лирика на прокуренной кухне

Дым сигарет переливается клубами, отталкивается от стен и просачивается в щели. Он, заполонив пространство, не даёт жёлтому, противному свету лампы протиснуться, из-за чего в комнате становится немного темно. Точно такими же, противно-жёлтыми обоями обклеены стены. Старый диван, кожа на котором уже давно потрескалась и облазит. На столе, который знатно шатался, и казалось вот вот развалится стояла бутылка, с довольно таки известным содержанием, пара рюмок и банка с засоленными огурцами. Да, не лучший набор. Стрелка часов перевалила за двенадцать. Большинство жильцов хрущёвки уже погасили свет и спят перед синими экранами. Но квартирка на третьем этаже всё не унимается. Пьяная, почти что неразборчивая речь не прекращается. - О господи, и ты взял эту развалину в ипотеку? Ты не мог найти ничего получше, - в очередной раз повторяет Саша. А ведь никто и подумать не мог, что его разнесёт после всего трёх рюмок сорокоградусного, домашнего спирта. - Вот будут у тебя дети, тогда поймёшь - Лёша вновь отливал себе из бутылки. Вот он то мог осилить и всю её целиком. Лицо его знатно покраснело, а ядовитая ухмылка всё норовила проскользнуть. - Дружище, ты серьёзно? - Саша немного напрягся. - Ага, вполне - Лёша залпом опустошил рюмку. - Мда, ипотека тебя поменяла. - В каком месте? - Мы сидим в этой развалюхе с евроремонтом, - на этом слове Саша обозначил пальцами скобки, - пьём твой отвар пока на фоне сектор газа. - Не вижу в этом ничего такого - Ага, вот поэтому всем с тобой стало некомфортно, ты же ведь теперь среднестатистический семьянин. - Лучше так, чем шведская семья. - И снова эта хуйня. У меня всё нормально. - А я и не спорю. - Зачем тогда начинать? Мне не приятно поднимать эту тему, ты же ведь знаешь что я только пережил развод. - Ну да, долго и счастливо не получилось? - красное лицо Лёхи таки расплылось в улыбке, глаза заблестели, оно насмехалось, намеренно выводило из себя собеседника. Долгополов сидеть спокойно больше не мог, спирт ударил в голову, к коже прилила кровь, он встал со стула. - Ну да, давай, простеби мою жизнь, как смешно, он развёлся и ему пиздец херово, вот это да. А знаешь что? Ты душлан, я прям щас соберусь и уйду. Это блять уже не смешно, - Саша переодически повышает интонацию, но если не обращать внимание на икоту и шатание, говорил он уверенно. - Ну и пиздуй. - Да, оставлю тебя одного в этой квартире и можешь спокойно вздёрнуться! - У меня в отличии от некоторых всё с головой в порядке. - Ой ну да, перейди на мои проблемы, тебе блять больше нечего терять. - Посмотрите на него, задели мальчика мои слова, зато как говорить что у меня что-то не так, это мы сразу. - Лёх хватит. - Нет, не хватит, - Лёша тоже не менее решительно встал, - это называется рост, если ты блять ёбаный милинеал и занимаешься хуйнёй, то не надо мне что-то говорить. - Знаешь что, ты поступаешь совсем не по взрослому, а по идиотски. Зачем тебе давить на мои проблемы, ты просто долбаёб! - А ты не готовый идти вперёд ребёнок. - Много о себе думаешь, придурок! - Недоросток. - Идиот! - Пиздюк. - Хуйло! - Имбицил. - Сучара! - Чертила. - Уебан! - Хуесос! - Зачем? - Да потому что я тебя люблю. В комнате повисла тишина, не осталось больше места для слов. Бычки тлели в пепельнице. Во всю играла лирика, вот только слышно не было ничего. Всё было понятно и без слов. Прикосновения были на удивление мягкими а чужие губы влажными. Скрипнул стол под Сашей. И Господи, как же Лёха мечтал усадить его на это разваливающиеся нечто. Как он желал впиться пальцами в чужие бёдра и услышать ответный писк. Бутылка возле стола упала, издав при этом характерный звук, да, сейчас бы Саша пошутил что то вроде «звук детства» но вместо этой глупой фразы лишь еле заметная улыбка проскользнула на его лице. Чужие руки туда сюда прощупывали его виднеющиеся рёбра и немного щекотали. Оба были уже на пике, оба ждали этого сколько знают друг-друга. Сколько пустых надежд видели в чужих глазах и полунамёках. А не действовал никто. Сашин уебанский красный свитер летит в сторону. Лёша только и успевает, что оставить пару еле-заметных следов на шее, пока руки уже во всю тянутся к чужой ширинке. Пару полу-стонов, пару прикосновений, и всё заканчивается настолько же быстро, насколько и началось. И бегунок на молнии не успел доехать до края как прозвучало судорожное «блять» с Сашиной стороны. Теперь то и не особо ловко, вот так прижимать к себе готовое заплакать в любой момент, полуголое тело, стоя на кухне квартиры взятой в ипотеку, выбранной вместе с женой. Не особо ловко. Сань, мы всё проебали