Temple

      Чжун Ли никогда не считал себя зависимым, увлечённым или заинтересованным в чём-либо. Он бы сказал, что стал слишком равнодушным ко всему. Все потеряло изначальный смысл, вкус, цвет. Затерлось и посерело. За прожитые тысячелетия он успел повидать так много, что даже удивляться больше не хотелось, да что там — не получалось и просто не было желания. Ну есть и есть в этом мире что-то такое, от чего хочется улыбаться, верно? Мир клином на этом не сойдётся, не будет кружить, не остановится, не взорвется. У вечности есть правило: много боли и много лишений. Так что на подобные вещи Чжун Ли не тратил время. И, честно, это было лучшее решение в его ситуации: жить. Просто жить. Нести бремя бессмертия и огромной ответственности, которая, как бы он ни старался с себя снять, никуда не делась. И мертвым грузом тянулась вслед за ним, окропляя путь бордовым. И вот в его жизни появился Чайльд. С таким грохотом, что Бог грома и молний нервно трёт ладони и дрожит в сторонке. Чайльд громкий до ужаса, шумный, как сто детей в закрытом пространстве, юркий и шебутной, будто навсегда застрял в своей ранней юности. Энергичный, не умеющий оставаться в покое больше пяти минут. Болтливый, что заткни его скотчем, и то не замолчит — продолжит мычать и вертеть своей рыжей головой, из-за чего мягкие вьющиеся прядки будут падать ему на лоб. Искрить голубыми глазами, на дне которых вечное сияющее небо. Так Чжун Ли думал, что это не его прерогатива — быть увлечённым чем-то, но Чайльд сломал все его системы. Все устои и правила. И это… раздражало. Чайльда порой было слишком много вокруг него. Тот был буквально со всех сторон. Разделялся на миллионы крошечных Аяксов, лапками взбираясь по ногам архонта, дабы добраться до самой сути дракона и найти там свой оазис. Место, где каждый из них расслабленно опустит плечи и доверчиво закроет глаза. И Чжун Ли позволил этому случиться, впуская в свою жизнь маленький яркий вихрь. Чайльд это ураган эмоций, бесконечный шум и тысячи противоречий — в один момент, в другой — леденящая душу тишина, заглатывающая пустота в стеклянных глазах и боль всей преисподней в шрамах на худой груди. С Чайльдом сложно, но без него — невозможно. По крайней мере, в последнее время. Чжун Ли уже не помнит жизнь без него. И хитрый взгляд этих лисьих глаз, и холодные лапки, коварно проскальзывающие ему под одежду, и вредную ухмылку, и обиженные фырки — Чжун Ли знает его уже наизусть. И знает то, какой Чайльд на самом деле вне его дома, и то, какой он только с ним. И того Аякса, который одиноко сидит на веранде в темноте в одной рубашке, сгорбившись и продрогнув. У людей много шрамов, болей, слабых мест. Чайльд не был исключением, а еще он был слишком юн. Чжун Ли не пытался как-либо его учить, доказывать правильное и указывать на ошибки, он не считал верным влезать в его душу, подталкивать на верный путь. Путь без крови, сожалений и кошмаров. У воинов жизнь никогда не станет прежней. А воин из Тартальи — самый лучший. И воином он дойдет до дня, когда Чжун Ли опустится на колени и преклонит голову. Люди хрупкие. Ранимые. Легко разбиваются и никогда не собираются в изначальное состояние. Чжун Ли готов собирать осколки и склеивать их каждый раз, даже если это займет целую вечность.

***

— …не хватает моры- Чжун Ли глухо рыкнул, впиваясь пальцами в подлокотники кресла и смотря потемневшим, диким взглядом на испуганно замолчавшего клиента. На его лице отразился страх, отчего тот заблеял: — В-все хорошо? Чжун Ли криво изогнул губы, из-за чего это вышло угрожающе. Мужчина положил локти на стол и оперся подбородком о сложенные ладони. — Да. Прошу прощения, если напугал. В последнее время часто мышцы схватывать начали. Клиент тут же облегченно закивал, устраиваясь удобнее и чуть склоняясь ближе. — Так вот. На проведение церемонии не хватает моры. Ну мы сейчас собираем всей гаванью пожертвования, дабы хоть как-то отметить этот праздник… Чжун Ли незаметно усмехнулся, раздвигая ноги, меж которых абсолютно бесцеремонно приютился один непослушный лисеныш, как обычно хватая крепкие бедра ледяными ладонями. Пока мужчина средних лет в красках рассказывал о планах, о списке приглашенных, о макете гавани, на который ушло сотни тысяч моры, о реставрации музея, Чжун Ли сосредоточился на том, как к скрытому под брюками члену прижалась щека. Игриво скользнули пальцы, цепляя ширинку и осторожно спуская ее. Архонт даже не потрудился скрыть этот звук, наблюдая за болтающим мужчиной. Тем временем твердеющую плоть обхватили холодные пальцы. Чжун Ли едва не цыкнул, сдержался, чтобы не положить руку на макушку, лишь склонил голову и сделал серьезный взгляд. И кто будет украшать площадь? Кто будет за всем этим следить? Почему он слушает это все, если работает в похоронном бюро? Где Ху Тао? Кончик языка знакомо ткнулся в дырочку, а после головку невесомо поцеловали. По загривку прошлась дрожь. На дне золотых глаз сверкнуло пламя. Длинные пальцы полностью высвободили член из-под белья, хватаясь за основание и потирая яички. Головку пропустили в рот, следом в глотку. Чжун Ли сжал зубы и кивнул, когда мужчина что-то спросил, перейдя в активную жестикуляцию и тряску ценных бумаг, которые достал из кармана мгновением ранее. Чайльд всасывал головку и в какой-то момент выронил пошлый чмок, застыв каменным изваянием, как и Чжун Ли, однако мужчина, казалось, не замечал вообще ничего, лихорадочно описывая то, как деньги с развлекательных ларьков пойдут на помощь сиротам. Благое дело, да. В какой-то момент, когда Чайльд вобрал плоть до основания, помогая себе руками, и смог сглотнуть, издав приглушенный звук, Чжун Ли только сузил глаза и вытянул левую ногу вперед. Хотя архонт хотел опустить взгляд, но знал, что найдёт там бесстыже распахнутые голубые глаза, капризный носик с бледными веснушками, красивые распухшие губы, скользящие вдоль его члена. Мокрые и липкие от слюны и спермы, которой было так много, что Чжун Ли не понимал, чем он продолжал кончать. Но струившееся в его крови возбуждение туманило разум, оголяло нервы. Хотелось выгнать лишнего человека в этом кабинете, вздернуть Чайльда на ноги и закинуть его на стол, прижать к дереву и жестко, резко и сильно- — Г-господин Чжун Ли? Архонт сместил взгляд на глаза напротив. — Так вы подпишете разрешение на пожертвование от лица бюро? И участие в мероприятии? Конечно. Конечно, он подпишет его, пока Чайльд усердно трудится у него под столом.