Смертельный секрет

Док проснулся рано утром, отметив для себя, что на стуле спать совсем неудобно, поэтому решил в будущем что-то сделать с этим. Он пошёл в небольшую ванну, где оказался душ и туалет, над ним прикреплённые горизонтально две железные ручки для того, чтобы пациент мог держаться за них. Все стандартно. Мужчина сильно пожалел о том, что в данный момент у него с собой нет ни бритвы, ни зубной щётки с пастой. Только он сам и одежда на теле. Умывшись в раковине водой из-под крана, чуть ободрив своё лицо, посмотрел в зеркало над ней и подтвердил для себя факт того, что не выспался. Включив телефон, Хадсон прочитал сообщение, полученное от Шерифа час назад: — «Я выехал. Как приеду в Радиатор Спрингс, позвоню» Он положил средство связи на прикроватную тумбочку. В палату зашёл доктор Луис: — Доброе утро! Я вас не разбудил? — Нет, что вы. Правда, на этом стуле невозможно нормально поспать. Может быть, у вас есть получше? — Хм… да, когда придёт медсестра, попросите у неё раскладное кресло. На нем намного лучше будет, — врач стал проверять аппараты, одновременно записывая показания на планшет с листами. Подумав, ввел в катетер обезболивающее и успокоительное, затем присел рядом с кроватью, внимательно изучая не изменившийся вид Молнии. — Я начинаю волноваться насчёт его пульса. Мы делаем системы, другие препараты, но сердце все равно беспокойно. Кардиостимулятор в исправном состоянии, он продолжает работать… Возможно, стоит поменять некоторые лекарства на более сильные. Понаблюдаем ещё день, попрошу вас в том числе. Сейчас поможете мне совершить перевязку? — Конечно, — одобрительно кивнул Док. Луис кинул планшет на стул, встал и отрегулировал кровать, слегка приподняв ее, но не до сидячего состояния. Хадсон боялся как-то навредить своими грубыми руками и так чувствительной коже мальчика, так ещё и с ожогами. Сначала он приподнял его платье до ключиц, затем нежно начал придерживать голову левой рукой, чтобы не коснуться места ударов. Правую просунул под спину. Врач снял старые бинты, отстегнув железные защелки. Он оголил грудь Молнии, на ней оказалось особенно много синяков. Обработав все специальной жидкостью неторопливыми движениями опытных рук, начал накладывать новые повязки. Зафиксировав, он кивнул, Док аккуратно положил мальчика обратно на подушку, укрыв одеялом. С перевязкой руки оказалось все намного проще. Доктор ушёл, проделав нужные процедуры. Хадсон поднялся со стула и прошёлся по палате, пытаясь найти хоть какие-то занятия для себя в этом довольно скучном месте. Во многих больших больницах, как эта, на каком-то этаже есть мини библиотека, там можно взять одну или несколько книг на время, а затем вернуть. Он решил позже прогуляться и поискать ее, чтобы не просто так сидеть. Док положил свою правую руку на левое плечо Молнии, где чуть ниже установлен кардиостимулятор. Другой он осторожно гладил его по волосам, стараясь не доставить боль, дотронувшись случайно до ранки. Мужчина прошептал: — Эй, малыш. Ты чего так разнервничался? Я рядом, ты в безопасности, — он хотел бы сказать больше слов, но понимал, что мальчик его не слышит. Хадсон посмотрел на аппарат повнимательнее. Сначала у него были чувства понимания и сочувствия думая, что он пережил точно такие же этапы в своей жизни. Падение. Восстановление. Смирение. Но смирится ли мальчик со своей участью? Док был на несколько лет старше в тот момент, соответственно, мудрее. — Но он больше никогда не сможет вернуться в спорт… — его вмиг осенило, что-то дернуло сзади. Он всмотрелся получше в бинты. Сердце кольнуло, мужчина наконец осознав часть проблемы. Ведь у Молнии наступит новый этап со множеством ограничений. Приспособится ли он, будет ли искать плюсы в своей новой жизни? Он жил гонками, в детстве являлся фанатом легендарных гонщиков, тот же Хорнет или Кинг. В худшем случае, мальчик просто сдастся, так как все, чем он жил умерло в один момент. Док понимал его характер, видел, как он медленно падал все глубже и глубже в бездну, но цеплялся за выступы скал в последний момент. Он мог окончательно опустить руки. Тогда пытался одержать победу в гонках, у него был хоть какой-то шанс и вера. Хадсон взял Молнию за руку, потирая большим пальцем запястье. Он наклонился и поцеловал его в лоб, закрыв глаза на то, что ранее никогда этого не делал, считая ненужным. Именно сейчас он понял, что мальчик не делился с ним своими мыслями. Наверняка он чувствовал и мучился от заболевания, скрывая ото всех. Возможно, он знал о нем. Док планировал спросить его об этом, когда оба будут готовы к серьёзному разговору. Даже не к одному, их было большое количество, о некоторых сам мужчина не догадывался. Он, как считал, совсем не умел поддерживать людей в трудные минуты. Его поддержка — поддержка доктора, который ничего никогда не пообещает пациенту. Хадсон и не собирался пытаться изменить своё мировоззрение, лучше пусть человек будет знать горькую правду, чем сладкую ложь. Но решил, что должен быть все это трудное время для них обоих, а особенно для мальчика, рядом. Док догадывался, что ему ещё не скоро снимут бинты с головы и руки. В данный момент он больше беспокоился не по этому поводу, ведь это не так страшно, окончательный исход заживления его головы будет не скоро. Он беспокоился по поводу сердца Молнии. Мальчик наверняка испугается, потеряется в пространстве, когда проснётся. Ребёнок будет переносить много стресса, но для него же это только вред. Док пообещал себе, что не бросит сына. Никогда. Хадсон попытался вздремнуть, но беспокойные мысли не выходили из его головы. Он хотел, чтобы Молния как можно быстрее проснулся и поправился, насколько это возможно. Но показатели пока что были не из лучших, хотя состояние более-менее стабилизировалось. Откинувшись на спинку стула и сложив руки на груди, мужчина вспоминал, как познакомился с мальчиком. Прошло четыре года, но он так и не изменился. Невысокого роста со светлыми волосами, зачёсанные назад, которые блестели, когда на них падали лучи солнца. Прямые, тонкие, темные брови. Искренние глаза лазурного цвета с переливами светло-серого, которые так были похожи на Дока. Они же напоминали ему безоблачное летнее небо, завораживая при каждом взгляде. Маленький аккуратный нос, о таком мечтают многие девушки. Обычные губы, верхняя чуть больше, чем нижняя. На правой щеке находилась родинка. Скулы в меру выраженные. Сам по себе он был худого телосложения с бледной кожей. Ребёнок выглядел таким маленьким для Хадсона, особенно сейчас. Беззащитный спящий мальчишка с трубкой искусственного дыхания во рту, множеством капельниц и катетеров на руках, прикреплённом датчике на пальце для отслеживания пульса и прибором в груди, который помогает его сердцу биться. Даёт право на жизнь. Док перевёл свой взгляд на него. Он посмотрел несколько секунд в его закрытые, спокойные глаза и тихо улыбнулся. Его умиротворение прервалось. В дверь постучали два раза, затем последовало короткое молчание. Она медленно приоткрылась. Первое, что увидел Хадсон — это женские сандали. Затем светло-синие джинсы с чёрным ремнём и голубую блузку, скрывающая плечи, но открывающая ключицы. Сверху накинут медицинский халат, обычно выдающийся при посещении. Незнакомкой оказалась Салли, которая внезапно очутилась именно здесь. Ее волосы были аккуратно собраны в пучок белой резинкой. Она первым же делом обратила своё внимание на кровать и тело на ней. Девушка на ватных ногах подошла поближе. Приборы монотонно пищали, грудь мальчика поднималась и опускалась, чуть слышны были вздохи и выдохи. Она поменялась в лице со страха на ужас и тревогу. Глаза бегали, уменьшались и расширялись, как при изменении света. Наконец, она безысходно вскрикнула и потянула руки, но Док резко схватил ее за плечи и оттащил от постели. Продолжая удерживать в своих не совсем тёплых объятиях, спросил спокойным, тихим голосом: — Что ты тут делаешь? Разве я говорил тебе приезжать сюда? — Нет, но ты бы никогда не разрешил! Я должна хоть раз увидеть Молнию! — в ее крике читалось больше не злость, а некая обида. Ведь она тоже важный человек для него. — Тише, — мужчина ослабил хватку. — Я не хотел, чтобы ты видела его таким. Не думаю, что и он тоже. Тебе нет смысла приходить эту и, скорее всего, следующую неделю. Лучше поезжай домой, как поступил Майкл. Молния крепко спит, его иммунитет ослаблен, организм легко может подхватить инфекцию. Даже обычная простуда окажется для него ухудшением показателей, ему сейчас тяжело справляться со всем этим. Не представляю, насколько сильно будет, когда он проснётся. Тем не менее, я должен быть все это время рядом с ним. Уже потом он сам решит, захочет ли видеть тебя или ещё кого-то. Салли пыталась сказать то, что заставит передумать Хадсона. Но он упёртый и самоуверенный, это трудная задача. Девушка подняла взгляд — он спокойно наблюдал за ней и ее действиями, что она решит дальше предпринимать. Каррера вздохнула, осознавая, что в какой-то мере он прав. — Хорошо, — положив ладонь на колено, произнесла она. — Но обязательно звони мне, сообщай, лучше ли ему. Что врачи говорят? — Ничего интересного. Пока что мало информации. Знают только то, что ему чуть лучше и по прогнозам проснётся через 5-6 дней. Но не нужно делать поспешных выводов, его состояние на данный момент шаткое. Салли кивнула, раскладывая по полочкам всю полученную информацию. Они сидели в тишине несколько минут. Она поняла, что ей стоит уходить и собираться в Радиатор Спрингс, так как уже скоро вечер, а после стемнеет. Наклонившись к Молнии, девушка дотронулась до его волос, не скрытые бинтами. — Монти, скорее поправляйся. Я тебя люблю. Мы все тебя любим, — промолвила она. — Теперь я пойду. Мне пора. Док встал и подошёл к ней поближе, протянув руки. Каррера прижалась к его груди. Он погладил ее по голове несколько раз: — Все будет хорошо, — успокаивающе сказал Хадсон. Салли стало легче на душе, ощущая тепло близкого ей человека. Она искренне любила мужчину, несмотря на его холоднокровие. Он был ей, как мудрый отец, дающий нужные советы. Простояв так несколько минут, девушка медленно отошла от него, сама же не особо этого желая. Они попрощались, и она скрылась за белой дверью. Остаток дня пролетел довольно быстро, мужчина смог немного поспать. Правда, спина жутко болела, поэтому для того, чтобы не стать статуей за время провождения в больнице, он периодически вставал, ходил по палате, тянул руки то вверх, то в стороны, то вниз. Тот же ритуал проделывал с ногами. Это хоть как-то спасало положение. Он никогда бы не подумал, что начал в 53 года делать зарядку. Но была и радость — показатели Молнии немного улучшились. Его кожа чуть побагровела. Когда Док держал его за руку, она казалась тёплой и живой, не такой, как в первый день. Мальчику медленно становилось лучше, все ближе приближаясь к его окончанию глубокого сна. Хадсон на этих мыслях забывал о боли в спине и суставах, о сильном желании переодеться в домашнюю одежду и о невыносимой скуке. Он мог бы играть в нарды на телефоне, смотреть обучающие видеоролики по проведению операций на разные органы. В крайнем случае, скачать какой-нибудь детектив или роман и читать. Но вовсе не хотелось. Док боялся, что сразу же наткнётся в интернете на статью желтой прессы про аварию Молнии. Он подозревал, что там напишут. Примерно то же самое говорили о нем, только в газетах из тонкой бумаги, которые пачкали чернилами пальцы. В его доме на первом этаже в кабинете висел вырванный лист из неё в рамочке. Каждый раз, глядя на него, мужчину переполняли разные чувства: как плохие, так и хорошие. Он подозревал, что когда они вернутся в город, ему стоит снять это. Иначе мальчику при каждом взгляде на разбитую машину будет казаться, что это не старика, а его. Мужчине было немного смешно с мысли, что ему придётся стать психологом для ребёнка. Ведь нужно многое объяснить и причём в мягкой форме, чтобы он это нормально воспринял, не вредя здоровью. Хадсон надеялся, что Молния сразу же после пробуждения будет чувствовать себя лучше. Хотя понимал — это глупо. Он чудом вообще остался жив, нужно довольствоваться этим. Тем не менее, мечтать не вредно. В 6 часов вечера он наблюдал за погодой на улице — светило яркое солнце. Вид из окна казался приятным ему, он выходил на парковку. Рядом росли декоративные елочки, в меру высаженные маленькие цветы. Его заставило оторвать свой взгляд, услышав щелчок и открытие двери. Повернув голову, Док увидел стройную девушку в белом халате, примерно, лет 30. Она зашла и мило улыбнулась: — Добрый вечер, меня зовут Сьюзан. Пациентам я приношу еду, то есть завтрак, обед и ужин, знайте. Хотели бы вы заказать что-то? Я к вашим услугам. — Приятно познакомиться, Сьюзан. Я Пол и не против вашего предложения. Пожалуйста, принесите мне что-нибудь на ваш вкус. Держите, — он протянул купюру в 10 долларов, — сдачи не надо. — Как скажите, мистер Пол. Предпочтёте чай из напитков? — Да, давайте. Извините, можно ещё одну просьбу? Не могли бы вы принести мне кресло, на этом стуле крайне неудобно спать. Доктор сказал, что мне должны выдать. — Да, конечно! Ждите, через 10-20 минут я приду, — сообщила девушка и покинула палату. Она не солгала, и именно через указанное время принесла ужин, состоящий из макарон и куриной котлеты, и кресло. Оно оказалось довольно обычным, но в то же время мягким и вместительным. Спинка немного опускалась вниз, что было плюсом. Док был рад тому, что теперь будет намного лучше спать, возможно, даже выспится. Он с удовольствием поужинал, сейчас для него самая плохая еда показалась бы дельной. Взяв кружку чая и откинувшись на кресло, с облегчением выдохнул, наблюдая за тем, как грудь Молнии поднимается и опускается. Лучи солнца попадали в палату. Они освещали его волосы, которые стали будто золотыми, и грели ребёнка. Мужчина положил руку на его плечо, легонько поглаживая. Поставив кружку на прикроватную тумбочку, наклонился и поцеловал мальчика в лоб. — Эй, малыш. Тебе уже лучше. Это радует меня. Отдыхай, набирайся сил, ты хорошо справляешься. Спокойной ночи, Монти, — он немного опустил одеяло, чтобы тело освежилось от него. Время дошло только до семи часов, но Док уже решил ложиться спать или хотя бы вздремнуть. Он опустил спинку кресла и расположился как можно удобнее. Второй день прошёл намного лучше для Молнии, чем первый. Приборы давали стабильные показания, сам его вид стал лучше. Мужчина был счастлив, что маленькими шагами все налаживается. Пока что.