estranged

Эксл заслушал его первую пластинку до дыр едва не тут же, как ее релизнули, а эта сволочь смеет еще заявлять про то, что она вовсе не штампуется. Умник, чем же ты занят сейчас? Семенишь свою ебнутую женушку? Впопыхах строчишь еще один не-штамп-альбом? Болезный, мы записываемся с тобой на одном лейбле. Не это ли судьба? Сколько же агрессии и криков на первом альбоме Нирваны. Едва услышав это кое-как слепленное культурное недоразумение, Эксл влюбился в эту нарочитую отстраненность от канонов, заданных той же попсой, которую, однако, Эксл слушал. Если не вырос на ней, то хотя бы просто слушал, но хотя незамедлительно же получал за это пиздюлей. Музыка для него с детства была кощунством, а этот нытик с Абердина то и дело, что ноет, что все ему не так, что нет в нихера, он пишет от балды и этим же довольствуется. Нихера не от балды, да и не видно, чтобы он походил на счастливого. Газетенки напишут хоть о чем угодно, особенно если их очень хорошо попросить, однако хорошо просят обычно те, у кого есть деньги. Наивные дуры газетные, вы серьезно думаете, что у Кобейна пары зеленых с продаж второго студийника не завалялось? Он, может, действительно живет в какой-то относительно респектабельной по всем меркам халупе, но содержание даже этой халупы требует не педантичности, а именно что толстого кошелька. Более того, Кобейн быстро совьет гнездо в местечке пошире и побогаче, если таки его курица разродится. Нельзя допустить этого. Этой дуре торчащей нужно немедленно отлепиться от своего же придурка торчащего. Она ж его зароет, разве можно в этом еще сомневаться? Слепой разве что не увидит, как она ведет его за собой, причем всем, чем только можно, даже свой цыплячьей фигуркой. Безмозглый суповой набор, что зарится на звенящее золото — и только, но хватит ли у юнца, не распрощавшегося со своим пубертатом, ума понять это? Блич, первенец нирванов, как же он грязен. И Эксл полюбил эту грязь почти так же, как мог бы полюбить женщину. Эксл точно скоро сорвется. Он давит на педаль газа с нажимом, почти что тревожным.