***
Сон. Эйнеке проснулся. Неожиданно. Резко. Сон просто взял и схлынул, оставив полуэльфа где-то на кромке яви. Эйнеке лежал на постели, откинув одеяло к стене. Он обнимал его. Прижимал к груди, удрученно понимая, что это все же одеяло, а не… «Жрица!» - подсказал внутренний голос. Эйнеке распахнул глаза. Уставился в стылую каменную стену. Жрица. Да, пожалуй, об этом обстоятельстве он совсем позабыл со своими грезами. Это… смущало! Заставляло Эйнеке думать, что теплящееся в груди волнение неуместно, а недавний сон чересчур… фриволен? Воздух в келье больше не казался Эйнеке стылым. Вскипела кровь. Устыдившись, полуэльф перевернулся с боку на бок. Прикусил губу, потом глянул на свою ладонь. Прикосновение Миристель… Эйнеке помнил его. Мягкость кожи. Легкость, почти невесомость, самой девичьей руки… Вот бы коснуться еще! Хоть раз! Тронуть чуть-чуть, а лучше снова подержать на ладони! А может… может тронуть губами! Поцеловать. Эйнеке зажмурился. Улыбнулся: широко и довольно. Стыд утих сразу, как только вернулись мечты. Сердце все ухало и ухало в груди: волнительно, радостно и громко. За его стуком Эйнеке не слышал ни ночных шорохов по другую сторону окна, ни похрапывания Наталя – его постель была у противоположной стены. «А, в конце концов, разве плохо, что она жрица?» - спросил себя Эйнеке, прижимая к груди руку, «запомнившую» прикосновение Миристель. «Ну да, много болтает о богах, и что? Нат вон тоже о всякой чепухе постоянно балаболит и ничего! Я же как-то терплю! К тому же Миристель… Миристель совсем не Нат! Она…» - мысли Эйнеке совсем залихорадило. Мгновение назад он пытался все же вернуться в объятия сна, но теперь понял: нет, ему не уснуть этой ночью. «Я должен с ней встретиться!» - решил про себя и сел. «Должен…» - осмотрел темную комнату в поисках одежды и сапог. Зажигать колдовские фонари не посмел – не хотел будить брата и уж тем более привлекать внимание кого-то из старших жрецов, наверняка патрулирующих сады подле храма. Вряд ли им понравится, что в келье послушников горит свет. Еще чего доброго донесут кому из учителей! «Должен понравиться ей!» - Эйнеке встал. Натянул поверх рубахи тунику и наскоро пригладил растрепанные волосы. Решимость овладела полукровкой: стойкая и неодолимая. Он прошагал к выходу. Замер у двери, оглянувшись на брата. Наталь безмятежно спал, оглашая храпом всю келью. Он совсем не слышал возни брата и, разумеется, даже не подозревал о его грядущем приключении. Эйнеке удовлетворенно ухмыльнулся. Ему грела душу мысль о том, чтобы побродить ночью в одиночестве, а, вернувшись под утро, ничегошеньки не рассказать Наталю – сохранить все в тайне, сделать чем-то особенным и сокровенным. Личным. Это «личное» заставляло Эйнеке чувствовать себя самостоятельным. Чем-то независимым и цельным, а не… частью единого существа, сплетенного из двух до неприличия похожих тел! - Я скоро вернусь, - пробормотал все же, а потом, заметив, что у Наталя сползло одеяло, подошел ближе. Поправил, заботливо укутав близнеца. - Добрых снов, братец! - пожелал на прощание.***
Ночная прохлада охватила Эйнеке, однако не смирила его пыла. Огонь, разгоревшийся в груди юноши, полыхал все ярче и ярче. Куда идти полуэльф совсем не знал. Он бестолково бродил вокруг храма, тщательно избегая патрулей Смотрящих-за-Клинками. Магическое чутье помогало. Расширив щит до состояния поля, Эйнеке ощущал приближение живых существ задолго до того, как зрением ловил их очертания вдалеке. По первой юноша собирался пробраться в святилище Эссиль и в нем поискать Миристель, однако тут же отмел эту мысль. Во-первых, побоялся нарваться на Смотрящих-в-Ночи. Во-вторых, время позднее. Вряд ли Миристель и ночи проводит за молитвами своей богини! Следующей мыслью Эйнеке было поискать кельи подле святилища – жрицы Эссиль наверняка жили где-то рядом, но… «Она ведь принцесса Аи`Миррар, а Алания – их город!» - усомнился юноша и сел на ближайшую скамейку. Нахмурился. Если Миристель живет не при храме, а в аланийском дворце, то это все усложняет. Причем настолько, что лучше бы отказаться от затеи наведаться к ней. Прийти незваным гостем в святая святых другого Дома – неслыханная дерзость! «Да и что я буду делать, когда найду ее? Как мне понравиться ей?» - спросил себя Эйнеке. Да, об этом он, пожалуй, подумать забыл, прежде чем отправиться на прогулку. «Я ведь никогда прежде… - Эйнеке снова смутился – даже в своих мыслях он не мог оставаться спокоен, - Я никогда прежде не пытался понравиться девушке!» Признаться самому себе в незнании оказалось нелегко. Гордость ныла и стонала, ведь Эйнеке всегда считал себя умным – куда более умным, чем многие другие. Теперь же толка от этого «ума» не было никакого! Забавно, но Эйнеке даже не видел, как за девами ухаживали старшие представители его Дома. Ему попросту не было интересно за этим наблюдать! Да и девушки… не столь давно Эйнеке искренне не понимал, о чем с ними вообще можно говорить! «Слишком сложно!» - полуэльф покачал головой. Собственное непонимание удручало. Вызывало раздражение. Напряжение. Неужели он зря выбрался на эту прогулку?! «Ну уж нет!» - вспыхнул Эйнеке. Отринул прочь робость. Задумался. Разум говорил, что все не так плохо, как могло бы показаться. Да, Эйнеке прежде не приходилось общаться с девушками и тем более ухаживать за ними. В силу своего весьма скверного здоровья в годы ранней юности Эйнеке почти не общался с другими принцами и принцессами Домов. Впрочем, он все же учился быть любезным и учтивым – добиваться своего, завоевывая чужие симпатии. Лесть, подарки, показная покорность… девчонкам это ведь тоже наверняка нравится! «Тем более этой!» - усмехнулся Эйнеке, припомнив сколь настойчиво Миристель втолковывала ему о богах и о их всеблагой воле. Он покорится ей – позволит увлечь себя всей этой религиозной чушью – не возразит более ни разу и… подарки. Подарки тоже нужны! «А что могу я ей подарить?» - задумался Эйнеке на миг. Растерянно повел взглядом: розовые кусты, заросли сирени… Цветы? Нет! Цветы – подарок по сути бесполезный, ведь живут они недолго – буквально миг в глазах эльфа. Да и к тому же Эйнеке коробила сама мысль о подобном подарке: «ранить» растение, чтобы оно потом гибло на глазах понравившейся ему – Эйнеке – девицы? Слишком… неправильно! Извращенно! Уж лучше лишить цветок магии, чем обречь на такую вот пытку! Полуэльф поднял голову к небу. Ночь стояла ясная. Звезды алмазными россыпями красили тягучую синюю черноту. Две луны – бледно-золотая Белетайна и серебряный Самайн – плыли в вышине. Может… Может украшения? Миристель бы пошло серебро! Да и к тому же в Доме Ал`Аллэ хватало мастеров. Сам Таэль – прадед Эйнеке – был весьма искушен в ювелирном деле. «Не сейчас, - Эйнеке отмахнулся. - Может, когда вернусь в Дарруну, тогда и смогу послать ей что-нибудь… что-нибудь достойное!» Собственная затея показалась ему неисполнимой. Пока. Да и к тому же, разве любовь жрицы можно купить серебром? Миристель казалась такой… такой светлой, чистой и непогрешимой! Эйнеке снова прикрыл глаза. Вспомнил ту магию, что привлекла его на поляну, где он встретил Миристель. Яркое сияние… Всполох вдали. Он тронул поле Эйнеке. Лишь чуть-чуть задел на самой кромке, и все же заставил вздрогнуть. Юноша насторожился. Сначала он решил, что это кто-то из Смотрящих, но после сознал, что то была именно вспышка – короткая искра, проявившаяся и погаснувшая мгновение спустя – а не живой и постоянный огонек. «Что это? Кто-то колдует? Колдовал?!» - Эйнеке вытянул шею, повел носом, точно зверь, потом повелел своему полю стать шире. Оно медленно и осторожно ползло к месту возникновения искры, ощупывая и осматривая округу: землю, заросли, воздух – все, в чем могли остаться отголоски чужих чар. И… Нити! Оборванные, будто обрубленные! Глаза Эйнеке округлились. Дыхание участилось. На миг полуэльфом овладела тревога – страх, ведь то, что составляли те нити в прошлый раз, было смертоносным проклятьем, едва не стоившим жизни могучее и молодое животное! Потом пришел восторг. Лихая радость от осознания того, что судьба, кажется, сама решила дать Эйнеке шанс завоевать Миристель. Некий колдун, проклявший совокота, рядом. Он снова творит свои чары. Возможно, во зло. Если… Когда Эйнеке поймает его, Миристель (да и наверняка все прочие Аи`Миррар) будет весьма благодарна! «В конце концов, - рассудил юноша, - этот кто-то навредил священному зверю их Дома, а это преступление!» Стянул поле. Поднялся со скамьи. Легкой тенью заскользил к месту, где погасла вспышка. Отголоски магии вели Эйнеке. Как опытный охотник он шел по следу, выдирая из сотен тысяч переплетенных силовых линий сугубо нужные: изувеченные, рваные, тонкие. Путь нитей вел к лесной опушке. Несколько раз Эйнеке приходилось отклоняться от маршрута – нырять прочь с тропы в заросли, скрываться. Смотрящие-за-Клинками. Они явно не почуяли «искры», но могли заметить Эйнеке. Помешать ему! Может, конечно, стоило заручиться поддержкой старших, а не идти по следу незнакомого и, вероятно, не слишком дружелюбного (иначе стал бы он гробить совокота!) колдуна в одиночку, однако Эйнеке чувствовал, что это не слишком-то хорошая идея. И не только потому, что в случае успеха он ни с кем не желал делиться победой. Придется объясняться, а это потеря времени. Станет ли злоумышленник задерживаться на месте преступления? «Нет! Конечно же, нет! - сам себе сказал юноша, ускользая от очередного патруля. - Если только он не идиот!» Еще несколько перебежек. Сады и храм остались позади. Эйнеке вступил под сень леса. Двигался юноша по-прежнему тихо и осторожно. Держался теней. Смотрящих он более не чуял, однако опасался раньше времени выдать себя врагу. Он не испытывал особой уверенности в том, что справится в случае открытого столкновения, однако надеялся застать предполагаемого колдуна врасплох, а там немного дать волю своей магии и… «Посмотрим, что из этого выйдет!» Наконец Эйнеке остановился – достиг того места, где полыхнула искра. Остатки чужого волшебства все еще витали в воздухе, заставляя кровь кипеть и бурлить. Оборванные нити снова стали сетью – на этот раз куда более сложной. Обширной. Эйнеке замер неподалеку от двух больших элорнов. Лунный свет едва пробивался сквозь их ветви, а потому молодой полуэльф не сразу заметил нечто темное в корнях одного из древ. Оно не двигалось. Совсем. Рядом тоже не было никого. Сколько Эйнеке не старался, он не мог нащупать в плетении магии ни единого живого огонька – только следы их присутствия, да отголоски чужих чар. Эйнеке запомнил их вкус, их запах и цвет, однако… «Сбежал?» - юноша нахмурился, по-прежнему прячась. Он никого рядом не видел и не чувствовал и все же остерегался выходить из укрытия. Направил свою силу к темному нечто в корнях элорна. Попытался «ощупать». Не получалось. Вернее, получалось, но ощущения Эйнеке были сбивчивы и непонятны. Кажется, он нашел самое средоточие «оборванных нитей». «Надо осмотреть поближе!» - в конце концов, решил юноша и оглянулся кругом: никого. Ни колдуна, ни кого-либо еще! Лишь темное неподвижное нечто, кипящая вокруг него магия и… «Все! Иду!» - Эйнеке выскользнул из тени. Сделал несколько коротких тихих шагов навстречу загадочному объекту. В скудном ночном свете заметил странный блеск на траве у корней элорна. Замер, вглядываясь. Растительность у древа будто укрыла роса, но не прозрачная и светлая, а такая же темная, как и то, что съежилось в корнях. Толком не разобрав что это так блестит, Эйнеке приблизился. Вступил на мокрую траву носком сапога. Наклонился касаясь «росы» рукой. И оцепенел. В горле застрял крик. Он заклокотал в легких, но так и не вырвался наружу. Спина взмокла. Волосы на загривке встали дыбом. На миг перед глазами все поплыло и помутилось, а мышцы одеревенели настолько, что Эйнеке не смог даже выпрямиться, не то что ринуться прочь! Его пальцы были в крови. Вся трава была в крови. Свежей. Совсем еще теплой и… «Эльфийской?!» - Эйнеке наконец заставил себя разогнуться. Округлившимися глазами он уставился на нечто в корнях. В том теперь угадывались вполне себе эльфийские очертания. Подкатила тошнота. Эйнеке шумно сглотнул. Внутри него боролось отчетливое желание незамедлительно бежать и с тем же подойти ближе – рассмотреть, разобраться что произошло и почему. Первое пересиливало, но второе… «Брось, Эйнеке! - зашелестело оно голосом самого полуэльфа. - Неужели ты испугался, а? Ты – столько раз видевший собственную кровь, столько раз смотревший смерти в лицо, покуда другие маги сращивали тебе разбитые вдребезги кости!» Эйнеке снова сглотнул. «А ведь и правда, чего я трушу? - спросил сам себя, зажмурившись. - Я ведь и не такое видел! Пережил!» - сделал еще шаг, еще и еще. Замер над темным нечто, затем опустился подле него на колени. Штаны мигом напитались кровью, но Эйнеке на то даже внимания не обратил. Все мысли его были сосредоточены на… теле. Да, пожалуй, все же на теле! И впрямь эльф. Эйнеке видел изломанные крылья. Когти на безжизненной руке. Длинное заостренное ухо. Мертвец лежал на боку, а потому полуэльфу пришлось перевернуть его, чтобы рассмотреть лицо. Дрожащие руки. Короткий рывок. - Арений!.. - судорожный выдох. Эйнеке узнал мертвеца. Ни удовольствия, ни злорадства, только боль, страх и отвращение. Эйнеке затрясло. Будто жестокая лихорадка охватила его! Обида… недавняя драка… все это померкло перед одной-единственной ужасающей мыслью: то, что еще совсем недавно было живо, существовало рядом с ним, двигалось и мыслило, чувствовало – теперь мертво. Перестало быть частью той реальности, что окружала Эйнеке. Это… Это оказалось слишком ошеломляющим! «Что… Что произошло?! Как?!» - мысли-вопросы бились в голове. Разум неизбежно скатывался в истерику. Дрожь в руках, да и во всем теле усилилась, однако Эйнеке... Он заставил себя коснуться Арения – еще теплого, не окоченевшего – ощупать в поисках ран или чего-то такого. Нашел. Между ребер молодого эльфа торчал нож. Костяная рукоятка. Несколько символов на ней. Лезвие ушло глубоко в плоть, и Эйнеке пришлось порядочно повозиться, чтобы извлечь его. Когда же это случилось, юноша уставился на клинок. Сплошь алый! Эйнеке смотрел неотрывно, сам не понимая почему и для чего он сделал это – вытянул нож из раны. Голод. Он снова пришел. Зашевелился внутри. Теперь говорил, что в крови есть магия – своя особенная магия, которой так легко насытиться! Эйнеке это знал. Чуял. Оказавшись так близко к источнику… к стынущему телу Арения, полуэльф смог наконец разобрать на фоне отголосков чужих чар, как остатки жизненной силы вытекают наружу вместе с кровью. Облизнул сухие губы. Тихо с присвистом выдохнул. Попытался воспротивиться навязчивому желанию, но… Не хватило сил. Воли! Вкус крови наполнил рот. Эйнеке слизнул ее с лезвия ножа и замер. Наслаждался. Упивался! И совсем не слышал приближающихся шагов.