Немного о природе "монстров"...

Сефирот стоял в душе и, запрокинув голову, ловил улыбающимися губами капли воды. Он тихонько отфыркивался, когда те попадали ему в рот или нос, и прислушивался к необычному чувству неодиночества в себе. Сефирот не слышал Клауда — тот либо вел себя очень тихо, либо три звукоизолирующие стены и шум воды неплохо заглушали доносящиеся из кабинета звуки, — но от одного знания, что парень наконец-то в его квартире, дышит одним с Сефиротом воздухом и разгоняет биением своего сердца давно замершую в этих комнатах тишину — в груди разливалось тепло. Сефироту очень нравилось это ощущение. На какой-то миг он даже представил, что так заканчивается каждый его день, что пока он сейчас моется, Клауд, так же как вчера или неделю назад, ждет его, чтобы... Избавляясь от замелькавших в воображении картин, Сефирот открыл глаза, и тут же зажмурился, когда их залило горячей водой. Зверь внутри него, заполучив Клауда в свое логово — ликовал. Хотя — Сефирот невесело усмехнулся и взял мочалку — никакого зверя внутри него не было. Был лишь Сефирот, научившийся разделять себя на две составляющие и прятать от окружающих неугодную, звериную часть. Иначе он бы никогда не выбрался из той клетки, в которой провел первые пять лет своей жизни. Сефирот до сих пор хорошо помнил, каким было отношение к нему персонала лаборатории и как те его называли между собой. До четырех лет Сефирот не умел притворяться человеком и еще один год он провел в клетке, оттачивая свое мастерство маскировки, пока профессор не поверил, что приручил созданного им монстра, и не надумал познакомить мир со своим творением. Решив, что достаточно отмок, Сефирот взял бутылку шампуня и принялся аккуратно, но быстро — время было ему дорого — вымывать из волос кровь и застрявшие в них мелкие кусочки чужой плоти. На этот раз он так изгваздался, что волосы пришлось промывать дважды, и потемневшие от воды пряди послушно расплетались под его пальцами, распадались на отдельные нити, помогая ему поскорее справиться с задачей. ***** Придирчиво, с сомнением, осмотрев дно душевой кабинки, Сефирот решил, что если Клауду понадобиться вымыться, то ему придется обойтись ванной, и решительно задвинул стеклянную дверцу, отсекая зеленоватым матовым стеклом зрелище поддона, усыпанного не прошедшими в сток кусочками плоти. Осторожно отжав большим полотенцем влагу из волос, Сефирот бросил его на широкий, облицованный черным кафелем, бортик ванной, больше похожей на небольшой бассейн, натянул на влажное тело домашние штаны и, взяв из зеркального шкафчика небольшой флакон темного стекла, с крышкой-пипеткой, присел рядом со скомканной махровой тканью. Он крутил в руке флакончик, пощипывал пальцами ног ворс небольшого коврика возле ванной и улыбался, вслушиваясь в атмосферу своей квартиры. Наверно, ему только казалось, но сейчас в его доме даже воздух был другим. От мысли, что Клауд сегодня будет ночевать в его комнатах, у Сефирота заходилось от радости сердце. Теперь он был рад, что так и не решил, под что хочет переоборудовать гостевую спальню. Хотя не раз стоял на пороге этой комнаты, раздумывая, не последовать ли примеру Генезиса, только устроить там не уютное гнездышко, заполненное расшитыми шелковыми подушками и красивыми безделушками, а личный тренажерный зал. Генезис никогда не оставлял на ночь своих любовниц и любовников, он едва ли не ревностней Сефирота оберегал от чужих принадлежащее ему пространство. И до сегодняшнего дня из них троих только у Анджила гостевая спальня служила своему предназначению — в ней частенько оставался ночевать его ученик Фэйр. На какой-то миг Сефирот всерьез задумался, не уступить ли Клауду свою спальню, но представив, как будет мучиться следующие ночи, окруженный запахом и постепенно исчезающим ощущением тела Клауда в своей постели — решительно отмел эту мысль. ***** Встряхнув флакон, Сефирот посмотрел его на свет и досадливо скривил губы — средства оставалось на самом донышке, а значит, совсем скоро ему придется идти за новой порцией. К этому препарату Сефирот прибегал не часто, лишь когда хотел короткой передышки от изобилия мучающих его запахов окружающего мира. Обычно он брал этот флакончик с собой на приемы, во время которых у него от тяжелых, густых и химических запахов духов начинала кружиться и болеть голова. Хотя использовал это средство Сефирот далеко не на каждом приеме, на котором обязан был появляться, как смертоносная краса и гордость Корпорации. Он не знал, что Ходжо намешал в раствор. Создан он был в тот период, когда профессор задался целью найти хоть что-то, способное снизить возможности организма Сефирота до уровня человеческих. Отвинтив крышку, он набрал в пипетку темную маслянистую жидкость и запрокинул голову. Ноздри обожгло острой болью и они занемели. Сефироту очень не нравилось лишать себя обоняния, но иногда это было необходимо. Сегодня он хотел поговорить с Клаудом, познакомиться с ним, и в его планы не входило сходить с ума от желания прикоснуться к мальчишке. На пробу глубоко втянув в себя воздух Сефирот удовлетворенно кивнул — запах, все это время будоражащий его, вызывающий возбуждение, исчез. Задумчиво покрутив в руке флакончик, Сефирот опустил его в карман мягких домашних штанов, накинул на плечи рубашку, вытянув из-под нее уже практически сухие пряди — его волосы не любили влагу и старались избавиться от нее как можно быстрей — и на ходу натягивая новую пару перчаток, пошел к двери. ***** Выйдя из спальни, Сефирот наступил на мелкие осколки стола и еще до того, как его ступня коснулась пола, кожа на ней затвердела. Послышался неприятный хруст раздавленного стекла и Сефирот недовольно прищурился — если его тело станет так самовольничать, то рано или поздно к Бахамуту слетит вся маскировка. Остановившись перед дверью в кабинет, Сефирот взялся за ручку и, помедлив пару мгновений, повернул ее. ***** Ценг одним слитным движением выкатился из постели, выхватил из-под подушки пистолет и снял его с предохранителя. Сжав рукоять обеими руками, он наставил оружие на начавшую открываться дверь спальни. Но увидев характерный силуэт, нерешительно замер. — Ценг, мне нужна твоя помощь. Помедлив, Ценг кивнул, опустил пистолет, снова спрятал его под подушку и сев на край постели, включил тусклую лампу на тумбочке. — Генерал? Сефирот закрыл за собой дверь спальни Ценга и покосился в сторону торчащей из-под одеяла рыжей макушки. — Рено, как хорошо, что и ты здесь. Рено развернулся, высовывая нос из-под одеяла и недовольно щуря зеленые злые глаза. — Просто замечательно! Генерал, я спал! Сефирот даже не повел бровью. — Уже не спишь. — Чертовски верное утверждение! И кто в этом виноват? — Рено! — предостерегающе одернул того Ценг и снова перевел внимательный взгляд на застывшего посреди комнаты Сефирота. — Так чем я могу быть тебе полезен, генерал? Сефирот вынул из подмышки папку и бросил ее на постель, рядом с Ценгом. Рено тут же скинул с себя одеяло и попытался сцапать папку, но получил от Ценга шлепок по уже прикоснувшейся к темному твердому пластику руке и обиженно уполз обратно, заматываясь в одеяло и громко сопя. Ценг просмотрел вложенные в папку документы и, повертев между пальцами флешку, со вздохом поднялся, направляясь к валяющемуся в кресле ноутбуку. Рено, моментально забыв о своей обиде, выбрался из постели и сел на подлокотник кресла, заглядывая в экран. Через пару минут Ценг поднял глаза. — И что ты хочешь, чтобы я сделал, генерал? — Я приказал, чтобы их вылечили и через двадцать минут доставили в допросную. Я хочу, чтобы они признались и в нападении и в его причинах. Ценг потер пальцами виски. — Я могу узнать о причинах нападения? — Сексуальные домогательства. Рено криво усмехнулся, ехидно хмыкнул и уже открыл рот, но поймав убийственно серьезный, полный холодной ярости взгляд Сефирота, закрыл его, видимо, решив временно не отсвечивать. Взгляд Ценга стал цепким, с искрами интереса. — Вот как? Он нажал на повтор записи. — Хорошо. Я правильно понимаю, что этот — он глянул на лежащий на клавиатуре рапорт — Клауд Страйф утверждает, что имели место сексуальные домогательства со стороны напавших? — Да. — Тогда почему в папке нет его показаний? — Их и не будет. Именно поэтому я обратился к тебе, мне нужно, чтобы ты допросил этих кадетов неофициально, но добился от них полного признания вины и подписей под показаниями. Рено удивленно присвистнул. Ценг на секунду добавил интереса и цепкости взгляду, но сразу же переключился в рабочий режим, становясь бесстрастным и отстраненным. — Могу я узнать, почему? Сефирот на секунду недовольно прищурился, но кивнул. — Я не хочу втягивать Страйфа в разбирательство. Достаточно и того, что это было. Ты же сможешь все сделать без его участия? Окажи эту услугу — Сефирот поколебался — лично мне. Рено от удивления чуть не сверзился с подлокотника, взмахнув руками, он уцепился за плечо Ценга и, утвердившись на прежнем месте, во все глаза уставился на Сефирота. На лице Рено читалось ошеломление и недоверие. Ценг улыбался. — Хорошо. Насколько ты доверяешь словам Страйфа? Сефирот сжал губы в тонкую линию, его глаза в буквальном смысле засветились от вспыхнувшей в них ярости, на лицо и обрамлявшие его пряди волос лег мертвенно-зеленый свет, делая черты резкими, пугающе не человеческими. Рено вжался боком в спинку кресла и старался как можно тише дышать, пока Ценг спокойно дожидался ответа. Наконец, губы Сефирота дрогнули: — Абсолютно. Ценг кивнул сам себе, будто получил подтверждение каким-то своим выводам. — Спасибо, генерал, этого достаточно. Прошу ответить еще на один вопрос: какой у тебя интерес к Страйфу? Сефирот переступил с ноги на ногу, дернул уголком губ, глянул на замершего в ожидании ответа Рено, и прикрыл почти переставшие светиться глаза ресницами. — Личный. Если бы Рено не успел раньше застыть на месте, замороженный страхом, то после такого заявления точно бы грохнулся на пол. Но он усиленно делал вид, что его тут вообще нет, и, затаив дыхание, впитывал каждое слово, каждую эмоцию. Ценг поднялся, отставил ноутбук на пол, и на пару секунд склонил голову перед Сефиротом. — Для меня ценно твое доверие, генерал. Сефирот кивнул. — Еще одно, об этом… — О молчании не надо просить, — перебил его Ценг. — Я с радостью окажу тебе эту — он улыбнулся и тоном подчеркнул слово — личную услугу. Сефирот расслабился лицом и тонко улыбнулся в ответ. — Я рад, что обратился именно к тебе. Спасибо. ***** Когда генерал ушел, Рено плюхнулся в кресло Ценга и энергично растер неприятно озябшие руки. — Вот же дерьмо, — прошептал он, помотал головой, и уже громко добавил: — Ценг, я чуть не обоссался!! Я серьезно! Что это за хрень была? Ты когда-нибудь видел или слышал, чтобы Сефирот светил глазами, как фонарями? Ценг стоял к нему спиной. Опираясь руками о стол, он подчеркнуто ровно дышал. — А, и тебя проняло?! Ясно, значит, не видел… и не слышал. Вот же дерьмо! И что теперь делать? Ценг развернулся к нему, чуть более бледный, с чуть более расширенными зрачками, с каплей пота на виске, а так — обычный себе Ценг. — Проводить допрос. Еще вопросы есть? Рено вскинулся. — Есть! Я нихрена не понял, зачем вся эта возня генералу! Ценг приподнял бровь в показном удивлении. — Тогда тебе не место в Турках. Рено усмехнулся, поглубже умастился в кресле, и поскреб переносицу. — Да ладно, ладно, все я понял. Не завидую я этому Страйфу!