное преступление имело свои серьезные последствия. — Виктор немедленно вызвал Томаса в Третогор, — рассказывал Мэнно, нервно теребя манжет сюртука, — официально смерть Торунд и покушение на короля никто между собой не связывал, но для реданцев, похоже, все было и так очевидно. Миньоля сняли с должности, и теперь переворот в Каэдвене стал практически невыполнимой задачей. Нового наместника выберут из числа самых преданных сторонников короля, и даже при этом следить за ним будут в оба глаза. Самого Томаса сослали в вечную ссылку в его родовое гнездо без права выхода за пределы собственных земель. Лита перебрала пальцами по столешнице. — И что же теперь будет с запретом на морскую торговлю? — спросила она. — В данном случае покушение скорее сыграло нам на руку, — ответил Мэнно, бледно улыбнувшись, — похоже, Виктор осознал свою ошибку и решил больше не ссориться с провинциями, зависящими от того, открыты порты для наших товаров или нет. То, чего мы не смогли добиться на переговорах в Оксенфурте, Торунд достигла покушением — пусть и дорого за это поплатилась. Редания пересмотрит свою политику, и новые переговоры начнутся в середине осени. На сей раз позиция Виктора не будет столь категорична. Лита кивнула — новости были хорошие. — А как с планами матушки поставлять провизию в ведьмачью школу? — спросила она, — транзит товаров через Каэдвен для нас все еще закрыт. — Мы обсудили это накануне, — сказал Мэнно, — обеспечение для школы будет переброшено к Синим горам теми путями, которыми я собирался провести войска к Ард Каррайгу. На всех товарах будет стоять ковирская маркировка, но действовать надо быстро, пока в Пустульских горах не пошел снег. — Вижу, компромисс-таки был достигнут, — Лита наградила брата улыбкой, — хоть и без твоего участия — даже, можно сказать, несмотря на него. Мэнно согласно кивнул, явно решив не реагировать на подколку. Они поговорили еще с четверть часа, и наконец Лита великодушно велела брату выметаться домой — к жене и новорожденной дочери. Ей и самой хотелось поскорее остаться в одиночестве. Спина разболелась сильнее, и, немного подумав, чародейка решила, что вреда не будет, если о разговоре с братом она отчитается перед Императрицей немного позже — после того, как вздремнет часок и приведет мысли в порядок. Переступив порог своих покоев, Лита сразу почувствовала, что в них был кто-то еще. Раньше — до того, как Детлафф и Дани покинули Нильфгаард, чародейка первым делом подумала бы, что это кто-то из них проник в ее спальню. Иногда такую вольность позволял себе и Регис, но и его внезапного визита сейчас ждать было нечего. Смахнув с себя усталость, Лита неслышно двинулась к чуть приоткрытым дверям в будуар, напряженно прислушиваясь, почти принюхиваясь к пронизанному ароматом жимолости воздуху комнаты. У дальней стены — там, где в закрытых нишах хранились те артефакты и зелья, что чародейка не решалась оставить в своей лаборатории — спиной ко входу стоял Айра. Лита замерла, опустив руки — мальчишка, похоже, не заметил ее возвращения и продолжал биться над зачарованным замком на одном из ящиков. Чародейка на миг даже растерялась от эдакой наглости. — Надеюсь, я тебе не помешаю? — спросила она негромко, впустив в свой голос лишь крохотную каплю угрозы. Айра, не вздрогнув, опустил руки от замка и медленно обернулся. На Литу взглянули холодные серебристые глаза, и мальчишка улыбнулся — незнакомой, чуть надменной, но по-стариковски всепонимающей улыбкой. — Здравствуй, Лита, — сказал он мягко, — я не думал, что ты вернешься так скоро. Что ж, тем лучше. Чародейка, все еще растерянная, силясь собраться и выбрать правильный тон, шагнула к нему ближе. — Что ты здесь делаешь? — спросила она так, словно это и так не казалось очевидным, — пришел что-то украсть у меня? — Нет, — Айра качнул головой и чуть опустил веки, — я пришел забрать то, что принадлежит мне. Еще мгновение — и Лита вдруг все поняла. Она вспомнила, какой именно артефакт хранился там, за надежно зачарованной дверцей ниши, над которой бился мальчишка. И следом за этим воспоминанием пришло озарение — так вот к чему просил ее присмотреться Регис. — Яссэ, — произнесла чародейка негромко — выжженные на коже запястья знаки откликнулись тупой ноющей болью. Лита подняла руки, чувствуя, как энергия, собранная из сгустившегося воздуха, запульсировала на кончиках пальцев. — Погоди! — эльф поднял пустые ладони, не переставая вежливо улыбаться, — ты уверена, что хочешь напасть на супруга своей царствующей племянницы? Его смерть в твоей спальне от твоих рук будет крайне сложно объяснить. Собравшаяся между пальцев энергия дрогнула и начала рассыпаться. Лита упрямо сжала губы — эльф был прав, но и отступать так просто она не собиралась. — Подними забрало, — попросил он подчеркнуто вежливо, не двинувшись с места, — я пришел с миром. И с предложением, которое окажется выгодным для нас обоих. Я пришел, чтобы помочь спасти Лею. У Литы не было ни единой причины ему доверять. Она не успела понять до конца, что произошло, как так вышло, что казненный много лет назад преступник — тот, кого чародейка искала последние четыре года — стоял сейчас перед ней в теле дурковатого, простодушного, назойливого принца, которого Лея так любила, которого сама Лита никогда не воспринимала всерьез. — Говори, — велела она, лихорадочно соображая, как быть дальше. Позвать Региса? Может быть, все же напасть — не убить, но хотя бы обездвижить эльфа, а потом допросить его как следует? — Ты знаешь, для чего служил артефакт, который хранится в твоем тайнике? — спросил Яссэ ровно — он глядел на чародейку с видом доброго учителя, возлагающего на глупого ученика слишком большие надежды. Лита, подумав секунду, отрицательно качнула головой. Она знала, как действовал артефакт, пыталась изучить его свойства, даже попала под его влияние, зачерпнула из него силу, изменившую ее — хоть и на короткое время. Но о природе Золотого Сердца чародейка до сих пор знала слишком мало, чтобы ответить утвердительно. — Я создал его для того, чтобы преодолеть границы смерти, — ответил Яссэ просто, — чтобы не победить — но обмануть ее. — Это невозможно, — покачала головой Лита. — Посмотри на это дитя, — Яссэ обвел рукой собственное лицо — лицо Айры, — мальчик появился на свет от той, кому суждено было погибнуть. Я даровал малышке Аве жизнь, чтобы она отплатила мне тем же. Ты ведь знаешь, как создаются големы? Лита коротко кивнула. Ей был знаком принцип, хотя на практике она его никогда не применяла. — Моим материалом были не камни и глина, но ее едва живое тело, — продолжал Яссэ, — я создал Золотое сердце из самой природы Огня, источника слишком близкого к запретной некроматической магии. Я вложил это сердце на место того, что почти остановилось, и Ава обрела новую жизнь. И теперь я хочу оказать ту же услугу Лее — девушке, которую мой милый Айра любит так сильно и так чисто. Ты поможешь мне? — Ты говоришь так, словно Айра еще жив, — заметила Лита, глядя на эльфа в упор. Тот тихо рассмеялся. — Конечно, он еще жив, — ответил он, — мы делили с ним одно тело четыре года — и никто ничего не заподозрил. Никто, кроме маленькой ловкой вампирши, любившей забираться туда, где ее не ждали — про себя подумала Лита. — С чего мне доверять тебе? — спросила она вслух, — что если ты хочешь убить Лею, а не спасти ее? — Зачем мне это? — похоже, искренне удивился Яссэ, — реши я убить ее, у меня была тысяча возможностей. Мы так часто остаемся наедине, что я мог бы попытаться отравить ее так, чтобы это выглядело, как неизлечимая и скоротечная болезнь. Или просто задушить подушкой во сне. Думаю, даже в случае неудачи, о таких попытках ты узнала бы наверняка. Я обещал Айре спасти ее — и намерен сдержать слово. С твоей помощью или без нее. Все происходящее не укладывалось у Литы в голове. Перед ней, ничуть не скрываясь, стоял тот, кого ей предстояло прикончить, чтобы избавиться от страшного договора, выплатить долг, казавшийся до сих пор неподъемным. И этот эльф предлагал помощь в той второй задаче, которая оказалась неразрешимой. — Что нужно сделать? — чародейка была вовсе не уверена, что принимала верное решение, но ее загнали в угол, поставили перед выбором, о котором прежде она и подумать не могла. Яссэ не знал, что целью Литы был он сам, и, разумеется, сообщать эльфу об этом она не стала. Теперь Лита точно знала, где искать того, кто оставался неуловимым все последние годы. И с этим можно было разобраться позднее. — Эти руки, — Яссэ поднял ладони и задумчиво посмотрел на них, — не достаточно искусны, чтобы провести такую тонкую операцию, но твоего мастерства — я уверен — должно хватить. Источник энергии я обеспечу, помогу стабилизировать и запустить сердце, но остальное ты сделаешь сама — или при помощи мастера Эмиеля, если захочешь. Но есть один ингредиент, добыть который я не смогу, и здесь вновь понадобится твоя помощь. — Что за ингредиент? — мрачно спросила Лита — о том, чтобы обратиться за содействием к Регису, ей не хотелось даже думать. Она исчерпала кредит его доверия, и без того потребовав от него слишком многого. Эмиель, несомненно, узнает об их планах, а вмешиваться или нет, решит самостоятельно. — Когда я пришел спасти Аву — юную эльфку, чью деревню вырезал под корень отряд солдат короля Фольтеста — мне повезло, — ответил Яссэ, — ее отец был смертельно ранен, но еще жив. Теперь везение вновь нас не подвело. Если бы меня казнили справедливо, за то, что я действительно совершил, сейчас и говорить было бы не о чем. — Ближе к делу, — раздраженно поторопила его Лита. — Для операции нам потребуется кровь отца Леи, — пожал плечами Яссэ, явно недовольный, что его пламенную речь так грубо оборвали, — но, насколько я знаю, для этого достаточно отправиться на Скеллиге и хорошо попросить. У Литы похолодела спина. Яссэ — или Айре — ничего не было известно о главной тайне маленькой Императрицы. Будь все так, как он себе представлял, трудности возникли бы, но совсем иного рода — Фергус раньше времени мог бы прознать, что тот, кого он поручил уничтожить, обитал в теле принца-консорта. Но проблема на сей раз состояла вовсе не в этом. Для успешной операции — даже если забыть о том, кому приходилось верить — понадобилась бы вовсе не кровь Фергуса. — Мне нужно время, чтобы добыть ее, — произнесла Лита после долгой паузы, и Яссэ понимающе кивнул. — Выходит, мы договорились? — спросил он. Чародейка медленно нехотя кивнула. — Одно условие, — сказала она твердо, — я сама поговорю с Леей и расскажу ей о том, что предстоит сделать. Пусть она решает, последнее слово будет за ней. Яссэ, немного подумав, кивнул. — Прошу, только непременно скажи ей, что с этим сердцем она сможет не только жить, — ответил он, — но и дарить жизнь. Думаю, для нее будет важно это знать. Лита, поджав губы, снова кивнула. Яссэ, бросив еще один короткий взгляд на так и не поддавшуюся его стараниям нишу, шутовски поклонился чародейке и поспешил к выходу из будуара. Когда дверь за эльфом закрылась, Лита постояла немного посреди комнаты, чувствуя, как невыносимым грузом тяжесть собственного тела ложится ей на плечи. Ребенок, в течение всего разговора с Яссэ не подававший признаков своего присутствия, лениво пошевелился, и чародейка, встрепенувшись, накрыла живот ладонью — вот о чьей еще судьбе ей предстояло крепко подумать в ближайшее время. Лита сняла маскирующее заклятье, а следом за ним — легкое платье, распустила волосы, взмахом руки наполнила глубокую ванну теплой водой и осторожно села в нее. Накрыв глаза тряпицей, смоченной ароматным бальзамом из васильков, чародейка откинула голову на бортик и погрузилась в размышления. Достать кровь Виктора и раньше-то стало бы задачей сложной — но до покушения — вполне выполнимой. В конце концов, можно было бы просто попросить. Воспользоваться тем, что король, несмотря ни на что, по старой памяти относился к бывшей советнице совсем неплохо. И едва ли он стал бы противиться тому, чтобы спасти свою дочь от страшного проклятья — в подробности операции Лита все равно вдаваться не собиралась. Но теперь все изменилось. Пережив предательство, Виктор наверняка стал не просто осторожным, а переступил грань настоящей паранойи. Попроси его нильфгаардская чародейка о подобной услуге, он непременно решил бы, что она замышляет навести на него порчу. И, чтобы переубедить его, потребовалось бы раскрыть все карты, но и тогда успех вовсе не был гарантирован. Отбросила Лита и идею попросить раздобыть кровь Виктора у Анаис. Та излишней подозрительностью не страдала, любила дочь и готова была ей помочь, но Дурнушку пришлось бы посвятить в тайну беременности Леи. Ани спросила бы, как вязались между собой опасная магическая процедура, ритуал на крови — и благополучие будущего ребенка. А раскрывать ей больше, чем полагалось, Лита была не намерена. Выходило, что у проблемы было только одно решение. Полежав в остывшей воде еще немного, чародейка выбралась из ванны, быстро привела себя в порядок и направилась в свою лабораторию — к мегаскопу. Посомневавшись пару мгновений, Лита вставила в держатель нужный кристалл и принялась ждать ответа — от непрошенного волнения ее начинало подташнивать, но она поспешила взять себя в руки. Филиппа явилась в дрожащем магическом сиянии артефакта через пару минут. — Здравствуй, дорогая, — улыбнулась бывшая наставница, — я и сама хотела связаться с тобой. Лита удивленно подняла брови. — Зачем? — спросила она осторожно. — Ну как же, — Филиппа по-птичьи склонила голову к плечу, — чтобы поздравить тебя с днем рождения. Чародейка невольно улыбнулась — день перевалил за половину, и Пиппа оказалась первой, от кого она услышала поздравление. Лита благодарно кивнула, но тут же вновь посерьезнела. — Я связалась с тобой по очень серьезному делу, — начала она, — не особенно рассчитывая, что ты согласишься мне помочь. Но я надеюсь, что памяти о нашей былой связи хватит, чтобы тебя убедить. — Я заинтригована, — признала Филиппа, и даже в мерцании мегаскопа было заметно, каким серьезным и цепким стал взгляд агатовых глаз. — Я прошу тебя об услуге и готова поклясться, что это не причинит вреда твоему королю, — медленно начала Лита. Пиппа сдержанно выгнула бровь, — мне нужна его кровь, — вдохнув поглубже, выпалила младшая, — совсем немного — одного фиала будет достаточно. — Вот этого я точно не ожидала, — усмехнулась Филиппа, — с тем же успехом, милая, ты могла бы попросить голову нашего прекрасного принца или корону Редании на блюде. Что заставило тебя решить, что я соглашусь? — Я должна снять проклятье, — Лита моргнула, чувствуя, что слова ее звучат жалко, — Лея… может умереть. Филиппа поджала губы. — Как советница реданского короля, я должна бы обрадоваться этому, — заметила она. — Правда? — прищурилась Лита, — и кто, как ты думаешь, взойдет на трон вместо нее? Точно не я. Чародейка в короне — такого народ Нильфгаарда не потерпит. Детей у Леи пока нет — и, если ты не поможешь, скорее всего, не будет. Выходит, единственный претендент на трон… — Мэнно, — сухо процедила Пиппа и нахмурилась. — Мэнно, — подтвердила Лита, — не правитель, но торговец, который немедленно отстранит меня от власти, а управлять страной будет так же, как вести дела… — Точнее, управлять будет не он, — Пиппу явно передернуло — Лита знала, из всей ее семьи Рию вар Эмрейс реданская чародейка ненавидела больше всех. — Верно, — подтвердила она. — Кто же проклял нашу маленькую Императрицу? — осведомилась Пиппа, немного помолчав. Лита решила быть честной. — Тот, чье имя я не могу назвать по закону Нильфгаарда, — ответила она. — Проклятье Знающего, — Филиппа кивнула, — посмертное, надо полагать? Лита пожала плечами. — Ты понимаешь, как это серьезно, — произнесла она, — а я со своей стороны еще раз клянусь, что не стану использовать кровь Виктора против него. — Я тебе верю, — Пиппа снова чуть наклонила голову, — но одной клятвы недостаточно. Цена того, что ты просишь, очень высока. Что же я получу взамен? — А чего ты хочешь? — Лита прищурилась, — если это в моих силах и не поставит под удар Империю, я согласна. — Империя, — Пиппа надменно усмехнулась, — тебя и правда благополучие Нильфгаарда заботит сильнее, чем собственное? Лита, ни на мгновение не задумавшись, кивнула. — И снова я тебе верю, — сообщила Филиппа со вздохом, — это так печально, дитя мое, но, похоже, чистая правда. В таком случае, я знаю, о чем попросить. В обмен на фиал крови моего короля я прошу отдать мне твою дочь. Лите показалось, что бывшая наставница отвесила ей пощечину. — Что? — переспросила она, на миг усомнившись, не ослышалась ли. — Брось, — махнула рукой Филиппа, — мне прекрасно известно, что твои муж и дочь уже пару месяцев гостят в Вызиме. Детлафф даже заглядывал ко мне, когда на Виктора было совершено покушение и позже, когда все улеглось. Между вами произошла размолвка — я знаю. Твой суженый почти раздавлен и понимает, что в Темерии ему не место. Рано или поздно они с маленькой Дани вновь отправятся в путь, и я предложу им убежище здесь, в Третогоре. Лита слушала, чувствуя, как в ней закипает злость. Проклятая милсдарыня Сова все просчитала, воспользовалась наивностью Детлаффа — хоть и было пока непонятно, к чему она вела. — В чем тогда смысл твоего условия, если Дани все равно окажется у тебя под крылышком? — пожалуй, слишком резко, не сумев справиться с чувствами, спросила чародейка. — Я прошу тебя не противиться, когда я предложу маленькой принцессе учиться у меня, — пояснила Филиппа терпеливо, — я стану ее наставницей, как когда-то стала для тебя. Она будет в безопасности и научится управлять спящей в ней магией, разве не этого хочет для своей дочери любая мать? — А попутно ты будешь изучать ее, — перебила Пиппу Лита, — как когда-то изучала моего мужа. Отыщешь способ управлять ею, чтобы в конечном итоге остановить, реши Дани пойти против тебя. — Против меня или Редании, — подтвердила Пиппа, — маленький высший вампир — опасное оружие, если неправильно его настроить. Решай, Лита. Это мое последнее слово. Чародейка прикрыла глаза и выдохнула. — Я обещаю, — сказала она наконец, — что не стану противиться, если моя дочь захочет стать твоей ученицей. Заставить ее сделать такой выбор я не могу. — Этого достаточно, — улыбнулась Филиппа, — в таком случае, мы договорились. Жди послания от меня не позднее завтрашнего вечера. И береги себя, дорогая, выглядишь ты такой усталой… Для того, чтобы понять, что своим согласием она решилась на очередное предательство, Лите не требовалось выслушивать высокоморальные рассуждения Эмиеля — она и сама это знала. Но сейчас перед ней стояла новая проблема, а погоревать о том, что уже пообещала, можно было и позже. С Леей Лита встретилась уже вечером, когда Императрица вернулась во дворец после визита в дом Мэнно и Изольды. — Фрейя такая крохотная! — восхищенно рассуждала Лея, когда они с чародейкой остались наедине в тиши Императорских покоев, — при этом такая громкая. Но, когда я взяла ее на руки, тут же замолчала — и глядела на меня во все глаза. — Новорожденные почти ничего не видят, — заметила Лита сухо, — ее успокоил твой запах или тепло твоих рук. — Это неважно, — мотнула головой Императрица. Оставшись в комнате с тетушкой, посвященной в страшную тайну, Лея принялась разоблачаться. В отличие от Литы, она должна была выставлять свою фальшивую беременность напоказ, а потому платья носила такие, чтобы их силуэт подчеркивал интересное положение, а не скрывал его. От камеристок Императрицы пришлось, конечно, избавиться — это объяснили тем, что Лея по своей прихоти теперь не терпела чужих касаний. Свою роль правительница играла исправно, похоже, даже вжилась в нее, а теперь, подержав на руках новорожденную сестрицу, воодушевилась еще больше. Лита не посвящала Лею в свои планы, и племянница не знала наверняка, суждено ли ей было в конце спектакля выйти на последний поклон с младенцем на руках или в скорбных траурных одеждах, но теперь девица была готова настаивать на том, чтобы добрая тетушка все же отыскала для нее того, кого можно было бы представить наследным принцем. — Мы должны серьезно поговорить, — решив действовать без обиняков, начала Лита. Руки Леи застыли над очередной застежкой платья, и Императрица тревожно посмотрела на советницу. — Ты хочешь, чтобы все закончилось? — осторожно, дрогнувшим голосом спросила она, рассеянно коснувшись фальшивого живота. Лита, сдержанно улыбнувшись, покачала головой. — Вовсе нет. Сядь, милая, разговор будет не из легких. Очень медленно, старательно подбирая слова, следя за выражением лица племянницы, чародейка принялась рассказывать ей о той ночи, когда Предатель едва не совершил государственный переворот. Большую часть сказанного Лея знала и так, но, когда Лита подобралась к главному, смертельно побледнела и вздрогнула. Чародейка не стала вдаваться в подробности того, как Фергус вернул ей жизнь, не сказала ни слова о своем договоре, но Лее этого и не требовалось. Главное она уяснила. — Я… мертва? — спросила она тихим чужим голосом, и Лита, вздохнув, неопределенно качнула головой. — Ты проживешь еще десять лет, — ответила она, — и способа продлить этот срок я не знала. До этого дня. Лея встала рывком и прошлась по комнате, запустив руки в растрепавшиеся волосы. Замерла в шаге от кресла Литы и посмотрела на нее с отчаянием в глазах. — Но теперь ты нашла этот способ? — спросила она напрямик. — Нашла, — подтвердила чародейка, — вернее, мы нашли — я и твой муж. Я никогда не показывала тебе один артефакт, который забрала из Башни Знающего до того, как ее разрушили. Золотое Сердце, которое создал маг по имени Яссэ, чтобы воскресить одну девушку, и та в конечном итоге родила на свет Айру. Не спрашивай меня о подробностях — я их не знаю. Лея сцепила пальцы, неуверенно улыбнулась — так, словно ни секунды не сомневалась в том, что, если кому и суждено было спасти ей жизнь, так непременно ее возлюбленному супругу. — Айре, наверно, Иан рассказал, — предположила Лея, — они встретились в Каэдвене. Он ведь был учеником Яссэ и наверняка все знал. — Наверняка, — не стала спорить Лита — рассеивать заблуждение, в которое Лея сама себя загнала, было бы более, чем глупо, — так или иначе, Золотое Сердце у меня. И мы с Айрой спасем тебя, как только все будет готово. — Яссэ создал этот артефакт и спас мать Айры от неминуемой смерти, — сделала Лея тот шаг в своих рассуждениях, которого Лита ждала и боялась, — до того, как он родился, верно? — Верно, — подтвердила Лита, — если операция пройдет успешно, ты сможешь иметь детей. Почти наверняка. — Тогда…- Лея снова коснулась припухлости, проступавшей сквозь платье, на этот раз без прежней нежности, — тогда от этого можно избавиться? Не нужно будет никого обманывать, последней ложью станет то, что мы сообщим всем, что у меня случился выкидыш — а на самом деле я буду восстанавливаться после операции. А потом мы с Айрой сможем иметь своих собственных детей. Лита не была уверена в том, как все обернется в конечном счете. Тело Леи жило по собственному закону, тому, что ведом был только Фергусу, но призвать его, чтобы попросить заново запустить для Императрицы остановленное время, чародейка намеревалась лишь после того, как решит, что делать с Яссэ. — Об этом я тоже хотела с тобой поговорить, — вздохнув, продолжала Лита, прямо глядя на раскрасневшуюся племянницу, — я готова сделать все, чтобы помочь тебе, чтобы спасти твою жизнь, вся доступная мне магия — в твоем распоряжении. Но у меня есть условие. Наш план с наследником необходимо довести до конца. Лея удивленно моргнула — она явно не ожидала, что Лита потребует именно этого. — Зачем? — спросила она растерянно, — ты ведь сама сказала, если все пройдет удачно, я смогу… — Сможешь, — резко подтвердила чародейка и медленно встала, — вы с Айрой сможете завести хоть дюжину полуэльфов, они все получат причитающиеся им титулы и почести. Но наследниками престола они стать не должны. Лита понимала, что забалансировала на опасной черте. Продвигаться по этому пути дальше и сохранить тайну хотя бы частично с каждым словом становилось все менее реально. И она была к этому готова, если Лея продолжит упрямиться. И та, конечно, продолжила. — Ты так сильно ненавидишь эльфов, что не потерпишь полукровку на троне? — с едва слышной угрозой переспросила Императрица, — ты готова короновать любого безродного сироту, лишь бы был человеком? Лита рассмеялась. Такого обвинения в свой адрес она еще не слышала. — Нет, глупая, — ответила она, помедлила мгновение, потом решительно взмахнула рукой, стряхнув с себя маскирующее заклятье. Платье на Лите было свободным и струящимся, и в первый момент Лея явно ничего не поняла. Чародейка, заметив ее растерянность, опустила ладонь на живот, примяв складки ткани. Императрица выдохнула короткое «Ох» и отступила на полшага. — Ты хочешь, чтобы на троне сидел твой ребенок, — произнесла она очень тихо, не спрашивая, таращась на Литу во все глаза. — Я хочу, чтобы на троне Нильфгаарда сидел Эмрейс, — твердо выговорила чародейка. — Но если дело не в крови эльфов, то мои будущие дети тоже будут Эмрейсами, — заметила Лея. Взгляд темных глаз метнулся от живота Литы к ее лицу, — я знаю, как тебе тяжело приходится от того, что в нашей семье не особенно чтят старые традиции, я понимаю даже, почему тебе не нравятся дети Мэнно и Изольды. Но моего будущего сына или дочь ты сможешь воспитать сама, обучить всему, чего нам не достает — у Императрицы на это все равно не хватит времени. Для этого тебе вовсе не нужно отказываться от своего ребенка и отдавать его мне. В иных обстоятельствах Лита могла бы согласиться. Все, что сейчас говорила Лея, имело смысл. Чародейка могла бы остановиться сейчас, избрать для себя иной путь — позволить маленькой Императрице обзавестись собственным потомством, взяться за воспитание тех детей и вырастить из них достойных наследников трона Империи. Лита могла бы поддаться на искушение, позвать Детлаффа, вымолить у него прощение, позволить супругу полюбить свое дитя — вопреки собственной природе, он был на это способен, чародейка ни секунды в этом не сомневалась. Она могла бы одним махом растопить лед в глазах Региса, вернуть и друга, и возлюбленного, и дочь, жить дальше без обмана и интриг, честно и счастливо. Все это имело бы смысл, если бы не одно «но». — Твои дети не будут Эмрейсами, — тихо выговорила Лита, и, когда произнесла это, почувствовала, как с плеч ее упал невыносимо тяжелый груз. Так отпускают безнадежно больных, так принимают решения ступить с обрыва в пропасть, бросить бороться в уже проигранном сражении. Лея присела на край кровати, опустила руки на колени, гордо вздернула подбородок. Она явно не понимала, что тетушка имела в виду, и решила, что та назвала ее недостойной памяти предков — или что-то таком роде. Лита выдохнула, снова опустилась в кресло и сложила ладони на животе — будущий Император Нильфгаарда беспокойно заворочался под ее рукой. — Для свершения ритуала с Золотым Сердцем, — заговорила чародейка негромким бесцветным голосом, блуждая взглядом по комнате, не спеша останавливать его на Лее, — мне нужно было достать один важный ингредиент — кровь твоего отца. Без этого бы ничего не сработало. Лея молча слушала, не меняя позы. — И я обратилась за помощью, — Лита сделала паузу, наконец остановив взор на лице Императрицы, — к Филиппе Эйльхарт. Только у нее можно было добыть то, что нужно. — К Филиппе Эйльхарт? — переспросила Лея, и в воздухе повисло невысказанное «Почему?..» — Она — советница твоего отца, — пояснила Лита мягко, — и ближе к нему, чем даже твоя мать. Она обещала помочь. До Леи дошло не сразу. Краска вновь отлила от ее заострившегося лица. Императрица вздрогнула и сжала пальцы. — Ты лжешь, — выдохнула она, и Лите показалось — еще мгновение, и девчонка бросится на нее с кулаками. — Сама подумай, — качнула головой Лита, — Фергус и Анаис прожили несколько лет бездетными, в Нильфгаарде начали ходить слухи об Императоре, которые, как ты знаешь, оказались правдивы. Но потом случилось чудо — на свет появилась ты. Ровно в тот год, когда Анаис познакомилась с будущем королем Редании и влюбилась в него без памяти. Странное совпадение, не так ли? Лея болезненно сглотнула. Обвинять тетушку во лжи у нее явно больше не осталось сил, она сидела, боясь двинуться, точно лишний жест стал бы доказательством, что все происходившее не было кошмарным сном. — Мой отец знал об этом — конечно, знал, — продолжала Лита, — думаю, знала и мать — можешь спросить у нее сама. Но он принял тебя. Вырастил, воспитал и посадил на трон. На трон, за который в юности сражался, не жалея собственной жизни. Он оставил тебе корону Империи, ради славы которой готов был жертвовать всем. И я приняла тебя, хотя тоже знала правду. Я решила, раз отец доверял тебе, кто я такая, чтобы этому противиться? И ты доказывала каждый день, что достойна того, чтобы и он, и я пожертвовали правдой ради тебя. И теперь, дитя мое, пришло время заплатить по этому счету. По щекам Леи — мертвенно бледным, вдруг болезненно запавшим — потекли слезы, но она не всхлипнула, не бросилась прочь, вообще не двинулась с места, продолжая смотреть на Литу, не отрывая глаз. — Это ничего не меняет, — добавила чародейка мягче, приподнялась в кресле и потянулась пальцами к щеке Леи, желая стереть дорожку слез — та не отшатнулась, — твои родители будут хранить эту тайну до самой смерти. Как и Фергус, который тоже обо всем знал. Пока ты жива и правишь, не имеет никакого значения, от чьего семени ты появилась на свет. Виктор не станет предъявлять никаких прав на тебя, как не делал этого с самого твоего рождения. И тайна эта умрет вместе с нами. Но я хочу, чтобы ты подумала о наследии семьи, которая приняла тебя, как свою, и помогла мне восстановить справедливость. На трон Нильфгаарда должен взойти Эмрейс — и это единственное, о чем я прошу тебя. Лея снова сглотнула. Подалась прочь от руки Литы и злым резким жестом утерла слезы со щек. Подобралась и выпрямилась, точно готовилась проводить неприятную, но важную аудиенцию. — Что мы скажем Айре? — спросила Императрица чуть надтреснутым голосом, — его ведь это тоже касается. — Я поговорю с ним, — Лита ожидала, что, добившись согласия, почувствует облегчение, но на сердце было на удивление погано, — уверена, он сделает так, как мы попросим. Лея кивнула. — Я согласна, — наконец твердо выговорила она, — но теперь уходи — я хочу побыть одна и обо всем подумать. Лита медленно и неуклюже поднялась на ноги — тело вдруг стало ватным и непослушным, голова муторно закружилась. Она победила — и посыпала солью еще одно поле за своей спиной. В полутемной галерее — пустой и безмолвной — между колонн плясали тени. Лита шла, ступая тяжело, едва переставляя ноги. В голове звенела пустота, и, сделав очередной шаг, чародейка почувствовала, что сейчас рухнет на пол. Ее поддержали знакомые сильные руки, мягко развернули, и Лита прижалась к надежной груди друга. — Я так понимаю, — раздался у нее над головой тихий, чуть вкрадчивый голос Региса, — вам для вашей авантюры понадобится опытный хирург? Думаю, у меня найдется немного свободного времени…