***
Бордель «Резвые пташки», Лютный переулок, Лондон
Из аппарациии Грейнджер вышла совсем не там, где планировала, еще раз убедившись, что для любого перемещения необходимо иметь твердый ум, четко представлять цель, а не действовать впопыхах, когда голова забита сумбурными мыслями. Да, да именно те самые три «Н», о которых еще на шестом курсе им твердил работник Министерства. «Настойчивость, Нацеленность, Неспешность». Настойчивости у нее было, хоть отбавляй. Она с детства обладала неукротимой настыр… настойчивостью. А в принципе, какая разница, если достигнут результат? Да и цель она видела прекрасно, а вот с неспешностью, видимо, не сложилось. Мало того, что умудрилась сбить с ног какую-то грудастую толстую тетку в не по сезону тонком цветастом платье довольно фривольного фасона, так еще похоже сломала лодыжку. Девушка даже сквозь шум в голове слышала, как хрустнула нога, ощутила резкую боль, будто на ногу бросили тяжелый камень, и тягучую дурноту. Что старуха делала в столь ранний предрассветный час на совершенно пустой улице, мог бы ответить, наверное, лишь Мерлин. Но то, что Гермиона угодила именно на нее, свив с ног, было знаком судьбы — недобрым знаком… — Эй! Ну ты чего, дура окаянная! Пьяная что ли? — тетка резво вскочила на ноги, что при ее объемах не ожидалось вовсе, и вцепилась в Грейнджер будто клещами. А у Гермионы голова кружилась, перед глазами плыло, еле удавалось сдерживать то и дело подкатывающую тошноту. Гриффиндорка дернулась, но вырваться ей не удалось. Тетка держала удивительно крепко. Салли Энн Фицджелальд, по прозвищу Кривая Салли, управляющая борделем «Резвые пташки», что на углу Лютного и Сумеречного переулков, — а это была именно она, — обладала довольно яркой для своих пятидесяти лет внешностью и врожденной хромотой. Одна нога Салли была чуть короче другой. От припадания во время ходьбы на одну сторону не спасали даже специально сшитые для нее ботинки с разной высотой каблука. Бороться за выживание в этом мире ей пришлось с самого детства. Родилась Салли Энн в семье мелкого министерского служащего, а точнее уборщика, и кухарки из Дырявого Котла. Девочке исполнилось три года, когда мать умерла от какой-то хвори, лечить которую им было не на что. И Салли воспитывалась отцом, большую часть времени пропадавшим на работе. То есть девочка была предоставлена сама себе. К пяти годам она научилась заботиться о себе и отце, неплохо готовила и таскала мелочь из карманов завсегдатаев ближайших баров в Лютном. Ожидаемое письмо из Хогвартса Салли Энн не получила ни в одиннадцать ни в двенадцать. Магией девочка оказалась наделена слабой. Но вот яркая внешность: довольно развитое не по годам тело, чистая белая кожа, волнистые светло-каштановые волосы, большие синие глаза, и умение подать себя, даже при ее хромоте, позволили Салли уже в тринадцать зарабатывать больше, чем те же держатели баров. В пятнадцать Салли Энн попалась на глаза чистокровному магу, державшему бордель на Стыке Лютного и Сумеречного переулков. Тот предложил ей работу на хороших условиях (отец девочки к тому времени тоже ушел в мир иной) и ушлая Салли согласилась. Терять ей было уже нечего, а тут накормят, напоят, оденут прилично и крыша над головой. К семнадцати годам она подмяла под себя всех девиц в борделе. Корвус Лестрейндж, а именно он содержал «Резвых пташек», и сам порой пользовался услугами Салли Энн, а видя в девчонке напор и хорошую деловую хватку, поставил ее управляющей и не прогадал. В заведении царил порядок, не было ни склок, ни жалоб. Кривая Салли, как ее прозвали товарки держала всех в железном кулаке. Да и финансовые отчеты предоставляла своевременно и в полном объеме, не пытаясь утаить доход. Корвус в благодарность тоже платил вполне приличную сумму, и уже к тридцати пяти годам Салли Эн могла себе позволить отойти от дел и купить домик с небольшим участком земли подальше от оживленного Лондона. Где-нибудь в Насыпном Нагорье или Годриковой Лощине. Но мечты остались мечтами. Через несколько лет Корвус умер, а его сыновья уже давно обживали камеры в Азкабане. Бросить дело на произвол судьбы Кривая Салли не могла, решив дожить свой век, управляя хорошо поставленным бизнесом. А уж когда хозяйские сыновья вернулись из тюрьмы, она и вовсе решила сначала присмотреться к новым хозяевам. Как она и предполагала основное наследство отца получил Родольфус, а вот младшему Рабастану Корвус оставил мелкий бизнес в Косом переулке, где-то у магглов и «Резвых пташек». Молодой хозяин появлялся редко, пользовался услугами девочек, нехотя проверял отчеты и вновь исчезал на неопределенное время. И как на такого оставить дело? Салли Энн только разочарованно вздыхала. И вот сегодня она отлучилась на деловую встречу, собираясь присмотреть парочку новеньких девочек к своим «пташкам». И довольно припозднилась с возвращением. Покинув притон, где и происходил обычно обмен товаром, так никого и не подобрав, Кривая Салли поспешно шла в свое заведение, и тут… деваха буквально на голову свалилась. Она наметанным глазом окинула девчонку, решив, что не стоит разбрасываться дарами небес. Если привести ведьмочку в порядок, чуть откормить и нанести макияж, то она затмит внешностью и первую красавицу в ее заведении— Гвендолин. То, что с ведьмы можно получить неплохой доход Кривая Салли определила сразу. Подхватив Гермиону под руку, она потянула ее за собой, припадая на одну ногу. — Пойдем, пойдем милая… Я тебе помогу и себя в порядок привести и ногу твою подлечим. Приоденем тебя и откормим чуток и будешь первой красоткой во всем Лютном. Гермиона, при каждом шаге ощущавшая, как крошится и перетирается в пыль ее сломанная кость, а муть и шум в голове не позволяют трезво мыслить, к ее бубнежу не прислушивалась. Да и вырваться больше не пыталась. Идти было некуда, а без денег и без волшебной палочки она точно не выживет. Писать Гарри сейчас и просить помощи, так она еще даже не знает, где остановится. А сил хватало лишь на то, чтобы удерживать тело в сознании и не выблевать внутренности. На большой двухэтажный дом, куда ее привела старуха, она едва обратила внимание. Из последних сил держась на ногах, перешагнула через порог и погрузилась во тьму, уже не слыша ни властных приказов толстой тетки, ни суетливых жалостливых вздохов размалеванных полуголых девиц, ни распоряжений штатного лекаря. *** Пришла в себя Грейнджер в большой кровати, среди режущих глаз красных шелковых простыней посреди комнаты с красно-золотыми стенами. Сначала ей показалось, что она находится в одной из спален Гриффиндора. Но кровать была всего одна и широкая, как квиддичный стадион. Да и мебели в комнате, кроме этого траходрома, пары тумбочек и узкого шкафа у противоположной стены, не было вовсе. Она в отеле? На этой мысли она замерла. Что-то знакомое заскребло под ложечкой. Мысли метались в голове вокруг одного ускользавшего понятия. И она уже вот-вот готова была ухватить его за хвост, но открывшаяся в комнату дверь и появившаяся та самая толстая тетка сбили настрой. Мысль ускользнула, так ни во что и не оформившись. — Ну что, пришла в себя? Ох и напугала ты моих девочек! На-ка выпей…— тетка сунула под нос Гермионе чашку с красной на вид жидкостью. Грейнджер узнала в нем Рябиновый отвар, что изучался на первом курсе для залечивания ран и прибавления сил. Поблагодарив тетку, она приняла чашку и одним глотком опрокинула в рот. За дверью вновь послышалось шебуршание и шепотки, следом в комнату буквально ввалилась девчонка в замызганном переднике и с подносом в руках. А в дверном проеме обозначилось еще несколько женских голов с поблескивающими украшениями в замысловато уложенных волосах. Они с любопытством разглядывавших Гермиону. И вот тут наконец до нее дошло: огромная кровать, кричащее обрамление стен, «напуганные девочки» и отель, который вовсе отелем не является… Она оказалась в борделе? Слезы брызнули из глаз. — Ну что ты, девонька, успокойся, — тетка погладила ее по голове и сунула под нос пергамент и перо. Черное перо! Гермиона в ужасе отшатнулась. — Нет- нет, дорогая! Не шарахайся. Ничего страшного я тебе не предлагаю. Только подпиши вот тут. Авось понравится и еще уходить не захочешь. Гермиона зажала рот рукой, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания. За что судьба и магия так наказывали ее? Суметь пережить правление змеемордого, буквально выжить на волосок от смерти и выстоять, чтобы покинуть поместье Лестрейнджа и угодить в бордель? Сквозь слезы и нервное потряхивание стал прорываться истерический смех. Она лучшая ученица школы, сильная магически ведьма, мечтавшая о карьере в министерстве, и закончит свои дни в борделе? Чистокровные маги змеиного факультета порадовались бы такому исходу. Тетка снова сунула ей в руку перо. Гермиона дернулась и отбила чужую руку, в то же мгновение получив хлесткий удар по щеке. Скула тут же налилась болью, а во рту явно чувствовался вкус крови. — Здесь тебе не богадельня и не благотворительная ночлежка, милая! — язвительно выдала тетка, со злостью хватая девчонку за волосы и снова подавая черное перо. — Подписывай давай! За лечение и проживание нужно платить! Гриффиндорка вновь помотала головой, насколько позволили ей сжатые в чужом кулаке волосы. Новый удар и разбитая губа не заставили себя ждать. Брызнувшая кровь попала на пергамент, что подсовывала ей тетка. — Ну что ж, — вдруг отпустила волосы та и резко схватив Грейнджер за руку, ткнула ее же пальцем в кровавое пятно. — Пока и этого достаточно. Посмотрим, чего ты стоишь. — она окинула девушку взглядом. — А как обдумаешь все, успокоишься, спускайся вниз, поговорим. Да, бежать не пытайся, здесь везде антиаппарационные чары. Так что, — тетка потрясла договором перед носом Гермионы, — на ближайшие десять лет ты с нами. — и также шустро покинула комнату. Гриффиндорка испуганно уставилась на дверь. «Десять лет… Десять лет? Она застряла тут на десятилетие? Ну нет! — слезы высохли так же быстро, как и появились. — Не время убиваться над судьбой. Боль в ноге больше не ощущалась. А это сейчас главное. Ну, а как покинуть этот притон, она быстро разберется. Да еще и палочку добудет».***
Родовое гнездо «Уизли», Девон, Англия
— Мы просим богиню Магию присмотреть за тобой, Мари Виктуар Уизли, и за твоей семьей. — Мы желаем твоей семье счастья и процветания. Флер взяла дочь на руки, готовясь завершить ритуал, когда тихий гул и вибрация, сопровождавшие их все время, вдруг усилились, раздался треск, и отколовшийся от камня небольшой кусок отлетел в грудь Биллу. Дядюшка Биллиус взрыкнул, глядя на располовиненный камень рода. Фелиция взвизгнула и спряталась за его плечом. Уизли испуганно замерли. Никто из них никогда не слышал ни о чём подобном. Дезориентированный, ничего не соображающий Уильям сидел на бетонном полу и глупо мотал из стороны в сторону головой, стараясь сфокусировать взгляд. Удар был настолько сильным, что сознание мутилось и здорово потряхивало, с каждым вздохом все сильнее принуждая опорожнить желудок. Флер прижала к груди дочь и медленно пятилась прочь из родового зала, прикрыв ладонью рот, но даже так не могла остановить рвущиеся из груди рыдания. Все происходящее ей казалось знаком свыше, плохим знаком, недобрым. Таким образом магия высказала свое недовольство? Но чем? Магия винит ее дочь? Но ей всего неделя минула! Что она сделала против законов магии, в чем ее вина? Или все же недовольство Уильямом, родом Уизли? Ведь он принял род и теперь ответственен за действия всех остальных. Это все вина Молли, Рона и близнецов, она уверена в этом… — Это все ты! Ты разбил камень! Твои отродья так прогневили великую госпожу! — Биллиус наставил дрожащий палец на Артура. Глаза полыхали яростью, а в уголках искривленного гневом рта появилась пена. Не обладавший волей и напором бойца старший Уизли готов был по привычке согласиться с любым обвинением. Но то, что это опустит его и без того незначительный вес в иерархии рода дальше некуда, заставили вяло сопротивляться. — Да что мы сделали? Никто из нас до камня и не дотронулся. — Артур, испуганно мямля, попятился. — Ты прогневил магию! Твоя семья отвергла все её заповеди. Мало того, так твой сын притащил в дом темное существо, — он ткнул пальцем в прижавшуюся к стене у самой двери Флер. — Она даже не человек вовсе. Француженка вспыхнула, гнев и желание защитить себя и дочь возобладали над страхом перед случившимся. Черты лица изменились и словно стали птичьими. Женщина зашипела, крепче прижимая к груди дочь, готовая кинуться на старого дурака и терзать когтями. Фелиция от ужаса завизжала, как свинья со вспоротым брюхом. Джинни, стоявшая рядом с Уильямом, спряталась за Чарли и испуганно дергала его за рукав, при этом не отводя ошарашенного взгляда от старшего брата. Понять, что с ним, Джинни не могла, ведь она не колдомедик, да и знания в этой области ограничивались лишь залечиванием простых порезов и накладыванием повязки, но страх и подспудное осознание, что это не простой удар, не давали отвести взгляд. А пока отец и дядюшка Биллиус наскакивали друг на друга с упертостью дромарогов, забыв про копошащегося на полу Билла, раз за разом терпящего поражение в попытках подняться на ноги, ей хотелось исчезнуть отсюда. Чтобы находиться как можно дальше. Страх расползался по телу, парализуя чувства. Словно тело вдруг погрузилось в ледяную жижу, и не шевельнуть ни рукой, ни ногой. — Чарли! Чарли! Ради Мерлина! — девушка вновь подергала брата за рукав. Она хотела, чтобы он все отрицал, сказал, что это обыкновенный ушиб, и он живо поставит брата на ноги, стоит воспользоваться восстанавливающим силы зельем. В «Норе» всегда был неограниченный запас подобных средств, при семерых-то детях вечно разбивающих коленки и испытывающих легкое магическое истощение. Но боялась, что брат подтвердит ее опасения. — Ну что еще?! — Чарли наконец оглянулся на дергавшую его младшую сестру, уставился на ее бледное лицо и распахнутые от ужаса глаза. Затем перевел взгляд на Уильяма, пытавшегося встать на ноги. Склонился, с интересом рассматривая копошащегося, бледного как смерть брата, и вдруг отшатнулся, едва не опрокинув Джинни на пол. — Не подходи близко, слышишь? И не дотрагивайся. — Он попятился назад, едва Уильям попытался поймать его за ногу. — Мне не нравится это. И если это то, что я думаю, то будешь отмечена, стоит лишь коснуться его. — Вон! Все вон! Прочь из моего дома, мерзкие твари! Отродья сатаны! Чтобы духа вашего здесь не было. Долго уговаривать родственников не было нужды. Все, толкаясь и пыхтя, кинулись прочь из зала. Флер аппарировала первой, следом Джинни и Чарли вместе покинули имение, едва вышли в зону аппарации. Артур испуганно и довольно резво для своего возраста сбежал по ступеням родового дома, готовясь аппарировать следом за детьми, как его догнал разъяренный рев Биллиуса Уизли: — И этого мерзкого урода забирай, — Он пинком отправил ничего не соображающего, глупо хлопающего глазами Уильяма по ступеням дома. — Я напишу жалобу в Аврорат! Ты заплатишь за это, вы все заплатите мне за разбитый камень рода! — Но Артур уже аппарировал. Билл, с трудом цепляясь за колючие побеги чертополоха, поднялся на ноги. Сил хватило лишь на то, чтобы пересечь двор. Но тут и они иссякли и он тяжело опустился в пыль, привалившись к забору. Казалось магия покинула его вместе с силами. С трудом достав из кармана волшебную палочку, он прошептал: — Люмос… — прозвучало едва слышно, он тупо глядел на кончик артефакта. Палочка не отреагировала на заклинание, словно у него в руке была простая деревяшка. Да и магии своей он больше не чувствовал. Мужчина закрыл глаза и отключился. Очнулся Уильям, когда солнце склонилось к закату. Он все так же сидел, привалившись к забору, волшебная палочка лежала рядом в дорожной пыли. Прислушавшись к себе он вновь почувствовал слабость и эмоциональный разлад. Будучи разрушителем проклятий он способен был не только чувствовать магические потоки в собственном теле, но и видеть их воплощение в цветных плетениях чар сложных артефактов. Однако сейчас, сколько ни настраивался на определенный спектр видения, он не ощущал собственного дара, будто никогда не обладал им вовсе, и не чувствовал магии в себе. Нужно было каким-то образом послать весточку домой в нору или в коттедж «Ракушка» жене, чтобы его забрали отсюда. Вызвать патронус он даже не пытался. Это заклинание всегда было очень затратным и вообще из категории высших заклинаний. А ему не давались даже самые простейшие. Неужели отколовшийся кусок алтаря лишил его магии, сделал сквибом? От бессилия хотелось все кругом бить и крушить. Но ничего существенного, кроме забора вокруг дома дяди Биллиуса, рядом не было. Билл попытался успокоиться, глубоко вдыхая и медленно выдыхая воздух из легких. Вновь попробовав вызвать люмос, он расстроенно посмотрел на не отвечающую командам волшебную палочку и разочарованно запихнул ее в карман мантии. Выбора не было, кроме как идти пешком. До Тинворта было два дня пешего хода, а то и поболее. Ближе всего к имению Уизли находился дом тетушки Мюриэль. А уже от нее можно было бы отправить сову в «Нору» с просьбой забрать его. Потому как уверенности, в том что Флер откликнется и явится за ним посреди ночи, не было вовсе. Дом тетки находился в пяти милях от особняка Уизли, а это примерно четыре часа размеренного хода. Билл бодро двинулся по дороге, но вскоре сбавил темп до минимума. Слишком быстро он устал и уже еле передвигал ноги. Казалось на ногах свинцовые колодки. Понимая, что четыре часа были слишком оптимистичным прогнозом для него, Уизли вздохнул и привалился к стволу дерева росшего на обочине.***
Особняк рода Блэк, Площадь Гриммо 12, Лондон
Вернулись Гарри и Северус в дом на площади Гриммо, приблизительно через час. Драко лежал на диване в гостиной с очередным увесистым фолиантом по колдомедицине авторства Дайлис Дервент, которая не только была Директором Хогвартса но и выдающимся практикующим целителем, проработавшим в Св. Мунго почти двадцать лет. — Гарри! Крестный! Слава Мерлину, вы пришли! — Драко встрепенулся, вскакивая с дивана. — Привет, Дракон. — Гарри помахал в воздухе ведерком с мороженым. — Мы тут гостинец тебе принесли? Ты ведь любишь персиковое мороженое? Драко улыбнулся, закатывая глаза. — Люблю конечно. Но Поттер, мне ни три года, чтобы поддразнивать меня мороженым. — Что-то случилось? — поинтересовался Северус, опуская руку на плечо Гарри, останавливая их дружеский флирт. — И нет и да, — слизеринец вздохнул. — Я и сам не в курсе. Около часа назад Сириус вернулся домой вместе с профессором Люпином, заперлись в кабинете и до сих пор не выходили. Я стучал, посылал Кричера, но они прогнали эльфа, а на мой зов так и не вышли. Это начинает беспокоить. Снейп нахмурился, сжав плечо гриффиндорца, не давая ему помчаться успокаивать расстроенных мужчин: — Если это касается завещания твоих родителей, Гарри, то твоего крестного и его друга сейчас лучше не трогать. — Он считал, что Блэк и его товарищ по опасным забавам сами разберутся. Пора бы им уже вырасти и научиться принимать жизнь такой, какая она есть, без прикрас. И не ждать подарков да поблажек от судьбы. — Им многое пришлось узнать, а еще больше придется пересмотреть и осознать. И я думаю, мое присутствие в данный момент в этом доме не самое лучшее, что можно ожидать. Не стоит раздражать этих псов, пока они не успокоятся. — Северус! — гриффиндорец осуждающе качнул головой. — Прости, Гарри, но это не отменяет того, что я сказал ранее. Мне лучше уйти. — Он сделал шаг назад к камину. — Погоди, крестный, — вклинился в разговор Драко. — Я хотел бы поговорить насчет сдачи итоговой аттестации. Мы с Гарри можем сдать экзамены в Хогвартсе вместе со всем нашим курсом? — Естественно, но вам нужно будет посещать занятия эти два оставшихся месяца, точнее уже полтора, чтобы преподаватели смогли провести тесты и выявить недочеты, и провалы в знаниях. Ты много пропустил, а Гарри и вовсе весь год провел вне школы. Не думаю, что он получал знания в нужном объеме. Тем более, что в этом году были введены новые дисциплины. Напиши профессору МакГонагалл. Она как заместитель директора должна дать разрешение на посещение занятий. — Я писал, — Драко смущенно заалел щеками, но она ответила, что необходимо личное разрешение директора. Северус хмыкнул. — «Вот ведь хитрая кошка!» И вздохнул. Видимо все же придется наведаться в школу, хотя бы для того, чтобы официально сложить с себя полномочия. — Хорошо, я дам такое разрешение. А пока мне нужно наведаться в Принц-касл. — он посмотрел с намеком на Гарри и отправился в холл к транспортному камину. — Гарри, проводишь? Поттер кивнул и вышел в холл следом. — Ты не слишком задерживайся. И не стоит потакать капризам своего крестного, — Снейп, как никто, знал характер своего будущего супруга. Он был уверен, что тот не сможет оставить Блэка в расстроенных чувствах, но считал, что всему свое время: и пожурить, и посочувствовать. — Я не задержусь, Сев. Только посмотрю, как они там, и приду к тебе, мне бы тоже поговорить с тобой надо. — Приходи, буду ждать, — Северус склонился, касаясь губами виска парня. — Камин на тебя и Драко я настроил. С этими словами Снейп шагнул за каминную рещшетку и, назвав адрес транспортного камина в Принц-касле, исчез в зеленом пламени. А Гарри, растроенный «новостями» не меньше крестного, проводив его взглядом, поплелся на третий этаж, в кабинет главы рода. Дверь постучавшемуся гриффиндорцу открыл Ремус. Поттер окинул взглядом мужчин, отметил помутневший взгляд Сириуса, початую бутылку Огденского виски на столе и пару пузатых стаканов; покрасневшие глаза Ремуса, но вполне трезвый взгляд (видимо, слава о хорошем обмене веществ и усиленной регенерации оборотней вовсе не является слухом) да недовольное выражение лица сидящего в кресле Ориона Блэка. Гарри в который раз поразился удивительному сходству отца и сына, вздохнул: — Ну и что вы тут устроили? — Блэк иронично хмыкнул. — А ты пришел нам выговор сделать или посидишь с нами? — он поднял бутылку, в которой напитка было чуть меньше трети, и слегка потряс. — Не откажусь… — вообще он не любил спиртное и не пил ничего крепче сливочного пива. Но сейчас, не хотел расстроить и без того выбитого из равновесия крестного своим отказом. — Давай, Гарри, помяни с нами твоих родителей. — Блэк плеснул и в третий стакан янтарной жидкости чуть выше пальца. — Пусть их жизнь в перерождении будет долгой… — и одним махом опрокинул свой в рот, занюхав ударивший в голову жар рукавом мантии. Гарри тоже сделал глоток и отставил стакан в сторону: — Как бы там ни было, Драко пугать не стоило. Он волнуется. А ему это вредно. — Прости, крестник. Но вот скажи, почему Лили опекуном назначила этого носатого гада. Неужели она не доверяла мне настолько, что считала неспособным воспитать тебя правильно. — Не говори глупости, Сириус. — Гарри и сам думал, почему именно так были разделены обязанности магического крестного и магического опекуна. И кажется понял. — Я уверен, мама и отец прекрасно знали в какой опасности находился каждый из вас, максимально приближенный к ним. Ведь за вами Пожиратели охотились. И, видимо, уже тогда подозревала не тебя или Ремуса, а Червехвоста. Даже под опеку Лонгботтомам готовы были меня отдать, видимо чтобы рос в полноценной семье. И ведь точно знала, что ты не сможешь будучи магическим крестным причинить вред мне. Тем самым прогневишь Магию и нарвешься как минимум на откат, а в идеале заплатишь жизнью. А вот магическую опеку доверить не могла, решив вытащить еще и Северуса таким образом из змеиного гнезда Пожирателей Смерти. Ведь он ее друг детства. Она даже оскорбление, нанесенное на пятом (или седьмом?) курсе, смогла простить. И наверняка была уверена, что Снейп сделает все и даже больше, чтобы спасти мне жизнь и воспитать правильно. — Но я бы справился не хуже. Я не был беден. У меня был дом в Хогсмиде и наследство, оставленное дядей Альфардом. Ты бы у меня как сыр в масле катался. А что мог тебе дать этот нищий Снейп? — обиженно просипел Блэк и покосился на пустой стакан из-под огневиски. Хотелось выпить еще. Ремус вздохнул и поднявшись со стула зашагал по кабинету, нервно поглядывая на недовольного сыном Ориона, взрыкнувшего с портрета. — Знаешь, Сириус, Дамблдор, хоть я и потерял к нему всякое уважение, сказал однажды одну дельную фразу: «Не стоит складывать все яйца в одну корзину». Я бы на месте мамы опеку вообще Люциусу Малфою доверил. — Ты спятил, Гарри? Доверить опеку Пожирателю смерти? — Ремус даже остановился. — А вы не понимаете? Как магический опекун Люциус из кожи бы вылез, чтобы не потерять уважение и статус в обществе. Для него же приобрести дурную славу и потерять статус самой богатой и ловкой в политическом мире фигуры равносильно политическому самоубийству. А опека над Героем магической Британии, победителем Волдеморта, сделала бы его первой по статусности и влиянию на арене власти фигурой. Буквально ферзем в большой игре. Сириус расхохотался. — Никогда даже помыслить не смел о таком, крестничек. А теперь, оценив сказанное тобой, думаю, что ты прав. Мой тесть не прятал бы тебя, а наоборот выставил напоказ, чтобы обрести больше веса в политике. Глядишь и министром магии стал бы, — снова закатился от безудержного смеха. Орион Блэк на портрете задумчиво пожевал губу, а после выдал: — А знаешь, сын, мальчик ведь прав. Люциус был бы даже намного более лучшим решением, чем ты или потомок Принцев. Гарри хмыкнул поднялся с кресла. — Ну ладно, я пойду. Мне еще позаниматься надо. Пока, Ремус, передавай привет моему крестнику и извинения Нимфадоре. Просто не было возможности поговорить с ней после встречи в банке. — Поттер попрощался и пошел к выходу. У двери оглянулся. — А вы выходите уже отсюда. Не стоит запираться и пугать мужа, Сириус. И приведи себя уже в порядок. Кричер! — позвал он. Принеси-ка лорду Блэку антипохмельного зелья. Ему не стоит показываться в таком виде своему супругу. — Мне тоже пора, — Ремус двинулся следом. — Дора дома одна с малышом. Андромеда сегодня с обеда на смену заступает. — Еще раз прости, Гарри. — Сириус поднялся следом. Просто не хотел, чтобы Драко видел меня таким расстроенным.