***
- Во дела-а-а-а… - тянет Рюджи, переводя изумленный взгляд с Акиры на Юсукэ и обратно. – Никогда бы не подумал. Энн, пусть несколько смущенно, но улыбается. Макото же смотрит прямо и столь же прямо заявляет: - Теперь все понятно. Однако, Лидер, больше не позволяй эмоциям взять верх в нашем общем деле. Акира поспешно кивает, чувствуя, как лицо заливает краской. Но в следующую секунду пальцы Юсукэ незаметно от остальных сжимают его ладонь и становится чуточку легче. - Поздравляю, - а вот теперь она тоже дарит обоим улыбку. – Я за вас рада. - Премного благодарен, - Юсукэ грациозно склоняет голову. - И давно вы… так? – с явным любопытством спрашивает Рюджи, и облегчение накатывает волной, потому что в голосе друга нет и капли презрения или отвращения. - Это была любовь с первого взгляда, - Юсукэ откидывает челку со лба. - Вот еще, - фыркает Акира. – С первого взгляда ты меня жутко выбесил. - Эй! В ответ на возмущение он вскидывает на Соратника взгляд, без слов обещая извиниться как следует, стоит только остаться одним, и с удовольствием замечает, как тот слегка краснеет. - Так-так-так! – Рюджи вскидывает руки. – Вот давайте без этих ваших штучек! Они смеются, оба, и к ним присоединяются остальные члены Призрачных воров. Впервые за многие дни на душе Акиры легко, как никогда ранее. Он бы все отдал, чтобы это так и оставалось.***
Объяснение с Соджиро вышло куда более напряженным, но Акира, если честно, ожидал, что будет гораздо хуже. - Я сейчас спрошу очень неприятную вещь. Вы уверены, что это не на пару недель? – опекун хмурится, рассматривая шею своего подопечного. Акира вспоминает об оставленном там синяке, но вместо того, чтобы опустить взгляд, упрямо вскидывает его вверх. - Да. Они отвечают хором, и хозяин кофейни на секунду смущается. - Вы умудрились вляпаться в неприятности из-за глупой ссоры, - он кивком указывает на пластырь на виске Юсукэ. - Чего мне стоит ожидать, когда ваши… - он слегка запинается, явно подбирая слова, - отношения, будут переживать, скажем так, непростой период? - Все будет нормально, - начинает было Акира, стараясь скрыть раздражение, но Соратник пинает его ногой под барной стойкой. - Я повел себя очень глупо и необдуманно, Соджиро-сан. И это было связано как раз с недопонимаем в наших… отношениях. Теперь мы во всем разобрались. Больше такого не повторится. Я обещаю. Ни при каких обстоятельствах. Акире хочется провалиться сквозь землю, лишь бы этот допрос поскорее закончился. Причем он прекрасно понимает, что опекун не может по-другому, потому что, черт возьми, несет за него ответственность. - Он может остаться? – голос от волнения выходит сдавленным. - Конечно, - Соджиро отмахивается. – Меня волнует другое. Вам всего по шестнадцать, и в этом возрасте может казаться, что ваша связь надолго и даже навсегда, но… - Я люблю его. Акира вскидывает потрясенный взгляд на Юсукэ, который, красный до корней волос, тем не менее твердо смотрит на хозяина кофейни. - И надеюсь, что наша, как вы говорите, связь, продлится как можно дольше, а в идеале – даже навсегда. Ему тяжело дышать. В очередной раз приходит глупая мысль, что он все-таки умер в том подземелье. - Вчерашний вечер многому меня научил, - не давая никому вставить слова, продолжает Юсукэ. – Поэтому в первую очередь я буду думать о благополучии Акиры. И даже если по какой-то причине это… - он слегка сжимает его ладонь, - прекратится, я не натворю тех глупостей, которые имели место быть вчера. Соджиро долго молчит, и на секунду Акире кажется, что глаза старика подозрительно блестят. Но он замечает это краем сознания, потому что собственное сердце готово вот-вот выскочить из груди. - Надеюсь на это, - наконец, говорит опекун. – Еще одно. Я могу понять, что сейчас творится у вас обоих внутри, поэтому ты, - он кивает на Акиру, - не запустишь учебу, а ты, - второй кивок на Юсукэ, - учебу и рисование. Узнаю, что у вас проблемы с успеваемостью, разговор будет совсем в другом ключе. Все понятно? - Да, - они снова отзываются хором. - Чудесно. Марш в школу. И, последнее – никаких проявлений… чувств при клиентах. Я не ханжа, но ругань в этих стенах мне не нужна. И никаких больше синяков – хотя бы на открытых местах! Они кивают, выбегают из кофейни, держась за руки, и Акира тянет Соратника на противоположную сторону улицы, почти затаскивая в крошечную прачечную. - Скажи еще раз, - шепчет он, прижимая того к стене. - Люблю тебя, - с готовностью отзывается Юсукэ, запрокидывая голову. - Еще… - Акира вылизывает оставленный вчера им же синяк. - Люблю. В груди почти больно от накатившего счастья, Элигор бьет копытами по грудине, делая это чувство еще полнее, еще ярче. Они целуются, лихорадочно прикидывая, сколько минут есть у обоих, когда опоздание точно будет неминуемо, и думают, что теперь все будет хорошо. Просто не может быть иначе.***
Акира смотрит на Соратника и честно пытается дышать хотя бы через раз. Получается паршиво. - Оу, - тянет Рюджи, также рассматривая Юсукэ, затянутого в тонкое шелковое кимоно. – Выглядишь, ну… странно? Они договорились встретиться сразу у станции – хоть половина вещей Соратника и перекочевала в комнату Акиры еще пять дней назад, коробок слишком много, чтобы забивать ими и без того тесный чердак, где теперь должны помещаться два человека и один кот. И кимоно оказалось как раз в тех, которые остались в общежитии. Он все еще пытается унять сердцебиение, созерцая, как шелк облегает стройную фигуру. Как подчеркивает каждый изгиб. Как переливается в неярком свете огней. - Тебе нравится? – напрямую спрашивает Юсукэ. Акира все еще не может ответить, поэтому просто кивает. То, что Юсукэ красив, он отстраненно понял еще в их первую встречу, но тогда едва обратил на это внимание. После, когда влюбился в него без памяти, воспринимал эту красоту как часть целого, к ногам которого хотел бросить весь мир. Однако теперь смотрит расширившимися глазами и вспоминает, что человек, с которым они вместе вот уже неделю, красив невероятной, неописуемой красотой, которую не скрывают, а лишь подчеркивают шелковые тряпки. Он краем уха слышит, как его Соратник отшивает каких-то девчонок, восхитившихся его нарядом. Все той же периферией сознания приветствует подошедших Энн и Макото, отмечая, что каждой из них кимоно тоже невообразимо идет, но не вызывает даже доли ощущений, что он испытывает, когда смотрит на облаченного в те же одежды Юсукэ. Он ненавидит тот факт, что на часах только восемь вечера. - Ты очень тихий, - склоняется к его уху Соратник, когда они вваливаются в вагон метро. Акира плюет на все и притягивает его к себе за тонкую талию. Утыкается лицом куда-то в шею и шепотом признается: - Все, о чем я могу сейчас думать – какой ты красивый. Как тебе идет такая одежда. И как я хочу снять ее, как только останемся одни. Едва слышный стон в самое ухо и сжавшиеся на его запястье пальцы выбивают из головы последние здравые мысли. - Ты специально мне это говоришь? Он чувствует, что дыхание его Соратника тоже сбивается. Ничего не может поделать и прижимается чуть ближе. - Как думаешь, мы продержимся до вечера? - А нужно? Акира с сожалением заставляет себя отстраниться. - Мы обещали сходить с ними на фестиваль. Они смотрят на Рюджи, Энн и Макото, которые стоят чуть в стороне, и, в свою очередь, очень старательно отводят взгляд. - Думаю, они обидятся, - наконец, вздыхает Юсукэ. Акира кивает, поглаживая его запястье, а потом нехотя убирает руку. Вечер будет очень, очень долгим.***
«Просто, чтобы ты знал. Мне чертовски больно сидеть» Акира почти роняет телефон на парту, не в силах справиться с охватившей тело дрожью. За прошедшую неделю ему кажется, что он почти привык к тому, что окружает его сейчас, но Юсукэ умудряется удивлять снова и снова. Пальцы слегка дрожат, когда он набивает ответное сообщение. «Не припомню, чтобы ты вчера жаловался» Перед глазами встает вчерашняя ночь и справиться с накатывающим возбуждением получается из рук вон плохо. Промокший шелк, шум разошедшегося дождя за окном, движения Юсукэ навстречу его пальцам, навстречу его члену, жаркая теснота, сорванные всхлипы и закушенные губы, горячий шепот в самое ухо… «Прискорбно, что ты не можешь отличить жалобы от констатации факта» Он улыбается, поглаживая край телефона. Ответить не успевает. «Нет, я не жалуюсь, дурак. Я скучаю» Время идет к полудню, и Акира тоже невыносимо соскучился. Он пытается вспомнить, был ли какой-то из периодов его жизни хоть вполовину также хорош, как этот, и понимает, что нет. Не был. Наверное, со стороны их переписка выглядит невыносимо слащаво, но Акире плевать. «Меня всегда восхищали яркие краски импрессионизма. А сейчас сижу и не могу изобразить даже линию. Что ты со мной сделал?» Акира на секунду прикрывает глаза. «Дай подумать. Украл твое сердце?» «Мне следовало догадаться, что этим закончится. Но я не против» Счастье, которое окружает его вот уже неделю, закручивается в груди тугой спиралью, и он отвечает, не в силах с ним справиться. «Я люблю тебя так сильно, что порой мне кажется, это разорвет меня на части» Телефон молчит почти минуту, и уже кажется, что он перегнул с признанием. Но следующее сообщение выбивает из него остатки здравого смысла. «Моя комната в общежитии. Полчаса» Акира стискивает зубы, пережидая окатившую жаром волну, а потом торопливо кидает учебники в сумку, радуясь, что Морганы сегодня с ним нет. Несет какую-то чушь учителю про больную голову и «срочно надо в медпункт», чувствует на себе удивленные взгляды одноклассников и насмешливый – Энн, и вылетает в коридор. Путь до общежития он знает наизусть – хватило запомнить того раза, когда они перетаскивали вещи. По пути забегает в магазин, покупает салфетки и бутылку воды, потому что душ в общежитии общий, и, преодолевая последние метры, старается не думать о том, что сейчас сотворит со своим Соратником. Или тот – с ним. Воображение будоражит кровь, когда он, стараясь не бежать, быстрым шагом подходит к общежитию, когда видит стройную фигуру, нетерпеливо поджидающую на крыльце. - Привет, - шепчет Акира. Они удерживаются от того, чтобы броситься друг другу в объятия. Все же их отношения, как ни крути, не те, которые можно смело выказывать на улице. И хоть обоим плевать на возможные насмешки или возмущение, тратить на них время не особенно хочется. Соратник не отвечает, просто сжимает его ладонь и тащит по полутемным коридорам. Общежитие пустует, потому что середина дня и все студенты на занятиях, и только с ними двумя, кажется, не все в порядке. Когда Юсукэ вталкивает его в свою комнату, он с трудом может нормально дышать. Всхлипывает, когда чувствует под лопатками твердую стену. - Привет, - только теперь отзывается хозяин комнаты, жестко и требовательно впиваясь в губы. Поцелуй долгий, глубокий, жадный. Они сталкиваются зубами, сплетаются языками, шарят ладонями по груди, плечам, бедрам, путаются в пуговицах на штанах и рубашках. - Думал с ума сойду, - шепчет Юсукэ, торопливо покрывая поцелуями его лицо. – От последних слов. Акира дрожит от того жара, с каким губы скользят по его лицу, с каким ладони пробираются под форменную рубашку, а колено вклинивается между ног, притираясь к возбужденному члену. Пальцы Юсукэ сражаются с застежкой его штанов, и Акире приходит в голову мысль, что руководство школы специально сделало ее такой неудобной, чтобы студенты даже помыслить не могли о подобном во время школьных занятий. Но они явно не могли представить той страсти и упорства, с которыми его Соратник раз за разом будет с ней справляться. Он стонет и запрокидывает голову назад, когда ему это удается. - Юсукэ… - имя Соратника вырывается на выдохе. В следующую секунду Акира прикусывает ладонь, потому что тот одним движением опускается на колени, задирает рубашку, целует и прикусывает кожу рядом с пупком, пока его ладони торопливо стаскивают с бедер брюки вместе с нижним бельем. Только не стонать слишком громко… Получается плохо, потому что рот его Соратника чертовски горячий, язык творит что-то невероятное, а головка члена почти сразу упирается в узкое горло. - С ума меня сводишь, - сорванно шепчет Акира, прикрывая глаза и кладя ладонь на шелковую макушку. Раздавшееся в ответ урчание отдается вибрацией вокруг члена, заставляя бедра дернуться вперед. Акира кусает губы, жмурится и изо всех сил старается не сорваться и не начать трахать Соратника в горло. Сделать это невыносимо сложно, потому что язык того творит что-то невероятное, потому что за эту немыслимую неделю Юсукэ, кажется, до мельчайших подробностей успел изучить, что и как ему нравится, потому что делает это с такой отдачей, что каждое движение губ и языка продирает тело горячими искрами наслаждения. В момент, когда сдерживаться сил не остается совсем, Акира заставляет его отстраниться, дергает на себя и впивается в губы, торопливо сдирая с обоих остатки одежды. - Кто? – жадно вылизывает его шею Юсукэ, опрокидывая его на кровать. Вместо ответа Акира втягивает его пальцы в рот, сквозь пелену собственного возбуждения наблюдая за расширившимися зрачками напротив. Они редко используют смазку. Попробовали в самом начале и в итоге забросили на самое дно чьей-то сумки, где она наверняка до сих пор и валяется. Потому что вот так – ярче, теснее, и да, немного больнее, но это тоже обоим нравится. Акира облизывает костяшки чужих пальцев, пока с них не начинает течь слюна, а дыхание Юсукэ не начинает вырываться изо рта хриплыми стонами. - Так сильно тебя хочу, - раздается на ухо лихорадочный шепот. Акира хочет ответить, но голос срывается, когда в него проталкивается сразу два пальца. Былая осторожность, когда оба совсем не имели опыта и боялись друг другу навредить, ушла в первые дни, оставив четкое понимание, что обоим нужно вот так – резче, глубже, быстрее. Он прикусывает губу, чтобы не застонать в голос, потому что стены общежития чертовски тонкие и что оба точно будут не в состоянии открыть дверь, если кому-то взбредет в голову спросить, все ли у них в порядке или решит наложить взыскание за неподобающее поведение. - Боги, какой ты тесный, - подхватывая его свободной рукой под колено, шепчет-выстанывает Юсукэ. – Каждый раз такой восхитительно тесный… Акира подается навстречу пальцам, насаживается и раздвигает ноги шире. - Пожалуйста, - хрипло просит он. Короткий стон, а затем к его губам прижимается ребро ладони, давая прикусить. Акира всегда грызет собственные пальцы, когда хочется кричать и сдерживаться нет сил, и Юсукэ, явно жалея, предлагает свои руки взамен. Акира поначалу пытался спорить, пока не понял, что тому сносит крышу от этого жеста. Он благодарно целует подставленную ладонь и прихватывает зубами кожу, несильно, просто чтобы отвлечься от чувства того, как член распирает стенки. Юсукэ входит медленно, и он пытается двинуться навстречу, потому что, даже несмотря на дискомфорт, ощутить его целиком в себе хочется невыносимо, но в бедро вцепляется свободная рука, а к согнутому колену прижимаются губы. - Ч-ш-ш… Подожди. Это единственный момент, когда оба медлят. Потому что член – это не пальцы, и может быть действительно больно. Юсукэ негромко стонет, крепко зажмурившись, и Акира не только видит – знает – каких усилий тому стоит не ворваться внутрь одним резким движением. Как помнит и то, что на его месте ведет себя точно также. - Ты такой красивый сейчас, - не в силах сдержаться, шепчет он. – Давай, трахни меня уже. Еще один стон, и Юсукэ входит до конца, опускаясь на него и прижимаясь лбом ко лбу. - Хватит меня провоцировать. Знаешь же, что не сработает. Акира все же подается чуть вперед и скрещивает лодыжки на его пояснице. Прикрывает глаза, наслаждаясь ощущением, что так член входит еще глубже. - Ты тоже знаешь. И тоже каждый раз провоцируешь. Юсукэ слегка улыбается, целует его в кончик носа, и хоть дрожит от нетерпения, все еще не двигается, давая привыкнуть. А Акира обхватывает ладонями его лицо, стирает пальцами выступившую испарину и гладит пульсирующую синюю венку в районе виска. - Давай. Уже все хорошо. Слабый кивок, короткий поцелуй, и пока еще осторожное движение бедер вперед и назад. Но этого хватает, чтобы низ живота свело первой судорогой. Он запрокидывает голову и прикрывает глаза, но всего на секунду, потому что хочет видеть, как лицо Юсукэ тоже искажается от удовольствия. Скулит, когда тот выходит до конца, а потом одним резким движением толкается внутрь. Всхлипывает, закусывая теперь уже собственную ладонь. Ловит взгляд подернутых поволокой удовольствия глаз, и, не в силах оторваться, смотрит, смотрит, смотрит. - Люблю тебя, - срывается с пересохших губ. Он дрожит, когда толчки становятся сильнее, подается навстречу каждому, сходит с ума от того, как Юсукэ закидывает его ногу себе на плечо, как покрывает короткими поцелуями стопу. Как зовет его по имени, вбиваясь все быстрее. - Ты такой жаркий, такой открытый… - лихорадочно шепчет Соратник, наклоняясь ниже и прижимаясь к губам. Акира разбирает через слово, потому что каждое движение бедер выбивает воздух из легких, потому что Юсукэ слегка меняет положение и теперь член каждый раз попадает по простате, потому что удовольствие выламывает тело, заставляя почти что кричать. Соратнику, видимо, этого недостаточно, потому что горячий шепот льется в ухо, заставляя комкать простынь и прогибаться навстречу. - Видел бы ты себя там, в каждом из Дворцов. Ты такой красивый. Такой сильный. Так властно отдаешь команды и расправляешься с монстрами. А сейчас дрожишь в моих руках, позволяешь делать с тобой вот это, нетерпеливо подаешься навстречу члену… Ты хоть знаешь, как сводишь меня с ума? Акира скулит, стискивая зубы, чтобы не закричать. Чуть поворачивает голову и впивается поцелуем в губы, яростно дергая бедрами. Ответный стон, почти хрип, вскипает в венах жарким огнем. Очки давно съехали набок, и Юсукэ осторожно снимает их, откладывая в сторону. Толчки становятся рваными, хаотичными, вспышки удовольствия скручиваются в тугой узел невыносимого наслаждения, Акира с трудом соображает, что Соратник подхватывает его под разведенные бедра, что вбивается быстро и грубо, что раз за разом целует в колено и впивается взглядом в его лицо, удовольствие на котором он может рассмотреть даже без очков. - Поцелуй меня, - просит он, не в силах справиться с накатившей лавиной эмоций. Горячий язык сладко скользит у него во рту, вылизывает, ласкает, выбивает из головы последние остатки здравого смысла. Он чувствует, как все сильнее напрягается тело его Соратника и понимает, что в этот раз кончит, даже не прикасаясь к члену. Он обнимает Юсукэ. Чувствуя подступающий оргазм, запускает руки в иссиня-черные волосы, притягивает его голову ближе к себе и целует, целует, целует, жалобно скуля в рот и подаваясь навстречу так сильно, насколько позволяют натруженные мышцы. Соратник почти рычит, двигает бедрами особенно сильно, и Акира выгибается на кровати, снова обхватывая ногами и чувствуя, как внутри разливается горячая влага. Это ощущение выталкивает за край, он крепко зажмуривается, стонет, уже не сдерживаясь, и почти умирает от выламывающего каждый нерв удовольствия – острого, как бритва, и почти болезненного. Он чувствует, что Юсукэ движется в нем все медленнее, ведя их обоих через оргазм. Всхлипывает от наслаждения, и, ловя остатки уходящего удовольствия, утыкается ему в шею, понимая, что в ближайшие несколько минут будет не в силах пошевелиться. Впрочем, на долгий и нежный поцелуй он, пожалуй, в состоянии ответить. И поднять руку, чтобы погладить раскрасневшуюся щеку – тоже. - Как думаешь, - шепчет Юсукэ, - нас слышали? Акира слабо улыбается. - Скоро узнаем. Но вообще – у тебя же тут призраки. Они тихо смеются, а потом Акира признается, перебирая его волосы. - С тобой очень сложно быть тихим. Соратник целует его пересохшими губами и находит ухо. - Так хочу, чтобы ты кричал в голос. Поэтому наша квартира будет со звукоизоляцией. Акира замирает от сказанных слов, и Юсукэ, спустя мгновение, каменеет тоже, понимая, что только что сказал. Краснеет, пытается отстраниться и торопливо бормочет: - В смысле, я имел в виду, что… пока вовсе не обязательно… и… если ты не хочешь… Он не слушает сбивчивую бессвязную речь. Он старается утихомирить разошедшееся сердце и обхватывает ладонями лицо. - Юсукэ, я хочу. Очень. Тот замирает на полуслове, смотрит потрясенно и, кажется, пытается подобрать слова, но Акира перебивает. - Помнишь, что ты сказал Соджиро? Он кивает. - Для меня – также. Поэтому, как только закончится мой испытательный срок… Соратник обнимает так крепко, что дыхание из легких выбивает, а потом целует, жарко и жадно, и Акира, так же требовательно отвечая, только теперь осознает, что Юсукэ из него так и не вышел, и что его член снова начинает твердеть. - Сможешь кончить еще раз? – подаваясь бедрами вперед, спрашивает он, и Акира кивает, чувствуя нарастающее возбуждение. Они двигаются медленно и неторопливо, целуются, касаются, гладят, и Акире кажется, что он готов умереть от счастья. Второй оргазм он проживает, вцепившись зубами в шею Юсукэ и даже не пытаясь сдержать крупную дрожь. И снова обнимает, когда Соратник тяжело опускается сверху. - Я сам выберу цвет стен в гостиной, - шепчет он, устало улыбаясь. - Договорились, - Акира отвечает поцелуем в макушку. – Так сильно тебя люблю… Они долго лежат, крепко обнявшись, пока Соратник не поднимается на ноги, не тянется к сумке и не достает из нее салфетки и бутылку воды. Акира тихо смеется и прикрывает глаза. - По дороге сюда я купил то же самое. Юсукэ издает тихий смешок, целует внутреннюю сторону бедра и тщательно стирает все следы произошедшего. А потом ложится рядом, затягивая его на себя. - Который час? Акира кидает взгляд на запястье. - Почти два. Давай немного поспим? - Давай, - Юсукэ перебирает его пряди. – А потом ты проделаешь со мной то же самое. - Звучит заманчиво, - отзывается Акира, сонно целуя оставленный на шее синяк и думая о том, как скрыть его от Соджиро. С ними ведь все будет хорошо? Ведь правда же? Где-то в глубинах Мементос хозяин Бархатной комнаты растягивает губы в кривой ухмылке. Но Акира про это еще не знает.***
Он так зол, что не сразу замечает Юсукэ, который поджидает его около выхода с линии Гинзы. - Что случилось? Оба уже привыкли к тому, что могут считывать эмоции друг друга даже не по выражению лица – по каким-то едва уловимым признакам, которые не могут объяснить даже себе. Акира незаметно подцепляет его руку, ласково проводит пальцами по запястью и говорит всего два слова: - Горо Акечи. Лицо его Соратника вытягивается. Моргана в сумке беспокойно ворочается. - Пойдем присядем, - он тянет Акиру в сторону ближайшей скамейки. – Встретили этого типа на телестудии? Моргана выбирается на свободу, запрыгивая на колени к Юсукэ. - Ты его знаешь? - Он приходил ко мне несколько раз, - тот рассеяно почесывает кота за ухом. - После того, когда Уч… когда Мадараме арестовали. А вот теперь вытягивается лицо Акиры. - И ты ничего не сказал? Юсукэ чуть смущается. - Я собирался. Но тогда все было по-другому. И ты почти не отвечал на мои сообщения. - Прости… - он старается не вспоминать те тяжелые для обоих недели, но совсем игнорировать их не получается. - Не извиняйся, это позади. Чем этот выскочка смог разозлить? Они с Морганой пересказывают экскурсию, стараясь не упустить ничего. Ни заявления Акечи о том, что Призрачные воры – преступники, ни того, что ими уже занимается полиция. Про то, что расследование о них самих ведет Акечи и даже напал на след, они рассказать тоже не забывают. - Мерзко и отвратительно, - стиснув зубы, наконец, говорит Юсукэ. – Да что этот тип понимает! - Рюджи сказал почти то же самое, - задумчиво тянет Моргана. – Что будем делать? Акира чуть пожимает плечами. - Думаю, что пока ничего. Доказательств у него ноль. Какой-то информации – тоже. Просто он дико меня разозлил. Юсукэ осторожно поглаживает его предплечье. - Понимаю. Я тоже зол. - В любом случае, нам надо быть осторожнее, - Моргана косится на их сплетенные руки и спрыгивает со скамьи. – Ладно, мальчики. Вернусь, как всегда. Акире иногда хочется расцеловать кота за чуткость и предоставленную возможность побыть только вдвоем с Юсукэ. Моргана уходит каждый вечер, возвращаясь к середине ночи. Наверное, им обоим должно быть неловко за то, что тому приходится шляться по улицам вместо того, чтобы спать на уютной кровати, однако, когда он прямо сказал об этом, в ответ получил совершенно человеческую улыбку: - Эй, на моей памяти ты никогда так широко не улыбался и не был таким счастливым. Это стоит всех проведенных на улице часов. К тому же мне нравится бродить и наблюдать за людьми. Он тогда не нашелся что ответить, просто благодарно потрепал за ухом. - Пойдем домой? – спрашивает он, поднимая глаза на Юсукэ. Тот кивает, поднимаясь со скамьи. - Ты все равно встревожен, - замечает его Соратник, когда они уже движутся в сторону кофейни. - Кажется, я что-то упускаю, - задумчиво отзывается Акира. – Что-то очень важное. - Связанное с Акечи? - Ага. Навязчивая мысль крутится в голове, но оформить ее во что-то связное не получается. Что-то его насторожило, то ли в словах, то ли в действиях этого до тошноты вежливого детектива-принца. Но что? Однако, когда они оказываются совсем одни, и губы Юсукэ начинают неторопливо исследовать его ключицы, а пальцы – вытягивать рубашку из штанов, эти мысли вылетают из головы, как несущественные.***
Следующий вечер они коротают в кафе. Соджиро ушел пораньше, сославшись на неотложные дела, посетителей нет, поэтому Акира делает уроки на первом этаже, а Юсукэ, устроившись напротив, быстро водит карандашом по блокноту. Даже не нужно гадать, что, а точнее – кого, он рисует. - Тебе не надоело? – со слабой улыбкой спрашивает Акира. - Глупый, - Юсукэ тоже улыбается, опуская блокнот. – Ты не можешь надоесть. Акира смотрит на самого себя, склонившегося над тетрадью. Он мало понимает в рисовании, но его Соратник в точности передал каждую черточку и даже выражение лица. А еще Акира знает – если перевернуть страницу, на ней тоже будет он. И на следующей. Читающий, спящий, смеющийся, сидящий за приставкой, в обличье Джокера… Кажется, у Юсукэ какая-то нездоровая тяга зарисовать его во всех мыслимых и немыслимых моментах жизни. Есть и другие рисунки. Но они не в этом блокноте и их они никому и никогда не покажут. Акира снова смотрит на свое изображение и невольно думает о том, что в последнее время Юсукэ рисует только его и даже не тянется к кистям, а мольберт стоит в углу чердака и кажется, начинает покрываться тонким слоем пыли. Он пытается вспомнить, подходил ли к нему Соратник хоть раз за те три недели, что живет у него, и озадаченно понимает, что нет. Почему-то вспоминается прошедший фестиваль, на котором Юсукэ едва обращал внимание на окружающую их красоту и даже на фейеверки смотрел с легкой заинтересованностью, а не с восхищением. Тогда Акира не обратил на это внимание, поскольку мог думать только о том, как будет снимать с него кимоно. Однако сейчас понимает, что такое поведение для человека, который привык фотографировать каждый лист и каждую гусеницу, считая их произведением искусства, по-настоящему странно. Акира поднимает на него глаза думая, как начать разговор и стоит ли вообще его начинать, но тут дверной колокольчик звякает, извещая о новом посетителе. - Добро пожал… - начинает было он и замолкает на полуслове, рассматривая появившегося на пороге Горо Акечи. - Добрый вечер, Курусу-кун, - тот будто не замечает его удивления, но в следующий момент шагает вперед и видит устроившегося напротив Юсукэ. Наверняка он умеет держать лицо и умеет очень хорошо, но Акира замечает, что того – особенно в домашней одежде – он здесь встретить вовсе не ожидал. – И тебе добрый вечер, Китагава-кун. - Здравствуй, - опуская вежливое обращение, отвечает его Соратник и кладет блокнот на стол. Разумеется, Акечи не может не видеть, кто там изображен. Но теперь по его лицу ничего не удается прочитать. - Не уделишь несколько минут? – тем временем продолжает тот, рассматривая Юсукэ. – Есть вопросы по делу твоего наставника. - Мне казалось, мы закончили, - с явным неудовольствием отзывается он. - Появились некоторые подробности, - уклончиво и невыносимо слащаво отзывается Акечи, без приглашения опускаясь на скамью рядом с Акирой. - Какие? – его Соратник чуть бледнеет. - Я не имею права это разглашать, - тот слегка пожимает плечами. - Разве Юсукэ не пострадавший в этом деле? – хмурится Акира, едва сдерживаясь, чтобы не заскрипеть зубами от боли, пробежавшей по лицу напротив. – Как ты узнал, что он теперь живет здесь? Беспокойство охватывает с головы до ног. Как он узнал, где живет Акира? Какого черта вообще приперся? - Мне многое известно, Курусу-кун, - тот снова улыбается, и появляется с трудом преодолимое желание ему врезать. – Не оставишь нас на несколько минут? - Нет, - стиснув кулаки, отвечает Юсукэ. – Либо мы говорим при Акире, либо не говорим вообще. Акечи переводит взгляд с одного на другого, а потом снова смотрит на блокнот. - Вот как, - наконец, произносит он. – Хорошо. Вопросы не кажутся странными, по крайней мере, ничего подозрительного Акира в них не уловил. А вот Юсукэ они явно не нравятся, но он неплохо справляется, отвечая коротко и по существу. - Спасибо за уделенное время, - спустя всего несколько минут говорит Акечи. – Ты мне очень помог. - Надеюсь. Тот также безукоризненно вежливо прощается. Акира дожидается, когда за ним захлопнется дверь, а потом переворачивает табличку и запирает кафе на ключ. С трудом сдерживается, чтобы не пнуть ни в чем не повинный дверной косяк. - Ублюдок, - едва слышно шепчет он, возвращаясь к Соратнику. Молча притягивает его лицо к своему животу и кладет ладонь на затылок, осторожно перебирая шелковые пряди. Юсукэ молчит, лишь прижимается теснее и обхватывает его бедра. Акира знает, как тяжело тот все еще переживает случившееся. Замечает, что иногда он смотрит на Саюри и его взгляд становится почти больным. Не может не видеть, как, услышав новости или обрывки разговоров о Мадараме, хмурится и замыкается в себе. И только теперь осознает, чем может быть вызван задвинутый в сторону мольберт. Он потом будет ругать себя за невнимательность. Пока же просто гладит его по затылку, предлагая хотя бы такую поддержку. Наконец, Юсукэ поднимает голову, и Акира проводит пальцами по его щеке. - Хочешь чего-нибудь? Тот слабо улыбается в ответ и качает головой. - Пойдем наверх. Соратник утягивает его на чердак, опускается на диван, привлекает к себе на колени и обнимает за талию. - Мне это не нравится. Акира кивает, удобнее устраиваясь на его бедрах. Тревога грызет изнутри, и он не знает, как с ней справиться. - Он приходил к тебе. Он чувствует, как тревога превращается в страх. - Он не ожидал меня здесь увидеть, - тем временем продолжает Юсукэ. Он хмурится, и не получается удержать себя от того, чтобы не разгладить пальцем скорбную складку на переносице. – К тому же каждый из этих вопросов… Он их уже задавал. - Чего он хочет? Юсукэ, все также хмурясь, пожимает плечами. Потом явно заставляет себя улыбнуться. - Надеюсь, ты ему просто понравился. - Ревнуешь? – он едва усмехается, прижимаясь поцелуем к виску. - Нет. Я знаю, что ему ничего не светит. Теперь он улыбается более искренне, подаваясь навстречу ласкающим теплую кожу губам. - Совершенно точно, - эхом отзывается Акира. - Но все равно хочется ему врезать. Я не успел тебя дорисовать. - Принести тебе карандаш? – шепчет он между поцелуями. - Сиди. Губы Юсукэ перехватывают его собственные, мягко скользят ниже, спускаются на шею, и Акира чуть откидывает голову, давая им больший доступ. - Помнишь? – шепчет его Соратник и чуть прикусывает кожу. - Конечно, - Акира прикрывает глаза, наслаждаясь лаской. – И ты так и не сводил меня в картинную галерею. Юсукэ тихо смеется и тут же серьезнеет, запуская ладони под его футболку. - Прошло уже три недели, а мне кажется, что та ночь была только вчера. Он распахивает глаза и прижимается губами к тонкому шраму, оставшемуся после Мементос. - Я так за тебя испугался, - признается Акира. – И так злился на себя. Юсукэ обнимает его так крепко, что дышать становится трудно. А может, это из-за комка в груди, с которым сейчас не может справиться даже Элигор. - Прости меня. - Дурак. Это мне надо просить прощения. - Давай не будем про это? Юсукэ согласно кивает, подаваясь ближе. В эту ночь он впервые засыпает, погруженный в тяжелые мысли. Крепко обнимает прижавшееся к нему тело и думает о том, что могло понадобиться Акечи. И как сделать так, чтобы Соратник снова взял в руки кисть. Он еще не знает, что завтра ему станет не до этого.