Меня снедала паранойя. Если позволить ей тлеть, она пожрет меня изнутри, разрастаясь все больше и больше, пока не поразит и тело, и душу.
Я отчетливо понимала, как отреагируют остальные, когда поймут, что каким-то чудом я осталась в живых. Страх… недоверие… любопытство… Для меня это не имело значения. Пусть думают, что хотят. Версия насчет того, что я одна из «граждан», распространилась среди горстки оставшихся игроков, и, когда Эндзи проходил мимо моей камеры и увидел, что мое лицо обращено к нему, вполне себе целое и невредимое, в его глазах вспыхнула непонятная мне эмоция. Он заслужил это, особенно после того, как поступил со мной. Было что-то приятное в том, чтобы существовать подобно призраку в этой камере, наблюдая, как беспокойство гложет то, что осталось от его сердца. Нет, меня не волновало, что они думают.
За одним исключением.
— Это ведь не может быть правдой? — я отвернулась, не в силах встретиться взглядом с Иппэем. Он стоял чуть в стороне, его лицо выглядело бледным, а вокруг глаз залегли глубокие тени. — Все, что ты говорила мне раньше, было ложью, — прошептал он. — Должно быть.
— 違うよ, — мягко поправила его я.
Иппэй, ты ошибаешься.
— Пожалуйста. Я не хочу этого слышать, — его голос дрожал, как будто он мог сорваться в любой момент. — Я просто хочу домой.
— 私も帰りたい, — сказала я.
И я.
Иппэй лишь покачал головой, зажав уши руками. Его взгляд метался туда-сюда, не фокусируясь ни на чем конкретном. На чем угодно, только не на мне. — Я не слышу. Не хочу тебя слушать.
Белый капюшон Чишии показался перед окном, полностью загораживая вид на Иппэя. — Нам пора, — просто сказал он. И, конечно же, Иппэй согласился и пошел обратно по блоку камер в сторону караульной. Чишия, напротив, задержался у моей двери. Его голос звучал тихо и размеренно, но я уловила каждое слово:
— Тебе нужно быть поосторожнее с этим парнем, Бандой, — когда я не потрудилась ответить, он вздохнул. — Даже если злишься, на этот раз прислушаться стоит. Он опасен.
Я уставилась в стену, сложив руки в надежде отогнать холод:
— Чишия, при всем уважении, думаю, тебе стоило бы больше волноваться о том, когда я выйду из этой камеры.
Если я продолжу этот разговор, то точно сорвусь на него. Для нас было бы лучше, если бы он держался на расстоянии. И, как я и рассчитывала, мой комментарий сделал свое дело. С недовольным хмыканьем он ушел, и только тогда я позволила себе взглянуть на него через окно. Он был слишком спокоен, слишком беспечен для такой ситуации. Мне стало интересно, почему он вообще решил прийти мне на помощь, если его так мало заботило, что я вообще попала в эту ловушку.
Я погрузилась в раздумья, глядя на его удаляющуюся спину и гадая, что с нами станет, если мы выживем. Однако, когда он подошел ко входу в караульную, я не могла не заметить странную складку на спине его толстовки возле пояса спортивных штанов. Спрятано было надежно, но форму я узнала.
«Пистолет».
После того, как мы отыскали руины пляжа, я догадывалась, что Чишия носит его где-то на себе, но не задавала вопросов и ни разу не видела, чтобы он доставал его. Он подошел к Иппэю, опиравшемуся на угол, у самого края караульной. Даже отсюда я смогла разглядеть сгорбленную фигуру Иппэя, безмолвно льющего слезы перед табло с участниками.
— Эта игра — безумие! — из-за бетонного эха его слова едва доносились до моей камеры.
Чишия же смотрел только на его воротник. — Бубны, — ответил он.
Иппэй медленно повернулся. Я отчетливо различила каждый его тяжелый вздох. — Как долго это будет продолжаться? — он сполз на пол, слезы капали на его комбинезон, а его голос превратился в схлипывания. — Дольше я этого не вынесу… Я был большего мнения о людях.
Наблюдая за ними из своей камеры, я чувствовала, как сжимается мое сердце. Паранойя уже пустила в нем корни, питаясь страхом и отчаянием. До сих пор он выживал, но с каждым раундом вероятность того, что его напарник — замаскированный Валет, возрастала. Даже если я понимала, что Чишия невиновен, Иппэй этого знать не мог. Внутри него медленно угасали последние солнечные лучи.
А Чишия? Ну, хуже человека, которому можно было открыться в такой момент, было не найти. Он стоял, сложив руки на груди, и смотрел на то, что осталось от Иппэя. И все же, вопреки всем ожиданиям, Чишия заговорил тихим тоном, которого я никогда раньше не слышала.
— Ты прожил прекрасную жизнь, — сказал он. — Но знаешь, реальность, с которой мы столкнулись, окружает нас здесь и сейчас. Все, что нам остается, — так это рассказать друг другу о мастях. Только так мы сможем выжить, — вздохнув, он присел рядом с Иппэем. — В любом случае, нужно продержаться.
Казалось, что я наблюдаю за незнакомцем.
«Это точно Чишия?»
В его словах было что-то успокаивающее, и в моей груди зародилась печаль, тоска по той его стороне, которая никогда мне не открывалась. Все те разы, когда мы впервые встретились, и даже на Пляже, когда я была ранена и нуждалась в его помощи, когда я плакала перед ним, и даже когда искала убежища у него и Куины после издевательств Нираги, он ни разу не говорил со мной вот так. И никогда не успокаивал меня так открыто. Как получилось, что он мог быть столь жесток со мной и в то же время настолько добр к человеку, с которым мы только что познакомились?
«Может, он не хочет показывать мне эту его сторону или просто играет роль, чтобы сохранить верность Иппэя?»
Он повернулся и показал плачущему Иппэю обратную сторону своего ошейника. — Хорошо, — сказал он. — Масть, пожалуйста.
Иппэй поднял глаза, и, когда слезы покатились по его носу, он прошептал:
— Червы.
Несколько секунд Чишия не двигался. Я не обратила внимания на его масть, когда он выходил из моей камеры.
«Иппэй ведь не стал бы, правда?»
Он не был таким. Даже при худшем раскладе Иппэй не был похож на человека, который солгал бы ради того, чтобы лишить жизни кого-то другого. Но я ведь едва его знала. Познать и понять другого человека перед лицом смерти было почти невозможно.
У меня не осталось сил смотреть на них. Прижавшись к ледяной стене, я ощутила, как заныли мои мышцы и суставы, а постоянная пульсация в голове лишь усилилась. Я позволила своему телу опуститься на пол, хотя было невыносимо холодно. Я попробовала напиться из-под крана в раковине, но вода тоже была ледяной и ничуть не помогла от головной боли. Долго я тут не протяну. Сейчас, похоже, занималось раннее утро, возможно, около пяти. Мы играли всю ночь, и эта безлюдная тьма клонила меня в сон. Минуты тянулись как часы, а мои веки становились все тяжелее и тяжелее. В конце концов, я принялась щипать себя за кожу, шлепать по шее, кусать за руку — все, что угодно, лишь бы не поддаться искушению.
Как и в предыдущем раунде, я ждала так терпеливо, как только могла, зная, что в какой-то момент он нанесет визит. Рука по привычке скользнула по голому безымянному пальцу. Теперь, когда я поняла, что кольца больше нет, я с болью переживала его отсутствие. Хотя, возможно, было бы лучше, если бы я оставила его еще там, в мебельном магазине. Куда повернет наша жизнь после этого? Куда-то… никуда… обратно в реальный мир, где я провела все эти годы точно так же, прячась в темной комнате, пока отец вонзал когти в наши судьбы. Из этой дыры выхода не было, одни лишь непрестанные упреки, постоянные споры, непрерывный контроль за каждой гранью моего бытия… вздернутая, будто полая марионетка в витрине магазина, моя жизнь — не более чем пародия, склеенная руками моего отца, наблюдающего за вращением сквозь оконное стекло.
«Не сходи с курса!»
Я впилась зубами в ладонь, позволяя яростным покалываниям боли вернуть меня к реальности. Когда я начала срываться? Это было слишком легко. Слишком опасно.
Мне нужно было оставаться сильной. Нужно было победить. Я не могла позволить себе поддаться отчаянию. Период затишья имел огромную ценность, и мне еще предстояло решить, как много я собираюсь рассказать Банде. В прошлый раз мне удалось завоевать и удержать его интерес, но не было никакой гарантии, что все останется по-прежнему, даже если у него и появился какой-то странный интерес ко мне, достаточный, чтобы сохранить мне жизнь. Это было тайной. И когда я сказала ему об этом, он только улыбнулся, словно я пошутила.
«Неважно».
Мне всего лишь нужно было сосредоточиться на выживании. Какими бы ни были последствия, я смогу с ними справиться.
— Ты напугала Эндзи.
Я подпрыгнула. Голос Банды, хотя и спокойный, прорезал темноту так неожиданно, что я не успела опомниться. Его глаза сверкали сквозь сетчатое окно, но я была слишком измучена, чтобы подняться, а потому осталась на полу.
— Он заслужил, — сказала я, пытаясь успокоить сердце. — Он не должен был во всеуслышание заявлять, что я Валет. И Яба тоже.
— Яба знает о нашей договоренности.
Это не показалось мне необычным. Сделка была выгодна Банде и Ябе: причин хранить секреты не было. Ну, если подумать, то, возможно, одна была. — Откуда ты знаешь, что Яба — не Валет?
В его нерешительности я почувствовала нежелание Банды дать мне достойный ответ. — Никто из нас не хочет возвращаться в тот мир. Поскольку у нас так много общего, я ему доверяю, — он провел пальцем по решетке, и гулкая трель разнеслась по камере. — Котоко… Эндзи… Иппэй… и Чишия, кажется, его так зовут… Валет — один из них. И ты предположительно знаешь, кто именно.
Я кивнула:
— Знаю.
— И ты упомянула, что он нацелился на Ябу.
— Верно.
— Не собираешься рассказать, как? — спросил Банда.
Собрав остатки сил, я оперлась на стену, чтобы встать. — Только если скажешь мне масть.
Банда не выглядел довольным:
— И когда именно ты планируешь рассказать мне, кто такой Валет?
— Когда придет время, — сказала я, поворачиваясь и поднимая волосы, чтобы обнажить заднюю часть ошейника. — Масть, пожалуйста?
— Трефа, — пробормотал Банда.
Даже если часть меня не вполне доверяла ему, он дал мне ответ без промедления. Он не колебался ни секунды, и у него не было причин лгать.
— Спасибо, — я повернулась обратно и подошла ближе к окну, пока не оказалась с ним лицом к лицу. — Ты должен знать, что Червовый Валет в тайном партнерстве с Котоко.
Уголок рта Банды приподнялся:
— Значит, Котоко — не Валет.
— Нет, — ответила я, пытаясь вспомнить правильные слова для «общения» и «кафетерия». Они вертелись на языке, но вспомнить не получалось. — Не Котоко. Валет использовал разные снеки, чтобы поговорить с ней. Секретный код, чтобы делиться мастями, а также завоевать ее доверие. Теперь, когда игроков стало меньше, Валет начнет лгать. Или заставит Котоко лгать Ябе.
— И почему это должно что-то изменить? — заметил Банда. — Если мы с Ябой партнеры, я скажу ему верную масть.
Хорошая мысль, но у доверия есть свой предел. Как я не могла понять Иппэя, так и Банда не мог знать всего о мотивах Ябы. И даже если Банда доверял Ябе, возможно, я могла бы это изменить.
— Уверен, что он тебе доверяет? — спросила я. — Ты сказал, что у вас есть только одна общая черта — а это значит, что Яба все еще может быть Валетом. Он может использовать тебя, а ты и не догадываешься.
Банда поднял бровь, но его безжизненные глаза ничего не выражали:
— Точно так же, как ты используешь меня?
— Тебе решать, — сказала я. — Можешь выбрать, доверять мне или нет. Но в прошлый раз я пообещала, что расскажу тебе о планах Валета, и я это сделала. И сейчас я говорю тебе, что открою его личность.
Это было рискованно, и сложно было бы подгадать подходящий момент, чтобы выдать личность Валета. Нужно было дождаться, но сейчас был не тот случай. Банда был явно не впечатлен тем, что я ему рассказала, может быть потому, что моя грамматика была не на высоте, или потому, что это было не совсем то, что он хотел. Впрочем, если я сразу же все выложу, предложить будет нечего.
«ЧАС ПОЧТИ ИСТЕК. ПОЖАЛУЙСТА, ПРОЙДИТЕ В КАМЕРУ».
Банда бросил взгляд на вход в камеру. Скоро должны были прибыть остальные. — Есть игры, в которые мне нравится играть, — пробормотал он, — но есть исключения. Я ожидаю услышать личность Валета.
— И ты ее услышишь, — заверила я его.
Он ушел как раз в тот момент, когда Яба и Котоко завернули за угол, его рука обвивала ее плечи. За ними следовали Иппэй и Чишия. В то время как Чишия безмятежно брел вдоль ряда клеток, Ипппей вертел пальцами, переводя взгляд с одного игрока на другого. Эндзи прибыл последним. Он шел по проходу, крепко сжав кулаки, и его темные глаза, полные страха, любопытства и даже гнева, устремились к моей камере. Я улыбнулась ему.
«ПРИШЛО ВРЕМЯ ВЫСКАЗАТЬ СВОИ ПРЕДПОЛОЖЕНИЯ. ПРОШУ ВСЕХ ПРОЙТИ В КАМЕРЫ. ПО ОДНОМУ ЧЕЛОВЕКУ В КАМЕРУ, ПОЖАЛУЙСТА».
Прислонившись головой к решетке окна, я наблюдала, как все располагаются. Яба и Котоко выбрали камеры рядом друг с другом, Котоко неохотно отпустила его руку, прежде чем они исчезли за закрытой дверью. Чишия и Иппэй выбрали камеры рядом друг с другом — обе прямо напротив моей. Однако Чишия чуть дольше задержался в дверях, бросив холодный взгляд на Банду и Эндзи, пока они шли дальше по блоку. Его пальцы четыре раза ударили по железной двери, затем он исчез внутри камеры, а замок за ним задвинулся. Должно быть, он видел мой ошейник, когда предупреждал меня о Банде.
«Это напомнило мне…»
Четыре удара. Так я Трефа.
«Банда все еще мне не лгал».
Эта игра не могла продолжаться долго. Первые проблески рассвета уже проникали в караульную. Я едва могла уловить свет сквозь свое крошечное оконце. Скоро я узнаю, что Банде от меня нужно.
«ПОЖАЛУЙСТА, ОЗВУЧЬТЕ СВОЮ ДОГАДКУ».
Я закрыла глаза, зная, что еще один раунд мне не грозит. — クラブ.
Трефа.
Таймер обратился в тишину. Тишина перед смертью… Перед рассветом… Перед взрывом, раздавшимся в одной из камер напротив моей.
Я вскочила, начав задыхаться в кромешной тьме. Судорожно прижавшись лицом к окну, я приникла взглядом к двери камеры Чишии, когда раздался звук зуммера и заскрипел замок — недостаточно быстро! Мои пальцы сжались в кулак, а костяшки побелели от отчаяния. Никогда еще я не чувствовала себя такой беспомощной.
«Нет! Он не может…»
Я вцепилась в решетку, в то время как мое зрение затуманилось от слез. Но тут дверь Чишии открылась, и я, наконец, перевела дух. Он вышел в проход, вместе с Ябой, Бандой, Эндзи, Котоко…
«Пожалуйста, нет…»
Чишия смотрел в окно камеры, расположенной рядом с его собственной. Я не смела дышать, не могла кричать или заплакать, не могла даже сдвинуться с места. Все, что мне оставалось, — так это прижаться к двери камеры, обхватив голову руками, чтобы не упасть навзничь.
Дверь Иппэя так и не открылась.
