Путь

Спустя час Эйнеке шагал по узкой тропке между деревьев: в основном элорнов, но кое-где, сверкая серебристой металлической корой, мелькали и железностволы. Величавые святилища Старых Богов и храмовые сады остались позади. Шедшей впереди Раэрин уводил юного полуэльфа все глубже и глубже в лес у границ Алании. Это не пугало Эйнеке, скорее наоборот интриговало, ведь там, куда вел его Раэрин бывали лишь друиды. Отчасти путешествие вглубь леса даже радовало Эйнеке. Ему не хотелось видеть собратьев-эльфов – их осуждающие взгляды и презрительные оскалы – не хотелось чувствовать себя изгоем – убийцей, которым теперь каждый второй не стеснялся его называть. «Там будет тихо и спокойно. И никто не тронет, не обидит… Раэрин не позволит!» - говорил сам себе полуэльф, украдкой оглядывая округу: ему не терпелось поскорее увидеть обиталище друидов, а затем упасть и какое-то время не шевелиться. «Мне нужно отдохнуть», - тогда же мрачно констатировал Эйнеке. Оторвал взгляд от рядов деревьев. Воззрился на собственные руки: те мелко дрожали. Пребывание в темнице сказалось не лучшим образом. Полуэльф толком не отдохнул. Перед глазами снова плыло и мутилось. Навязчиво ныли ушибы и синяки, а затекшие за время сна на лежанке мышцы слушались едва-едва. Они словно одеревенели! К тому же Эйнеке изводил голод. Причем, что обычный телесный, что магический. Второй был настолько силен, что неосознанно полуэльф уже прислушивался к потокам энергии вокруг, искал место для кормежки. Впрочем, не настолько, чтобы начать прямо на ходу поглощать магию. - Дождемся заката и к ночи выйдем в лес, - заговорил вдруг Раэрин. Эйнеке чуть вздрогнул. Почувствовал на себе взгляд – друид обернулся, глянул на полукровку через плечо. - Нужно отдохнуть и подготовиться, - молвил Раэрин непринужденно, а Эйнеке не сдержал облегченного вздоха на слове «отдохнуть». - Тебе еще нужно привести себя в порядок! Друид чуть улыбнулся. Эйнеке повел ладонью по щеке. Приступ стыда на миг овладел им. Запекшаяся кровь, грязь… страшно подумать в каком виде он предстал перед Миристель! «Но она не выказала отвращения, не отняла рук… позволила…» - Эйнеке вспыхнул: даже собственные мысли смущали его! Впрочем, они же и дарили юноше приятное чуть трепещущее тепло в груди. Против воли он улыбнулся, после, вспомнив о Раэрине и его словах, вмиг посерьезнел. Задумался. Охотиться в ночи эльфы привыкли испокон веков. Острые клыки и когти, сильные тела, крылья, помогающие планировать с небольших высот, держать равновесие и маневрировать, не сбавляя скорости бега, но самое главное зрение – оно позволяло собратьям Эйнеке видеть во мраке ночного леса. Однако эльфы давно отдали предпочтение дневному образу жизни. Немногие из них продолжали бодрствовать по ночам, а потому план Раэрина несколько смутил полукровку. Да, он тоже мог видеть в темноте, как и все эльфы, но… «Разве не безопаснее днем?» - в уме проскользнул вполне уместный и закономерный вопрос. Привыкнув жить в свете солнца, юный Эйнеке видел в ночи некоторую… угрозу. - Почему выходим ночью? - и все же не удержался полуэльф. Он нагнал Раэрина и теперь старался идти нога в ногу с ним, несмотря на слишком узкую для двоих тропу. Неотрывно смотрел в глаза друиду, а тот даже и не думал отводить взгляда. Только немного сдвинулся в сторону, давая Эйнеке чуть больше места на тропе. - В свете лун я сильнее, - Раэрин пожал плечами, - а это точно не лишнее! К тому же, - немного подумав, продолжил друид, - Самайн почти полный. Ночь будет светлой, и этот паршивый колдунишка уж точно не скроется! Эйнеке нахмурился, изучая Раэрина взглядом. Могущество друидов зависит от лун? Или только его сила? Почему? Вопросы кипели в уме. Хотелось вывалить их прямиком на рыжую голову Раэрина, однако Эйнеке держался. Он задал всего лишь один – тот, что волновал его более всего: - Может быть так, что сила того… ну… - юноша стих, подбирая подходящее слово, затем продолжил: - злодея тоже зависит от лун? Раэрин нахмурился, поиграл желваками, нервно дернул крылом и только затем ответил: - Возможно она зависит от фаз и от движения лун, но не от самого их присутствия или отсутствия на небе, как в моем случае, - сказал друид. - Впрочем этот, как ты выразился, «злодей» кознями своими промышляет лишь по ночам. Не знаю почему. Может считает, что так безопаснее. - Хм… - протянул Эйнеке, задумавшись. Кое-что в его уме сходилось: странное поведение Раэрина в тюрьме, его попытки обнюхать Эйнеке, сила, зависящая от лун… - Дар Леса… - пробормотал полуэльф, потом, возвысив голос, напрямую спросил: - Ты оборотень? Раэрин хрипло хохотнул, и в этом его смешке Эйнеке уловил рык: не рокочущий эльфийский, а более глубокий, резкий и похожий на рев. Звериный. - Рысь, - коротко сказал Раэрин и улыбнулся. - Лес обр-р-ратил меня в звер-р-ря, чтобы когтями и клыками я мог защищать его! Только сейчас Эйнеке заметил, как странно Раэрин выговаривает «р». - Нюх у тебя острее эльфийского? - как бы между прочим поинтересовался полуэльф. - Ну, раз ты знаешь запах того негодяя! Раэрин хмыкнул. Качнул головой. - Слух и зрение у меня отменные. Хоть в этом обличье, хоть в зверином, - сказал он, - а вот нюх… - снова покачал головой. - Нюх у меня неважнецкий, если так подумать! Не как у собратьев-волков! Я знаю запах этого… этого «злодея», но до сих пор не сумел его выследить! След всегда недостаточно свежий. Я прихожу слишком поздно! Эйнеке наморщил лоб, все еще усиленно думая. Да, кое-что в его уме все же складывалось: кусочек за кусочком. - Значит мы выходим охотиться ночью не только потому, что так ты сильнее, - Эйнеке принялся рассуждать вслух, - но и потому, что наш враг действует ночью. Тебе нужен свежий запах, чтобы выследить его, но при этом есть риск, что враг, как и ты, все же становится сильнее с восходом лун. И вот он я – первый, кто справился с чарами этого, как я выразился, «злодея»… Кажется, начинаю понимать зачем я нужен тебе, Раэрин! Последняя реплика прозвучала излишне эмоционально, напряженно, однако Эйнеке ничего особенного-то и не испытал от своего открытия: да, из него хотят сделать некое орудие и да, это совершенно… нормально? Разумно? Вполне рационально! Тем более, что Миристель сама об этом говорила тогда в темнице, пускай и не напрямую. «Я бы поступил точно так же», - подумал вдруг полуэльф, потом невесело усмехнулся: на ум пришла еще одна мысль. «Только вот в отличии от Раэрина я знаю, что тот трюк с чарами… у меня ведь все совсем случайно получилось! - прозвучала она. - Получится ли еще раз?» Сомнения… Они грызли Эйнеке изнутри! - Ничего личного, Ал`Аллэ, - тогда же подал голос Раэрин. Друид помрачнел. Кажется, ему и самому не слишком нравилась мысль о том, чтобы использовать Эйнеке, - но это необходимо. Жизнь одного или двух ничего не стоят, когда погибнуть, а… впрочем, что там! Уже гибнут многие! Эйнеке молча кивнул. Раэрин выдержал короткую паузу, затем тихо сказал: - Мы – друиды – почитаем жертвенность наравне с умением блюсти равновесие. Порой, чтобы цикл продолжался, кому-то нужно умереть. Не всегда оленю или зайцу. - Я не хочу умирать! - буркнул в ответ Эйнеке. По большей части из чистого упрямства. Душой он снова не почувствовал ничего – пережитое в детстве: травмы, бесконечные болезни, постоянное существование где-то на грани – оно выжгло в юном полуэльфе страх перед смертью. Пожалуй, куда больше он боялся другого: боли, осознания собственной слабости и беспомощности, чужой жалости, отчаяния в глазах брата. И Миристель… разлуки с ней – невозможности узнать каково это – любить девушку по-настоящему глубоко и преданно. - И не помрешь! - Раэрин вдруг улыбнулся: легко и даже как-то беспечно. - У тебя сильная магия! - заявил друид, пожав плечами. Эйнеке хмыкнул. Прислушался к своему щиту: тот был спокоен, разве что чуть вибрировал и тянулся то в одну сторону, то в другую, выискивая что-то, что могло бы его насытить. - Чувствуешь ее? - спросил полуэльф. - Я как-то слышал, что некоторые из твоего ордена более… хм… чувствительны к магии. - Угу, - согласился Раэрин. Эйнеке же ощутил азарт. - И что? Какая она? Что ты думаешь о моей магии? - спросил он, потом усмехнулся. - Ну, кроме того, что она сильная! Раэрин нахмурился. Вся его веселая беспечность сошла на «нет», уступив место сосредоточенности и даже некоторой напряженности. - Она меня тревожит, - честно признался друид. - То есть зверя внутри меня. Эйнеке снова хмыкнул. На этот раз мрачно. По первой его охватила радость, приятное чувство, вызванное очередной похвалой в сторону его магии. Это же чувство и разожгло в нем азарт – жажду продолжить разговор, вытянуть еще одну похвалу. А теперь вот это… «И я порченый, и моя магия порченая! Мы оба недостаточно хороши для эльфов!» - в уме снова вспыхнула неутешительная мысль. Память подкинула воспоминание о недавней ночи, проведенной в тюрьме, и о надменном Смотрящем – надзирателе, что открыл Эйнеке глаза на собственное несовершенство. Эта мысль пробудила иное чувство: болезненное и острое. Оно затмило разум. Еще разок подкормило азарт, заставив Эйнеке действовать. Он велел своему щиту проявиться – засверкать колдовскими всполохами. Раэрин рядом нервно дернулся. Остановился, хмуро покосившись на полукровку. - А так что ты чувствуешь, друид? - спросил Эйнеке холодно и тихо. Раэрин поморщился. - Инстинкт говорит мне бежать, - в тон полуэльфу отозвался он, - а разум велит вскрыть тебе горло, если не прекратишь эти штучки! Эйнеке скривился. Отвернулся. Впрочем, ослабил щит. Искры потухли столь же скоро, как и вспыхнули. - Идем, всего ничего осталось! - тогда же сказал Раэрин и заметно прибавил шагу. Он снова вырвался вперед, занимая середину тропы. Эйнеке ничего не оставалось кроме как двигаться следом. Впрочем, прошли они с друидом совсем немного. Раэрин вдруг замер, шумно потянул носом, затем, улыбнувшись, сказал: - Мы пришли! Эйнеке оглянулся. Сперва он даже и не заметил обиталища друидов, а потом с удивлением уставился на шесть причудливо сросшихся элорнов. Их могучие широкие стволы росли отдельно друг от друга, причем на довольно приличном расстоянии, однако ветви их переплетались, образовывая купол на высоте двух, а то и трех ростов Эйнеке! Густой кустарник и колючие лозы стали этому странному сооружению стенами, а мягкий мох выстлал тропинку к самому входу. - Да-да, это все наша друидская магия! - гордо заявил Раэрин, упреждая все вопросы, а потом, слегка подтолкнув Эйнеке, сам поспешил под сень ветвей. Эйнеке не смог проронить ни слова – слишком уж велики оказались удивление и восторг! Вместе с Раэрином юноша прошел по дорожке из мха, однако не дойдя до обиталища друидов десяти шагов, замер. На пороге показалась эльфийка. Чуть пониже Раэрина ростом, черноволосая и сероглазая. Завидев собрата, она улыбнулась, что-то тихо промурлыкала и ринулась навстречу. Мгновение, и Эйнеке удивленно вскинул брови, наблюдая за тем, как незнакомая эльфийка, будто кошка, трется головой о плечо Раэрина. Еще одно мгновение, и ко все большему недоумению Эйнеке рыжеволосый друид ответил подруге тем же: он тоже потерся о ее плечо головой. Впрочем, окончательно утратил нить реальности полукровка тогда, когда эльфийка подошла к нему. Эйнеке, желавший было поприветствовать незнакомку, ощутил прикосновение к своему плечу. Ошарашенно замер, понимая, что и об него решили потереться. Услышал тихое мурлыканье, словно бы настоящая кошка ластится! Ответить эльфийке Эйнеке так и не успел. Она, совсем невозмутимая и гордая, исчезла в лесной чаще, оставив полукровку и собрата-друида наедине. - Ну давай! Иди сюда! Хватит стоять и таращиться! - Раэрин махнул рукой, подзывая. Эйнеке, кое-как оправившись от шока, подчинился. Спустя мгновение он уже перешагнул через порожек. Беглым взглядом обвел помещение, в котором оказался. Из сплетения ветвей лился свет. Магические фонари – сферы из тонкого стекла, оправленные в латунь – украшали стены: сейчас они не горели, но ночью друиды наверняка зажигали их. Под фонарями виднелись альковы из переплетенных друг с другом лоз и древесных ветвей: в каждом устланная шкурами и мехами постель. У дальней стены – той, что напротив входа – виднелся очаг: единственное, что в этом месте было сложено из камня. В центре же величаво и гордо возвышалось нечто, что Эйнеке принял за эдакий тотем. У его подножия виднелся небольшой деревянный алтарь. Основание раскрашенного красными, белыми и зелеными красками столба украшала причудливая резьба: глифы (кажется, имена) и изображения зверей: по большей части кошек всех мыслимых видов и размеров. Вершину же тотема венчало искусно слаженное изваяние барса – хищника с северных отрогов гор. Он был в броне и лунный полумесяц украшал его голову будто корона, а в глазницах ярко сверкали лазурные камни-самоцветы. «Это эзи! Кто-то из великих лесных духов!» - догадался Эйнеке, разглядывая тотем. - Лунный Барс, - словно прочитав мысли полукровки, сказал Раэрин. - Мудрый наставник и праведный воин. Он учит верности, чести и справедливости. И он покровитель моей стаи! «Стаи?» - Эйнеке нахмурился, оглядывая альковы. Судя по всему, здесь жило не меньше двух десятков друидов. Неужели все они оборотни? Или стая Раэрина не только из них состоит? Хотелось спросить, однако полуэльф предпочел иное. - Та женщина… - начал юноша смущенно. - Она терлась об меня… почему? Раэрин тихо рассмеялся, покачал головой. - Это место – наш дом, малыш! - заявил он невозмутимо, - и дома мы желаем быть теми, кто мы есть на самом деле! Зверя в таких, как я куда больше чем эльфа! Эйнеке нахмурился, затем медленно кивнул. Тело его все еще помнило чужое прикосновение, и полуэльф не мог сказать, что оно ему не понравилось. Впрочем, касания Миристель будоражили и привлекали юношу куда сильнее. - Расслабься, - тем временем сказал Раэрин. - Чувствуй себя как дома! - и, жестом указывая на ближайший альков, добавил: - Здесь можешь отдохнуть, а вон там умыться, - на этот раз друид показал на скопление кувшинов и кувшинчиков неподалеку от очага. Эйнеке благодарно кивнул. Поспешил привести себя в порядок, желая наконец избавиться от крови и грязи на собственном лице. Когда же он закончил, Раэрин вручил ему плошку с каким-то отваром (тот был холодным и пах травами) и кусок вяленого мяса: похоже оленины. Эйнеке снова кивнул, обозначая признательность. Сел на край постели. Принялся жевать мясо, запивая то отваром. Вскоре Раэрин еще и вручил ему кусок хлеба: мягкого и свежего. Несмотря на урчание в брюхе и вполне приятный вкус, еда шла с трудом. Неожиданно вернулась тошнота. Накатила слабость. Эйнеке понял: магический голод слишком силен и толку от утоления обычного не станет. Кое-как расправившись с пищей (причем по большей части для того, чтобы не показаться невежливым), Эйнеке признался: - Я все еще голоден, Раэрин… Друид удивленно вскинул брови, потом как ни в чем не бывало предложил: - Могу дать еще мяса и хлеба! Эйнеке в ответ лишь покачал головой. - Я голоден… в другом смысле! - произнес, стыдясь и смущаясь. - Мне нужна магия. Чистая сила... понимаешь? - робко взглянул на эльфа. Раэрин на миг показался озадаченным, непонимающим, потом лицо его вдруг переменилось, посветлело. На друида кажется снизошло озарение. Он кивнул и ободряюще улыбнулся, мол, все хорошо! - Ты можешь попросить немного магии у Златолесья! - сообщил он, пожимая плечами. Эйнеке передернуло на слове «немного», и все же он сдержался – не брякнул ничего лишнего, не высказал сомнения и не дал своему страху проявить себя. «Тогда, когда я спас Мхеола мне и «немного» хватило!» - попытался успокоиться. - Идем! - позвал тем временем Раэрин. Отставив плошку, Эйнеке пошел следом. Вместе с друидом он покинул обитель, но, не прошагав и пары десятков шагов, остановился подле большого раскидистого элорна. Листва его сияла золотом и силой жизни. Эйнеке инстинктивно принюхался и чуть открыл рот, будто пробуя на вкус воздух. Он чуял энергию, струящуюся под бугристой белой корой. - Вот, это древо сильно! Оно накормит тебя, Эйнеке, - сообщил Раэрин, а затем без предупреждения схватил его за запястье. Сжал, лишая всякой возможности воспротивиться. Принудил коснуться теплой коры. Вслушаться в течение магии внутри. Перед мысленным взором снова возникли потоки и нити – плетение силы. Неожиданное возбуждение овладело Эйнеке. Голод взял контроль над телом и разумом. Полуэльф с жадностью впился в сочащиеся по древу токи. Впустил свою магию внутрь, потянул чужую к себе: неистово и жадно. - Тише, Эйнеке! Тише! Ослабь хватку! - тогда же велел вкрадчивый, чуть урчащий голос Раэрина у самого уха. Сердце бешено колотилось в груди. Нервная дрожь сотрясла тело. Хотелось вырваться из рук Раэрина. Вцепиться в потоки жизненной и магической силы элорна, испить их, насытившись так, что аж дурно станет! И все же Эйнеке воспротивился этому порыву. Вспомнил чудесное исцеление Мхеола и радость Миристель, ее слова о том, что магия Эйнеке не плохая. Вспомнил полуэльф и Нессира, его заверения в том, что голод можно обуздать, и что Эйнеке силен – наверняка куда сильнее, чем сам мог вообразить! Чужая вера, одобрение… они укрепили дух, стали самым верным и острым орудием против себя самого. «Ты не властен над мной! Я твой хозяин, а не ты мой!» - сказал Эйнеке своему голоду и тот поддался – уступил. Тогда же полуэльф снова услышал Раэрина: - Хорошо! - похвалил друид, - А теперь открой свой разум лесу! Услышь его! Стань им! На последней фразе голос Раэрина сменился иным – тем, что принадлежал Таэлю, прадеду Эйнеке. Медитации… Полуэльф вспомнил о них за миг до того, как наконец достиг подлинного успокоения и… Единения. Одновременно и странные, и потрясающие чувства овладели Эйнеке. Ветер на нежных молодых листочках. Покачивание стеблей и побегов. Шелест пернатых крыльев. Прикосновения мягких кошачьих лап. Податливость земли под копытами. Эйнеке был и не был собой. Он стал чем-то огромным, великолепным и живым. Магия струилась в нем, пульсировала, как кровь, разгоняемая могучим сердцем… Эйнеке почувствовал, как оно трепещет совсем рядом. Попытался найти и нашел. В изумлении замер, сознавая что сердце… оно тоже живое и разумное! Оно смотрело на Эйнеке тысячей глаз, внимало тысячей ушей, чувствовало корой, кожей и даже лесной влажной почвой. Изучало… - Уважай Лес. Береги его. Чти баланс и не бери больше, чем нужно, чтобы выжить. Отдавай, когда придет срок, и помни, что Лес всегда с тобой! - голос Таэля снова уступил урчанию Раэрина. Эйнеке же, поняв, что наконец насытился, отпустил потоки магии внутри элорна. Стянул щит, довольно и сыто гудящий. Плетение нитей и потоков развеялось. Полуэльф вновь увидел белую кору и золотые листья. Ничего не переменилось. Древо, как и прежде, полнилось жизни. Эйнеке пошатнулся. Восторженно выдохнул, желая хоть как-то выразить свою радость, но не удержался на ногах. Повис в руках вовремя подхватившего его Раэрина. - Не бойся просить о помощи, - тихо сказал друид, увлекая Эйнеке обратно в обитель. - Лес… Он всегда помогает тем, кто его хранит!

***

Пришел в себя Эйнеке довольно скоро. Буквально несколько мгновений назад Раэрин уложил его на постель в алькове, а теперь полукровка вполне ясно осознавал происходящее вокруг. Странные ощущения всего живого развеялись окончательно. Стук сердца Леса стих, оставив Эйнеке наедине с безумным биением своего собственного. Впрочем, и то довольно скоро успокоилось и перестало ломиться прочь из грудной клетки. Полуэльф лежал на боку. Где-то совсем неподалеку возился Раэрин. Что-то искал в резных сундуках, перебирал и готовил. Эйнеке наблюдал за этим. Говорить о случившимся ему не хотелось, пускай восторг и трепет все еще переполняли. Молчать дальше, впрочем, тоже казалось невыносимым. Тогда Эйнеке все-таки подал голос: - Теперь я понимаю, что имел в виду Нессир, когда говорил будто чувствует весь лес!.. - пробормотал, дивясь слабости своего голоса. Раэрин замер. Вскинул голову, метнув на Эйнеке короткий взгляд. - Нессир? - переспросил друид. - Он один из ваших… - сказал полуэльф тихо. - За галлами на пастбище присматривает... Верховный приказал ему! Раэрин нахмурился, потом кивнул: - Припоминаю! - отозвался, хотя и с некоторым неудовольствием. Эйнеке поднялся на локте, чтобы получше разглядеть лицо собеседника: на том отразилось явное раздражение, презрение даже! - Что ты знаешь о нем? - спросил Эйнеке, одновременно и смущенный, и озадаченный реакцией друида. Раэрин нахмурился. Вернулся к вещам в сундуке. С минуту он ожесточенно перебирал их, затем все же изволил ответить: - Ну, немногое на самом-то деле, - признался друид. - Мы незнакомы лично, но я наслышан о нем. Странный он! И свое наказание вполне заслужил! «Наказание?» - Эйнеке нахмурился. Впрочем, решил не перебивать Раэрина. Тот продолжал: - Он пришел к нам из Смотрящих, - говорил друид. - Что-то не поделил там с другими послушниками, а когда надоело получать тумаки, решил, будто среди нас живется лучше, чем в храме! Уж не знаю, что там и как у него сложилось, но в положенный срок Верховный все же пришел к нему. Нессир получил Дар Леса, а потом… Раэрин ненадолго замолчал, помрачнел. Брови его сошлись на переносице, под скулами вздулись желваки. То, что друид собирался сказать явно не нравилось ему. Возможно, следовало оставить Раэрина в покое. Не настаивать и не требовать продолжение, однако в Эйнеке сыграло любопытство. - Что потом? - мягко надавил полуэльф. Раэрин шумно выдохнул и все же продолжил: - Скажем так, ему не понравился тот Дар, который он получил, - признался друид. - Он имел наглость просить еще один – «получше»! Тогда Верховный явился к нему во второй раз. Наказал, велев следить за галлами. Сказал нам – иным друидам – что так, быть может, наш мятежный собрат научится почтению к Лесу и… - К жизни, - закончил Эйнеке мрачно. - Да, - согласился Раэрин, - к жизни. Некоторые неприятные подозрения закопошились в уме. Полуэльф, впрочем, предпочел оставить их при себе. Продолжать этот разговор не хотелось, да и Раэрин не выказывал никакого к тому интереса. Эйнеке решил сменить тему. Он перевернулся на спину, закрыл глаза. Собирался с духом, чувствуя, как горят щеки и уши, и как взволнованное дыхание трепещет на губах. - Скажи, Раэрин, а ты давно знаком с Миристель? - наконец отважился Эйнеке. - Достаточно. Я был когда-то Аи`Миррар. Давно. Еще задолго до того, как стал тем, кто я есть сейчас, - отозвался друид и тогда же спросил: - А что? - Что ей нравится? Кто? Какие эльфы? - шумно сглотнув, продолжил Эйнеке: страх и стыд в нем боролись с навязчивым желанием узнать если не все, то как можно больше. - Сколь многие уже просили ее руки? - и снова спрашивал Эйнеке. Задержал дыхание, а потом задал самый важный из тех вопросов, что терзали его: - Говорила ли она обо мне? Недолгая пауза. Ее прервал короткий и даже несколько нервный смешок Раэрина. Эйнеке захотелось вскочить с постели и как следует шарахнуть друида чем-нибудь тяжелым, ибо как смеет тот смеяться над ним?! Не смог. Замер и зажмурился, ожидая ответы. - Уж не приударить ли ты решил за ней, Ал`Аллэ? - спросил Раэрин. Эйнеке не успел ответить ему. В следующий миг друид снова заговорил: - Что и кто ей нравятся тебе бы лучше узнать самому, - прозвучали его слова. - Я не столь близок с принцессой, чтобы судить о ее предпочтениях. Говорила ли она о тебе? Да, было дело! Госпожа Миристель восхищена твоими магическими способностями, Ал`Аллэ. Она полагает, что у тебя есть потенциал, и что однажды ты можешь стать непревзойденным целителем. А еще она отметила твое упрямство! Раэрин усмехнулся. Эйнеке же предпочел на это никак не реагировать. - Знаешь, Ал`Аллэ, - вдруг сказал друид неожиданно суровым тоном. - Я не думаю, что у тебя что-то получится с госпожой. Не выйдет пары и этого вот «долго и счастливо» тоже… Эйнеке, не сдержавшись, коротко и отрывисто рыкнул. Распахнув глаза, он снова перевернулся на бок и устремил на Раэрина полный огня взор. - Почему? - пророкотал юноша. - Потому что я полуэльф?! Потому что недостаточно хорош для нее – чистокровной?! Раэрин нахмурился. Глянул на Эйнеке исподлобья и совершенно ровным тоном ответил: - Скорее потому что ты не бог. Немного помолчал, добавил: - Ее сердце создано для преданного служения, а не для любви. Эйнеке хмыкнул. Гнев его стих, притупился. Только отчасти, впрочем. Его отголоски все еще выжигали грудь ровно там, где било сердце. - Поспи, - вдруг сказал Раэрин. - Не изводись понапрасну. Только зря силы растратишь, а они еще тебя пригодятся – ночка предстоит долгая!