***
Все совершенно по-другому, когда ты живешь с кем-то. Баки знал, что все не будет так же, но его все еще удивляет то, насколько все по-другому. Скудные пожитки, которые Питер хранил в своей школе, заполняют ранее пустую квартиру Баки, и создают такое чувство, как будто это другое место: книги, одежда, школьные проекты, разбросанные повсюду, на самом деле создают впечатление, как будто здесь кто-то живет, а не просто временно проживает. Его дни тоже изменились после того, как он начал работать. Фрэнк пожилой, лысый, черный джентльмен, который, к счастью, не пытается втянуть Баки в пустой разговор или случайную беседу, вместо этого оставляя его одного работать в гараже за его автосалоном, что вполне устраивает Баки. Шерон, жена Фрэнка и администратор автосалона, немного больше стремится познакомиться и подружиться с ним, но к счастью, Фрэнк всегда рядом, чтобы заступиться за него. С понедельника по пятницу они с Питером выработали определенный режим, удобный и домашний, и который создает у Баки ощущение, что он находится в совершенно новом месте в собственном доме. Они просыпаются и вместе завтракают, поочередно делая себе обеды, чтобы взять с собой (хотя оказывается, что Баки делает их немного чаще, чем Питер), а затем они выходят из дома, Баки отводит Питера на станцию, прежде чем сам садится в свой собственный автобус. По вечерам Баки возвращается на час позже, чем Питер, и, как правило, находит ребенка на диванчике или за столом, делающим домашнее задание, или в редкие дни, когда у него нет заданий, смотрящим фильмы на своем ноутбуке. Питер просит его подключить интернет в квартире, но Баки отказывается – не может сказать «да», даже если бы хотел – так что иногда пацан оставляет записку о том, что он пошел в ближайшее кафе или библиотеку, чтобы воспользоваться их Wi-Fi, и что он будет дома до ужина. Ужин, как ни удивительно, это единственное, что не изменилось в жизни Баки. Это уже стало домашним событием до того, как Питер переехал; единственное отличие – это то, что у них больше денег и, как правило, они готовят больше еды. Питер на самом деле ест досыта, и это радует и расстраивает Баки в равной мере – он рад, что, наконец, может утолить голод Питера, и злится, что Питер вообще так долго испытывал нехватку еды. По выходным Баки продолжает выгуливать собак как-ее-там (обычно с Питером, падающим на хвост) и по-прежнему выручает случайных звонящих, зарабатывая немного наличных на стороне, и делает кое-какую работу в мотеле, когда они в нем нуждаются. Ему не нужно больше этого делать – Фрэнк платит ему достаточно на арендную плату, еду и сбережения в целом – но он кладет в карман дополнительные деньги и использует их, чтобы убедиться, что у Питера есть все, что ему нужно – как, например, еще один рюкзак, поскольку у ребенка снова его украли. Или иногда он использует их, чтобы порадовать их готовой едой, как сегодня. Питер просил его всю последнюю неделю отвести его снова к Дельмару, поэтому, когда Баки на выходные принес дополнительные восемьдесят баксов, они договорились встретиться сегодня у Дельмара в расчете на заслуженные сэндвичи. Учитывая, что Питер уходит с занятий раньше, чем Баки с работы, он, наверное, уже ждет его там, без сомнения донимая Дельмара в своей решительной добродушной манере, которая всегда вызывает улыбку у него на лице. Баки выходит на автобусной остановке в двух кварталах и направляется к сэндвичной остановке, глазами, как всегда, сканируя улицы, его кепка низко надвинута, куртка расстегнута из-за потеплевшей погоды, только его левая рука в перчатке. Он замечает Питера на расстоянии пары сотен ярдов, по ту сторону оживленной улицы, безобидно стоящего перед магазином Дельмара в ярко-красной толстовке. Баки улыбается про себя, наблюдая, как ребенок вглядывается в шумный поток дневного движения, разыскивая в толпе пешеходов его. Улыбка исчезает, когда практически, будто появившись из ниоткуда, пожилой мужчина подходит к Питеру и начинает говорить с ним с большой, чрезмерно-дружелюбной улыбкой, растянутой у него на лице. Баки движется прямиком к ним, пристально наблюдая через улицу за изменениями в выражении лица Питера – выражение любопытства переходит в его обычную отзывчивую улыбку – мужчина поворачивается и начинает идти по улице, и Баки не верит, когда Питер следует за ним. Может быть, они знают друг друга, про себя надеется Баки. Он умный парень, он должен понимать, что нельзя уходить с незнакомцами, начинает он думать, прежде чем мысленно себя пнуть – очевидно, что Питер не понимает – если бы понимал, он никогда бы прежде всего не привязался к Баки. Нетерпеливо ожидая, когда на пешеходном переходе загорится зеленый свет, он не сводит глаз со спины Питера до тех пор, пока он и мужчина, от которого он не отстает, не поворачивают за угол, исчезая из виду. - Черт, - ругается Баки, грубо маневрируя через толпу пешеходов, когда переходит дорогу, двигаясь по тротуару в направлении Питера с большей силой, чем обычно; как правило, он предпочитает двигаться скрытно, чтобы не выделяться и идти незамеченным, но его нервы не дают ему этого, побуждая его почти агрессивно двигаться за этими двумя с все возрастающим беспокойством. Здесь что-то не так. Баки поворачивает за угол, всматриваясь поверх голов людей, заполнивших улицу, с тревогой высматривая красную толстовку Питера или лысую голову мужчины. Он проталкивается мимо людей на своем пути, игнорируя возмущенные комментарии, змеевидно извиваясь сквозь толпу и используя свое мускулистое телосложение в свою пользу, чтобы побудить других дать ему дорогу. Нет никаких признаков Питера или мужчины – куда они могли деться? Баки добирается до другого перекрестка и отчаянно сворачивает на каждую улицу – они могли пойти куда угодно, но если у этого человека злые намерения, как боится Баки, он выбрал бы более пустую улицу. Баки сворачивает на более тихую и узкую улицу, которая ведет прямо к промышленному комплексу, и начинает взволнованно проверять переулки, разделяющие все складские помещения; проверять все, что могло бы оказаться хорошим местом, чтобы спрятаться, если бы вы не хотели быть замеченным; и такие места повсюду в этом комплексе, учитывая, насколько он безлюден, так как на сегодня все рабочие разошлись по домам. Он проверяет везде, и как раз, когда собирается развернуться и направиться обратно на перекресток, он заглядывает в последний переулок и видит их – Питера, поднимающего тяжелую коробку для инструментов в кузов пикапа, и мужчину с другой стороны коробки, явно не подозревающего, что Питер мог легко поднять ее сам. Баки замирает, облегчение и что-то вроде смущения захлестывают его. Может быть, он был чрезмерно – опекающим? Питер - хороший парень, который совершает добрые поступки для людей, и если какому-то человеку нужна была помощь, чтобы загрузить свой ящик для инструментов в грузовик, кто такой Баки, чтобы говорить Питеру, что он не может помочь? Он решает вернуться, чтобы подождать Питера возле Дельмара, когда происходит это. Они заканчивают закреплять коробку в грузовике, и мужчина закрывает задний борт, пока Питер вытирает руки о свои джинсы. Но затем мужчина поворачивается к Питеру и кладет свою руку ему на плечо – слишком низко, слишком близко к локтю, позиция, которая снова взвинчивает нервы Баки – а затем он прижимает Питера к грузовику, наклоняется к нему и что-то говорит, хотя они слишком далеко, чтобы Баки услышал. Врежь ему, парень, внутренне кричит Баки, когда мужчина хватает Питера за плечи. Врежь ему! Но Питер не бьет, он не сопротивляется, он просто неподвижно стоит там. Почему он не двигается?! А затем Баки видит его лицо – широко раскрытые в ужасе карие глаза, все его тело зажимается, прилипнув к борту грузовика, где он застыл, не двигаясь, и Баки мчится к ним так быстро, как только может, его рука уже гневно вибрирует в рукаве, внутри вспыхивает убийственная ярость. Ноги Питера дрожат, его маленькое тело зажато большим мужским, одна рука которого прижимает его плечо к грузовику, а другая тянется к ремню… Баки врезается в извращенца со смертельным количеством силы, хватая за запястье руку, которая собирается расстегнуть пояс Питера, и ломает его, полностью, чувствуя, как кость под металлическими пальцами полностью разделяется на две части. Двигаясь слишком быстро, чтобы мужчина мог понять, Баки отпускает его сломанное запястье и вместо этого хватает его за горло, впечатывая его в стену складского помещения и сдавливая его трахею достаточно сильно, чтобы заглушить крики боли, прежде чем они успевают вырваться. Мужчина пытается глотнуть воздуха, слезы из-за мучительной боли начинают течь из его налитых кровью глаз, и Баки ужесточает свою хватку, почти сдавливая горло мужчины металлической рукой, поднимая его над землей, пока их глаза не оказываются на одном уровне. - Слушай сюда, ты, кусок дерьма, - яростно рычит Баки, наклонившись ближе к мужчине и излучая свирепую, пронзительную ярость своими бледными, холодными глазами. – Я только сломал твое запястье. Если ты когда-нибудь, когда-нибудь в своей жизни прикоснешься к нему – или к любому другому ребенку – еще когда-нибудь, то в следующий раз, это будет твоя шея. Мужчина бессвязно бормочет, хватаясь за неподвижную металлическую руку своей неповрежденной рукой, задыхаясь и дрожа в его хватке. Баки отступает и бросает мужчину на землю, позволяя ему громко кричать от боли, когда он пытается схватиться за сломанное запястье. Кипя, Баки кратко обдумывает возможность выместить остаток своего гнева на этом человеке, его рука все еще гудит от едва сдерживающего желания избить его до смерти, настолько сильного, что все тело Баки трясется, его плечи дрожат от усилий, необходимых, чтобы удержать свои руки от убийства кого-то на глазах у Питера. Питер… Прежде чем он успевает развернуться, Баки чувствует, как маленькая, дрожащая рука осторожно прикасается к его металлической, он смотрит вниз и видит, как мягкие, бледные пальцы Питера обхватывают его более крупные серебристые, успокаивающе сжимая его руку, хотя Питер тоже дрожит. Яростная энергия, вибрирующая в руке Баки, выкачивается из него, как бензин, испаряясь в воздухе вокруг них. Баки поднимает взгляд на потрясенное лицо Питера, белое как простыня, и едва останавливает себя от того, чтобы притянуть пацана в зубодробительные объятия. - Ребенок, - начинает говорить он. – С тобой все в п… Питер бросается вперед, обхватывая руками Баки за талию и цепляясь за него, пряча лицо у него на груди. Баки автоматически, даже не думая об этом, обнимает в ответ, его собственные руки дрожат, пока они не чувствуют Питера – невредимого, живого, я успел вовремя – в своих ладонях, крепко прижимая его к груди. Он берет Питера за плечо и выводит из переулка и промышленного комплекса обратно на главную улицу и ведет дальше по направлению к их квартире, его рука продолжает обхватывать плечо ребенка, защитным жестом прижимая его к своему боку, отказываясь отпускать его, пока их дверь не закрывается за ними. - Питер, - говорит он, когда мальчишка без сил заваливается на диванчик. Он неловко стоит там, сжимая и разжимая кулаки, не зная с чего начать, когда Питер поднимает на него взгляд. – Послушай, то, что произошло не было… это не твоя вина, но тебе нужно быть более осторожным. Ты не можешь просто… просто следовать за незнакомыми людьми, когда они просят тебя. Что если бы я добрался туда слишком поздно? Почему ты не дал ему отпор? Питер подтягивает колени к груди, обхватывая их руками, и пристыжено смотрит вниз. - Я… я не хотел причинять ему боль. - Он применил насилие, ребенок, - недоверчиво произносит Баки, опускаясь на пол перед Питером так, что их глаза оказываются на одном уровне. – Ты будешь драться с карманниками и автоугонщиками, но не с тем, кто пытается… пытается… - Это другое! – говорит Питер, обнимая себя крепче. – Когда я сражаюсь с преступниками, то это не я, это Человек-Паук! Тот человек… он сказал, что видел меня раньше, у Дельмара, и я был глуп и сказал ему свое имя, и… если бы я сразился с ним и он бы понял, что я не такой, понимаешь… понял бы, что я обладаю суперсилой, и что тогда? Я мутант, сбежавший приемный ребенок! Если правительство узнает обо мне, они отправят меня на ту военно-воздушную базу в Неваде, где они держат всех инопланетян и русалку! - Так, погоди, - говорит Баки, мягко хватая Питера за руки, чтобы пресечь его безудержные разглагольствования. – Прежде всего, парень, никто тебя никуда не заберет. Я никогда этого не допущу, ясно? Неподдельный, упорствующий страх переполняет глаза Питера и он шепчет дрожащим детским голосом: - Ты обещаешь? Баки обхватывает голову мальчишки руками, пристально глядя в глаза: - Да, мелкий, я обещаю. Я никому не позволю забрать тебя туда, куда ты не хочешь идти. Я же сказал, что позабочусь о тебе, да? Так что слушай меня. Он слегка наклоняется, говоря медленно и четко, чтобы подчеркнуть свои слова: - Я не хочу, чтобы ты боялся защищаться, Питер. Я не собираюсь говорить тебе, не помогать тому, кто просит об этом – потому что ты, вероятно, не послушаешь, даже если я скажу – но ты не можешь сдерживаться, если кто-то нападает на тебя. Более того, ты должен защищать себя, ты несешь ответственность. И, кстати, если будут последствия? Тогда мы разберемся с ними вместе. Ты больше не сам по себе, Питер. Питер смотрит на него в ответ, раз кивнув – небольшое прерывистое движение, которое заканчивается слезами, катящимися по щекам. Питер закрывает глаза, опуская лицо, и запинаясь говорит: - Я-я был… я был таким… - всхлипывает он, обхватывая себя руками и шмыгая носом, когда слезы начинают течь быстрее. – Он пытался… - Тсс, мелкий, эй, - говорит Баки, садясь на диванчик рядом с ним и позволяя Питеру уткнуться себе в грудь, крепко его обнимая и проводя левой рукой по волосам мальчишки. – Все хорошо. Ты в порядке. Я с тобой. Он в порядке. Да. Он успел вовремя. Питер прижимается к его боку и груди, крепко обнимая его и шмыгая носом, пока его всхлипывания и слезы утихают. - Я оставил свой рюкзак у Дельмара, - тихо признается он слегка приглушенным голосом. Баки вздыхает, потирая лоб: - И дай угадаю, там полно домашних заданий, которые тебе нужно выполнить до завтра? - Угу. - Ну, - говорит Баки, пару раз ободряюще похлопав его по спине. – Думаю, мы все-таки получим сэндвичи.***
Когда Баки возвращается домой с работы, он сразу же понимает, что что-то не так. И это «что-то» не тот факт, что он промок до костей под натиском дождя; нет, дело в том, что когда он открывает дверь и заходит внутрь, щедро закапывая весь пол дождевой водой, Питера там нет – и нет записки на столе, где он оставляет их, когда уходит. Баки оглядывает комнату, ища признаки чего-то, что лежит не на своем месте, пока снимает свою мокрую одежду, развешивая ее для просушки на карнизе для штор в ванной. Он хватает свое полотенце и начинает вытираться, оглядываясь вокруг, но все выглядит так же, вплоть до микроскопической детали. Рюкзака Питера нет, что означает, что он не вернулся домой из школы, но сегодня не день репетиторства, и ребенок никогда не забывал сказать ему накануне, куда он собирается. Но, может быть, это первый раз; может быть, он был просто перегружен всеми школьными заданиями и ему как можно скорее нужен был интернет, и он выбежал, не написав записку? Может быть, он не хотел промокнуть и где-то пережидает дождь без таксофона поблизости, чтобы позвонить Баки? Или что-то произошло, несчастный случай или преступление, требующее внимания Человека-Паука, и как бы то ни было он войдет через эту дверь с минуты на минуту, мокрый, голодный, целый и невредимый? Расхаживая взад-вперед, Баки отчаянно пытается подавить навязчивую мысль о том, что, возможно, он этого не сделает. Это не похоже на прошлый раз, когда тот подонок выманил Питера с улиц, нет – это не похоже на надвигающийся ужас; это просто неопределенность, вот и все. Баки не может планировать или вырабатывать стратегию, когда так много неопределенности, и это его беспокоит. Потому что с Питером все в порядке. Конечно, это так. Он, наверное, где-то гладит собаку, стоя прямо под самой темной грозовой тучей и нисколько не заботясь о том, что его одежда полностью промокла, потому что есть собака, радостно виляющая ему хвостом. Так всегда бывает, когда Питер опаздывает; он отвлекся на какое-то животное, и отсутствует, потому что гладит его где-то, где он не должен быть. Или, может быть… это не так. Может быть, Питер опаздывает не случайно; может быть, он опаздывает намеренно. Может быть, он каким-то образом понял, кто… кем… Баки является и ушел? Что если он выяснил это? Может быть, наблюдение за тем, как он чуть не убил того извращенца, навело его на подозрения или же испугало его до поиска другого дома или даже привело к выбору остаться на улицах? Если Питер узнал о нем – о Гидре, о том, откуда взялась его рука, что он делал ею – сподвигло бы это его на подобный поступок? Просто… однажды исчезнуть без предупреждения? Прислонившись к спинке диванчика, Баки смотрит в окно – не через стекло, потому что газеты все еще наклеены на него – и прислушивается к сильному дождю, его мозг лихорадочно работает, переключаясь между спокойствием и паникой, не задерживаясь надолго ни в одном состоянии. Когда он больше не может сидеть на месте и не может больше ждать ни одной секунды, волнуясь, Баки хватает сухой свитер и поворачивается к двери, как раз в тот момент, когда его ушей достигает звук шагов, а затем дверь распахивается, показывая насквозь промокшего, запыхавшегося Питера, сжимающего в руках промокшую картонную коробку. - Привет, - улыбаясь, говорит Питер между вдохами, что-то застенчивое оттеняет его выражение лица. Он заходит внутрь и закрывает дверь, вода льется с коробки и капает с ее дна вниз, собираясь лужицей под его промокшей обувью, пока он неловко стоит перед дверью. – Ну, э-э… не сердись. Баки с подозрением рассматривает коробку, прежде чем перевести взгляд на Питера, вопросительно приподнимая бровь: - Что ж, хорошее начало. Питер нервно улыбается и медленно опускается на колени, чтоб очень осторожно поставить коробку на пол. - Ты не мог бы передать мне мое полотенце? – спрашивает он, и Баки кивает и идет за ним. - Спасибо, - говорит Питер и к удивлению Баки он не начинает вытираться, нет – он расстилает полотенце на полу, открывает коробку, засовывает руку и вытаскивает… - О, черт нет, парень, нет, ни за что. - Я не собираюсь их оставлять! - сразу же протестует Питер, с исключительной заботой усаживая крошечного, дрожащего котенка на полотенце, а затем снова засовывая руку в коробку. - Их? - Я нашел их в переулке, - говорит Питер, и Баки наклоняется и заглядывает в коробку, и видит еще троих котят, свернувшихся вместе на промокшем картоне крошечной дрожащей кучкой. – Я думаю, что из-за дождя и уличного движения, я был единственным, кто слышал их плач. Кто-то просто бросил их в коробку! Там была записка «бесплатно в хорошие руки», но они явно недостаточно большие, чтобы забирать их у мамы, и кроме того, их коробка заполнялась водой! Они бы утонули, если бы я просто оставил их! Баки становится на колени рядом с Питером, наблюдая, как он медленно перемещает каждого котенка на полотенце и аккуратно протирает кончиками, пытаясь их высушить. - Парень, нам нельзя здесь держать домашних животных, - с сожалением произносит он, ненавидя то, как лицо Питера напрягается. - Я знаю, - говорит мальчишка. – Я обещаю, что не пытаюсь их оставить – только до тех пор, пока не закончится дождь! Я некоторое время бегал вокруг, пытаясь найти ближайший приют для животных, но они промокли и замерзли, и я боялся, что они заболеют, и… только до тех пор, пока не закончится дождь? Пожалуйста? Я отнесу их в ближайший приют, который найду! Баки вздыхает, сжимая переносицу, чтобы подавить зарождающуюся головную боль, которая, как он чувствует, растет за его глазницами. - Только до тех пор, пока не закончится дождь, - произносит он твердо, кидая на Питера многозначительный взгляд. – И ты убираешь за ними, если они устраивают беспорядок. - Я сделаю это, - говорит Питер, улыбаясь, осторожно поднимая котят, завернутых в полотенце, и перенося их в гостиную. - Вытрись, прежде чем прикасаться к чему-либо, - говорит Баки, хватая одну из своих грязных рубашек и используя ее, чтобы вытереть лужу на полу. Питер подчиняется, переодеваясь в сухую одежду и развешивая мокрую рядом с одеждой Баки в ванной, прежде чем схватить обувную коробку, которую он использовал, как коробку для карандашей, и высыпать ее в свой рюкзак. Питер ставит обувную коробку на диванчик и осторожно помещает в нее сверток котят, расправляя полотенце так, чтобы оно полностью закрыло жесткое дно коробки. - Посмотри на них, - воркует Питер с глазами, практически мерцающими благоговением. – Они такие крошечные. - Крошечные, - соглашается Баки, подходя, чтобы снова заглянуть в коробку, прежде чем устало приземлиться на матрас. – Что ты хочешь на ужин? - Хочешь подержать одного? Баки моргает, слегка поднимая голову, чтобы посмотреть через комнату на Питера, осторожно протягивающего ему в ладонях одного из котят. - А? - Да, ладно, посмотри на него, он такой милый! – настаивает Питер, ухмыляясь, пытаясь подманить Баки маленьким комочком меха. – Подержи его, ты же знаешь, что хочешь! Баки бросает взгляд на котенка. Тот выглядит маленьким в руках Питера, а это значит, что в его руках он будет еще меньше, а это просто напрашиваться на неприятности. Особенно с его рукой не функционирующей должным образом сто процентов времени… не говоря уже о том, что они выглядят такими хрупкими. Ему нечего делать рядом с ними. - Нет, парень, я так не думаю, - говорит Баки, садясь на матрасе и отодвигаясь назад, чтобы прислониться к стене. – Я бы не хотел случайно… просто это не очень хорошая идея. Улыбка Питера увядает, руки слегка опускаются, как будто он удивлен, что Баки сказал «нет». - Ты не сделаешь… все будет хорошо! – успокаивающе говорит он, поправляя котенка у себя в руках и снова протягивая его. – Ты не причинишь ему вреда, я знаю, что ты этого не сделаешь! Невольно Баки морщится, ненавидя уровень доверия и веры в тоне голоса Питера, его уверенность в нем, в идею того, что Баки не причинит боль, когда все, что он делал всю жизнь – это причинял боль. - Я не могу, - говорит он, закрывая глаза, чтобы отгородиться от грустного взгляда Питера. Он не хочет разочаровывать или расстраивать пацана, но он не такой мягкий и доброжелательный человек, каким его считает Питер. Он не хочет причинять боль, но это не значит, что он не сделает этого. Это то, что Баки очень хорошо знает. Он чувствует, как матрас прогибается, когда Питер заползает на него, но Баки держит глаза закрытыми, не обращая внимания, когда Питер прижимается к нему – по крайней мере, он понимает, что Питер не злится. Он немного удивлен, когда ребенок мягко обхватывает тыльную сторону его левой руки, и совершенно шокирован, когда что-то легкое, маленькое и шевелящееся помещается в его раскрытую ладонь, странно теплое на фоне холодного металла. Глаза Баки распахиваются, и он смотрит вниз, встревоженный при виде маленького, непросохшего, черного котенка, слегка ерзающего у него в руке и тихо мяукающего. Питер крепко, но мягко держит тыльную сторону его ладони обеими руками. - Видишь? – говорит он, поднимая взгляд на лицо Баки, затем опуская обратно на котенка. – Все хорошо. Ты можешь его потрогать. Он чувствует хватку Питера на своей руке – силу, удерживающую его пальцы раскрытыми, предохраняющую его руку от сбоев, и Баки нерешительно поднимает правую руку и опускает ее рядом с котенком, позволяя ему своей мордочкой с невероятно мягким мехом обнюхать свои пальцы. Затаив дыхание, Баки осторожно проводит тыльной стороной пальцев по спинке котенка, гладя его, страшась надавить слишком сильно, но очарованный каким-то – расслабляющим? – ощущением того, что держит маленькое живое существо, чувствует, как оно движется и дышит в его руке, тем, как металлическая ладонь чувствует биение его крошечного сердца, посылающего вибрацию по всему телу. Баки наклоняется еще ниже, рассматривая ближе, непрерывно поглаживая котенка, пока тот не начинает лизать его пальцы, пытаясь пососать их кончики. Он убирает руку, позволяя Питеру держать его пальцы одной рукой, пока он другой рукой поднимает котенка, возвращая его в коробку. Котята все мяукают, когда Питер усаживает четвертого в коробку, он нежно им улыбается и начинает гладить их обеими руками, его выражение лица при этом такое любящее, что у Баки сжимается грудь. Он рассеянно задается вопросом, такое же ли у него выражение лица, когда он смотрит на Питера. Он бросает взгляд вниз на свою левую руку, на знакомые борозды и вмятины на металле, и отрешенно осознает, что это был первый раз – за всю историю ее существования – когда его левая рука держала что-то живое и уязвимое, без намерения причинить боль. Рука, которая забирала жизни, которая была оружием Гидры, орудием зла, впервые невинно держала живое существо. Погрузившись в свои мысли, Баки не замечает возвращения Питера, пока тот не протягивает руку и не касается осторожно его левой руки снова, привлекая к себе внимание. Баки поднимает на него взгляд, изучая его лицо, сбитый с толку множеством эмоций, которые он обнаруживает там. Питер выглядит мягким, но решительным; осторожным и в то же время почему-то уверенным. В его глазах есть любовь, но также и опасение – но самое главное Питер демонстрирует абсолютную преданность. - Дай мне взглянуть на нее, - мягко произносит он, для выразительности сжимая металлические пальцы Баки. – Давай я помогу тебе. Я могу ее починить. Баки настороженно всматривается в его глаза, но непоколебимая вера, которую он находит в них – в себя и в Баки одновременно – подавляет искушение еще раз сказать «нет», убрать руку, надеть перчатку, чтобы Питер не мог даже увидеть ее. Вместо этого он позволяет Питеру держать ее, позволяет ему перевернуть ее, осматривая, и с глубоким вздохом он стискивает зубы и говорит: - Хорошо. Лицо Питера расплывается в самой широкой и яркой улыбке, которую Баки когда-либо видел. Питер мгновенно вскакивает с матраса, зарываясь в свой рюкзак, чтобы достать свой набор инструментов для школьных проектов, а затем спешит обратно к нему и устраивается рядом с Баки, как будто боится, что тот передумает, если он будет долго возиться. Баки снимает свой свитер и позволяет Питеру взять свою руку, позволяет ему впервые по настоящему, вблизи взглянуть на нее, наблюдая, как удивление, воодушевление и восхищение сменяются на лице пацана. Питер вертит руку то туда, то сюда, разбираясь и ища с чего начать, и Баки позволяет ему, позволяет ему приблизиться, позволяет ему с любопытством провести пальцами по красной звезде. Он наблюдает за работой Питера, следит за плавными движениями его рук, когда он изучает руку Баки, когда он использует каждый инструмент с профессиональной точностью, производя действия на его протезе, как хирург, с увлеченным выражением лица человека, очень отличающегося от оживленного, неуклюжего подростка, которого знает Баки. Он сидит неподвижно и тихо, наблюдая, как Питер чинит его руку, и шум дождя, барабанящего на балконе, заполняет их квартиру весь вечер.