Уголок Грейнджер

      Двери, ведущие в Больничное крыло, распахнулись, с громким стуком впечатываясь в стену. Будь покрытие не из камня, наверняка бы дало трещину, и узор бы потянулся тонкими змейками вверх, нарушая гладкую ровную поверхность. Подстать тревожному состоянию троих гриффиндорцев.       В тихом помещении не было ни мадам Помфри, ни Гермионы, и ребята начали осматриваться, шумно дыша. Рон зашагал по комнате к ширмам, скрывающим постели. Гарри поступил так же: пока Уизли рывком сдвигал шторы по левую сторону, Поттер оббегал правую. Одна лишь Джинни замерла неподвижно, сканируя Больничное крыло паническим взглядом.       Они добрались сюда не сразу. Джинни долго бродила по Хогвартсу, выискивая Гермиону, и сердце ее стучало так беспокойно, что каждый удар отдавался в желудке. Ее накрыло тем самым ощущением нервозности, когда тело охватывает дрожь, а по рукам скользит холодок. Когда в ушах звенит, а колени сами собой подгибаются, когда ладони потеют, а в голове лишь одно: что-то случилось. Джин старательно избегала плохих мыслей, однако поиски затягивались. За это время она успела наткнуться на Симуса, всех возможных призраков, включая Кровавого барона, и даже на назойливых слизеринцев, пытавшихся пристать к ней с вопросами. Мерлин, Джин повстречала всех, кроме самой нужной персоны. И это нисколько не помогало успокоиться.       Грейнджер словно испарилась. Пролепетала что-то безумное в классе Заклинаний, подорвалась с места и смотала, посеяв семена тревожных раздумий. Оставила Джинни с огромным знаком вопроса и хаотично множащимися мыслями. Сначала, конечно, Уизли попыталась успокоиться: вдруг Гермиона действительно вспомнила про назначенную встречу с МакГонагалл. Она изо всех сил старалась убедить себя в том, что подруга всего лишь спутала сон, в котором Джинни отвесила комплимент Малфою, с реальностью. Уизли ведь сама недавно шутила про зарождающую симпатию! Возможно…       Невозможно. Гермиона не умела врать, Джин знала. То, как быстро Грейнджер вскочила из-за парты, как натянуто рассмеялась, с какой скоростью убежала, а потом и вовсе не появилась на следующей лекции, — все это было чересчур. Поведение подруги было слишком подозрительным. Даже для человека, который отчаянно пытается поверить в ложь. Поэтому Уизли поднялась, громко на весь класс объявила, что ей нужно выйти, и, не дожидаясь ответа Флитвика, собралась и вылетела за дверь. У нее точно будут проблемы, но разве это встанет на одну чашу весов с тем фактом, что с Грейнджер явно что-то не так?       Библиотека, классы, туалеты, общая комната — все пустовало, нигде не было флера ее духов. Гермиона как сквозь землю провалилась, и с каждой минутой паника росла, застревая комом в горле. Джин металась из стороны в сторону, бросаясь с вопросами к редким встречным, но чем чаще ей отвечали, что не видели Гермиону, тем хуже ей становилось. Внутри растекалось страшное чувство собственного бессилия, приводящее в отчаяние. Ведущее прямиком к Поттеру.       Он встретил двоих рыжих в гостиной. Пока встревоженная Джинни сбивчиво объясняла ситуацию, Живоглот драл когти о его штаны, возмущенно мяукая. Гарри поначалу отмахивался от кота, пытался прогнать его. Затем взял на руки, чтобы успокоить. Но когда когти прошлись по коже, в голове всплыло: Живоглот никогда не проявлял агрессию. Никогда, за исключением моментов, когда дела у Гермионы становились совсем плохи. В день, когда Грейнджер пропала, кот словно обезумел: он кусался, бросался на всех с шипением, что-то грозно выговаривая обитателям дома на площади Гриммо. Выпускал когти, драл одежду. Вел себя точно так же, как и сейчас.       Перед глазами тут же замелькали картинки. Словно в ускоренной перемотке, Гарри смотрел на страшные образы Грейнджер: мертва, похищена, в крови… Она пострадала. «Пострадала», — отбивалось у него в голове по слогам с ударением на каждый. В животе оборвалось незримое нечто, и на его место пришел озноб. Они вдвоем, Джинни и Гарри, подверглись страшному проклятию холода, и обоих трясло. Голоса сливались. Вопросы теряли смысл.       Они побежали.       Рон нашелся в коридоре, потерянный. Ему нужен был Симус: парни договорились встретиться, чтобы потренироваться с утра на квидиччном поле. Даже выторговали разрешение у директора, пусть и с большим трудом. Финниган так хотел в команду, что его ничто не останавливало, а Уизли мечтал пропустить лекцию, к которой не подготовился. Вот только Симуса нигде не было. Обеспокоенный Рон все рассказал своим еще более взъерошенным, чем он, друзьям, не понимая, почему у них такой странный вид, куда, а главное, зачем они торопятся.       Джинни растолковала все и ему. Снова прозвучали те же фразы: Гермиона сказала вещи, которых Джин никогда не произносила, а потом куда-то убежала. Она выглядела испуганной и держалась за позвонок. Все это было странным, а теперь Уизли нигде не может ее найти, хотя прошло уже около получаса. И пока Джинни говорила, лицо Рона становилось все бледнее, а постукивания ботинком со стороны Гарри все громче.       Едва последнее слово повисло в воздухе, они втроем сорвались с места. Искали повсюду, беспардонно заглядывая в кабинеты, останавливая и расспрашивая людей. Ничего. Никто ничего не видел. Последним местом, оставшимся не проверенным, было… Больничное крыло. Гарри знал, что, если Гермиона найдется там, это станет концом всего. Это его разрушит. И пусть он будет трижды эгоистом, но Поттер… не хотел туда идти. Он боялся появляться там, расспрашивать мадам Помфри. Он чувствовал ужас от одной лишь мысли, что опасения могут сбыться, и Грейнджер действительно там. Пока Рон и Джинни строили догадки, предполагая, что у Гермионы, вероятно, вновь разболелся позвонок, и это вызвало ухудшение ее самочувствия, Поттер прикидывал возможные варианты трагедии. Ему было тошно. Страшно. Страх скользил по горлу змеей и впивался в сердце клыками, не желая отрываться от плоти. А сердце, глупое, лишь толкало яд дальше. Отравлялось им. Подчинялось.       В тот момент, когда троица спешила на всех парах в Больничное крыло, у каждого в голове было одно. Лишь бы Гермиона была в порядке. Лишь бы ничего страшного не случилось. Их многолетняя связь имела свои плюсы, и каждый чувствовал: что-то не так. В ту секунду, когда трое друзей бежали на пределе возможностей по пустому коридору, игнорируя окрики портретов и свист в ушах, никто из них не чувствовал Гермиону. Ее нить оборвалась.       И сейчас, осматривая Больничное крыло с мольбой: «Лишь бы ее тут не было», друзья чувствовали тревожную ярость. В помещении царила тишина, и это было жутко, потому что молчание в больницах никогда не сулит ничего хорошего. Мальчики пытались добавить звуков, громко стуча ботинками по полу. Ругаясь под нос. Шумно дыша.       Джинни с тревогой смотрела на Поттера, который подошел к последней непустой постели. Он дернул ширму, открывая вид на больного. Ровно то же через мгновение сделал и Рон.       — Симус?       — Малфой?!       Фамилии, произнесенные в унисон, сплелись в один звуковой ком. Джинни с Гарри обернулись на Малфоя, лежавшего на противоположной от Финнигана койке, а Рон посмотрел на Симуса.       — Какой пиздец, Симус… — наконец произнес Рон, прикладывая ладонь ко рту. На Малфоя больше не обращали внимания: все трое посетителей подошли вплотную к Финнигану.       Парень выглядел… скверно. Его левый глаз заплыл синевой, уголок губы был разбит, отчего та распухла. По подбородку стекала слюна, и Джинни поморщилась, пытаясь скрыть отвращение. У брови темной коркой запеклась кровь, а глаз… Казалось, что если к налившемуся отеку прикоснуться иглой, кожа лопнет, и оттуда потечет гной.       Гарри поднял ледяные руки к лицу и оглянулся на Драко.       Тот не шевелился. Он лежал на постели лицом к лазарету, и по его тощему телу то и дело проходила судорога. Слишком видимая, чтобы ее можно было списать на дрожь от озноба. Физиономия Малфоя пострадала не так сильно: у слизеринца был разбит висок, а на скуле расцветала обширная гематома. И пусть видимых повреждений было меньше, чем у Симуса, Драко выглядел так, будто это он главная жертва обстоятельств. Абсолютно пустой, словно высохший взгляд. Лицо серое. Не бледное, а серое, отчего синяк вместе с присохшей кровью выделялся на мрачной картине акцентным пятном. И… судорога. Малфой лежал смирно, не двигаясь, притянув колени к грудной клетке, и под его облегающей водолазкой отчетливо выделялся позвоночник. Раз в пару десятков секунд Драко вздрагивал, прикрывая глаза.       Гарри нахмурился, разглядывая, как дрожат лежащие на подушке ладони Малфоя. Может… Поттер перевел взгляд на Симуса. Глаза сузились, и межбровная морщина пролегла глубже.       — Что случилось? — тихо спросила Джинни, присаживаясь рядом с Симусом. Ведьма осторожно поправила край одеяла, поднимая его ближе к мощной шее, что покрылась мурашками. Стекла в окне трещали из-за ветра.       — Ге… миона… — Налитые кровью губы едва шевелились.       Поттер вновь взглянул на Малфоя, с каким-то странным чувством отмечая, что тот вздрогнул. Это… это не было похоже на судорогу. Нет, это была вполне осознанная реакция здоровой части организма. Имя Грейнджер по какой-то неведомой причине причиняло Малфою боль — бо́льшую, чем последствия… драки? Нет, в него точно угодило проклятье. Может, Жалящее? Гарри на секунду поймал себя на мысли, что симптоматика схожа с последствиями Круциатуса, но… использование Непростительных? Кем, Симусом?       А если Гермионой?..       Было очевидно, что Малфоя, прежде не реагировавшего на звуки, зацепило именно имя подруги. Гарри своими глазами видел это выражение лица. Такое… похожее на… Поттер нахмурился, разглядывая Драко. У Малфоя подрагивали губы. Гарри часто видел такие лица во время войны. Когда прилетала новость об очередном тяжело раненном бойце, у его близких на лице тоже отражалось это. Боль вперемешку с бесконечным страхом неизвестности: что будет с жертвой дальше? Это волнение. Это неверие. Это… человеческие чувства, на которые Драко Малфой не способен. По крайней мере, не по отношению к Гермионе точно.       Гарри настороженно посмотрел на Джинни. Она явно ждала его комментариев, но сказать Поттеру пока было нечего. Он еще раз глянул на Малфоя, надеясь, что Джин проследит за его взглядом и тоже обратит внимание на то, как странно выглядит Драко. Однако ведьма вернулась к Симусу и лишь опечаленно опустила уголки губ, в очередной раз поправляя его одеяло.       — Где Гермиона? — требовательно произнес Рон, сжимая кулаки.       Гарри уже знал, где Гермиона. И потому не стал смотреть на Финнигана. Зачем искать ответы там, где их нет? Настоящий источник информации в этот момент переживал очередную судорогу, прикрыв сухие глаза, будто борясь со слезами. Поттер попытался сглотнуть слюну. Попытался выдавить из себя что-нибудь быстрее, чем это осмелится сделать Симус, но Уизли уже испуганно ахнули.       А это значит, что Гарри опять не успел. От мысли защемило сердце. К щекам прилил жар, опаляющий кожу. Поттер схватился за ворот рубашки, вдруг сдавившей горло, и оттянул, поворачиваясь к друзьям.       — Лазарет? Что… что она делает в лазарете? — Джинни протянула недоверчиво, нахмурив брови. Взгляд ее потерянных глаз метался от Симуса к Гарри, от Рона к Малфою. И обрывался на двери, что вела в лазарет.       Гарри не мог. Ему становилось не на шутку дурно. Он сделал шаг в сторону. Вернулся на место. Посмотрел в окно, на люстру, оглядел людей вокруг — и повернулся к Малфою, со странной паникой отмечая, что тот смотрит в ответ. В сером лице скрывались ответы, которые Гарри никогда в жизни не хотел бы узнать.       Поттер шумно выдохнул, прикрывая слезящиеся глаза. Он молчал с минуту, пытаясь собраться. Подступающие слезы душили. Скулы заиграли. Тишина ощущалась все тяжелее: никто не находил в себе смелости спросить, в чем дело.       — Кровь? — прошептал Гарри. В общей тишине даже тихий выдох прозвучал как хлопок в ладони.       — Кровь, Поттер.       — Ты… знаешь?       Поттер открыл глаза и посмотрел на Малфоя, что в очередной раз дернулся от судороги в конечностях. Драко усмехнулся, но не язвительно — не как обычно. Это была иная усмешка, печальная. Такую можно заметить на похоронах, наблюдая, как человек старается улыбнуться добродушной шутке о покойном.       — Больше, чем ты думаешь.       — О чем вы?.. — Джинни подошла к Поттеру и вцепилась в его руку, словно утопающий за спасательный круг. — Гарри?       Поттер видел, как тяжело Драко дается поддерживать зрительный контакт. Он то и дело вздрагивал, и по выражению его лица было видно, что это всего лишь остатки от чего-то куда более серьезного. Малфой был в разы бледнее обычного, как и его глаза: они словно выцвели, пораженные катарактой.       — Не… — Он вздрогнул, осекаясь. Драко закрыл глаза и попытался поднять руку, чтобы утереть пот со лба. Не получилось: ладонь даже не шевельнулась. Поттер подавил желание помочь, стискивая кулаки. — Не стучитесь в лазарет. Не отвлекайте от операции.       — Фальконе там?       — Да.       — Да о чем вы, блядь, говорите! — Рон подошел к Гарри с Джинни. — Что происходит? Где Гермиона, что с ней?!       Гарри молча смотрел на двери, ведущие в коридор. Уголки его губ непроизвольно устремились вниз, челюсть задрожала. В зеленых глазах застыли слезы, и от невозможности заплакать слизистую жгло. Джинни тихо вздохнула, обнимая Поттера за плечи. Она знала, что это поможет. Это всегда помогало. Не могло не помочь сейчас. Гарри смотрел перед собой не видящим от слез взглядом. Он схватился за тонкую руку Джин, вдавив пальцы в бледную кожу до красных отметин.       Он должен рассказать. Гарри — палач, врач, которому предстоит озвучить диагноз. Сам ведь знает. Сам ведь живет с этим грузом уже который день, пора его разделить. Но глядя на друзей, еще не познавших бремени чужой болезни, Поттер мечтал проглотить язык. Мечтал перерезать голосовые связки, лишиться дара речи, лишь бы не быть тем, кто объявит плохую новость.       Он должен сказать, он ведь сам знает. Почему же тогда так тяжело? Поттер покачнулся, и Джинни впилась в его плечи сильнее, буквально вдавливаясь в мужской стан. Гарри сжал зубы. Глубоко вдохнул, случайно всхлипнув. Попытался проигнорировать слабость, умоляющую не произносить страшное.       — Гермиона… — Голос дрогнул. Поттер зажмурился до боли в глазах. — Гермиона больна.       — Ты издеваешься… — Рон хмыкнул, качая головой. Его ухмылка напоминала оскал. — Чем больна? У нее грипп?       Гарри почувствовал, как намокает ткань рубашки на плече. Джинни не двигалась. Сердце будто зацементировали, погрузили в бетон. Он в момент обрубил все живое внутри себя. Позже. Плакать будет потом. Сейчас нужно…       Нужно ли?       Мерлин, Гарри явственно ощутил себя в шкуре Гермионы. Прямо сейчас, борясь с собой, он понимал, каково это — рассказывать о болезни. Это до безумия, до сумасшествия сложно. Это трудно — это так невыносимо, что Поттеру казалось, он вот-вот тронется.       — Я узнал около… недели назад, наверное. Это не грипп, Рон.       Поттер пытался держать себя в руках. Изо всех сил стараясь не поддаваться эмоциям, он стиснул зубы, чтобы выдержать этот удар под дых. Если он начнет паниковать… это все усугубит. Хотя вряд ли ситуацию можно было сделать хуже.       Гарри был как в бреду. Осознание положения оставалось единственной ясной мыслью. Спутанное сознание, подкрадывающаяся истерика, дрожь во всем теле и подкатившая к горлу тошнота — вот что он пытался скрыть под внешним хладнокровием и рассудительностью. Поттер едва держался на ногах, хватаясь за плачущую Джинни. Ему нужно было объяснить друзьям все. Но слова отказывались прыгать с языка, прилипая к слизистой горла.       — А что?! — взревел Рон, хватаясь за корни волос. — Гарри, Мерлина ради!       — Не говори… — прошептала Джинни. Она отстранилась от мужского плеча и схватилась за воротник его рубашки. Ведьма смотрела в пустые зеленые глаза своими заплаканными и сильно, до побеления, сжимала губы. — Умоляю, не говори этого. Не говори, что с Гермионой что-то серьезное… — Голос оборвался.       — Извини, Джин, — произнес одними губами Гарри. — Я не могу соврать.       Рон, тяжело дыша, схватился за галстук и сорвал его с шеи. Он смотрел то на Гарри, то на Малфоя, то на Симуса — его взгляд бегал, не находя точки, на которой можно задержаться.       — Чем она больна? Чем? Ты можешь уже сказать наконец?!       — У нее испаряется кровь. — Гарри смотрел Джинни в глаза в надежде, что она видит. Видит, как ему тяжело. — Ее организм пытается обескровить себя.       — Твои кошмары? — пискнула Джин. Ответа не последовало, и Уизли приложила ладонь к дрожащим губам. Брови изогнулись. — Я такая идиотка. Я… тогда… цикл…       Ведьма, не в силах больше держаться, надрывно заплакала. Она сгорбилась, пряча лицо в ладонях и всхлипывая. Поттер закрыл глаза. Он не мог на это смотреть. Он не мог видеть это. Не мог перенести.       — Если Гермиона поранится, кровь будет не остановить. Я, — Гарри проглотил ком, — пытался найти информацию. Я читал книги, но нигде… ничего нет.       — Гермиона умирает? Она… — Рон обошел Поттера. Он смотрел ему прямо в лицо, не обращая внимания на съежившуюся Джин. — Ты хочешь сказать, что ты знал о том, что Гермиона смертельно больна и ничего, блядь, не сказал? Мне, — Рон толкнул его в грудь, и Гарри сделал шаг назад, морщась от слез, — своему лучшему другу! Ты же знал, как я отношусь к Гермионе! Ты знал! Ты даже девушке своей не сказал! Ее лучшей подруге! И ты молчал, что Гермиона умира…       — Закрой пасть, Вислый, — Малфой выплюнул, кривясь. Уизли повернулся к нему с диким выражением лица. — Не смей даже думать, блядь, что она умирает.       Рон, сжав кулаки, подошел к постели Драко. И пусть тот лежал совершенно без сил, бледный, немощный и худой, его серый взгляд говорил совершенно о другом. Этот взгляд — преимущество, недоступное Уизли. Этот взгляд у Драко в крови: холодный, презрительный, пускающий мороз по коже собеседника. Рон ткнул пальцем в Малфоя, и его лицо скривилось от гнева.       — Какое тебе дело до Гермионы? — Светлые глаза искрились, били током. — Надеешься, что она обратит на тебя внимание? Мерлин, да ты еще тупее, чем я думал!       — Потешь себя этим, рыжий. Потешь. — Драко, содрогнувшись вновь, улыбнулся. — Ведь это единственное, что тебе осталось.       Уизли схватил Малфоя за водолазку, притягивая серое лицо к себе. Послышался треск ткани, но Драко не моргнул и глазом, все так же улыбаясь. Он буквально лучился ощущением собственного превосходства, и это приводило Рона в еще большую ярость.       — Я выбью тебе мозги, если окажется, что ты хоть как-то замешан в случившемся с Гермионой.       Драко молча вытянулся ближе к Рону.       — Тогда начинай прямо сейчас, — прошептал он, глядя на растерянность в глазах напротив. Рон нелепо захлопал ресницами. И тут же замахнулся, припечатывая кулаком челюсть Малфоя.       Двери, ведущие в Больничное крыло, снова распахнулись с возмущенным хлопком, и в помещение ворвались трое слизеринцев. Первой внутрь влетела Паркинсон, следом за ней, словно церберы, следующие за хозяйкой, быстрым шагом зашли Забини и Нотт.       — Где…       Высокий голос Паркинсон оборвался, стоило только зеленым с карим пятнышком глазам зацепиться за Уизли с Малфоем. Ведьма тут же понеслась к ним, и поступь ее высоких каблуков напоминала звуки пощечин.       — Урод!       Пэнси, заверещав от злости, вцепилась острыми ногтями в рыжие волосы и с силой оттянула их назад. Рон простонал от боли, разжимая хватку на водолазке, и Драко свалился на кровать с шумным выдохом. Джинни оживилась: распрямившись, она мгновенно вытащила палочку и грубо ткнула Паркинсон между лопаток, недвусмысленно толкая в позвоночник.       — Еще раз притронешься к моему брату, и я тебя убью, — Джинни заикнулась от слез, — тупая сука.       — Тупая сука — это ты! Рыжая тупая сука, как и твой братец! — крикнула Пэнси. Она выхватила из-за пояса юбки палочку. Древко моментально оказалось у горла Рона.       Забини и Нотт подняли палочки против вооружившегося Поттера. Молчавший до сих пор Симус что-то простонал, пытаясь удержать палочку в руке. Со стороны лазарета вдруг послышался шум. Вся компания обернулась: двери открылись, и в них показалась МакГонагалл.       И тут же руки, угрожающие друг другу, опустились.       Директор явно не поверила увиденному. Уставшие за годы войны глаза округлились, и Минерва выдохнула через тонкие губы. Однако ей потребовалось не больше секунды, чтобы взять себя в руки: растерянность сменилась гневом. Не произнося ни слова, она грозно двинулась мимо замерших, словно пораженных «Остолбеней», студентов, выхватывая у них палочки. Пэнси успела спрятать свою в объемных складках мантии. МакГонагалл остановилась напротив ведьмы и протянула сухую ладонь.       — Палочку, мисс Паркинсон.       — Не понимаю, о чем вы. — Пэнси сложила руки на груди. — Моя палочка осталась в сумке.       — В таком случае можете идти в свою комнату и паковать вещи. Я не намерена больше вас задерживать в стенах Хогвартса.       МакГонагалл молча прошла мимо Пэнси и забрала палочки у Забини и Нотта. Женщина кинула строгий взгляд на ведьму.       — Не забудьте сдать учебники в библиотеку, мисс Паркинсон.       — Ладно! Салазар!       Пэнси вытащила палочку из рукава и несдержанно всучила Минерве. Директор одарила студентку недовольным взглядом и, удерживая в руке все шесть палочек, зашагала к лазарету. В дверях она остановилась и повернулась к потерянным ребятам.       — Предвосхищая ваши вопросы: мисс Грейнджер упала и разбила локоть и колено до крови. Сейчас мсье Фальконе и мадам Помфри проводят операцию по удалению поврежденных капилляров. Гермиона погружена в бессознательное состояние, ее показатели в относительной норме. На данный момент это вся информация, которая вам нужна.       — Она будет… жить? — неуверенно спросил Рон, оборачиваясь к Гарри в поисках поддержки. Поттер едва заметно кивнул.       — Конечно, будет, выродок ебучей морковки! — Нотт замахнулся, словно хотел отвесить Рону подзатыльник, но вовремя опустил ладонь.       — Мистер Нотт, — голос Минервы прозвучал настолько яростно, что у каждого из присутствующих потянулись по спине мурашки, — настоятельно рекомендую вам выбирать выражения.       — А зачем он задает тупые вопросы? — Тео спрятал руки в карманы.       — О, поверьте, на суде вам зададут вопросы поумнее.       Гарри дернул головой, приходя в себя. Туманность в голове рассеялась, и взгляд мгновенно сконцентрировался на сухой фигуре директора. МакГонагалл сложила руки замком и приподняла брови.       — Никто из вас не покинет Больничное крыло до тех пор, пока я снова не выйду из лазарета.       — Какой суд, директор?.. — растерянно произнесла Паркинсон. Глаза Минервы сузились.       — Визенгамот, мисс Паркинсон. Вы все нарвались на очень большие неприятности. Узнаете больше в моем кабинете. — МакГонагалл развернулась и, прикрывая дверь, добавила: — Покинете Больничное крыло — покинете Хогвартс. Имейте это в виду.       И дверь захлопнулась.       Повисло тяжелое молчание. Все восемь студентов смотрели на лазарет.       — Я сейчас отключусь… — прошептал Гарри, оседая. Джинни тут же подхватила его под руки и помогла усесться на свободную кровать. Поттер был очень бледным, на лбу выступила испарина.       — Это пиздец… — Нотт, болезненно зажмурившись, спрятался за ширму, чтобы его никто не видел. Он просто смотрел в окно, но его нижняя губа почему-то дрожала. Гарри видел. Гарри фиксировал сейчас каждую деталь.       Рон отошел к подоконнику, хватаясь за волосы. Он бесцельно смотрел на свое отражение, пытаясь осознать происходящее.       — Не может быть… — прошептал он едва слышно и уткнулся лбом в стекло. — Гермиона не может быть больна. Не может такого быть.       Гарри прекрасно знал это состояние, когда правда напоминает давно увиденный под температурой дурной сон, а мысли спутываются в клубок. Не могло. Не могла эта болезнь случиться, не могло все выйти вот так. Поттер тоже отказывался в это верить. Вот только все, что происходило с Грейнджер с начала учебного года, все ее новые привычки и странное поведение отлично объяснялись тайной, которую она хранила. И вот это бесшовное сопоставление улик сводило с ума. Гарри тоже не мог поверить, что Гермиона действительно больна. Наверняка можно найти иное объяснение, убеждал он себя. Наверняка есть что-то еще, другое обоснование всему настораживающему в манере ее поведения. Болезнь… не может быть такого. Не может. Просто… не может.       Но ему ли не знать, как противна бывает жизнь, как легко она может стереть любые «не» невзирая на мольбы? К несчастью, Поттер знал. И поэтому сразу поверил, что болезнь Гермионы более чем реальна.       Тем временем Блейз бесшумно подкрался к Малфою и теперь внимательно осматривал его судорожно вздрагивающее тело. Спустя пару секунд прикрыл глаза, тяжело вздыхая. На лице Забини заходили желваки.       — Круциатус?       Пэнси, словно очнувшись от анабиоза, повернула голову в сторону Симуса. Ее зрачки расширились. Как хищник, готовящийся атаковать жертву, Паркинсон задышала глубже, прикусывая вишневого цвета губу.       — Ты что, блядь, использовал Круциатус на Драко?!       Грозный цокот каблуков разрушил молчание. Пэнси почти добралась до Симуса, но Блейз перехватил ее за локоть, притягивая к себе. Паркинсон бросила на Забини дикий взгляд. Пара секунд молчаливой борьбы, и она покорно уступила, фыркнув.       — Объясни, как Грейнджер пострадала. — Блейз утер пот со лба Малфоя свободной рукой. — Драко?       — Нет. — Гарри вдавил пальцы в колени, едва сдерживаясь от разрывающих изнутри эмоций. — Сначала вы объясните, откуда знаете про болезнь Гермионы.       — Да пошел ты нахуй, Поттер! — вдруг произнес Нотт, озираясь. — Пошел. Ты. Нахуй.       — Вино-ат Малфой, — пролепетал Симус.       — Драко виноват?! — Пэнси сбросила хватку Блейза. — Драко?! Ты, Финниган, чертов трус!       — Я не т-ус!       — Ты трусливое ебло! — Нотт гаркнул, срываясь. — Ты всегда им был!       — Я спа-ал Ге-миону!       — Нихуя ты не делал. — Блейз повернулся к Симусу. — Это мы ее спасали! Мы выволокли ее из леса после того, как ты, мудак, не удосужился выполнить условия!       — Да что, мать вашу, происходит?! — заорал Рон, оборачиваясь. — Откуда вы знаете про Гермиону?!       Пэнси, подлетев к Симусу, отвесила ему звонкую оплеуху прямо по больной щеке. Финниган вздрогнул и зажмурился: перед глазами заплясали искры. Джинни, тут же подскочив и потащив за собой Гарри, рванула к Паркинсон и попыталась схватить ту за волосы. Не получилось: их, почти сцепившихся, разнял Тео. Нотт оттолкнул Джинни и прикрыл Пэнси собой — вот только той, кажется, было плевать на его старания.       Плевать, потому что она скинула туфлю и замахнулась ею на Джинни, которую удерживал Поттер. Гарри сам не знал, откуда у нее, рыдающей, раскрасневшейся, столько прыти. Джин изо всех пыталась вырваться и броситься на Паркинсон, которая словно только этого и ждала, размахивая каблуком у лица рыжей.       — Только приблизься, и я воткну каблук тебе в глаз! Я не шучу, я выколю твои сраные глазенки!       — Еще одна угроза, Паркинсон, и… — Рон сделал шаг вперед. Блейз преградил ему путь.       — И что ты мне сделаешь?! — Пэнси срывала голос, глядя на Рона. — Да что хоть один из вас может сделать? Что?!       — Уж поверь… — прорычал Уизли, но осекся, когда Забини поднял брови, ожидая продолжения.       Паркинсон со всей яростью швырнула туфлю на пол. После недолгой паузы скинула с ноги и вторую.       Все застыли. Пэнси в гневе напоминала фурию. Маленькая, с коротко стриженными черными волосами, она смотрела на гриффиндорцев с ненавистью.       — У вас же была всего одна, блядь, задача. Всего одна! Уберечь. Чертову. Грейнджер! — она отчеканила по слогам, выплевывая каждое слово. — Мы ее спасли. Мы ее, сука, выходили, мы помогли ей подняться на ноги. Мы все сделали. Вам нужно было только проследить, чтобы она не пострадала. Всего лишь! И вы даже с этим не справились! Все, что вы можете, это сотрясать воздух и размахивать палочками, как ебучие клоуны!       — Да кто ты такая, чтобы… — Джинни попыталась вступиться.       — Она даже сбежала ради вас, — выплюнула Пэнси сквозь напряженные губы, смотря Джин в глаза. — Выбрала вас, троицу уебков. Вы должны были сделать хоть что-то ради ее безопасности. А в итоге сделали только хуже. Ты, — Паркинсон указала наманикюренным пальчиком на Джин, — обвиняла ее во всем! И после этого называешь себя ее лучшей подругой? Да ты просто тупая сука!       — Выбирай выражения. — Поттер сделал шаг вперед, но Нотт с вызовом толкнул парня в грудь.       — Пошел нахуй, Поттер, — Тео угрожающе улыбнулся. — Пошел нахуй, понимаешь?       — Вы ее преследовали, заставляли бегать от ваших тупых вопросов! Вы… блядь, я не могу представить друзей хуже, чем вы! Лучше бы… лучше бы она осталась с нами. — Паркинсон ткнула пальцем себе в грудь, изгибая брови. — С нами! Вы… — Она тяжело задышала, борясь со слезами. — Я вас просто ненавижу. Вы во всем виноваты. Вы не заслуживаете Гермиону!       — А ты заслуживаешь? — сквозь слезы произнесла Джин. — А Забини? Нотт? Малфой? — она всхлипнула. — Вы заслуживаете Гермиону?       — Мы берегли ее все то время, пока вы доводили, — Блейз гневно фыркнул. — Мы ходили за ней по пятам, послали к ней целителя, пытались уберечь. А что сделали вы? Вы все разъебали. Какие молодцы — настоящие друзья! Так держать!       Рон, не выдержав, в ярости сбросил все вещи с прикроватного столика. Послышался треск бьющегося стекла, шорох бумаги. Уизли схватился за волосы и осел на пол, не в силах произнести что-либо.       Гарри изнуренно плюхнулся на кровать, закрывая лицо руками. В комнате повисла душащая тишина.       Их было восемь в Больничном крыле.       Их было трое в лазарете, не считая Гермионы.       И каждый из одиннадцати оказался так или иначе замешан в проклятии Гермионы Грейнджер. Вот она, правда, необходимая, как воздух задыхающемуся, прежде казавшаяся далекой, почти недосягаемой. Гарри пытался думать. Пытался собрать воедино все, что услышал, но на душе было так… отвратительно. Словно ему взгромоздили бетонную плиту на грудную клетку, и неизвестно, что случится быстрее — смерть от раздавленных ребер или свобода от давления. Будь он один, будь он хотя бы в компании друзей, Поттер бы расплакался. Ему хотелось почувствовать облегчение. Немного, всего несколько глотков желанного воздуха.       С того дня, когда Гарри узнал о проклятии, ему было перманентно плохо. Тошно и необъяснимо больно. Он не знал, куда приткнуться. Поттер слонялся по Хогвартсу, пытался искать информацию в библиотеке и поддерживать разговор с Гермионой, но все утыкалось в бездонную, затягивающую дыру на месте сердца. Один диалог, пара реплик, несколько десятков слов правды разорвали ему душу, заразили мысли, перевернули все вверх тормашками. И все потому, что Гарри наконец понял, о чем говорила Гермиона, утверждая, что война продолжается.       Он поднял безжизненный взгляд на стоявших кругом сокурсников. Ни слова больше — одни слезы да сжатые кулаки. Гарри смотрел на слизеринцев, смотрел на гриффиндорцев. Смотрел на друзей и недругов. Смотрел на всех и никого одновременно.       — Я устал воевать, — произнес он, едва шевеля губами. — Нам нужно остановиться. Я так больше не могу.       Паркинсон, глотая слезы, отвернулась. Она сложила руки на груди, обнимая себя. Молчала.       — Ради Гермионы. Пожалуйста.       Малфой фыркнул. Он ухватился за протянутую Забини руку и неуверенно поднялся. Парень едва стоял на ногах от слабости. Контролировать тело было еще сложно и стоило бы остаться в постели, позволить спазмированным мышцам расслабиться. Но Драко встал. Он взглянул на Поттера и, приподняв губу в отвращении, покачал головой.       — Больше всего меня поражает, как вы, блядь, прикрываетесь Грейнджер. — Малфой ухмыльнулся. — Вы нихуя не делали, когда она была в порядке. Только доводили ее и подвергали опасности. Но стоило ей пострадать, — Драко выразительно поднял брови, опуская уголки губ, — так сразу: «ради Гермионы». Это такая хуета. — Он помолчал и добавил: — Вы. Вы такая хуета.       — Ты, должно быть, оглох, ослеп или отупел, Малфой, — Джинни отчеканила его фамилию. Она вскочила с постели, но Гарри устало взял ее за ладонь, вынуждая сесть обратно. — В отличие от вас мы не знали о проклятии. Я до сих пор ни черта не понимаю!       — А это уже твои проблемы. — Блейз склонил голову.       — Закрой рот, пока я тебе не врезал, — тихо произнес Рон, глубже запуская пальцы в волосы. Забини лишь фыркнул.       — У тебя, Уизлетта, гонора хватает только на то, чтобы обвинять Грейнджер. — Драко схватился за предплечье Блейза крепче. — Не думай, что я забыл, как ты назвала ее «источником проблем». Тебе просто повезло, блядь, что я был без палочки.       — Я извинилась перед ней!       — О, твои извинения так важны больной девушке. Они так необходимы!       — Малфой, знай границы! Я понятия не имела, что она больна! Я ничего не знала!       — Ты ее лучшая подруга! — Драко сорвался на крик. Жилка на его шее вздулась. — Ты должна была первой узнать, Уизли! Но ты заметила только то, как тебя ущемляют. Бедная несчастная Джинни Уизли, жертва обстоятельств! Как же тебе живется, такой обиженной всеми?       — Знаешь что, — Джин подалась вперед, смахивая слезы, — объясни-ка мне тогда, какого черта Гермиона вас боялась, раз вы такие благодушные герои? Почему она боялась тебя, Малфой?       — Она не помнила нас. — Паркинсон обернулась через плечо, нахмурившись. — И лучше бы тебе не поднимать эту тему, если не хочешь лишиться своих паклей.       — Тогда откуда взялся Обливиэйт? Кто же из вас, лучших друзей Гермионы, стер ей память?       — Это не твое собачье дело, — плюнул Малфой. — Теперь все, что касается Грейнджер, не ваше дело.       — А чье же еще? О, погодите-ка! — Джинни наигранно рассмеялась. — Неужели это становится твоим делом? Очнись, Малфой! Очнись! — Улыбка сошла с ее губ, превращаясь в злобную ухмылку. — Вы не герои. И ты в особенности. После всего дерьма, что ты ей сделал, после всех издевок ты думаешь, что Гермиона вдруг изменит свое отношение к тебе? Я ведь знаю, чего ты добиваешься.       — Конечно, знаешь, Уизлетта. Как там было… — Драко пощелкал пальцами, театрально закатывая глаза. — Точно! Переспать с Грейнджер. Память мне не изменяет? Ты же это говорила, когда напилась? Ну, перед тем, как наблевать мне на штаны. В этом же ты обвинила Грейнджер, которая не могла рассказать о своей болезни? А знаешь, — Малфой сморщил нос, делая шаг вперед, — я ведь нисколько не удивлен, что Гермиона так долго молчала. Один дружок ебнутый на всю голову, второй спит и видит, как бы залезть ей в трусы…       — Пошел нахер, Малфой, — яростно процедил Рон.       — …а третья беспросветно бухает. Грейнджер для вас слишком удобная. Можно обвинить ее в своих проблемах, так как у самих крыша едет. Она вытерпит любое ваше дерьмо, потому что искренне любит, а вы только и делаете, что пользуетесь ее добротой. В тебе, Уизлетта, — он указал на нее пальцем, — я разочарован больше всего. Такого отношения к Грейнджер я ожидал от кого угодно, только не от тебя.       Джин смотрела на Малфоя, вся красная от стыда. Она сдавливала дрожащие губы, изо всех сил стараясь выдержать яростный взгляд Драко, но, неожиданно всхлипнув, сдалась и опустила глаза на колени. По ее щеке скатилась слеза.       — Конечно, — слизеринец усмехнулся, переводя взгляд на Рона. — Поплачь. Тебя ведь снова обидели правдой. Какие все вокруг уроды. Одна ты хорошая.       Не находя сил вмешаться, Поттер лишь механически обнял рыдающую Джинни, поглаживая по руке. Покачиваясь на месте, он смотрел прямо перед собой.       — А ты, Вислый, должно быть, страшно расстроился, когда обломался в своих планах на Грейнджер… Ну, когда напился, помнишь? — Драко фыркнул, строя издевательски несчастное выражение лица. — Ужасно. Несчастная семейка Уизли! Что за напасть вам досталась — Гермиона Грейнджер!       — Х-атит… — прошептал Симус. — Ты ска-ал достато-но.       — А тебе я еще въебу, Финниган, — Блейз оскалился. — За все говно, что ты натворил.       — А я добавлю. — Нотт пнул ножку его постели.       — Вы все просто ебучие лицемеры, — Драко плюнул, морщась.       — А ты? — Рон поднял опустевший взгляд на Малфоя. — Ты не лицемер? Хочешь сказать, что что-то делал?       — Ты сильно удивишься, Вислый, — Малфой угрожающе приподнял брови, — когда узнаешь, что я сделал ради Грейнджер. И что она сделает впоследствии ради меня.       Не успел Рон подняться, чтобы вновь припечатать кулаком лицо Драко, как дверь в лазарет отворилась. Вышла МакГонагалл.       Больничное крыло вмиг погрузилось в тишину. Прекратила всхлипывать Джинни, замедлил движения раскачивающийся Гарри. Все до одного устремили взгляд на МакГонагалл, ожидая самого страшного. Директор расправила мантию и, сложив руки в замок на животе, слегка причмокнула сморщенным губами.       Восемь человек: двое пострадавших, трое в слезах и столько же в ярости безмолвно буравили испуганными глазами директора.       — Кровотечение остановили.       Драко пошатнулся от облегчения. Послышались вздохи.       — На данный момент… — МакГонагалл опустила голову, умолкнув на мгновение, — это все хорошие новости. Мсье Фальконе наблюдает ее колдограмму. Больше я ничего не могу сказать по поводу мисс Грейнджер. Теперь… — Директор окинула всех присутствующих встревоженным взглядом. — Вы все пройдете в мой кабинет. Но сначала мадам Помфри окажет помощь мистеру Финнигану и мистеру Малфою.       — Если это связано с…       — Из Министерства Магии пришло письмо, — Минерва прервала Нотта. — Они зафиксировали использование Непростительного на территории Хогвартса. — Женщина посмотрела на Симуса. И замолчала. Пауза затянулась достаточно, чтобы все присутствующие начали волноваться. — Мне нужно узнать все о случившемся до того, как вам назначат первое судебное слушание. — Директор стрельнула взглядом в Малфоя. — И про мисс Грейнджер в том числе. Они вот-вот узнают о ее проклятии.