***
Джокер стоит на залитой солнцем палубе, и, прищурившись, пытается разглядеть дальнюю часть корабля. Лис застыл в двух шагах, как он всегда теперь делает — что в реальности, что вот сейчас, в Метавселенной. Джокер даже не пытается спорить. Если тому так спокойнее — он сам будет держаться как можно ближе. — Красиво жить не запретишь, — тянет Череп, рассматривая облаченные в свои лучшие одежды гостей. Скользит взглядом по их пустым лицам и отворачивается, раздраженно цыкнув. — Хотела бы я прокатиться на таком в реальности, — бормочет Пантера, тоже разглядывая обстановку. Оракл на это лишь хихикает: — Вот еще. Замкнутое пространство, куча воды вокруг и наверняка дерьмовый вай-фай. — Все готовы? — пресекает разговоры Джокер. Получает в ответ кивки и продолжает. — Лис, Нуар и Череп со мной. Как только выявим слабые места теней, определюсь с заменами. Нуар слишком ненавидит Шидо, поэтому, он уверен, будет вкладывать в удары всю силу. Череп все еще имеет наибольший запас здоровья. Ну, а Лис… Джокер очень старается не покраснеть, когда перехватывает взгляд любимых глаз и считывает произнесенное одними губами «спасибо». Вчерашний вечер разворачивается в памяти, все же заливая румянцем лицо, поэтому остается только радоваться, что большая его часть закрыта маской, и очень сильно стараться не вспоминать хотя бы здесь… Как Юсукэ двигался в нем, с каждым толчком выбивая воздух из легких, а из головы — здравый смысл. И как аккомпанементом к этому звучали его жесткие даже не просьбы — распоряжения — не сметь оставлять его на заднем плане. — Иначе я не знаю, что с тобой сделаю, — с очередным резким толчком выдохнул он, прикусывая кромку его уха. — Серьезно, Акира. — Звучит очень… воодушевляюще, — со стоном отозвался он, также резко насаживаясь бедрами на член. — Серьезно, Юсукэ. Тихий рык в ухо, и зубы, сжавшиеся на коже. — Умоляю… Акира знал, чем продиктованы эти просьбы, как знал и то, что Юсукэ до сих пор просыпается от кошмаров. Поэтому, как бы страшно за него ни было, кивнул. — Хорошо. — Спасибо, — губы скользили по шее, прихватывали кожу. — Я люблю тебя. Из воспоминаний выдергивает рука Лиса, прикоснувшаяся к его перчатке. Джокер снова перехватывает его взгляд и понимает, что тот тоже вспоминает. Дарит ему легкую улыбку, мимолетно гладит чужое запястье и заставляет себя отвернуться. — Начали.***
Ощущать себя в мышином теле — странно, но совсем не страшно, пусть все предметы и стали в десятки раз больше. Местами это даже забавно. Особенно от мысли, что ему хочется игриво прикусить длинный хвост бегущего рядом Соратника.***
Последний толчок, ярчайший оргазм выламывает тело, и Акира, силясь с ним справиться, вцепляется зубами в плечо Юсукэ. Пальцы на его лопатках сжимаются до боли, и это придает удовольствию дополнительные нотки. — Какой же ты сегодня тесный, — хрипло шепчет он, когда вышедшее из-под контроля сердцебиение, наконец, успокаивается. — Ты давно во мне не был, — прижимаясь лбом к его лбу, отзывается Юсукэ. — Я соскучился… Акира покрывает его лицо медленными поцелуями, наслаждаясь мгновениями расслабленности и неги. Нехотя отстраняется, вытирает обоих и снова опускается сверху. — Из тебя получилась замечательная мышь. — Кто бы говорил… Юсукэ проводит ладонью по его позвоночнику, вызывая табун приятных мурашек, скользит уже обеими ладонями по спине и прижимает к себе теснее, находя губы для поцелуя. — Спасибо, — спустя почти минуту говорит он, потеревшись носом о щеку Акиры. — Что позволил мне участвовать в каждой битве. — Ты вчера очень красноречиво упрашивал меня это сделать. Юсукэ улыбается, но в глубине его глаз плещутся совсем другие эмоции. Акира гладит его по щеке. — Не бойся за меня. Пожалуйста. На складку, заломившуюся между бровями Соратника, смотреть по-настоящему больно. Акира касается ее губами и заставляет себя задать вопрос, который давно не дает покоя, и которого, по сути, лучше не касаться, но это было бы слишком трусливо и малодушно. — Ты… видел, как.? — Как Акечи убил тебя? — очень ровно и очень спокойно спрашивает Юсукэ. Пожалуй, только Акира понимает, насколько тяжело ему дается такое спокойствие. Но как бы больно не было сейчас им обоим, он не может позволить Соратнику и это тоже держать в себе. — Да. Тонкие пальцы до боли сжимаются на плече Акиры. — Я хотел. Но Рюджи не позволил. Зажал глаза ладонью и оттащил в сторону. Я пытался сопротивляться, но шуметь ни в коем случае было нельзя, к тому же… он всегда был сильнее. — Надо будет поблагодарить его при встрече, — вздыхает Акира. — Футаба мне потом рассказала, как все было на самом деле. — Зачем?! — он вскидывается на кровати, думая, что непременно поговорит с девчонкой, как только ее увидит. — Она не хотела, — Юсукэ отворачивается. — Я настоял. — Боги… — шепчет Акира, обхватывая ладонями его лицо. — Зачем? — Мне было нужно знать, — сглотнув, отзывается Соратник. — Не спрашивай почему, я не смогу объяснить. Поцелуй отдает горечью. Юсукэ возвращает голову Акиры себе на грудь, перебирает пряди и пока что молчит. Акира не торопит, позволяя ему собраться с духом. — Акечи поцеловал тебя, приставил пистолет ко лбу и спустил курок. Акира вздрагивает, вспоминая кошмар охваченного лихорадкой сознания. Юсукэ на мгновение прижимает его к себе и успокаивающе гладит по спине, пока оба не расслабляются. — Мы его победили, — шепчет Акира. — Обманули, — поправляет Соратник, снова запуская ладонь в его пряди. — Он все еще стоит на нашем пути. И я убью его, как только увижу. — Юсукэ, — боль растекается по венам. — Не нужно… Пожалуйста. Объятие такое крепкое, что становится больно дышать. Акира снова целует его лицо, но теперь — лихорадочно и быстро. Чтобы он не смел даже думать, чтобы выкинул подобное из головы, потому что это разрушит его изнутри, что уже произошло с Акечи. Соратник не отвечает, просто жадно подставляется под каждый поцелуй, а потом обхватывает ладонями его лицо и припадает к губам. Сразу скользит языком внутрь, лишает возможности даже вздохнуть, вылизывает его рот, вынося из головы все, какие там ни были, мысли. Они редко используют секс для того, чтобы забыться. Но сейчас такое решение кажется идеальным. — Снова хочу тебя, — с трудом разорвав поцелуй, шепчет ему на ухо Акира. — В тебя. — Так чего же ты ждешь? — отзывается Соратник, раздвигая бедра. Кажется, об Акечи он забывает именно на этом моменте. И окончательно обо всем — когда скользит пальцами внутрь, сразу находя простату. Юсукэ выгибает на кровати, но он все равно где-то находит сил притянуть голову Акиры к себе, впиваясь новым поцелуем. Свободной рукой зарывается в его пряди, и это почти больно, но черт, насколько же Акире нравится… Медленное, дразнящее движение вперед и назад. Дрожь прижавшегося тела. — Вытащи пальцы, — хрипло требует Юсукэ, разорвав поцелуй. — И замени их членом. — Мхм, — требовательность в его голосе почти заставляет тело подчиниться немедленно, но внезапно в голову приходит совсем другая мысль. — Я подумаю… Акира легко скользит пальцами по собственной сперме, снова находит простату, а потом резко раздвигает их ножницами. — А… Акира! Кажется, его никогда не перестанет трясти от того, как Юсукэ кричит его имя. — Знаешь, я принял решение, — он находит губами теплое ухо, прихватывая поцелуем раковину. — Ты кончишь от моих пальцев. И не будешь прикасаться к себе. — Ты… — Соратник тяжело дышит. — Ты издеваешься? — Я бы назвал это по-другому. — Даже я с трудом смогу подобрать другой эпитет, — Юсукэ прикрывает глаза и закусывает губу, и черт, это так красиво, что Акире хочется перестать его дразнить и войти одним резким движением. Он сдерживается каким-то невероятным усилием. — Обожаешь меня дразнить, да? — С ума схожу, — соглашается Акира. Еще одно движение пальцев, и он перехватывает чужую ладонь, потянувшуюся к члену. — Нет. — Паршивец, — шепчет Юсукэ, сильнее насаживаясь на пальцы. — Я отомщу, вот увидишь. — Не сомневаюсь. Выдержки на то, чтобы трахать его пальцами медленно, нет даже у Акиры. Поэтому движения резкие и быстрые, а стоны Соратника оседают внизу живота. Член болезненно ломит, но Юсукэ сейчас такой красивый, что ничто на свете не заставит его прекратить. — Помнишь нашу первую ночь? — спрашивает Акира, с трудом переводя дыхание. — Почти один в один. — Не совсем, — Соратник дергается от очередного резкого движения. — В тот раз у тебя во рту был мой член. Болезненная судорога вырывает болезненный же стон, и приходится на секунду остановиться, чтобы не воссоздать те события в буквальном смысле. — Хорошая попытка, — он поглаживает пальцами внутренние стенки. — Я почти сорвался. Молодец. В наказание губы прикасаются к внутренней стороне бедра, и дразнящими поцелуями поднимаются к колену. Юсукэ стонет громче, сжимая его изнутри. — Боги, я тогда сходил с ума от того, что у нас не было смазки, — шепчет Акира, разрываясь от желания и нежности. — И даже представить не мог, что в будущем она нам не понадобится. Он возвращается к губам, чтобы приглушить поцелуем новый стон. Добавляет третий палец и почти сходит с ума от того, как Юсукэ скулит, крепко зажмурившись. — Какой же ты сейчас красивый… Какой горячий внутри… Акира не знает, откуда в нем столько слов, но они льются сплошным потоком, и каким-то образом попадают в такт движениям пальцев. — Ты никогда не рисуешь себя. Но был бы самой прекрасной картиной. От того, как Юсукэ снова скулит и резко насаживается на его пальцы, почти кружится голова. Член болезненно ломит, и Акира больше не сдерживается — двигает пальцами особенно сильно, припадая губами к шее. Будет новый синяк, но плевать. — Как же с тобой хорошо. Он не понимает, кто это произнес — он или Юсукэ. Все, что Акира может, снова покрывать поцелуями его лицо, ловить пальцами подступающую судорогу, ускорить движения еще сильнее, и за секунду до оргазма впиться поцелуем в губы. — Ты идеален, — шепчет он. — Люблю… Соратник тяжело дышит, не открывает глаз и даже не вздрагивает, когда Акира губами собирает его сперму с живота. — Соскучился по твоему вкусу, — поясняет он, хоть Юсукэ ничего и не спрашивает. Громкий стон, когда Акира задевает членом его бедро, сдержать не удается. И только тогда Соратник перехватывает его взгляд. — Давай, — вздыхает Акира. — Мсти. И почти кричит в голос, когда оказывается на спине, а губы накрывают его член, вбирая сразу на всю длину. Пальцы Юсукэ вцепляется в его бедро. «Не сдерживайся». Противиться этому невозможно, все, что Акире удается — вбиваться в его рот не особенно сильно. Хватает нескольких движений, и он все-таки кричит, когда Юсукэ глотает его сперму. Зажмуривается, как и Соратник минуту назад, и очень сильно пытается не умереть прямо сейчас. А потом сразу сгребает в охапку и поцелуями собирает выступившие в уголках глаз слезы. — Я думал, ты будешь мстить, — едва слышно говорит он, переплетая их пальцы. — В другой раз, — Юсукэ прижимает его к себе. Они долго лежат, приводя в порядок дыхание. Голова Соратника на его груди ощущается самым правильным, что с ними обоими происходило. Пальцы Акиры в его волосах — тоже. — Я убью Акечи. И ты не сможешь меня остановить. Акира хочет вздрогнуть, но не получается. Потому что с ужасом осознает, что именно тот чуть было не отобрал их обоих. И это даже не секс. Это нечто большее, что каждый из них вряд ли сможет облечь в слова. Два дня спустя Акечи смеется им в лицо, обнажая зубы.***
— Я недооценил тебя, — Ворон криво улыбается, но эта улыбка выглядит по-настоящему жутко. Джокер пытается понять, насколько ему страшно. С удивлением осознает, что ни капли, и упускает момент, когда Лис и Нуар бросаются в атаку одновременно. Исходящая от обоих ненависть опаляет сознание. Впрочем, Ворон с легкостью откидывает обоих. — Юсукэ! — от неожиданности Джокер забывает, что в Метавселенной нельзя обращаться по имени и падает на колени перед Соратником. — В порядке, — тот стискивает зубы, поднимаясь на ноги и снова пытаясь рвануть вперед, но вцепившаяся в запястье ладонь не дает этого сделать. — Пусти меня! — Лис почти рычит, вырывая руку. — Помнишь, что я говорил? — Да, — просто говорит Джокер, быстро проводя ладонью по щеке. — Но по какой-то причине он стал слишком силен. Ворон хохочет в голос, запрокидывая голову назад и оскаливая зубы все в той же безумной улыбке. — Противно смотреть на ваши нежности. Ненавижу! Джокер видит в его глазах ничем не прикрытую ненависть, и в ту же секунду приходит понимание, что это первый раз, когда Акечи с ним предельно честен. — Зачем тебе это? — кричит он, все также крепко удерживая Соратника. Краем глаза видит, что Череп не дает вырваться Нуар, одновременно с этим что-то быстро шепча ей на ухо. — Тебе интересно? — кривится Ворон. — Нет! — выплевывает Лис. Его глаза — и это видно даже из-под маски — горят злым огнем. — Да, — ровно говорит Джокер, еще раз погладив зажатое в своей ладони запястье. Куда более громкий смех отдается в теле первыми мурашками страха, возрождая воспоминание о жестком поцелуе и пистолете у самого лба. — Пожалуй, ты имеешь право знать правду перед тем, как умрешь, — задумчиво тянет Ворон. Джокер чувствует, как трясется от гнева зажатая в его пальцах рука. — Тише, — шепчет он на ухо Лису. — Тише. Мы не позволим ему этого сделать. Ни за что. — Я ненавижу Масаоши Шидо, — тем временем произносит Ворон.***
Джокер очень пытается испытать сочувствие, но у него не получается. Наверное, для этого необходимо оказаться как минимум, в шкуре того, кому довелось это испытать. А может, Акечи причинил каждому из них столько боли, что сожаление — последнее, о чем он способен думать. Его команда, судя по всему, думает также. — Решив отомстить своему отцу, ты убил моего?! — в голос кричит Нуар, пытаясь вырваться из рук Черепа. — И заодно Акиру? — Лис выглядит более спокойным, но пальцы, обнажающие катану, чуть подрагивают. — Ненавижу. — Твой никчемный отец просто пешка! — Ворон теряет все хладнокровие и начинает кричать в голос. — И все остальные тоже! — Нет, — говорит Джокер, и впервые в разговоре с Акечи позволяет себе презрение. — Это ты — пешка. Я почти уверен, что Шидо давно раскусил твои планы и теперь вертит тобой, как хочет. — Нет!!! Ненависть Ворона опаляет с головы до ног, ненависть Лиса ложится поверх ледяной коркой льда. И удержать его ладонь все же не получается. Короткий рывок, громкий вскрик, и на щеке их противника появляется красная полоса. А в следующий миг Джокера парализует от страха, потому что тот отшвыривает Лиса куда сильнее прежнего. — Пожалуй, сначала я разберусь с твоим… парнем, — такого оскала на лице Ворона ему не доводилось видеть никогда. И только теперь приходит понимание, что это — его истинная сущность. — Попробуй, — Лис встает на ноги. Его шатает, по лицу стекает струйка крови, и сквозь порванный костюм явственно проступают ссадины и царапины. — Можешь делать, что хочешь. Я не позволю к нему приблизиться. Джокеру страшно по-настоящему, потому что Лис смотрит ему в глаза и бросает короткое «не подходи». Сказанное таким тоном, что он — Лидер команды — не смеет ослушаться. Он видит, как Соратник прикрывает глаза. Буквально слышит, как тот обращается вглубь своей души. И — как и во Дворце Мадарамэ — пространство начинает затягивать тонким слоем льда. Осознание, что Лис вложил в будущую атаку все силы, снова бьет страхом. — Элигор, — тихо шепчет он. — Помоги. И впервые слышит, как Призрачный всадник отвечает словами, а не эмоциями. — Это его бой. Не смей вмешиваться. — Ты понимаешь его лучше меня. Потому что — тоже Император? — Смотри, — коротко отвечает Элигор. И больше с его стороны не доносится ни звука. Джокер очень хочет броситься в бой, так как Робин Гуд (в текущей ситуации это имя смотрится особенно дико) наносит первые удары по Гоэмону. Но вынужден согласиться с Элигором и дать человеку, которого любит больше жизни, возможность вести свой собственный бой. Лис бьется отчаянно — меняет тактики и атаки, но Ворон удар за ударом теснит его вглубь арены, и Джокер видит, что силы и здоровье того тают на глазах. Противнику тоже досталось, но на его состояние как раз плевать. Важен только Юсукэ. — Подлечи его, — шепчет он Моне. — Не могу! — тот шипит, совсем как рассерженный кот. — Он не позволяет даже приблизиться. — Черт… — Слабак! — Ворон издевательски смеется. — Не подпустишь меня к нему? Еще два удара — и ты не сможешь оторвать от пола свой паршивый хвост. А третий придется уже по Акире. Джокер впервые слышит, чтобы его имя играло такими оттенками ненависти. — Ты его недостоин, — Ворон наносит следующий удар, и у Лиса уже не хватает сил, чтобы его заблокировать. — Так что не тебе решать, что я собираюсь с ним делать. — Ублюдок, — рычит Лис. Наносит ответный удар, но тот выходит совсем слабым, и в конце концов, заставляет того осесть на колени. — Возможно, — скалится Ворон. — Хм, поможешь мне выбрать? Снова приставить пистолет к его лбу, чтобы кровь залила лицо? Это придает Акире особую красоту, не находишь? — Ублюдок… — очередная атака Лиса настолько слабая, что блокируется почти что автоматически. — Или провести ножом по горлу? Тогда кровь хлынет фонтаном — черт, ты заметил, как ему идет красное? — Не смей, — Лис хрипит, раз за разом силится подняться, но это не получается. — О, есть еще вариант! Я буду отрезать от него по кусочку. Крови будет особенно много, а Акира не умрет долго, очень долго. Достаточно для того, чтобы я успел доказать, как сильно его люблю. И насколько лучше тебя, потому что ты недостоин даже стоять с ним рядом, не говоря уж о… — Не слушай его! — кричит Джокер, но его слова, кажется, пропадают впустую. Потому что громогласное «Нет!» оглушает каждого, до чьих ушей доносится. А сила, которая вдруг окутывает Лиса, смешивается с его ненавистью, с его болью, с его отчаянием и опаляет с головы до ног. — Смотри, — повторяет Элигор. Джокер не знает, как это описать. Похожие ощущение были, когда Лис получал Персону. Однако теперь это намного сильнее, намного ярче и намного… больнее? — Что это? — пораженно шепчет он. — Трансформация, — тихо отвечает Призрачный всадник. Он видит, как Гоэмон сияет ярче солнца, и видит, как его черты начинают изменяться. — Какого черта, — пораженно шепчет Череп. Он уже выпустил Нуар, потому что та настолько поражена боем, что, кажется, на время забыла о своей ненависти. — Ч-ш-ш! — шипит Королева, не сводя глаз с происходящего. Джокер тоже не может отвести взгляда, потому что, в отличие от остальных, чувствует, что происходит с душой Лиса. Впервые он видит ее настолько явно и замирает. Там злость, ненависть, боль и отчаяние, но поверх всего этого, точнее, его основа — чувства, которые Лис испытывает к нему. И они настолько глубоко проникают в Джокера, что каждое «Я люблю тебя» теперь воспринимается ярче и острее. Каждая ласка приобретает новые оттенки. И каждая ночь, проведенная вместе, несет в себе еще большую ценность. — Боги, Юсукэ… Слезы выступают на глазах, но смахивать их не хочется совершенно. Сквозь них он смотрит на новую Персону Лиса. В нем есть что-то от Гоэмона, но это — совершенно иное создание. И уровень его силы, действительно, поражает. — Вот видишь, — говорит Элигор. — Почему это произошло? — слезы застилают глаза, картинка плывет, и Джокер все же вытирает их движением руки. — Он сам ответит тебе. Если захочет. Первый удар, второй — и изменившийся в лице Ворон оседает на пол. — Я уничтожу тебя, — произносит Лис. Кровь сошла с его лица, раны — и даже костюм — затянулись. А в силу, исходящую от него, Джокер до сих пор не может поверить. — Я верну всю боль, которую ты посмел причинить Акире, — еще одна атака, и Ворон сгибается пополам. — В десятикратном размере. — Юсукэ, — едва слышно шепчет Джокер. — Тебе было гораздо больнее… — Помолчи, — коротко обрывает тот и наносит еще один удар. — Это — за содранную наручниками кожу. Руки Ворона покрываются глубокими ранами, из которых ручьем течет кровь, и невыносимо хочется крикнуть Юсукэ, чтобы он прекратил. И вовсе не потому, что ему жаль Акечи. — Это — за сломанные ребра. Ворон кричит в голос, силясь вздохнуть. Джокер вспоминает, как сам не мог дышать, но все еще хочет, чтобы это закончилось. — Юсукэ, он недостоин твоей ненависти! Лис его игнорирует, сжимая кулаки. — А это — за сотрясение мозга. Еще один крик, окровавленные руки обхватывают голову, и на этом Джокер не выдерживает — бросается к Лису, сгребая его в охапку. — Хватит, — лихорадочно шепчет он. — Умоляю, перестань. Я не хочу, чтобы ты превратился в него. Посмотри на меня. Ну, пожалуйста… Он перехватывает взгляд Лиса — дикий, совершенно сумасшедший. — Ты выше этого, Юсукэ. Ты уже его победил. Давай на этом закончим. — Я… уничтожу его, — с трудом выговаривает Лис, трясясь всем телом в его руках. — Не нужно. Ты отомстил. С ним разберется полиция — сразу, как только мы изменим сердце Шидо. С невероятным облегчением он замечает, как взгляд Соратника обретает некоторую осмысленность. Они оба смотрят на окровавленное тело Ворона. Который теперь — о, боги — плачет, закрыв лицо руками. Джокер не знает, от боли или чувства вины. Ему плевать. Важно только то, что его, наконец-то, крепко обнимают в ответ. — Я люблю тебя, — говорит Джокер. — Знал бы ты, как сильно… Лис всхлипывает, утыкаясь в его макушку. — Как трогательно… Раздавшийся за их спинами голос заставляет отпрянуть друг от друга и повернуться на его источник. — Я сейчас расплачусь. Джокер сразу понимает, кого видит перед собой. Искаженный Акечи — не Ворон — улыбается самой отвратительной из всевозможных улыбок и издевательски выгибает бровь. — Даже не представляю, что ты в нем нашел, — он подходит к Ворону и с размаху пинает обессилено лежащее тело ногой. Тот стискивает зубы и — Джокер понятия не имеет, какими усилиями — поднимается на ноги. — Прочь. — Только посмотри на него, — тот игнорирует. — Совершенная посредственность. Но ты никак не можешь этого понять. — Что ты можешь знать, — Ворона шатает, кровь заливает лицо, но он не иначе, как чудом, удерживается на ногах. — Я знаю все, что у тебя голове, — Акечи хохочет. — И мне противно от этого. Но если так хочется — я бы позволил пару раз с ним развлечься. Однако нашему отцу этот ублюдок только мешает. Так что избавься от него. Немедленно! — Ах ты, мерзавец, — шепчет Лис и рвется вперед, обнажая катану. Щелчок пальцами, и рядом с Акечи появляются тени. Много. Столько — что с ними не справиться никому, даже новой персоне Лиса. Это понимают все, и Череп цедит ругательства сквозь зубы, Королева хмурит брови, а Пантера сжимает кулаки, но не от злости, а от отчаяния. — Давай, убей его, — никто не успевает заметить, когда в руке их нового врага появляется пистолет. Он перебрасывает его Ворону и скалится в издевательской ухмылке. — Ну, ты же так хотел этого. — Значит вот, каким Шидо видит Акечи, — в ужасе шепчет Нуар. — Это отвратительно! — Чувак, — произносит Череп. — Ты, весь такой идеальный, готов плясать под дудку этого выродка? — Вернись на нашу сторону, — просит Королева. — И мы вместе одолеем Шидо. — Идиоты! — тень Акечи хохочет. — Какие же вы идиоты, раз считаете, что такие, как он, способны измениться! Джокер перехватывает взгляд Ворона. В нем больше нет ненависти, нет боли, и злости — тоже нет. Есть только решимость. Вот только он не знает, на что именно. — Прости, — говорит Ворон. Он не успевает ничего сделать, потому что Лис бросается вперед. Но не на Ворона, так как шансы снова критически неравны. Нет, он встает перед Джокером, закрывая его своим телом. — Я завидую вам, — а вот теперь улыбка Ворона выглядит по-настоящему мягкой. — Береги Акиру. Джокер слышит звук выстрела, и понимает, что сейчас просто умрет — от осознания того, что тело Юсукэ — из-за него! — сейчас прошивает пулей. Однако тот продолжает стоять на ногах, а потом и вовсе отступает в сторону. Акечи сгибается пополам, зажимая пальцами рану. А Ворон делает еще один выстрел — по кнопке, которую никто раньше не замечал. — Проваливайте отсюда, — шепчет он за секунду до того, как огромная бронированная перегородка отделяет их от Ворона и его искаженной копии. Все происходит так быстро, что никто не успевает оценить происходящее. И каждый вздрагивает, когда с потолка — но такое чувство, что отовсюду — раздается механический голос. — Всему персоналу, находящемуся за перегородкой, немедленно эвакуироваться. Отсек будет затоплен через четыре минуты. — Черт! — Череп бьет кулаком по преграде. — Акечи! — Я сказал — проваливайте. И измените его сердце вместо меня. Его голос приглушен, но каждое слово отчетливо слышно. Джокер стискивает руку Лиса и тот сжимает его ладонь в ответ. Оракл лихорадочно выводит на планшет план здания. — Мы не сможем открыть перегородку с этой стороны! — Придурок! — вдруг кричит Лис. — Ты решил что умереть вот так — лучший выход?! — Не этого ли ты хотел? — поразительно спокойным тоном спрашивает Ворон. — Уже нет! Благодаря Акире я многое понял. — Просто уйдите уже! После всего, что я вам причинил, это так легко сделать! — Ты придурок! — Джокер повторяет слова Лиса, ударяя кулаком по перегородке. — Боги, какой же ты придурок! — Уходите. У вас еще много дел. Слезы застилают глаза, когда он понимает, что Ворон обманул их всех — в очередной раз. Только что-то пошло не так, и исход оказался для него худшим из всех возможных. — Идем, — произнести это невероятно сложно, но он заставляет себя. И совсем тихо произносит: — спасибо. Он знает, что Акечи услышит. Они молчат, пока несутся сквозь темные коридоры лайнера. Тишину нарушают лишь всхлипы кого-то из девчонок — Джокер не возьмется судить, кого именно. Сокровище ожидает их за следующей дверью.