***
Имение «Элегия» Северная Шотландия, Лэрг
Проснувшись достаточно рано, когда солнце едва показалось из-за кромки деревьев, Рабастан, вынырнув из сна, неторопливо потягивался, обдумывая планы на день. Ритуал «отречения от рода» необходимо было провести в ближайшее время, в идеале сегодня с утра. Но не давало покоя какое-то смутное ощущение накатывающихся неприятностей. Ранее, в годы своей необремененной заботами юности, в предсказания и предчувствия он не особо верил, считая все, что касается прорицаний, предзнаменований и всякого рода гаданий по чаинкам, кофейной гуще и картам таро, скорее «притянутыми за уши» предположениями. Однако теперь, по прошествии лет, после того, как сбылось пророчество, касаемое Темного лорда и мальчишки Поттера, впору было поверить и в Бога, и в Черта, и самого Дьявола. Сердито ворча по поводу незажженного камина и неприятного холода тянущего сквозняком по полу, он сунул ноги в домашние туфли и, кутаясь в махровый халат, наброшенный поверх пижамы, прошлепал в ванную. Во все прежние дни, что он лежал больной или ухаживал за простуженной гриффиндоркой, камин разжигала либо Тесс, либо сама Гермиона. Сейчас же особняк казался выстуженным, словно на дворе январь, а никак не почти середина мая. Наконец приняв душ и немного согревшись, он потеплее оделся и спустился вниз, в кухню. Оглядев пустое помещение, — складывалось впечатление, что он в доме совсем один, — заглянул в каморку возле бойлерной, где домовушка Тесс организовала себе нечто вроде гнезда, нахмурился. Старая эльфа спала, причем похрапывая так, что потряхивало каменные стены дома. Просто небывалый случай! Тесс вставала до рассвета, сколько он себя помнил и занималась по хозяйству. А тут… Рабастан принюхался, ощутив пары слабого алкоголя. И только теперь обратил внимание на бутылку из-под сливочного пива в мусорном ведре. Это было странно… Эльфы не пьют этот напиток. Он действует на их организм как огневиски на волшебника, делая домовиков абсолютно пьяными, а в больших дозах и вовсе считается «ядом». Но где Тесс взяла пиво и где гриффиндорка? Будь в руках его волшебная палочка, он бы воспользовался чарами «гоменум ревелио», чтобы определить есть ли еще в доме люди, но палочка была у Гермионы. А без нее хоть кричи, хоть зови. Если ее нет в особняке, то все бесполезно. Часто девчонка в утренние часы уходила то на пробежку вокруг особняка, то возилась на грядках с растениями, возвращаясь лишь к позднему завтраку. Рабастан закрыл дверцу в комнату эльфийки и прошел в гостиную. Вот тут-то на столе он заметил коротенькую записку, собственную палочку и деактивированный браслет «Нить Ариадны». Взяв артефакт в руки мужчина внимательно рассмотрел его. Он не был взломан, только не активен. Каким образом девчонке удалось снять сложный родовой артефакт, не повредив магического контура? Он прекрасно видел, что артефакт цел, лишь произведена деактевация одного вида плетений. Даже рунический контур на месте. Но словно разомкнут. Присев у секретера, он развернул пергамент и замер. Сбежала?! Гермиона покинула имение, без денег, без волшебной палочки и, судя по тому, что написано в письме, подслушала его разговор с Робертом Дженкинсом, но толком не поняла, о чем была речь. Рабастан нахмурился и перечитал написанное. «Мистер Лестрейндж. Благодарю вас за спасение моей жизни, за лечение, но становиться жертвой темного кровного ритуала я не желаю. Хотя долг жизни перед вами признаю. Еще хочу извиниться перед Тесс за свой неблаговидный поступок — это я её напоила пивом. У меня не было выбора… Оставляю ваш артефакт и волшебную палочку. «Нить Ариадны» я не просто взломала, а всего лишь деактивировала одно из магических плетений. Так что, он цел и пригоден к использованию после активации кровью. Волшебную палочку брать не вправе. Может еще увидимся. Гермиона.» «Вот же глупая, безрассудная дуреха!» — мужчина сжал пергамент в ладони так, что явно послышался его хруст. Бросаться искать ее, когда сам в розыске было бы верхом глупости. Вот сейчас и стоило бы провести ритуал отречения. Но нужен кто-то магически сильный, чтобы подстраховать его. Для этого и нужна была девчонка. Использовать же зелье поиска и вовсе бесполезно, для этого необходима ее кровь — именно тот самый важный ингредиент, которого у Лестрейнджа как раз и не имелось. В общем, объективно рассмотрев все возможности и рассудив трезво и здраво, он понял, что один провести ритуал не сможет, по причине слабости собственного организма и не полностью восстановившегося магического ядра. Значит, без помощника точно не обойтись. А кто присмотрит и поддержит магией лучше кровного родственника? Верно, только целитель. Приняв наконец решение, он склонился перед камином. Бросив щепоть дымолетного порошка в пламя, Рабастан просунул голову в камин: — Роберт! Мистер Дженкинс! — глазам предстала почти стерильно белая комната. — Я слушаю вас, мистер Лестрейндж, — отозвался целитель, появляясь из приемного покоя и застегивая на груди рабочую мантию. — Что-то случилось? — И да, и нет, — Рабастан вздохнул. — Мне все же потребуется ваша помощь в проведении ритуала. Целитель согласно кивнул. По долгу службы, как лечащий колдомедик семьи, он не мог отказать в помощи. Некоторые ритуалы были очень энергозатратны. А поддержать магией, зельями и просто как друг семьи, он считал себя обязанным. Но при этом не смог скрыть любопытства: — А что же мисс Грейнджер, отказалась помочь? — Не поверите, сэр, сбежала. — Лестрейндж потемнел лицом. Беспокойство за девчонку не давало покоя. — Без палочки и без денег. У меня с самого утра очень нехорошее предчувствие. — Будем надеяться, что предчувствие на этот раз обманывает и с мисс Гермионой ничего опасного для жизни и здоровья не случится. — Роберт наконец застегнул на себе бледно лиловую мантию целителя с гербом рода на клапане правого нагрудного кармана. — Дайте мне пару минут, Рабастан, я соберу необходимые зелья и прибуду к вам. Ожидая целителя, Лестрейндж связался посредством связующих артефактов с управляющим делами рода в «Гринготтс» и попросил перевести деньги из его сейфа на счет предъявителя ключа. Небезосновательно полагая, что, отрекаясь от рода, он не сможет впоследствии и счетом воспользоваться. Да и магия особняка «Элегия» вряд ли будет ему послушна. А после ритуала ему потребуется восстановление и вновь созданная привязка имения и эльфийки. Затем растолкал храпящую эльфийку и послал с сообщением к аптекарю Малпепперу. Ему было необходимо качественное оборотное зелье. Даже после ритуала на первых порах было опасно появляться в Косом переулке под своей личиной. Конечно было бы проще воспользоваться чарами гламура. Но Рабастан не был уверен, что сможет дождаться полного восстановления после ритуала — беспокойство за девушку не давало сосредоточиться. С обороткой он хотя бы на час будет в полной безопасности и не станет заглядываться на собственное отражение в окнах, чтобы проверить, не спали ли чары изменения внешности. Эльфийка обиженно всхлипывала и выкручивала уши, сетуя на поступок Гермионы, но все же с готовностью бросилась выполнять поручение. А Рабастан спустился в ритуальный зал с ожидающим его семейным целителем. Ритуал прошел ровно и гладко, без каких -либо препятствий. Отсечение от рода обычно проводит его глава. А поскольку Родольфус сейчас в одной из камер в министерстве, ожидает очередного суда, который либо отправит его в Азкабан, либо присудит «поцелуй» дементора, то единственное, что он мог сделать, чтобы остаться свободным — отречься от рода сам. Начертив на полу зала вокруг алтарной гранитной плиты октограмму, расставив свечи в каждый из углов, он взмахнул рукой. Свечи вспыхнули разом и засветились ровным, чуть подрагивающим светом. Напоив алтарь собственной кровью он прочитал формулу отречения на латыни. Руны на стенах вспыхнули синим и погасли почти полностью, погрузив ритуальный зал в зыбкий полумрак. Целитель в этот момент стоял за его спиной и напрямую вливал свою магию, придерживая Рабастана за плечо. Но даже после этого он покинул ритуальный зал, еле держась на ногах. Больше магия рода Лестрейндж не поддерживала его. Особняк вдруг вздрогнул и застенал заскрипел, словно обветшалое строение давно лишившееся хозяев. Где-то внизу завыла, запричитала старая домовуха, вернувшаяся из аптеки. Ощутила себя обездоленной и всеми покинутой. Теперь Рабастан мог рассчитывать только на свою собственную магию. Выпив наконец зелья, оставленные целителем, он расположился на постели и прикрыл глаза. Теперь главное к утру восстановиться.***
«Годрикова Лощина», Англия
. Коттедж «Гортензия», принадлежащий Мюриэль Прюэтт, находился на центральной улице «Годриковой Лощины» — небольшой деревеньки, где британские маги жили вперемешку с простаками — магглами. Билл бывал тут пару раз в детстве вместе с матерью. Тетка ему запомнилась своей жесткостью и язвительностью. Он даже называл ее Снейп в юбке, потому как старуха напоминала его своим сварливым характером, и даже немного побаивался. Уизли добрался до дома Мюриэль, когда уже почти стемнело. Подойдя к выкрашенному в белый цвет забору и ухватившись за штакетник, он тяжело привалился к непрочному на первый взгляд ограждению, устало прикрыв глаза, но оно выстояло, видимо, усиленное магией. Теперь надо было бы подать знак старухе, но магии он по-прежнему не ощущал. Постояв пару минут в раздумьях, кивнул собственным мыслям, а затем ударил в калитку, рассудив, что чары, наверняка установленные в доме и наложенные на охранный контур, сообщат о позднем госте. Так и вышло: в доме зазвенело и задребезжало, словно сработал гигантский вредноскоп. Но чего Билл никак не ожидал, так это того, что его отбросит на середину дороги — будто электричеством шибануло. А следом раздастся неприятный визгливый голос материной тетки. — Убирайтесь прочь, мордродовы олухи! Говорила — собак спущу! Дождетесь! — на этом хлопнула, словно выстрел из маггловской пукалки, дверь и наступила тишина. Он и рта не успел раскрыть. Конечно Билл предполагал, что явившись так поздно на порог теткиного дома ему придется как минимум убеждать выжившую из ума старуху в своем родстве — все одинокие старики мнительны. Но чего и предположить не мог, так это того, что тетка Мюриэль его и на порог не пустит. И как теперь быть? Да, извечный шекспировский вопрос… Быть или не быть? Попытать счастья еще раз или ночевать на улице? Под забором? О Мерлин! Такого он не ожидал и магия по-прежнему отсутствовала. Он поплотнее закутался в мантию, сунул руки в карманы, чтобы хоть как-то отогреть начинавшие мерзнуть пальцы. В кармане он помимо палочки нащупал скомканную бумажку и… О Мерлин! — сикль. Где-то здесь было почтовое отделение и, возможно, удастся отправить с совой письмо отцу. Билл даже воспрял духом. Бумажка же оказалась пятифунтовой маггловской купюрой. Уизли едва не расплакался от нахлынувших эмоций. Теперь он сможет снять комнату в местной гостинице и по человечески переночевать в постели, а не подобно Мундунгусу Флетчеру под забором, словно какой-то пьяница и мелкий бездомный воришка. О том, что будет дальше, думать пока не хотелось. Вобрав голову в плечи и накинув капюшон, Билл поежился от пронизывающего не по-весеннему ветра. К ночи стало намного холоднее, кроме рук, стали мерзнуть и ноги в тонких жестких ботинках. А без магии он не мог даже согревающих чар на себя и одежду наложить. Разглядывая вывески, он побрел по улице деревни, заглянул в паб. Здесь всегда можно было узнать новости и проконсультироваться, как и где снять жилье. Тут ему повезло. Хозяин паба, Дункан Долиш, отец аврора Джона Долиша, некогда служивший в аврорате, а ныне отставник, узнал в нем Уизли и, как бы нехотя, предложил комнатку в мансарде за четыре фунта и скудный ужин из хлеба сыра и горячего глинтвейна. Билл был несказанно рад и этому. За всеми бедами и переживаниями дня он совсем позабыл про еду. И сейчас голодный желудок, едва услышав о пище, дал о себе знать настойчивым урчанием. Получив свою порцию «ужина» и ключ от комнатки под самой крышей паба, он торопливо прожевал черствый хлеб с овечьим сыром, запил подогретым пряным вином и побрел к шаткой лестнице в углу питейного зала. Глаза слипались на ходу. От усталости и наконец отпустившего его напряжения он расслабился и едва добрел до узкой койки в углу под скошенным потолком. Рухнув на нее, не раздеваясь, Уизли захрапел, чуть голова коснулась подушки, оставив решение своих проблем на завтра.***
Коттедж «Ракушка», Тинворт, Англия.
Тем временем Флер, вернувшись домой и уложив дочь спать, ходила из угла в угол по маленькой плотно заставленной дешевой мебелью кухне, раздумывая как поступить. Билл еще не вернулся, и француженка сочла это хорошей возможностью оценить ситуацию со всех сторон и просчитать варианты действий. Что могло повредить камень так серьезно? Перед глазами по-прежнему стоял вид располовиненного алтаря и отлетающий Уильяму в грудь осколок. Камень гудел… или вибрировал (её англесский еще недостаточно хорош и Флер не знала как охарактеризовать точнее) еще в тот момент, когда Билл принимал род. Хорошо, она не настояла на магическом браке и не пожелала закрепить его на алтаре рода. Иначе даже развод получить было бы невозможно, да и Билл наверняка бы тянул магию из нее и дочери, хотя точно сказать что произошло с мужем она не могла. А про то, что род Уизли считают предателями крови, узнала лишь после свадьбы. Да и то случайно. Просто так предателями крови никого не назовут. Значит были предпосылки… Она вновь забегала по кухне. Вспомнилось, как Биллиус наставил на нее палец, крича: «Это ваша вина! А она вообще не человек! Темная тварь!» Женщина зашипела, как разъяренная змея. Ни своей вины, ни дочери Флер в произошедшем не видела. Она человек новый и перед родом Уизли вины не имеет, старается во всем блюсти традиции магов, а дочери и вовсе неделя отроду. Неет… здесь определенно вина самих Уизли! Молли и ее сыновей. А еще эта Джинни, что крутит хвостом перед каждым парнем. Уж она, Флер, насмотрелась на неё в Хогвартсе. И вообще, мало ли чем еще может наградить расколовшийся алтарь, кроме синяка от прилетевшего в грудь камня. Ей лучше вернуться во Францию к матери и переждать. А еще лучше разойтись с Биллом, чтобы не думалось… и отрезать Мари Виктуар от этого гнилого рода. Безопасность дочери важнее… Флер кивнула своим мыслям, послала патронус с сообщением родителям и отправилась собирать вещи.***
Бордель «Резвые Пташки», Лютный переулок, Лондон
Первый же вечер на новом месте пребывания стал для непокорной гриффиндорки знаком того, что ничего хорошего в последующие годы, если она не найдет выход из ситуации, её не ждет. А отказ, когда она по распоряжению Салли Энн не захотела спускаться к ужину одевшись как все девушки в корсет, чулки с подвязками и едва прикрывающий срамные места коротенький ярко красный прозначный наряд, прихваченный под обнаженной грудью шелковой золотистой лентой, стоил разбитого в кровь рта и приличного синяка под глазом. А ведь прошли всего сутки… Гермиона дотронулась до опухшей губы, а затем синяка и зашипела от боли, глядя на перешептывающихся «девочек» и ехидно ухмылявшуюся Гвендолин. Сегодня спорить она не стала и спустилась к завтраку, уговаривая себя, якобы лишь затем, чтобы разведать обстановку. «Пташки» сидели за одним длинным столом, размазывая по тарелкам жидкую овсянку. От одного вида еды Грейнджер стало мутить, и она прикрыла рот ладонью. Гвендолин хмыкнула и гордо вскинула подбородок. — Сюда садись. — оторвавшись от подсчетов в толстой приходной книге, жестко указала Кривая Салли на стул рядом с собой, пнув локтем в бок конопатую девчонку с беспорядочно торчавшими во все стороны волосами. Та молча подхватила свою порцию каши и переместилась на пару стульев правее. Гермиона молча заняла ее место, невольно скользнув взглядом по усыпавшим тело товарки сине-зеленым пятнам, и вздохнула. Да, нежностью здешние клиенты не отличались… Неприятные воспоминания нахлынули разом, заставив сжаться, будто это происходило вновь. «Да он даже напряженно сжавшихся в острые пики соски не скрывает!» — гриффиндорка критически разглядывала в зеркале свое отражение, подняла руки и осторожно провела подушечками пальцев по торчавшим сквозь прозрачный наряд темным вершинкам, тугими бусинами перекатившимися под пальцами. Дыхание сбилось. Гермиона прикрыла глаза и представила крупные мужские ладони накрывшие её грудь, пропуская вершинки между пальцами и чуть сдавливая. От приятного тепла, прокатившегося волной по телу, всхлипнула и закусила костяшку указательного пальца, медленно приходя в себя. Мерлин! Она видела такое… (Гермиона боялась ошибиться, кажется беби-долл) в витрине бутика женского белья от Victoria's Secret в Харродс. И оно стоило баснословных денег! Снизу послышались грубые мужские голоса и женский смех. И что Она, отличница и лучшая ученица Хогвартса должна в таком виде предстать перед незнакомцами? Ну уж дудки! Девушка повернулась к зеркалу задом и прикусив губу, чтобы не застонать от желания огладить себя руками, оглянулась через плечо. Из зеркала на нее смотрела алеющая щеками незнакомка с высоко забранными волосами, спадающими на висках тонкими прядями, каскадом пушистых кудрей разметавшимися на затылке, оставив открытой покатые плечи и призывно манящую ямочку на шее. Карие с поволокой глаза, в окружении длинных пушистых ресниц, томно посверкивали ничем не прикрытым возбуждением, алые губы призывно приоткрыты… О Мерлин! Она на себя не похожа… Мириться с тем, что она оказалась в борделе и принимать наряд, что выдали ей как нечто само собой разумеющееся, Гермиона не собиралась, как и подчиняться этому глупому, претившему ее натуре требованию. «А ажурные трусики с прорезью на самом интимном месте?.. Мерлин и Моргана, стыд-то какой!» И тут же представила себя раскинувшуюся на кровати, на шелковых простынях с широко раздвинутыми ногами. Глаза крепко зажмурены. Воздух раскаленным комком застрял в горле, а через прорезь в трусиках её самого сокровенного места касается юркий язычок, нежно порхая по сочащейся щелочке ее естества (Рон для неё такого никогда не делал!). А в воздухе разливается и щекотит обоняние терпкий мужской запах, смешанный с ароматом сандала, присущий Рабастану. Дышать стало практически невозможно. Ей даже показалось, что этот аромат прямо сейчас заполняет собой комнату. Грейнджер всхлипнула и сжала плотнее ноги. Трусики на ней определённо стали влажными. В голове залумело. Девушка открыла глаза и вздрогнула. На нее зло смотрела Салли Энн, а щека горела от удара. — Очнулась? — Кривая Салли ухмыльнулась. — Ишь размечталась! Спускайся, представлю тебя нашим гостям. Гермиона отшатнулась и помотала головой. В таком виде она никуда идти не собиралась. Управляющая тоже не отступала — девчонка должна понять, что за отказом всегда следует наказание, и научиться послушанию. Вынырнув из воспоминаний предыдущего вечера, Гермиона закрыла глаза, стараясь скрыть накатившие слезы. Лечить разбитую губу и глаз Кривая Салли запретила со словами: «Чтобы лучше усвоилось!» Гермионе вспомнилась Амбридж с ее «Пока смысл впечатается», при этом толстухе и черное перо не понадобилась. Она прекрасно обошлась кулаком. Да, это гриффиндорка управляющей вряд ли простит и забудет… Грейнджер невольно бросила взгляд на толстуху, подсчитывающую столбцы цифр на клочке пергамента, затем на толстый гроссбух на столе перед ней и хмыкнула, затем поискала взглядом выше и ухмыльнулась. — Что ухмыляешься? — Салли Энн подняла глаза на девушку и прищурилась. Эту новенькую придется «ломать» и ей это не нравилось. Уж больно много возни, а в итоге… пшик! — Сто галлеонов на десять пар подвязок? Либо вы ошиблись, записывая, либо вас обманывают. Им красная цена десять галлеонов, да и то много. А здесь, — она ткнула пальцем, — у вас похоже румяна из золота… а вот тут вы допустили ошибку в подсчетах. Салли прищурилась. Эту гриффиндурку знали наверное все в Лютном. Портреты ее и Поттера были расклеены на каждом углу и только ленивый и тупой бы не признал в ней первую студентку Хогвартса. — А ну-ка, проверь… — Салли подвинула ей приходную книгу. И Грейнджер погрузилась в любимый ею мир цифр и нумерологии.***
Особняк Блэков, Площадь Гриммо, 12; Лондон
О письме, полученном из банка Гарри до вечера так и не вспомнил. Переместившись из Принц-касла в имение Перереллов, он прошелся по всему замку в сопровождении Иурэля и Аморэля, по всем этажам и еще раз проинспектировал свою будущую резиденцию. На этот раз Певерелл-касл предстал очищенным от грязи и пыли, копившейся в замке несколько веков. И он невольно обратил внимание на скрипящую лестницу и местами прогнивший пол в кухне и холле первого этажа. На изъеденный мышами и короедами паркет в бальном зале, на ветхие стеллажи в библиотеке — в той ее части, что Гарри назвал бы «Запретной секцией». Да и кладка, очищенная от грязи и плюща, обнажила трещины в стенах. Если замок до сих пор стоял, то только за счет магии. Единственное, что оставалось безупречным по прошествии столетий консервации, так это зельеварческая лаборатория. Северус был бы в восторге. Но Гарри не собирался жить в поместье, держащемся на честном слове и силе колдовства, пока не будет завершена реконструкция. Составив список всего необходимого, он сунул его в карман домашних брюк и переместился в дом Блэков на Гриммо. Драко он застал обедавшим в компании Сириуса. — Доброго утра, семейство! — произнес он, устало плюхаясь за стол на свободное место по левую руку от крестного. Занятый делом с самого утра он и забыл, что завтракал лишь парой бутербродов и стаканом сока. Теперь желудок выразительно урчал, настойчиво требуя внимания. — Вообще-то уже день, Поттер… — ухмыльнулся Драко и отправил в рот ложку мясного супа «Олья»*. — Пообедай с нами, Сохатик, — предложил Сириус, уловивший урчание в животе крестника. — Кричер! — тут же позвал эльфа не дожидаясь ответа. И, едва тот появился у ног в белом поварском фартуке и колпаке, приказал: — Накрой еще на одного человека, Кричер. Гарри пообедает с нами. Кричер коротко и по-военному вытянулся во фрунт и пропищал, задрав нос кверху: — Слушаюсь, хозяин Сириус! — а затем с хлопком исчез. Через минуту перед ним появились столовые приборы и тарелка ароматной густой похлебки с овощами и мясом, украшенной мелко рубленным зеленым луком. Гарри благодарно кивнул: — Спасибо, Кричер! — и активно заработал ложкой. На какое-то время в столовой наступила тишина, нарушаемая лишь скребками ложек по тарелкам, а затем Гарри сыто вздохнул, откинулся на спинку стула и спросил: — У вас есть свежий «Ежедневный пророк»? — Есть, — ответил Драко. — А что именно в нем тебя интересует? — Слизеринец считал это печатное издание кладезем сплетен и слухов. И даже сам на четвертом курсе поспособствовал их распространению о Поттере и его друзьях. — Мне нужна та часть, где размещают объявления и рекламу. — Объявления? — Драко удивленно приподнял бровь. — Где ты в Пророке видел такое? — Что такое реклама? — нахмурился Сириус, словно пробуя слово на вкус. Гарри махнул рукой. Объяснять Сириусу о сути рекламы не хотелось. Время поджимало. У него было лишь полтора месяца до окончания школы. И вставала необходимость в постоянном жилье. В Певерелл-касле была прекрасная хорошо оборудованная артефакторная мастерская да и зельеварня не хуже северусовой в Принц-касле. А данное гоблинам обещание поработать над артефактом раззадоривало желание начать уже сейчас. — А как же вы, к примеру, строите дома или делаете ремонт? — Нанимаем либо гоблинов, либо компанию братьев МакМилланов. В волшебном мире все их знают. Гоблины строят быстро, но обдерут тебя как липку. А вот МакМилланы берут вполне разумную плату, но строительство немного затягивается. У них заказов море. Зашиваются. Хотя качество не хуже гоблинского. С ними можно связаться через Эрни МакМиллана. Он их племянник, хаффлпаффец. Судя по рекомендации, строительная фирма Макмилланов ему не подходила, даже если ценник услуг приемлемый. Слишком долгое строительство и работы в порядке очередности были явно не к этому случаю. Может позже он и наймет их для других работ. А вот с гоблинами может получиться. Тем более ему предстоит создавать для них артефакт для охраны сейфов на нижних уровнях. Возможно удастся договориться и даже рассчитывать на хорошую скидку. А быстрое и качественное строительство — это ощутимый плюс и возможно гарантия того, что уже через полтора месяца он въедет в Певерелл-касл на постоянное место жительства. Правда замок огромный для них с Северусом. Но ведь это не значит, что они будут все время жить одни… — Драко, ты наверное забыл, что я воспитывался магглами и не знаю, кто и чем в волшебном мире занимается? — Поттер иронично улыбнулся и продолжил. — А где можно мебель купить? — У Джеффри Кристалл. Его дочь Пенелопа была старостой Когтеврана, когда мы на первый курс поступили. Она кстати неплохо владеет чарами пространства, может вместе с отцом установить мощный Фиделиус на дом и зачаровать мебель от поломок, гниения и порчи. Кстати, у них бизнес как в магическом, так и в маггловском мире. Сириус с улыбкой обнимал мужа за плечо. Он на тринадцать лет выпал из жизни, а волшебный мир продвинулся в развитии и теперь многие имена и частные лавочники забыты. На их место пришли новые люди, появились новые магазины, новые мастера краснодеревщики, каменщики и плотники, вовсе неизвестные ему. Он огляделся, подмечая и в своем доме необходимость ремонта, да и детскую комнату пора бы оформить. Время до родов пролетит быстро, заметить не успеешь… — Письмо и посылка крестнику хозяина Блэка, — прохрипел Кричер низко кланяясь, едва не подметая ушами пол. В длиннопалых руках он сжимал увесистый сверток и письмо, написанное мелким острым почерком Северуса. Гарри принял посылку и повертел в руке конверт. «С чего бы Северусу писать ему, если они виделись утром?» — размышлял он, опуская посылку на край стола и открывая письмо. На пергаменте внутри было написано убористым почерком Сева всего пара строк: «Гарри. Жду вас с Драко завтра на занятиях в школе. В посылке все необходимое для тебя на эти полтора месяца. Увидимся за завтраком в Большом зале. Северус.» — Что-то срочное? — поинтересовался Сириус. — Думаю да. Завтра с утра мы с твоим супругом камином отправляемся в Хогвартс. Северус купил мне все необходимое, чтобы доучиться. — он взмахом волшебной палочки увеличил посылку и аккуратно вскрыл ее, рассматривая рюкзак с расширенным пространством, новые мантии, пергамент и перья и многое другое. — Вообще-то я не давал согласие на отъезд Драко в школу, — Блэк нахмурился. «Опять Нюниус бежит вперед паровоза!» — Но и не отказал, — напомнил слизеринец, ему бы тоже стоило собрать сумку в школу. Поднялся и двинулся прочь из гостиной, где они лениво расположились после обеда. — И обещал подумать, — добавил он, бросив на мужа строгий взгляд. — Тем более я буду с Гарри. Так что я под надежной защитой. Сириус обреченно выдохнул. Как бы он ни старался удержать супруга в доме, последнее слово, как бы это ни было удивительно, всегда остается за Драко и ему это даже нравилось. Парень не был трусливой мямлей и был готов вступить в схватку с противником. — Ладно, согласился он, глядя в спину мужа. Но если что случится, отвечать будете оба, но Гарри достанется в разы больше, — проинформировал он и аппарировал в кабинет главы рода. Гарри поднялся в отведенную ему комнату и начал сборы. Уложил в рюкзак мантии, в которых с полчаса крутился перед зеркалом. И это были не те вещи, которые он в течение шести лет покупал у мадам Малкин. Теперь у него были одежды не хуже чем у Драко. Скорее всего куплены в той же лавке, где одевался слизеринец, сшитые из дорогих добротных тканей. Стопка носков и нижнего белья от того же производителя. Он сложил и отправил в рюкзак мантию отца и теперь уже принадлежащий ему на законных основаниях родовой артефакт — Бузинную палочку. Туда же отправились недописанные тесты от мастера артефакторики. Посмотрев на них, Гарри скривился, словно написанное вызывало отвращение и поклялся себе, что дорешает их завтра обязательно. И лишь после складывая мантию, в которой ходил последние три дня, он почувствовал хруст пергамента. В конверте оказалось письмо от поверенного рода Лестрейндж. Поттер развернул его и прочитал: «Уважаемый мистер Поттер! Если вы читаете это письмо, значит Лорда Волдеморта больше нет и война закончена. Следовательно, мое признание никому не навредит. Я очень виноват перед вами и пишу для того, чтобы, если не вымолить прощения, то хотя бы покаяться. Очистить душу. Мне осталось не так уж много. Груз вины отягощает меня. Но больше всего я виноват перед вами и вашей матерью Лилли. Магия достаточно наказала меня за самонадеянность и гордыню, поставив род на грань вырождения. Род Лестрейндж всегда был приверженцем идей чистоты крови. С Томом Риддлом я сдружился еще будучи учеником Хогвартса, став одним из первых и самых преданных его сторонников. Несмотря на то, что его считали полукровкой. Однако одно то, что он сумел надеть кольцо Гонтов, говорило о том, что его отец был как минимум сквибом, либо очень слабым волшебником и потомком одной из боковых ветвей Гонтов или Мраксов — потомков великого Салазара Слизерина. По легенде, которую я отыскал в библиотеке рода, символы принадлежности великому основателю Хогвартса зачарованы так, что надеть их может только истинный (чистокровный) потомок, либо тот в ком присутствует кровь потомков Салазара. Иначе кольцо не приняло бы его. А это доказывало, что Том не был полукровкой в полном смысле этого слова. По окончании школы он исчез на добрый десяток лет. Я женился и стал отцом двух сыновей: Рудольфуса и Рабастана, принял под свою руку род. Когда же Том вернулся, это был уже не тот мальчишка, которого я знал. Это был лидер, обладающий неимоверной силой. За ним шли, его уважали, ему поклонялись и боялись. На одной из сходок внутреннего круга озабоченные соратники обсуждали предполагаемую помолвку юного Люциуса Малфоя. И Повелитель, никогда на моей памяти не интересовавшийся противоположным полом и интимной стороной жизни, то ли из интереса, то ли из-за вдруг взыгравших гормонов потребовал для себя одну из наших женщин. Я, чтобы доказать свою преданность предложил свою жену Миланию Хелен, только оправившуюся после родов, произведя на свет мертворожденного младенца. Естественно она была против и закатила истерику. Мне пришлось применить «Империо», а после ночи проведенной с Повелителем «Обливиэйт». Лорд, видимо разочаровавшись, окончательнопотерял интерес к этой стороне жизни, а моя жена оказалась беременной. Чтобы скрыть положение ото всех, я перевез ее до родов в наше дальнее поместье на севере Шотландии — ее приданое. Там она и разрешилась от бремени 30 января 1960г дочерью, которую я сразу отсек от рода, проведя ритуал на родовом камне, и нарек Лили, подкинув в Лондонский приют. Жена, спустя сутки, скончалась, так и не оправившись от большой кровопотери, до самой своей кончины думала, что ребенок родился мертвым, как и предыдущий. Скажете аппарация младенцам вредна и недопустима? Согласен. Но на тот момент меня не интересовали ни здоровье, ни сохранность жизни девочки. Необходимо было скрыть ото всех сам факт ее существования, хотя брать ответственность за возможную смерть младенца я не решился. Однако, продолжал следить за судьбой дочери Лорда до момента усыновления маггловской четой Эвансов. Дальнейшая судьба вашей матери Вам наверняка известна. И если вы читаете это письмо, значит никого из Рода Лестрейндж не осталось в живых. Только в этом случае поверенному рода было приказано доставить вам его. И теперь вы по праву единственный наследник всего состояния рода Лестрейндж. Лорд Корвус Лестрейндж. P.S. Последняя воля: Правом главы рода, данным мне богом и Магией, прошу вас, за отсутствием основных наследников, принять род Лестрейндж под свою руку. Вы являетесь главой по праву наследования, Вам и возрождать род». Гарри опустился на кровать и уставился невидящим взглядом в пустоту перед собой. Вот теперь ему стало понятно, каким образом Волдеморт стал его дедом… Примечание: Олья — Oille Олья подриде потофё — Потофё, пот-о-фё, потофе́, потафе́, потафю́ (фр. pot-au-feu, pɔ.to.fø — букв. «котелок на огне») — традиционное блюдо французской кухни, известное на территории страны ещё со времён раннего Средневековья и наследовавшее древнеримским похлёбкам. Представляет собой густой наваристый суп из говядины и овощей, который в процессе варки подают в качестве как первого, так и второго блюда: бульон и варившиеся в нём мясо и овощи подают раздельно. Согласно французской гастрономической энциклопедии Ларусс, сытный потофе составляет целый обед. Похожим на потофё жидким блюдом во французской кухне является мармит — непроцеживаемая и неосветляемая старинная похлёбка. В течение многих веков потофё был самым востребованным блюдом во Франции за семейным столом. Традиция раздельной подачи основы и гарнира появилась в эпоху Ренессанса, в XVI веке. В XVII веке ко французскому двору прибыли испанские принцессы Анна Австрийская и Мария Терезия Испанская, благодаря их любви к родной олье подриде потофё обогатилось дополнительными ингредиентами, хотя испанское барочное блюдо приводило в ужас классических французских поваров. Виконт Андре де Мирабо видел в потофё одну из опор французской монархии. В конце XVIII века, когда рестораны с дежурным блюдом потофё стали заменять в Париже старые харчевни, на современной набережной Великих Августинцев рядом с рынком птицы появился «Вечный мармит» с котлом, кипевшим день и ночь, в котором варились каплуны и бычье мясо. Как только из котла доставали кусок готового мяса, в него сразу отправлялся такой же кусок сырого мяса. Гастрософ Александр Гримо де ла Реньер утверждал, что за 86 лет, что работал «Вечный мармит», в его котле побывало полмиллиона каплунов. После Великой Французской революции потофё стал национальным блюдом. На севере Франции и в центральной её части потофё готовили из мяса быка с разнообразными бобовыми. На юге Франции потофё был более сложным блюдом: к говядине, на испанский манер, добавляли свинину, хамон и колбасы. В Гаскони аналогом потофё выступал пуль-о-пот, обязанный своей популярностью королю Генриху IV. В современной французской кухне, несмотря на тенденцию отхода от классических супов, потофё входит в десятку самых популярных блюд. Термин «потофё» используется во французской кухне для обозначения большого котла из жаропрочного материала, например, меди, для приготовления супов. Для приготовления потофё требуется мясной бульон, отварная говядина и овощи (корнеплоды и листовые). Для потофё выбирают разную говядину: как жирную (грудинка, покромка), так и постную (лопатка, пашина) и студенистую (рулька, хвост), а также мозговые кости. Традиционные овощи для потофё — морковь, репа, пастернак, репчатый лук, чеснок, лук-порей, сельдерей. Картофель для потофе не обязателен и отваривается отдельно. Блюдо подают в два этапа. Сначала сервируют обезжиренный бульон с гренками, иногда сырными, затем тосты с костным мозгом. Далее на блюде следует нарезанное мясо в окружении отварных овощей, посыпанное крупной солью и молотым перцем. Из приправ к мясу сервируют корнишоны, тёртый хрен, горчицу, пикули, маринованную свёклу и репчатый лук. К потофё обычно подают красные вина. Во Франции потофё — символ благополучной семейной жизни. В «Былом и думах» А. И. Герцен излагает позицию Прудона на брачные отношения «без особого равенства развития, основанные на удобстве, на хозяйстве, […] на гигиене». В них, со слов Прюдона, жена берётся как сиделка, как добрая хозяйка, pour avoir un bon pot-au-feu, «чтобы иметь хороший обед». Прудон шутил над их общим знакомым N, который был счастлив, потому что «у него жена не настолько глупа, чтобы не умела приготовить хорошего pot au feu, и не настолько умна, чтобы толковать о его статьях». https://ru.m.wikipedia.org/wiki/%D0%9F%D0%BE%D1%82%D0%BE%D1%84%D1%91