Где же ты, Гермиона Грейнджер?

Мне крупно повезло, что Гарри находился по работе в отделении Министерства Магии в Олдеме: я позвонил ему со станции, и этим же вечером мы встретились в Манчестере. Признаться, я не был здесь уже несколько лет, с тех самых пор, как мы приняли решение не устраивать в магическом квартале города филиал нашего магазина, однако Манчестер совсем не изменился. Было пасмурно и прохладно, и, пока я ждал Поттера, я успел трижды пожалеть, что не надел теплую куртку: с реки дуло, с неба отвратительно моросило, и я всеми силами старался не впадать в уныние от серости и однообразности пейзажа. Вспомнились мои восемнадцать, когда мы с братом колесили по всей Англии, ища инвесторов, рекламные агентства, стратегических партнеров… Мы спали едва ли по пять часов в день, прыгали через камины по десять раз за сутки, и везде — эта серость, эта однообразная тоскливость, которую Ли справедливо прозвал «дементоровщиной». Гарри появился на крыльце в четверть восьмого, опоздав на пятнадцать минут. Он был в костюме и галстуке, взъерошенный, впрочем, ничуть не меньше, чем в школьные годы, разве что теперь такую прическу в журналах звали не неряшливостью, а его фирменным стилем. Мы пожали руки и сердечно обнялись. — Черт возьми, я не видел тебя с марта, дружище! Ты совсем перестал заходить к нам по вечерам, — улыбнулся он мне. — Как твои дела? Свадебный мандраж уже пришел, а? — Не дождешься! — я гордо расправил плечи. — Кто я такой по-твоему, а? Это ты, если мне правильно помнится… — нас перебили. Какая-то девчонка в белой рубашке и черной юбке-карандаш выскочила из дверей здания и помчалась по ступенькам вниз, только чудом не падая со ступенек. — Мистер Поттер! Мистер Поттер! — она споткнулась и чуть не потеряла равновесие, и мне стало ее жаль. — Мистер Поттер!.. Там посол Франции на третьей каминной линии… — она пыталась отдышаться после бега, поэтому говорила с трудом. — Никого нет… Все уже ушли… Что мне делать, мистер Поттер?.. Можем быть вы вернетесь, и… — Эшли, Эшли! — Гарри развернулся к ней и успокаивающе положил ладонь на плечо. — Успокойтесь. Все нормально. Уверен, мистер Эстанге уже понял свою оплошность, просто скажите ему, что я уже ушел, и что я непременно заеду в посольство завтра утром, хорошо? Ну, ну, будет вам, Эшли, все хорошо. Идите. Девочка закивала, открыла было рот, чтобы что-то сказать, но так ничего и не произнесла, а развернулась и побежала назад, вверх по ступенькам. Мы с Гарри молча смотрели ей вслед. — Чудо, а не работник, — он дернул плечом. — Прелесть, — усмехнулся я. — Кстати, посол Франции… Уж не о Тони Эстанге ты говорил? Я думал, это все слухи… — Нет, это правда, — Поттер весело заулыбался. — Он в прошлом году взял второе олимпийское золото, и, говорят, метит взять третье через три года в Пекине, однако в прошлом году его назначили вторым послом Магической Франции в Великобритании, так что они с братом перебрались сюда. Разумеется, не публично. Его брат, Патрис Эстанге, не занимает должности в посольстве, однако является почетным членом международного спортивного комитета, который следит за подготовкой Магических Олимпийский Игр, которые пройдут в Лондоне почти одновременно с маггловскими. Полагаю, он будет куратором всех гребных дисциплин. — Но ведь Игры только в двенадцатом году, еще семь лет, — удивился я. — Неужели подготовка начинается так заранее? — О, ты даже не представляешь! — он расхохотался. — Первые приготовления начались еще полтора года назад, а сейчас, когда место проведения окончательно утвердили, вообще началась полная катавасия. Бесконечные проверки, совещания, черт знает, что! Бедняга Рон, — он цокнул языком. В мае девяносто восьмого Гермиона подала три заявление на обучение на седьмом курсе Хогвартса, так что через год она, Гарри и Рон закончили школу и получили свои аттестаты. Грейнджер все настаивала на важности высшего образования, и, признаться, оказалась абсолютно права, по крайней мере, без него ни Поттер, ни мой брат бы не смогли достичь тех мест, которые сейчас имели. Вопреки расхожему мнению, Гарри не выбрал себе путь мракоборца, а, напротив, выбрал самую мирную из всех возможных карьер, поступив младшим клерком в Отдел Спорта, в то время как Рон, тоже вопреки всем сплетням и злобным издевкам, сулившим ему быть в тени своего друга до самой старости, стал рядовым сотрудником Отдела Международных Отношений. Они оба начали с самого низа, хотя Кингсли неоднократно предлагал свой патронаж. Тем не менее, оба сделали головокружительную карьеру, за каких-то несколько лет дослужившись до значимых постов. Сейчас же, пока Рон был в отпуске, на Гарри как на заместителя руководителя смежного департамента, а заодно и лучшего друга, обрушилась часть его работы, и зачастую Поттер едва ли не ночевал на работе, занимаясь сотней дел одновременно. Мой брат проводил две недели с женой в Австралии: уж не знаю, чем они там занимались, но Ронни ездил туда уже четвертый год подряд и каждый раз возвращался загорелый, довольный и, надо заметить, изрядно похудевший, что несомненно шло ему на пользу. Фигурой мой брат пошел в отца. Джинни упоминала, что Рон обычно навещает и родителей Гермионы, впрочем, правда ли это или одно из поэтичных преувеличений моей сестры — я не знаю. В любом случае, еще шесть дней Поттеру предстояло отражать удары со всех сторон, и, кажется, он был рад под благовидным предлогом хотя бы раз уйти с работы вовремя. Мы сели в небольшом итальянском ресторанчике и сделали заказ. Официантка дважды подошла к нам, якобы поправляя салфетки и меняя солонку на новую, и я не упустил из виду, как она поглядела при этом на Гарри. Я обратил на это его внимание. — Да какая разница, Уизли, — отмахнулся он. — Она, поди, приняла меня за какого-нибудь бизнесмена или чиновника. И потом, жена мне голову открутит, если ей что-то вдруг не понравится. Ты же ее знаешь… — Я только глумлюсь, Поттер, — я развеселился. — Эй, девушка, девушка! — Гарри схватил меня за руку и зашикал. — Девушка! Учтите, он женат, и его жена коварна и ревнива, — мой друг окончательно стушевался, впрочем, чего не скажешь об официантке. — А вы? — она стрельнула в меня глазками. — Мы как раз обсуждаем мою свадьбу, которая состоится через месяц, — поспешил сообщить я. — Но вы не расстраивайтесь, у меня много холостых братьев, я как-нибудь обязательно приведу их вам сюда. Я подмигнул ей, и она рассмеялась, встряхнув светлыми кудрями. — Ловлю вас на слове! Мою пасту принесли спустя пару минут. Я дождался Гарри, и, как только ему подали стейк, мы не мешкая приступили к еде, запивая ее замечательным вином двухлетней выдержки. Признаю, такой Манчестер мне был по вкусу! За окном все еще моросило, сгущались сумерки, и, пожалуй, мне следовало бы трансгрессировать домой и не заставлять Анджелину нервничать понапрасну, однако мне совершенно не хотелось в мою уютную квартирку в пригороде. Почему-то сейчас мне внушали ужас и зеленые шторы на окнах, и цветы на тумбочке, и картина в деревянной раме над столом на кухне, и метлы в углу в прихожей, и даже обувь на коврике у двери… Все это казалось чужим, инородным. Неправильным. Словно это происходит не со мной, словно я занимаю чужое место. Разумеется, я всегда мог переночевать в нашей с братом квартире над магазином, которая так и осталась нашей холостяцкой берлогой, но там никто не жил уже года три или четыре, и, должно быть, вся мебель давно покрылась толстым слоем пыли. Нет, нет. Я твердо решил, что эту ночь проведу в какой-нибудь гостинице в Манчестере. — Джин сказала, что ты решил пригласить на свадьбу Гермиону, — первым затронул интересующую меня тему Гарри. — Как успехи? Уже говорил с Деннисом? — Да, — я отпил вина. — Виделся с ним пару дней назад. Но успехи пока плачевные. Я недеялся, ты сможешь мне помочь… — Увы, — Поттер сочувственно поджал губы. — Если бы я сам знал, где она… Ты, наверняка, знаешь, она уже несколько лет как не общается ни со мной, ни с Джинни. Если бы я только мог, я, конечно, помог бы тебе, но у меня нет решительно никаких новостей. — Да, я понимаю, — я постарался скрыть свое разочарование. — Я хотел спросить другое, по поводу ее последних писем. — Спрашивай, о чем речь! — горячо воскликнул Гарри. — В своем последнем письме тебе она сказала, что ждет результаты анализов из Сорбонны, и что в зависимости от этого либо вернется в Лондон, либо уедет куда-то еще. Не помнишь ли ты, что за анализы она ожидала? Это могло бы помочь мне. Мне показалось, что по лицу моего друга скользнула какая-то странная, непередаваемая эмоция. Удивление, раздражение, почти испуг — но все произошло так быстро, что я едва ли успел различить, что это было за выражение. Он нахмурился. — В своем последнем письме она писала о своих впечатлениях от Парижа, о посещении Норт-Дамма, о встрече с сестрой Флер. Она не писала ни о каких анализах, — он озадаченно уставился на меня сквозь круглые очки, совсем такие же, как были у него в школе. С полминуты мы молчали глядя друг на друга, не понимая, что имеет в виду другой. — Ну как же, погоди, — я сбросил с себя оцепенение и полез во внутренний карман куртки. — Вот это письмо, — я протянул ему конверт. Поттер быстро пробежал его глазами. — Ааа, — протянул он, будто припоминая что-то. — Точно, теперь я вспоминаю, действительно… Тебе его передала Джин, да? — Да, — подтвердил я, радуясь, что это досадное недопонимание устранено. — Это и еще несколько других, но у этого самая поздняя дата. — Ты прав, — Гарри закончил чтение, поднял на меня глаза и улыбнулся извиняющееся. — Я совсем забыл о нем. В то время у меня на работе была редкостная запара, я как раз получил повышение, совсем не до того было, понимаешь… — он виновато пожал плечами, но затем снова стал серьезным. — Да, точно, теперь я вспоминаю. Я направил ей ответ через несколько дней по обратному адресу, но ответа не получил, как и Джинни на свое письмо. Если мне не изменяет память, Гермиона жила где-то на левом берегу Сены, в Латинском Квартале, в районе студенческих общежитий. У нее была длительная виза во Францию или что-то типа того, поэтому она могла находиться в Европе долго, но обычно она бывала там по учебе, а не просто так, и в тот раз она хотела немного попутешествовать. Думаю, у нее был обзорный тур по Франции или что-то такое… — я нетерпеливо прервал его. — А что с анализами? Гарри озадаченно насупился, и ужасно напомнил мне того мальчишку-Поттера, которого я так хорошо помнил со школы. Перед моими глазами, словно наяву, встала картина, как Ронни с Гермионой и Гарри сидят на диване в гостиной, шепчась о чем-то, поминутно оглядываясь вокруг, не подслушивает ли их кто. Мы с братом всегда посмеивались над этой конспирацией, однако, помню, в девяносто шестом году знатно переполошились, когда нам пришлось посреди ночи вскакивать и переноситься в Отдел Тайн. Это была одна из самых страшных довоенных ночей моей жизни. Я как наяву вижу лестницу, бегущего Люпина… — Не помню, хоть убей, не помню, — вырвал меня из мучительных воспоминаний голос Поттера. Я и сам не заметил, как утонул в собственных мыслях. — Наверное, что-то связанное с медицинскими допусками для работы, у врачей же все всегда сложно. Говорю тебе, я тогда был мысленно в других делах, поэтому не очень хорошо помню детали нашей переписки… Еще один провал. Я поспешно перевел тему, надеясь, что не показал, насколько на самом деле опечален ответом друга, и начал расспрашивать его о работе, подготовке к Олимпиаде, разработке нового международного соглашения с Канадой, делах дома. Но, хотя я и высказывал живой интерес к рассказу Гарри, я совру, если скажу, что действительно слушал его. Мои мысли были далеко от Манчестера, далеко от меня самого, я все думал о том, как же я мало знаю и, вероятно, когда-либо знал о Гермионе Грейнджер. Почему-то это стало понятно мне только теперь, когда я действительно задумался об этом. Она была рядом много лет, но был ли у нас хотя бы один настоящий разговор? Конечно, мы говорили. Но о чем? О рутине? О планах? Пусть бы даже о любимых книжках — сомневаюсь, что я знал хоть что-то о том, что она действительно любила, чего взаправду боялась, не думаю, что она хоть раз говорила мое имя отдельно, а не в паре с именем брата. Мне бесконечно стало тоскливо, и только многие годы опыта не дали мне показать, что я действительно чувствую, Поттеру. За окном моросил дождь. Кто ты, Гермиона? Где ты?