***
Баки бродит по этажу башни, пока Стив и Питер собирают вещи. Здесь слишком много пространства для них двоих, и было бы слишком много для всех троих, даже если бы Тони позволил им остаться. Стив уверяет его, что их новое место намного менее пугающее, и он солгал бы, если бы сказал, что он не хочет увидеть его. Отчасти это связано с тем, что он стремится подчиниться воле Тони и скрыться. А отчасти потому, что ему очень любопытно, как выглядит идея Стива об «идеальном доме для нас», как он выразился. Остальная его часть просто жаждет оказаться со своей семьей в месте, которое они смогут называть своим. Этаж, на котором Стив и Питер жили последние несколько месяцев, красивый и просторный, и это лучшее из всего того, что они могли себе когда-либо позволить, но это не дом. Не то, чтобы Стив и Питер не попытались сделать все возможное, чтобы это выглядело именно домом. Баки не может удержаться, чтобы не совершить экскурсию по этому месту, как будто это самый уютный музей в мире, пока Питер и Стив ходят из комнаты в комнату, раскладывая вещи по коробкам и чемоданам. Несколько мелочей привлекают его внимание, наполняя все тело теплом. Деревянные кормушки для птиц, которые Стив и Питер сделали вместе в особняке Тони на озере, висящие на балконе. Мольберт в гостиной, на котором находится холст, демонстрирующий наполовину законченную картину Центрального парка на закате. Рядом с ним – загроможденный стол, заваленный технологической дребеденью, которая напоминает Баки их крошечную кухонную стойку в старой дерьмовой квартире, о том, какой захламленной она становилась всякий раз, когда Питер работал над своими веб-шутерами. Одежда, книги и фрагменты домашней работы Питера разбросаны практически везде. Глаза Баки затуманиваются, когда он понимает, что Питер уже в предпоследнем классе. Как быстро все может измениться. Он улыбается, вспоминая выпускной Питера в девятом классе*, как он гордился в тот день. Как сильно Питер вырос во всех отношениях с тех пор. ___________________________________________________________________________ *первый из четырех старших классов в средней школе. ___________________________________________________________________________ Но, безусловно, его фаворит в этой квартире – это холодильник. Он уверен, что там полно всяких сверхбогатых питательными веществами удобрений, которыми Питера явно кормили с тех пор, как Баки уехал, но не поэтому ему нравится это место. Это внешний мир, от которого он в восторге. Холодильник демонстрирует полную картину прошедших дней. Все, что он пропустил, все мелочи, которые произошли в его отсутствие. Самый очевидный пример – фотографии, без сомнения, сделанные камерой, которую Стив купил для Питера еще в Монтане. Их должно быть не меньше дюжины. Стив, стоящий у плиты, задумчиво уставившись на кастрюлю, при этом ему в лицо струится черный дым, а поверх его груди нелепо растянут фартук, который выглядит детским. Тони в своей мастерской, его руки размыты в середине жеста, рот открыт, а лицо сияет, как будто он произносит страстную речь. Питер, развалившийся на диване, на его лице глупая, искренняя улыбка, фотография явно сделана в тот момент, когда он заметил камеру. Питер, склонившийся над обеденным столом с невероятно взлохмаченными волосами после сна. Питер и Нед, играющие в видеоигры на полу, уставившиеся со счастливыми улыбками в телевизор. Стив, вырубившийся в кресле, прикрыв лицо открытой книгой. Питер, выглядящий застенчивым и немного грустным под Мидтаунской школой науки и технологий с отведенным взглядом и вцепившийся обеими руками в лямки рюкзака. Баки понимает, что это его первый день в школе. Фотография не могла быть сделана больше пары недель назад. И посредине, как на центральном месте: фотография Питера и Баки, которую сделала Шэрон у Фрэнка – кепка Баки низко надвинута на лицо, руки засунуты в двигатель машины, Питер, прислонившийся к бамперу, пристально смотрит на него, в его больших темных глазах сияет любовь. Баки удивлен, увидеть ее, после того, как сказал Питеру, что тот сможет сохранить ее, если спрячет подальше. Она выглядит, как новая. Ухоженной. У него болит в груди, когда он видит это. Первая сделанная фотография, на которой они запечатлены вдвоем. Он надеется, что скоро Питеру будет, что добавить в свою коллекцию. Но не только фотографии бросаются в глаза. Безделушки, небольшие намеки на совместную жизнь Питера и Стива, которые успокаивают боль, отзывающуюся в груди. Маленькая записка, небрежно накарябанная на вырванном листе блокнота мальчишеским почерком Питера: «Привет, пап, пошел в кино с Недом и Эм Джей, буду дома в 10. Люблю тебя!». Баки смотрит на нее и его сердце переполняется. Он задается вопросом, кто такая Эм Джей, и когда Питер начал называть Стива «пап». Может быть, это произошло примерно в то же время, когда Стив начал называть его «малыш». Часть Баки грустит, что он пропустил это. Остальная его часть просто испытывает облегчение, чувствуя такую сильную любовь между ними двумя. Там также приколоты поздравительные открытки на день рождения. Ему не стыдно их читать – в конце концов, они выставлены на всеобщее обозрение. Поздравительная открытка Питера Стиву искренняя, милая и полная благодарности, его послание короткое и по существу: «С днем рождения, Стив! Я никогда не знаю, что писать в подобных открытках, но я люблю тебя и благодарен за все, что ты делаешь. Чтобы доказать это, я обещаю позволить тебе выиграть в следующий раз, когда мы будем играть в «Mario Kart». Это большая жертва, но ты ее заслуживаешь. С любовью, Питер». Баки хихикает, несмотря на то, что не имеет ни малейшего представления, что такое, черт возьми, Mario Kart. Он кладет открытку обратно и берет следующую: открытка на день рождения для Питера, но она от Тони. Его не удивляет, что открытка скорее шутливая, чем откровенно демонстрирующая чувства, но в некотором смысле она все таки делает это. Тони, решивший пошутить вместо того, чтобы быть предельно честным в своих чувствах, кажется, верен себе… и все же, если бы когда-нибудь появилась веская причина немного опустить свои стены и без стыда признать, что ему не все равно, похоже, это выглядело бы именно так. На открытке написано: «Я пережил еще один год и все, что я получил, - это эта паршивая открытка». Фраза располагалась над рисунком с изнуренной, потрепанной мультяшной птицей. Слишком по-взрослому для шестнадцатилетнего ребенка, но послание, написанное Тони, компенсирует это. С днем рождения, малыш. Постарайся не слишком увлекаться праздничным тортом сегодня вечером, последнее, что тебе нужно – это еще больше сахара. У меня есть «Звездный путь: Следующее поколение», выстроившийся в очередь, и коробка тех мини сосисок в тесте с твоим именем, когда будешь готов. Ты знаешь, где я буду. – Т.С. Как это похоже на Тони – изо всех сил стараться сделать открытку для кого-то, а потом не вручить ее лично. По крайней мере, Баки предполагает, что она не была вручена Питеру лично – то как она подписана, заставляет его думать, что она была оставлена на виду, там, где Питер наткнулся на нее, как будто она появилась из ниоткуда. И все же он чувствует заботу Тони, когда читает между строк. Ему приятно сознавать, что Тони оставался здесь ради Питера; что то, что он узнал, что сделал Баки, и что Стив скрыл это от него, не помешало ему сдержать обещание и быть рядом, когда Питер нуждался в нем. Он понимает, что с мальчишкой все было бы хорошо, даже если бы он оставался только со Стивом, но Питер обожает Тони, и Баки благодарен, что тому не пришлось в одно и то же время прощаться с двумя людьми, которых он любит. Он кладет открытку обратно и смотрит на последнюю, уже подозревая, что там будет написано, но все равно открывая ее. Открытка Стива Питеру на день рождения. Это ручная работа, маленькая белая открытка с акварельным рисунком Питера, сидящего на подоконнике, охваченного оранжевым светом заката и отвернувшегося, чтобы посмотреть в окно Башни. Подпись внизу была сделана густыми черными чернилами, аккуратный почерк Стива резко контрастирует с почерком Питера: «Питер. Башня Мстителей. 23 июня 2017 года». Баки проводит своей металлической рукой по прекрасной живописной работе, прежде чем открыть открытку. Внутри написано: Питер, ты стал неожиданным дополнением к нашей жизни, но теперь мы не можем представить жизнь без тебя. Мы благодарны, что ты появился на свет, и что нам посчастливилось стать твоими родителями. Ты сделал нас обоих счастливее, чем ты можешь себе представить. С Днем Рождения. С любовью, папа и папа. У Баки перехватывает дыхание. Он читает открытку дважды, снова, затем в четвертый раз. Его глаза застилают слезы. Чертов Стив. Конечно, он подписал открытку от них обоих, зная, что Баки захочет, чтобы он сделал это, даже не спрашивая. Он аккуратно прикалывает открытку обратно на место на дверцу холодильника и бросает последний взгляд на весь холодильник целиком. Магниты, прикрепляющие все к дверце, - это буквы алфавита, и он понимает, когда делает шаг назад, что все они составляют разные слова: буквы, составляющие слово П-А-П-А, держат фотографию Стива у плиты, Z-Z-Z находятся на той, где он спит в кресле. М-И-Л-Ы-Й на фотографии Питера с невероятно-взлохмаченной после сна головой. Л-У-Ч-Ш-И-Й Д-Р-У-Г на фотографии Питера и Неда. П-А-П-А и Я на фотографии Баки и Питера в дилерском центре Фрэнка. А на поздравительных открытках внизу магниты складываются в надпись: Я-Л-Ю-Б-Л-Ю-Т-Е-Б-Я. Он слышит тихий топот босых ног по гладкому, искусственному полу, прежде чем две тощие руки обхватывают его грудь. Баки улыбается и берет сына за руки: - Ты закончил собирать вещи? - Нет, - говорит Питер. – Просто захотел тебя обнять. Мальчишка утыкается лицом в спину Баки. Осознание настигает его слишком резко – он действительно сделал это. Он вернулся домой, домой к своей семье. С ним все в порядке, с Питером все в порядке, и со Стивом все в порядке, и они здесь вместе, наконец-то воссоединились. Это кажется нереальным. Он поворачивается в руках Питера, чтобы заключить его в соответствующие объятия, слишком ошеломленный и нуждающийся в успокоении. Он здесь, успокаивает он себя, крепче прижимая мальчишку к себе. Он настоящий, это реально. Он здесь. Я дома. - Я скучал по тебе, - приглушенно говорит Питер, прижавшись лицом к ключицам Баки. - Я тоже скучал по тебе, - Баки кладет голову на макушку сына, закрывая глаза. – Ты привел меня домой, малыш, - говорит он, признаваясь в этом, как будто просит прощения. – Мысли о тебе поддерживали меня. Ты, наверное, никогда не узнаешь насколько сильно. Но каждый раз, когда я начинал сомневаться в себе, я знал, что ты здесь, ждешь. Думаешь обо мне. Он слегка отстраняется и убирает непослушные волосы с лица мальчишки. Питер смотрит на него и улыбается. Он этого не заслуживает, но он находит прощение, на которое надеялся, когда смотрит в эти глаза. - Я всегда думал о тебе, папа, - говорит Питер, не осознавая, что Баки теперь полностью понимает весомость этих слов. Их значение. Самое важное во всем мире для Питера и Баки – то, что делало их семьей – это тот факт, что в этом огромном переполненном мире был один человек, единственный, который думал о другом. Он знает, что в этом нет необходимости, но все равно говорит: - Мне жаль, что мне пришлось уехать, Питер. Он мягко сжимает плечи мальчишки, успокаивая и извиняясь. - Я никогда этого не говорил, но я… - слова застревают у него в горле. Он смеется, переводя дыхание, удивленный, когда слезы начинают течь по его щекам, настолько горячие, что обжигают кожу. – Я так рад, что ты последовал за мной домой той ночью. Глаза Питера наполняются слезами, как биологическая реакция на его собственные. Баки мягко проводит костяшкой указательного пальца по щеке мальчишки, чтобы поймать первые слезы, когда они начинают течь. Он вытирает собственное лицо тыльной стороной металлической руки, улыбаясь, несмотря на то, что только все размазывает. - Я тоже думал о тебе, - произносит он, когда у него появляется уверенность в том, что его голос не сорвется, как только он откроет рот. – И так было всегда. Ты находился в моем сердце с того момента, как мы встретились, Питер. Я боялся сближаться с тобой, потому что, кажется, уже тогда я знал, как сильно я в конечном итоге полюблю тебя. Как сильно я буду нуждаться в тебе. Он задается вопросом, понимал ли Питер это тоже в глубине души. Если то внутреннее чувство, которое подсказало ему, что Баки хороший и не представляющий опасности, также сказало ему, как сильно Питер сможет ему помочь, как важно иметь в своей жизни кого-то, за кого ты будешь бороться, даже когда все шансы кажутся направленными против тебя. Как каждому из нас нужен кто-то, даже если это всего лишь один человек, за кого можно было бы держаться, кто заботился бы о тебе и о ком заботился бы ты, кто думал бы о тебе, не давая тебе быть одиноким. Он задается вопросом, знала ли та подсознательная часть Питера, которая понимала, что он нуждается в Баки, что Баки нуждается в нем, даже когда сам Баки этого не понимал. Баки прочищает горло с мягким смехом и говорит: - Однажды ты сказал мне, что я стал твоим героем за то, что спас тебя той ночью. – Он помнит, как тогда внутренне хотел отрицать это – как глубоко ранила мысль о том, что такой хороший и чистый ребенок, как Питер, видел в нем кого-то другого, а не монстра. Чувство вины за то, что он, сам того не желая, затуманил мальчишке глаза, почти такое же яростное, как и его решимость никогда и никому не позволять причинять вред Питеру, который был для него всем миром. Его улыбка становится шире и он рукой мягко обхватывает голову мальчишки. – Но с самого первого дня, Питер, даже когда я этого не понимал, ты всегда был тем, кто спасал меня. – Он прижимает их лбы друг к другу, позволяя слезам свободно стекать. – Спасибо, что нашел меня. Питер делает судорожный вдох, вжимая их лбы друг в друга. Его руки все еще такие маленькие, когда они обхватывают запястья Баки. Его поражает, как такие маленькие руки могут удерживать весь мир Баки. - Ты по-прежнему мой герой, пап, - говорит он мягким, но твердым тоном, как будто ему нужно, чтобы Баки в это поверил. – Независимо от того, кто кого спас, ты был достаточно добр, чтобы решить, что я нужен тебе. – Он отстраняется, улыбаясь ему, как будто Баки развесил звезды на небе. – Я очень рад, что вы со Стивом стали моими папами. - Мы так сильно тебя любим, Питер, - внезапно произносит Стив, и они оба поворачиваются на звук его голоса. Он улыбается им с другой стороны кухни, прислонившись к стене, как будто наблюдает за ними уже некоторое время. – Я знаю, что могу говорить за нас обоих, когда скажу тебе, что ты, безусловно, лучшее, что создал 21 век на сегодняшний день. Питер смеется и тянется за салфетками, чтобы вытереть лицо. Баки довольствуется рукавом своей куртки, вытирая щеки насухо, а затем замечает, что Питер ждет, мягко улыбаясь ему. - Давай, парень, - говорит он, обнимая мальчишку за плечи. – Давай закончим собирать вещи, чтобы мы все могли, наконец-то, отправиться домой.***
Баки никогда бы не признался, что у него были сомнения, но он рад, что оказался неправ, когда увидел их новую квартиру. Стив сделал правильный выбор. Она даже близко не такая большая, как частный этаж в Башне Мстителей, но для них это идеальный размер: двухэтажный дом в Бруклине, всего в нескольких кварталах от того места, где заканчивается Бруклин и начинается Квинс. Район тихий – ну, во всяком случае, настолько тихий, насколько это возможно в Нью-Йорке – определенно намного тише, чем было в их дерьмовой квартире, старом покосившемся здании, расположенном прямо на главной дороге. Их новая квартира скромных размеров плюс кабинет, который, как сразу понимает Баки, Стив надеется превратить в мастерскую живописи. Во все основные комнаты уже поставлена мебель, не так много, только самое необходимое: кровати, обеденный стол, стулья и диван. Это самый минимум, но Баки в некотором смысле благодарен за это. Это значит, что они по-настоящему смогут сделать квартиру своей все вместе, втроем. - Как ты все это устроил? – Баки спрашивает Стива, следуя за ним внутрь с очередной кучей коробок. У них не так много вещей, но он все еще удивлен тем, сколько коробок и пакетов они в конечном итоге вытащили из Башни. Стив фыркает, ставя одну из больших коробок на пол. - Над этим ведется работа уже несколько недель. Я никогда не хотел, чтобы мы оставались в Башне на постоянной основе, тем более, что… напряженность стала высокой. К счастью, эта обновленная сделка по Соглашениям включает в себя приличную пенсию, и ты удивишься, какие скидки люди готовы предоставить Капитану Америке. - Ты национальное достояние, Стив. Баки смеется над бесстрастным взглядом, которым одаривает его Стив. - Я заказал мебель несколько дней назад, - говорит Стив, игнорируя его комментарий. – Я подумал, что… если… даже если все пойдет не так хорошо, нам с Питером все равно нужно будет где-то остановиться. Вот почему я не слишком увлекся каталогом товаров. - Я рад, что ты этого не сделал, - говорит ему Баки, отходя в сторону, чтобы впустить Питера внутрь, который несет слишком много пакетов одновременно. – Ребенок, я же говорил тебе не переусердствовать. - Я могу буквально поднять автобус, пап. - Я не об этом беспокоюсь. Твои руки настолько заняты, что ты не видишь, куда идешь. Ты просто напрашиваешься на то, чтобы упасть с этой лестницы и сломать себе шею. Сбавь немного темп, коробки никуда не денутся. - Я не собираюсь падать! – кричит Питер, уже выходя за дверь, чтобы взять еще пакеты из арендованного грузовика. - Скажи это отпечатку лица, который ты сделал на окне Тони в Башне, - отзывается Баки в ответ, ухмыляясь, когда слышит, как Питер ворчливо бормочет себе под нос в ответ. Он ставит свою собственную охапку коробок на пол, а затем замечает, что Стив стоит на месте. Он поднимает глаза, и встречается взглядом со Стивом, который, прислонившись к кухонной стойке, наблюдает за ним с теплой улыбкой на лице. - Нравится то, что ты видишь, Роджерс? - Да, - говорит он. Его голос мягкий. Любящий. – Вообще-то очень нравится. - Когда ты успел стать таким обаятельным? Я отчетливо помню, что Стив Роджерс был неуклюжим маленьким ботаником, который не мог флиртовать с кем-либо, даже ради спасения собственной жизни. Стив пожимает плечами, ухмыляясь: - Только потому, что мое сердце никогда не было вовлечено в это. Кажется, мне гораздо легче, когда это ты, Бак. - Я польщен. - Я просто рад, что ты здесь, - признается Стив. – Конечно, я надеялся, что так и будет – планировал это – но понимание того, что есть вероятность, что тебя здесь не будет… делало невозможным получение удовольствия от всего этого. Но теперь ты здесь, и я так безумно счастлив, что даже не знаю, с чего начать. - Как насчет кухни? – предлагает Баки, ухмыляясь хмурому взгляду, который бросает на него Стив. – Да ладно, Стив. Скоро до тебя дойдет, что ты действительно связан со мной навсегда, и тогда ты сможешь хандрить и быть сентиментальным, сколько захочешь. Давай закончим разгружать грузовик, чтобы я мог уложить нашего сына спать и побороться с тобой за лучшую сторону матраса. Смеясь, Стив качает головой, но повинуется, следуя за Баки к входной двери их нового дома.***
На это уходит несколько недель, но после многих дней обустройства, перестановок и перепланировок Баки, наконец, может сказать, что они сделали свой новой дом по-настоящему своим. Здесь уютно. Тепло. Во всей квартире нет ни одного сломанного, заклеенного скотчем, извлеченного из мусорного бака предмета мебели, хотя Баки воспользовался несколькими близлежащими секонд-хэндами, гаражными распродажами и ломбардами, чтобы найти комфортные, подержанные вещи, чтобы немного украсить это место. На кухне есть половица, которая скрипит, когда он наступает на нее, и входная дверь слишком громко скрипит, когда открывается, но это мелочи, которые легко исправить. Сантехника и бытовая техника работают, стены хорошо утеплены, не продуваются сквозняками и не гниют изнутри. Первые две недели они с Питером проводят большую часть выходных, осматривая рынки, находя мелочи, которыми можно наполнить их новый дом, всякую всячину, которая привлекает их внимание. Стив, как художник, всегда предлагает какой-нибудь привлекательный способ включить их в дизайн интерьера, даже когда качает головой из-за их сомнительного выбора: - Зачем это было покупать? – ошарашено спрашивает он, вертя в руках маленькую, ярко-золотую лампу со стеклянным абажуром зеленого цвета. – Она выглядит старше нас, Бак. Баки пожимает плечами: - Питер, сказал, что она выглядела одинокой на полке, - это все, что он говорит. Стив кривится, зарабатывая широкую дьявольскую ухмылку на лице Баки. - Ну, тогда она может стать его настольной лампой, - говорит он, перекладывая ее в Кучу Питера от их воскресного улова. Это становится рутиной до тех пор, пока в их новой квартире не остается ни одного квадратного дюйма, который они бы не переделали под свои вкусы. Стив сделал мудрый выбор, используя растения, чтобы разбить теплые землистые тона большей части их мебели яркими пятнами, и в итоге их гостиная выглядит, как джунгли. Это уютно. Комфортно. Баки совершенно не против. Он сам добавил кое-что, по мелочи, личные штрихи, о которых он думал несколько месяцев. Первым было добавление фотографии Бекки к новому коллажу, который они сделали на своем холодильнике. Отчасти было больно рассказывать Питеру о ней, хотя он знает, что мальчишка никогда не стал бы винить его в том, что случилось. - Она похожа на тебя, - говорит мальчишка, проводя пальцами по краю ее фотографии. – У нее твоя улыбка. - Чем больше я вспоминаю о ней, тем больше она напоминает мне тебя, - признается Баки. Стоя рядом с ним, Стив обнимает его за талию и крепко прижимает к себе. – Временами она была возмутительницей спокойствия, но… она всегда была такой хорошей. Умной. Доброй. Она бы тебе очень понравилась. Легкая улыбка появляется на лице мальчишки: - Ага. Уверен в этом. - Она всегда так защищала тебя, - говорит Стив. Его рука сжимается на бедре Баки. – Это было всегда так забавно наблюдать; ты был уже таким высоким и полнотелым, когда мы были подростками, а она была такой маленькой, даже ниже меня. Но это не имело значения. Если кто-то наезжал на тебя – обычно потому, что наезжали на меня, а ты вмешивался – она вела себя так, как будто была десяти футов ростом. Малышка ничего не боялась. - Она так злилась на нас, когда мы приходили домой все избитые, - говорит Баки, посмеиваясь. – Она всех одурачила своим поведением «милой маленькой девочки». Парни в армии не могли так хорошо обматерить кого-то, как могла моя младшая сестра. - Интересно, откуда она этому научилась, - невозмутимо произносит Стив. Баки только шире улыбается. Фотография Бекки выглядит как дома на их холодильнике. Стив тоже вешает фотографию своей матери, а в центре Питер вешает селфи их троих, сделанное в первую ночь в их новой квартире: они сидят бок о бок на диване в пустой гостиной, окруженные коробками и уминающие за обе щеки пиццу. Питер выхватил камеру и сделал снимок без предупреждения, поймав Баки за поглощением кусочка пиццы, а Стива в полуобороте к нему с мягкой улыбкой на лице. Питер при этом ухмылялся в камеру, ярко и немного злорадно. Это хорошая фотография. Магниты, удерживающие ее, складываются в слово С-Е-М-Ь-Я, и у Баки каждый раз, когда он ее видит, сжимается горло. В гостиной они отводят стену рядом с телевизором остальным семейным фотографиям, развешанным в разномастных рамках. Питер вешает фотографию своей матери и отца, и одну, когда он был младше, со своими тетей и дядей, когда он был таким маленьким, что у Баки болит сердце, когда он смотрит на него. Стив вешает их фотографию с армейских времен, на которой они ухмыляются, как дураки, Баки улыбается Стиву, как влюбленный идиот, которым он и является. Баки вешает копию фотографии себя и своей семьи, которая раньше висела над камином в доме его детства. Остальная часть пространства отведена под новые фотографии их троих. Она заполняется медленно, как и весь остальной их дом. Питер не теряет даром времени, украшая свою комнату понтовыми, эксцентричными вещами, связанными с поп-культурой, которые только может найти. Это такой предмет гордости – видеть своего сына дома, в его собственной комнате, имеющего свое собственное пространство, с его собственной кроватью, и что это место действительно принадлежит ему. Баки хотел дать ему это практически с того самого дня, как они встретились. Видеть Питера сейчас, счастливого, спокойного и защищенного, развешивающего постеры на стенах и лампочки над кроватью, расставляющего книги и DVD-диски именно так, в определенном организованном хаосе… это успокаивает Баки, где-то глубоко в душе. Их со Стивом комната удобная и уютная, хотя и немного тесноватая. Огромная кровать заслуживает того, чтобы занять большую часть комнаты – возможно, Стив не самый легкомысленный транжира, но он явно не экономил на этой покупке. Баки позволяет ему взять в свои руки фронт работ по декорированию, и он рад, что сделал это. Стив развешивает растения перед их окном, а над кроватью и напротив нее – картины, оригинальные работы, выполненные красивыми пастельными акварельными красками. Зеркало в медной рамке каким-то образом заставляет комнату казаться больше, а белое пуховое одеяло на их кровати и белые занавески на окне делают ее ярче, больше наполненной светом. Он даже позволяет Баки занять хорошую (внешнюю) сторону матраса. Баки любит его каждым ударом своего сердца. Стив оказался прав. В итоге, их новый дом идеально подходит для них.***
Когда они полностью освоились в своей квартире, Стив оказывается занятым своими новоприобретенными обязанностями Мстителей, а Питер в процессе учебы на первом семестре, и Баки обнаруживает, что у него много свободного времени, с которым он не знает, что делать. Иногда он разговаривает с ТʼЧаллой и Шури, периодически пользуясь коммуникационными способностями Орби для видеочата с вакандийцами. ТʼЧалла даже попросил своего врача выписать ему направление на продолжение терапии в Нью-Йорке, за что Баки весьма признателен. Питер тоже посещает врача – предположительно начав на той неделе, когда Стив привез его обратно в Нью-Йорк – и в промежутке между этим, а также посещением ним репетиций и школьного десятиборья Баки ищет способы заполнить свой день, пока ждет возвращения домой Стива и Питера. Он начинает с того, что сбривает внушительную бороду, которую отрастил, находясь за границей, когда он склоняется над раковиной, разглядывая свое лицо в зеркале, его осеняет мысль, почти непреодолимая по своей интенсивности. Он, не раздумывая, тянется за ножницами. Когда он выходит из ванной, одетый, но все еще влажный после душа, Стив и Питер готовят завтрак на кухне, болтая о предстоящем напряженном понедельнике. Питер замечает его первым, прерываясь на полуслова, когда поднимает взгляд и видит его. - Охренеть, пап. Стив оборачивается, и Баки внимательно наблюдает за его реакцией. Его глаза расширяются. Его рот открывается в беззвучном вздохе, руки выпускают сковородку и лопатку, которые он держал. - Бак, - тихо выдыхает он, лишившись дара речи. Баки улыбается и проводит рукой по своим свежеподстриженным волосам, ставшими такими же короткими, как когда-то. Он задается вопросом, похож ли он на того Баки, которого Стив помнит лучше всего. Он однозначно уверен, что да, потому что Стив тяжело сглатывает комок, застрявший в горле, поедая его взглядом долгое мгновение, прежде чем со стоном сказать: - Питер, иди в школу. Питер переводит взгляд с одного на другого, широко раскрыв глаза, затем резко роняет ложку в недоеденную миску с хлопьями, забрасывает рюкзак и практически припускает к двери. - Хорошего дня в школе, парень! – кричит Баки, воздух выбивается у него из легких, когда Стив врезается в него, крепко вцепившись руками в его обновленные, короткие волосы, и притягивает его к себе для почти яростного поцелуя. - Пока! – кричит Питер, дверь громко хлопает за ним, заставляя Баки смеяться, когда Стив утаскивает его на диван. Они каким-то образом возвращаются в кровать. Полчаса спустя Баки стонет и трется теперь уже гладкой щекой о грудь Стива, жалуясь: - Теперь мне снова нужен душ, ты придурок. Стив хмыкает, абсолютно невпечатленный. Его рука скользит вверх по спине Баки и нежно перебирает его короткие волосы. - Что заставило тебя их обрезать? Баки колеблется, сам не зная почему. Он знает, что Стив поймет, что он не будет останавливать его. - Было такое ощущение, что мне нужно что-то сделать, чтобы двигаться дальше, - его рука нежно пробегает по обнаженной груди Стива, лаская его кожу, - и… я хотел хорошо выглядеть из-за своих сегодняшних планов.***
Стив, как Баки и говорил себе, полностью поддержал планы Баки. Он никогда не ожидал, что тот присоединится к Мстителям, и Баки благодарен ему за это. Они оба знают, что он поможет, если возникнет ситуация и он будет нужен, но… все-таки, если этот день никогда не наступит, Баки более чем счастлив будет жить так, как будто в нем вообще нет ничего особенного. Он останавливается за дверью, заставляя себя сделать глубокий вдох. Он не знает, почему волнуется. Он делал гораздо худшее и извинялся перед гораздо большим количеством людей, чем ему предстоит сейчас, но он все равно чувствует нервное напряжение. Ему нужно время, чтобы собраться, прежде чем он сможет толкнуть дверь. Они вдвоем стоят там, у стойки регистрации. Шэрон замечает его первой. Она ахает, как будто увидела привидение, резко толкая мужа локтем в руку: - Фрэнк. Фрэнк! Фрэнк оборачивается и встречается с ним взглядом. Сначала он выглядит совершенно сердитым. Баки заставляет себя оставаться на месте, когда Фрэнк практически выкрикивает: «Сукин сын», - и тяжелой походкой шагает к нему, его злые, темные глаза просверливают в нем дыры. Баки невольно улыбается: - Здравствуй, Фрэнк. - У тебя совесть есть? – кипит Фрэнк, практически шипя в ярости. – Ты хоть представляешь, как мы чертовски волновались?! А затем устремляется вперед и заключает его в крепкие объятия, самые злые объятия, которые когда-либо были у Баки, и он смеется, чтобы подавить рыдание, и обнимает Фрэнка в ответ. - Прости, - говорит он, твердо похлопывая Фрэнка по спине. – За все это. Прости меня за все, через что я заставил тебя пройти. - Заткнись, - рявкает Фрэнк, отстраняясь и критически оглядывая его лицо. – Ты хорошо выглядишь, - говорит он через мгновение с явным облегчением. – Боже, ты заставил нас волноваться до безумия, Джим. Мы думали, что федералы поймали тебя. А потом этот суд… - он резко оглядывается на свою жену, когда она подходит ближе, ожидая своей очереди, чтобы обнять и отругать Баки в таком же духе. – Твой мальчик. Что случилось с твоим мальчиком? Он здесь? Он в безопасности? - С Питером все в порядке, - заверяет Баки, раздавленный счастливым всхлипом, который издает Шэрон. – Он сейчас в школе. У нас квартира в Бруклине рядом с парком Маккаррен. Он играет в группе в школе, и он… он такой высокий, Фрэнк, что ты его не узнаешь. - Я тебя с трудом узнаю, - хмыкает Фрэнк, дергая Баки за прядь коротких волос. – Черт, Джим. Мы страшно переживали. - Ты даже не представляешь, как мне жаль. - Я не хочу это слышать, - сердито говорит Фрэнк, не оставляя места для споров. – Мы просто рады, что с тобой и твоим мальчиком все в порядке. К черту, Джим. Баки ухмыляется и раскрывает руки, чтобы Шэрон крепко сжала его в объятиях. - Мы ни на минуту не поверили в эти истории, - суворо говорит она ему. – Мы ждали тебя, Джим, дорогой. Теперь ты дома, да? Теперь, когда вся эта чепуха с судебным разбирательством улажена? Ты ведь вернешься, правда? - Это… на самом деле одна из причин, по которой я здесь, - признается Баки. – Я хотел узнать, насколько вы загружены. Нужна ли вам еще помощь в магазине? Фрэнк с Шэрон переглядываются, а затем Фрэнк пристально смотрит на него, своим выражением лица не давая никакой подсказки. - Когда ты сможешь начать?***
В их жизни устанавливается определенный порядок, что успокаивает Баки до глубины души. Это так по-домашнему. Мирно. Они вместе готовят завтрак почти каждое утро, за исключением тех случаев, когда Питер с трудом слазит с постели. Стив всегда берет дело на себя в такие моменты: Баки не раз заставал его сидящим на кровати Питера, врубающим ужасную старую музыку на своем телефоне и улыбающимся, когда мальчишка со стоном прячет голову под подушку. Боже, он так сильно их любит, что едва может вынести это. Стив занимается своими делами с Мстителями большей частью во второй половине дня, поэтому обычно Баки и Питер уходят вместе по утрам. Они идут вместе на станцию, как и раньше, разговаривая и смеясь, пока не расходятся в разные стороны, в школу и на работу соответственно. Баки обычно оказывается в доме один, когда возвращается с работы. Иногда Стив не нужен в Башне, и они крадут минутку тишины перед возвращением Питера из школы или с его внеклассных занятий, используя в своих интересах краткое окно уединения. Иногда Питер задерживается, проводя время со своими друзьями или отправляясь в Башню, чтобы повидаться с Тони, хотя в большинстве случаев он старается быть дома, по крайней мере, к ужину. Они ввели правило «не патрулировать до ужина», так что, если мальчишка не планирует есть в другом месте, он, по крайней мере, удостаивает их своим присутствием на достаточный срок, чтобы съесть что-нибудь, прежде чем снова унестись. Баки старается не чувствовать себя одиноким из-за этого. Он рад, что Питер стал выходить из дома немного чаще, правда, рад. И сложно чувствовать себя одиноким, когда Стив, кажется, прикован к нему, как будто он стремится наверстать все их упущенное время. И на самом деле, Баки понимает, что ведет себя немного неразумно: Питер не так много времени проводит вдали от дома. По вечерам он дома, и если патрулирование не затягивается по какой-либо причине, он обычно проводит с ними какое-то время перед сном, свернувшись калачиком на диване и смотря с ними фильм или сериал, или иногда матч, или они готовят горячий шоколад или чай и сидят, рассказывая о своем дне. И Питер проводит почти все выходные дома, особенно, когда последние отблески лета уступают место осени. В дождливые дни, ленивыми, тихими утрами, когда нет ни школы, ни работы, ни дел Мстителей, которыми нужно заниматься, они сидят на диване, а Питер прислоняется к его боку, судя по всему, довольный тем, что свернулся калачиком рядом с ним без необходимости двигаться. Баки понимает, что его мальчишка взрослеет, и таких моментов может быть все меньше и меньше. Но Боже, если он не планирует наслаждаться каждой секундой, которую он может получить. Эти дни, безусловно, самые лучшие, по мнению Баки: неспешные, когда они только втроем, счастливые от нахождения дома всем вместе, в тепле и безопасности, где и должны быть. Они лучше, чем все, что он когда-либо думал, он заслуживает. В такие дни, кажется, что его грудь вот-вот разорвется, пытаясь вместить всю любовь, которую он испытывает. Они почти идеальны. Почти. Трудно думать о семье и не думать о Тони, как бы он ни старался. Он смог обсудить это со своим врачом на сеансах терапии: чувство вины, желание все исправить, сказать Тони, насколько глубоко он сожалеет. Его врач позволяет ему выговориться, при этом мягко уверяя, что некоторые вещи просто выходят из-под нашего контроля, как бы мы отчаянно не желали иначе. Он понимает, что не может наладить отношения между ними, несмотря на то, как сильно этого хочет. Тони имеет полное право держать дистанцию. Он продолжает проводить время с Питером. Продолжает приглашать его в Башню, хотя он абсолютно держится подальше от Стива, а тем более от Баки. Баки видит, что Питеру больно из-за разлада между ними, что он хочет, чтобы все вернулось в нормальное русло. Но всякий раз, когда Баки пытается затронуть эту тему, Питер просто улыбается и качает головой, говоря ему, что все в порядке – что он верит, что мистер Старк простит его, но даже если нет, то ничего страшного. Они по-прежнему семья, и это никогда не изменится. Он прав. Баки понимает это. Если Тони никогда не сможет простить его, это не изменит того факта, что Баки наконец-то нашел свой дом, семью, которую он любит всем сердцем. Больно думать, что они никогда не смогут вернуться к тому, как все было… но это не от него зависит, и он должен с этим жить. Поэтому он смирился с решением Тони и его чувствами к нему, благодаря мягким рекомендациям Питера. А затем, практически в ту же ночь, раздается резкий стук в дверь. Баки не знает, кого ожидать, когда открывает ее. Но уж точно не… -… Тони? - Барнс, - произносит Тони. Он в костюме с руками в карманах. Выражение его лица скрыто теми же самыми темными очками, за исключением напряженной челюсти. Баки глазеет на него, ошеломленный и потерявший дар речи. Он не знает, с чего начать. Затем Тони вздыхает, снимает солнцезащитные очки, складывает их и говорит: - Оказывается, обида разъедает, и меня это бесит. Что-то застревает в горле Баки. - Тони… Тот смотрит на него, их взгляды встречаются. Баки хочет извиниться, поблагодарить его, каким-то образом заставить Тони понять, что значила для него его дружба, какое влияние он оказал на их семью. Но он не уверен, с чего начать. Когда он открывает рот, единственное, что он говорит, это: - Я очень рад, что ты здесь. Тони приподнимает бровь, глядя на него, и легкий изгиб его губ говорит Баки, что сейчас не самое подходящее время изливать свое сердце – что Тони здесь не для этого, и, возможно, он просто не готов это услышать. Поэтому Баки открывает дверь шире и отступает в сторону: - Зайдешь? У нас на подходе пицца, и «Империя наносит ответный удар» вот-вот начнется. Тони качает головой, но без возражений заходит внутрь. - Кто-то должен сказать вашему ребенку, что с 1983 года они сняли буквально тысячи других фильмов. Ну. Во всяком случае, почти без возражений.